Бессмертная надежда

Весть о мистическом существе, едва не спалившем целую деревню, почти моментально разнеслась по миру. Люди разделились, как обычно, на скептиков и паникеров, однако страх заселился в каждом из них. Правительство стояло на ушах, короли негодовали и отправляли гонцов на холм старейшин, чтобы хоть как-то распланировать дальнейшие действия. Для начала нужно было узнать, возможно ли такое развитие событий, или это всё-таки очередная байка, не подкреплённая ничем, кроме воображения крестьян. Но старейшины отмалчивались. Они даже не пускали никого в свои покои, и причина их поведения была непонятна и необъяснима. — Что скажете, господа? – хриплый мужской голос звучал довольно грубо. — Глава, все мы прекрасно знали, что однажды это должно было произойти. На минуту в зале повисла тишина. Она длилась недолго. До тех пор, пока из круга не вышла фигура небольшого роста и не скинула с себя плащ, усаживаясь на одно колено перед главой. — Глава, – тихо говорит девушка с длинными светлыми волосами, преклоняя голову, – с этого момента я покидаю это сообщество и навсегда забываю обо всем, что тут было, - она достает небольшой кинжал, привязанный к поясу, и лёгким движением руки отрезает копну своих волос, незамедлительно срывая кулон с лазурным камнем с шеи. Она делает глубокий вдох, прикрывая глаза, и отодвигает все принадлежности в сторону. Вновь возникшую тишину нарушил гул старейшин, которые тут же принялись обсуждать это выступление друг с другом. — Молчать! – громогласно вскрикнул мужчина, ударив кулаком о небольшой стол возле трона. – Вы давно повторяли правила нашего общества? Каждый из вас волен покинуть этот дом один раз без шанса вернуться, – он перевел дыхание и устало потер лоб. – А ты, дитя, помнишь, чем грозит тебе это решение? — Да, – уверенно отвечает она, – я готова понести наказание за собственную трусость. — Тогда ступай и приготовься. *** Следующим остановочным пунктом наспех сколоченной команды стал небольшой городок на самой окраине. Он расположен на берегу моря, поэтому является одной из главных точек рыбацкой торговли. Здесь всегда много людей, которые съезжаются с ближайших городов и деревень. Кенма терпеть не может толпы и массовые скопления. Будь у него выбор, он в жизни бы не сунулся в этот город. Однако без третьей лошади их путь весьма бы затруднился. Они остановились неподалеку от города и разбили лагерь. — Сейчас наша первостепенная задача – покупка лошади. Я был в этом городе лишь однажды, и в сезон торговли тут людей кишмя кишит. Нам нужно быть аккуратными, потому что уже все наслышаны о выходке принца. И внешность его бросается в глаза. — У меня есть более значимая проблема, – Кагеяма вышел из тени деревьев, оголяя руку, и взглядом указал на яркое покраснение. – Мне, в принципе, из леса лучше не выходить.   — Черт, – выдохнул Козуме, – совсем забыл об этом. — Кенма, – Хината робко потянул его за рукав, – мы можем что-то сделать? — Нет. Солнце, если ты не забыл, – главная причина истребления вампиров во время чистки. — И что мы будем делать? — Ничего. Ему вредны прямые попадания солнечных лучей. В город он не пойдёт. Оно, собственно, и к лучшему. Меньше подозрений – меньше проблем. В густом лесу, как этот, с ним должно быть всё хорошо. Будем отдыхать днём, а ночью двигаться. Хината потупил взгляд и тяжело выдохнул. — Идем, Шо, у нас много дел. — Да. В городе, как и предполагалось, их встретила нескончаемая толпа людей, струящаяся к центральной площади, где развернулся базар. Конюшня была одна на все поселение, и найти ее оказалось не так просто. Они шли долго. Солнце палило нещадно. Хината едва терпел этот зной, но поделать ничего не мог: снять капюшон сейчас равносильно самоубийству. Кенма же морщился от огромных скоплений людей, сжимал кулаки и старался дышать ровно. Ему были противны даже мысли о такой толпе, не говоря уже о том, чтобы оказаться в эпицентре этого хаоса. Но он смотрел на Шоё, который взмок почти до нитки, и мужественно терпел набеги негативных эмоций, не показывая