Всего лишь никчемный хоббит

►•◄       С того вечера на утесе проходит невероятно много времени. Бильбо видит, как они оба, они со Смаугом, меняются. Ссор, даже самых маленьких, становится все меньше и меньше, но при этом их отношения не становятся скучными.       Оказывается сад, находящийся на внутреннем дворе замка, и летом, и зимой цветет. Только узнав это, Бильбо приходит в крайнюю степень негодования из-за того, что дракон не поведал ему об этом раньше. Ох, как же он чуточку гневно топочет, быстро-быстро натягивая кафтан поверх рубашки, затем штанишки и просто пулей вылетая из спальни Смауга, под звучный, глубокий смех ее владельца. Со всеми этими отношениями, драконьими историями, посиделками у камина, Бильбо ведь совсем забыл о прекрасном саде, в котором так хотел побывать… А тут неожиданно оказалось, что сад заколдован, что цветет он и летом, и зимой — а перерождаться успевает за половину осени и весны — что там к тому же всегда тепло, ведь иначе и быть не может.       Быстро-быстро перебирая коротенькими ножками, хоббит спускается на первый этаж, распахивает узорные, сложенные из маленьких, разноцветных кусочков стекла, двери и тут же делает глубокий, полновесный вдох. Теплый, нежный воздух оглаживает его лицо и тело сильным потоком, а перед глазами предстает невообразимой красоты сад. Тут и там пестреют клумбы, кустарники, высокие разлапистые яблони и вишни, плющ то и дело спускается по стенам.       Бильбо вздыхает так пораженно, делает первый шаг. Прямо перед его лицом пролетает большая, восхитительная бирюзового цвета бабочка. Кажется, это сам парусник. Засмотревшись на него, хоббит вздыхает вновь, делает второй шаг.       — Каков…негодник… Я так хотел побывать тут, а он… — чуть качнув головой, Бильбо ступает дальше. Не проходит и десятка шагов, как сверху слышится ироничный, но скорее даже веселый голос дракона:       — Что говоришь, мой прекрасный Бильбо? Мне отсюда немного не слышно…       Подняв голову, хоббит видит Смауга выглядывающего из окна спальни и показывает ему язык. Говорит громче:       — Я говорю, что ты — негодник, ящерка. Прятать от меня такой красивый сад… Тебя совесть по ночам не мучает?.. — проходя дальше, Бильбо стягивает кафтан, перекидывает через локоть и понимает, что заставит своего непутевого дракона принести вон на тот пустой пятачок впереди столик, а затем они вместе с Маргарет вынесут сюда блюда с завтраком. И пусть Смауг только попробует отказаться.       Вначале хоббит еще не понимает, отчего сад все же цветет, а потом замечает, что все замковые стены покрыты рунными вязями. Тут и руны плодородия, и руны времени, и еще много-много рун. Все они зациклены, все идут по кругу, будто бы обозначая круг самой жизни.       Проходя дальше, Бильбо касается кончиками пальцев ярких лепестков, касается листиков, срывает несколько ягод голубики, тут же закидывая их в рот. Сладкий, невероятно сладкий сок растекается по языку, стоит ему надорвать зубками кожицу. Довольно, тихо простонав, он идет дальше. Высоко наверху раздается первый хлопок крыльев, а после Смауг довольно, скорее всего еще и усмехаясь, отвечает:       — К счастью, по ночам меня мучаешь лишь ты, мой сладкий Бильбо.       И хоббиту, вновь залившемуся краской, не нужно даже поднимать глаза, чтобы понять, что дракон неторопливо спускается к нему. Решив немного проучить его, Бильбо спокойно идет дальше, а сам в это время быстро стягивает цепочку, расстегивает ее. Как только кольцо оказывается в ладони, он подкидывает кафтан высоко-высоко и, надеясь, что тот на несколько мгновений спрячет его, окольцовывает собственный палец. Сорвавшись на бег, невидимый Бильбо проносится по дорожкам, добегает до противоположного конца сада и замирает у стены. По дворику разносится полный азарта и довольства голос:       — Я ведь поймаю тебя, мой хорошенький Бильбо!.. Иначе и быть не может.       