Всего лишь никчемный хоббит

►•◄       — Ты… Ты уверен, что нам нужно выходить туда?       Бильбо косится на факел, после на Смауга, и так раз за разом. Они неторопливо идут по тупиковому ответвлению подземелья. Все идут, и идут, и идут. Дракон его даже не слушает.       Они вместе уже несколько недель, но сказать сколько именно сложно, потому что Бильбо потерял ход времени. Еще немного сбился привычный режим сна, потому что теперь он каждую ночь спал в покоях Смауга, и иногда они засыпали лишь заполночь. Но все же хоббит не жаловался. Ему нравилось поздно-поздно, устало засыпать под боком теплого дракона, при это чувствуя его властную ладонь на своем бедре или ребрах; ему нравилось поздно просыпаться и чувствовать, как с каждым днем мышцы тянет все меньше, а тело привыкает; ему нравилось спокойно перемещаться по замку, проводить время вместе, разговаривать, смеяться и… Ему просто нравилось быть со Смаугом.       Скучно не было совсем. Теперь у Бильбо вновь было его кольцо, и иногда ради развлечения он прятался. Зная, что Смауг уже точно ищет его, прятался в коридорах, в библиотеке, бегал по коридорам и пустующим комнатам замка, рассыпая эхо своих шагов, но так и не показываясь на глаза. Особенно весело было невидимкой убегать от дракона, перепрыгивать через его ловкий хвост. Весело было смеяться, совсем немного злить, раззадоривать дракона, а после… После, уже попавшись, смотреть на его довольную усмешку. Льнуть к его рукам, тянуться к его губам, обнимать ладонями плечи.       На самом деле Бильбо был уверен, что такие прятки нравились и Смаугу тоже. Очень и очень сильно.       Их дни были наполнены прикосновениями. Бильбо открыл в себе любовь не только к теплу, но и к объятьям. Смауг вряд ли открыл в себе что-то, но Бильбо открыл кое-что в нем сам. Этим кое-чем была нежность.       Очень часто дракон подходил к нему со спины — пока хоббит выбирал очередную книгу в библиотеке или готовил что-нибудь неприхотливое на ужин в пустой кухне — и обнимал. Его пальцы сплетались в замок на облюбованном им, Смаугом, животике Бильбо, тело прижималось к спине, согревая и привнося еще немного умиротворения.       В другое время он иногда замирал, смотря таким странно-потерянный взглядом, подходил, убирал прядки со лба Бильбо, гладил его лицо кончиками пальцев. Или же просто касался его плеча, касался его руки, касался его… В таких прикосновениях не было ничего кроме нежности. Нежность, мягкость, трепетное чувство.       Бильбо ощущал, как неторопливо привязывается ко всем этим мелочам. Когда-нибудь ему пришлось бы вернуться домой, оставить все позади, он понимал это, но все же не заставлял себя думать об этом. Всего лишь наслаждался.       Было так приятно кормить дракона с рук виноградинками и ягодами, не боясь, что он укусит. Было приятно разваливаться поверх длинного, большого тела на его животе или спине. Было приятно просто проводить с ним дни напролет. Ведь Смауг научил его играть в шахматы, научил его ориентироваться по большим, мировым картам; Смауг рассказывал ему об обычаях эльфов, рассказывал о традициях людей. Смауг прожил много, узнал много и… Бильбо было так приятно находиться рядом с ним, узнавать что-то новое, смеяться с шуток, грустить с печальных историй и просто… Просто переживать так много эмоций, жить каждым мгновением, чувствовать каждое мгновение.       Время текло странно. То растягивалось, то наоборот бежало так быстро. Иногда дракон улетал, проверяя сохранность своих земель, но чаще оставался с ним. Каждое утро гонцы приносили ему письма-сообщения о том, что творится в двух-трех городках и нескольких селениях, что находились на драконьей территории, и каждое утро Бильбо читал их для Смауга вслух, что-то спрашивал, обсуждал с ним, какие методы решения проблем будут более гуманными. Это была инициатива самого дракона: такие их «советы/совещания».       И это хоббиту тоже нравилось. Нравилось, как дракон впускал его в свою жизнь, как делился с ним тем, в чем много-много лет до этого был безраздельным хозяином.       