I won't take the easy road

Саймону Даниэль не то чтобы нравился… Просто он был другом. А для Саймона это много значило. Во-первых, он был канадцем, и гордился этим, а гордиться тем, что ты не родился в Британии, тут, складывалось ощущение, считалось чуть ли не неприличным. Но Саймон считал свою страну крутой и суровой, в Лондоне хотя бы знали о том, что Канада – это не какое-то приложение к Америке. И не морщили лоб, пытаясь вспомнить не выдуманный ли это город – Торонто, и не находится ли он где-то рядом с Ледяной Стеной или в землях снежной королевы. В общем-то, у Саймона было мало друзей, но много приятелей, что совершенно не мешало ему друзей по-настоящему ценить. Он ценил Даниэля, пока тот был «популярным» парнем в классе, и не перестал ценить, когда он стал озлобленным, язвительным одиночкой, хотя многие, почти все, после такой перемены от Даниэля отвернулись. Саймон спокойно усвоил, что нельзя говорить ничего плохого про сестру Даниэля (он и не собирался никогда, Хэйзел была славной девочкой), не обсуждать слишком подробно проблемы Даниэля и не звать его различными сокращенными вариантами имени (от вариаций на тему «Дэни» или «Дэн» тот жутко бесился). Тем не менее, Даниэль был не единственным, кто волновал Саймона, и тот был даже рад, когда Даниэль, кривясь, рассказал что новый учитель физики лезет не в свое дело и другим в душу. В конце концов, если бы кто-нибудь присмотрел за тем, чтобы этот гений не нашел себе неприятностей, пусть хоть и учитель, Саймон со спокойной душой пригласил бы Эшли покататься, или еще куда-нибудь… Ну и вообще сосредоточился бы на Эшли. Так что новому учителю Саймон был, пожалуй, даже, рад. *** Филипп потянулся и с тоской посмотрел на пачку еще не проверенных контрольных. Брать работу на дом он не хотел категорически, легче было посидеть прямо в школе и проверить, чем тащить всю эту кипу с собой, а потом еще и дома сидеть. Дома ему хотелось отдыхать, смотреть телевизор, тупить в интернете, да что угодно, кроме ненавистных контрольных. Филипп думал о том что нужно дома выделить какое-то время и вернуться к научной работе, пока он не забыл вообще все, чтобы была возможность вернуться в университет… Но пока дни становились холоднее, год еще только начинался, и он все давал себе поблажку на «немного прийти в себя», хотя и осознавал что пора с этим заканчивать. Он встал и подошел к окну. За стеклом шел противный дождь, не мелкий, но и не ливень, дождь, обещающий идти еще очень долго, до конца света, если не повезет. Филипп с отвращением подумал о том, как ему придется идти до машины с кипой бумажек, которые обязательно намокнут даже под зонтом, но которые совершенно не желали влезать в портфель. Деревья еще не успели потерять зеленую листву, так что можно было подумать, что сейчас лето, а не конец сентября. Филипп перевел взгляд вниз, отвлекаясь от хмурого неба. На скамейке во дворе школы кто-то сидел. Зонта у этого кого-то не было, а судя по худой фигуре – это было один из учеников школы. Филипп покачал головой, с облегчением посмотрел на кипу бумажек на столе, быстро сунул руки в рукава куртки, захватил зонт и вышел за дверь. Определенно, стоило переключиться с режима работа-дом-работа, если его радовала любая возможность отвлечься. Дождь действительно был именно таким мерзким, как Филипп предполагал, смотря из окна. Еще и ветер постоянно швырял капли прямо в лицо, дергал зонт за края, норовя вырвать из рук. Филипп пригнулся и поспешил к скамейке. При ближайшем осмотре, фигурой на скамейке оказался Даниэль, который пытался спастись от дождя, кутаясь в куртку. Филипп протянул зонтик, прикрывая им своего ученика. - Ты почему домой не идешь? Даниэль вздрогнул и поднял на Филиппа взгляд, он явно был погружен в свои мысли. Ответил не сразу, словно решал для себя – а стоит ли вообще обращать внимание на вопрос или лучше сделать вид, что Филипп – приведение или навязчивая галлюцинация, и игнорировать его вмешательство в эти, по мнению Филиппа, весьма показушные подростковые страдания под дождем на скамеечке. Даже не в кафе. - С отцом поругался, - он, наконец, пожал плечами и посмотрел куда-то вдаль. Филипп вздохнул и переступил с ноги на ногу. Он прекрасно помнил, что такое подростковая склонность к драматизму и верил, что Даниэль может досидеться тут до воспаления легких – упрямства хватит. - Пойдем в учительскую, у нас там чай есть. Посидишь, пока дождь не закончится. Даниэль сначала скептично посмотрел на Филиппа, заставляя того немотивированно занервничать, но потом пожал плечами и встал со скамейки. Они шли под одним зонтом, и Филипп все еще чувствовал себя неуютно в обществе хмурого и молчаливого Даниэля. Подростки, даже с проблемами, такими быть не должны. Другие учителя говорили, что раньше он таким не был, что до смерти матери Даниэль был чуть ли не звездой класса, одним из самых популярных парней в школе. Симпатичный, умный, хорошо учился, учеба вообще давалась ему легко… Из обеспеченной семьи. Звезда, одним словом. А потом его будто подменили, он даже одеваться стал иначе, не только вести себя. Филипп покосился на парня, шагающего рядом. От него веяло проблемным подростком, хотя он и умудрялся при всех своих прогулах и при том, что он частенько спал на уроках, учиться хорошо. Словно выучить предмет ему было проще – просто, чтобы от него отстали. Так, в молчании, они и дошли до учительской. Филипп открыл дверь своим ключом и впустил Даниэля. Тот с подозрением зашел в комнату, в которую обычно учеников не пускали, осмотрелся, как кот, покружив, а потом сел на один из стульев. Филипп кинул еще взгляд на контрольные и решил, что забота о своем ученике – более первостепенная задача. А Даниэль, попав в теплое помещение, начал дрожать от холода, на котором ему пришлось просидеть какое-то время. Тем более, он был весь мокрый насквозь, поэтому Филипп поставил чайник и нашел чистую кружку. - Сахар? Даниэль снова вздрогнул и поднял на него глаза. Филиппу безумно хотелось вытряхнуть его из тех мыслей, которые его одолевали, потому что мысли точно были невеселые. Даниэль слово выпадал из реальности, забывая где и рядом с кем находится. - Две ложки, пожалуйста. Филипп кивнул и улыбнулся Даниэлю, заставляя того слегка улыбнуться в ответ. Возможно всего лишь вежливость, но лучше чем ничего. Это выглядело как маленькая победа, и Филипп поставил себе мысленно плюсик. Все-таки что-то. Чайник вскипел