Бессмертная надежда

Благодаря лечебным растворам Сугавары, силы к Хинате вернулись быстро. Они, в сопровождении двух птиц, отправились к скалистым стенам уже следующим вечером. Шоё быстро отыскал нужное место и снял защиту. Кажется, он наконец-то полностью смог принять себя и уже более искусно орудовал заклинаниями из головы. Пробудить очередного вампира труда не составило. А еще Хината осознал, что не дополнение к могущественному вампиру, а вполне себе отдельная единица и немаловажная шестерёнка в общем механизме. Он чувствовал себя значимым, нужным. И это прибавило сил и желания действовать дальше. Савамура Даичи – капитан королевской стражи, некогда обеспечивающий безопасность замка, доверенное лицо короля, его правая рука, его меч и щит. Хината рассматривал его с замиранием сердца и немым восхищением, настолько внушительно он выглядел. Настолько пробивающим был его взгляд и уверенной походка. — Капитан, научите меня драться, – внезапно озадачил Хината, когда Савамура застёгивал нагрудник. — Что ж, – он улыбнулся и выпрямился, всматриваясь во взгляд напротив, горящий желанием и уверенностью. – Не могу отказать своему спасителю. Прежде чем начинать какие-либо тренировки, Сугавара настоял на том, что в бою немаловажным фактором является удобство доспехов, и за то одинокое время своего существования он многому научился, например, зачаровывать предметы, в том числе и одежду. Он улучшил, укрепил и наложил чары на доспех Даичи, в котором теперь намного свободнее, легче и безопаснее. Хината не воин, он – поддержка, он – атака из ниоткуда. Здесь важна свобода передвижения, скрытность, легкость. Ему незачем таскать на себе груду звенящего металла. Сугавара выбрал эластичную обтягивающую ткань, укрепил её кожей и зачаровал на защиту. А ещё он рассказал, что путём долгих и кропотливых опытов все-таки нашел решение главной проблемы вампиров – воздействия солнца. С помощью нескольких смежных зачарований, наложенных на определенную ткань, он создал костюм, который не пропускает солнечные лучи. Он плотно прилегает к телу, закрывая все участки, а с помощью зачарования буквально отталкивает их воздействие. Даичи, чьи доспехи уже были улучшены, с большим трудом заставил себя выйти из домика днём, однако результат его поразил: никакого дискомфорта, невыносимого жжения и боли, никаких пузырящихся волдырей на коже и ожогов. Даже незакрытое лицо, благодаря отталкивающей силе костюма, тронуто солнцем не было. Хината загорелся, воодушевился и собственноручно, под пристальным присмотром Сугавары, сделал укрепленный доспех для Кагеямы с креплениями для длинной синей мантии из шелка на плечах. Сугавара научил создавать магическое оружие без использования наковальни и молота, несколько дней путём проб и ошибок они делали ядовитые кинжалы для Хинаты и длинный, пробивающий, невероятно острый, но практически невесомый меч, для Тобио. Его стихия – огонь. Хината наложил управляемое зачарование на меч, с помощью которого лезвия, по велению хозяина, воспламеняются. Огненное оружие, несущее хаос, смерть и справедливость – под стать сыну великого короля. А затем начались тренировки. Около двух недель Шоё оттачивал боевые навыки, корректировал ловкость и скорость. Его прыжки и молниеносные забеги буквально ошеломляли и восхищали. Савамура наблюдал за своим учеником с удовольствием, раскрывал ему тайны боя и все тонкости, сходился с ним в дружественном поединке без поддавков, а где-то даже уступал, потому что маленький, быстрый и пронырливый зверек легко может оставить позади мускулистого и иногда неповоротливого хищника. Савамура – ударная сила, мощь. Хината – ловкость, скрытность и скорость. У них совершенно разные позиции и задачи, но один азарт, одна воля к победе. Даичи неоднократно говорил, что Хинате как учитель больше подошла бы Ячи, её стиль и навыки гораздо ближе к его