Гламурная чикса

Поскольку вечеринки я устраивала часто, а со спецификой была знакома на все сто, их проведение не было для меня чем-то новым и незнакомым. Но именно перед этой я невероятно волновалась. И тому было несколько причин. Во-первых, как ответственный работник, я всегда серьёзно относилась к заказам, независимо от того, нравились они мне или нет. И их выполнение вечно меня напрягало, будь то мероприятие для взрослых или же развлечение для детей. Во-вторых, как вы знаете, этот заказ был особым, потому как принадлежал ни кому другому как самой миссис Карбрей. А это значило, что его проведение давало ей прекрасную возможность проверить мою компетентность и вынести свой вердикт. Другими словами, это был своего рода экзамен, который мне предстояло ей сдать. И в случае удачи — а я рассчитывала на это — меня ожидала награда, на которую главная тыква даже ухитрилась сделать намёк. Поскольку в это утро, минуя агентство, я приехала к ней домой для завершающих приготовлений, то застала её на пороге. И, уже выходя, она как бы между прочим произнесла: — Надеюсь, этой вечеринкой все останутся довольны. Зная тебя, Эйвер, я и не предполагаю другого. И, кстати, считаю, что тебе пора бы заняться чем-то посерьёзней. Все эти праздники и забавы, конечно, хорошее дело, но... У нас освобождается место главного менеджера в пиар-отделе, и я подумываю, кем бы его заменить. С этими словами она взмахнула шарфом и юркнула в поджидавшее у крыльца авто, а я так и осталась стоять, переваривая услышанное. Хотя всё было предельно ясно: тыква давала понять, что в случае удачной вечеринки это место могло стать моим. Что ж, за все мои усилия это была достойная плата. И неплохое продвижение по карьерной лестнице, к тому же. Но была ещё одна причина, по которой я трепетала от одной лишь мысли о предстоящем празднике: именитые гости. Пусть они и были рокерами, к которым у меня выработалось стойкое предубеждение, но всё же обладали немалой популярностью и вращались в звёздных кругах. А это значило, что приятное впечатление от вечеринки могло побудить их рекомендовать наше агентство своим сотрудникам и друзьям. Другими словами, они могли привлечь к нам бомонд, наше агентство вышло бы на другой уровень работы, более высокий, и его репутация заметно бы возросла. А это и статус солиднее прежнего, и престиж, поднятый повыше, и признание фирмы, вполне возможно, уже на уровне страны. Примерно такую империю мысленно созидала я, готовясь к предстоящему празднеству. И при этом отчётливо сознавала, что достаточно крошечного казуса, дабы всё полетело в тартарары. И такого подвоха я, конечно же, ожидала в первую очередь от рокеров. Не знаю почему — быть может, из-за всё той же предвзятости, — но я была уверена, что они непременно опоздают и придут только под занавес торжества. И тут же переключат внимание на себя — либо самим фактом своего звёздного присутствия, либо эпатажными костюмами, повергающими в глубокий шок. Все мои усилия как организатора в одночасье сведут на нет, сценарий высмеют, как некачественный продукт, а сами будут высокомерно кобениться, доводя до ведома присутствующих, что гусь свинье не товарищ. Но я ошиблась. Проявив пунктуальность, парни прибыли без задержки, а их появление не походило на триумфальное шествие с фейерверками и мишурой. Напротив, его никто даже не заметил, и только возглас Сансы заставил обратить внимание на новых гостей: — О, Боже! Джаред Лето! Шеннон! Томо! Это же парни из группы "Thirty Seconds to Mars"! Я оглянулась, но так и не поняла, о ком она говорила, — сливаясь с массой народу, облачённой в разнообразные костюмы, марсиане не сразу приковывали взгляд к себе. Но когда Санса, игнорируя нормы приличия, повисла на шее