882г
У Ванюши немного кружилась голова. Говоря по правде, она побаливала последние лет десять, периодически вспыхивая и затихая. Но сейчас было в этом что-то такое предвкушающее, почти волшебное. Ванюша чувствовал, что что-то непременно должно произойти. Слегка непривычно. За несколько лет своего правления Олег не подарил Руси толком ничего, кроме головной боли в виде сборов на какой-то великий поход. Ванюша знал, что новгородцев это возмущает. А еще он знал, что они не будут ничего предпринимать. Потому что в обязанности князя входила их защита, а Олег с этим прекрасно справлялся. А еще Ванюша вдруг заметил, как сильно выросли те ребята, вместе с которыми он впервые увидел Рюрика. Это было очень странно. Даже тот мальчишка, в которого Ванюша умудрился врезаться в тот день, и он возмужал, отрастил бороду… даже поучаствовал в нескольких военных походах против таинственного Киева еще при Рюрике! А его, Ванюши, подбородок все также был нежен и гладок. А еще его по-прежнему не выпускали из Новгорода, и это удручало: Олег жил в том же городище, что и Рюрик, а к нему приезжал только по делам. Стыдно признать, но… Ванюше просто было одиноко. — Ты мне нужен. Ванюша чуть не подпрыгнул на скамье, услышав раскатистый оклик за плечом. Голос Олега постепенно даже стирался из памяти: приезжая за данью и погружаясь в дела, князь все реже заглядывал к нему. А тут… — Ты пришел! — Ванюша вскочил на ноги и подался вперед, желая обнять вошедшего мужчину. Но Олег резко дернул рукой, останавливая. Сердце пропустило удар, и Ванюша понуро опустил взгляд в пол, пробормотав: — Извини. — Ван, у меня дело, — без прелюдий начал князь, положив широкую ладонь Ванюше на плечо. — Ты пойдешь со мной на Киев. Ладошки вспотели непроизвольно, кровь зашумела в ушах. Его возьмут в поход? Настоящий поход? Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Ванюша уже стал думать, что просидит в своей избенке до скончания дней. А тут такая возможность! Такой шанс! Лишь бы это ни было шуткой. — П-правда? — горло пересохло, но не спросить Ванюша не мог. Олег с доброй ухмылкой кивнул. — Правда, — князь чуть наклонился к Ванюше, прожигая взглядом, — я считаю, что ты принесешь нам удачу. Наверное, это должно было быть немного обидно, но Ванюша слишком счастлив, чтобы обижаться. Настоящий поход! И так далеко, на целый Киев! Ванюша слышал, что Рюрик тоже ходил на Киев, против тамошних князей, но он никогда не брал его с собой. — Я не подведу, честно-честно! — горячо пообещал Ванюша и крепко прижался к Олегу, обвивая руками его шею. — Обещаю! — Не сомневаюсь, Ван. На ладьях было холодно. От воды веяло свежестью, разбавлявшей затхлый запах пота и силы на палубе. Воины разных Ванюшиных племен и варяги объединились под предводительством Олега, дабы подчинить себе Киев, а вместе с ним и один из основных торговых путей — путь «из варяг в греки». И все это было так воинственно, что Ванюша невольно чувствовал прилив сил, чувствовал, что растет. А еще на ладье был сын Рюрика, Игорь: пяти лет от роду. Такой смышленый мальчик, совсем как отец. Ванюше, кажется, тоже было столько, когда его… выбрали. А еще они с Игорем примерно одного роста, что тоже немного пугает. С «принятием» Смоленска что-то неуловимо изменилось. Кривичи добровольно отдали свой центр, послушавшись собратьев из дружины. Не то, чтобы Ванюша был этому не рад, но… это было как-то странно. Будто он поел так сытно, что тяжело даже дышать. Когда местная власть признала превосходство Олега, Ванюша даже не смог устоять на ногах: сразу стало так тяжело-тяжело, даже подташнивало. Заметил это в толпе дружинников только Игорь и отвел обратно на ладью. Тогда-то Ванюша и заметил, что вырос. По-настоящему — физически! — вырос. А еще он подумал, что расти — тяжело. Как же тогда вытерпеть потерю земель? Ох, лишь бы ему не пришлось узнать! Иным было взятие Любеча. Ванюшу рвало при виде обагренных кровью трупов, возвышающихся то