Чуть улыбнувшись, Бильбо закусывает губу и крадется вдоль стены. Он знает, что в конце-концов его поймают, но все же… Любит их игры слишком сильно. ►•◄       С того дня, как Бильбо открывает для себя сад, проходит еще множество великолепных дней. Зима проходит в тепле дракона и травяно-ягодных чаепитий. Они читают друг другу книги вслух, Смауг показывает ему огненные фокусы, согревает в постели…       Казалось бы, какой во всем этом смысл? Какой смысл в его нахождении в замке, рядом со Смаугом? Бильбо не задумывается об этом. Его смысл заключается в жизни каждым моментом, в чтении, в медленных поцелуях дракона, в его нежных руках, во вкусных блюдах, в спокойных вечерах… Вот в чем весь смысл.       Стоит сойти первым снегам, как все рушится. Весь смысл разваливается в одночасье.       В то утро они сидят в столовой, Смауг рассказывает ему одну из своих невероятно интересных историй, как неожиданно дверь отворяется, внутрь заглядывает Маргарет. Бильбо оборачивается, не видя, как дракон тянет носом воздух и каменеет.       — Ты что-то хотела?..       Еда на столе уже полностью вынесена, и по сути женщине незачем беспокоить их, но раз она пришла… Возможно, это нечто важное.       — Да… У дверей мужчина… Старик. С посохом, похож, на странствующего волшебника. Он представился Митрандиром, и… — Маргарет осторожно проходит внутрь, притворяет за собой дверь, заводит руки за спину. И смотрит на них обоих. Будто бы ждет чего-то.       Именно будто бы, потому что Бильбо каменеет тоже. Все происходящее неожиданно оборачивается для него сном. Осторожно опустив вилку в тарелку, поверх недоеденной яичницы, хоббит опускает руку и медленно впивается короткими ногтями в бедро, давит на кожу пальцами. Внутри появляется странный, иррациональный, необъяснимый страх; внутри этого страха сплетается испуг, что его заберут, напряженное ожидание того, что же скажет Гэндальф, когда увидит его, и полное нежелание впускать волшебника в замок. Полное нежелание уходить, полное нежелание лишаться всего этого…счастья.       Повернув голову назад к дракону, Бильбо смотрит на него немного ошарашенно. Он одним лишь взглядом уже просит защиты, просит взять на себя решение, просит взять на себя ответственность. Смауг выглядит напряженным тоже, приоткрывает губы, говорит:       — Что ж… Этот… Митрандир. Он не сказал чего хочет?..       Бильбо видит, как губы, что целовали его бесчисленное количество раз, двигаются и дальше, но не слышит слов. В ушах шумит от прилившей крови, затем мелькает мысль, что вместе с Гендальфом могли прийти и гномы, но… Ох, очередная бойня между полюбившимся драконом и гномами — это последнее, чего Бильбо бы хотелось. Самое-самое последнее.       Аппетит пропадает. Хоббит чувствует, что его совсем немного мутит.       Если Гэндальф пришел за ним, значит он заберет его. Точно заберет. Но вот хочет ли Бильбо уходить? Хочет ли…вернуться домой?       — Хорошо. Сейчас позову его. — Маргарет кивает, выскальзывает из столовой, а Бильбо, только лишь благодаря ее голосу, выныривает из задумчивости. Вскидывает на Смауга пораженные глаза, мотает головой быстро-быстро.       — Нет. Что ты сказал ей? Нет-нет-нет! Не пускай его, он узнает меня сразу же, да и тебя тоже. Смауг, орки тебя…       — Успокойся. Мы объясним ему всю ситуацию и…       — Нет! — Бильбо подрывается, чувствуя, как в груди скручивается тревога и странная, слишком сильная тоска по дому. Или же не она?.. — Его нельзя пускать, я не хочу…       Раздается стук в дверь. Бильбо видит на противоположной стороне стола Смауга и его немного непонятливое выражение лица, понимает, что времени объяснить все его метания просто нет, но дверь-то вот-вот распахнется и…       — Прошу прощения, что потревожил вас… Хозяин замка. — Маргарет открывает обе высокие двери перед Гендальфом, отходит в сторону, и высокий, статный волшебник проходит в столовую. Цепким, чуть прищуренным взглядом осматривает ее. — Служанка не сказала мне вашего имени, я и…       — Смалирион. А вы, как я понимаю, тот самый прославленный Митрандир… — Смауг спокойно и довольно вальяжно кивает на противоположный пустой конец стола, предлагая присесть. Маргарет тут же быстро подходит и убирает грязную посуду. Она без вопросов понимает, что лучше пока что действовать по ситуации, и быстро покидает столовую, оставляя их вдвоем.       — И чем же я так прославлен?.. Неужто россказни о моих невероятных фейерверках дошли от Шира и до таких дальних земель? — Гэндальф провожает служанку взглядом, конечно же, понимает, что у хозяина был гость за столом.       — Шир?.. Никогда не слышал о таком городе. — Смауг ленивым, медленным движением подхватывает бокал, отпивает немного прохладной, родниковой воды, а затем вновь ставит его. Незаметно рассматривает старика, следит за его глазами. — Называть любые земли дальними или ближними, по-моему, ошибочно… Для меня ваши земли дальние, а мои — ближние, в то время как для вас все совсем иначе. Присаживайтесь. Не хотите позавтракать со мной, раз уж вы тут?..       Бильбо кажется будто его сердце сейчас просто разорвется. Он зажимает себе рот обеими ладошками, пытается дышать через нос размеренно и спокойно и жмется спиной все ближе и ближе к ногам дракона. На его пальце кольцо, а скатерть, украшающая стол, слишком длинная. Ее края мягко касаются пола. Все голоса для него звучат приглушенно: не только из-за толстой ткани, но и из-за кольца. Однако, следующую фразу Бильбо удается разобрать невероятно хорошо:       — Мне показалось, что у вас уже был гость… Надеюсь, я его не спугнул? — волшебник отодвигает нелегкий стул, усаживается, опирает посох о подлокотник. У Бильбо сердце заходится так волнительно, но он чувствует себя предателем. В голове крутится один лишь вопрос: неужели теперь его заберут домой? Наконец, заберут домой?..       Смауг мягко скользит хвостом вниз, касается спины хоббита, затем бедра. Хвост обнимает перепуганного Бильбо вокруг живота, прижимает ближе к ногам, но все же не слишком сильно. Дракон помнит, что его малыш довольно хрупкий. Дракон знает сколько должен приложить силы, чтобы успокоить и не навредить.       — Гость?.. Ох, нет… Давно у меня не было гостей.       — Но ведь прислуга только унесла тарелку?       — Знаете, иногда от скуки чего только не сделаешь… В последнее время вот начал завтракать с прислугой. Надеюсь, вы не слишком категоричны на этот счет? Мне не хотелось бы стеснять моего неожиданного гостя. — Бильбо может поклясться, что Смауг усмехается. По его тону слышно, что на самом деле он безразличен к Гэндальфу и готов выгнать его тогда, когда сам пожелает. И все же он усмехается.       Давным-давно, когда все только начиналось, хоббит ненавидел такой пренебрежительный, лицемерный тон, но сейчас… Ему одновременно и невероятно нравится, и не нравится поведение дракона. Он одновременно хочет и не хочет, чтобы Смауг выгнал волшебника. Он путается.       И все же в итоге понимает, что такой тон ему нравится. Когда направлен на недруга.       Гэндальф недолго молчит, похоже, раздумывая, как бы ответить. За это время Маргарет успевает принести волшебнику завтрак, спросить не нужно ли ему еще что-то и, похоже, получить отказ. Однако, Бильбо не слышит, как вновь грохочет дверь, а значит женщина остается у дверей.       