Гламурная чикса

На следующее утро на фирму я примчалась в растрёпанных чувствах. Не потому, что меня мучил похмельный синдром — выпитого вина оказалось недостаточно для подобного воздействия на организм, пусть даже и не искушённого в этом; — не потому, что донимала бессонница — напротив, подпитавшись крепким напитком, я всю ночь проспала мирным сном; — не потому, что терзали неприятные воспоминания от посягательств хозяина дома — на этот счёт со стороны Джареда не было даже намёков. Просто поутру вместе со мной проснулись два маленьких монстра — память и совесть — и принялись изъедать до костей. И боль, которую я ощущала, увесистым камнем тяготила мне сердце. Настолько, что каждый вдох давался с трудом. Я пыталась с ними бороться — отмахивалась, игнорировала, заглушала мыслями, твердила им, что не делаю ничего плохого, старалась убедить в этом саму себя, — но если они и умолкали, то лишь на минуту, а с каждым последующим мгновеньем оживали опять. И когда Джаред отвёз меня домой переодеться, и когда затем подбросил на фирму, и когда в вестибюле я заглянула в зеркало, дабы поправить причёску и осмотреть превосходно сидящий на мне костюмчик якобы от великой Coco Chanel. И ещё никогда я не видела столь отвратной картины: красивая, ухоженная, драгоценная упаковка, а внутри — подделанная дешёвка и обычная гниль. Эта мысль невероятно угнетала, и, направляясь к себе в мастерскую, я походила на пропрессованный башмак — такой же раздавленный и разбитый. И, понимая, что в таком виде вряд ли могу показаться на глаза своей команде, я заметно сбавила ход. Подошла к огромному окну, положила сумочку на подоконник, сделала вид, что что-то усиленно в ней ищу. На миг прикрыла глаза, глубоко вздохнула, провела ладонью по лицу. Ну, и утречко сегодня! Кипучее беспокойство! Такого внутреннего напряжения я не ощущала ещё никогда. А оно, это самое утро, между тем утопало в рабочей суете. Мимо меня то и дело кто-то проносился, перебрасывался с кем-то словечком, о чём-то приглушенно спорил, что-то увлечённо обсуждал... И я лишь недоумевала, как все могли работать, когда мне было так неуютно на душе. Даже Джулия Темпл, похоже, сегодня решила быть милой. Завидев меня, ещё издали приветственно махнула рукою и, несмотря на разделявшее нас расстояние, забуянила во весь голос: — Привет, Эйв! Она даже двинулась в мою сторону с широченной улыбкой на губах, как если бы мы были закадычными друзьями, но видя, как я отвернулась, нерешительно остановилась. Плевать на всё! Особенно — на Джулию Темпл! Почему-то она вызывала во мне такую же неприязнь, что и Санса. И её эффект усиливался открывшейся правдой об установленной за мной слежке. И всё же любопытно, каким способом юная Карбрей делала это? И знала ли, к примеру, что в этот самый момент я вспоминаю о ней, стоя у окошка? Мои мысли прервал приближающийся стук каблуков, и, оглянувшись, я увидела выросшую рядом секретаршу Дэкса. Стройная и элегантная, в одной руке она держала какие-то папки, а второй протянула мне аккуратно сложенный вдвое лист. — Это просил передать мистер Дюрден, — проронила она и тут же упорхнула, давая понять, что её миссия на этом завершена. Проводив её глазами, я развернула бумагу. И вдруг улыбнулась: с неё, лучась двузубой заячьей улыбкой, через большущие очки глазел на меня смешной смайл, присланный придать оптимизма. Видимо, проходя мимо, Дэкстер заметил моё состояние и таким вот образом решил ободрить. Подняв голову, я зашарила взглядом по вестибюлю, однако обнаружить его не могла. На глаза наворачивались кто угодно: работники ресепшна, охранники, рядовые сотрудники фирмы... даже всё та же Джулия, сверлящая меня уже каким-то недобрым