какого-то господина, наряду со стыдом за её нескромное поведение я испытала и гордость за себя. Ведь именно я завлекла этих парней на праздник, пусть даже мне довелось немножечко схитрить. В какой-то мере я всё же была рада их видеть. Не только потому, что их визит подтверждал мою победу в споре, не только потому, что кроме них я почти никого из гостей не знала, но и просто потому, что они приятно выделялись на их фоне. Мало того, что они выглядели безупречно, так ещё и обладали изысканными манерами — обходительными, учтивыми, бесхитростными. Эти парни абсолютно не кичились своим звёздным статусом, не смотрели на окружающих свысока, не строили никаких понтов. Напротив, держались уважительно-дружелюбно и с лёгкостью шли на контакт. А одеяния настолько их преображали, что я всё-таки сомневалась, что вижу тех самых рокеров. К примеру, Джаред облачился в костюм графа Дракулы, увенчанный цилиндром и чёрно-красным двусторонним плащом. Красный жилет с чёрным тиснением, чёрные брюки, лакированные штиблеты, перчатки, трость в руках — всё это дополняло его аристократический образ, создавая вокруг этого человека ауру знающего себе цену прирождённого интеллигента. И та элегантная небрежность, с которой он преподносил это чудо, не только дополняла его аристократический образ, но и невероятно красила его. Рядом с ним из-под шлема с бармицей, увенчанного небольшими крылышками, поглядывал викинг Шеннон. Ряженый поверх рубашки в длинную мужскую тунику, отделанную ремнями, он кутался в меховую накидку, время от времени сжимая в руках топорик и слегка теребя по полу ногой, обутой в кожаные сапоги со шнуровкой. Казалось, он застыл в ожидании, гадая, не придётся ли ему пустить своё оружие в ход. Стоявший чуть поодаль Томо находил всё это забавным, а его одеяние говорило само за себя. Белая рубашка, широкие рукава с манжетами, длинный жилет со множеством пуговиц, на шее — небрежно повязанный шейный платок. Заправленные в высокие сапоги объёмные брюки, за поясом-кушаком, обвитого вокруг торса, — кинжал. И чёрная бандана с черепом на голове, как подтверждение, что этот человек принадлежал к пиратской собратии. В своих нарядах звёздная тройка смотрелась так изысканно и гармонично, что я даже испытала укол совести за свои предположения. С чего я решила, что эти парни будут выглядеть вызывающе и развратно? Из-за их известности? Исходя из того, что порой они не сторонились эпатажа? Из личных предубеждений? Но, какими бы ни были причины, сейчас я осознала, что здорово ошиблась. И подобная мысль нисколько не расстроила меня. Пока я придавалась размышлениям, рассматривая ребят, Санса не оставляла их в покое: обнимала, тормошила, дёргала за рукава... И, догадываясь, что им это было не очень приятно, я поспешила на помощь. Подошла ближе, приветливо улыбнулась и вежливо произнесла: — Добрый вечер, джентльмены! Рады вас видеть на этой вечеринке. — Мы уже это поняли, — хохотнул Томо, кивая на Сансу. — Кажется, от этой радости кое-кто утратил контроль. — Это Санса, дочь хозяйки дома. — А-а, — протянул Шеннон, — так это по её милости нас сюда пригласили? За его мягким "пригласили" я расслышала хищное "затащили". И даже скрыто-невысказанную угрозу стереть за это в порошок. Но нашу предысторию Санса не знала, поэтому восприняла эту фразу как комплимент. И невероятно обрадовалась возможности подчеркнуть свою роль в этом деле. — Конечно! — выдала она гордо, как если бы совершила какой-то подвиг. — Я давно мечтала о встрече с вами! Ведь вы... вы такие клёвые! Я ваша большая поклонница! Боже, как предсказуемо и не оригинально! Как заезженная пластинка, которая наверняка давным-давно набила оскомину этим парням. Куда уж лучше при знакомстве вылезть из чехла от контрабаса. — И