там, то здесь. Противоестественная слабость смешивалась с головокружительной силой, но в итоге отступала перед позывами организма. Ванюша никогда раньше не видел момент смерти, тем более в таких количествах. И он был не готов. Игорь сочувственно похлопал его по плечу и бросился добивать какого-то северянина. Ванюша продолжил опираться о камень, не в силах даже поднять оружие. Расти после сражения было тепло, почти приятно. Только с немного неприятным кислотным привкусом. Олег, хмурый, но лучащийся гордостью за свою дружину и воспитанника, позволил себе заметить: — Ты значительно вырос за время похода, — больше князь не сказал ни слова до самого Киева. — Вы не князья, ни роду княжеского, а я роду княжеского! — Ванюша никогда еще не видел Олега таким агрессивным. Сейчас, в купеческих одеждах, с Игорем на руках, он был куда опаснее, чем с мечом и в кольчуге. Его чистый взор пылал истинной ненавистью и могуществом, а губы исказились в таком ужасном оскале, что Ванюше стало совсем не по себе. Он не знал этих Аскольда и Дира, только видел их пару раз в Рюриковой дружине и слышал о них от старейшин. Но Ванюша не думал, что они заслужили такой жестокой гибели: не на поле брани, а попавши в ловушку, безоружные и окруженные врагами. Олег, видимо, думал иначе. И сейчас Ванюша боялся его пуще Перуна, пуще Семаргла. Он с ужасом смотрел, как князь тычет пальцем в Игореву грудь, как едва не рычит от переполнявших его эмоций: — А вот сын Рюриков! Ванюша уже не слышал приказа убить, он с огромным трудом держался на ногах, пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце. Животный страх впервые разъедал его изнутри. А еще стыд. Потому что Ванюша так неестественно боялся своего правителя, своего Олега, который ни словом, ни делом ни разу его не обидел, который подарил ему это путешествие. Ванюша чувствовал себя предателем, но… ничего не получалось сделать с дрожью, пробирающей все тело. — Мне велели покориться, — молодая девушка лет осьмнадцати, с нежно-белыми, словно снег, волосами и непокорными синими глазами, смотрела хмуро, в ее голосе звучал неприкрытый вызов, — но знайте: я никогда не подчиню свой Киев какому-то племенному городищу. Ванюша стоял, раскрыв рот, и впитывал в себя каждую черточку, каждый изгиб этой необычной незнакомки. Точнее, несложно было догадаться, что она была воплощением земли полян, а Киев стал ее главным городом, ее… сердцем, наверное. Ванюша никогда раньше не видел таких, как он: ни у Смоленска, ни у Любеча не было своих… личностей. А у Киева вот была. — Вы очень похожи, словно брат и сестра, — шепнул ему на ухо Игорь, отвлекая от девушки. Ванюша тоже это заметил. Те же белые волосы, те же холодные глаза. Только они у него более светлые были, бледно-лазурные. Те же грани лица и примерно одна форма носа. Даже вырез глаз почти одинаковый. Но это почти невозможно, это случайность. Они не могут быть братом и сестрой: Ванюша с трудом, но еще помнил свою маменьку. И то, что в семье были одни мальчики. — Нет, не может такой великолепный город подчиняться, — говорил ли Олег о Киеве или же о самой девушке, Ванюша не понял. — Быть ему матерью городов русских. А вот то, что его фактически отдали ей на попечительство, не понять было сложно. Олег решил покинуть окрестности Новгорода, и от этого стало как-то холодно. Будто под ребра проник холодный речной ветер. Вместо ожидаемых счастья и безграничной радости пришла неестественная печаль. Он, Ванюша, — Русь. Но Русь — Киевская.898г
