Хорошо там, где нас нет

Полдень нещадно сжигал всё живое на улице, когда стеклянная дверь кофейни распахнулась, и посетительница вошла внутрь, про себя отметив, что климат внутри помещения ей подходит куда больше уличного. С осанкой гордого лебедя девушка пронесла себя к стойке в дальнем углу зала. Стук шпилек по дубовому паркету звучал громко и уверенно, извещая присутствующих о её появлении. Девушка долго изучала кофейную карту, выведенную замысловатым почерком на графитной доске, не снимая непроницаемых солнцезащитных очков. Она будто и не замечала, что приковала к себе всеобщее внимание. Кучка студентов за ближайшим к ней столиком завороженно разглядывала стройные ноги в желтых туфлях - лодочках. Несколько женщин, рассредоточенных по разным углам зала, бросали любопытные взгляды в её сторону. Даже Ханна чуть было не споткнулась о кресло, оказавшееся на пути так некстати. Карли терпеливо выждала положенную минуту, как учила её Кейт, чтобы не показаться клиенту навязчивой, и затем обратилась к гостье: ― Добрый день! Определились с выбором, или Вам помочь? ― пропел тонкий девичий голосок. Карли поняла, что девушка здесь впервые, иначе она бы обязательно её запомнила: гордо держит спину, маникюр идеальный, прикид ― короткие черные шорты с завышенной талией и заправленная в них шифоновая блузка с легким эффектом мерцания ― без сомнения, брендовые. Такую сложно упустить из виду даже в Лос-Анджелесе. Незнакомка лишь подняла вверх указательный палец, давая понять, что помощь лишняя, но взгляд, скрытый очками, от меню не отрывала. ― Поняла, ― улыбнулась Карли. ― Зовите, если что. ― Бариста с чистой совестью занялась своими делами. ― Двойной эспрессо, ― наконец ответила девушка, усаживаясь на высокий барный стул. ― Зерна средней обжарки, если можно. ― Можно, конечно. ― Карли беспечно улыбалась, приступая к работе. Её еще пьянил запах присланных несколько часов назад лилий. Гостья сняла темные очки и положила их на стойку, а рядом ― маленький черный клатч. Теперь за работой Карли пристально следила пара карих ― почти черных ― больших глаз. Ресницы пушистые, ненатуральные, но искусно исполненные. Кожа белая, нетронута загаром или веснушками ―фарфоровая. Маленькие пухлые губки в сочетании с курносым носом напоминали скорее кукольные черты, а густые брови придавали своей хозяйке слегка удивленный вид. Волосы цвета зрелой пшеницы уложены в аккуратные локоны набок. Что же до роста ― не более метра шестидесяти. Вид у красотки был поникший, уставший, какой-то расстроенный. От скуки она барабанила острыми черными ноготками по деревянной столешнице. Карли расценила это как знак нетерпения, и поэтому заторопилась. Но незнакомка всего лишь наслаждалась запахами и умиротворяющей прохладой кофейни, а барабанила она так, по привычке. Оглядывается, оценивает интерьер: темное дерево, бархатные кресла с высокими подлокотниками цвета фуксии ― самые яркие пятна; одна стена из кирпичной кладки выкрашена в белый, две другие можно было бы назвать черными, если бы не примесь какого-то еще ― похоже, синего цвета. У одной стены не понятно зачем устроился книжный стеллаж и несколько живых фикусов. Свободные вертикальные поверхности украшали фотографии, постеры и афиши в массивных рамах, сделанные в середине прошлого века. ― Что-нибудь на десерт? ― Карли поставила перед девушкой чашку кофе. ― Коньяк есть? ― отрешенно спросила та. ― Конечно. ― Тогда пятьдесят коньяка в кофе и самый жирный торт, ― её английский отдавал легким, не знакомым Карли акцентом, но в целом был безупречен. Карли добавила в кофе посетительницы коньяк, подала свеженький тирамису и отметила, что та выглядит как-то уж слишком потеряно и одиноко. Девушки с такими фигурами жирных тортов не едят, да и алкоголь, пусть и в качестве добавки к кофе, во втором часу дня не заказывают. Натура Карли была такова, что она не оставит вас в покое, пока не выяснит, всё ли у вас в порядке. И если вы, упаси Господи, дадите отрицательный ответ ― не уймется, пока не окажет посильную психологическую помощь. Девушка с коньяком в кофе как раз попадала в