мне очень хотелось встретиться с вами в жизни, — не умолкала она. — Вот только как это сделать, я не могла придумать. Ага, а тут вдруг прозрела: напрягла меня! Форменная нахалка! — Санса, — уловила я мягкий тембр Джареда, — для своих поклонников мы устраиваем автограф-сессии, встречи и даже летний лагерь на три дня. Было бы разумнее воспользоваться этим. — Нет, ну, встречи — это встречи, на них ваших фанов полно. А мне хотелось, чтобы вы уделили внимание мне лично. Ишь ты, чего захотела — личного внимания ей подавай! И ради этого она подняла на ноги фирму матери, меня и всю страну в целом?! Возмущение так и забурлило во мне, словно вода, спущенная в унитазе, и я поймала себя на мысли, что ещё минута — и я помогу Шенну стереть эту девицу в порошок. — Санса, — возразила я тихо, приступив к ней ближе, — здесь тоже много людей. И внимание музыкантов не может принадлежать лишь тебе. — Но это моя вечеринка! — блеснул в её глазах воинственный огонёк. — Это не даёт тебе права собственности на гостей. Она была не согласна — это подтвердил её гневный взгляд, — но спорить со мной не посмела. Хотя обронённую ею фразу можно было по-разному трактовать: — Значит, в следующий раз я придумаю что-то другое. Какое "другое"? В какой ещё раз? Неужели мои мытарства не ограничатся этой вечеринкой? И эта деваха опять выкинет какой-нибудь финт? — Думаю, другого раза не будет, — проронила я как можно спокойнее. — Обычно эти люди по вечеринкам не ходят. Они и так сделали исключение ради тебя. Так будь благодарна за это. И позови свою маму: она наверняка тоже хочет поприветствовать этих гостей. Не знаю, поняла ли меня Санса, — по её лицу было трудно что-либо прочесть, — но не решилась препираться и нехотя растворилась среди гостей. — Избалованный ребёнок? — проводив её взглядом, повернулся ко мне Джаред. — Генератор завышенных желаний на фоне отсутствия запретов, — развела я руками. — Её мать, миссис Карбрей, слишком много ей позволяет. — Вот как? Тогда на твоём месте я бы поостерёгся: что если в своих "талантах" они зайдут чересчур далеко? Я уловила в этих словах незыблемую правду, потому как и сама порой задумывалась над этим. Но до сих пор главная тыква не давала особых поводов для беспокойства, и я очень надеялась, что подобная проблема никогда не встанет предо мной. Решив вернуться к теме вечеринки, я ещё раз оглядела парней и высказала то, что было у меня на сердце: — Вы очень шикарны в этих костюмах. Я даже не сразу узнала вас, в них увидав. — Это всё Джаред, — лукаво ухмыльнулся Шенн. — Мы с Томо хотели прийти в трениках и рваных майках, но он в эти костюмы нас буквально впихнул. — И правильно сделал, — улыбалась я, понимая, что он просто шутит. — Они вам очень идут. И такое точное попадание в образ! Джаред — аристократ до мозга костей; тебе, Шенн, невероятно идут крылышки на шлеме, а Томо так и вовсе вылитый пират. — А кто у нас ты? — улыбнулся тот, явно поощрённый моей оценкой. — Добрая фея? — Вообще-то, волшебница. Но для меня это тоже похожие вещи. Честно говоря, неосведомлённость Томо ничуть меня не смутила. Ведь на мне не было ни миниатюрных крылышек, обычно дополняющих образ доброго чародея, ни необходимой атрибутики, ни колпака. Было лишь платье до колен с бело-фиолетовым спектральным переходом, дополненное воздушным шлейфом-палантином, концы которого я приколола к поясу, да миниатюрная "волшебная" палочка, также подцепленная к нему. Вырядившись в него, я подстрелила двух зайцев сразу: и избежала конкретного костюма, и в то же время не ударила в грязь лицом. — Волшебница? — Шеннон сделал вид, что удивился, с наигранным недоверием оглядывая меня. — Значит, нас сегодня ожидает вечер сказочных чудес? — Вполне возможно, — я лукаво