взором, — все, только не он. Наверное, он торопился и давным-давно поднялся к себе. Но, несмотря на это, нашёл способ оказать мне внимание. Это было приятно. Мысль о том, что меня поддерживают, прокатилась по нервам тёплой волной, и я ощутила силы наконец подняться к себе. Но вдруг в моей сумке ожил телефон. — Алло? — выудила я его. — Привет, Эйвер! — Шеннон? — Да, это я. Удивлена? — Признаться, да. Ты никогда не звонил мне раньше. — Так ведь не было повода. — А сейчас появился? — Да. У меня к тебе — дело. Хотя, если честно, донимать тебя им мне крайне неловко. — Почему? — снова удивилась я. — Оно непристойное? — Нет, что ты! Просто у тебя и так забот полон рот, а тут ещё я со своей просьбой. — Так у тебя ко мне — просьба? — Ну, в общем, да, — поняв, что спалился, на миг замялся Шенн. — Видишь ли, Эйв, дело в том, что на днях состоится серия мероприятий, на которые я приглашён вместе с братцем. А поскольку он собирается пойти на них в твоём наряде, мне не хотелось бы от него отставать. Что-то вроде огорошенности обдало меня, заставляя бросить на трубку непонимающий взгляд. Что я только что услыхала? — Он собирается посещать их в одежде, которую сшила я? — Да! — заискрил от гордости Лето-старший. — О, Боже! Это плохая идея! — Почему? — неподдельно удивилась трубка. — Ты так низко оцениваешь своё мастерство? — Я считаю его недостойным красоваться среди элиты. — Глупости! Этот уровень как раз твой. Словом, предоставь нам самим решать это. Вы это слыхали? Решительный тон Шенна подсказывал мне, что братья не отступят от своей затеи. Интересно, кто надоумил их на неё? — Ведь когда ты шьёшь кому-то какую-то вещь, — вёл дальше он, — ты же не задумываешься, куда он её наденет, верно? — Верно. И тебе, стало быть, тоже понадобился костюмчик? — Нет, костюм у меня есть. А вот от твоей знаменитой рубашенции я бы не отказался. Такой же, хитро скомбинированной, как у Джея. И я даже набрался наглости тебя спросить: не могла бы ты для меня её состряпать? Вот как? Я вспомнила вечер, когда впервые принесла Джареду эту рубашку. Шеннон тогда скабрезничал и озорничал, называя мой труд позаимствованным у кого-то. А на самом деле он понравился ему. Вот только он, верный избранной роли, не посмел в этом сознаться. Я улыбнулась, его разгадав, а с губ слетело в трубку: — И когда она тебе нужна? — Желательно, уже назавтра, — его обычно бравый тон сейчас звучал тихо, пристыженно-виновато. — Я знаю, это маленький срок и нужно было раньше её заказать, но, видит Бог, меня только вчера на эти мероприятия пригласили. — Да нет же, — мягко возразила я, понимая, что не смогу ему отказать. — Для пошива рубашки это разумный срок. И даже с запасом. — Да, но у тебя уйма дел. — Не страшно. Я подключу ребят, и вместе мы сошьём её за какой-нибудь часик. — Правда? Ух, ты! Неужели люди обладают таким мастерством? — Даже не сомневайся. Так что где-то к обеду сможешь приехать её забрать. — Э-э..., — снова замялся мой собеседник, порождая во мне мысль, что не всё будет так гладко. — Вообще-то, Эйв, сегодня я занят. Весь день и по самые уши. Поэтому у меня тут ещё одна дерзкая просьба: не могла бы ты эту обновку мне привезти? — Что? — поражённая услышанным, лишь я распахнула глаза. — Заказ с доставкой на дом? — Ну, я тут подумал: если уж и наглеть, то до конца. Я уловила в извиняющемся голосе Лето ироничные нотки — на самом деле ему не нравилось всё это, но, загнанный в тупик, он скрашивал ситуацию шуткой, — и, не сдержавшись, рассмеялась. — Шенн, ты проказник! — В десятку, Эйвер! И ещё какой! Но, честное слово, я не хотел, чтобы всё так случилось. Но обещаю: в долгу не останусь. Я заплачу двойную цену. — Спасибо, ты очень