быстро, Филипп кинул в две кружки пакетики чая, насыпал сахар, перемешал. Одну из кружек он поставил к себе на стол, а вторую протянул Даниэлю. И вот это действительно была победа, потому что его взгляд в этот момент совершенно изменился, Филипп даже замер на мгновение. Даниэль посмотрел на него прямым, открытым взглядом, полным благодарности, нормальной человеческой благодарности, словно на секунду исчезла стена, которой мальчишка себя окружал. - Спасибо, - Даниэль двумя руками взял кружку, грея пальцы. Филипп поежился, странный это все-таки был парень, пробормотал что-то, более-менее похожее на «не за что» и вернулся к своему столу. Как бы там ни было, контрольные нужно было проверить. Он попытался сосредоточиться на физических формулах, но не мог не кидать иногда взгляд на Даниэля. Тот сидел с телефоном в руках, видимо, переписываясь с друзьями или что-то еще, чем там занимаются в телефонах современные подростки. В какой-то момент их глаза случайно встретились, и Филипп с удивлением отметил, что они у Даниэля насыщенного зеленого цвета. Он подумал, что будь Даниэль девушкой, можно было бы сказать, что ведьмовские… И только через секунду он понял, что они уже какое-то время смотрят друг другу в глаза, смутился и перевел взгляд обратно на бумаги. Он услышал, как Даниэль тихо хмыкнул, и разозлился сам на себя. Конечно, куда интересней рассматривать что и кого угодно, чем проверять работы. Филипп решительно перевернул страничку. Пора было брать себя в руки и делать свою жизнь более организованной. Через какое-то время он наткнулся на работу самого Даниэля и с каким-то непонятным ему самому удовольствием отметил, что работа написана хорошо, и придраться можно разве что к оформлению. - Ты молодец, хорошо написал. А вот Саймону стоит подтянуть тему. Может, позанимаешься с ним? – Филипп снова поднял взгляд на Даниэля. Того хотелось растормошить, увидеть более живым, что ли. Молчание было не то чтобы прямо тяжелым, но все-таки напрягающим. Даниэль пожал плечами, потом покачал головой. - Думаю, он сам справится. Ну, или спросит у вас. Я не слишком хорошо умею объяснять. Филипп хмыкнул. - С другом ему точно будет проще. Попробуй, может тебе самому понравится. Даниэль мельком улыбнулся и снова залип в телефон. Телефоны изобрели, чтобы эффектно уходить от разговора, а совсем не для общения, это точно. Филипп еще какое-то время помедитировал над его работой, а потом со вздохом принялся за следующую. Каким-то непонятным образом после того, как они перебросились парой фраз, атмосфера в комнате стала чуть менее напряженной. Когда Филипп закончил, дождь уже прошел, и за окном были сумерки. Даниэль лежал головой на руках, видимо, заснув. Филипп задумался о том, что же такого происходит в его жизни, если он постоянно такой усталый. Он сложил работы аккуратной стопкой и, наконец, встал из-за стола. Он чувствовал, как все тело затекло, хотелось размяться, но надо было ехать домой. Филипп подошел к Даниэлю и на мгновение замер. Парень выглядел таким спокойным во сне, умиротворенным. Приятное разнообразие с его вечно хмурым и напряженным видом. Филипп вздохнул, ему жалко было будить Даниэля, но оставаться в школе на ночь тоже было нельзя. Он аккуратно потряс его за плечо. Даниэль тихо вздохнул, потом открыл глаза, выпрямился, поморгал и потер лицо, просыпаясь. - Если хочешь, я подвезу тебя до дома, - Филипп поправил лямку портфеля на плече. Даниэль покачал головой, вытащил телефон, взглянув на часы, встал и взял в руки свою сумку. - Нет, спасибо, у меня тут автобус рядом. Филипп пожал плечами. - Ну, как знаешь. Будь только осторожен. Даниэль кивнул и снова улыбнулся. Улыбка ему все-таки больше шла, чем это вечно озлобленное и уставшее выражение лица. - Не беспокойтесь за меня. До свидания. Он накинул сумку на плечо и быстро вышел за дверь. Филипп постоял еще мгновение посреди комнаты. Даниэль оказался… Другим, чем он думал. Филиппа грызло любопытство пополам с учительским инстинктом. Он чувствовал ответственность за всех своих учеников, не мог иначе, а с Даниэлем явно творилось что-то неладное. Ему хотелось помочь, но Филипп не знал, как. Он физику преподавал, а не был школьным психологом, все-таки. Он в последний раз окинул взглядом комнату, выключил чайник из сети и вышел, закрыв дверь на ключ. Шагов Даниэля уже не было слышно в коридоре. *** На большом перерыве Даниэль сидел на подоконнике в коридоре и рассеяно крутил в руках зажигалку. Саймон пытался отвлечь друга от мрачных мыслей рассказом о новой хоррор-игре, которую нашел в сети. Он эмоционально жестикулировал, размахивал руками, показывая «воооот такого» монстра с «вооот такой пилой», который гоняется за тобой по уровню, но украдкой посматривал на друга, который не выражал интереса, отделываясь редкими дежурными фразами. Саймона беспокоило состояние Даниэля, беспокоило растущее в нем напряжение. Он знал, что с Хэйзел все не так хорошо, как они с братом пытаются показать, но от помощи они оба упорно отказывались, так что Саймону оставалось только наблюдать, рассказывать веселые страшные истории и кормить Даниэля домашней едой иногда. Видимо, сегодня произошло что-то особенно скверное, раз друг вел себя настолько отстраненно. Саймон даже боялся спросить, наверное, не желая услышать слишком плохие новости. Правда, он надеялся, что чем-то действительно важным Даниэль бы с ним поделился. Саймон почувствовал опасность, когда к ним направился один из школьных хулиганов – из тех, что пристают ко всем и сразу, лишь бы укусить побольнее. Даниэль тоже заметил это и напрягся, скользнув вниз с подоконника. Грег, махина здоровее Даниэля раза в два, приближался к ним уверенно, слегка улыбаясь, явно уже выбрав себе жертву. Даниэль опытность чуял отлично, поэтому замер, скрестив руки на груди, а Саймон начал потихоньку беспокоиться. Он не любил драки, он вообще предпочитал не драться, не смотря на свой внушительный рост. Даже будучи на голову выше большинства одноклассников, он предпочитал решать проблемы мирно. Не то чтобы он был отъявленным пацифистом, но все же… - Ну, привет, красавица! – Грег закинул руку Даниэлю на плечо, будто они были товарищами. – Как твои дела? Даниэль напрягся еще больше, постаравшись вывернуться из нежелательных объятий, впрочем, безуспешно. Он вообще не очень-то любил вторжение в свое личное пространство. Саймон приготовился разнимать драку, увидев, как опасно сузились глаза