Бессмертная надежда

       Действительно ли у Вселенной нет конца? Или она все же ограничена непомерно длинным горизонтом? Сколько в ней миров? И есть ли хоть кто-то, способный увидеть их все и просчитать каждое чужеродное вмешательство в судьбу маленькой Земли? Возможно. Дриады – создания необъяснимые, их силу невозможно понять и осознать. Гораздо проще сдаться и принять их предсказания, не пытаться с ними бороться и не искать в стоге сена кусок прозрачной лески. Кто угодно поступил бы так. Спасовал бы перед величием и невероятным могуществом дриад, испугался бы их слов и зажался в угол, дожидаясь кончины. Кто угодно, но не Хината. Он остервенело жаждет жить, познавать новое, оттачивать навыки... Так исступленно хочет быть рядом с Кагеямой всегда. Вечно. Любить, дышать, смотреть на яркие краски широко раскрытыми глазами. Этот парень явно не из тех, кто молча съест свою судьбу и не шевельнет даже пальцем ради собственного будущего.        — Тобио, ты когда-нибудь задумывался о том, что есть создания, гораздо более могущественные, чем дриады? — Хината спрашивает буднично, словно это совершенно обыкновенный вопрос. Он держит на ладони небольшой округлый рубиновый камень, по форме похожий на яйцо, и смотрит на него пристально. — Настолько, что им под страхом смерти недозволено говорить про них и вплетать в судьбы миров?        — Нет, — спокойно отзывается Кагеяма, — сомневаюсь, что мама бы о них не рассказала, даже под страхом смерти.        — Своей – вероятно, но что, если у неё есть тот, кого она готова оберегать даже ценой чужих жизней? — Хината мягко смотрит на Тобио и улыбается уголками губ. — Дело в приоритетах. У всех они разные. Даже такие создания, как дриады, не лишены эмоций, да? И у каждой из них, определенно, есть что-то или кто-то ценнее жизни. Что, если им пригрозить самым дорогим?        — Шоё, у нас смертельный бой на носу, а ты рассказываешь мне какие-то невозможные сказки, — судорожно переводит дыхание Кагеяма. — Я до сих пор в голове не могу уложить возможности дриад, а ты мне тут лапшу на уши вешаешь, что есть кто-то, ещё более ненормальный!?        — Не заводись, — устало говорит Хината и прикрывает глаза, качая головой. — Я просто размышляю.        — Сейчас не время, идиот, у нас полным ходом идёт подготовка к войне.        — Она идёт уже девять лет, Тобио! — Шоё срывается на крик. — И каковы результаты!? Думаешь, добился большего, чем я за один! Один, Тобио, год!?        — Так может, самое время раскрыть свой козырь, которым ты так кичишься? — Кагеяма небрежно сокращает расстояние до Хинаты и смотрит на его ладонь, которая тут же плотно сжимается, скрывая в кулаке рубин.        — Нет, — Шоё запрокидывает голову и смотрит в глаза вампира. — Время ещё не пришло.        Он поднимается и проводит пальцами свободной руки по щеке Кагеямы, тянется за поцелуем, но не успевает коснуться любимых губ. Дверь в королевские покои открывается с оглушающим грохотом, будто бы слетая с петель. В проёме стоит взъерошенный Куроо, он задыхается, его сердце резко и быстро сокращается, глухим эхом накрывая уши.        — На... на... началось, — он дышит сбито, каждое слово ему дается с трудом – воздуха не хватает, а в глазах безмерный страх и паника.        — Корвус! — выкрикивает Хината, резко соскакивая с места. Он старается держать себя в узде, пытается сохранять спокойствие, но эмоции рвутся наружу. Так быстро, так скоропостижно закончилась спокойная и мирная жизнь. За его плечом в густом тумане проявляется птичий силуэт. Корвус оглушает пронзительным вороньим криком. Его глаза невероятно ярко светятся жёлтым. Хината резко выбегает из комнаты. Ворон взмахивает крыльями, но останавливается, пойманный за жёсткую когтистую лапу.        — Не вздумай... — тихо говорит Кагеяма. Он стоит спиной, его голова опущена. Кажется, что только ему удалось сохранить хладнокровие. Он около минуты молчит, крепко сжимая лапу ворона, а затем резко поворачивается. Его взгляд, окрашенный ледяной кровавой пеленой, пугает, пробирает до костей. На бледной коже напряжённого до предела лица небольшими каналами выступили сине-зеленые вены, а на лбу и под глазами образовались глубокие нечеловеческие борозды-морщины. — Не вздумай отходить от него даже на секунду, слышишь?! Защищай его ценой своей жизни. Мне плевать, если ты падешь, особенно плевать, если твое падение защитит Шоё. Твое существование нужно лишь для защиты Шоё. Лишь для этого ты был рождён. Лишь для этого, слышишь!?        Корвус замирает на время вампирской тирады, а затем вырывает из крепкой хватки лапу и со всей силы бьёт ей по лицу Тобио, оставляя характерный кровавый след от когтей.        — Если ты так легко теряешь самообладание, то ты не нужен королевству. Я прикончу тебя прямо здесь – все равно ты ничего не сможешь сделать, — скрипучим голосом говорит Ворон. — Этот ребёнок сам за себя может постоять – он доказывал это неоднократно. Прекрати вести себя, как мать-наседка. За тобой стоит целое государство. Выполняй свои королевские обязанности – защищай страну и своих подданных. А Шоё... — он словно задумывается на секунду. — На данном поле битвы нет никого, кто бы теперь смог что-то противопоставить Шоё. Ни я, ни ты, ни Скуам со своей армией. Знаешь, ни мой отец, ни даже твоя мать со всем составом дриад. Никто, слышишь? Если бы ты больше к нему прислушивался, возможно, не пришлось бы сейчас в панике локти кусать и выламывать мне ногу.        Корвус ещё раз многозначительно каркает и стрелой вылетает в дверь, нагоняя хозяина. Кагеяма проводит рукой по лицу, размазывая собственную кровь, и судорожно выдыхает, сжимая кулаки.        — Идём, Куроо.        — Да, Ваше Величество, — с лёгкой улыбкой произносит капитан. Кажется, уверенность Корвуса в Шоё передалась через воздух. Потому что после его слов и на душе спокойнее стало, и сердце успокоилось.        Хината взобрался на самую высокую точку города. Ухватившись за острый шпиль башни, он окинул взглядом территорию. И вот теперь, наедине с собой, он позволил себе утонуть в тревоге и почти оглохнуть от разбивающего рёбра в пыль сердцебиения. Ещё пару минут назад небо было чистое и ясное, лазурное, его яркий цвет лишь в редких местах нарушался сгустками полупрозрачных ватных облаков. И солнце, яркое и теплое, светило большим ослепляющим кругом. А теперь небосвод заволокли серые тучи, густые и пугающие. Длинные ветвистые молнии разрезают пространство, достают до земли, сверкают, вызывая пронзительные раскаты грома, будто бы встряхивающие всю землю. Тучи сгущаются все сильнее, скручиваются в воронки, образуя темные порталы. Орды демонов разных рангов спускаются с неба, бегут с лесов, они выстраиваются в одну огромную колонну и сметают все на своем пути. Не похожие ни на одно живое существо – примесь людей, животных, птиц, даже рептилий. Все черные, как смоль, и озлобленные. Армию сопровождает темный полупрозрачный туман и пыль, поднимающаяся с земли от их дьявольского марша. Кажется, каждая вспышка молнии или раскат грома делают их только сильнее, больше, могущественнее, будто бы подпитывают их.        — Что мы будем делать, Корвус? — дрожащим голосом спрашивает Хината.        — Действовать особняком, как и всегда, — отвечает Ворон. Ему и самому как будто бы страшно. Многое изменилось с тех пор, когда он в одиночку победил армию демонов. Как минимум, размеры этой самой армии. Скуам поработал хорошо – в разы увеличил численность воинов, получив отцовский ген созидания. Его обуревает ненависть, им движет чувство мести. Корвус был таким же: упивался собственным величием, не допускал даже мысли, что может проиграть, был слеп, но невероятно силен. Эта беспробудная слепота и осознание собственной непомерной силы играли ему на руку. Он был лишён эмоций, ничего ему не мешало. Теперь же он изменился в корне. Узнал, что же это такое –эмоции, чувства, что такое любовь и счастье. Нашел свою отдушину в Вивиане и потерял её. Его бросало из стороны в сторону, судьба играла на его эмоциях, которые он совершенно не понимал и с трудом принимал. Давала, забирала. Но своей демонической жилки в этой бесконечной карусели непостоянства он лишился. Лишился и своего абсолютного хладнокровия, и части силы вместе с ним. Ему есть, что терять – это ли не самое страшное наказание для демона и самая главная его слабость?        — Ты боишься, — тихо шепчет Хината и криво улыбается.        — Раньше у меня тоже были страхи, — хрипло говорит Корвус. — Один. Я не допускал мыслей, но где-то в глубине сознания я, действительно, очень сильно боялся лишиться жизни. Возможно, поэтому я истребил всех, кто мог у меня её забрать.        — А теперь?        Ворон садится на плечо Шоё и мягко клюёт его в макушку.        — Ты же знаешь мой нынешний страх, — прикрывая жёлтые глаза, говорит спокойно. — Хочешь, чтобы я его произнес вслух, надменный мальчишка? Напоследок потешить твое самолюбие?        — Я тоже люблю тебя, Корвус, — Хината улыбается своей самой чистой улыбкой, гладит прохладными пальцами мягкое оперение у головы и выпрямляется. — И тоже боюсь тебя потерять.        — Тебе сложнее, — снисходительным тоном говорит демон, — ты боишься потерять гораздо больше, чем я. У тебя огромное окружение, а у меня только ты.        — Они и твои друзья тоже. Однако ни ты, ни я – никто никого не потеряет. В этом наша с тобой задача.        Хината вытягивает руку вперёд, наконец уловив равновесие без поддержки о шпиль, выпрямляется и делает глубокий вдох. Корвус взмахивает смоляными крыльями и описывает вокруг башни широкий круг, а затем густым темным туманом опоясывает руку хозяина от плеча до кончиков пальцев. Хината не мог себе позволить терять время понапрасну. Он путешествовал долго, и за время этих одиночных вылазок они с Корвусом изучили множество разных техник. Демон даже умудрился, практически не конфликтуя, создать симбиоз с природными духами и получить выгодное оружие из этого союза.       Девять лет назад, когда Тобио, Шоё, Атсуму, Осаму и Нацу вернулись после первой и ключевой атаки демонов, захватив с собой неразлагающийся труп одного из них, Сугавара и Акааши за год изучения смогли создать прототип оружия с использованием демонической силы. Не без помощи живого демона – Корвуса – королевская армия была оснащена очень мощным снаряжением, способным противостоять надвигающемуся штурму. Однако Хината понимал, что этого недостаточно. Сила, выносливость, первоклассное оснащение – все это очень важно, необходимо для того, чтобы выдержать удар, чтобы что-то противопоставить, но недостаточно для победы. Недостаточно для того, чтобы всем выжить. Говорить об этом он, конечно, не стал, однако и бездействовать просто не мог. Оружие, закалённое в крови и бессмертной силе демонов, или бессмертный демон, способный стать оружием? Тогда этот зелёный парнишка, не по своей воле увлеченный в кровавую судьбу вампиров, мог лишь предполагать и экспериментировать. За девять лет не было ни дня, когда он бесхозно сидел на месте – всегда в бегах, всегда в глубоких размышлениях. Знания, оставленные матерью, стали некой личной библиотекой для Хинаты, он обращался к этому кладезю бесчисленное множество раз. И благодаря своему упорству, ему все же удалось шагнуть на ступень выше. Переписать книгу дриад. Зацепиться за соломинку, которая способна вытянуть его с глубокого темного дна.        — Стало слишком темно, не находишь? Кажется, пора тьме и свету поработать в тандеме, — он усмехается, опуская взгляд на руку, плотно обьятую твёрдой демонической коростой, принявшей форму перчатки. Сгусток темного тумана, словно змея, скользит по среднему пальцу, задевая кольцо с ярко светящимся, ослепительно-белым камнем, оно трескается по контуру, камень покрывается глубокими бороздами, а затем все кольцо песком ссыпается вниз, образуя руну. Хината моментально отпрыгивает назад, с трудом удерживая равновесие, прежде чем руна вспыхивает белым огнем.       