Куколка (Голубая любовь в розовой пижаме)

— О чём грустишь, малыш? — послышался глубокий бархатный голос из-за плеча. Парень обернулся, — на него в упор смотрел высокий мужчина, в строгом классическом костюме-тройке, молочного цвета. Крайне не подходящего, кстати для этого места. — Тебе-то какое дело? Иди, куда шёл, — огрызнулся Чонгук, опрокидывая уже не первый за сегодня стакан с пойлом, отдалённо напоминающим виски. Педантично выполняя цель номер один — напиться в хлам. — А ты дерзкий, люблю таких, — ухмыльнулся незнакомец, показывая глубокие ямочки на щеках. Он смахнул осветлённую челку с лица, открывая татуированную надпись над правой бровью «Daddy», — Я видел, как ты двигался сегодня на танцполе, — мужчина вальяжно расположился напротив, — У тебя явный талант. Есть предложение. Интересует? — Если это подкат, то расслабься, я — по девочкам, — от липкого, оценивающего взгляда, по телу Чонгука пробежали мурашки. — Я не спрашивал о твоей ориентации, хотя, спасибо за информацию, учту на будущее, — облизнулся Daddy, — Я всего лишь хочу предложить работу. — Разве похоже, что я в ней нуждаюсь? — презрительно изогнул бровь Чон, демонстративно светонув ролексами. — С таким видом пьют только за упокой собственной души. У тебя явно проблемы, а решение любой проблемы — деньги. Могу дать возможность их заработать. И, может, через месяц другой, ты сможешь позволить себе настоящие часики. Кстати, меня зовут Ким Намджун, — губы мужчины расплылись в ядовитой усмешке, — думаю сработаемся. Расскажешьо себе?       Чон Чонгук — банкрот. Он — обычный юноша восемнадцати лет отроду из простой, но весьма уважаемой семьи. Занимается танцами и музыкой. Попытка поступить в вуз увенчалась полным провалом из-за чьёго-то богатенького отпрыска, что решил стать очередной бездарной звездой. И теперь Чону нужна работа, прямо позарез, чтобы поступить в следующем году уже на платной основе. Домой вернуться — не вариант: позорить семью лишний раз не хотелось, да и заработать нужную сумму в его пригороде не представлялось возможным. Остаётся одно — постараться выжить всеми силами там, куда занесла его судьба. — Моё имя — Чон Чонгук. И что же ты можешь мне предложить? — как можно менее заинтересованно. — Я уже сказал, что мне понравилось, как ты двигаешься. В тебе есть страсть, способная притягивать взгляды. Могу предложить место примы в моём клубе, — Намджун смерил оценивающим взглядом парня, бросая тому вызов. Его длинные пальцы выстукивали фристайл. — Что скажешь? — Скажу, что нужно для начала взглянуть на этот твой клуб, — ответный насмешливый взгляд и приподнятый подбородок, как доказательство собственной высокой цены. Мальчишка не так прост, как казалось… Это будет даже интереснее, чем я мог предположить. Ничего, малыш, ошейник пойдёт к твоей смазливой мордашке, — поаплодировал себе мужчина . Отхватить такой экземпляр неимоверно сложно, да к тому же еще и натурала… Ммм… — Можем отправиться прямо сейчас. И брось это пойло, не порти свой несформировавшийся вкус. Почему Чонгук наивным ягненком последовал за этим странным субъектом, он так и не понял до сих пор. Чёрный внедорожник увозил его прочь от прошлой жизни со скоростью непозволительной для города. Яркие огни ночного Сеула перестали мелькать за окном минут десять назад. Ничем не примечательное двухэтажное здание казалось заброшенным еще с прошлого века. — Выходи, мы на месте, — Гук так и не заметил, как заснул. Это немного насторожило, но лишь на секунду, пока они не зашли внутрь обшарпанного строения. То готическое великолепие, что предстало перед его взором, затуманило разум, вводя в некое гипнотическое состояние. Тягучая, немного мрачная музыка обволакивала, проникая под кожу. Глубокие басы попадали в ритм сердца. Хотелось двигаться в такт, забываясь и подчиняясь незнакомому диджею. Сквозь полуобнажённую толпу сновали официанты — девушки и юноши в красных масках, закрывающих лица их обладателей. На посетителях были похожие, чёрные, но с одним существенным