И вот прямо сейчас Смауг решил поделиться с ним тем самым видом с утеса, на котором погибли двое малышей множество зим назад. Самому Бильбо эта идея не нравилась вот совсем-совсем, как бы дракон не убеждал, что сегодня день погожий, безветренный. Кутаясь в новый теплый кафтан с меховой подкладкой, хоббит поджимает губы, все еще ждет ответа.       — Нам не нужно, но уверен тебе понравится то, что я хочу тебе показать. Просто доверься мне. — чуть прочистив горло, будто бы желая сказать еще что-нибудь, желая укорить Бильбо в его сомнениях, Смауг, наконец, останавливается у стены и тянется к одному из валунов. Давит на него ладонью, вгоняя внутрь стены.       — Довериться тебе… Как же… Будто бы я не доверяю… — Бильбо бормочет себе под нос, хмурится. Прямо сейчас он лучше бы начал готовить ужин, поставил бы чайник, нашел в библиотеке какой-нибудь новый рецепт сладостей или же просто-напросто посидел у камина. Прямо сейчас что угодно казалось лучше, чем нахождение в этом коридоре, в подземельях. Воздух тут не такой уж свежий, хоть и не слишком затхлый, но все равно будто бы давящий. Нагнетающий. — Вот что ты скажешь, когда я окажусь внизу, на скалах, а, ящерка?.. Ничего ты не скажешь… Конечно… А что вообще тут скажешь…       Продолжая бурчать, он немного отстает, переплетает руки на груди, хмурится. Не то чтобы боится, но все же нервничает. Летать ему, конечно же, нравится — это Бильбо понял, когда сидел в широкой драконьей ладони по пути сюда — но все же не в свободном полете. Нет-нет-нет. Точно не в свободном, одиночном полете вниз с утеса.       — Перестань. Я не позволю тебе упасть, ясно? — голос дракона на пару долек наполняется раздражением, и, не меняя хмурого выражения на лице, хоббит хмыкает, затем все же замолкает. Внутри стены что-то щелкает, потрескивает, а затем камни разъезжаются в стороны. Проход оказывается довольно широким, чуть уже коридора, их мгновенно озаряет дневной свет.       Прямо в лицо ударяет поток свежего воздуха, он проносится по всему подземелью, чуть не сносит маленького Бильбо с ног. И тот хотел бы вскинуться, сказать, что думает обо всей этой драконьей затее, но ветер набивается за щеки, и звуки выходят немного короткими, непонятными.       Откинув факел, Смауг быстро оказывается за его спиной, опускает руки на плечи, не давая улететь. Теперь Бильбо точно не унесет и не размажет ветром по стене подземелья, однако… Ветер неожиданно прекращается. Просто заканчивается. Хоббит — зажмурившийся, напряженный — осторожно приоткрывает один глаз, затем второй. Наверху посмеивается дракон.       Немного оскорбленно дернувшись вперед, Бильбо разворачивается, поджимает губы.       — Прекрати смеяться! Я вообще-то волнуюсь! Не только за себя, но и за тебя, ящерка! А ты… Ты!.. — пихнув Смауга кулачком в живот, хоббит хмурится сильнее, шумно дышит и делает резкий шаг в сторону. Его злит легкомыслие дракона. Злит просто до самой макушки. И оставаться в возможной опасности он не собирается. — Я ухожу! Делай, что хочешь, ящерица!..       Громко, раздраженно хмыкнув, Бильбо обходит все еще стоящего на месте дракона и уже делает пару шагов вглубь коридора… Неожиданно слышит:       — Тогда, с твоего позволения, я пожалуй прыгну.       Слова Смауга доходят до Бильбо не сразу. Он даже успевает сделать еще один, немного замедленный шаг, а затем его будто бы молния ударяет. Рывком дернувшись, хоббит разворачивается, распахивает глаза широко-широко.       — Смауг, нет! — его крик расходится по подземелью как раз в тот момент, когда дракон раскрывает руки в стороны и прыгает. Все случается слишком быстро. — Не-ет!       Сердце хоббита срывается, тоже падает, но все еще отбивает свой марш в его голове. И сам хоббит чуть не падает, потому что колени неожиданно вздрагивают. Он не думает о смысле драконьего поступка, не думает ни о чем. Чуть не запнувшись о собственную ногу, Бильбо срывается с места, бежит вперед. Еле-еле сам не летит вниз с этого утеса, но успевает затормозить, падает на колени на краю, подвигается, чтобы глянуть вниз.       