потенциалу, но Хинату вполне устраивало и такое положение вещей. У него не было выходных, не было отдыха, хотя Савамура давал чёткие указания на этот счет, и по истечению трёх дней кропотливых тренировок всегда устраивал день отдыха, однако Шоё в эти дни бежал к Коуши и брал уроки у него. Учился духовной силе, развивал свою магическую сторону, практиковал связь с волками и открыл в себе множество поддерживающих заклинаний. Он учился днями и ночами, спал по три-четыре часа, ел быстро и на бегу, не позволял себе расслабиться, чтобы не потерять запал. Он хотел поднять планку, встать на один уровень со своим выжившим народом. Он узнал, что почти всё это время Сугавара жил с оборотнями разных видов, которые собрались в один отряд, потому что их объединяет абсолютная неосведомленность о происхождении. Хината успел найти общий язык с большинством этих оборотней и рассказал им всё, что про них знает. Он вступал с ними в схватки. Особенно ему нравилось сражаться в паре с Бокуто, который атаковал с высоты, против Танаки – оборотня-волка и Кьётани – обортня-собаки, которые отличались своим диким нравом и необузданной яростью. Но всё это время у него на душе было неспокойно, даже когда он максимально себя занимал тренировками или чтением книг. Потому что Кагеяма был где-то далеко, не рядом. Честно говоря, каждый день Хината настраивал себя на то, чтобы выдвинуться к нему навстречу, но постоянно его что-то останавливало. Ведь он сам выдвинул это требование – разделиться. Сам настоял на том, чтобы некоторое время быть поодаль друг от друга. Но эта тоска внутри разрасталась и начинала приносить уже физический дискомфорт. Как будто бы Кагеяма все дальше и дальше, и вместе с их невидимой связной тесьмой рвется сердце. Они не виделись почти месяц, и несмотря на то, что за это время Шоё достиг очень многого, эти достижения меркли в сравнении с поедающей тоской. Будто бы всё это не имело смысла, ведь Тобио даже не может воочию увидеть этих успехов и похвалить. Был вечер. Солнце скрылось за горизонтом, и легкая прохлада опустилась на землю. Хината как раз в очередной раз вступил в тренировочную схватку с парой оборотней на огромном глухом пустыре, окружённом горами и смешанным лесом, когда почувствовал близкое присутствие Кагеямы. Он отвлекся, потерял контроль и самообладание, не сориентировался и свалился на холодную землю под тяжестью животного, скалящегося и капающего на лицо слюной. Его голос просел, горло забилось, он не смог ничего сказать, просто не успел, и в следующую секунду какая-то неведомая сила отбросила волчью тушку в сторону леса. Волк непроизвольно взвизгнул, ударившись хребтом о твердый ствол, и упал на землю, из последних сил возвращая себе человеческий облик. Кьётани, перевоплощаясь на ходу, рванул к своему вожаку, приподнимая его, и кинул в сторону Хинаты взгляд, полный злости и безумной ярости. Однако тут же осел на землю, будто бы чего-то испугавшись, его глаза моментально помутнели, и все движения будто сковал немой ужас. Хината, не понимающий, что произошло, лишь привстал, принимая сидячее положение, и сглотнул сухо. — Я от вас мокрого места не оставлю, – громогласный голос сзади, и Хината буквально сжимается весь. Он чувствует знакомую ауру, но она почти полностью перекрыта ужасающей ненавистью и стальной яростью. Он резко поворачивает голову и поднимается в подскоке, сокращает до Кагеямы расстояние. — Стой, Тобио, прекрати! – он тут же перехватывает его руки и поднимает взгляд, всматриваясь в глаза, заволоченные пугающей дымкой. – Они не нападали на меня, чёрт возьми, мы тренируемся, угомонись! Зачем ты сразу нападаешь!? Кагеяма встряхивает головой и несколько раз моргает. Наваждение отходит медленно и постепенно. Хината злится и отпускает Кагеяму, осуждающе на него взглянув, а затем разворачивается и убегает в сторону раненного Танаки без