Атмосфера накаляется.       Его сердце бьется сильно и глухо. Драконий хвост тянется дальше, ромбовидной пластинкой касается его щеки, и Бильбо льнет к ней. Прикрывает глаза, делая последний судорожный выдох, и все же немного успокаивается.       Смауг не отдаст его. Нет, нет, нет. Смауг защитит его, если понадобится, обернется и сожжет тут все дотла, но все же… Бильбо понимает, что хочет домой неожиданно так же сильно, как и хочет остаться тут.       А затем Гэндальф говорит:       — Нет-нет, что вы!.. Это ваш дом, а я тут всего лишь гость. Как вам будет удобнее… — он шуршит, похоже, раскладывая нежно кремовую салфетку на коленях, а Бильбо старается просто не прислушиваться. Старается просто не напрягаться вновь. Бильбо старается…       А затем Митрандир роняет нож и, нагнувшись, чтобы поднять его, вздергивает край скатерти вверх. И заглядывает под стол. ►•◄       Массивные камни выглядят привычными, совсем чуть-чуть забытыми. Массивные камни ощущаются все такими же теплыми. Хоббит уже который час подряд ходит по кругу, косится на книгу, лежащую на тюке сена, и понимает, что пальцы все еще дрожат. Он ждет и все никак не дождется, когда Смауг придет к нему, когда же скажет, что проблема улажена, когда убедит его, что сомнения больше не нужны… Но Смауг так и не приходит.       После произошедшего за завтраком на мягкой, нежной щечке осталась длинная, но совсем тоненькая царапина. Поверх нее все еще есть засохшая корочка крови, ведь хоббит так и не смог дойти до умывальника или ванны, чтобы умыться, чтобы немного обработать щеку. Он так и не смог дойти никуда.       Когда Гэндальф только-только уронил вилку, драконий хвост уже дернулся прочь. Реакция Смауга была быстрой, инстинктивной, словно у хищника, но Бильбо ни на миг не начинал винить его. Да, его щечка попала «под удар» острой пластины хвостового наконечника, но дракон ведь спас их обоих. Успел убрать хвост до того, как волшебник заглянул под стол и не увидел под ним ничего.       Царапина была неглубокой, совсем ерундовой. Не она безраздельно занимала мысли Бильбо.       Стоило только завтраку закончиться, стоило только столовой опустеть, как он тут же выбрался из-под стола. Кольцо снимать не стал — хоть палец уже болезненно ныл, а внутри головы будто бы наливался давящий, тяжелый пузырь — и быстро-быстро, как только мог, понесся в подземелья. В то мгновение это казалось ему единственным верным решением, единственным безопасным местом.       Прямо сейчас солнце медленно катилось за горизонт. Первые долгие мгновения утра ему еще казалось, что где-то в глубине вот-вот послышаться шаги, но сейчас, вечером, Бильбо был уже более спокоен на этот счет. Нервничал он совершенно из-за другого.       В сердце теснились противоречия, и казалось, что он не в силах с ними справиться. Вышагивая, словно загнанный в угол зверь, от стены к стене хоббит пытался разобраться, пытался решиться… И не мог. Просто не мог. На теле и в душе все еще был этот теплый налет драконьей нежности, драконьего присутствия. Казалось, приоткрой он рот и закричи «Смауг!», как тот тут же появится и закроет его собой. Растянет губы в ухмылке, чуть оскалится и кинет ему такое легкое и насмешливое:       — Ни дня без приключения, мой прекрасный Бильбо?..       Мой. Прекрасный. Бильбо.       Мой. Хоббит.       Мой. Сладкий.       Мой.       Бильбо замирает посреди темницы. Он тянет ладошки к лицу, зарывается пальчиками в волосы. И пытается дышать спокойно, размеренно.       Страх потерять это, страх лишиться такого теплого/нежного/защищенного состояния… Страх накатывает.       Где-то там зеленые, сочные просторы Шира. Равнины струятся по земле словно волны свежего, насыщенного шелка. Тут и там поют птицы. Тут и там белки скачут по веткам.       