щедр. Но с меня и одинарной хватит. Так в каком часу тебе её привезти? — Вечером, когда закончишь работу. Я улыбнулась, подумав о том, что обычно заканчиваю её далеко за полночь. И если на это рассчитывать, то моего визита старший Лето скорее всего не дождётся. — Ты хотел сказать: "Когда её заканчивают нормальные люди"? — Ну, да. А разве я не то же самое сказал? Вообще-то нет. Ведь, походу, я к нормальным людям не принадлежала. — Хорошо, Шенн, я привезу. Надеюсь, Джареда в это время не будет дома? — Прости? — не понял тот. — Мне не хотелось бы с ним встречаться. — О! — только и выдохнул Шенн, прежде чем в трубке стало тихо. И в этой тишине я кожей ощутила охватившее его недоумение, затем сменившееся осторожным вопросом: — А что ж так? Неужто минувшая ночь дала повод в нём разочароваться? Я на миг онемела, ощущая, как невольно округлились глаза. На что он тут намекал? — Чего? — лишь шепнула оторопело. — А что ты так удивляешься, Эйвер? Да, я знаю, что ты ночевала у Джареда. — Откуда? Он проболтался? — Кто? Джаред? Да он кремень: никогда не расскажет! — Тогда как ты узнал? — По запаху духов. Я отметил их ещё в первую нашу встречу — когда запихивал тебя в контрабас. А сегодня поутру, приехав в студию, вновь уловил знакомый аромат и понял, что именно ты в ней пребывала. — Да... Джаред забрал меня к себе, — растерянно лепетала я. — Но это не то, о чём ты подумал. — А я ничего и не думал. Это вообще не моё дело! К тому же я очень хорошо знаю брата, чтобы не строить никаких предположений. Он хоть и прохвост, но достаточно серьёзный. И никогда не посмел бы обидеть тебя. — Он и не думал. — Поэтому ты его избегаешь? Быть может, ты всё же рассчитывала на это и лопух Джаред попросту не оправдал твоих надежд? Вот ведь паршивец! Как он мог так лихо стебаться? Ведь он шутил — ирония в голосе выдавала это, — тогда как меня эта тема неумолимо вводила в краску. — И это говорит старший брат, который должен быть для младшего примером? — бубнила я, радуясь тому, что он меня сейчас не видел. — А я и есть пример. Я всегда учил Джареда вести себя с девушками так, чтобы мне не было за него стыдно. Но он этой наукой, похоже, пренебрёг. Нет, вы послушайте его! Чувствуя, как неловкость дала задний ход, я затряслась от беззвучного смеха. — Шенн, ты разгильдяй! — Вот тут я не могу с тобой поспорить. Но, надеюсь, это не причина, чтобы не шить мне рубашку? — Нет. Я же обещала, что сошью. — И привезёшь? У Джареда сегодня какая-то передача на радио, и его не будет дома. — Хорошо, — согласилась я, понимая, что с работы сегодня придётся уйти пораньше: вместе с нормальными людьми. — Отлично! Эйвер, ты чудо! Я тебя жду! Я отключилась, всё ещё улыбаясь под нос и чувствуя, как от этого разговора прояснилось на душе. И, отмечая важность разного рода жизненных мелочей, я наконец-то поднялась к себе в мастерскую. Однако у её входа меня поджидал ещё один сюрприз: встреча с Дюрденом. Едва я вышла с лестницы в коридор нужного этажа, как он окликнул меня от дверей лифта, а затем подошёл ближе, пристально оглядел. — Привет! — проронил. — Как ты? — Спасибо, Дэкс, хорошо. — Там, в фойе, мне так не показалось. Разве? Видимо, прежде чем прислать смайл, он наблюдал за мной какое-то время. — Скажи, у тебя всё в порядке? — продолжал он, буравя меня недоверчивым взглядом. — Да. Кстати, спасибо за смайл. Он приподнял мне настроение. — Какой смайл? — Вот этот! — выудила я его из кармана. — Тот самый, что ты мне прислал. — Я? — он принял ошарашенный вид, тогда как озорство в тёмных глазах бессовестно его выдавало. — Да ты что? Я для этого слишком серьёзен. — А это, по-твоему, легкомысленный жест? Тут я с тобой не согласна. Это