сознания. Он прикрывает глаза и что-то шепчет, проводя ладонью по кровоточащим ранам, которые тут же затягиваются и заживают. Рюноске приходит в сознание спустя несколько минут. Его взгляд расфокусирован, и он мало понимает из происходящего. Он лишь видит, как взъерошенный и неестественно озлобленный Хината отчитывает какого-то на вид очень опасного и самодостаточного парня, который под его руганью молчит, опустив взгляд, как нашкодивший щенок. И почему-то это выглядит так смешно, что он не может сдержаться. Его плечи начинают трястись, тихий смех привлекает внимание Кьётани, который все это время щитом стоял спереди. Вряд ли он смог бы что-то противопоставить Тобио в реальном бою и в случае реальной опасности, но не отступился бы до последнего. — Это так смешно, скажи? – хрипло говорит Танака и аккуратно приподнимается. – Это же принц-вампир, тот самый, могущественный и стра-а-ашный? – он тянет с иронией, продолжая смеяться и чуть дёргается от болезненных ощущений в животе. – Будущий король, которого отчитывает ребёнок и имеет над ним такую власть, что тот жмётся и даже против ничего сказать не может? В жизни ничего смешнее не видел! — Ты вообще-то пару минут назад с переломанными костями подыхал, – прыскает Кьётани, недовольно хмурясь. — Не подох же, – справедливо замечает Танака и встает окончательно, направляясь в сторону ругающейся парочки. — Тобио, контролируй свою агрессию! Нельзя меня настолько опекать! А если бы ты его убил!? – Хината кричит так, как не кричал никогда: он, действительно, ужасно злится. – Почему ты все ещё не веришь в меня? Мы месяц были порознь, ты думаешь, я выжил по счастливой случайности, отсиживаясь где-то в укромной пещере, где меня бы никто не достал!? Я могу постоять за себя, я сильный, я многому научился, я самостоятельно поднял капитана королевской армии и без устали тренировался все это время, чтобы не быть обузой тебе! Чтобы помогать! Почему ты ничего не делал, чтобы искоренить свою маниакальную одержимость моей безопасностью!? Нельзя набрасываться на любого, не разобравшись! — Ой-ой, милые бранятся – только тешатся, – задорно говорит Танака, похлопывая ладонями, и закидывает Хинате руку на плечи, приобнимая, – но лучше тешиться, не бранясь, смекаешь? – он весело поигрывает бровями, улыбаясь как-то ехидно, и чуть наклоняется, всматриваясь в лицо Кагеямы, который только хмурит брови, смиряя недовольным взглядом. – Понял, принял, не рычи и не кидай меня больше в деревья, а то сломаешь ещё. А природу нужно беречь! Посмеявшись, он убирает руку с Хинаты и разминает шею. — Тобио, извинись, – тихо, но очень строго наказывает Шоё, сжимая кулаки. Кагеяма устало переводит дыхание и недовольно цокает. — Извини, что посчитал тебя угрозой безопасности Шоё, – говорит он спокойно, – но если я снова так посчитаю, я повторю, – натянуто улыбнувшись и пожав плечами, закончил Кагеяма. Хината выдохнул тяжело и закатил глаза. — Ты неисправим. Танака качает головой – мол, достали, – и толкает Шоё в спину, игривой походкой, закинув руки за голову, уходя в сторону поселения и цепляя с собой Кьётани. Кагеяма реагирует молниеносно, ловит и заключает Шоё в объятия, крепко к себе прижимая и утыкаясь носом в родную макушку. — Прости, – на выдохе говорит он, – я так испугался за тебя. — Ты просто дурак, и я всё ещё на тебя злюсь, – Шоё прижался лицом к чужой груди, скрывая улыбку в складках ткани, и обнял в ответ, выдыхая. Он так скучал. Всю ночь они гуляли по окрестностям, и Хината рассказывал, как жил этот месяц. Он был воодушевлен, говорил, не умолкая, не упуская ни единой детали, богато жестикулировал в своей манере и всё время напоминал, что больше не слабый. Показывал свои навыки, свои новые умения, а потом попросил с ним сразиться, но очень быстро оказался на земле, прижатый весом чужого тела. — Тебе ещё учиться и учиться, – шутливо