Ветра действительно почти и нет. Он такой легкий, невесомый, изредка приносит с собой соленый привкус моря и прохладные брызги.       Бильбо уже не думает о страхе, не думает о том, что он очень-очень высоко. Его сердце, словно всполошившаяся птичка, бьется в грудной клетке, боится, что вот-вот перед глазами предстанет зрелище окровавленных камней.       Но стоит ему только-только выглянуть, как вверх, мимо лица Бильбо, тут же взвивается нечто. Хоббит отшатывается, отползает и тут же понимает, что это Смауг. Вредный, скрытный дракон. Дракон, который умеет показывать не только хвост и когти, но и крылья.       — Ах, ты!.. Ящерка. — поджав губы и чуть улыбаясь, Бильбо качает головой, неторопливо поднимается. Миг наивысшего волнения заканчивается почти и не начавшись. Сердце уже не бьется так заполошно. Тоже постепенно успокаивается. Ему и нужно бы злиться, но в груди нет ничего кроме облегчения: Бильбо так испугался, что потеряет Смауга, но теперь все в порядке.       А дракон неожиданно начинает смеяться. Легко так. Заразительно.       Он машет своими большими, даже для его «человеческого» обличья, крыльями, летает взад-вперед мимо утеса. Бильбо не смеется, но все же мягко улыбается, все еще качает головой. Иногда Смауг оборачивается перед ним таким шкодливым мальчишкой, что все слова просто теряются. Теряются, и вот все тут.       — Неужели ты забыл, кто я, мой сладкий Бильбо?.. Так я могу тебе напомнить. Иди ко мне. — Смауг усмехается, протягивает к нему руки, замирая в нескольких шагах от края. Бильбо немного напряженно сглатывает, мотает головой. У него нет совершенно никакого желания подходить еще ближе, зато есть много страха. Страха, с которым бороться отчего-то совсем не хочется.       — Мне отсюда все прекрасно вид…       — Ох, перестань! Тебе понравится. Давай же, иди ко мне. Обещаю, я не отпущу тебя. — Смауг немного закатывает глаза, продолжает раз за разом махать крыльями и все еще протягивает руку. Но хоббит лишь мотает головой. Переводит свое внимание на чуть-чуть перепачканные песком штанишки, отряхивает их. Пару мгновений спустя, не отвлекаясь и как ни в чем не бывало, говорит:       — Я подожду тут. Можешь пока полетать, развеяться…       Конечно, хоббит понимает, что все получится не так уж и страшно, но тем не менее он не желает пересиливать себя. Кто знает, а если вдвоем они окажутся слишком тяжелыми и полетят вниз, а если… Если…       Произойти может ведь что угодно. Да и Смаугу будет лучше без него. Полетает недолго, после они вернуться в замок, перекусят, согреются чаем и…       — Я спрячу крылья и полечу вниз, если ты сейчас же не направишься ко мне. Мои крылья сильные, они выдержат тебя. А я тебя удержу. Давай же, ты ведь храбрый, мой милый Бильбо. Неужели позволишь мне разбиться?..       Смауг определенно шантажирует его. Это очевидно. И Бильбо поднимает голову, смотрит на него. Не знает куда деть руки — ведь штанишки уже чистые, отряхивать их больше не нужно — и поэтому просто сжимает их в кулаки. Чуть насупливается.       Ему не нравится, как дракон легкомысленно недооценивает свою собственную жизнь в данной ситуации. Ему не нравится, что он заставляет его.       — Ты не сделаешь это, ящерка. Ты не… — мотнув головой, хоббит закусывает щеку изнутри, переступает с ноги на ногу. Напрягается.       — Ты уверен?.. — в голосе Смауга очень много иронии, когда он перебивает Бильбо. Они смотрят друг другу в глаза несколько секунд; вокруг растекается тишина, если не считать звуков, что издают крылья, да легкий ветерок.       Стоит Бильбо сказать:       — Да, — как дракон делает последний взмах и складывает крылья за спиной. Он зависает в воздухе на несколько мгновений. А затем камнем летит вниз.       