даже вида, что его что-то беспокоит. Они нашли конюшню далеко не сразу. Прежде чем увидеть это неприметное сооружение, они обошли город вдоль и поперек, успели пообщаться с местными пьяницами, которые дружелюбно зазывали всех пропустить с ними по кружке медовухи, нарваться на мошенников, которые за пару золотых были готовы предсказать самое далёкое будущее, и несколько раз устроили небольшой привал, дабы хоть немного восстановить силы, которые жар палящего солнца буквально высасывал. — Добро пожаловать, – добрый женский голос раздался из-за угла. Им навстречу вышла невысокая девушка с большой корзиной сухой травы. – Вам чем-нибудь помочь? — Добрый день, – Кенма максимально устаканил нотки злости и усталости в своем голосе, он старался говорить спокойно и не агрессивно, хотя внутри всё буквально закипало. – Нам нужна лошадь. — Вы пришли по адресу, – она мило улыбнулась. – Вы путники? Наверное, устали с дороги. Можете передохнуть в нашей таверне. — У нас нет времени, – Кенма говорит тихо и равнодушно. – Вы покажете лошадей? — Ох, вечно все куда-то торопятся, – девушка едва слышно посмеялась. – Конечно, я как раз иду их кормить. Следуйте за мной. Она развернулась, спускаясь на дорожку, и двинулась в сторону дома. Участок, на котором они находились, был довольно большой. Здесь стояло несколько небольших одноэтажных избушек, на заднем дворе располагался огород, и в центре стояло здание в три этажа с широкими стенами и красивым крыльцом – это и есть таверна. Дороги тут были вымощены белым камнем и подводили к каждой постройке на участке. Сама конюшня располагалась за таверной, как некая пристройка. Она была крытая, с пятью стойлами, сделана из бруса. Занято было всего три места. Глаза Хинаты резко загорелись, когда он увидел вытянутые морды лошадей, которые, выглядывая из окошка, забавно шевелили ноздрями, втягивая чистый воздух. Он сразу заприметил статного жеребца белого цвета и невольно потянулся к нему. Лошадь тут же прильнула щекой к протянутой ладони, тихо фыркнула и прикрыла глаза. Кенма слабо улыбнулся, устало выдыхая. — Сколько? Кагеяма все это время дремал. Он спрятался под самой густой кроной, скрывшись в тени. Сил практически не осталось. Голод и жажда берут верх и мешают здраво мыслить. За последнее время он потратил слишком много сил, чтобы жить как раньше – голодая по несколько недель. Сон ничего не решает в жизни вампира, не добавляет сил и не залечивает раны. Он дремал неспокойно. Дёргался во сне, постоянно ворочался, пока не открыл глаза и не осознал попытки убежать от своей натуры тщетными. — Как жрать-то хочется, – сквозь зубы процедил Кагеяма, запрокидывая руки за голову. Он долго ещё размышлял обо всем, что происходит, пытался понять, кто для него Хината на самом деле. Поцелуй резко изменил все предыдущие соображения насчёт их связи. Шоё перестал быть добычей, когда Кагеяма ощутил с ним сильную ментальную связь. Он оправдывал желание защищать и оберегать тем, что его жизнь тесно связана с жизнью Шоё. Он думал, что все его эмоции и чувства – это вампирские инстинкты, которые бесконтрольно тянутся к фамильяру, и это сводило с ума, ведь противиться этой мощной тяге невозможно. Кровь Хинаты вкусная. Она дарит энергию, заставляет сердце биться быстрее, обостряет ощущения. Она делает сильнее, словно допинг. Тобио всегда знал, что слишком сильно отличается от людей. Что по своей сущности он ближе к животным, ведь зачастую им ведут инстинкты. Поэтому гораздо проще было воспринимать все, что он чувствует к Хинате, как должное. Как нечто, что он не может контролировать по умолчанию, что выше него и сильнее. Однако, наблюдая за ним в повседневной жизни, видя его улыбку, слыша заливстый смех, чувствуя неловкие касания, Кагеяма начал понимать, что его чувства сильнее инстинктов. Они осознанные. Он умеет признавать свои слабости и со временем научился проводить грани. Слабость вампира – это, безусловно, фамильяр. Но слабость Кагеямы Тобио – это Хината Шоё. Со всей своей детской непосредственностью и оптимизмом. С