отличием — они открывали нижнюю часть лица, чем некоторые пользовались, открыто целуясь на публике. — Многие мои гости знамениты и влиятельны. Я же даю им шанс насладиться дарами ночи и возможность ощутить себя свободными от нашего заплесневелого общества. — Ага, и от морали тоже, — хмыкнул парень, кивая на два сосущихся силуэта. Один из них принадлежал мужчине за сорок, а второй — совсем еще мальчишке, позволяющему себе дрожать в жадных руках этого педофила. — Тебя это не должно волновать. Здесь никто себя не принуждает. Да и место твоё будет по другую сторону. Поверь, пока работаешь на меня, никто тебя не тронет. Кроме меня… — Я, вроде, ещё не давал своего согласия, — произнес Чонгук, принимая бокал абсента из рук девушки, чью аппетитную грудь, очень выгодно затянутую в жёсткий лаковый корсет, он пожирал глазами. — Её, кстати, зовут Кэтти. Я привёз ее из Франции. Если захочешь, она будет твоей сегодня ночью, — Джун двумя пальцами подцепил подбородок официантки и вздёрнул его вверх, слегка приподымая маску. Под ней манили своей влажностью маленькие пухлые губки. Парень сглотнул от такого подарка. Секса давно уже не было, и в штанах неприятно заныло, напоминая, что пора бы и обнулить счетчик незапланированного воздержания. — Так у тебя бордель для богатеньких папиков, а ты вроде большой мамочки? Ой, прости, — папочки, — брюнет собрался с силами и отвёл взгляд от девушки. — Фи… Я не настолько банален. Я не продаю людей в своих стенах: всё на добровольной основе и только по любви. У меня даже нет приват комнат. А у моих танцоров вообще есть охрана для защиты от особо наглых посетителей, — блондин жестом подозвал широкоплечего парня в строгом костюме. — Знакомься, это Сокджин, мой личный телохранитель для моих куколок. — Куколок? — непонимающе выпучил глаза Чон. — Ты задаёшь слишком много вопросов. Расслабься и просто покажи мне всё, на что способно твоё великолепное тело, — блондин рванул за рубашку на груди парня с такой лёгкостью, словно она была из тонкой рисовой бумаги, а вовсе не из плотного шёлка. — Танцуй же, малыш, заведи толпу. Мне нужно удостовериться в твоей ценности для моей публики. Опешив, Гук залпом осушил бокал обжигающего горло абсента и с вызовом окинул взором толпу.»Большой папочка» поднял руки в призывном жесте и толпа, взвыв, расступилась, освобождая центр площадки. Чонгук, подхватив девушку за тонкую талию, притянул ее к себе и вжался в пухлые губы в пьянящем поцелуе, а затем, стянув с себя остатки того, что раньше называлось рубашкой, швырнул в улюлюкающую массу. Подстроившись под предлагаемый ритм, он начал двигаться. Алкоголь сделал своё, забрав последние капли сомнения. Он отдался музыке весь, без остатка, посылая весь мир к черту.Молодое тело в кровавом полумраке танцпола соблазняло своими формами, сверкающими капельками пота. — Ты видишь то же, что и я? — пара сверкающих в темноте глаз плотоядно пожирала каждое движение новенького, ёрзая от возбуждения. — Нет, блядь, я резко ослеп! — прошепелявила вторая фигура во мраке VIP-зоны на балкончике. — Он великолепен… — Он совсем мальчишка. Джун нашел себе новую игрушку. Не боишься, что Папочка тебя сместит с нагретого местечка? — Я тогда присяду ему на коленочки и никому не придется уходить, — послышался шелест одежды. — Тэ, только не говори мне, что ты там дрочишь?! Сучка ты течная, а не мужик!!! — возмущённо прошипел силуэт, чиркая зажигалкой, дабы подтвердить свои догадки. — Обломщик, ты, Шуга. Мог бы и поддержать друга. — Да с кем я только работаю, нашёл место… — Я, может, влюбился первый раз в жизни, а ты… — даже в кромешной темноте было видно, как Шуга закатил глаза. *** — Ну, знакомься, это твои коллеги. Если будут сильно докучать, скажи мне, я их мигом успокою. Они парни хорошие, но иногда бывают слишком шумными. И да, добро пожаловать! — шкафоподобный охранник Сокджин улыбнулся совершенно неожиданно детской улыбкой и, похлопав по спине парня, скрылся за дверью гримёрки. Чон обвёл небольшое помещение взглядом. В