У Бильбо сердце обрывает вновь, потому что сама картина этого осмысленного падения является пугающей, но больше он не кричит. Сжимает зубы, выдавливая:       — Чтоб тебя орки побрали, ну правда…       Первый шаг дается сложно, но Бильбо понимает, что дракон слишком упертый. Поэтому второй выходит намного легче. Третий уже больше похож на рывок, а после… Он прыгает. Распахивает руки в стороны, выпрямляется, натянутой нитью. С силой сжав губы, хоббит видит, что Смауг действительно так и не раскрыл крылья, а затем ветер бьет в глаза с такой силой, что ему приходится зажмуриться.       Все чувства обостряются. В голове все будто бы взрывается от осознания, что он все же летит в свободном падении. И Смауг может не успеть поймать его, может просто не поймать его… Под кожей кровь закипает. Все нервы накаляются. Он хотел бы закричать, но рот держать закрытым и так сложно, а говорить… Об этом нет даже речи.       Предоставив себя, свою жизнь в лапы Смауга, Бильбо забывает даже дышать. Он чувствует, как его переворачивает то вниз головой, то на спину.       А дракон все не ловит и не ловит. Вокруг нет никого, кроме шумящего в ушах ветра. Становится страшно просто до ужаса. А если обманул?.. Если просто решил убить? Если…       Стоял бы, точно упал на подогнувшихся, ослабевших ногах, но хоббит не стоит. Он летит вниз. В бесконечную пропасть, которая закончится либо окаменевшими волнами, либо острыми скалами. Веры в то, что Смауг хотя бы попытается поймать его, неожиданно становится все меньше.       Но все мысли в какой-то момент исчезают. Страх остается, страх пенит кровь, страх волнительной дрожью пробегается по коже, но в голове пустеет. Становится так легко. Бильбо неожиданно представляет, что стоит посреди широкой-широкой равнины. Вокруг яркая, сочная трава, и она волнуется от набегов легкого ветерка. Равнина расстилается во все стороны до самого горизонта, а там уже вверх рвутся остроконечные, припорошенные снегом горы. Горы, через которые никто и никогда еще не перебирался.       Бильбо представляет себе это, а затем… Он неожиданно вспоминает, как несколько дней назад спросил у Смауга про магию.       — Ты… Помнишь, ты говорил, что руна на моем плече оберегает меня от порчи и приворота?.. — неторопливо поглаживая голову дракона, зарываясь пальцами в его мягкие, густые волосы, хоббит смотрит в камин. Вздыхает. Смауг сидит на одной из шкур, в ногах его кресла, целует его в коленку, будто бы соглашаясь и предлагая продолжить. — В ту ночь… Как… Почему они смогли увести меня? Ты…же не соврал мне?..       Этот вопрос мучает его уже очень долго. Периодически Бильбо забывает о нем, вспомнив, не находит удачного момента… Но в этот вечер он все же задает его. Перебирая волосы Смауга, свесив ноги с его плеч и чувствуя нежные поцелуи для коленок.       — Я не врал тебе, мой милый Бильбо. Просто та магия, что властвует в мире в день и ночь солнцестояния, она намного более мощная, сильная, чем эта защитная руна на твоем плечике. — Смауг поднимает руку, касается пальцев Бильбо и, потянув его ладонь к себе, сплетается с ними. Целует тыльную сторону ладони. — Я думал над тем, чтобы сделать мощную руническую вязь, но малодушно решил, что мой замок хорошо защищен. Прости меня за это.       — Ох, нет… Не извиняйся, ящерка, я… Я рад, что ты спас меня, и… — Бильбо чуть краснеет, уже смущаясь собственного, такого явного, но пустого упрека дракона во лжи. Продолжает мягко массировать кожу его головы. А затем чуть тише спрашивает: — Ты… Как ты понял, что я…там?..       