Ушастые хроники

Проторенный путь — самый лёгкий. К тому же, ну кто будет ждать, что убийца будет действовать теми же методами? Именно. Никто. И это на руку Нату. Башня Бдения исперещрена тайными ходами, как хороший муравейник. Пути отхода есть на любой случай — в том числе и из спальни Командора, так что проскользнуть в ночной тиши меж зевающими стражниками к тайному ходу — плёвое дело. Нужная панель отодвигается с лёгким скрежетом, но отодвигается. Натаниэль замирает на миг, чтобы убедиться — его не засекли — и лёгким шагом направляется к шикарной кровати, на которой кто-то спит. Он заносит кинжал и… Приходит в себя он от пощёчин. — Сказала же! — шипит встрёпанная Ворона. — Через две недели приходи! Ты почему через три дня припёрся да ещё и посреди ночи?! — А когда? — каркнул Натаниэль и попытался сесть. — Да лежи уж! — толкнула его в грудь Кира. — Антиванский сонный порошок — это тебе не шутки. — Ты всегда сонный порошок у кровати держишь? — уточняет Нат, чувствуя, как пульсирует в висках боль. — Раньше нож держала, но народ почему-то пугался! — фыркает Ворона. — И с чего бы это? — Ага, — бормочет Нат, представляя, как спящая ещё мгновение назад прижимает к горлу незванного гостя нож. — С чего бы… — Так чего припёрся? — повторяет животрепещущий вопрос Кира. — Убивать, — как само собой разумеющееся объявляет Нат. — А ты чего тут спишь? — Чтобы кто-то тут спал, — как недалекому сообщает Кира. — Ты прикинь — нужно Командору смыться куда, но так, чтобы не заметили. — А чтобы стража не поняла, кто-то тут должен быть, шевелиться, дышать, — кивает Хоу. — Понял. Но чего ты? Ты же — правая рука Командора… — В некоторых вопросах, — смеётся Ворона, — помощники не нужны. — Она замолкает, хмурится и уточняет: — Если это, конечно, не групповуха. Или это помощью не считается? И требовательно так на Ната смотрит. — Да не знаю я, — хмурится он. — Не пробовал я… Кира недоверчиво смотрит на него, наклоняет голову, разглядывая, и что-то в её взгляде нервирует гордого потомка рода Хоу. — Знаешь, — задумчиво выдаёт Кира. — Это исправить надо. Местные бордели я ещё не знаю — некогда было, но вот в Денериме… — Она страдальчески хмурится. — Но чушь же! Не поедешь же ты в столицу только для того, чтобы потрахаться, да? — Не поеду, — соглашается Нат. — Мне ещё Командора убивать. — Да она подождет! — отмахивается Ворона и придирчиво оглядывает Натаниэля. — Слушай, раздевайся! — Будешь восполнять пробелы в моём образовании? — ухмыляется Хоу, кладя руку на пряжку ремня. — Не, — мотает головой эльфа. — На кой ты мне сдался? — и тут же поясняет оскорбившемуся гордому потомку славного рода: — Но надо же увидеть товар, прежде чем его расхваливать! Знаю я пару затейниц, которые тебе всё, что хочешь, организуют. Только и им нужно тебя расписать в лучшем свете… — Она хмурится. — А если я скажу, что ты красавец писанный, а у тебя волосы из ушей торчат и брюхо жирное висит? — Ничего у меня не висит, — обижается Нат. — Правильно, — чуть заторможенно кивает эльфа. — У мужчины всё должно стоять. — Она мотает головой. — Не, не вовремя ты припёрся. Я только заснула… Три дня в том демоновом болоте… Ни поспать толком, ни поесть горячее… — Вовремя, — не соглашается Нат. — Если бы тут Командор была, я бы… — Валялся без сознания, потому как пользоваться сонным порошком в её старом отряде все умеют! — фыркает Кира и делает страшные глаза. — Погоди. Так ты ведь и валялся! — Тебя убивать я не собирался, — раздражённо сообщает Натаниэль, приподнимаясь на локтях. — Ты, конечно, явно чокнутая, но забавная. Кира смотрит на него, хмурится, качает головой и спрашивает с недоумением: — Значит, о Командоре ты до сих пор ничего не узнал? — вздыхает. — Что же ты, гордый потомок рода Хоу, а? Только разочаровываешь меня! — А кого расспрашивать? — огрызается Нат. — Меня же все ищут! Сплю в лесу, ем, что сворую… — Знакомо, — кивает эльфа. — Только мы ещё балаганные представления давали… — Она вздыхает, оценивающе так на Ната смотрит и вытягивается рядом на животе, положив под голову скрещенные руки. — Народ смеётся, гудит, радуется охает… А меня в воздух подбрасывает кунари, а ловит какой-то, вроде, левый