комнате находилось трое молодых мужчин, хотя разница в возрасте терялась под толстым слоем сценического грима. Молчание затянулось и повисла неловкая пауза. Тишину прервал сидящий в самом дальнем углу блондин весьма женоподобного вида. — Привет, я — Ким Тэхён. Псевдоним Вишенка или просто Ви, — манерно запахнув длинный цветастый халат, парень перекинул стройную ногу одна на другую. — А тебя как зовут, красавчик? — младшего передёрнуло от жеманного существа в голубых (как, скорее всего, и его ориентация) линзах, с блядско-красной помадой на пухлых губах, проколотых в левом уголке пирсингом. — Чон Чонгук, — нахмурился Чон, всем своим видом изображая презрение к особе, ошибочно причисленной к мужскому полу. — А псевдоним? — не унимался блондин, игнорируя взгляды новенького, блуждая зрачками по рельефному даже под слоем одежды телу брюнету, вспоминая то, что спрятано под ней.       — Не имею такой привычки. Я не щенок, чтобы кличку носить, — отрезал как можно жестче Чонгук, дабы пресечь впредь разговоры на эту тему. — Чонгу-у-ка-бу-у-у-ка! — надулся Тэ и, демонстративно прикрыв острые колени шёлком, отвернулся к зеркалу. — А я — Пак Чимин, можно просто ЧимЧими или Персик. Рад познакомиться. Ты не волнуйся и не пугайся, мы хорошие, только к нам нужно немного привыкнуть. А насчёт псевдонима подумай, полезная вещь в нашей профессии, — затараторил милый рыжий юноша с по-детски розовыми щёчками и большими пухлыми губами. Он был похож на ребёнка лицом, но вот его телу мог позавидовать любой фитнес-тренер. Чем они его кормят? Нужно будет спросить о его курсе тренировок и диете. — Я подумаю, спасибо. А почему «Персик», что за фетиш тут у вас на фрукты? — хмыкнул брюнет. — А когда увидишь его попку, всё сам поймёшь, малыш, — пробасив, загадочно улыбнулся Вишня, облизывая губы длинным языком, украшенным металлическим шариком. Блядь, прямо, как у него самого. Чона чуть не вывернуло, чё за нахуй он себе позволяет? Вот педрила! — И надолго ты в наших краях? — бледный, словно привидение, парень с мятными волосами, больше похожий на фарфоровую куколку, чем на взрослого мужика, оценивающе разглядывал брюнета, словно проверяя его рентгеном. Голос оказался тоже не соответствующим внешности. Низкий, прокуренный и шепелявый — последнее немного позабавило младшего. — У меня контракт на год, потом уеду, — Чонгук пожал плечами, ища взглядом, куда бы поместить свою попку, но всё казалось пропитанным спермой и косметикой. В душе невольно всё переворачивалось от омерзения. От взгляда куколки это не ускользнуло. Это задевало самолюбие старшего. Чем он себя считает лучше?! — Слыхали? У него контракт! — гаденько рассмеялся бледный, стягивая с худых, даже тощих плеч рубашку. Вся его грудь была покрыта замысловатыми узорами, над которыми не один час попотел тату-мастер. Оба соска пронзали штанги, вокруг которых багровели старые и совсем свежие засосы и следы от укусов. Поймав заинтересованность младшего и ухмыльнувшись, он подмигнул, мол, «нравится, детка?» — А что не так?! — фыркнул Чонгук, отводя взгляд от греха подальше. Кто его знает, а то, может, подумает, что он из их породы, не дай Бог. — Чимина, сколько ты уже в нашей дыре? — мятный поджёг самокрутку и глотнул дымок, вбирая в себя расслабляющий яд. — Ммм… устраивался на год, но уже четыре здесь, Шуга-хён… — отозвался рыжик, запихивая в рот большущий кусок курочки и запивая огромными глотками колы. Так, вопрос с диетой ему лучше не задавать, — отметил для себя Чонгук. Сейчас он был больше похож на домашнего хомячка, чем на танцора элитного гей-клуба. Парень сам по себе излучал тепло и уют, хоть и был явно лучшей из сучек Папочки Намджуна. Почему-то он единственный из всех троих вызывал меньше всего негатива. — Вишня, детка, а ты сколько своей задницей крутишь в клетке? — прошепелявила бледная куколка, подойдя к Тэхёну и, демонстративно наклонившись, коснулся его распахнутых алых губ своими, передавая в поцелуе дым от косяка. Вызов? Может быть… Почему-то ему понравилось