Его домик скорее всего выглядит запустелым/запущенным. Дверь подперли сорняки, внутри все полки, столы и вообще все покрылось пылью. Надо вернуться. Надо исправить это. Не пристало хоббиту, да к тому же такого родовитому, жить в какой-то халупе. Не пристало шастать по отдаленным клочкам Средиземья. Не пристало якшаться со всякими… Всякими…       — Когда сойдут последние снега и зацветут поля, мы отправимся с тобою в путешествие… Ты ведь любишь путешествия, мой прекрасный Бильбо? — Смауг подхватывает его ручку, лежащую на его, дракона, груди, и неторопливо поглаживает его пальцы своими. Его губы то и дело целуют кудрявую макушку.       — В мое последнее путешествие я ушел от дома так далеко, что в итоге забрел к тебе, так что… Да к тому же путешествие это было притворно добровольное и… Сложно сказать. Все зависит от путешествия. — Бильбо мягко, добро усмехается и вздыхает. Его грудь вздымается, легкое, скользкое покрывало сползает чуть ниже, открывая его пару маленьких кусочков нагой кожи. Смауг выглядит задумчивым, то и дело сплетая их пальцы, поглаживая костяшки хоббита, чуть надавливая на центр ладошки. Тихо-тихо Бильбо все же интересуется: — Куда… Куда мы отправимся?       — Не знаю. Хочу показать тебе свои владения, хочу сводить тебя на весенние праздники, купить тебе сладостей на ярмарке… Есть столько всего… Это будет хорошее путешествие. Там не будет пугающих орков и огромных волков. Не будет злых драконов. — он усмехается. Тихо-тихо посмеивается ему в кудряшки, а хоббит, вытянув ладошку, шлепает Смауга по груди. Затем правда вновь тянется к его пальцам. Они молчат недолго, а затем дракон спрашивает: — Ты ведь скучаешь по ним… По этим…гномам.       Его голос звучит обреченно. В тоне уже давно нет затаенной ненависти, лишь некая печальная толика принятия. Бильбо знает, что Смауг уже смирился с тем, что его хоббит слишком дружелюбный и слишком добрый.       — Не то чтобы. Путешествие было хорошим, тут не поспоришь, но ведь оно уже кончилось… — хоббит говорит это только потому, что не хочет начинать какую-нибудь глупую ссору. На самом деле он знает и верит, что гномы в порядке, что у них вновь есть дом, что не без его, Бильбо, помощи они теперь счастливы. Его щечки совсем немного краснеют от этой маленькой даже не лжи, скорее хитрости, и Смауг вроде бы и не должен этого заметить, но замечает. Его гортанный, поистине веселый смех отлетает от стен спальни:       — Врунишка. — а после губы вновь целуют Бильбо в макушку. Они так и не начинают никаких глупых ссор.       Солнце опускается за горизонт, а он опускается на тюк сена. Слезы подкатывают к глазам от такой странной печали и странной же тоски. Да, он все еще тут, но… Ненадолго. Точно ненадолго.       С одной стороны на сене лежит книга. Бильбо даже не знает, что это за книга и о чем она: с полудня, с того момента, как Маргарет принесла ее, хоббит так и не коснулся ни обложки, ни хотя бы одной странички. Его терзали противоречия. Они требовали сиюминутного решения, требовали внимания… Сил на чтение просто не было.       С другой стороны лежала цепочка с кольцом. То и дело взгляд Бильбо кидался к ней — словно желая проверить на месте ли она — но он все же заставлял себя вернуться к главной проблеме. Он заставлял себя отвлечься. Все еще помня пагубный пример Голлума, хоббит совершенно не желал себе такой же участи.       Стоит солнечному свету погаснуть, как весь мир и в том числе его — маленький, сохнувший до этой теплой камеры — отходит во тьму. Во тьму и тишину.       