ухмыльнулась. — Правда, не знаю, насколько они сказочные, но, надеюсь, придутся вам по душе. — Я в этом нисколько не сомневаюсь, — Джаред слегка огляделся. — Мне уже нравится здесь. Это было сказано чуть иронично и, являлось ли правдой или же шуткой, мне оставалось только гадать. Но остальные марсиане эту мысль поддержали. К примеру, Томо, выглянув из-за плеча фронтмена, с нескрываемым азартом проронил, потирая торчавший из-за пояса кинжал: — Ты прав, старик. Народу здесь много. Есть кого грабить. — Или даже прибить, — в том же духе поддакнул Шенн, теребя в руках свой топорик. — Если вдруг что. — Господи, с кем я связался! — завернувшись в плащ, Джаред поглядел на друзей с шутливым укором. — Вы кровожадны, господа. — Правда? — напустил на себя грозный вид Томислав. — Так вы бы поосторожнее с нами, господин граф. Я поняла, что они были в образах, и отметила, что справлялись с этим превосходно. И, подлаживаясь под их тон, сделала вежливый пригласительный жест в глубину зала. — Тогда проходите. Чудеса вот-вот начнутся. Только, пожалуйста, без жертв. И чудеса начались. Сначала — вкрадчиво-осторожно, словно пробуя публику на ощупь и стараясь расшевелить, потом — более уверенно и смело, уже точно зная, на какие рычаги нажимать. И я играла по ним, отбросив всякие сомнения и видя пред собой чёткую цель: заставить гостей веселиться. И, надо сказать, мне это удавалось. Поначалу на их мордашках ожили улыбки, затем послышался смех, а к концу первой части программы у всех даже изрядно болели животы. Ребята-марсиане участвовали в ней тоже, и это оказалось для меня приятным вдвойне. Как публичные люди, привыкшие к выступлениям, они, конечно же, повидали множество мероприятий, устроенных намного эффектнее и круче. И, зная это, я была уверена, что организация моей вечеринки нисколько их не впечатлит. В лучшем случае они вежливо её перетерпят, оставаясь в роли посторонних наблюдателей. Но к своему изумлению и тут я ошиблась: они не стали следить за ней со стороны, а бросились в самую гущу событий. Причём дружно и с головой. Они смело включались в розыгрыши и шутки, присоединялись к конкурсам, украшали собой игры и дополняли программу таким задором, что его тут же подхватывали все вокруг. И вскоре вся компания казалась единым целым, а происходящее обрело какой-то дополнительный скрытый смысл. Признаться, мне было легко. В нашем деле считалось удачей, когда гостей удавалось хотя бы заинтересовать. Здесь же, на этой вечеринке, получилось достичь сплочения публики — незнакомой ранее и разношерстной. И, ощущая от этого настоящую эйфорию, я задавалась вопросом, чья это была заслуга — моя или всё же парней-марсиан. Словом, вечеринка удалась, и к концу первой её части я ощутила невероятное окрыление от этой мысли. Правда, не всё в ней шло строго по плану, но это относилось к той сфере, контролировать которую я не могла. К примеру, как ни пыталась миссис Карбрей полностью завладеть вниманием Пола, а он время от времени переключался на других. И в этом не было бы ничего достойного осуждения, — на то ведь и компания вокруг, чтобы друг с другом общаться, — если бы он так часто не поглядывал на хорошенькую блондинку в костюмчике хозяйки паба. И его взгляды — от заинтересованного до искусительного — говорили о том, что интерес этот выходил за рамки простого общения. И это, конечно же, замечала миссис Карбрей. И лютовала, видя, что её конкурентка обладает множеством преимуществ: молодостью, приятной внешностью и хорошим вкусом, который подчёркивал её скромный костюм. Тогда как главную тыкву он, этот же вкус, явно подвёл, подтолкнув выбрать наряд дьяволицы. Нет, сам собой этот костюм был вовсе неплох — и шикарный, и, как говорится, в тему, — только, выбирая