поступок чуткого и внимательного человека. — У нас на фирме нет таких. Есть только шито-скроенные болваны. Такая характеристика — неопределённая и высказанная не всерьёз — выдалась мне по-своему забавной; и, поднеся к лицу ладонь, я тихонько рассмеялась. — И это говорит человек, который эту фирму создал! Дэкстер, ты настоящий плут! — Что есть, то есть, — согласился тот. — Но ты уж определись, кто же я на самом деле — плут или всё-таки чуткий человек. — Ты ловкое сочетание того и другого. Такого гармоничного, что я порой даже теряюсь. Похоже, ты обладаешь даром перевоплощаться. — Ничего подобного. Я просто тот человек, который понял, что в жизни должно быть место не только работе, но и приятным отвлечениям. Он улыбался, обнимая меня за плечо, лукавство в его глазах смягчало деловую серьёзность; и я вдруг поймала себя на том, что хотела бы быть на него похожей. Ведь как руководитель он был незаменим — разумный, волевой, дальновидный, иногда властный и непреклонный, но при этом внимательный и добрый. — Ну, если так, — изрекла я, — то, надеюсь, ты позволишь и мне отвлечь своих ребят от дела? Вернее, не столько отвлечь, сколько использовать в личных целях. — Ничего себе! — слегка присвистнул он. — Какая дерзкая просьба! — И я никогда бы не отважилась на неё, если бы не заказ элитного клиента. Понимаю, что сейчас не время для них, но, думаю, ты и сам бы не смог отказать Шеннону Лето. — Шенну? — тёмный взгляд Дэкса вонзился в меня — сначала удивлённо, затем — всё с тем же задором. — Оболтус Шеннон у тебя в клиентах? Что ему понадобилось на этот раз? — Рубашка. Такая же, как у Джареда. Похоже, Лето-старший наконец-то её оценил. — И очень правильно сделал: это действительно классная вещь. Которая, кстати, твою коллекцию могла бы достойно украсить. Подумай об этом, Эйв. Пока ещё есть время. Он не отрывал от меня глаз, и искренность, горевшая в них, указывала на то, что он действительно так считает. И это было веско, ведь его мнение, как знатока, значило для меня слишком много. К тому же у моего творения появлялись поклонники, что служило ещё одним дополнительным баллом. Быть может, и в самом деле стоит задуматься об этом? Я едва успела чуть заметно кивнуть, как за нашими спинами распахнулась дверь мастерской и всё та же Джулия Темпл показалась в проёме. Окинула нас взглядом, скользнула по рукам, обнимавшим меня, — и бросила в мою сторону гневного чёрта. И меня вдруг осенило: а ведь он нравится ей. Ей нравится Дэкстер! — Доброе утро, мистер Дюрден! — проронила она, опуская глаза, — немного смущённо, немного жеманно. — Не хотите зайти к нам выпить кофе? — А действительно Дэкс, — поддакнула я, поглядывая на чашку в её руках и улавливая исходящие из-за дверей ароматы, — почему бы тебе не сделать это? Ребята как раз, очевидно, оккупировали кофе-машину. Не знаю, что на него подействовало больше, — приглашение Джулии или мои слова, — да только он задумался на минуту и, бросив взгляд на меня, тихонько проронил: — Вообще-то мне надо работать. — Ты же сам говорил, что работа не главное в жизни, — тут же извлекла свеженький козырь я. — Приятным мелочам в ней тоже должно быть место. — Ну, тогда, — и прежде, чем разомкнуть объятия, он прижал меня к себе крепче, — не вижу причин упираться. Я вновь уловила во взоре блондинки адресованную мне колючку и поняла, что не ошиблась: она и в самом деле симпатизировала Дюрдену. И неожиданно мне стала понятна её претенциозность: Джулия ревновала. Всех и каждую представительницу прекрасной половины. По умолчанию рассматривая нас как конкуренток. И она, наверное, отдала бы всё на свете, чтобы оказаться сейчас на моём месте. Примерно такие мысли теснили мой мозг, пока