Гламурная чикса

Откинувшись на спинку ванной, я приняла лежачее положение и, пристроив голову на мягком надувном валике, прикреплённом к верхней кромке, расслабленно вздохнула. Упёрлась взглядом в снежно-белый потолок с искрящимися лампочками подсветки, скользнула по таким же стенам, коснулась шкафчиков и зеркал, зацепилась за контрастирующую с ними зелень. И ощутила, как созерцание столь гармоничной картины ещё больше расслабляет меня, наполняя приятным релаксирующим чувством. Всё же изумительная ванная у этого Джареда Лето — место, служащее не только для омовения, но и для снятия стресса. И если бы ещё полчаса назад кто-нибудь сказал, что мне предстоит плескаться в ней, я бы не поверила ни за что на свете. А всё получилось неожиданно. Во всяком случае, для меня. Чуть ли не подмышкой вынеся из здания фирмы, Лето запихнул меня в машину и, усевшись за руль, затерялся в сложном городском лабиринте. Я не смотрела на дорогу: поначалу его поступок воспринимался мною как дерзкая выходка, от которой бурлило всё моё естество, а потом... Потом разум осознал важность отдыха и в некоторой степени смирился с происходящим. И хоть моё негодование сдало позиции, я всё ещё бросала в сторону Лето сурово-холодные взгляды и, крепко сжав губы, деланно обижено молчала. Правда, когда машина, сбавив скорость, въехала на Голливудские холмы, моё мнимое недовольство сменилось настоящей оторопью; а когда она направилась к хорошо знакомому мне дому, я и вовсе ошалела: — Куда ты меня везёшь?! — Домой. Как и обещал. — А почему — к себе? — Потому, что ко мне намного надёжнее. — То есть? — не поняла я. — Я не доверяю тебе, Эйв. И боюсь, если отвезу тебя домой, ты возьмёшь да и удерёшь опять на фирму. Ведь твоя отдача работе так велика, что иногда затмевает рассудок. Что-то знакомое прошелестело в моём мозгу, заставляя опустить глаза и сдвинуть брови. Нечто похожее говорила мне и Азур. После вечеринки. А ещё указывала на то, что сомневалась, нужно ли ей это, — как свидетельство, что моя позиция настораживает и отталкивает. Быть может, правы эти люди, и, не признавая в данном вопросе границ, я действительно перегибаю палку? — Но, — я взглянула на Джареда, словно нашкодивший кот, — я не умею отдыхать и расслабляться. И не знаю, как это делать. — Хочешь, научу? Я лишь покивала, отдавая отчёт, что это и в самом деле необходимо. — Тогда доверься мне, — подкатив к дому-студии, он остановил машину и, видя, что я всё ещё колеблюсь, слегка улыбнулся. — Брось осторожничать, Эйв. У меня нет дурных намерений. Все мои поступки продиктованы заботой о тебе. И я сдалась. Послушно выпорхнула из авто и переступила порог его дома. И вот, окутанная ароматной пеной, нежилась в приготовленной Джаредом ванной, в то время как он где-то на кухне ворковал над ужином. Рядом, на полке, зазвенел предусмотрительно выложенный мной телефон, и, высунув из пены руку, я с помощью полотенца поднесла его к уху. — Алло? — Привет, Эйвер! Знакомый голос так резко ворвался в мою реальность, что я даже опешила. Нет, я была готова услышать кого угодно, только не его. — Санса? — О, ты меня узнала! Это уже радует. А то я уж решила, что ты забыла обо мне. — Что тебе от меня надо? — Я хочу знать, где ты. Чего? А с какой, извините, стати? — Ну, что не дома, это точно. — Знаю. Я как раз — у твоей двери. И, представь себе, мне никто не открывает. Что? Где она? Я даже приподнялась, ошарашенно глядя пред собой. Эта плутовка сейчас была у меня? Стояла перед запертой дверью? — А тебе никто и не откроет. Во всяком случае, сегодня. — Как это никто не откроет? — с её стороны обрушился такой поток возмущения, который мог бы меня утопить. — Что ты себе позволяешь? Кто? Я? Ну, ничего себе! — А ты? — швырнула я обратно её же гранату. — По какому праву ты предъявляешь мне счёт? Тебя случайно не занесло? — Меня-то вот нет, а тебя, кажется, заштормило. Иначе как объяснить тот факт, что ты, всегда так назидательно обучавшая меня нормам высокой морали, сама осталась на ночь у мужика?! Широко распахнув глаза, я буквально остолбенела, успев подумать, что мой