друга. - Все в порядке, Грегори, спасибо. Грег фыркнул и прижал к себе Даниэля еще сильнее. - Что так официально? Мы ж с тобой друзья! – он неприятно ухмыльнулся. – Кстати, как там твоя сестрица? Даниэль, все же, смог вывернуться и отступил на шаг, стараясь держать себя в руках. Саймон знал, что его друг не любил, когда к нему прикасаются без спроса, тем более – такие личности, как Грег. Даниэль злился, и у него это, обычно, поначалу принимало вот такую форму холодной вежливости, прежде чем окончиться взрывом. - У Хэйзел тоже все в порядке, спасибо за беспокойство. Грег пожал плечами, а потом положил руки в карманы. - А то мы тут беспокоимся, когда ж она уже, наконец, помрет, - он ухмыльнулся еще шире. – Тогда ты, наконец, по праву сможешь носить все ее милые платьишки, да, принцесса? Сам, небось, ждешь, не дождешься! Ну и папины денежки тогда достанутся только тебе, круто же! И вот тогда Даниэль ударил. У него временами совершенно сносило крышу, и Саймон понять не мог, откуда в Даниэле столько агрессии и желания причинить боль. Саймон видел, как с каждым словом друг напрягается все больше, но, видимо, его терпение закончилось, и он ударил обидчика прямо в лицо. Какая-то девочка закричала, дерущиеся покатились по полу, Саймон попытался выхватить Даниэля из драки, но ему не удалось, они вцепились друг в друга слишком крепко. Даниэль дрался грязно, метя в глаза, и Саймон не мог подступиться к ним. - Хватит, остановитесь! У вас обоих будут проблемы! – Саймон попробовал обратиться к разуму обоих парней, но они его не слышали. Не слишком разумная была мысль, взывать к здравому смыслу, когда оба валяются на полу и чуть ли не рычат друг на друга. В какой-то момент Даниэль оказался сверху, и он быстро воспользовался своим преимуществом, ударив Грега сначала в солнечное сплетение, заставляя согнуться, а потом в ухо, лишая его слуха на какое-то время. Саймон попытался стащить друга с противника, но чуть не получил сам. - Даниэль, остановись! Хватит, он сдается! Но Даниэль его не слышал, снова и снова ударяя того, кто лежал под ним. Грег старался защититься, но, видимо, дезориентированный, не мог разобрать, что происходит. И тогда Саймон решил, что не справится сам. Самым близким к месту драки оказался кабинет физики, куда он и побежал, боясь не успеть. *** Филипп ел яблоко, лениво просматривая журнал, когда в его кабинет ворвался запыхавшийся Саймон Джаррет. - Там.. Он… Он убьет его! – парень тыкал куда-то в сторону коридора, говоря нечетко от того, что пытался отдышаться. Филипп вскочил со стула, откладывая все свои дела. - Кто кого убьет, говори яснее! Саймон сглотнул, восстанавливая дыхание. - Даниэль убьет Грега! Они подрались! Филипп выскочил за дверь, оставив Саймона за собой. Драку он нашел по визгам девочек и одобрительным крикам парней. Вокруг двоих дерущихся собралась небольшая толпа, так что пробиться к ним стоило некоторого труда. Картина, которую увидел Филипп, ему крайне не понравилась. Даниэль, сам помятый и с кровью, текущей из носа, сидел на своем противнике и бил его куда придется. Грег выглядел еще хуже, у него уже заплыл глаз, и он старался защититься руками, как мог. Филипп подумал, что Даниэль, хоть и выглядит худющим, вполне может быть тем еще мелким зверенышем. Филипп схватил Даниэля за руку и сдернул его с Грега, ставя на ноги. Даниэль попытался вырваться, явно не осознавая происходящего и не понимая, кто его держит, но сил справиться со взрослым мужчиной ему уже не хватило, благо Филипп уже давно не был подростком. - Отведите его к медсестре! – он махнул рукой приятелям Грега, которые уже поднимали того на ноги. – А с тобой я сам поговорю. Ко мне в кабинет, живо! Он подтолкнул Даниэля в спину, поймал растерянный взгляд Саймона и покачал головой. О таких вещах стоило говорить наедине. Саймон молодец, что позвал его, как только понял, что не справится сам. По крайней мере, только у Саймона хватило мозгов кого-то позвать, остальные – стояли и смотрели, наслаждаясь зрелищем. Когда дверь захлопнулась, Даниэль сел за свою парту и приложил пальцы к носу, поморщившись, увидев на них кровь. Достал из кармана носовой платок, приложил к лицу. На белой ткани почти сразу проступили ярко-красные пятна. Даниэль, взъерошенный, со сверкающими глазами, выглядел более живым, чем за весь предыдущий месяц, хоть и слегка маньячным. От плещущегося в крови адреналина, он явно пока еще не чувствовал боли, но она еще придет. Филипп встал напротив него, опираясь на следующую парту. - Ну, и что это было? Даниэль злобно посмотрел на него снизу вверх. Его еще потряхивало, хотя было видно, что напряжение драки уже начало потихоньку его отпускать. - Он говорил гадости про мою сестру. Филипп вздохнул, подвинул стул и сел на него верхом, опираясь локтями на спинку. Так было легче смотреть Даниэлю в лицо. - Это всего лишь слова. А ты его измочалил в мясо. Ты понимаешь, что тебя могут отстранить от занятий? Даниэль дернул плечом. - Плевать. Нагоню. А он больше не будет говорить гадости. Филипп хмыкнул. Злобный зверек. А казался таким приличным и тихим, пусть и измученным, мальчиком. - Все равно будет, ты сам это знаешь. Некоторые люди просто такие. Учись выходить из таких ситуаций словами – это куда эффективней. Даниэль, наконец, посмотрел на него и криво улыбнулся, отняв платок от лица. Кровь идти перестала, даже нос не так уж сильно и опух, только по подбородку размазалась, уже потерявшая ярко-алый цвет, подсыхающая жидкость. - Я умею, просто не хочу. Слова не помогают с такими, как Грегори. Филипп пожал плечами, а потом вздохнул. - Давай обработаем тебя, - он встал и подошел к своему столу, где хранил небольшую аптечку. Просто на всякий случай. – Тебя отец ругать не будет за драку? - Ему все равно, - Даниэль прозвучал грустно, и Филипп отвлекся от копания в ящике, чтобы посмотреть на него. Паренька хотелось обнять и согреть, настолько жалко он выглядел. Вся живость схлынула с него, и теперь он казался совсем измученным – избитый, с потухшими глазами, снова отстраненный. Момент открытости, когда сломалась стена, прошел, и мальчик снова выстраивал вокруг себя щиты отчужденности. Он уже, казалось, и сам жалел о своем срыве. Филипп вздохнул и вернулся к Даниэлю с влажной салфеткой, антисептиком и пластырем – Грег умудрился поцарапать ему лоб. Даниэль слегка зашипел, когда вата с обеззараживающим средством коснулась кожи. Филипп же в очередной раз