Бессмертная надежда

— Шоё невероятный, Шоё сильный, – в глухой пустоте эхом звучит взрослый мужской голос. – Шоё талантливый. — Кто ты? – Хината боязливо дернулся. Глаза словно ослепли. Он не видит ничего, кроме бесконечного белого пространства. И голос, завораживающий и пугающий, звучит словно изнутри. — Я их не понимаю. Хвалят тебя, превозносят, а правду не рассказывают. Положим, Кенма – он ничего не знает. Тобио знает немного, да и то от меня, я сам сказал ему молчать, – образовавшуюся на мгновению тишину разрезал пронзительный смех. – Ах да! Хитока тоже не может тебе поведать, она же лишилась голоса... — Что тебе нужно? – Хината может лишь задавать вопросы. Он нагло прерывает непонятные рассуждения и замолкает невольно, потому что не слышит собственный голос, не чувствует тела, не может управлять эмоциями. Ему кажется, словно он эфемерный дух, застрявший между мирами. — Ничего. Я не буду на тебя давить, раз они считают, что ещё рано. Однако чем дольше они тянут, тем меньше у меня терпения, – голос вновь затихает. – У тебя, впрочем, тоже. Я это чувствую. Вдруг свет гаснет, Хината чувствует, как растворяется в пустоте. Он задыхается, не может проронить ни слова, тонет в темноте. Она поглощает его, пожирает, словно огромная звериная пасть. Страх окутывает все естество. — В этот раз я помогу тебе контролировать силу, – голос звучит отдаленно и глухо. – До скорой встречи, Хината Шоё.

***

      Восемь главных городов самого населенного и процветающего континента Шедрул. Восемь мировых столиц. Восемь могущественных вампиров, спящих глубоким сном, как вестники грядущей бури после многовекового затишья. Шестьсот сорок лет назад, когда Человек сверг Вампира, взяв бразды правления в свои тщедушные ручонки, мир был разрушен. От некогда процветающей планеты остались лишь дымящиеся руины, залитые реками крови и хранящие в себе воспоминания о той боли, что принесла эта война обеим сторонам. Люди – поразительные умельцы адаптироваться. Они отстроили города и страны с нуля, заново заселили бо́льшую часть суши. Создали комфортные для себя условия. Но, наверное, пройдут тысячи лет, прежде чем мир будет изведан полностью. И даже тогда нет никакой гарантии, что он откроет все свои секреты для человеческого глаза. Человек суеверен. В глубине души, наверное, каждый допускает мысль, что существует иная форма жизни, отличная от их расы в корне. Одна ли, две ли? А может, десятки или сотни существ, которые превосходят их по развитию и способностям. Но признать это страшно. Оклеймят еретиком и забьют до смерти. Потому что люди, пожалуй, – самые безжалостные создания.       Первый вампир пробудился. Кажется, словно даже воздух поменялся, и солнечные лучи стали тусклее. Тсукишима Кей – выдающийся солдат в армии короля, который не дотянул до звания капитана жалких для вампира пары лет. Он далеко не самое добродушное создание и совершенно точно нелюдим. Все эти большие компании не для него, однако он владеет информацией, которая могла бы внести ясность в сложившейся ситуации.       — Я с вами никуда не пойду, – коротко изрёк Кей, стоило ему выйти из пещеры. – Несуразная толпа магов и вампирский принц-дурак явно не та компания, о которой я грезил во снах.       Он флегматичный, вечно уставший, незаинтересованный, но очень умный. Тсукишима – стратег. Он помнит и знает свой долг, поэтому нужным бродить по миру в поисках своих собратьев не считает. Ямагучи тяжело перевел дыхание и потупил взгляд. Он безумно рад видеть своего вампира, он счастлив, что может в любой момент коснуться его, услышать его монотонный голос, посмотреть в его равнодушные глаза. Он любит абсолютно всё в нем. И сложный характер – это его неотъемлемая составляющая. Его он тоже любит. Не может не любить.       — Когда я говорил, что мы разделимся, я имел в виду это, – смущённо улыбнулся Ямагучи и перевел взгляд на Шоё, который, кажется, запутался во всём только сильнее. Кагеяма все это время молчал, он сверлил взглядом широкую спину Тсукишимы и интуитивно раздражался. Он его не помнил, но что-то знакомое улавливал. И ему это совсем не нравилось.       — Ваше Высочество, – повернувшись и направив насмешливый взгляд на Кагеяму, иронично обратился Кей, – сколько лет бодрствуете? Кагеяма, словно по инерции, сжал кулаки и напряг губы, сглатывая шумно. Он принял чужой взгляд, чуть сощурив глаза.       — Много.       — Свое место нашли? Вы – бу-ду-щий король, знаете, зачем мы все вообще просыпаемся? – Тсукишима сделал широкий шаг вперёд, приближаясь к негласному оппоненту, и навис над лицом Тобио. Они смотрели друг другу в глаза несколько долгих минут, и никто, почему-то, не рисковал нарушить эту напряжённую тишину.       — Я ничего не помню, ты это прекрасно знаешь, решил, если с памятью все в порядке, можно нос задрать? – Кагеяма говорит тихо и холодно, вкрадчиво, его голос похрипывает, готовый сорваться. Потому что этот парень неимоверно раздражает. – Я ещё не привык пользоваться своим положением, но тебя мне так и хочется поставить на место.       