фасон, Азур допустила большую ошибку. Она сочла нужным минимализировать его — сделать поглубже вырез декольте, а юбочку — как можно короче, — тогда как я пыталась намекнуть, что ей не по возрасту данная вольность. Но она не стала меня слушать и в результате больше смахивала на обтянутую кожей женщину-вамп, готовую для ролевых игр. Полу это было не очень приятно, ведь каждый в офисе знал, кто подразумевался напарником по таким играм. И хоть открыто этого не проявлял, я догадывалась об этом. Помимо Азур на вечере выделялась ещё одна персона: Санса. Но уже не столько костюмом — с ним-то как раз всё было в порядке, — сколько поведением. Возомнив, что парни-марсиане пришли на праздник ради неё, она буквально не давала им прохода. Причём, как я заметила, Джареда она осаждала больше других. — Санса, ты можешь вести себя поскромнее? — шепнула я ей, улучив минутку. — Твоё поведение заставляет краснеть. — Это чем же оно тебе так не нравится, Эйвер? — маленькая бестия вонзила в меня претенциозный взгляд, свидетельствовавший о намерении защищаться. — Ты чересчур навязываешь себя. Тебя не должно быть слишком много. — Ты говоришь о марсах? — Я говорю о тебе. Ты этих парней уже наверняка достала. Джаред даже подумывает, как от тебя сбежать. — Неправда! Он проявляет ко мне интерес! И всегда слушает и отвечает! — Он делает это из вежливости — не плевать же тебе в лицо. Но вежливость должна быть взаимной. Как я и ожидала, мои слова были приняты ею в штыки. И хищно сузившиеся глазки, гневно сжавшиеся губы и злостная фраза, слетевшая с них, лишний раз подтвердили это: — Ты просто завидуешь мне! — Я? Да чему же мне завидовать, Санса? — Тому, что этим вниманием удостаивают не тебя! Тому, что ты лишь устраиваешь праздники, а наслаждаются ими другие! — Устраивать праздники — моя работа, — спокойно возразила я. — И если ты наслаждаешься, значит, я выполнила её хорошо. Но не мешай получать удовольствие и другим. — А я не мешаю! Джаред сам моего общества ищет, потому что я интересна ему! Нет, вы такое слыхали? Я посмотрела на неё, как на гуманоида, пытаясь понять, у кого из нас свищет ветер в голове. А с губ моих слетело: — В каком смысле? — В самом разумном. Ведь Джаред очень хорош собой. Он живой человек. И, к счастью, натурал. Нет, это было слишком! О чём возомнила эта девица? — Ты ополоумела, Санса? Он годится тебе в отцы! — Ну и что? Интерес, как известно, ровесников не ищет. А кроме того, ему его возраста вовсе не дашь. Он достаточно молод! Я была попросту ошеломлена. Мне показалось, или её интерес к этому человеку был вовсе не безобидным? Неужели увлечение этой девочки скрывало за собой какие-то далеко идущие планы? И это она называла разумным? — Санса, ты что нафантазировала себе? Уж не решила ли ты, что Джаред может тобой увлечься? — А почему нет? Он нормальный мужчина, не лишённый естественных желаний. — Боюсь, ты их неверно трактуешь для себя. Они-то уж точно не имеют к тебе никакого отношения. — Откуда ты знаешь?! Ты просто завистливая хрычовка, Эйвери Линфорд! Потому мне это всё говоришь! — Не веришь? Тогда оглянись на него, — подавая пример, я тоже повернулась в сторону зала, отмечая, что Джаред в этот момент с кем-то с интересом болтал. — Что ты видишь? — Вижу, как он трепается с какой-то образиной. — Не трепается, а культурно беседует. И не с образиной, а с женщиной, ничем не уступающей тебе. Но суть в другом: если ты ему интересна, почему он не ищет тебя, не оглядывается по сторонам, не задаётся вопросом, куда ты подевалась? Испытывая в тебе нужду, он бы обязательно это делал. — Но он же не может меня пленить. Даже если и очень хочет. В глазах Сансы горел решительный огонёк, отдающий твёрдой уверенностью в том, о чём она