доводить новенького до белого каления. А точнее, до пунцовых щек и ушей. Он неторопливо углубил поцелуй, сплетаясь языками вальяжно и как-то по-хозяйски, внимательно наблюдая за реакцией своей новой жертвы, и так же медленно отстранился, оставляя между ними тоненькую блестящую ниточку слюны. Ви напоследок благодарно лизнул колечко пирсинга на нижней губе друга, стирая следы своей помады, и провёл языком, собирая остатки их поцелуя. Чон чуть в обморок не упал. Нет, он не был девственником или неопытным в сексуальном плане. Нет! Чего-чего, а в этом он был подкован на все сто, не зря его за спиной называли кроликом. Но вот к такому его жизнь уж точно не готовила. Одно дело + видеть в клубе, как зажимаются и лижутся какие-то малолетки-школьники с поддельными документами, экспериментируя со своей ориентацией, а другое + в живую, в реальном времени наблюдать, как в метре от него два педика вылизывают друг другу рты, явно издеваясь над его детской психикой. Мамочка, роди меня обратно!!! — В августе было шесть… — грустно вздохнул блондин, как ни в чем не бывало, словно подобный поцелуй для него привычным делом, (хотя, походу, так оно и есть) отклеивая накладные ресницы и стирая макияж влажными салфетками. — Видишь, мелочь, не всё так просто. Это болото затягивает. А, кстати, каким ветром тебя задуло в наши голубые дали? Вроде мальчик приличный, вон, шмотье брендовое, да и рожа кривится, видимо первый раз в подобном месте, — Шуга сквозь дым сузил и без того лисий взгляд. — Не твоё дело, может, у меня призвание. И ты не назвал своё имя. — Оно тебе ни к чему. Наше общение будет ограничиваться только сценой. — Его зовут Мин Юнги, а на сцене Шуга или Сахарок. Мини, ну не будь таким злым, тебе не идёт, — низкий бархатный бас прервал шепелявого. — Вишня, я тебя когда-нибудь придушу за твой язык, — беззлобно шикнул мятноволосый, туша косяк в серебряной пепельнице. — Не обижайся на него, Юнгини хороший, просто к нему нужно привыкнуть, у него такой стиль общения. — блондин подошёл совсем близко, даря искреннюю улыбку. Ох, не нравится эта заинтересованность Чон Чонгуку. Ох, как не нравится… Ход его мыслей прерывает всё тот же чёртов Ким Тэхён. — Пора в общагу баиньки, я безумно устал… — наигранно зевая, Вишня игриво скинул халатик с довольно широких загорелых плеч и проследовал в одних чёрных боксерах до своего кресла. Гуки с любопытством принялся разглядывать цветущую сакуру, оплетающую своими ветвями почти всё его тело. Хотя бы теперь понятно, почему «Вишня» *** Тот же внедорожник доставил их в так называемую общагу, точнее сказать, в здание на соседней улице. До нее они добрались не всем составом, Тэ и Мин Юнги слились куда-то в неизвестном направлении, помахав ручками им с Чимином напоследок. — Они что, трахаться пошли? — наморщил нос Чонгук. — Ты слишком испорчен для своего возраста, Гуки. Они просто хорошие друзья, вот и всё. Они сегодня ещё не отработали смену… — рассеяно прошептал рыжик, водя пухлым пальчиком по запотевшему стеклу. — Друзья не сосутся… Огромная, но весьма уютная квартирка на последнем этаже сверкала чистотой и порядком. С первого взгляда она ничем не походила на обитель трёх, простите, четырёх мужчин. Но если детально приглядеться, то можно понять, что жители сея «общаги» весьма любят джин и коньяк (заныканные бутылки под столом), а так же жрут снеки (крошки в уголке дивана) и смотрят порно, причём европейское… Мда-а-а… Не всё так уж и запущенно, жить можно, Чонгуки. — И где ложиться? — Гук скептически оглядел три кровати, расставленные по разным углам комнаты, причём одну из них занимал Чимин, переодетый в домашние свободные шорты. — Выбирай любую… — безучастно ответил Пак, запихивая наушники и врубая звук на полную. Чону не оставалось ничего, как пожать плечами, переодеться в любезно одолженные рыжиком спортивки и майку и плюхнуться на первую попавшуюся койку у окна. Немного полежав, он почувствовал, что проваливается в глубокий сон. Не в силах с ним бороться, Гуки натянул лёгкое покрывало на озябшее тело и вырубился.       