Тсукишима улыбнулся широко, задрав подбородок. Смотреть свысока на будущего короля, который сейчас кажется таким беззащитным и беспомощным – первосортое удовольствие. Кей удовлетворённо фыркнул, сдержав смешок, и отошёл назад.       — Тогда, позвольте ввести в курс дела, Ваше Высочество, – он размял пальцы и ловко спрыгнул вниз с горного выступа, осматриваясь. Свежий воздух после длительного сна казался почти опьяняющим. Вечерняя прохлада обволакивала затекшее тело вампира, и почему-то несвойственно хотелось улыбаться.       — Тсукки! – первым его догнал Ямагучи. Его лицо было напряжено, и он смотрел на Тсукишиму недовольно. – Зачем ты так? Он не виноват, что Король заблокировал его воспоминания.       — Тадаши, – ровно изрёк Кей и опустил руку на чужую макушку, растрепав на ней волосы. – Если будущий король будет выходить из себя из-за рядового подкола, то какой из него король? Сейчас он бесполезный. Он не помнит своего предназначения, не знает, зачем нас пробуждать. И без фамильяра своего мелкого он далеко не уйдет. Правду нужно принимать, а не рычать на нее и гавкать.       Тсукишима улыбнулся мягко, так, как улыбается только для Ямагучи, и притянул его за руку к себе, обнимая аккуратно, но крепко. Он соскучился. Его тело спало беспрерывно, но сознание неоднократно к нему возвращалось. Замурованный в камень, он не чувствовал себя плохо, ему не становилось грустно, он не паниковал. Но без улыбки Тадаши, его торчащих волос, веснушек, рассыпанных по лицу, заливистого смеха и приевшегося «Тсукки» было как-то одиноко.       — Ты ни капли не изменился, – коротко заметил Кей.       — Ты тоже, – смущённо улыбнулся Тадаши и протянул руки, обнимая в ответ. Они стояли так, пока на горизонте не появилась Ячи, которая учтиво замедлила остальных, позволяя этим двоим побыть наедине. Кагеяма, очевидно, был не в восторге от того, что придется слушать Тсукишиму, но выбора у него не было.       — Итак, господа и дама, – неохотно выпуская Ямагучи из объятий, начал Кей. – Что мы имеем. Безмозглого принца, который не знает своего предназначения и по силе, на данный момент, уступит даже самому младшему из сохранённых вампиров – мне...       — Ты проверить хочешь, я смотрю? – клацнув зубами, прохрипел Тобио, но был успешно проигнорирован.       — ...и прямого потомка Иттетсу, у которого молоко на губах не обсохло, а на него возложили столько обязанностей. Уму непостижимо. И чем только Король думал? – Кей выдохнул шумно и с нескрываемым удовольствием встретился с раздраженным взглядом Кагеямы. – В общем, слушайте. Информация, известная только приближенным вампирам, которые были выбраны для сохранения путем многовекового сна. Фамильяры осведомлены не были, потому что... – он призадумался на секунду, а потом закатил глаза, – я не знаю, почему, понятно? Это маразм. Мать принца не была вампиром. Но она и не была человеком. Она была великой провидицей, колдуньей, ведьмой – как угодно называйте. И она была единственной в своем роде. Сильнейшей, мудрейшей. Непонятно только, как у таких могущественных родителей получился такой никчёмный принц, – Кей ухмыльнулся, наблюдая за тем, как Кагеяма выходит из себя, а его маленький рыжий звереныш пытается держать его нрав в узде. – Этот союз был вынужденным, потому что Королю нужен был наследник, а провидица желала передать свои гены, ведь ей было суждено погибнуть. И, если бы не принц, на ней бы род закончился. Это очень долгое предисловие. Делаю одолжение принцу, рассказывая о его корнях, чтобы в будущем он на меня меньше рычал. Мать принца предвидела и чистку, и ее последствия, и события на много-много лет вперёд. Наша миссия должна была начаться на десять лет позже, но обстоятельства сложились так, что королевский фамильяр родился раньше. Через шестьсот пятьдесят пять лет после чистки, соответственно, примерно через пятнадцать лет с этого года, начнется новая война. Вот только не с людьми, а с отвратительными тварями, которым чужды абсолютно все чувства. Они сметут все на своем пути. И мы, по идее, к этому никакого отношения не имеем: спали бы да и спали. Однако король решил, что это отличный способ вернуть господство над людьми. Чем закончится эта война, никто не знает. Но если люди почувствуют, что они под защитой вампиров, они снова станут нас уважать. Так он считает.       — Что за глупый план? – усомнился Тобио. – Люди – вот, кто на самом деле отвратительные твари. Они алчные, эгоистичные и трусливые. Они дождутся момента и снова всадят нам нож в спину.       — Читай между строк. Твой отец слишком добрый и жалостливый. Официальная версия звучит так, как я сказал. На деле, кажется, он просто пытается защитить тех, кто однажды его предал. Не лучшее качество для короля, – устало выдохнув, проговорил Кей. – Слабо верится, но, надеюсь, ты сможешь изменить ход этой истории и перевернуть амбиции Короля в действительно выгодное для нас положение. И ещё кое-что, – выдохнул, почесав затылок. – Вообще-то, вампиры не единственные сверхъестественные разумные существа. Только мы спали, а они развивались и эволюционировали. Смотрите в оба, леса таят в себе опасность.       Тсукишима окинул взглядом всех, после чего опустил его в землю.       — Собственно, это всё. Вот вам пища для размышлений. Тадаши, Хитока и Кенма, ваша миссия на этом закончена. Вы пойдете со мной. Нам нужно возвращаться домой.       — Чего?! – не выдержав огромного количества информации, вскрикнул Хината. Ему показалось, что от этих разговоров его голова вот-вот лопнет. – Какого черта вообще происходит? Ты хочешь сказать, что, по плану Короля, мы с Тобио, которые совершенно неосведомлены о происходящем, должны в одиночку разобраться с тем, к чему мы вообще, по сути, непричастны?!       — Не ори, – равнодушно отозвался Тсукишима. – Да. У твоего принца в голове есть вся нужная информация. Так что справитесь. И ещё, чтобы побыстрее все вспомнить, советую в первую очередь пробудить Берлесского вампира.       — Я... – дыхание Хинаты сбилось, он осел на землю, едва сдерживая накатывающие порывы несвоевременной истерики. Он, правда, устал. Все думают, что он талантливый и сильный. Но голос прав. Шоё, действительно, ничего не знает. – Вы же все, находящиеся здесь, знаете, что за черт сидит у меня внутри. Тобио? – Хината озлобленно посмотрел на Кагеяму, – с твоим зверем сражался не я, верно? Это не потеря памяти после сильного удара. Я просто не был в себе во время боя! Элементарно спал, пока моё тело контролировало какое-то существо! Сейчас тоже, – он злобно усмехается, в его глазах проскальзывает голубой блеск, – это ведь он дал мне силы на то, чтобы разбудить этого наглого вампира, за ручку провел в чертоги знаний и носом ткнул в нужное заклинание, вы знали? – его дыхание сбивается. Он смотрит на всех волком, и впервые им завладевают абсолютно грязные и темные эмоции. Он так устал и так ненавидит это всё. Наблюдает за реакцией каждого, считывает их неподдельное удивление, и ему становится чертовски забавно. – Удивительно. Болтаете о своих предназначениях, о том, насколько я важен для операции и предстоящей войны. Так много воды, а про меня ни слова. Ну?! – Хината резко соскакивает с места и рывком добегает до Тсукишимы. Его скорость невероятно быстрая. Кагеяма едва успевает за ней проследить, а Тсукишима, не успевший должным образом прийти в себя после многовековой спячки, и вовсе был застан врасплох. Этот парень высокий и крупный, но Шоё умело ухватывается за ворот его плаща и с неестественной лёгкостью роняет на лопатки вампира, в два раза превосходящего его в размерах. Взгляд Хинаты бешеный, глаза горят ледяным пламенем, рука, сжимающая ткань, напряжена до предела, и он едва сдерживается, чтобы не ударить сжавшимся кулаком по равнодушному лицу вампира. – Кто мои родители? Что за существо мне помогает? Кто я такой?!       — Шо... – Кенма говорит почти шёпотом. Он шокирован происходящим до ужаса. За все шестнадцать лет он ни разу не видел такой неприкрытой агрессии и злобы от Хинаты. Тело словно оцепенело, руки не слушаются. Козуме попытался сделать шаг к нему, но Кагеяма перегородил путь. Он мгновенно оказался возле Хинаты и с лёгкостью оттащил его от Тсукишимы, который, в свою очередь, лишь брезгливо посмотрел на разбушевавшегося фамильяра.       — Поднялся немедленно, – с пугающим придыханием говорит Тобио, смеряя Тсукишиму взглядом, – и пошел прочь, – его голос ровный и спокойный, но ледяной и до жути грозный, а кроваво-красные глаза прожигают всё нутро. – Это касается всех. Это приказ. Безусловный приказ правителя. Фамильярно общаясь с неопытным Кагеямой, они, кажется, начали забывать, что в нем течет кровь Кейшина. Что он, вообще-то, принц и будущий король. Его аура сейчас была настолько пугающей, что даже Хината, потерявший всякий страх, невольно сжался в его руках. — Чертова знать, – сквозь зубы прошипел Кей и, отряхнувшись, последовал прочь. Кенма ещё некоторое время метался, не решаясь последовать за всеми, но, встретившись с грозным взглядом Кагеямы, поспешил удалился.       Тобио дождался, пока они скроются в лесной гуще, и отпустил Хинату, который тут же отскочил к дереву, приняв защитную стойку. — Ты поругаться со мной хочешь, принц? – рявкнул Шоё, ровняя взгляды. Он не готов проиграть и сдаться, снова закрыв в себе все недопонимания и вопросы. Он устал мириться с положением идиота, самого неосведомленного из всех. – Прямо сейчас, поверь, я могу это устроить!       — Шоё, – вкрадчиво говорит Кагеяма, медленно сокращая расстояние до Хинаты, который, впрочем, уступать не собирается. Он коротким шагом отступает назад, пока не упирается спиной в древесный ствол. Тобио тут же над ним нависает и смотрит в глаза строго и уверенно.       — Что Шоё?! Что?! – Хината упирается в чужую грудь и старательно отталкивает Кагеяму от себя. – Ты мне сейчас скажешь успокоиться и подождать, верно? Всему свое время, да? Осточертело, Тобио. В глотке эти ваши обещания и надежды застряли, понимаешь? Я устал. Я имею право знать, – он судорожно переводит дыхание и немного успокаивается, принимая свои попытки оттолкнуть Кагеяму абсолютно тщетными. Он спускается по стволу вниз и без сил садится на землю, прижимая колени к груди и пряча в них лицо. – Пробуждения, войны. Вечные недосказанности. Какой-то черт внутри меня, который в любой момент может взять контроль над телом и разумом. Твой зверь. Сверхъестественные существа из лесов. Сколько можно? Я только привык к тому, что ты вампир. К тому, что я сам совсем не человек. Сколько ещё потрясений ждать? Сколько ещё мне жить в неведении? И почему мы должны участвовать в очередной войне? Мы же ещё дети. Тобио, я не хочу. Это страшно. Я боюсь. Кагеяма грустно улыбается и опускается на колени перед Хинатой. Он мягко поднимает его лицо за подбородок и смотрит в глаза уверенно и надёжно.       — Я же рядом, – ровным тоном отвечает Тобио. Его голос успокаивает, такой теплый и родной. – Я знаю немного про существо внутри тебя. Лишь то, что он дух, принадлежавший твоей матери. Он просил не говорить тебе ничего. Сказал, что это ради твоей безопасности. — Тогда почему он выражал свои недовольства тем, что все вокруг молчат? — Он говорил с тобой? — Да, – Хината судорожно переводит дыхание. – Там, в пещере. Я постарался сосредоточиться, и он вышел со мной на связь. Он сказал, что у него заканчивается терпения. И у меня тоже... он так сказал. И помог мне. — Прости, – на выдохе говорит Тобио и обнимает Хинату, прижимая к себе. – Он ничего не говорил мне про твоих родителей. Пожалуйста, потерпи. Мы обязательно все узнаем. Верь мне. Я защищу тебя, несмотря ни на что. Обещаю.       — Я очень устал, – грустно заметил Хината и потянулся к Кагеяме, обвивая руками его шею и пряча лицо на его груди. Присутствие Тобио, действительно, успокаивает. Его голос, его прикосновения, этот мягкий ввзгляд, принадлежащий исключительно Шоё.        — Извини, – улыбнулся Кагеяма и нежно провел по мягким рыжим волосам. ***       Берлесс – вторая по счету столица. Огромный город на севере, окружённый высокими стенами. В той местности растут преимущественно хвойные леса, всегда лежит снег, и ледяной ветер пробирает до самых костей. Изголодавшиеся костлявые волки и пугающие сычи с ярко-желтыми глазами, светящимися в ночи – хозяева местных лесов. Незадачливый путник, заблудившийся в хвойной чащобе, вряд ли ещё хоть раз увидит свою семью. Солнце здесь извечно прячется за толщей серых облаков, густо плывущих по небу под скорость ветра, и его лучи едва достают до снежной глади. Оказавшись на территории Берлесса, Тобио, кажется, впервые за недельное путешествие вдохнул полной грудью и наконец скинул с себя лишние слои одежды. И почему, думалось ему, отец не отстроил империю в местах с более подходящими для вампиров природными условиями? Ведь в таком случае ни одна человеческая армия не смогла бы противостоять даже самому скудному войску вампиров. Все встало на свои места, когда он обратил взгляд на Хинату, который, напротив, оказался совсем не рад такой погоде.       — Шоё, ты...       — Я в порядке, идем, нельзя терять время. После той бесконтрольной истерики Хината явно взял себя в руки. Настолько, насколько вообще возможно в такой ситуации. Кагеяма никак не мог выкинуть из головы мысль о том, что его фамильяр – совершенно неподготовленный ребёнок, чьи способности и знания строятся на необъяснимой самоотверженности и врождённой интуиции. Ему сложно. Ему, действительно, тяжелее всех, ведь если кто-то помнит все в деталях, кто-то – то, что ему положено, а у кого-то вся информация спряна в голове и постепенно, небольшими порциями, коротенькими фрагментами огромной мозаики пробирается в сознание, то Шоё просто не повезло родиться прямым потомком создателей. Он всю неделю был сам не свой. Чересчур загруженный, поникший. Его лицо не озаряла привычная улыбка, освещающая всех вокруг, а блеклые глаза не выражали былого интереса и не горели привычной отвагой и желанием. На такого Шоё смотреть больно. Но Кагеяма не лез с лишними вопросами, не докучал на привалах, давая возможность разобраться в себе и хоть немного перевести дух после бесконечных событий, следующих одно за другим. Он лишь был рядом, обнимал, шептал на ухо несвойственные себе сентиментальности и постоянно был начеку. Кагеяма тоже не разобрался даже в половине всего происходящего, но лишь в одном был уверен – он никому не позволит причинить вред своему фамильяру.       — Ты не в порядке, – выдыхая, заметил Тобио и отпустил поводья, скользнув рукой по широкой шее своего коня. Он сделал несколько шагов, оставляя на снегу крупные следы от высоких сапогов с массивными железными клёпками, приближаясь к одинокой фигуре Хинаты, и, вынув руку из кожаной перчатки, нежно поднял его лицо за подбородок. – Посмотри на меня и запомни: даже если против меня ополчится весь мой народ, даже если мне придется отказаться от титулов и родства с отцом, я готов. Готов. Ты только скажи мне, что ты не хочешь в этом участвовать. Скажи, что тебе тяжело, и мы бросим всё и покинем эти земли... вдвоем.       Хината поймал чужой взгляд и пристально уставился в глаза напротив. Его лицо выражало лишь отчуждённое спокойствие.       — Куда? – холодно уточнил он, выпуская из рук поводья.       — Куда угодно. Очевидно, куда-то, где тепло и нет мерзких людей, которые причинили тебе столько боли.       — Глупый Тобио, – Хината, кажется, был слишком серьёзен. – Нам уже поздно сворачивать удочки. Мы уже замешаны в этом по самую макушку. И не смей, – он крепко сжал чужое запястье, его взгляд в момент поменял окрас: стал жёстким, стальным, ледяным, пробирающим до внутренних судорог и какой-то необъяснимой тревоги. И хватка такая сильная, что Кагеяма невольно нахмурился и сделал шаг назад, все же не убирая руки и не разрывая зрительный контакт, – ты слышишь меня? Не смей сдавать позиции из-за меня. Если ты думаешь, что я буду счастлив забрать тебя, будущего короля, у твоего народа; если ты думаешь, что я смогу жить с осознанием, что помешал воссоединиться тебе с твоим отцом, и если ты правда считаешь, что мне будет отлично нежиться у теплых вод в отдаленной избушке, когда мои и твои собратья будут умирать в ожесточённых битвах, то ты очень ошибаешься на мой счёт.       Хината буквально смерил взглядом Тобио и резко отстранил чужую руку от себя. Не то, чтобы ему не было страшно. И, конечно, все эти события очень здорово прошлись по его эмоциональной стабильности и мировоззрению. Он всегда считал себя обычным человеком и сейчас, когда Кагеяма предложил уйти, ему бы очень сильно хотелось поступить исключительно по-человечески: согласиться. Струсить, сдаться. Забрать Тобио, без которого больше не видит жизни, и скрыться в неизвестном направлении, замести следы, спрятаться. Чтобы никто и никогда не смог их найти и привлечь к ответственности за содеянное. Но. Он больше не человек. На нем лежит груз, ровно такой же, как и на статусных плечах принца-вампира. Возможно, даже больше, ведь если Кагеяма может дать выход слабостям, то Шоё просто не имеет на это право. Он должен держать в узде и свои мимолётные трусливые желания, и пресекать эти глупые и необдуманные порывы Тобио. Такая уготована ему судьба. И сбежать от нее, кажется, под силу любому, кроме Хинаты, такого легкомысленного и жизнерадостного, буквально излучающего умилительную детскую непосредственность, но такого самоотверженного и храброго, ответственного и взрослого. Каждый видит в нем ту сторону, которую выгодно, которую хочется видеть, и только Кагеяма с первого дня разглядел обе его составляющие. Наверное, даже если исключить их врождённые узы и создать им совершенно иные условия знакомства, Шоё бы все равно с лёгкостью утащил в свои сети этого нелюдимого вампира.       — Прости, – с улыбкой сказал Тобио и развернулся, возвращаясь к своей лошади и шумно выдыхая. Как будто стоило ожидать другого ответа от Хинаты. ***       Их крайний привал был неподалёку от городских стен внутри густой хвойной чащобы. На снегу всегда сложно разводить огонь. Да и останавливаться здесь ни один сознательный человек не стал бы. Помимо реально существующих оголодавших волков и хищных сычей, Берлесский лес славится большим количеством древних легенд о ведьмах, оборотнях, вампирах и дьявольских культах. Холодное заснеженное место, широкие ветви деревьев, словно зазывающие на ветреных потоках зайти, а затем закрывающие все входы и выходы, необъятные хвойные макушки, загораживающие небо и практически не пропускающие свет. Кажется, это лучшее место, чтобы слагать пугающие легенды, передающиеся в семьях через любопытных юнцов, которым все слишком интересно.       — Как думаешь, здесь правда кто-то есть? – тихо спрашивает Хината, грея руки у пламени.       — Ты же лучше меня знаешь, что это все выдумки, чтобы пугать детей, в которые со временем начинают верить и взрослые.       — Да, но... – Шоё задумался. – В последнее время столько всего произошло, что я бы совершенно точно не удивился какому-нибудь пресловутому вервольфу. Кагеяма усмехнулся и сел чуть ближе.       — Не переживай, тут никого нет. Кроме, разве что, очередного несносного вампира, – он закатил глаза и судорожно выдохнул. – А даже если кто-то и есть, я все равно сильнее. Кагеяма улыбнулся как-то чересчур ласково и оставил короткий поцелуй на чужих губах. Рядом с Хинатой он, действительно, чувствовал себя сильнее. Словно в этом мире и вовсе никто ему не ровня.       