мы входили в мастерскую. Но едва я переступила порог, как внимание отвлекла выросшая у носа Кэнди. — О, Эйвер! — затараторила она, осыпая меня заметным восхищением во взгляде. — Это настоящий отпад! Я знала, что ты кудесница, но не думала, что настолько! Это невероятно! Это просто улёт! — Чего? — выдохнула я, силясь понять хоть что-либо. — Кенди хотела сказать, — подключилась к объяснениям Жаклин, — что не ожидала, что твоё платье выйдет таким сногсшибательно-милым. Мы все не ожидали. Нет, предыдущие тоже были выше похвал, но это...! — Что? — всё ещё недоумевала я. — Я ничего не пойму. Какое платье? — То, что ты сшила вчера. Оно просто непревзойдённо! Я таращилась на Жаклин, пытаясь понять, почему она со мной так злобно шутит. Да, это злосчастное платье я вчера должна была сшить. Да, уйдя невпопад, я так и не сделала этого. Но это ещё не служило поводом поднимать меня на смех. — Жаклин, зачем ты так? — шепнула я. — Я не сделала ничего, достойного осуждения. — Осуждения? — её глаза, казалось, полезли из орбит. — Какого осуждения? Восхищения! И не иначе! — Чем? Куском ткани, пребывающим в обработке? — Вот чудачка! Вот этим! С этими словами она отодвинула ширму, за которой хранились готовые изделия, и я даже разинула рот: на ближайшем манекене красовалось моё вчерашнее платье — розово-красное, атласное, с мерцающе-серебристой отделкой ворота-лямок. И готовое. Сшитое полностью, до мелочей. — Что это?! — вырвалось у меня. — Как что? — услыхала в ответ. — Твоё платье. Может и платье, но не моё: я своё вчера не дошила! Решив, что глаза всё же подводят меня, я подошла к нему ближе, провела по ткани рукой, нервно сглотнула. И тут же услышала из-за спины шёпот подступившего Дюрдена: — Почему такая странная реакция, Эйв? Оно просто потрясно! — Да, но... Дэкс, я вчера это платье не дошила. — А это? — кивнул он на манекен. — Это — не я. — А кто? — Мне тоже это интересно. Его пошив достаточно сложный, и не каждый смог бы его завершить. — Ты права, — согласился модельер. — Но забываешь, что здесь работают профессионалы. — Здесь мало одного профессионализма. Здесь нужно обладание высокой техникой и особым чутьём. А я в своей команде не видела такого умельца. — Быть может, ты плохо смотрела? Некая интрига почудилась мне в этих словах, фраза приукрасилась скрытым подтекстом, заставляя подозрительно сощурить на Дэкса глаза. А с губ сорвался вопрос: — Это ты постарался? — Да ты что, Эйвер?! Почему именно я? — Потому, что ты как раз-то и обладаешь особым уменьем. — И всё-таки это не я. Я бы честно признался. Но я, если помнишь, вчера ушёл раньше тебя. Я помнила: Джаред говорил, что столкнулся с ним в коридоре. А когда ушла я, в мастерской оставалась Дениз и Джулия Темпл. Но ни одна из них не сумела бы справиться с платьем: одна была просто уборщицей, далёкой от швейного мастерства, а другая — несерьёзной халтурщицей. Что было намного хуже. — Ваш кофе, сэр! Я оглянулась. Та самая халтурщица стояла в двух шагах, держа на подносе чашку, дышащую ароматным паром. Адресованный Дюрдену заискивающий взгляд, обходительное притворство, исходящее, казалось, из самых пор, на лице — приторная слащавость... Я ощутила бурю, закипающую внутри. Ну, почему мне всё в ней так претило? — Джулия, кто вчера оставался здесь, в мастерской, вместе с тобой? — буквально заставила себя спросить я. — Никто. Я была здесь одна. — Как одна? Когда я уходила, вас оставалось, по крайней мере, двое: ты и Дениз. — Да, но, как известно, мы с ней не очень-то ладим. Поэтому Дениз ушла прежде, чем я выпила кофе. — Значит, вы утверждаете, что оставались здесь одни? — подключился к расспросу Дюрден, неосознанно положив ей на плечо