проговорил Кагеяма, горячо выдыхая в губы и аккуратно увлекая Шоё в долгий поцелуй. Он одним движением поднял его с земли, усаживая к себе на колени, и продолжил целовать. Губы, щёки, подбородок. Опустился мягко на шею, приспуская ткань одежды с плеч, целовал кожу нежно, прикусывая слегка клыками. Он голоден, ужасно голоден. И сам не понимает, какого рода этот голод. — Тобио, – шумно выдохнув, Хината мягко вплелся дрожащими пальцами в тёмные волосы и слегка оттянул голову, всматриваясь в глаза. – Я не хочу сейчас отключаться. Его пальцы тряслись и не слушались, он с трудом расстегнул манжету на рукаве и натянул его, освобождая достаточный участок руки. Кагеяма облизнулся, обнажая белоснежные клыки, будто отражающие блеск луны, и жадно впился в нежную кожу. Кровь потекла обильно, но он держал себя в узде, потому что тоже не хочет, чтобы Хината отключился. Его аппетит только рос с каждым глотком, он почти рычал, пока Шоё нежно гладил его волосы и громко, сбито дышал. Для Хинаты укус Кагеямы и правда сродни укусу змеи, пускающей одурманивающий яд по крови. Голова идёт кругом, всё тело горит, и растет бесконечное желание. Он уже более грубо цепляется за чужие волосы и оттягивает от руки успевшего лишь громко клацнуть зубами Тобио. У него взгляд тяжелый и томный, горит багровым и манит своим ярким блеском. Шоё сухо сглатывает и закрывает глаза, целуя немного сухие губы. Чувствует привкус крови на языке, и это дурманит только сильнее. — У тебя волосы отросли, – хрипло замечает Кагеяма, отстранившись неохотно, и легким движением стягивает ленту, которой завязаны в короткий хвостик рыжие волосы. Он перевязывает лентой укус и крепко сжимает, залечивая моментально, а затем чувствует уверенный толчок в грудь и послушно опускается на холодную землю. Хината инициативный. У него щёки горят, будто бы пожар, полыхают. Но он облизывается и целует губы снова и снова, попутно расстегивая пуговицы на чужой рубашке. Опускается дорожкой поцелуев по подбородку, целует ключицы и громко дышит, чувствуя холодные ладони у себя на спине, опускающиеся по позвоночнику вниз вместе с роем мурашек. Они еще долго целуются, лаская друг друга; прелюдия – долгий процесс, особенно в первый раз. Кагеяма не понимает, откуда он это знает, но знает, что человеку, которого он любит, будет больно. И не может этого допустить. Он подготавливает его долго, не срывается, даже когда сам Хината умоляюще стонет и смотрит выжидающе-пошлым взглядом. Тобио думает, что перетерпит, что сейчас не время и не место, но Хината считает по-другому. Всё происходит быстро. Шоё целует глубоко, жадно, скрывая в поцелуе боль, а Кагеяма чувствует на щеках холодные слезы, капающие сверху, и вытирает их нежно с чужих глаз. Двигается медленно, аккуратно, давая привыкнуть. Он готов в любой момент остановиться, но Хината не даёт. Он двигается сам, терпит боль, которая медленно мешается с удовольствием. И в момент, когда обоим становится приятно, они сплетают языки в жарком поцелуе и тяжело дышат, стонут несдержанно в унисон. И безумно любят друг друга. В этот момент и всегда. Они вернулись под утро. Солнце еще не успело занять свое место на небе, но ночная тьма почти полностью рассеялась. Прошли мимо неспящего Даичи, который неоднозначно ухмыльнулся и почетно поклонился своему принцу. Они были уставшие и грязные, но довольные до одури. Хината повел Кагеяму к вечно теплому пруду, в котором они купались вместе, не отлипая друг от друга ни на минуту, целовались, обнимались и шептали нежные признания. Спать они легли тоже вместе. Несмотря на то, что Кагеяма не нуждается во сне, он отключился в объятиях любимого. Потому что они были самыми счастливыми в этот момент. И все невзгоды, печали и обязанности хотя бы на один день отошли на второй план. Ведь никто не знает, что будет завтра. Никто не знает, наступит ли оно, это завтра.