Хорошо, что Киев принадлежал себе, а не Ванюше. Думать так казалось ему мелочным, недостойным, низким, но поделать с собой он ничего не мог. Сейчас Ванюша как никогда был благодарен Олегу, провозгласившему Киев — матерью городов русских. Сейчас, выросший едва ли не выше той девушки, полянской земли (она отказывалась представляться), он с ужасом смотрел, как стены бывшего неприступным города осаждают кочевые угорские племена. — Мадьяры, — шипя, выдохнула девушка, хватаясь одной рукой за сердце, а другую зажимая в кулак. Ванюша не знал, куда себя деть. Он чувствовал легкое покалывание в пальцах, чувствовал, как ноют кости, но при этом… не испытывал почти ничего. В сравнении с Киевской девушкой. Она корчилась с каждой новой атакой, но мужественно продолжала что-то объяснять Олегу. Ванюша ей гордился. — Я не выиграю здесь, в осаде, — крик вышел настолько досадным, настолько интимным, что Ванюша едва удержал себя от того, чтобы зажать уши. Слышать о чужом почти-поражении казалось кощунством. Даже несмотря на то что они как бы теперь вместе. Ведь это же так? Ведь Ванюша тоже чувствует беду Киева. — А сражение ты уже проиграл. — Значит, нам придется заключить договор о любви и мире с кочевниками, — Олег опять был хмур, он кинул задумчивый взгляд на подросшего Игоря, но он лишь пожал плечами. Ванюша опустил глаза, не желая смотреть на своего князя. — Поверь, я тоже не в восторге, — прошипела девушка и поджала губы от новой вспышки боли. Ванюша мелочно просил всех известных ему богов никогда не посылать ему такого испытания, как осада его «сердца».907г
— Ты стал настоящим мужем, — Ванюша чуть улыбнулся на это замечание. Олег опять решил поговорить с ним, а не с Киевской девушкой. Значит, возвращения в Новгород опять не предвидится. — Куда на этот раз, княже? — вышло чуть более иронично, чем он предполагал. Нехорошо так со своим правителем разговаривать. Но, кажется, сейчас Олег ему это простит. — Византия, — Ванюша даже дыхание затаил: Византия, по немногочисленным замечаниям Киевской девушки, был очень взрослым и очень мудрым. А еще он пользовался большой властью в собственном дворе, он был едва ли не важнее тамошнего правителя. Императора. — Пойдем через болгарские земли, у нас договор. А вот о Болгарии Ванюша не слышал почти ничего, кроме как о паре столкновений с её племенами. И сильная, почти детская жажда приключений охватила его с ног до головы. Он почувствовал — совсем как в далеком первом походе! — что готов броситься за Олегом хоть на край света. Потому что он мог открыть для Ванюши целый новый мир. Новых друзей и семью, которых его лишили еще в детстве. Которые не умрут, как Рюрик. Болгария оказался очень бледным юношей с ироничной полуусмешкой, будто приросшей к тонким губам. Сказав несколько положительных слов в адрес своего союза с Ванюшей, он счел нужным проводить руссов до своей границы. Олег счел это недоверием, но отказывать не стал. У Болгарии отношения с Византией не складывались. И он был уверен, что у Ванюши тоже не сложатся. Потому что дружбу войной не начинают. А еще Болгарию было иногда сложно понять: он будто говорил на языке Ванюши, но не так, как это делал сам Ванюша. И жесты были у Болгарии странные. И глаза, глаза были оливковые, а волосы — темные. Он был полной противоположностью Киевской девушки и его самого. Внешне, во всяком случае. — Как там Ольга? — вопрос застал Ванюшу врасплох. Ольга? — Я слышал, вы теперь едины. — Киев? — как-то глупо уточнил Ванюша, во все глаза уставившись на Болгарию. Столько лет он даже не представлял, как могут звать его «союзника». А этот юноша знал. Почему же она так не доверяет ему, Ванюше? Болгария не ответил. До границы оставалось совсем немного, и он счел нужным покинуть ладью. Ванюшу снова проигнорировали. Кажется, Болгария не сильно хочет с ним… дружить. Может, оно и к лучшему? Ванюше кажется, что, несмотря на это показное дружелюбие, Болгария — мрачный юноша. До Царьграда пришлось добираться на колесах: в гавань войти мешала толстенная цепь, появившаяся буквально из ниоткуда. И как Олегу пришло это в голову: поставить ладьи на колеса и поднять на них паруса? Ванюша готов поклясться, что это очень страшно и очень сильно. Наверное, так думал не он один. У ворот города их поджидали несколько человек. Все величественные, властные… в их глазах читался испуг. Сердце Ванюши сделало кульбит, он почти