руку. Я видела, как Темпл образно подросла, как восторжествовала от оказанной чести. И даже, казалось, уловила, как у неё перехватило дух, отчего она мало что соображала. И лишь машинально повторяла сами собой вырывающиеся слова: — Да, сэр. Я работала в одиночестве. До полуночи. — Стало быть, это платье — дело ваших рук? Интересно, он сам в это верил? Лично я — нет. И даже ожидала услышать отрицание с её стороны, как Джулия вдруг огорошила ответом: — Вообще-то... да, сэр. О, Боже! Ущипните меня! Кто помог мне сшить платье? Джулия Темпл? Эта злобная и нахальная змея? Могло ли это быть правдой? Я на миг замерла, не в силах сделать хоть вдох, а Дэкстер между тем продолжал ставить провинциалке вопросы: — Так что же вы сразу в этом не сознались? — Не хотела, чтоб кто-нибудь знал: мисс Линфорд просила не трогать её платья. — Да, просила! — не сдержавшись, строго сдвинула брови я. — Неужели так трудно было меня послушать? — Но я же видела, как ты занята, — приняла вид кроткой овечки она, чем ещё больше меня взбесила. — Я лишь хотела помочь. — Если бы мне понадобилась помощь, я бы о ней попросила! — Ну, Эйвер, пожалуйста, не сердись. — Но она и не сердится, — стараясь разрядить обстановку, Дюрден уже обнял за плечо меня. — Правда, Эйвер? Нет, не правда! Поведя тем самым плечом, я резко развернулась к манекену, пытаясь присмирить чувства, обуявшие меня. Прикрыла глаза, глубоко вздохнула. И услышала, как модельер взял с подноса чашку и, поблагодарив мисс Темпл, отослал её работать. А затем развернулся ко мне и снова шепнул: — Да что с тобой, Эйвер? Ты какая-то не такая с самого утра. Не такая? Да, возможно. А какой мне ещё быть, если ситуация выходила из-под контроля? Причём сразу во всех областях. И в отношениях с Джаредом — ведь я знала его всего ничего, однако афера, на которую толкала миссис Карбрей, тяготила мою совесть; и в эксцессе с Сансой — вот уж чего я не ждала, так это её тайной подлой слежки; и теперь ещё наворот с этими платьями... Я чувствовала себя человеком, стоящим на зыбкой почве, у ног которого образовывался обрыв. Как уж тут было сохранять прежнее расположение духа и оставаться самой собой? — Дэкс, я не хочу, чтобы Джулия Темпл прикасалась в моим финальным платьям! — Почему? — Она испортит их! — Чем? Чёрт возьми, Эйв, почему ты реагируешь так непримиримо? Человек хотел всего лишь помочь. — В её помощи я не нуждаюсь. В чьей угодно, только не в её! — А вот это интересно! — проронил он, бросая в мою сторону быстрый взгляд. — Значит, ты не против помощи вообще, но против помощи именно Джулии Темпл? — Да. — Вот тебе раз! Это отдаёт предвзятостью. — Это отдаёт здравым смыслом! — с горячностью возразила я. — Джулия недобросовестно относится к работе: порой выполняет задания кое-как, прокладывает некачественные строчки, откровенно халтурит. А мои платья изысканы и нежны и требуют отсутствия ошибок. — Некачественные строчки? — Дэкстер перевёл взгляд на манекен, долго задумчиво разглядывал платье, а затем вдруг взял его подол и отогнул на изнанку. — Ну, и где тут халтура? — спросил, изучив и швы, и оверловку. Несказанно удивлённая, — ведь кто-кто, а такой специалист, как Дюрден, сразу бы заметил дефекты, — я припала к изделию, также изучая все строчки. И даже ахнула: они были качественны и до тонкости точны. Как если бы их прокладывала не известная мне неумеха, а кто-то другой, обладающий высочайшей сноровкой. Одно из двух: либо я недооценивала её мастерство, либо она до сих пор просто валяла дурака, работая в мастерской только в полсилы. Интересно, зачем? Утереть мне нос? Заставить почувствовать вину? Выставить на посмешище перед Дюрденом? Или причина таилась в другом и