телефон, очевидно, сошёл с ума. Мало того, что вещал голосом Сансы, так ещё — и такую ересь! — Чего? — только и вырвалось у меня. — Да-да, не удивляйся. Я знаю, что ты сейчас у парня. И даже знаю, у кого. Я вообще всё о тебе знаю: каждый шаг, каждый вздох. И то, что ты связалась с Дюрденом, и то, что он тебя под свою опеку взял, и то, что ты собственную коллекцию ваяешь. И я на всё это закрывала глаза — ну, хочется заморачиваться человеку — на здоровье! Даже на то, что Джаред сегодня тебя с фирмы забрал — пусть и не в самый приглядный способ. Но то, что ты осталась у него ночевать, Линфорд, уже перебор! Нет, это было немыслимо! Моё возмущение, смешавшись с водой в ванне, казалось, перелилось через её края. — Да как ты смеешь? — не смогла я сдержать его напора. — Лучше скажи, как смеешь ты? Как смеешь ты такое вытворять? Ведь знаешь, что этот мужчина мой. Мой и ничей больше! Скатиться с катушек! В самом деле? А вот он, этот самый мужчина, отчего-то так не считал. — Санса, ты что, мухоморов объелась? — Их, по-видимому, объелась именно ты, потому как позволяешь себе кутить с клиентом! С кем? С клиентом?! Меня даже покоробило от этого слова. Это Джаред-то — клиент? Для кого — для меня или всё же для бесстыдницы Карбрей? — И это при том, — продолжала она, — что на тебе лежит особая миссия. — Миссия? — я так и затряслась от нахлынувшей злобы. — Так ты именуешь свою взбалмошную идею, граничащую с развратным бесстыдством? — С бесстыдством? — в её голосе зазвучали насмешливые нотки. — Это ты мне о нём сейчас говоришь? Ты, которая без зазрения совести осталась на ночь у мужчины? В общем, как бы ты эту задачу ни называла, а выполнить тебе её придётся. Ты же не хочешь разозлить мою мамочку? Честно говоря, в этот момент мне было абсолютно плевать и на её мамочку, и на неё саму. Меня обуял такой гнев, от которого даже дрожало тело. И только одна мысль теснила взбудораженный мозг: для этого разговора у недоросли рода Карбрей не было никаких оснований. — Данную тему с тобой обсуждать я не буду, — как можно спокойнее произнесла я. — И не тебе указывать, с кем и как мне проводить время. Я достаточно взрослая, сама разберусь. — Вижу! Уже доразбиралась! Только заруби себе на носу: если ты позволишь Джареду хоть пальцем к себе прикоснуться, обещаю, что дождусь тебя здесь и вырву тебе все кудри! Ну, это вообще не имело ни ума, ни здравого смысла! Эх, если бы эта бестия сейчас была здесь...! А впрочем, по её словам, у меня был шанс встретиться с нею утром. И ещё неизвестно, чьи кудри тогда полетят. — Твоё мнение по этому вопросу мне тоже не интересно. Как и все твои угрозы. Хочешь ночевать под моей дверью — сколько угодно. Только коврик у соседей возьми, а то мой довольно жёсткий. А что происходит здесь, у меня, не твоего ума дело. — Как это не моё? Да я... — И не смей мне больше звонить! Я всё равно не сниму трубку! — Эйвер, постой! — И там, на коврике, не вытягивайся в полный рост, не то проход загородишь. Как тогда людям ходить? — Да подожди же...! Заканчивать разговор она явно не собиралась, а я не хотела его продолжать. А потому нажала на кнопку отбоя и несколько секунд боролась с искушением утопить телефон в стойкой пене. И только понимание того, что он ни в чём не повинен, удержало меня. Отложив его всё на ту же полку, я опять погрузилась в тёплую воду и откинула голову на борт ванны. Но теперь уже не чувствовала той расслабленности, что наполняла меня минутами раньше. Спокойствие моё было нарушено, и этот звонок подлой червоточиной въедался в нервы, воздействуя на тонкие фибры души. Нет, самому разговору особого значения я не придавала — глупая чикса, окончательно утратившая остатки стыда, превзошла саму себя, променяв совесть на наглость, — но некоторые нюансы, открывшиеся в ходе его, стали для меня полнейшей неожиданностью. Причём такой невероятной, что она казалась мне невозможной. Во-первых, Санса ревновала меня. И хоть это не являлось новостью, — ведь называла же она меня однажды конкуренткой, — всё же я не воспринимала это всерьёз. Но, как оказалось, зря: глупая чикса действительно