ликовал. Неужели все будет так просто? Никто даже не пострадает? Это же просто великолепно! Это даже не война! А значит, значит… — Не губи города, согласимся на дань, какую захочешь, — это с акцентом, но по-славянски говорил полный мужчина с такими умными глазами, что Ванюша непроизвольно поискал в его волосах седину. И очень удивился, не обнаружив. Мужчина смотрел на Олега, будто точно зная, кто возглавляет поход. — Что ж, — князь улыбнулся, сходя с судна. За ним последовала толпа ближайших дружинников, едва не сбивая Ванюшу с ног. Опять о нем позабыли… Ванюша впервые пожалел, что Игорь остался наместником в Киеве. Но тут Олег обернулся к нему и жестом велел подойти. Ванюша едва не сорвался на бег. Его познакомят с византийцами? Или даже спросят насчет дани? А может попросят озвучить свой вариант договора? — Знакомься, Ван, это Византия, — негромко представил Олег того самого полного мужчину. Ванюша кивнул, улыбаясь. Византия не выглядел таким мрачным, как Болгария. А еще он улыбался ему, не игнорируя подчистую, как делала это Ольга. Ванюша решил, что хочет дружить с Византией. — Отпотчуете с нами? — позади неспешно подошли люди в мирных одеждах и с подносами. Какая-то непривычная пища и бокал, полный рубинового напитка. Ванюша с радостью потянулся к нему, но Олег хмуро ударил его по руке, заставив ее отдернуть. Подняв предложенное ему вино, он поднес его к носу и с презрением отбросил в сторону. — Яд, — Олег оскалился, — так, значится, вы, презренные, мира просите? Будет вам мир такой, что и Семаргл подивится. Ванюша затаил дыхание. Только что его князя пытались отравить? Он почувствовал себя преданным. Ванюше показалось, что они бы с Византией могли поладить, а сейчас… Он поджал губы, с мрачным удовлетворением наблюдая, как Олег заносит меч над Византией. Интересно, что будет с империей, если убить ее личность? И можно ли ее так убить? — Стой! — Византия в ужасе бросился Олегу в ноги. — Помилуй нас! Не воюй Грецкие земли! Олег с презрением отошел от склонившейся перед ним империи и едва ли не выплюнул свои условия. Сказать, что они были буквально унизительны для Византии, — ничего не сказать. Ванюша решил, что он может считать себя отомщенным. Такой размер дани, да еще и для войска выкуп. Даже если Византия очень богат, как говорила Ольга, для него это будет сильный удар. Договор, заключенный с Византией, предусматривал нечто еще более унизительное: беспошлинную торговлю, полное содержание русских послов и месячина русским купцам. Ванюша решил, что они крыты. Византия же стал поступать как Ольга: игнорировать. Немного жаль, совсем чуть-чуть… Олег клялся Перуном и Велесом, в то время как император Лев VI целовал какой-то крест, и это казалось Ванюше совершенно не равными клятвами. Потому что Олег — Вещий Олег — главных богов своих, себя пред их ликом на кон поставил, а византийский правитель — только к кресту губами примкнул, только одного бога к руссам повернул. — Ты еще поймешь, Иоанн, — загадочно прошептал Византия, тоже наблюдавший со стороны. Иоанн?912г
Ван не смог не усмехнуться. Олег к Джурджану ходил — вернулся с незначительными ранениями. В Царьград заглянул — ни царапинки. Люди его заставили гордого Византию продлить «любовь» и даже признать Вана как русское государство. А с костью не справился. — И примешь ты смерть от коня своего, — Ван склонился над сопкой, в которой теперь вечно будет почивать Олег. Так все и оказалось: конь погиб задолго до князя, но в черепе его поселилась змея. Смерть была медленной, мучительной, ужасной. Олег должен был погибнуть в бою. Но Ван не смог ему этого обеспечить. Зато сможет гарантировать память. Свою — точно. Потому что Олег не просто подарил ему силу и безопасность за счет походов и градов-острогов, но и хорошие отношения с такими же, как сам Ван. Он познакомил его с Ольгой, Болгарией, Византией. Олег подарил Вану шанс на счастливое и богатое будущее, показал, каким оно может быть. И любое головокружение, любая головная боль и тошнота того стоили. — Теперь ты мой? — Ван улыбнулся, услышав голос Игоря. Кажется, его собственный конец вновь отложен на неопределенный срок. Исторические заметки: 1. 