говорила. И я неожиданно поняла, что переубедить мне её не удастся. Что все мои аргументы — всего лишь слова, значения которым она не придавала. И, решив сменить тактику, я пустилась на хитрость: — Послушай, Санса, давай так: на какое-то время, хотя бы до ужина, в общении с Джаредом ты возьмёшь паузу. И если за этот период он так и не станет искать тебя, то оставишь его в покое. — А если станет? — она хищно прищурилась, полна уверенности, что именно так и произойдёт. — Ну, тогда... Честно говоря, я не могла такого представить и потому не знала, что на это ответить. И лишь растерянно водила глазами, на минуту умолкнув. Зато маленькая бестия, видимо, только этого и ждала, и, блеснув на меня хитровато-коварным взором, тут же предложила: — Тогда ты выполнишь моё желание. Согласна? — Какое желание? — Сокровенное. Которое узнаешь потом. Даже так? Смахивало на покупку кота в мешке. Или на балансирование по канату с закрытыми глазами. Но, уверена в проигрыше Сансы, я не стала заострять на этом внимание и тут же согласилась: — Идёт! Итак, мы заключили что-то вроде пари, и с той самой минуты Санса должна была оставаться в поле моей видимости, дабы не давать повода сомневаться в её честности. Справедливости ради надо сказать, что она его и не давала: тусуясь среди гостей она не делала попыток привлечь внимание Джареда Лето, хоть и бросала в его сторону зазывные взгляды. Но он их не замечал. Освобождённый от слишком назойливой компаньонки, он, казалось, с облегчением вздохнул и с головой предался радостям культурного досуга: шутил, смеялся, общался с окружающими... К Сансе он так и не подошёл. Зато несколько раз нагрянул ко мне, осведомляясь, не нужна ли мне какая-нибудь помощь и не мешают ли его шутки в проведении программы. Признаться, мне было приятно такое внимание с его стороны, хотя его причины я и не понимала. А потом был ужин — своеобразный рубеж, после которого я могла внутренне расслабиться. Он знаменовал окончание основной части праздника, потому как после него гости предоставлялись самим себе, танцам и развлечениям, которые устраивали уже по собственному вкусу. Моё участие во всём этом было необязательно, и я с чистой совестью могла улизнуть. Что, собственно, и собиралась сделать. Но пока мне было необходимо предоставить гостям последний сюрприз: пирог, который я заказала специально для этого вечера. В нём самом не было ничего необычного: пирог как пирог — ароматный, аппетитный, украшенный ягодами. Но каждый его порционный кусочек был оснащён маленькой капсулой с сюрпризом. И, угощая гостей, я учтиво объясняла: — Каждый из них имеет определённое значение. Кому попадётся монетка, тот разбогатеет, кому колечко — устроит свою судьбу, кому ключик — обзаведётся жилищем. Опасайтесь заполучить напёрсток — символ одиночества, или розгу — намёк на наказание. Даже если уверены, что заслуживаете его. И в заключение: помните, что это всего лишь игра, и не воспринимайте всё слишком серьёзно. Гости восторженно загудели, подтверждая, что такая идея невероятно подзадорила их, и стали с интересом выискивать свои сюрпризы. А затем с не меньшим энтузиазмом разглядывали их и с улыбками демонстрировали друг другу. Я тоже улыбалась, глядя на них. И одновременно ловила себя на мысли, что все эти люди — взрослые и наверняка серьёзные в повседневной жизни — сейчас здорово походили на детей. И, пожалуй, в этом и таилась особая магия праздника. Пусть даже такого нелепого, как Хеллоуин. — Чему улыбаешься? — донеслось из-за спины, и, оглянувшись, я увидела Сансу — возмущённую, слегка негодующую, сверлящую меня глазами. — Мысленно поздравляю себя с успешным выполнением работы. А ты чего такая хмурая? — А какой мне ещё быть, если мне попалось вот это? — вертя