полагала, что у меня могло что-то с Джаредом быть. И при том — и это было во-вторых, — считала меня такой, как все: падкой на лакомый кусочек. В-третьих, именно Джареда она считала этим самым куском. Куском, против которого не могла устоять ни одна девица в мире; куском, способным одурманить и увлечь, упирайся этому или не упирайся; куском, аппетитностью которого не могла не искуситься даже я — особа, исповедовавшая сухой прагматизм и высокие нормы морали. Интересно, с чего она решила, что это действительно так? Но главным было другое: Санса следила за мной. И знала каждый поступок, каждый жест, каждый шаг. И это стало для меня настоящим шоком — таким неуютным, от которого каждый мой нерв трепетал. Чувствуя, как подобные мысли снова сжимают меня в кулак, я постаралась абстрагироваться от них и опять прикрыла глаза, давая возможность тёплой воде меня успокоить. И всё же как эта лиса могла за мной наблюдать? Какие способы выискивала, чтобы удачно шпионить? Ходила за мной по пятам? Ездила на такси? Пряталась по углам? Таилась лёгкой тенью? А может шапкой-невидимкой обзавелась и даже сейчас, в эту минуту была где-то рядом? Стояла за дверью? Караулила внутри? Или, и того лучше, плескалась вместе со мной в ванной? В мои мысли вторгся осторожный стук в дверь, от которого я невольно содрогнулась. Распахнула ресницы, подтянула ноги к груди и, приняв сидячее положение, приготовилась услышать голос младшей Карбрей. Но он так и не прозвучал. Вместо него из-за двери отозвался Джаред: — Эйв, ты там не уснула? — Нет, — ага, уснёшь тут, как же! — Тогда ополаскивайся и выходи: буду кормить тебя ужином. Послышались его удаляющиеся шаги, и я невольно улыбнулась. Санса — рядом? Какая глупость! Пусть каким-то образом она и знала каждый мой шаг, но сейчас её точно не было в доме Лето. И всё же её звонок взбудоражил меня, поскольку не только уведомил об установленной за мной слежке, но и напомнил о гнусном поручении миссис Карбрей, о котором я, напрочь занятая созданием коллекции, в последнее время призабыла. И сейчас, извлечённое из закромов памяти, оно тяжким бременем снова легло мне на сердце. Как же мне выполнить его? Ведь время поджимало меня, а в голове — ни одной мысли. Хотя... кое-какая мыслишка всё же была. И нравилось мне это или нет, хотела я того или не хотела, а коль уж я находилась в этом доме, нужно было использовать удобный момент. Спустя несколько минут, облачённая в мягкий банный халат, я уже восседала на кухне за столом, наблюдая, как Джаред, откупорив бутылку вина, разливает его по бокалам. Голубовато-матовый свет ламп запутался в его волосах и, струящимися жилками стекая по рукам, затем искрился в напитке. — Держи, — протянул он один бокал мне, на что я не преминула заметить: — Вообще-то я не пью. — Сегодня можно. — А что, сегодня какой-то особенный повод? — Конечно: ты — у меня в гостях. — Веская причина, — даже улыбнулась я. — Но, боюсь, если я ей поддамся, то наутро проснусь с хмельной головой и не смогу продуктивно работать. — Возьмёшь выходной. Кстати, замечательная идея! Давай прогуляем завтра весь день? Я уставилась на Лето, пытаясь понять, с чего он удумал вдруг так шутить. Но он с такой искренностью смотрел на меня, что это даже вводило в замешательство. — Ты шутишь? — воплотилось оно в вопрос. — Нет, почему? Я — вполне серьёзно. Давай забьём на все дела и устроим незапланированную передышку? С ума сойти! Он действительно не шутил! — Я не могу. — Почему? — Это же проще пареной репы: потому, что у меня чёткий график. И если я с него собьюсь, то не уложусь в намеченные сроки. И этим подведу не только себя, но и Дюрдена. — Ах, Дюрдена! — протянул он, поглядывая на меня со скрытым снисхождением и, как мне показалось, с тайным упрёком. — Да. Этот человек верит в меня. Не знаю, что такого расслышал в моём ответе Джаред, да только он тотчас опустил глаза и улыбнулся себе под нос — чуть заметно, но покровительственно-тепло, — а с губ его затем слетело негромкое: — Иногда я жалею, что свёл тебя с ним: это тот ещё трудоголик. Но, знаешь, даже он умеет отдыхать. К