вокруг меня создавался ещё один затейливый ребус? В сумочке вновь затрещал телефон, и, по инерции приняв звонок, я поднесла его к уху. — Слушаю! — Эйвер! — так напористо вырвалось из неё, словно пробка из бутылки с шампанским. — Как ты могла?! Бесстыдница! Как ты отважилась на такое?! Ну, ничего себе, какой запал! Хотя, зная звонившего, трудно было ожидать чего-то другого. Этот голос я без труда узнала — миссис Карбрей. Как и причину подобных высказываний в трубку — наверняка малолетняя чикса накляузничала ей. Что ж, вчерашняя вспышка ревности глупых Карбрей, похоже, продолжалась. Только теперь уже в другом формате. — Одну минуту, — проронила в трубку я и, бросив взгляд на Дюрдена, шепнула: — Я выйду: у меня важный звонок. А вернее, дурацкий. Потому как, судя по началу, ничего хорошего мне от него не ждать. Но на удивление самой себе я не тушевалась. Да и чего мне было робеть, если я не была хоть в чём-то виновной? К тому же какая-то внутренняя сила поддерживала меня, и я подсознательно на неё опиралась. Выйдя в коридор, я прислонила за собой дверь и снова поднесла телефон к уху. — Я слушаю вас, миссис Карбрей. — Нет, это я слушаю тебя! И потрудись предоставить разумное объяснение своим поступкам! Не нравился мне её тон. Ох, как не нравился. Но я не желала ему уступать. — О каких поступках вы говорите? — А ты не догадываешься? — Нет. Как и каждый живой человек я совершаю их довольно много. Какой из них подразумеваете вы? — Тот, от которого несёт свинством за версту. Тот, который я от тебя не ожидала. Тот, который принижает тебя в моих глазах, тогда как я всегда тебя уважала. Разве? Что-то я не чувствовала того — ни в человеческих отношениях, ни в денежном эквиваленте. И я оставалась рядовым сотрудником "Best holiday", тогда как давно заслужила более высокую должность; и на меня то и дело спихивали самые безнадёжные заказы, тогда как могли одарить хотя бы крошечными привилегиями. — Что ж, мне жаль разочаровывать вас, но, кажется, этот процесс взаимный. — Что?! — даже крякнула Азур, явно не ожидая от меня такого. — Мне тоже трудно вас уважать после того, как сначала вы обременяете меня неоднозначными заданиями, а затем обрушиваетесь с претензиями. Совершенно необоснованными, кстати. — Необоснованными? — злобная тыква, наверное, так и подскочила за пределами трубки. — И ты смеешь так говорить после того, как, взяв отпуск за мой счёт, позволяешь себе прохлаждаться? — Не прохлаждаться, а усиленно корпеть над выполнением вашей задачи. — Где? У клиента в койке? Господи! И эта туда же! Я набрала в лёгкие воздух, дабы достойно ответить, однако Азур опередила меня, продолжая свои порицательные речи: — Как ты могла? Да как тебе в голову это взбрело? Как ты отважилась так обидеть Сансу? Сансу? Эту пустоголовую чиксу из обеспеченной семьи? Выходит, я не ошиблась: вот откуда веял ветер! Я вдруг преисполнилась едким лукавством, глаза презрительно полыхнули, губы изогнулись в насмешливой улыбке и в трубку выдали: — Что, коврик под дверью оказался жестковат? Или в подъезде слишком пыльно? — Что? — Я спрашиваю, каким образом я сделала это? — И ты ещё фиглярствуешь? Ты просто хамка! А твой поступок — гнусность, идущая вразрез моим планам! — Вашим планам? — сделала я акцент на этих словах. — Так вы называете коварные замыслы по заманиванию в свои сети мужчины с последующим соблазнением его? — Эй! Да как ты смеешь?! — Так вы называете слепое потакание прихотям избалованного ребёнка, который от недостатка воспитания возомнил себя центром Земли? — Эйвер! — Так вы называете бесчестную манипуляцию другими ради собственной выгоды, удовлетворения плотских утех и возвышения в своих глазах? Так кто же