в руках капсулу, она бросила мне на стол миниатюрную книжицу. — Книжка? — я, кажется, удивилась. — Что ж, не такой уж и плохой сюрприз. — Не плохой? — Ну да. Это намёк на то, что кому-то нужно учиться. — Почему эта ерунда попалась именно мне? — бурлила Санса. — Быть может, потому что это правда? И потом, это не самое худшее, что ты могла получить. Не забывай: в одной из этих капсул скрывается розга. — И тебе бы очень хотелось, чтобы она как раз досталась мне. Верно? — Нет. У меня даже мысли такой не возникало. И вообще, это всего лишь игра — именно то, чего все от меня ожидали. Так по какому праву ты предъявляешь мне счёт? — По какому? — искрила она язвительностью — злой, холодной, недоброй. — Да ты просто достала меня: то втюхала этот дурацкий сюрприз, то Джареда от меня оторвала! А, так вот из-за чего такая немилость — из-за безразличия именитого гостя? Поэтому она готова была меня растерзать? — Во всём этом нет моей вины, Санса. Мы заключили пари, и ты его проиграла. Так прими своё поражение достойно. — Я-то приму. Но что-то мне подсказывает, что моё желание тебе всё же придётся исполнить. Она юркнула в гурьбу гостей, и я, удивлённо пялясь ей вослед, тщетно силилась понять значение этой фразы. Что, в общем-то, не очень мне удавалось из-за закравшихся в мозг подозрений о каких-то замыслах с её стороны. Кто-то вырос возле меня, и, подняв голову, я утонула в синеве мужского взгляда. — Ты почему всё ещё торчишь здесь и не идёшь к остальным? — поинтересовался его обладатель. — Собираю вещи, — кивнула я на стол, на котором красовались мои бумаги. — Сценарий праздника на этом заканчивается, и дальше событиям предоставляется полная свобода. — Если честно, немного жаль: мне понравилось, как всё было. А эти маленькие сюрпризики в пироге — это нечто. Очень интересно и оригинально. — Спасибо, — шепнула я, смущаясь от внезапного комплимента. — Кстати, что у тебя? — Прости? — Что в твоей капсуле? — А..., — я даже растерялась на миг, неожиданно удивляясь тому, что кому-то было это интересно. — У меня её нет. — Почему? — Так ведь... я не принимала участия в забавах. Я только готовила их. Кажется, его удивил мой ответ — вспорхнувшие брови бесстыдно выдали это. Он, видимо, не ожидал, что я займу такую позицию, и, похоже, не был с ней согласен. — Думаю, кусочек пирога позволить себе ты как раз таки и могла, — проронил он. — Не ходить же тебе голодной. Тем более, что добрая доля его ещё осталась. Так что погоди. Он тут же улизнул и через минуту вернулся, держа в руках блюдце с вышеупомянутым лакомством. — Вот держи. И давай вместе посмотрим, что тебе досталось. Честно говоря, мне не нравилась эта идея. Как сухой прагматик, я скептично относилась к подобным затеям, считая их не только полнейшей ерундой, но и проявлением глупости. Поэтому попыталась отвертеться: — Но, я не голодна. И не хочу есть это. — Можешь не есть. Но заглянуть-то в капсулу это не мешает. Вон она сверху лежит, среди ягод. Настойчивое выражение его лица сказало мне о том, что никакие препирательства не помогут, и, смирившись, я потянулась к мини-коробочку. — А что в твоей? — поинтересовалась при этом. — Я ещё не смотрел. Сначала решил полюбопытствовать, насколько повезло другим. Вот Шенну, к примеру, попалась машинка. Крохотная такая. И, думаю, не зря: он уже несколько месяцев подумывает прикупить транспорт. — Это совпадение, — констатировала я, нисколько в этом не сомневаясь. — А что у Томо? — Я его ещё не видал: он подевался куда-то. Но ты мне зубы не заговаривай. Давай открывай. Я лишь улыбнулась, вытирая капсулу салфеткой, и уже приготовилась её отвинтить, как вдруг возле меня возникла миссис Карбрей. Внешне она выглядела спокойной, тогда как внутри — я безошибочно