добротой и теплом, проникающим прямо в душу. И то, что Кагеяма к нему чувствует, на порядок выше инстинктивного желания, ведь таких эмоций до встречи с Хинатой он не ведал. Он пролежал так ещё долго. На душе разрослась тоска, и впервые за свою долгую жизнь Кагеяма ощутил гнетущее одиночество. Теперь, когда в его жизни появился фамильяр, который связан с ним эмоционально и физически, он с бо́льшим трудом и нежеланием переживает это чувство. Хината своим появлением в корне поменял идеологию Тобио и перевернул его жизнь. Одиночка, избегающий близких контактов и положительных эмоций, на протяжении долгого времени заботившийся лишь о себе и не желающий впускать в свое сердце никого, вдруг начал испытывать жизненную необходимость в обществе одного-единственного человека. Это немного пугает. — Фамильяры, наряду с невообразимой силой, являются и опасной слабостью для вампиров... – задумчиво прошептал Тобио и слабо улыбнулся, перевернувшись набок. Когда Хината и Кенма вернулись на поляну, Кагеяма спал довольно крепко. Обычно он чутко дремлет, и любой шорох способен его разбудить, но сейчас он был чересчур расслаблен. Он не издавал ни единого звука во сне, не дёргался, не ворочался. — Мне кажется, или он стал даже бледнее, чем обычно? – озадаченно спросил Хината, разглядывая Тобио внимательно. — Он просто голодный, – выдохнул Кенма, привязывая лошадь к дереву. – Я пойду за водой для лошадей, а ты побудь тут. — Голодный... – Шоё опустился на колени, нависнув над Кагеямой, и положил руку на его плечо, аккуратно переворачивая того на спину. Тобио тут же раскрыл глаза, по инерции перехватывая руку, и грубо дёрнул на себя. Хината успел только охнуть, неуклюже падая на землю. — Прости, – взволнованно произнес Кагеяма, помогая Шоё подняться, – рефлекс. Он вдруг почувствовал, как на его плечи опустились теплые руки. Подняв взгляд, Кагеяма встретился с горящими злобой глазами. — Тобио, я очень зол, – тихо говорит Хината. – Почему ты не просишь меня ни о чем? — Что ты имеешь в виду? — Твои силы на исходе, разве нет? Ты ничем не питаешься, много спишь, хотя тебе это не нужно, ты постоянно вялый и чересчур бледный даже для себя! За все то время, пока мы знакомы, ты пил кровь лишь однажды. — Это ты так думаешь, – спокойно отзывается Кагеяма. — Неважно, идиот, ты должен нормально питаться, – Хината расстёгивает свою рубашку, неотрывно всматриваясь в глаза Тобио, а затем мягко гладит его по волосам и улыбается. – Не строй из себя благодетеля и альтруиста. Я тоже хочу быть тебе полезен. Шоё аккуратно седлает бёдра Кагеямы и мягко целует в уголок губ, сбрасывая с плеча рубашку и наклоняя голову. Кагеяма ещё несколько минут борется со своим желанием. Он начинает часто дышать, его потряхивает. В голове будто что-то щелкает, и он жадно обвивает талию Хинаты руками, прижимая его к себе ближе. Тобио трётся носом о плавный изгиб шеи, вдыхает родной аромат и мелко надкусывает нежную кожу, будто пробует. Он чувствует под пальцами мурашки, бегущие по спине Шоё, и его едва уловимое желание. Эта непорочность и чистота, его искренность и невероятная теплота сводят с ума. Кагеяма прикусывает кожу и отпускает, тут же зализывая поверхностный укус. Он не решается и боится, хотя в голове уже совершенно пусто, и разум помутнен. Он держится из последних сил, лишь сильнее сжимая худое тело в своих руках. — Не тяни, – шепчет Хината на ухо, прикусывая его заострённый кончик, аккуратно вплетает дрожащие пальцы в жёсткие темные волосы и выдыхает, прикрывая глаза. Кагеяма вдруг приглушённо рычит, опуская широкие ладони с поясницы на бедра Хинаты, он сжимает их, срывая с чужих уст глухой стон, и широко раскрывает рот, несдержанно вонзая острые клыки глубоко под кожу. Он чувствует, как с каждым глотком, его силы восполняются, а жажда растёт. Как горячая кровь Хинаты мешается с его, бежит по венам и запускает все остановившиеся процессы. Кагеямой движет голод и желание. Он едва контролирует себя. Отстраняется неохотно, поднимая мутный взгляд. Он хочет съесть Шоё