Над их головами, прерывая самоуверенный поток мыслей, пролетел огромный сыч. Он умастил свои перья на отдаленную сосну и начал ритмично ухать. Внимания со стороны гостей он не добился, потому что этот лес буквально кишит множеством посторонних звуков и движений, однако, если бы хоть один проследил за этим гордым птичьим манёвром, наверняка бы крайне удивился, как ярко вдали светятся два огромных жёлтых глаза, пристально глядящих на незваных постояльцев.       Утро не сильно отличалось от ночи. В таком климате светлое время суток – большая удача и редкость. Кагеяма интуитивно понял, что пора собираться, к тому же Шоё совсем не нравится холод и сон в таких условиях. Тобио это знал, поэтому поскорее хотел закончить с пробуждением очередного вампира и сделать небольшой перерыв в поисках, дав отдохнуть всем. Ведь лошади, несмотря на их природную выносливость, тоже не вечный двигатель. Вампирское чутье всё-таки сработало, когда среди ночи задумчивый Тобио почувствовал на спине пристальный взгляд. Он обернулся и встретился глазами с опасными желтыми огнями хищника, который всю ночь свысока наблюдал. Кагеяма не остался в восторге от негласного присутствия, но говорить Хинате не стал – ни к чему поднимать панику, ведь это просто птица, которая не сдвинулась с места даже когда привал опустел. А потом воспоминания о странном сыче и вовсе потерялись под толщей более важных мыслей.       — Чувствуешь что-нибудь? – поинтересовался Тобио, наблюдая за Шоё, который уверенно двигался вперёд, огибая контуры городской стены и игнорируя сугробы. Лошади – проходимые животные, но скакать, проваливаясь под снег, в столь быстром темпе, тяжело. – Лошадь износишь.       — Я понимаю, – дёрнув поводья и остановив коня, удручённо проговорил Хината. – Но я ничего не чувствую. Кагеяма сравнялся с ним и остановил лошадь, аккуратно опуская ладонь на чужое плечо и слабо его сжимая.       — Не беспокойся слишком. Время есть. Расслабься, отпусти все лишние мысли, вдохни полной грудью. Сконцентрируйся. У тебя все получится.       Шоё выдохнул теплый воздух размеренно, медленно закрыл глаза и завис. Он сидел без движения две минуты, пять, пятнадцать. Казалось, будто бы и не дышал вовсе. Лишь глазные яблоки под пленкой века ходили в разные стороны, будто считывая строчки книги. Из леса выпорхнула птица. Быстро, словно ветер. Её широкие крылья размахом собирали под собой ледяной воздух, а жёлтые глаза смотрели вдаль. Она молниеносно сократила расстояние до горе-путников и описала несколько контрольных кругов над их головами, пулей выстреливая вперёд. Тобио узнал её, и ему совершенно это не понравилось. Однако, вопреки его опасениям, Хината распахнул глаза и резко ударил по лошадиным бокам. Та с громким ржанием встала на дыбы и понеслась вперёд. Тобио сориентировался не сразу, но нагнал быстро.       — Куда ты рванул!?       — Скачи за совой. Он покажет.       У него было слишком много вопросов, чтобы задавать их прямо сейчас, и оставалось только следовать указаниям Шоё. Довериться ему.        Хината остановил лошадь так же внезапно, как и начал движение. И если бы не ловкость Кагеямы, они бы точно столкнулись. Перед ними открылся вид на огромный горный хребет, окружённый пустой заснеженной степью. Берлесс уже виднелся лишь туманными очертаниями, на несколько километров по всем направлениям от горы не было ничего, кроме снега. Сыч сидел на высоком выступе, спрятав голову в мягкие перья на груди. Вообще-то, совы – ночные птицы, и сейчас ему впору спать крепким сном где-то в деревянном дупле.       — Мне кажется, я понимаю животных, – внезапно выдавил Хината, восстанавливая дыхание с таким трудом, будто все это расстояние преодолел на собственных ногах. – И, кажется, он знает, что... вернее, кого мы ищем. Наверное, мне стоит пойти одному.       — Откуда какая-то лесная птица с глупыми глазами может знать про вампиров? И с чего бы я тебя должен отпускать одного?!       — Тобио, помолчи, он все слышит и понимает. Верь в меня, я справлюсь. Сыч, будто в подтверждение слов, слетел вниз и аккуратно опустился на лошадь позади Хинаты. Вблизи он был ещё больше, практически превышал в размерах самого Шоё.       — Спасибо? – мягко и неуверенно проговорил Хината и мягко потрепал макушку птицы. – Такой большой, просто огроменный! – в его глазах появился тот самый блеск, а бледные щеки в момент порозовели. – И красавец такой! Тобио, погляди? Это самый большой сыч, которого я когда-либо видел! А я, между прочим, жил всю жизнь в лесу.       — Подумаешь, – Кагеяма только фыркнул, наблюдая за тем, как важничает эта птица, словно действительно все понимает. Сыч вдруг расправил крылья и поднялся, аккуратно цепляясь когтями за одежду Хинаты и вздымаясь с ним в воздух. Шоё занервничал, но максимально сдержался, осознавая, что любое его движение может стоить ему жизни. Чего нельзя было сказать про Кагеяму. Он вампир, но не всемогущий бог. Летать он, увы, не умеет, но его скорость, ловкость, высота прыжков и маневренность далеко за пределами человеческого восприятия. Он был готов сорваться с места в любой момент, набрать любую скорость и прыгнуть на любую высоту, но просто не мог разрушить надежды Шоё и помешать ему.       — И что мне делать? – сквозь зубы процедил Кагеяма. – Охранять лошадей? Браво, мелкий засранец! Вообще-то, на душе было совершенно неспокойно. Как минимум, потому что Хината пропал из виду. Как максимум, от атмосферы, царящей вокруг этой горы, в которой замурован ещё один вампир, у Тобио внутри все сворачивалось. Ему было неприятно и в какой-то степени страшно. Подсознание, скрытые воспоминания шли где-то впереди. И далеко на задворках он осознавал, от кого когда-то уже слишком давно исходила эта мерзкая аура. Но вспомнить не мог. Или не хотел.       Тобио прождал около часа, прежде чем на горизонте появился Хината. Он сфокусировал взгляд, внимательно разглядывая того, кто стоит за ним. Не узнал. Но по телу почему-то побежали противные мурашки. Незнакомый вампир подхватил Хинату небрежно, будто мешок с грузом, и спрыгнул с горного выступа, одним резким манёвром сокращая расстояние до лошадей и устанавливая Шоё на неровную снежную поверхность. На смазливом бледном лице тут же воссияла широкая улыбка.       — Ма-але-еньки-ий король Тобио, – приторно протянул вампир, прикрывая глаза. – Привет! Кагеяму передёрнуло. Он сощурился, разглядывая незнакомца, который ощущался слишком знакомым. Таким знакомым, что скулы сводило. За все время он впервые почувствовал слишком серьезные нестыковки сознания и восприятия, потому что вампир, стоящий перед ним, был совершенно чужой, но все нутро голосило о том, что в нем течёт родная кровь. Впервые Тобио почувствовал сожаление, что не может вспомнить. И почему-то не мог выдавить из себя ни единого слова.       — И всё-таки я был прав: вся красота мамы передалась мне-е. Тобио буквально пробило током. Что он только что сказал?       — Господин Тоору, – тихо начал Хината, – вообще-то Тобио ничего не помнит.       — Я знаю, – вдруг поменявшись в лице, заговорил Тоору. Его слащаво-игривый тон сменился до оскомины серьезным и строгим. – Ведь Король не мог позволить своему любимому и единственному сыну маяться несколько веков до всеобщего пробуждения с кровавыми воспоминаниями и тяжёлой ношей на плечах, – он небрежно и лениво вытянул руку и ткнул Тобио в лоб. – Правда, братец? Кагеяма резко отшатнулся. Его зрачки сузились, а глаза расширились. Он буквально потерял дар речи. Не потому что ему нечего было сказать, а потому что из множества снующих в голове мыслей он не мог подобрать ту, самую нужную, которую хочется озвучить. Хината с грустью посмотрел на Тобио и дёрнул Тоору за рукав.       — Пожалуйста, не мучайте его, ему и так тяжело.       — И правда! – тишину разрезал жизнерадостный голос. – Я Ойкава Тоору, и мы с тобой намного ближе, чем мне хотелось бы, если честно. Но... – Ойкава усмехнулся и развернулся в сторону Хинаты, проводя холодными пальцами по его щеке, – твой малыш мне нравится однозначно.       Кагеяма тут же с силой ударил по чужой руке и преградой встал напротив.       — Мой малыш, – сказал ровным и спокойным голосом. – Спасибо, я мог забыть все. Даже кровь на руках отца. Смерть матери. Ужасную войну и её последствия. Мог бы забыть, как меня в телеге, словно что-то запрещённое, вывозили из страны по горе трупов. Но тебя... тебя я никогда не смогу вычеркнуть из памяти, даже если очень захочу... брат.       — Ох, маленький король То-оби-ио, а ты быстрее, чем я думал, опомнился, – посмеялся Тоору и тут же вновь сменился в лице. – А теперь отложи это в памяти так, чтобы даже твой отец и его верный прихвостень не смогли вырвать из твоей маленькой головы все ужасы, что нам пришлось пережить из-за тебя. Это твоя ноша и ответственность. И ты не сможешь переложить ее на кого-либо другого. Даже прикрывшись отсутствием воспоминаний. Ты, покусившийся на человеческую принцессу, разжёг эту войну, вспоминаешь? Ты – мелкий, избалованный подонок, у которого сильнейшие гены и врождённые таланты. Тебе с детства все давали, ты ничего не добился сам, помнишь? И твои дурные амбиции и желания уничтожили целую популяцию. Потому что твой отец ни в чем тебе не отказывал и не пресек на корню твое мимолётное увлечение. Вспоминай, у тебя есть время, но, Тобио, запомни, – Ойкава сократил расстояние до брата и плотно уткнулся своим лбом в его, надавив со всей силы. – Если я не найду Ивайзуми... если он мёртв. Если с ним хоть что-то случилось... – его взгляд был холодный и расчётливый. Кажется, в этих темных глазах не читалась ни одна положительная эмоция. Только неприкрытая злость и пустое равнодушие, – я убью тебя своими руками.        