удивился тому, насколько бледным и усталым он выглядит. Когда он заклеивал ранку на лбу, коснулся случайно пальцами гладкой кожи, посмотрел в запрокинутое лицо Даниэля, отмечая четко очерченные брови и длинные черные ресницы. Все же, был бы девушкой – был бы сущей красавицей. Филипп отдернул руку и отвернулся. - Все, можешь идти, - он вздохнул, успокаиваясь. – Обещай мне больше не драться. Даниэль за его спиной отодвинул стул, вставая, и хмыкнул. Он явно был удивлен, что так легко отделался. Наверное, поэтому и ответил чуть более открыто, чем обычно: - Не могу обещать, не могу молчать в ответ на оскорбления, - Филипп услышал, как Даниэль остановился, прежде чем выйти за дверь. – Спасибо. И он не успел ничего ответить, когда дверь хлопнула, закрываясь. Филипп присел обратно на парту, смотря перед собой. Совсем не дело было, лезть к кому-то. Да, он учитель, но, тем не менее, вмешательству в чужую жизнь должны быть границы. Тем более, когда речь шла о Даниэле, который буквально излучал проблемы. С этим надо было что-то делать, но Филипп был абсолютно без понятия, что именно. *** Даниэль не рассказал бы никому, особенно близким – сестре или Саймону, о том, что он не может спать. И, естественно, он скорее язык бы себе откусил, чем рассказал о чем-то подобному человеку, который когда-то был родным – отцу. Но факт остается фактом – Даниэль не может нормально спать. Паранойя, не дающая закрыть глаза, подкрадывалась незаметно. Сначала, когда Хэйзел только заболела, а Даниэль был напуган до беспомощных слез – смертью матери, болезнью сестры, тем, что ничего не мог с этим поделать, он просто дремал в кресле рядом с кроватью сестры, охраняя ее сон, не засыпая крепко, чтобы почуять, если вдруг что-то изменится, если вдруг проявится какой-то тревожный симптом, чтобы не пропустить, если он что-то сможет сделать. Потом, когда Хэйзел часто не ночевала дома, а была в больнице, Даниэль понял, что просто ворочается полночи в постели, не в состоянии уснуть без привычного звука дыхание кого-то рядом. А потом пришли и кошмары. Не то чтобы слишком частые, не такие чтобы свести его с ума от недосыпа, но достаточные, чтобы попытаться урвать часы сна днем. Даниэлю, как и многим другим, раньше снились типичные кошмары, что-то вроде того, что ты убегаешь от монстра, а он ищет тебя в темноте, и сердце стучит так громко, что монстр точно услышит, или просто о какой-то смутной, бесформенной, туманной угрозе, которая почти дышит в затылок, и если догонит то перемелет кости, оставив задыхаться в агонии… Что-то такое. Теперь подобные кошмары не только начали сниться чуть ли не каждую ночь, но к ним еще добавились другие. В одних словно бы ничего не происходило, он только окунался в бесконечно чувство тоски, ужаса, ощущая, что что-то очень важное в жизни безвозвратно потеряно. Что жизнь разрушена, и как будто уже ничего не вернуть и совершенно не хватает сил подняться и попытаться что-то сделать. Словно ты умер. Или потерял память и блуждаешь в незнакомом и опасном месте. И еще один кошмар – Даниэлю снилось, что он держит в руках окровавленный нож, что руки в крови, кровь попала на белую рубашку, в которую он одет, а под ногами валяется бесформенной куклой тело маленькой девочки, и только присмотревшись во сне, Даниэль узнавал свою сестру. После подобных снов он просыпался, дрожа от холода, потому что пот пропитывал футболку, а одеяло он обычно с себя скидывал. Поэтому он не высыпался и дремал на уроках, пытаясь наверстать все за ночь, но с каждым днем чувствуя, что в таком нездоровом ритме он долго не протянет, и скоро мозг перестанет работать с прежней эффективностью… А ему обязательно нужно было учиться хорошо и поступить на медицинский. Но как вырваться из этого круга он не мог придумать, и никто не мог ему в этом помочь. Когда мама только умерла и люди стали замечать, что с ним что-то происходит, его направили к психологу, точнее, отправил отец, видимо так ему было проще, чем просто поговорить с сыном об общей утрате. Даниэль помнил доктора Александра и его обещания помочь, но тогда, слава богу, хватило мозгов кивать, соглашаться и всеми силами показывать что да, он, конечно, очень скорбит, но жизнь продолжается… От психолога удалось избавиться, но мерзкое ощущение, что тебе лезут в душу и в мозги Даниэлю крайне не понравилось. А Филипп Лафреск, складывалось впечатление, именно этим и пытался заниматься. Но он нравился Даниэлю все же чуть больше самовлюбленного психолога. Доктор Александр ассоциировался с кем-то вроде Ганнибала Лектера. *** Филипп почти не удивился, обнаружив Даниэля у дверей своего кабинета после уроков. Шел уже октябрь, и сидеть на скамейках становилось все холоднее. Иногда он просто приходил и сидел в углу, что-то читая, так что вполне верилось, что парню, правда, просто некуда было пойти. Иногда он спал, уронив голову на руки, и тогда Филипп завидовал молодому здоровому организму. Филипп старым, конечно, не был, но проспав пару часов в подобной позе, не разогнулся бы, а Даниэль только плечами поводил, закидывал сумку на плечо, прощался и уходил. Даниэль вел себя как дворовый кот – голодный, ободранный, ждущий, когда ему откроют дверь и пустят в тепло, поставят блюдечко с молоком, но при этом выглядящий так, словно делает тебе огромное одолжение, и ты должен быть счастлив от того, что такое чудо соизволило до тебя снизойти. Филипп хмыкнул про себя и, не здороваясь (сегодня они уже виделись), открыл дверь класса. Даниэль проскользнул мимо, порылся в шкафу, выудил чайник, который, четно говоря, по соображениям пожарной безопасности нельзя было держать в классе, но Филипп знал, что проводка вполне потянет еще капельку лишней нагрузки, а идти в учительскую часто было лень. Он сам показал, где что лежит Даниэлю и пригласил не стесняться, раз уж парень завел привычку оставаться в классе… Пусть лучше сидит тут и пьет чай, читая учебник, чем слоняется по улицам. Днем было еще довольно тепло, но по вечерам температура значительно опускалась, зима дышала в спину. Филипп поднял глаза от работ, когда рядом звякнула чашка. Да, чашек было две, как раз на случай если кто-то заглянет, но обычно Филипп себе делал чай сам, а тут хотелось поскорее расквитаться с работой. На краю стола стояла чашка с чаем, от которого еще вился небольшими язычками пар, а на тарелочке лежали два куска сахара. Даниэль, нарочито независимо, пожал плечами. - Я не знаю, сколько