примеру, в конце года он всякий раз устраивает рождественские каникулы для себя и работников фирмы. — Правда? — почему-то удивилась я. До сих пор я видела Дэкса только в работе, и другая его ипостась была мне в новинку. — Что ж, это здорово. Он молодец. Видимо, он не только требовательный, но и заботливый руководитель. — Есть в нём такое. Но я рассказал это не затем, чтобы нахваливать его, а чтобы ты поняла: всем, кто работает, обязательно нужен отдых. — Но не в разгар рабочего процесса. И не в аврал. Когда всё закончится и показ состоится, я отдохну. Непременно отдохну. А пока... — Отдохнёшь? — недоверчиво прищурился Лето. — Интересно, как? Этот вопрос застал меня врасплох, заставив растерянно заморгать глазами. А действительно как, если отдыхать-то я не умела? Купить бутылку вина и налокаться вдрызг? Залезть в ночной клуб, упасть в пьяном угаре под стол и поорать песни под фонограмму? А может лучше примкнуть к Сансе на коврик у дверей и устроить дружеские посиделки? — Не знаю, — промымрила вслух. — Пока не знаю. — В таком случае, — чуть подавшись вперёд, Джаред коснулся моих пальцев, — не махнуть ли нам после Нового года в Вейл? Я приглашаю. Что делает? Для меня был настолько неожиданным такой поворот, что я удивлённо вытаращила глаза, не заметив, как с губ сорвалось: — Куда? — В Вейл — восхитительный горнолыжный курорт, находящийся в пятёрке самых популярных. Это в двух часах езды от Денвера, в Колорадо. Прекрасное место: чистый воздух, прохлада снегов, всевозможные зимние виды спорта — всё, что нужно для интересного и активного отдыха. — А ты, видно, частенько там бываешь? — Всякий раз, как выпадает такая возможность. Давай в этом году тоже используем её? Вместе. Мать честная! Что он мне предлагал?! Было от чего растеряться. — Но.. я... не знаю, — лепетала я. — Я ещё не строила таких далеко идущих планов. — А ты их вообще строила? — Э-э, ... нет. — Я и не сомневался. Тогда подумай об этом, Эйв. Время ещё есть. До Нового года. Я лишь кивнула, довольная тем, что решение не нужно было принимать сейчас же. И это было странно. Обычно я уверенно с ними справлялась, предпочитая не откладывать на потом, а вот с этим предложением определиться отчего-то не могла. С одной стороны оно было заманчивым и разумным — что плохого в том, чтобы пригласить отдохнуть человека, который этого заслужил? А с другой — меня донимали вопросы, терзающие всех, кто отдыхать не привык: зачем так далеко ехать, стоит ли тратить на это время и вообще, чем эти усилия окупят себя. А кроме того, Лето приглашал составить ему компанию. С какой целью? На что он рассчитывал, зовя меня с собой? Неожиданно я поняла, что думаю не о том, о чём нужно, и что я могу использовать затронутую тему с пользой для себя. А потому ответила на молчаливый призыв Джареда поднять бокалы и отхлебнула вина. — А кстати, — спросила затем как бы между прочим, принимаясь за аппетитное буррито, — мне вот тут интересно... Как ты обычно встречаешь Новый год? — Обычно? — хрустел он салатом. — По-разному бывает. На каком-нибудь мероприятии, устраиваемом киноакадемией, на закрытой вечеринке у друзей или же вместе с Шенном в ночном клубе. По настроению. — А какое у тебя настроение в этом году? — Ты хочешь знать мои планы на новогодний вечер? — как мне показалось, он слегка удивился. — Да, — а что тут удивительного? — Как ты планируешь отмечать этот праздник? — Пока никак. Никаких предложений я ещё не получал, поэтому у меня нет определённых планов. Нет? Здорово! Похоже, удача была на моей стороне. — Тогда что бы ты сказал, узнав, что одна особа очень хочет встретить его вместе с тобой? Не ожидая такого, Джаред удивился намного больше — настолько, что даже перестал жевать, — и, с минуту поразмыслив над моими словами, затем выдохнул: — Какая особа? — Я не могу её назвать. Пока не могу. — Вот как? — его взлетевшие брови затем опустились, уведомляя меня в том, что он принимает правила игры. — Я её знаю? — Да, вы с ней знакомы. — "С ней"? — прищурился Лето, акцентируя внимание на этом, как на подтверждении того, что речь шла о женщине. — Это