И вроде бы это должно помочь ему успокоиться и сосредоточиться, но не помогает. Бильбо очень сильно хочет домой. Он хочет вернуть себе свою, спокойную и размеренную жизнь. Он хочет проводить вечера в одиночестве и за книгами, он хочет заваривать себе травяные чаи, он хочет смотреть на фейерверки Митрандира и радоваться им, словно ребенок… Это желание такое стойкое и сильное, что будто зудит под кожей. Конечно же, хоббит очень-преочень любит своего дракона, но…       Но.       Бильбо не знает сколько проходит времени. Даже представить не может. Он сидит в темноте, обнимает ручками коленки, прижимает их к груди. Голод хоть и должен быть, но его нет. Спать тоже не хочется.       Он не знает, но надеется, что противоречие внутри еще не угасло, и все же надежда эта пуста. Бильбо и сам понимает, что все уже решил. Бильбо и сам понимает, что обманываться глупо.       Да, вначале он так перепугался прихода Гэндальфа, но все же теперь расставил все на свои места: место Смауга тут, а его — в Шире. И от этого никуда не деться.       Так же как и от ощущения легкой печали. От ощущения, что он может подняться в любой момент, выйти из подземелий, пройти по все еще — всегда — освещенному факелами замку, а после дойти до покоев дракона. Он может постучать, затем приоткрыть дверь. Смауг будет лежать поверх одеяла с книгой или может быть книга будет лежать открытой на его груди, а сам он будет тихо посапывать, опустив голову. Бильбо может тихо улыбнуться, притворить за собой дверь, затем подойти и осторожно убрать книгу. Смауг, конечно же, проснется, но не сильно, пробормочет что-то мягкое и нежное — «опять задержался в библиотеке допоздна, негодник» — а затем поднимется. Они откинут покрывало к ногам постели, затем откинут уголок одеяла и заберутся под него. Бильбо вновь будет спать на теплой груди, как и множество ночей до этого.       Именно это ощущение не исчезает. Даже когда за углом, в коридоре, неожиданно загорается факел. Тихие шаги и равномерное постукивание посоха становятся заметны только когда оказываются слишком близко, и Бильбо даже не вздрагивает, не тянется к кольцу.       Это четкое и яркое, словно погожий солнечный день, чувство, что ему нужно домой, кажется слишком настойчивым и каким-то…глупым, но хоббит не обращает на это внимание. Он смотрит на проход. Затем в проходе появляется волшебник.       Его глаза чуть удивленно распахиваются, губы поджимаются в совсем немного скорбную линию. А голос, такой знакомый, такой теплый и такой безопасный, наконец, отбивается от теплых камней камеры:       — Наконец, я нашел тебя, Бильбо. Как же далеко ты забрался.       Это Гэндальф. Это Митрандир. Он все же пришел за ним. Он шел за ним все эти дни и месяцы, он шел долго и упорно. Он не забыл о нем. Он не бросил его.       Он его не предал.       Бильбо издает странный звук, то ли быстрый вздох, то ли всхлип без слез, а после медленно поднимается. Ноги немного затекли, но это не мешает ему сорваться на рывок, а после и бег. Это не мешает ему обнять старого, верного друга.       — Я… Я хочу домой. Хочу в Шир.       Голос дрожит. Четкость желания вернуться на миг размывается, кажется, где-то в груди вспыхивает не его, Бильбо, боль, но затем все прекращается. Гэндальф приобнимает его одной рукой, все еще держа в ней посох, и спокойно говорит именно то, что хоббит жаждал услышать так долго:       — Я верну тебя домой. ►•◄       Они разговаривают до самой полуночи. Бильбо говорит без остановки, но часть его слов ложь. Как сказал бы он сам: хитрость.       Конечно, хоббит торопливо рассказывает о кольце. Затем рассказывает о драконе. Говорит, что тот такой и сякой, что держит его в плену. Кормит правда исправно, но все же.       Иногда воздуха не хватает, но Гэндальф не торопит его. Смотрит с легким прищуром. Смотрит так, будто бы знает всю правду.       