сахара класть. Никогда не обращал внимания. Филипп хмыкнул. - Да ты и не должен. Спасибо. Даниэль кивнул и уполз обратно за дальнюю парту. Филиппу вспомнился «Маленький принц» и Лис, только он все никак не мог понять, кто здесь кого приручает. ***** Очередным вечером середины октября они оба оказались в классе, Филипп проверял новые работы, Даниэль что-то читал. Глянув на обложку его книги, Филипп понял, что это что-то медицинское, и это его заинтересовало. Он отложил работы, в какой-то мере стыдясь желания улизнуть от проверки. Определенно стоило возвращаться к научной работе. - Ты читаешь медицинский справочник? Даниэль вскинул на него взгляд и отложил книгу. Вежливый мальчик, да. - Не совсем, учебник по… кардиохирургии. Филипп улыбнулся, подбадривая парня. - Хочешь учиться на врача? Даниэль кивнул и посмотрел на книгу, будто мечтая к ней вернуться. Кто вообще в его возрасте мечтает читать учебники по медицине? Не то чтобы не было повода задуматься о своем пути в жизни, но это – немного перебор. Даниэль помолчал, но потом все же объяснил: - Моя сестра… У нее больное сердце. Если бы я стал врачом, я бы смог вылечить ее и таких, как она, - он с вызовом посмотрел на Филиппа. – Считаете, это глупо? Филипп покачал головой, окончательно отодвигая от себя бумажки. Завтра сделает, это не к спеху. Даниэль редко проявлял открытость, и хотя был готов обороняться, если Филипп решит посмеяться над ним, все равно вступил в диалог. Смеяться Филипп не собирался, а открытость в случае Даниэля считал необходимым поощрять. - Нет, почему же? Просто ты не похож на парня, который хочет учиться на врача, вот и все, - он сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. – Но у тебя благородная цель, это достойно уважения. Даниэль хмыкнул. - А на кого я, по-вашему, похож? Филипп прикусил себя за язык, чтобы не сказать то, что первым пришло на ум. На проблему. Вот на что больше всего был похож Даниэль. - Не знаю, но уж точно не на интерна мединститута. Даниэль пожал плечами. - Вы тоже на физика не очень похожи. И вообще, на учителя. Филипп ухмыльнулся и качнул головой. - Пожалуй, приму это как комплимент. Если ты не имеешь в виду Гордона Фримена, конечно, как эталон физика. Впрочем, мне не улыбается махать монтировкой в окружении монстров. Даниэль усмехнулся в ответ, как и ожидал Филипп, он отлично понял отсылку. Внезапно Филипп заметил, что за окном резко потемнело (а может и не резко, просто он не обращал внимания) и по окнам забарабанил дождь, сначала редкий, но буквально через минуту превратившийся в ливень. Оба с тоской посмотрели за окно. Филипп вздохнул. - Пора домой… Даниэль встал и сунул свой учебник в рюкзак. - Я еще немного посижу в школе, может, дождь утихнет. Филипп посмотрел на него, прищурившись. Было видно, что мальчишка не слишком хочет лезть под ливень. - У тебя нет зонта? – Даниэль мотнул головой. – Давай, я тебя подвезу. Даниэль внимательно и немного подозрительно посмотрел на Филиппа, так что тот даже стушевался под его взглядом. Впрочем, он почти сразу встряхнулся, что он маньяк что ли какой-то и закопать его в лесу собирается? Просто предложил подвезти. - Мне не трудно, у меня машина. На мгновение повисла тишина, а потом Даниэль кивнул. - Я буду вам очень благодарен. Зонт у Филиппа, конечно, был с собой. Он житель Лондона или кто? Правда, оба они под ним все равно поместились не до конца, но все равно, так было хоть чуточку суше. Они быстро добежали до машины, и Филипп чувствовал чужое тепло рядом. Даниэль забрался на пассажирское сиденье и сразу пристегнулся. Филипп сел за руль и закинул зонт назад на коврик, а Даниэль продиктовал адрес, который тот ввел в телефон, который бодро отрапортовал, что маршрут построен. Не так и далеко было ехать, как он опасался, бензина не жалко. Дождь сделал из вечера почти ночь, сквозь струи воды светили фонари, как звезды на небе. Машин было мало, в такую погоду немногие решались высунуться из дома. Филипп аккуратно и спокойно вел, следуя подсказкам приятного, но нейтрального женского голоса. Даниэль молчал и смотрел в окно, а в какой-то момент, когда Филипп посмотрел на него, он увидел, что мальчик уснул. Филипп не знал, что происходит у него дома, но ему это явно на пользу не шло. Это никуда не годилось, особенно в выпускном классе. Филипп вздохнул и только сейчас обратил внимание на то, что они въехали в весьма небедный квартал ближайшего пригорода Лондона. Частная школа не предполагала, что все ее ученики будут исключительно состоятельны, но Даниэль, очевидно, был из таких. Трехэтажные дома, явно старые. Кто-то бы, может, назвал стиль или период, но Филипп просто мог сказать, что этим домам куда больше десятка лет. И один из них навигатор назвал конечным пунктом. Филипп остановился у обочины и посмотрел на Даниэля. Будить его не хотелось, но… - Эй, вставай, приехали, - Филипп потряс его за плечо. Даниэль проснулся, как от рывка и сел прямо, моргая и оглядываясь. Филипп мог только догадываться, что ему снилось, но… Он выглядел таким беззащитным, казалось, даже моложе, чем был. Таким… Филипп отвел взгляд, чуть сильнее стиснув руль. Не дело. Даниэль слегка зевнул, повел плечами и потянулся к ручке дверцы. - Спасибо, что подвезли, - он будто на мгновение задумался, а потом открыл дверь. – До завтра и спокойной ночи. Филипп слегка улыбнулся, все же, посмотрев на него перед тем, как Даниэль захлопнул дверцу. - И тебе спокойной ночи. Тонкая фигура быстро растворилась в темноте и струях дождя, Филипп услышал отдаленный хлопок двери. Проблемы, определенно, совершенно точно проблемы. Филипп вздохнул, потер лицо руками и поехал домой. Его ждали остатки непроверенных работ. ***** Саймон плохо запомнил саму аварию. Помнил только крик, яркий свет фар и рывок. Даже боли не помнил, она пришла потом, вместе с сознанием. Боль была как будто сразу и везде, а лекарства ее только притупляли. Но сильнее всего, конечно, болела голова. Потом, когда он уже смог соображать, врач сказал ему, что он везунчик – еще чуть-чуть и была бы необратимая черепно-мозговая травма, которая бы с вероятностью в 99% его убила. Так что в первый момент, когда он очнулся, ему показалось, что он просто проснулся у себя дома. Ему подумалось, что поход в любимый книжный магазин вместе с Эшли был просто сном. Она часто ему снилась, так что это не было удивительно. Только через мгновение, которое показалось очень долгим, он