882 год — поход на Киев войска новгородского князя Олега, состоящего из ильменских словен, кривичей, мери и веси. По пути были захвачены земли днепропетровских кривичей, город Смоленск, и земли северян, город Любеч. Смоленск был «принят» без жертв и кровопролитий, Любеч покориться не захотел, его брали с боем. 2. Хитрость Олега по отношению к Аскольду и Диру, а также его слова («Вы не князья, ни роду княжеского, а я княжеского! А вот сын Рюриков!») описаны в одной из первых древнерусских летописей. После смерти своих князей Киев признал власть Олега. В 882 году Киевские и Новгородские земли, Южная и Северная Русь объединились в единое Древнерусское государство с центром в Киеве. 3. По летописи, Олег действительно провозгласил Киев «матерью городов русских». Но современники никогда не называли свое государство Киевской Русью, Ван себя накручивает. Оно носило название либо Русской Земли, либо Руси. 4. «Ты значительно вырос за время похода»: за один только 882 год территория Руси увеличилась в несколько раз, особенно за счет присоединения уже упомянутых Смоленска и Любеча. 5. «Мне велели покориться»: такое решение приняли киевские старейшины, несмотря на наличие дружины Аскольда и Дира, что наводит на мысль о государственном перевороте. 6. 898 год — война с уграми, которых большинство историков отождествляет с венграми. В «Повести временных лет» об этом событии почти ничего не сказано, поэтому историки чаще ссылаются на сочинение неизвестного венгерского автора XII-XIII веков «Деяния венгров», по которому венгерский вождь Альмош разгромил войско «королевства руссов», а после заключил с их князем (предположительно — Олегом) мирный договор. По этому договору руссы обязались платить дань венграм, которые в свою очередь стремительно покинули киевские земли. 7. «Ты стал настоящим мужем»: в 883 году Олег покорил древлян; в 884 году — северян; в 885 году — радимичей, а также вели войны с тиверцами и уличами (так и не покорились); в 907 году Олег совершил походы на вятичей, хорватов и дулебов. 8. Позднее 885 года Олегом были предприняты походы против хазар, болгар и еще ряда племен Подунавья. 9. В конце IX – начале X века, по предположениям историков, Олег заключил союз с Симеоном Великим. Русь получила право беспрепятственного прохода через территорию Болгарии. Болгария — возможность, не нарушая мирный договор с Византией 904 года, чужими силами нанести удар по давнему врагу. 10. Хитрость Олега по отношению к Константинополю (Царьграду) описана в соответствии с «Повестью временных лет». Фраза Византии также взята оттуда, но была произнесена послами империи. Также Олег действительно отказался от отравленных «пищи и вина», за что, по одной из версий, получил прозвище «Вещий». Вторая версия: «Вещим» он стал именоваться, потому что, по мнению его современников, предсказал, когда поход на Царьград будет выигрышным. Так или иначе, Вещим он стал зваться после 907 года. «Не воевать Грецкие земли» — просьба взята из той же «Повести…» 11. Утверждение мира, клятвы, взяты из летописи. 12. «Ты еще поймешь»: еще при Аскольде и Дире были предприняты попытки крещения руссов, частично увенчавшиеся успехом. 13. Иоанн — православный аналог имени Иван, за языческую версию которого я взяла «Ван». 14. Версия смерти весьма поэтична: сформирована под воздействием летописи и А.С.Пушкина («Песнь о Вещем Олеге»). Из черепа любимого коня Олега выползла змея и укусила князя. 15. «...к Джурджану ходил»: военные походы на южное побережье Каспийского моря 909-912 гг. 16. «В Царьград заглянул»: поход на Константинополь 911г. 17. «...признать Вана как государство»: договор с Византией 911 (912) года является первым, где Русь фигурирует как государство.