Тоору выдохнул и отскочил в сторону, натягивая свою рядовую улыбку на лицо.       — Ну, моя миссия перед Королем выполнена. Я пошел, до скорой встречи, малыши!       Он так быстро скрылся из виду, что даже Кагеяма в своей пустой рассеянности не смог за ним уследить. Он осел на снег и взялся за голову. В сознание слишком быстро, молниеносно, одним длинным болезненным фрагментом начали возвращаться воспоминания. Хотелось кричать, исчезнуть прямо здесь, чтобы не терпеть это невыносимое чувство. Из синих глаз непроизвольно потекли слезы, которые были настолько горячие, что не застывали на морозе. Хината не знал, что делать, его захлестнула паника, и он не мог ее сдерживать. Тело не слушалось, ноги подкосились. Он будто бы перестал видеть, слышать и забыл все слова. Внезапно чужая теплая рука опустилась на его плечо. Шоё поднял взгляд и встретился с добрыми желто-зелеными глазами. Парень пихнул его в сторону Тобио и улыбнулся. «Помоги ему» читалось на взрослом мужском лице. Хината так и не смог понять, кто это, но в данный момент по важности это было на последнем месте. Он тут же упал на снег перед Кагеямой и перехватил его лицо. Глаза напротив были совершенно пустыми и безжизненными. Стеклянными. Тобио словно не присутствовал здесь.       — Тобио, пожалуйста, ты не один. Приди в себя. Слова не действовали, прикосновения – тоже. Ничего. Хината сглотнул и размахнулся для сильной пощёчины. Кажется, и ветер замолк в этот момент, и все звуки, наполняющие пустую степь. Только звонкий удар эхом раздался в ушах, и время словно остановилось.       — Ты самое глупое создание, которое я встречал. Вестись на такие примитивные провокации, Тобио, я тебя не узнаю! Хватит жевать сопли, всем тяжело! И дальше будет только хуже, такова уж наша доля. Очнись, я говорю тебе, Тобио!       Знакомый голос доносился до сознания Кагеямы в глухом вакууме. Он едва разбирал слова, что ему говорили. И только пощёчина, кажется, слегка привела в сознание. Он резко перехватил чужую руку, когда она замахивалась на очередной удар.       — Я вспомнил... всё, – Тобио посмотрел в глаза напротив и глупо улыбнулся. – Совершенно все.       — Тем лучше! – парировал Хината и, воспользовавшись случаем, резко встал и потянул на себя Кагеяму, плотно вцепившегося в запястье. – Теперь у тебя есть причина заниматься этой неблагодарной работой. Теперь в наших похождениях есть смысл. Но сначала... Нам нужно передохнуть. **       — Я Бокуто!       — Так ты оборотень? Оборотень-птица?! Такое что, правда бывает?       — Конечно. Нас много. Просто нам гораздо проще скрывать свою сущность под личиной зверя. Но, что гораздо удивительнее, – Бокуто покосился на Тобио, – феномен спящего вторые сутки вампира.       — А тебя не удивило, что этот чёрт Тоору спал шесть веков? – вскинув брови, спросил Хината. – Вообще-то, Тобио сейчас очень тяжело. И то, что организм ушел в спячку, как мне кажется, защитная реакция на гурьбу нежелательных и болезненных воспоминаний. Я думаю, он скоро проснётся.       — У вас вообще довольно любопытная предыстория.       — А у тебя?       — Ничего такого. Ну, вообще-то, когда вампиры правили, эти земли были незаселены. Здесь были леса, поля, огромные водоемы. Нам здесь жилось отлично, пока не пришли люди. Оборотни – коренные жители севера. Маги – юга. Вампиры и люди преимущественно размножались на западе. А ещё есть восток, который до сих пор никто не изведал. И, я предполагаю, опасность придет оттуда, Шоё.       — У нас ещё есть время...       — Шоё, – послышался хриплый голос. – Это ещё кто? Где мы?       — Это Бокуто, тот самый страшный оборотень из легенд, – Хината улыбнулся и подошёл к Тобио. – Мы внутри города. Сняли в таверне комнату. Как ты?       — Нормально. Шоё покачал головой и задрал рукав своей кофты.       — Приятного аппетита.       Отпираться было бессмысленно. Когда воспоминания возвращались, Кагеяма сдерживал внутри себя зверя, который рвался наружу, и силы закончились полностью. ***       — Бокуто, что будешь делать дальше? — Пожалуй, мне тоже нужно собирать команду перед грядущей битвой, – усмехнулся. – Будет угодно судьбе, пути нас ещё сведут, до встречи!       Бокуто лишь улыбнулся и расправил руки, которые тут же покрылись перьями. Он обернулся птицей меньше, чем за минуту, и Хината восторженно наблюдал за трансформацией, а потом ещё долго провожал взглядом сыча, упорхнувшего в небо.       — Идём в Марет, Тобио. Если я правильно трактую свои видения, там нас ожидают двое.       — Ты даже ничего не спросишь?       — У нас ещё очень много времени на разговор в пути.       Хината улыбнулся и мягко поцеловал Тобио в щеку, ловко запрыгивая на лошадь. Единственное, о чем мог думать Кагеяма в тот момент – о том, что этот «ребёнок» слишком быстро накапливает знания. И о том, что, вероятно, с таким фамильяром ему вообще нет смысла переживать.