мужик из толпы… — Подстава? — уточняет Нат, поворачиваясь на бок, опираясь локтем на кровать и подставляя под голову кулак. — Ага, — довольно улыбается эльфа. — А как народ пугался, когда пришедшая за несколько часов до нас послушница церкви смело становилась к дереву, а в неё метали ножи… Лелиана гордо говорила, что Создатель с ней, а народ восхищался… — Весело было, — улыбается Нат. — Весело, — соглашается Кира, смотрит на него и говорит почти без перехода: — Я ведь тебя убью, если ты попытаешься до Табрис добраться всерьёз. — А сейчас что? — прищуривается Натаниэль. — А сейчас больше походит на то, что ты пытаешься изощрённо покончить с жизнью, — усмехается Кира и закрывает глаза. Натаниэль заносит над ней руку, кладет на шею сзади и — ей, только ей — говорит тихо: — Кажется, ты переносишь свои мысли на меня… — Может, — соглашается Кира, глядя на него из-под ресниц. — Устала я, — вздыхает. — Два десятка лет — и всё будет кончено… Однажды я уйду на Глубинные тропы, чтобы умереть… Но почему-то хочется закончить всё сейчас. — Словно лихорадит, — кивает Нат, поглаживая напряженные плечи. — Словно ты пытаешься дышать, а тело чего-то не верит, что ты жива. — Кира пытается кивнуть, но в её позе это выглядит несколько смешно. — У тебя отходняк. Только запоздавший. Или это оттого, что ты опять на себя взвалила? Когда была битва с Архидемоном? — Давно, — вздыхает эльфа. — Слишком давно… Но недостаточно. — Знаешь, у меня такое было, только почти сразу и там сражение… меньше было, — усмехается Нат. — А ты года полтора в постоянном напряжении, схватка с Архидемоном, небольшой отдых — и снова месишь грязь сапогами, ждёшь удара и хранишь нож под подушкой. — Сонный порошок, — уточняет Ворона. — А ведь я могу даже выжить, убивая Командора, — хмыкает Натаниэль. — Если с ней такое же творится, она слабей, чем можно ждать. Кира молчит некоторое время, а после говорит: — А ты прав. Нужно что-то делать с этим… напиться… потрахаться… вынести кому-нибудь мозг… — Она приподнимается на локтях и смотрит на Ната. — Слу-ушай, а ты сегодня занят? Ночь любви не обещаю, но напиться и выговориться можно… — Она хмурится. — Ну и переспать можно. — Решила совместить? — фыркает Нат. — Не, так мне не нравится. — Он ухмыляется и передразнивает: — Я с ним переспала, потому что никто другой под руку не подвернулся. — Хмыкает. — Ну кому такое понравится? — Значит, — кивает Кира, — пьём, говорим и спим. Всё равно сегодня драться с Табрис тебе не придётся. Нат не возражает. Он смотрит, как эльфа выскальзывает из спальни, слушает, как она рявкает на стражу. Ждёт. А та приносит древнее вино в пыльной бутылке и поднос с закусками. Ну, а ещё вытаскивает из прикроватной тумбочки фляжку с какой-то гномьем бодягой, оцениваще оглядывает Натаниэля и кивает: — Потянешь. Ну? Пить будем? — Будем, — соглашается Нат. А Ворона жуёт губу и предупреждает: — За отца твоего пить не буду, потому как сволочью он был, как есть сволочью. — А ещё — моим отцом, — хмыкает Натаниэль и ушастая сует ему в руку фляжку. — Можем за тех, кто пал, — предлагает Кира. — Без имён. Нат кивает. Это его устраивает. ___________ — Так вы переспали или нет? — требует ответа Андерс, простирая руки над головой Киры. — Не кричи, — шипит та. — А с чего ты вообще?.. — Да ползамка видело как он из твоего окна по стене спускался, — сообщает целитель. — О! — радуется Табрис. — Это я помню! Это мы не могли понять, как панель тайного хода с этой стороны открывается! — Она хмурится. — И больше ничего не помню… Убойную вещь Огрен гонит… Но раз жива — он ещё не понял, что я — Табрис. Андерс кивает и сообщает: — Скажу, что у тебя вошло в привычку пользовать убийц, которых к тебе подсылают. — А если ничего не было? — уточняет Кира. — Судя по диагностике твоего организма, ничего и не было, — соглашается Андерс. — Но сама представь! Это какой слух пойдёт! — Слухи — это хорошо, — согласно бурчит Кира, — когда про меня слухи ходят странные, люди сначала думают — а надо оно нам, с такой чокнутой бодаться? — Она вздыхает. — Ладно, пускай. Может, Зев прослышит… — Кира ухмыляется и теребит серёжку в ухе: — Интересно, что он сделает, а?