целиком, поглотить, запереть внутри себя. Выдыхает горячо, в его глазах алые искры и кровавый туман. Кагеяма тянется к губам Хинаты и жадно впивается в них. Целует глубоко и страстно, оставляя на молочной коже кровавые мазки. Шоё чувствует на языке солёный вкус собственной крови, его будоражит эта близость, он дышит в поцелуй и, кажется, задыхается от эмоционального наваждения, от жара и желания. Укус пульсирует, боль импульсами расходится по всему телу, словно яд. Он весь красный, ему жарко. Воздух спертый и сухой, каждый вдох обжигает лёгкие. Хината словно с ума сходит и не может это контролировать. Тобио выдыхает, он смотрит на раскрасневшегося Шоё, чьи губы измазаны кровью, и не может насмотреться. Опускает невольно взгляд на кровоточащий укус и мягко приникает к нему губами, слизывает кровь и утробно рычит, словно изголодавшийся зверь. У Хинаты мозги плавятся, он практически теряет связь с реальностью, цепляясь пальцами за плащ, вжимается в Тобио в невольном изгибе, желая близости, желая слиться с ним в одно целое. Он чувствует на саднящем укусе холодный язык, боль слегка отступает, и спёртый жар сменяется долгожданной прохладой. Хината выдыхает шумно и обессиленно обмякает в чужих руках. Хината мирно дремал, а Кагеяма, едва сумевший взять себя в руки, охранял его безмятежный сон. Солнце уже скрылось за макушками деревьев, Тобио наконец-то смог скинуть плащ и окунуться в вечернюю прохладу. Он смотрел на Хинату с несвойственной ему нежностью и заботой. Сейчас он отдавал себе полный отчёт и полностью смирился со своей зависимостью и принял собственные чувства. Он и правда готов ради Хинаты лишиться всего. Даже собственной жизни. — Ну что, восстановил силы? – Кенма появился внезапно. Кагеяма даже забыл на секунду, что они с Хинатой здесь не одни. – Ты на своих ошибках учиться собираешься? Козуме выдохнул и присел, нависнув над Шоё. Он аккуратно провел рукой по глубокому следу от зубов, который тут же затянулся, и строго посмотрел на Тобио. — Что ты имеешь в виду? – озадаченно спросил Кагеяма. — Нельзя кусать в шею, – Кенма вздохнул и уселся напротив Кагеямы. – Даже для обычных людей укус вампира сродни укусу змеи, пускающей яд по крови. Он дурманит рассудок, забирает силы. Ты разве не встречался с этим? — Встречался. Мои жертвы всегда теряли сознание, а приходя в себя, ничего обо мне не помнили. Я думал, что это какие-то защитные чары. — Так и есть. Ты действительно можешь стирать о себе воспоминания. Но потеря сознания – это естественная реакция организма на укус. Шея находится очень близко к голове. Мало того, что ты выпиваешь кровь, ты ещё и запускаешь «яд», который не успевает раствориться в крови, если кусать в шею. Он доходит до мозга и очень быстро лишает жертву сознания и сил, – Кенма перевел дыхание. – Это в случае с обычными людьми. У вас с Шоё связь. Укус для фамильяров – это нечто особенное. «Яд», который ты пускаешь по венам, действует иначе. Он будоражит кровь, лишает трезвости, заставляет лишь слепо желать близости. Для связанных укус в шею – это нечто интимное. Оно срывает крышу обоим. Здорово, конечно, что твой страх навредить ему встал выше вампирских инстинктов, и ты смог сдержаться и не навредить ему слишком сильно. Однако мы не знаем, как поведет себя Шоё в следующий раз. Да и как проведешь себя ты, почувствовав в полной мере раскрепощенность желающего тебя Шоё. Кагеяма шумно выдохнул и отвернулся. Его сердце билось как сумасшедшее, он чувствовал невероятно сильное смущение и не знал, куда себя деть. — Я... Не знал. — Кусай его в руку или ногу. Максимально далеко от головы. Тогда ему будет легче справиться с влиянием твоего яда. Вас вообще можно оставлять без присмотра дольше, чем на одну секунду? — Заткнись! Кенма только усмехнулся, наблюдая за тем, как великий и опасный принц вампиров, смущённый, уютно гнездится рядом со своим фамильяром и крепко к нему жмется. Он ощутил на себе ответственность за этих двоих и в момент пожалел, что на их долю выпала столь тяжёлая ноша. В конце концов, они оба ещё дети.