уже кое-что. Как её зовут? — Ну, знаешь! — меня рассмешило такое по-детски открытое проявление любопытства. — Если я её назову, то тебе всё сразу станет понятно. — А тебе хочется сохранить интригу? Ладно. Тогда скажи, почему она действует "за спиной"? Почему открыто не предложит мне это? — Потому, что боится, что ты ей откажешь. — Даже так? — он улыбнулся. — Да. Она ведь знает, что по приватным вечеринкам ты не ходишь, и потому... — Так она зовёт меня на вечеринку? — Ну... в некотором роде. Правда, она, эта вечеринка, лишь для двоих. Джаред даже присвистнул, неотрывно вглядываясь в меня. А затем заметил тихо: — Смело! Его пронзительный взгляд — разгадывающий, даже с напором — с такой силой буравил меня, будто хотел разобрать на части. Изучал реакции, впивался в глаза, старался по малейшим выражениям определить мои чувства. И от этого мне было не по себе, отчего щёки заметно горели. Мне всё казалось, что Лето видит меня насквозь и понимает, что я стараюсь для глупой Сансы, — совершаю, по сути, мерзкую вещь, которая не делает мне чести. И просто хочет выяснить, как далеко я зайду, прежде чем уличить в подлости и цинизме. Но остановиться я уже не могла. — Так ты... согласен? — дрожащий голос выдавал меня. — Ты хочешь, чтобы я согласился? Я лишь покивала, полна уверенности, что сейчас он сбросит с себя маску доброжелательности и набросится на меня с кулаками. Однако он этого делать не стал. Напротив, слегка откинулся назад и задумчиво отпил из бокала. — У меня последний вопрос, — проронил. — Почему я должен делать это? Хороший вопрос! Хоть и последний. Как правило, такие бывали самыми трудными. Но я была к нему готова. — Потому что, если помнишь, ты обещал выполнить моё желание. И оно всё ещё за тобой. Джаред помнил — чуть склонённая голова и лёгкие кивки уведомили меня в этом. Затем он вновь задумчиво помолчал, по-прежнему не отводя от меня взгляда, и опять улыбнулся. — Необычное желание. Не ожидал. — А я люблю отличаться. — Вижу. И, сказать по правде, придаю этому вес: так мало на свете людей, действительно интересных. Это он — обо мне? Это я-то интересна? О, да, тут он прав: я даже подличаю эдак оригинально. — Так каким всё же будет твой ответ? — опустила я глаза, готовясь у последующую минуту услышать бранную тираду. — Я не дам его тебе сейчас, — подавшись вперёд, Джаред опять накрыл мою руку ладонью. — Почему? — я искренне удивилась. — Потому, что ты поставила меня перед дилемой: либо пренебречь принципом не ходить по вечеринкам, либо нарушить обещание, которое дал. Честно говоря, не знаю, какое из этих зол меньше, но в любом случае мне придётся пойти на определённые жертвы. И я пока не уверен, что оно того стоит. Он говорил негромко — приглушенно, навскидку спокойно — и при этом так интригующе заглядывл в глаза, что во мне шевельнулись неясные подозрения. И, желая их более отчётливо для себя прояснить, я спросила: — Что ты имеешь в виду? — Что моё решение будет зависеть от твоего поведения. Ничего себе поворотик! Нервные мурашки засуетились у меня по спине, заставляя губы шепнуть: — Сегодня ночью? — И сегодня ночью тоже. Нет, ну это...! Мало мне Сансы с её тайной слежкой, так ещё и такое! Вот, оказывается, зачем он привёз меня к себе домой! А я-то, глупая, ещё считала себя в чём-то виновной? — Если ты думаешь, что я буду с тобой спать, то очень ошибаешься, бессовестный Джаред Лето! Он лишь застыл, уставившись на меня, а в его большущих отчаянных глазах отразилось изумление всемирного океана. — Чего? — Может ты и секс-символ или признанный плейбой, но меня абсолютно не заводишь! Он всё ещё выглядел так, будто его хлестнули по лицу: по-настоящему ошарашенно и поражённо. И только с губ его сорвалось короткое: "О!" — тогда как я, войдя в азарт, продолжала выплёскивать негодование: — И пусть ты себя высоко несёшь и неизвестно кем мнишь, но для меня не представляешь никакого интереса! Вот как я сказанула! И после таких слов даже сама себя зауважала. Однако на Лето они подействовали не так, как я ждала. Он ухмыльнулся, изумление в его глазах вдруг сменилось иронией — насмешливо подстегнувшей меня, тёплой, искренней и открытой. И такой безудержной, что в последующий миг он склонился на ладонь и беззвучно рассмеялся. — Спасибо, Эйвер! — обронил. — Я многое узнал. И о своих титулах, и о твоём ко мне отношении. Нет, вы послушайте его! Он ещё и умничает! Настоящий скволыга! — Я сказала то, что думаю! — И я это ценю. Однако какие нескромные у тебя мысли. И после того, как ты озвучила их, я же ещё и бессовестный? Он улыбался, лукавый огонёк, горевший в его глазах, бередил и без того уязвлённую мою совесть. Но она сопротивлялась, как могла, и чувствовать себя пристыженной вовсе не намеревалась: — Ну да, сейчас ты будешь изворачиваться и лгать, что говорил вовсе не об этом. — Нет, лгать я не буду, а скажу правду: я действительно говорил о другом. — Да ну? — недоверчиво съязвила я. — Это о чём же? — О том, что выполню твоё желание, если ты послушно подчинишься моим повелениям. — Ну? А я разве говорила не о том же самом? — Нет. Ну да, так я тебе и поверила, сумасбродный красавчик! — А в чём же разница? — В самих повелениях. Мои мысли не заходили так далеко. Я всего лишь собирался облечь тебя в свою любимую футболку — тёплую, мягкую и очень уютную — и уложить в не менее удобную постель. Укрыть по самые уши одеялом и пожелать добрых сказочных снов. И, заметь, ни к футболке, ни к постели себя я не комплектовал. Тон у него был такой мирный, голос — спокойный, а глаза так неотрывно заглядывали в мои, что в правдивости его слов у меня не осталось сомнений. И оборона задетой этим совести всё же дала брешь. Я ощутила себя виноватой, нелепо попавшей в глупое положение; по венам, словно дождевая вода по оконному стеклу, покатилось мерзкое чувство стыда. И, пряча глаза, я лишь пролепетала, тщетно надеясь хоть как-то оправдаться в собственных глазах: — Но... я... не понимаю. Ох, Эйвер, что ты не понимаешь? Что села в калошу? Это же очевидно. Ты опростоволосилась, предположив в отношении Джареда то, что ему даже на ум не приходило. И как бы ни было тебе стыдно, похоже, сейчас юлишь именно ты. — Ты будешь спать в отдельной комнате: в гостевой спальне, — терпеливо пояснял дальше Лето. — И можешь быть уверена: никто и ничто не потревожит твой мирный сон. Что же касается желания, которое я обязан исполнить, то давай поговорим об этом позже. До Нового года ещё есть время и мало ли что может произойти. Что-то может поломать планы, или ты вдруг удумаешь всё отменить. Что сделать? Это он так шутил? Хоть мне и было всё ещё неловко, всё же я подняла на него глаза. — Я? Нет! — Если нет, то всё останется в силе. И тогда уж мы всё решим. Согласна? Мне всё ещё было не по себе, отчего препираться я не стала и лишь промычала: — Угу. Он обнимал меня взглядом — улыбчивым, добрым, тёплым, — и во мне вдруг шевельнулась мысль, что я ошиблась: Лето не догадывался об истинном положении дел. И от этого мне стало стыдно ещё больше. Я выдалась самой себе последней мерзавкой, подсовывающей слепому человеку кота в мешке. В душе разлились ядовитые потоки, сердце прокачало какую-то мерзкую жидкость, похожую на смесь кипящей смолы и формалина, и меня впервые в жизни замутило от самой себя. Всё же наш внутренний судья, именуемый совестью, — это великая сила, на сделку с которой лучше не идти. Мне захотелось броситься к выходу, вылететь прочь из этого дома и что было силы бежать, бежать, бежать... Подальше от самой себя, от той гнусности, которую сотворила, от низости, на которую довелось пойти. Но даже если бы я сумела, всё равно бы не успела, потому как ни о чём не подозревавший Лето мне вдруг подмигнул: — Давай-ка доедай, Эйв! И пойдём, я покажу твою комнату. Чем раньше ляжешь ты спать, тем больше сил наберёшься назавтра. Комнату? О, Джаред, ну, зачем ты такой милый? Если б ты знал, с какой змеёй имеешь дело, то предпочёл бы вытолкать её взашей. Или запер бы в клетке, сдал бы в террариум, посадил под стекло... А лучше утопил бы мордой в стакане и похоронил бы в салате на самом дне. И, желая хоть как-то заткнуть рот разбередившейся совести, я схватила бокал и одним махом осушила его.