Стоит ему спросить, как Смауг замирает. В этот раз в отличие от прошлого он каменеет всем телом, напрягается. Бильбо все еще помнит сказку о его бессоннице, но отчего-то не слишком в нее верит. Шепчет:       — Скажи мне…       — Мы… Мы с тобой связаны. Связаны, потому что это я вырезал на твоей коже ту руну раскалив свой коготь своим же пламенем. — дракон немного отворачивается, закусывает губу. Вытянув ладонь из его, Бильбо касается кончиками пальцев его лба, затем щек. Спустив и вторую руку, он подхватывает голову Смауга, тянет вверх, желая, чтобы тот ее запрокинул. Дракон запрокидывает голову, поддаваясь легкой силе хоббита, в глаза не смотрит, но договаривает: — Я знаю, что у меня не было на это права, но я хотел защитить тебя. Теперь…внутри тебя есть маленькая-маленькая доля моей магии. Иногда, когда ты в опасности или слишком взволнован, я могу почувствовать ее. Она защитит тебя и только… У меня не было…плохих намерений, я лишь…       Его голос постепенно становится вызывающе-безнадежным, и Бильбо мягко улыбается. Он верит своему дракону, тихо радуется, что теперь в его теле живет даже маленькая долька такой силы, такого могущества. Склоняясь, обрывает речь Смауга:       — Я верю тебе. Не волнуйся. — а затем касается его губ, затыкая и отвлекая окончательно.       Бильбо вспоминает об этом разговоре, стоя посреди яркой, красивой равнины внутри своей головы, и все еще не чувствует, что кто-то, хоть кто-то, собирается спасти его, подхватить его в этом безнадежном полете.       Его руки сжимаются в кулаки, глаза увлажняются, и от ветра, и от легкой обиды. Поджав губы, Бильбо опускает свою кудрявую голову, смотрит на постепенно расплывающуюся перед глазами зеленую траву, а затем зажмуривается. Он чуть приседает рывком, напрягается весь, весь сжимается и вкладывает в свой крик все чувства, какие только есть.       — Не предавай меня, слышишь!       Кажется даже высокие, закостеневшие горы сотрясаются от его крика, а в следующий миг сильные руки подхватывают его подмышки. Бильбо дергается вперед, оплетает талию дракона ногами, обнимает за шею безнадежно, нуждаясь в нем как никогда прежде. Ветер шумит в ушах еще несколько секунд, пока они вновь набирают высоту, а затем все затихает.       Только лишь Смауг мягко, нежно бормочет:       — Никогда. Никогда, слышишь меня?..       Хоббит мотает головой, давит всхлипы и жмется теснее, еще теснее. Только бы слиться, обрести защиту, больше никогда не чувствовать себя в опасности. И дракон не отталкивает его, гладит по спине, машет крыльями, разгоняя холодный воздух.       Проходит время, но они так и не возвращаются назад, на утес. Бильбо постепенно приходит в себя. Знает, что во многом это благодаря Смаугу, который своей рукой вытягивает волнения из его головы, но все же не противится. Ему нравится то умиротворение и спокойствие, что появляется внутри. Ему нравится, что Смауг все же заботится о нем.       — Ты назвал меня по имени… Когда я только прыгнул… — в его теплом голосе слышна привычная усмешка. Фыркнув, хоббит чуть-чуть краснеет, вздыхает и неожиданно немного дерзко интересуется:       — И что такого?.. Ну, назвал и назвал… Это твоя вина, что у тебя есть имя. — в какой-то степени он злится на Смауга, молча думает как бы несильно насолить ему после, в ответ на всю эту затею. И даже если дракон и догадывается о его настроениях, то не подает виду. Целует его в висок, в лоб. Так влюбленно шепчет:       — Нет, ничего… Просто люблю, когда ты зовешь меня по имени. — Бильбо слышит в его голосе улыбку, смущенно улыбается, постепенно решая все же отказаться от мести. Что же поделать, если его дракон такой…ребячливый и дерзкий до опасностей. Ему хочется только спросить когда же они приземлятся, но тут Смауг говорит сам: — Открой глаза. Это — то, что я так хотел показать тебе.       Чуть помедлив, хоббит кивает, немного поворачивает голову, собираясь смотреть туда же, куда смотрит дракон, а затем открывает. Вначале один глаз, после него второй. Прямо перед ним до самого горизонта расстилается море. Берега не видно вовсе, скорее всего он остался за их спиной, но это не важно.       Важно лишь солнце, что медленно опускается в темные, холодные воды. Оно окрашивает их золотом, окрашивает небеса целой палитрой от фиолетового до оранжевого.       У Бильбо перехватывает дыхание. Он медленно, осторожно шепчет:       — Мне нравится. Так уж и быть не буду злиться на тебя за то, что заставил прыгать. ►•◄