категорию людей, честно отвечающих на такие вопросы. И по совпадению как раз сейчас ей очень хотелось забыть всё, чему учил препод английского (на вопрос «как дела?» отвечать «хорошо» по этикету), и поговорить хоть с кем-нибудь в этом чужом городе. ― У тебя всё в порядке? ― вырвалась наружу альтруистическая натура Карли. ― Вообще-то, не очень, ― облегченно выдохнула блондинка. ― Я в этом городе всего неделю, а всё так сложно … ― В Лос-Анджелесе поначалу очень непросто приходится, ― участливо улыбнулась бариста. ― Квартиру сняла только на месяц, а отец заблокировал все карты. Я сменила уже две работы, и это полнейший отстой, потому что красный диплом МГУ здесь ― пустой звук. Придерживать зонтик, чтобы корреспондента верблюд слюной не забрызгал или бегать за продавцом второсортных пирогов по всему Лос-Анджелесу, чтобы выяснить, от чего, по его мнению произошло массовое отравление потребителей этих самых пирогов ― не этого я ожидала, совсем не этого. ― Она говорила быстро, с чувством, и в конце пламенной речи даже всхлипнула, но быстро одернула себя и отхлебнула кофе. Выпрямила спину и положила в рот тающий тирамису. Маленькая истерика закончилась едва начавшись. ― Я тоже с десяток мест поменяла, но в итоге задержалась только здесь, ― сказала Карли. ― Да? И как ты начинала? ― блондинка воодушевилась тем, что можно излить кому-то душу. ― Ну, я приехала сюда с Аляски, чтобы стать моделью, ― начала рыжая, ― но предлагали только каталоги и дешевую рекламу. Я отправилась на поиски лучшего и просчиталась. Но своей нынешней работой очень довольна. ― А я ни дня не работала, ― вздохнула девушка. ― Ну, то есть работала, но не на постоянной основе. Время от времени в Москве мои статьи покупали разные издания, но писать под собственным именем все равно было нельзя. ― А можно личный вопрос? ― спросила Карли, и блондинка кивнула. ― Ты из России? Как тебя сюда занесло? ― Отец хотел, чтобы я работала в семейном бизнесе, но это до охренения скучно. Поэтому я показала сиськи всему юридическому отделу и папочка решил сослать меня во Владивосток, чтобы там я работала репортером в каком-то занюханном «Вестнике Востока». А я взяла и сбежала. ― Она тяжело вздохнула. ― Теперь ни карточки, ни семьи, ни друзей. Карли только шокировано качала головой. Конечно, ведь её проблемы не идут ни в какое сравнение с тем апокалипсисом, что происходит в жизни этой русской с её заблокированными карточками и не оправдавшимися ожиданиями. ― Владелец этой кофейни объехал всю Россию и рассказывал, что там очень красиво и холодно. ― Из всех тех фактов, что Шеннон поведал ей о России, Карли запомнила только два, потому что в остальное время глазела на Лето, предаваясь несбыточным мечтаниям. ― Ему заняться нечем было? ― девушка заметно повеселела. ― Он играет в группе и у них был большой тур, ― она сняла с одной из полок рамку с фото и протянула блондинке. ― Ёбушки ― воробушки! Шеннон Лето, будь он проклят! ― С фотографии смотрели счастливые Шеннон и Кейт в теплых куртках, а за ними возвышался собор Василия Блаженного. ― Знаешь Шеннона? ― недоверчиво спросила Карли. ― Мы познакомились в Москве, ― сказала блондинка, и когда Карли с энтузиазмом попросила её продолжить, та ответила: ― Нет уж! Слишком позорная страница моей биографии. Тем временем она уже допивала свой кофе, один только запах которого бодрил, а коньяк мягко расслаблял напряженный ум. ― А я Кристина, ― улыбнулась девушка, подперев голову руками. ― Я такая глупая, наверное, но просто хочется, чтобы хоть кто-то в этом городе знал мое имя. ― Будем знакомы, я ― Карли, ― подмигнула бариста. ― Вкусный у тебя кофе, Карли, ― заключила наконец блондинка, выуживая десятку из сумочки. ― Обязательно зайду еще. Не в её правилах было забирать сдачу, даже если чаевые и превышали положенную по этикету сумму в десять процентов. Кристина грациозно соскользнула с высокого стула и с царственным видом прошагала к выходу прежде, чем Карли успела заметить на стойке забытые солнцезащитные очки с логотипом «DKNY». Теперь сомнений в том, что она действительно вернется, не оставалось.