почувствовал, что все тело болит (многочисленные ушибы давали знать о себе, но это он понял потом), а голова гудит, как после того раза, когда он с пацанами, еще в Канаде, набрался папиного джина. Только он точно помнил, что не пил, а что случилось, не помнил. Еще через мгновение он смог открыть глаза, и тогда к нему кинулась заплаканная мама. Свет резал глаза, очень хотелось пить, и воздух плохо проходил в пересохшее горло. А мама все плакала и обнимала его, беспокоя руку в гипсе, который он тоже не сразу заметил. Отец тоже был рядом, конечно, как и обычно. Он смотрел обеспокоенно, но в его взгляде читалось облегчение. Только через полчаса, после того, как прорыдалась мама, после того, как отец крепко пожал его здоровое плечо. И после того, как пришел врач и сказал ему, что он попал в аварию. Его сбил пьяный водитель, и Саймону очень повезло, что он так легко отделался, могло быть куда хуже. Только после этого всего он смог спросить, где Эшли. Она не попала под машину? Может, она лежит в соседней палате? С ней все нормально? И он все понял, по тому, как мать отвела глаза и снова стала вытирать их платком. По тому, как стиснул кулаки отец, и как врач закашлялся в кулак и отвел его мать в сторону, сунув ей в руку какие-то таблетки, наверное, успокоительное. Ему сказал папа, он сел рядом на стул, положил руку на плечо, заглянул сыну в глаза и сказал: - Она не выжила, сынок, мне очень жаль. Нам всем жаль. В первое мгновение Саймон подумал, что ослышался. Такого просто не могло произойти с его Эшли. Он ведь рыцарь, он должен был защитить ее. Но это произошло, она была ближе к несущейся на полной скорости машине и своим телом защитила его. Эшли умерла сразу, ее даже не успели довезти до больницы. Даже на похороны Саймон опоздал, он валялся без сознания в этот момент. Саймон ничего не сказал отцу, ничего не сказал матери и врачу. Он будто замерз внутри, не мог ничего говорить. Родители еще какое-то время посидели с ним, рассказывая, как дела дома и в школе. А потом они ушли, и наступил вечер. Саймон откинулся на кровати, пытаясь не беспокоить больную руку, и старался дышать ровно. К нему никого, кроме родителей, пока не пускали, говорили, что состояние критическое, он только пришел в себя и всякую такую чушь. А он бы так хотел увидеть Даниэля, прямо сейчас, когда стало темно и жутко в одиночной палате. Потому что кто, кроме лучшего друга может подержать тебя за руку, пока ты будешь рыдать в подушку, пытаясь слезами смыть боль, которая будто льдом сковала сердце и легкие? **** Это был ужасный день. И по несчастливому стечению обстоятельств, именно на долю Филиппа выпало присутствовать при том, когда ученикам сказали, что случилось. Миссис Тернер лично пришла в класс, чтобы сказать, что их одноклассники попали в аварию. И Саймон Джаррет, хоть и находился в критическом состоянии, выжил. А вот его подруга Эшли… Девочки все, как одна, громко вздохнули, одна даже зарыдала в голос, вторая быстро обняла ее и стала гладить по спине. Парочка парней выматерились, и даже миссис Тернер не стала смотреть на них укоризненно. Этот случай был очевидным доказательством опасности пьянства за рулем. К счастью, этот ублюдка успели быстро найти, аварию видело много людей, и они сразу сообщили и номер, и модель скрывшейся с места аварии машины. Только вот это уже не могло помочь Эшли, восстановленная справедливость не могла вернуть из мертвых милую и добрую девушку. После этого сообщения в классе повисла гробовая тишина, если не считать девушки, которая продолжала плакать. Миссис Тернер вздохнула и с надеждой посмотрела на Филиппа, который, если честно сказать, и сам не знал, что ему делать. Что говорят в таких ситуациях? Он сам был на их месте, даже не раз, но так и не понял, какие слова могут успокоить, когда вся жизнь разом переворачивается, а уютный и безопасный мир вдруг становится враждебным. По себе он знал что, в общем-то, никакие. Поэтому он откашлялся и постарался улыбнуться, чтобы хоть немного подбодрить детей, столкнувшихся слишком близко со смертью, и шокированных этим. - Давайте все вместе сочиним и подпишем Саймону открытку, чтобы он скорее возвращался к нам. Я думаю, ему будет приятно, если вы все его поддержите в такой момент. Класс сразу зашуршал ручками, внимание переключалось, стали обсуждать, что написать. Все организовали пара девушек – Кэтрин Чун и ее подруга, быстро собрали ребят, успокоили плачущую девушку и стали сочинять, что можно написать в открытке. Миссис Тернер одобрительно посмотрела на это и ушла. Урок физики был сорван, но это было неважно. Только Даниэль остался за бортом всей бурной деятельности. Он сидел и тупо смотрел в стол, не шевелясь. Это было странно, учитывая, что Саймон был его лучшим другом. Филипп подошел к нему и сел за соседнюю парту. - С тобой все в порядке? – он хотел погладить парня по плечу, но одернул себя в последний момент. Даниэль покачал головой, потом мотнул и поднял на Филиппа абсолютно сухие глаза. - Все хорошо, не беспокойтесь. Филипп вздохнул. - Почему тогда не пишешь со всеми открытку? Даниэль скривился и дернул плечом. - Я лучше скажу ему все лично. Филипп снова вздохнул и встал. - Если что, я буду тут до вечера, просто чтобы ты знал. *** Филипп не удивился, когда увидел Даниэля у дверей класса. Не удивился, когда тот сел за последнюю парту, приготовив им обоим чаю. И не удивился, когда Даниэль ровным счетом ничего не сказал. Филиппу только стало мучительно больно внутри, когда он его увидел, таким усталым он казался. Так больно, будто заболели сразу все зубы, только внутри, где сердце. Не должны подростки так выглядеть, так выглядят уставшие и побитые жизнью люди. Они так просидели молча пару часов, Даниэль делал вид, что читает учебник, хотя когда Филипп бросал на него взгляд, то замечал что глаза парня не бегают по строчкам и он смотрит в одну точку, да и шуршания страниц не было слышно. Филипп проверял очередные работы и составлял план на следующие занятия, пытаясь угадать, во что выльется это замороженное, но очевидное горе. Он не любил работать дома, предпочитая задержаться до вечера, так что в результате, когда закончил, за окном было уже темно. Сидеть дольше в школе было уже нельзя. Филипп встал и посовал вещи в портфель. Даниэль услышал скрип ножек стула, очнулся, тряхнул головой и тоже стал собираться. Филипп подошел и открыл дверь, пропуская его впереди себя. - Подвезти? Уже