Ноздри ловят дурманяще-терпкий запах ванили и спелой вишни. Парень улыбается сквозь сон и притягивает сладкое тело ближе, блуждая по нежной коже возле самого ушка губами. Чонгук-младший просыпается гораздо раньше своего туговатого хозяина и рвётся в бой сквозь ткань домашних брюк. Позже он обязательно пожалеет, что так и не надел бельё. Руки жадно сжимают тонкую талию до синяков. Тихий рык в ответ на хриплый стон. Крышу рвёт от еле слышного «малыш», что слетает с губ. Терпеть больше нет сил и Чон распахнул глаза, чтобы наконец-то узреть коварную обольстительницу, что так, пока ещё безнаказанно, испытывает его терпение на прочность. Но лучше бы он и дальше спал, находясь в блаженном неведении, потому что… — Да твою ж мать!!! Твою мать!!! — орет во всё горло младший, попутно сталкивая ногами с кровати ничего не понимающую тушку. Упавшее тело чертыхается на все лады где-то на полу под ворохом одеял. — Чего дерешься, придурок? То целоваться лезешь, то дерешься, выбери уже одно что-то! — С какого хера ты подлез ко мне, педрило? — не переставая орать, брюнет проверяет наличие на своём теле одежды, ну мало ли. — С такого, что это моя кровать вообще-то, — Тэ встал в полный рост, поправляя на взлохмаченных волосах маску для сна в виде мордочки совёнка, и снова направился на законное место, но наткнулся на вытянутую в предупреждающем жесте ногу младшего. — Ну уж нет, стопе, я не собираюсь спать с пидорасом в одной постели. Мало ли, что взбредёт тебе на ум! — возмущённо пропыхтел Чон и демонстративно разлёгся на всю поверхность, раскидав свои длиннющие конечности. — Ты дурак? Разуй глаза, кровати всего три, а нас четверо. Где мне спать прикажешь? — беззлобно парировал блондин, теребя край смешной розовой пижамки. До Чонгука только сейчас дошло, а ведь и правда, кто-то должен спать вдвоём. Но почему, блядь, его угораздило заснуть именно на вишнёвом ложе?! Что за подстава судьбы?! — Я могу спать на полу. — Пол без подогрева, на улице осень. Хочешь заболеть и провалятся недельку-другую с температурой? Валяй… Я сам не хочу и тебе не дам, — спокойный и рассудительный Тэхён совсем не похож на того, кем он был в гримёрке. Только цвет глаз остался почти неизменным, лишь слегка темнее и с серым оттенком. Значит, у него и правда серо-голубые глаза, а линзы он носит только для того, чтобы подчеркнуть яркий образ? Чон смущённо отодвинулся на край, освобождая место для законного хозяина постели. (И правда, ну чего он взъелся на бедного парня?)       Тэхён подозрительно покосился на так называемый белый флаг в виде половины одеяла и залез под него, накрываясь почти до носа. Кровать маленькая и им приходится лежать довольно-таки близко, отчего по коже бегают мурашки. Причём у одного от возбуждения, а у другого от непонятного волнения. Ну не каждый день приходится засыпать с голубой вишней почти в обнимку. — Сладких снов, Куки, — бормочет блондин, засыпая, и забавно причмокивая пухлыми губами. — Эй, почему это я Куки?! С какого хрена я стал печенькой?! — мгновенно вскипает Чон, пытаясь орать шёпотом, чтобы не разбудить остальных. — Ты пахнешь имбирным печеньем, мне бабушка такое в детстве пекла… — Ви следит за реакцией младшего из-под пушистых ресниц. — Не смей мне больше придумывать клички, понял? — Хорошо Ку… Гуки… Спокойной ночи. Чонгук, недовольно ворча себе что-то под нос, поворачивается на бок спиной к соседу и пытается заснуть, но тут же подхватывается, понимая двусмысленность положения, переворачивается на левый бок, оказываясь буквально нос к носу со смеющимся ТэТэ. — Да чтоб тебе пусто было! — Гук избивает подушку, вымещая возмущение, и укладывается на спину, скрестив руки на груди. — Да спи уже, неугомонный… — шикает Ким Тэ, натягивая на глаза пушистую маску. — Хоть пальцем ко мне прикоснешься, переломаю и руки, и ноги. Докатились, Чон Чонгук, уже ночуешь в одной постели с мужиком. И что дальше?.. Ладно, прорвёмся, только один год и ты свободен и богат…