Бильбо понимает, что делает что-то неправильно, но так и не может определить что именно. Он просто хочет вернуться домой. Просто хочет вернуться в Шир.       Да, он чуть-чуть клевещет о Смауге, но так ли это важно?.. Тот ведь всего лишь дракон. Всего лишь жадный, наглый, эгоистичный. Он пожрал стольких, а сжег еще больше. Так и какая разница?       Бильбо не знает. В голове стоит какой-то вязкий туман, и проснувшись утром он понимает, что сам не помнит и половины того, о чем рассказывал Митрандиру. Но это не слишком его волнует. Главное, что совсем скоро он будет дома.       Он, наконец, вернется домой.       Как они и договорились, в нужное время у зарешеченного окошка под потолком появляется птичка. Ее головка голубенькая, а трель голоса красивая. Стоит Бильбо услышать ее, как он поднимается. Подхватывает кольцо, сразу же надевает на палец.       Внутри волнительное предвкушение смешивается со странной горечью. Все сильнее и сильнее ему кажется, что он делает что-то неверно. Что делает неверный выбор.       Но… Это ведь его дом. Это ведь его родина.       Бильбо сжимает зубы и отмахивается. Родина важнее. Дом важнее.       Пройдет неделя, две, и он позабудет об этом замке, позабудет об этом драконе. Это все засыпет легким налетом песка прошлого, а после оно и вовсе исчезнет. Это все закончится. Так же, как закончится и его путешествие, как только хоббит перешагнет порог своего настоящего дома.       По подземельям он идет спокойно, а дальше крадучись. В замке привычно пусто. Замок привычен до боли. Хочет свернуть в противоположную сторону, дойти до своих покоев, умыться прохладной водой, после переодеться и спуститься к завтраку. Хочется почувствовать полюбившийся запах блинчиков или яичницы.       Но Бильбо сворачивает туда, куда сворачивает. Обе входные двери распахнуты. На пороге стоит дракон и смотрит Гэндальфу вслед. У хоббита сердце вздрагивает, начинает биться громко, слишком шумно и быстро.       На какое-то мгновение Бильбо останавливается позади этого статного, высокого и сильного существа. В последний раз рассматривает его, зажмуривается, то ли пытаясь запомнить, то ли наоборот забыть насовсем этот образ.       Все началось так болезненно и сумбурно, а после обратилось странной романтикой. «Каждый просто хочет урвать свой кусок удовольствия…» Вот так сказал Смауг, а после просто утопил его в нежности, защите, мягкости, бережности, заботе и любви. Бильбо не отставал ни на шаг, но не потому что боялся остаться должником, а просто потому, что чувствовал потребность в отдаче.       Неужели эта потребность кончилась? Куда все делось-то? Как все изменилось? Отчего произошло все так быстро?       Не имея ответа ни на один из вопросов, хоббит обходит дракона. Медленными, тихими и осторожными шажками он пробирается мимо него. Знает, что не остановится, знает, что не обернется.       Это было увлекательное путешествие. И оно подошло к концу.       У всего должен быть свой конец, иначе это какая-то ненастоящая глупость.       Голос дракона звучит тихо и сухо. Чуть-чуть хрипло.       — Если ты уйдешь от меня, не смей возвращаться. Я убью тебя. И если встречу где-нибудь даже через сотню лет, все равно… Убью.       Звучит не столько угрозой, сколько обреченностью. Бильбо чувствует, как первая слеза скатывается по его щеке. Он поворачивает голову совсем немного, заглядывает дракону в глаза сквозь дымку чужого, инородного измерения.       И в полюбившихся ярко-желтых глазах стоит холодная, безликая пустота.       У хоббита подкашиваются колени. Он зажимает рот обеими ладошками и продолжает идти. Шаг за шагом прочь.       По щекам и пальцам его текут горячие, обреченные слезы. ►•◄