Кольца – это подарок Сугавары. Это, конечно же, магический атрибут, способный ломаться и вновь восстанавливать форму. Каждое из шести колец – это некий проход в междумирье, в котором обитают духи, и на них выгравированы заклинания призыва. Теперь Хинате не нужно чертить руны, потому что кольцо, рассыпаясь, принимает форму нужной. В белом огне рисуется плавный силуэт волчицы, её морда вскинута к небу, и вой мягко расстилается по пространству. Тяжёлая когтистая лапа с силой ложится на черепицу крыши, ломая её, пламя медленно собирается вокруг внушительного волчьего тела и гаснет в белоснежной шерсти.        — Люкса, давно не виделись, — волчица поворачивает голову на звук, её небесно-голубые глаза блестят, и вся она – воплощение света, разрушающего упавшую на землю темноту. Хината мягко кладет ладонь с черной перчаткой на её голову, и она недовольно скалится – Корвус, даже в таком виде, совсем ей не нравится. — Мда, Корвус, единственный, с кем ты нормально поладил – это Нокс. И то, благодаря тому, что у вас одна и та же стихия, — Шоё смеётся тихо и проводит рукой по холке Люксы, ероша её. — Нам нужна твоя помощь, вожак.        Когда Хината безусловно признает эту волчицу вожаком и озвучивает её законную масть, она непроизвольно воодушевляется. Могла бы она улыбнуться – засияла бы улыбкой моментально, однако она не может. Поэтому выражает свою благодарность иначе. Люкса утыкается холодным носом в тыльную сторону ладони хозяина и прикрывает глаза.        Хината делает глубокий вдох и тут же судорожно выдыхает. Ловит секундное умиротворение, исчезает из этого мира, концентрируется, а затем глухим шепотом произносит нужное заклинание, поднимая у ног вихри энергии. Люкса рычит и издает короткий вой, исчезая в яркой вспышке. Потоки тьмы и света сплетаются в единую энергетическую воронку, образуя внушительных размеров черный лук с изогнутыми узорчатыми плечами и удивительно точным прицелом. Хината держит его за рукоять крепко, прицеливается и оттягивает тетиву. Стрела возникает из воздуха, собирается из остаточных духовных молекул, витающих в воздухе, она не имеет физической формы, по своей сути эта стрела – это смешение силы Корвуса и Люксы: белоснежное древко, сотканное из самой сущности света, и темный наконечник, окропленный демонической силой, своей остротой способный пробить толстую и жёсткую, словно доспехи, кожу врага.        — Проверим, как вы сработаетесь, — Хината задорно улыбается, он чувствует уверенность и азарт, натягивает тетиву до предела и выпускает первую стрелу четко по траектории. Она плавно увеличивается в полете до размеров внушительного копья, которое не видит преград на своем пути, долетает до цели за жалкие несколько секунд и с силой пробивает кожу демона в первом ряду. Он валится с ног, стрела растворяется в воздухе, оставляя в груди сквозную дыру, из которой тут же вырывается поток черной крови и густого тумана. Демона топчат его же союзники, продолжая свой смертельный марш. Им все равно, сколько поляжет: один, два, тысяча или все. Ведь теперь демоны – это не просто название расы, это их прямая характеристика. Хината не может сдержать эмоций – он подпрыгивает от радости, смеётся в голос. Его руки трясутся, и дыхание сбивается мгновенно. Он жадно хватает воздух губами, и его глаза предательски слезятся. — Одна стрела на одного демона... одна стрела наповал, без шанса на восстановления. В самое сердце демона, чёрное и печальное... одна стрела... — он оседает на крышу и вдыхает полной грудью, смотрит на свои ладони, которые словно нарочито трясут – настолько сильный тремор – и сжимает рукоять лука, чтобы хоть как-то унять дрожь. — Одна стрела на одного демона... нам нужно всего лишь порядка ста тысяч стрел, да? Всего лишь...       — Их больше, — голос Кагеямы доносится сзади, Хината вздрагивает от неожиданности и приходит наконец в себя. — Не считая Скуама, которому они вместе взятые в подмётки не годятся, так?        — Тобио, — выдыхает Хината, — привет, — и улыбается искренне.        — Впечатляющая установка, — говорит Кагеяма и складывает вампирские крылья. Лестат тут же воплощается в виде летучей мыши за его спиной. — Это и есть твой козырь?       — Твои слова звучат надменно, — недовольно нахмурившись, говорит Хината. — Ты снова в меня не веришь? Недооцениваешь? Тогда смотри.        Шоё поднимается с места и вновь вдыхает полной грудью, выравнивает дыхание и расслабляется, унимая дрожь почти полностью. Он что-то шепчет долго, закрыв глаза, а затем, не открывая их, натягивает тетиву. Из воздуха вновь собирается стрела, которая зависает в воздухе на пару мгновений и тут же делится на две, затем на четыре, на шесть, деление доходит до двадцати, и Хината, наконец, отпускает тетиву. С лёгким свистом и огромной скоростью двадцать стрел ловко сносят почти весь первый ряд центрального отряда и вновь белой энергией растворяются в воздухе.        — Нужно больше. Нужно больше же, да? Значит, будет больше, — Хината сжимает рукоять лука, дышит часто и сбито, по его лицу со лба скатывается пот, но он опять закрывает глаза, шепчет громче, громогласнее даже, увереннее. Натягивает тетиву, собирает вокруг себя огромные потоки энергии и создаёт. Десять, двадцать, тридцать, восемьдесят стрел. Последние двадцать даются с особым трудом. Хината слегка пошатывается, едва держит равновесие, от перенапряжения у него лопается сосуд в носу, и кровь лениво ползет из ноздри на губы. Кагеяма не видит, но чувствует, что что-то не так.        — Ты не должен мне ничего доказывать, Шоё, прекрати себя насиловать, — он пытается к нему подойти, но стена неподвластной для него энергии переграждает путь. — Шоё!        — Сто, — выдыхает Хината и отпускает тетиву. Стрелы вылетают одним рывком и четко попадают по целям. — Отряд одним махом, плохо, что ли?        Шоё вновь оседает на крышу. Он задыхается и держится за грудь. Только теперь это явно не эйфория от маленькой победы – это, скорее, выходки реликвии, которая всё ещё не способна постоянно поддерживать столь мощное заклинание. Кагеяма подбегает к нему и хватает за плечи, разворачивает к себе и всматривается в туманные глаза. Все как тогда, когда он истратил последние силы на пробуждение отца. Насколько же мощное это заклинание, что привело за три разноуровневых залпа к такому исходу? И ведь убил он только одну тысячную от всей армии. И то по примерным подсчётам. Кагеяма стирает кровоподтёк с носа и опускает голову на грудь Хинаты.        — И нет, не это мой козырь, Тобио, — Шоё мягко гладит волосы Кагеямы и делает глубокий вдох, прикрывая глаза. — Как дела на границах?        — Я отправил туда всех капитанов и фамильяров, кроме Шимидзу и Хитоки. Оборотни обороняют замок, эльфы, во главе с Шимидзу, занимаются разведкой. Они пытаются выяснить, где Скуам, чтобы нанести удар сразу в лоб. Хитока, Нацу и несколько десятков солдат перевозят людей в защищённые леса эльфов.        — Хорошо... — хрипло говорит Хината и поднимается, облокачиваясь на Кагеяму. — Оставь Скуама мне. Моему козырю. Ты нужен своим подчинённым. Знаешь, как в шахматах? Подавляющее большинство на доске – пешки, но только более значимые фигуры могут добраться до короля. Демоны – пешки, они не сделают тебе мат. Твоя армия на порядок меньше, но все мы долго и кропотливо тренировались, отдавая себя, и добились невероятных успехов, согласен? Пока король на доске и окружён сильными союзниками, все хорошо.       — Ты ошибаешься, в редких случаях и пешки могут поставить мат.        — Ты прав, — Хината улыбается, выдерживая паузу. — Может. И этой редкой пешкой буду я.        Он делает глубокий вдох и отстраняется от Кагеямы. Перчатка спадает с руки полупрозрачной дымкой, а лук растворяется в воздухе, падая на крышу кольцом. Хината поднимает его и надевает на палец, за его спиной появляются вороньи крылья.        — Ты опять от меня убегаешь, — сжимая кулаки, говорит Тобио.        — Я всегда рядом, Тобио, так было, есть и будет вечно, — Шоё мягко касается чужих губ поцелуем и взмахивает крыльями, поднимаясь в воздух. — Верь в себя так же, как я верю в тебя.