поздно, - он закрыл дверь, а ключ сунул в портфель. Даниэль мотнул головой и пожал плечами. - Я не поеду домой, там отец. Спасибо за предложение, не беспокойтесь обо мне. Филипп вздохнул, а потом взял парня за руку и слегка стиснул пальцы, заставляя обратить на себя внимание. - Так, хватит этого. На улице на ночь я тебе остаться не дам. Уже поздно, куда ты пойдешь? – Даниэль только удивленно переводил взгляд со своей руки на Филиппа и обратно. – Сейчас мы поедем ко мне, ты выпьешь чаю, а потом мы придумаем, что делать. Но пока я твой учитель, ночевать на улице ты не будешь. И Филипп потащил его к машине. Он понимал, что поступает, мягко говоря, не слишком разумно, и чересчур импульсивно, но… Даниэль выглядел так, будто рухнет и останется лежать прямо в школе, если с ним что-то не сделать. Физическое истощение дополнилось эмоциональным, и его срочно надо было вытаскивать оттуда. Хоть бы и горячим чаем с бутербродами. Все лучше, чем позволять ему и дальше оставаться в этом эмоциональном трансе, в который он завернулся в явной попытке сбежать от боли. Филипп дотащил его до машины и усадил на пассажирское сиденье. До его дома они добрались быстро, все это время Даниэль молчал, уставившись в окно и изредка косясь на Филиппа, когда думал, что тот не видит. Потом Филипп затащил его в свой дом, вытряхнул из куртки и отвел в кухню. Там он заварил чай, сделал бутерброд с сыром, поставил все это перед Даниэлем и сел напротив. - А теперь говори. Почему не хочешь домой? Даниэль вздрогнул. Он не знал, как объяснить, что не может вернуться в дом, там его будет ждать отец и… А сегодня сообщили про Саймона, и у Даниэля просто нет сил видеть отца сейчас… Когда он подумал об этом, вспомнил о том, что и сестра, и лучший друг сейчас оба лежат на отвратительных больничных койках, его затошнило, и он почувствовал, как к глазам подступают слезы. Пришлось сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться и попытаться ответить. - Хэйзел на обследовании, отец сейчас дома, потому что она в стационаре на какое-то время. И если бы… - Даниэль сглотнул, но снова сдержался, только рвано вздохнул. – Если бы не это, я бы пошел к Саймону… А теперь… Он поднял на Филиппа глаза, и от взгляда тому стало дурно, настолько он был отчаянным. Парень и так последние месяцы держался только на упорстве, и сейчас Филипп явно видел надлом, боль, скрываемую глубоко, прорывающуюся странной искренностью. Наверное, Даниэль просто устал держать себя в руках, и новость о друге подкосила его. Яркие зеленые глаза снова были живыми, но теперь Филипп видел в них усталость и боль. Он подумал, что когда-то Даниэль казался живым не только тогда, когда ему плохо. Наверное, в зеленых глазах когда-то были и веселье, и радость, и жажда жизнь – как и у всех других. - Понимаете, кроме Хэйзел и Саймона у меня нет никого, они моя семья. И когда миссис Тернер сегодня сказала… Он утром не ответил на мое сообщение, и я подумал, что он проспал, потому что полночи снова играл в свои дурацкие хорроры. А потом… - Даниэль снова выдохнул. – Я не знаю, что бы сделал, если бы он не выжил. Он мой единственный друг. Даниэль опустил взгляд, рассматривая чашку, из которой делал периодические глотки. Филипп не знал, что именно сказать. Он не мог сказать «я тоже твой друг», потому что это было не так. Он не мог сказать «все будет хорошо», потому что нельзя обещать то, что не можешь выполнить. Но ничего говорить он тоже не мог. Поэтому Филипп положил Даниэлю руку на плечо, слегка сжав, заставляя мальчишку посмотреть на себя. - Ты не один. Вокруг тебя есть люди, которые готовы тебе помочь. И я – один из них. Я просто хочу, чтобы ты это знал. Глаза Даниэля слегка расширились, так что Филиппу стало неудобно под его взглядом. Он убрал руку и положил на стол рядом со своей чашкой. В комнате повисла напряженная тишина. Как перед грозой, внезапно подумал Филипп. Будто вот-вот ударит молния. *** Даниэль вдруг протянул руку и прикоснулся к руке Филиппа, отчего тот вздрогнул. Он внезапно понял, что позвал своего ученика домой, налил ему чая, выслушал и сейчас они уже минуту молчат, смотря на друг друга и это… Идиотом Филипп не был, резко ощутив, чем попахивает повисшее между ними напряжение. И подобрался, готовясь осадить парня, но Даниэль вдруг посмотрел на него как-то робко, совсем непривычно, и наклонился через стол. Филипп как-то ждал… Сам не знал чего, например, вопроса «можно я вас поцелую?» или того, что Даниэль закроет глаза и будет ждать поцелуя сам. Он совсем не ожидал, что его поцелуют, не спрашивая разрешения, и, в общем-то, не особо интересуясь его мнением на этот счет. Целовался Даниэль не слишком-то умело, зато с чувством, и Филипп вдруг вспомнил, что ему самому еще нет и тридцати, что у него уже очень давно никого не было, что Даниэль красивый – со своими тонкими руками, яркими глазами, со всей силой подростковой страсти, замешанной на бушующих гормонах… Филипп пропустил тот момент, когда худое тело оказалось у него на коленях, и не совсем соображая, что делает, подхватил Даниэля, обнимая и поддерживая спину, чтобы тот не свалился, не замечая, как скользнули руки, прижимая ближе, как «меня целуют» перешло в «я целую», отметил лишь, что Даниэль изогнулся в его руках, прижимаясь, что застонал сквозь поцелуй… Опомнился только тогда, когда чужие руки потянули на нем рубашку, и холодные пальцы коснулись кожи. Не оттолкнул. Просто отстранился и попытался максимально холодным тоном спросить: - Что, по-твоему, ты делаешь? Смутить удалось. Даниэль сглотнул и отвел глаза. Отвечать он, видимо, не собирался, но замер, не убрав руки, но и не делая попыток продвинуться дальше. Филипп чувствовал, как отогреваются тонкие пальцы от тепла его кожи. Наконец, Даниэль поднял на него свои поразительные глаза и сказал тихо, но твердо. - Я пытаюсь соблазнить тебя. Разве это не очевидно? Филипп не шевельнулся. Поза становилась все более глупой с каждой минутой, но Даниэль не делал попыток сбежать, как бы Филипп не надеялся на такую реакцию. Наоборот он вдруг стал очень серьезен, сжал пальцы так, что ногти царапнули Филиппа по голой коже под одеждой. - Я хочу этого. Но если ты не хочешь – скажи, и я уйду. Филипп растерялся. Ему же еще и восемнадцати нет… Это по любому статья, это неправильно, черт, а как в глаза друг другу в школе смотреть потом? Филипп понял, что думает о сексе с несовершеннолетним учеником, как о чем-то уже