уловила это — походила на проснувшийся вулкан. Не знаю, что могло её так расстроить, да только она так и сотрясалась от кипевшей в ней магмы, а клубившийся дым, не находивший выхода, готов был снести ей крышу. Быть может, заинтересованность Пола белокурой хозяйкой паба перешла разумные границы? — Миссис Карбрей? — почти неосознанно промымрила я. — Что-то случилось? — Я хочу сказать тебе несколько слов. — Что ж, я пока, пожалуй, поищу Томо, — оценив обстановку, Джаред решил оставить нас одних и неспешно удалился. А Азур повернулась ко мне. — Вот скажи, ты всё это — нарочно? — Что именно? — опешила я. — Вот это. Тыква извлекла из кармана капсулу и, высыпав содержимое на ладонь, продемонстрировала мне... напёрсток. Напёрсток? О, небо! И надо же было ему достаться как раз ей! — Почему? — клокотала она. — Почему именно мне досталась эта хренотень? — Пожалуйста, миссис Карбрей, потише. Ваши выражения достигнут чужих ушей, и это не сделает вам чести. — Плевать! Я хочу понять, что происходит. Почему, тогда как Полу досталось кольцо, мне — вот эта бодяга? Полу досталось кольцо? А, так вот по какому поводу пожар в бардаке во время наводнения! Это у них семейное, что ли — воспринимать все потехи серьёзно и стараться кого-то в этом обвинить? В частности, меня. — Это всего лишь шутка, миссис Карбрей. Игра и не больше. Не стоит относиться к этому так серьёзно. — Игра? — кипела та, явно со мной не соглашаясь. — Да что ты в этом понимаешь? Ты целый вечер устраиваешь их! Ну, интересно! А чего она хотела? — Позвольте напомнить, что это моя работа, — попыталась я возразить. — С меня её довольно. Хватит! Никто не просил тебя заходить так далеко! Далеко? Вот это лихо! Только потому, что у неё с любовником проблемы, а в качестве сюрприза она поймала напёрсток, нужно было на меня нападать? — Миссис Карбрей, вы несправедливы. — Я сказала, уймись! Твоя самоотдача в работе граничит с фанатизмом и порой делает тебя одержимой. И это настораживает. Настолько, что я даже задумываюсь, нужно ли мне это. Она пронзила меня таким суровым взглядом — злым, осуждающим, обжигающе-холодным, — которому позавидовала бы самая матёрая дьяволица, и испарилась так быстро, словно фурия на метле. А я таращилась ей вослед и старалась понять, в чём же меня обвинили. В том, что я выполнила свою работу, которую, кстати, мне навязали? И выполнила хорошо — сама фурия признавала это? А разве это серьёзно? Неожиданно всё окружающее утратило всякий интерес и смешало краски, представая предо мной чёрно-белым, как в негативе. Просторный светлый зал превратился в ржавую консервную банку, радовавшие глаз костюмы — в жалкие лохмотья, а гости — в хаотичные тени, суетящиеся по углам. И я невольно ужаснулась. Что я делаю здесь, на шабаше этих монстров, готовых в любую минуту меня растерзать? Зачем я припёрлась на их зловещий праздник, тогда как всё во мне против этого бунтовалось? Только потому, что это моя работа? А если она идёт вразрез чувствам и убеждениям, тогда как быть? Опустив голову, я скользнула взглядом по капсуле, которую неосознанно вертела в руках, и меня прошибла твёрдая уверенность в том, что в ней таилась именно розга. Иначе как было объяснить, что мне ни за что ни про что досталось? Внезапно я осознала, что где-то ошиблась. Что крошечный казус, которого я так опасалась, по закону подлости всё же произошёл. И я сама его где-то допустила. Не в сценарии праздника — за него у меня не было к себе претензий, — а в чём-то другом. В чём-то более глубоком и важном, постичь чего я ещё не могла. И, чувствуя, что ещё минута — и это открытие захлестнёт меня диким отчаянием, я смела со стола все свои вещи и, торопливо запихнув их в сумку, незаметной дымкой растворилась в дверях.