решенном, а Даниэль – все еще сидит и выжидающе смотрит на него. Филипп глубоко вздохнул. - Зачем тебе это? Даниэль как-то странно, непривычно наклонил голову набок. - Саймон в больнице. Хэйзел в больнице. Я не хочу домой. Я не хочу быть сейчас один. И точно не хочу ни о чем сейчас думать. Филиппу пришло в голову, что это какие-то слишком взрослые мысли для подростка, но как-то… Отстраненно. «Вот черт, я сделаю это! Я что, правда, сделаю это? Но ведь ему до совершеннолетия… Сколько? Пара месяцев, наверное. Он уже взрослый и может отвечать за свои слова и свои поступки…» - А в школе? Даниэль пожал плечами. - Я сделаю вид, что ничего не было. Не волнуйся, я не собираюсь тебя подставлять. Я просто хочу провести время так, чтобы не быть одному. Филипп вздохнул. - Умеешь же отвечать… На уроках бы так. Даниэль хмыкнул. - У тебя дома проще. И поцеловал его снова. Филипп досадливо затолкал мысль «да что ты делаешь, черт возьми?!» в самый дальний угол, и притянул Даниэля к себе. В конце концов, он почти взрослый человек, так ведь? И почти взрослый человек, четко обозначивший свои намеренья, особенно учитывая то, как скользят руки под одеждой. Филипп стянул резинку с его волос, бросив ее на стол и запустил руку в густые пряди, массируя гожу головы, отвлекая, и наклонившись провел губами по шее, и чуть прикусил кожу, довольно улыбнувшись когда Даниэль застонал, прижимаясь и прогибаясь. Какой гибкий… Филипп отстранился. - В постель. Я не собираюсь заниматься сексом на кухонном столе. Даниэль хмыкнул, старясь выглядеть уверенно, но сбившееся дыхание, заблестевшие глаза и покрасневшие щеки портили впечатление. - Не тот возраст? - Достаточный опыт. Это неудобно, поверь на слово. Оказавшись в спальне, Даниэль стянул с себя толстовку и футболку, оставшись в джинсах и не снимая свои дуратские напульсники. И потянулся к Филиппу, расстегивая на нем рубашку. Филипп отстранил от себя чужие руки. - Когда-нибудь был с парнем? Даниэль замер, а потом мотнул головой. - Нет. Но это ничего не меняет. Филипп покачал головой. Это было даже… Мило. - Раздевайся и ложись. Я сейчас. Сбросить одежду и достать из тумбочки смазку и презервативы получилось даже быстрее, чем Даниэлю – избавиться от остальной одежды и вытянуться на кровати. Филипп мельком пожалел покрывало, но решил что стирка – не такая большая цена за приятно проведенный вечер. Как только он лег рядом, Даниэль тут же вцепился в него, прижался кожей к коже, застонал, изучая руками спину и плечи. Потянулся губами к шее, но укусить не решился, только прошелся легким касанием по бьющейся венке. Филипп тоже изучал его тело, улыбался, когда получалось заставить вздрогнуть или застонать. Когда оба уже тяжело дышали, Филипп понял, что еще немного, и никакого секса не случиться, по причине того что Даниэль просто кончит слишком быстро и потянул его за плечо, поражаясь как понятливо тот перевернулся на живот. Даниэль закрыл глаза. Нет, он читал, конечно, как именно все должно было происходить, но все равно одно дело – знать в теории, совсем другое – на практике. И поэтому задержал дыхание, пытаясь не сопротивляться осторожным прикосновениям, потом осознал, что так только хуже, и в ответ на «расслабься», глубоко вздохнул и продолжал дышать глубоко и размеренно, сосредоточившись на дыхании, а не на неприятных ощущениях. В какой-то момент он зашипел от боли, и Филипп понятливо снизил темп подготовки, поглаживая по спине второй рукой, успокаивая. К этому можно было привыкнуть, и Даниэль не сопротивлялся, когда его подтащили по покрывалу, послушно встал на колени, прогнувшись, спрятав лицо в подушке и стиснув ткань покрывала в пальцах. И застонал – не смог не застонать, не дернуться вперед при проникновении, замер, задышав глубоко, поскуливая от медленного, казалось, бесконечного движения. Ноги разъехались еще шире и Даниэль всхлипнул, почувствовав, как его погладили по спине, успокаивая, замер, вытянувшись в струну, и дыша – все так же медленно и глубоко. Отвлечься не получалось, совсем не получалось. - Все в порядке? Заботливый, хоть и звенящий от напряжения голос зацепил что-то в сознании. Было приятно слышать его, он убеждал что да, все в порядке, все хорошо, и заводил одновременно. Даниэлю показалось, что он может кончить без единого движения, не прикоснувшись к себе, только слушая этот голос. - Говори со мной. - Что? - Говори со мной! И Филипп заговорил. Даниэль не сосредотачивался на словах, почти пропуская мимо ушей бред о том, какой он красивый, какой необычный и прочую нежную чуть, фокусируясь только на голосе и на собственном дыхании, и кивнул, когда до мозга дошел заданный вопрос «готов?». Даниэль вскрикнул на движение, застонал, и не замолкал уже с этого момента, выгибаясь, хватаясь за покрывало, вцепляясь в жесткую ткань зубами. Филипп был хорош, он не ошибся, достаточно нежен, чтобы не причинять реальной боли и достаточно страстен, чтобы заглушить все мысли в голове. Когда горячая рука сжалась на его члене, Даниэль вскрикнул, и прошло совсем немного времени, прежде чем он, застонав, выгнулся в руках Филиппа, после чего безвольно растянулся на кровати, уже не обращая ни на что внимания, только почувствовав тот момент, когда к нему сверху прижалось тяжелое тело и услышав короткий стон. Открывать глаза не хотелось, и ему нравилась тяжелая истома, захватившая все тело. Он только недовольно простонал, почувствовав, как бедер касается влажное полотенце, и забрался под одеяло, бесцеремонно сбросив покрывало на пол. Филипп бросил к испачканному покрывалу полотенце. И что теперь делать? Намекнуть, что теперь Даниэлю пора бы и убраться из дома? Разбудить, заставить одеться, напоить чаем и закрыть за ним дверь? Филипп испытывал дискомфорт при мысли, что Даниэль останется на ночь, но… Тот выглядел таким измученным и отключился почти сразу после секса, что разбудить его у Филиппа просто не поднялась рука. Он тяжело вздохнул, прикинул последствия сна на диване и решил плюнуть на все. Тем более, что стоило ему залезть под одеяло, как сбоку к нему сразу прижалось сонное, теплое тело, Даниэль ткнул его локтем, пощекотал волосами и, наконец, устроился рядом, так что Филипп ощутил на коже его дыхание. И ладно. Пусть поспит. Не прирежет же он его во сне. Хотя Даниэль был странным. Вон, даже напульсники в постели не снял. Не вены же он режет? Нет. На самоубийцу Даниэль похож не был… Филипп сам не заметил, как уснул.