после всего этого из нас бесстыдница и хамка? Азур не ожидала такого отпора. Честно сказать, я и сама не ожидала его. Но в это утро теснившие душу чувства наконец прорвали плотину и, словно вода в водостоке, с силой хлынули из меня. И, извергая их наружу, я ощущала облегчение, которое с каждым правдивым словом по крупицам наполняло меня. И одновременно отметила, что благодаря закрутившемуся водовороту, я начинала меняться — становиться более смелой, более решительной, более твёрдой. В некоторых аспектах — совершенно другой. Видимо, об этом же подумала и моя собеседница, потому как несколько секунд удивлённо молчала. Затем в трубке послышался её вздох, а следом — приглушенно-тихий голос: — Не думала, что услышу такое от тебя. Ты либо совсем утратила стыд, либо... Не нужно было давать тебе отпуск: ты стала какой-то другой. Да? Она тоже заметила это? Значит, так и было на самом деле. Только я не думала, что причиной этому послужил предоставленный мне отпуск. Ведь я и раньше не заглядывала тыкве в зубы, не дрожала от страха, не ловила каждый вздох. Но субординацию соблюдала, признавая её право отдавать мне приказы и повелевать. А вот сейчас она, эта субординация, принимала размытые очертания и утрачивала строгость. И что-то внутри меня восставало против господства миссис Карбрей, позволяя смотреть на него сквозь пальцы. — В общем так, — между тем продолжала она повелительным тоном. — Я хочу получить от тебя отчёт о проделанной работе. Мне не терпится узнать, что тобой сделано до этого времени, в каком объёме и с каким результатом. Вот как? Ну, чего ещё ожидать от дельца-то? И коль уж пошла такая пляска, я тоже собиралась ей подыграть. — В письменном виде? — слегка съязвила. — А ты можешь? — Конечно. Что я, писать, что ли, не умею? Но сначала выдайте мне письменное предписание моего задания — должна же я на основании чего-то составлять свой отчёт. Это был прицельный удар по её воротам, забивший хитрый и очень эффектный гол, заставивший снова её умолкнуть. Лишь тяжёлое сопение в трубке выдавало охватившее её замешательство. Конечно, Азур ведь ещё не совсем выжила из ума, чтобы оформлять подобные задания в письменном виде, — мало ли куда я с ними пойду. Если вдруг — в органы власти, эта бумага подпишет ей приговор. — Нет-нет, — пошла на попятную она. — Меня вполне удовлетворит твой устный отчёт, Эйвер. А потому жду тебя у себя. Надеюсь, дорогу на фирму ты ещё не забыла? — Нет, — хотя очень жаль: от одного упоминания о ней меня воротило. — Но я не могу к вам приехать. — Вот как? — и в хитровато-едких интонациях тыквы я уловила насмешку. — Почему бы тебе сразу не признаться, что всё это время ты бездействовала и ничего не сделала по нашему вопросу? — Потому, что это неправда. — Тогда выкрой минутку на визит ко мне. Теперь задумалась я. С чем я могла пожаловать к миссис Карбрей? По большому счёту согласия Джареда я почти добилась и вполне могла предоставить это в качестве отчёта. Но почему-то не хотела. Во-первых, оно ещё не было окончательным и в любой момент могло измениться. Во-вторых, изъедающая совесть заставляла меня терзаться между выбором: поступить как последняя сводня или же сохранить человеческое лицо. В-третьих, мне до ужаса хотелось проучить малолетнюю чиксу, преподав урок, из которого бы она уяснила, что в жизни исполняются не все её капризы. Особенно те, что задевают чувства других. А главное, участие в этом деле отчего-то задевало мои собственные чувства. И что-то во мне так противилось возможной связи Джареда и Сансы, что я была готова ринуться в бой. Интересно, это срабатывал принцип, по которому в ответ на принуждение хотелось сделать всё наоборот? Или же действовало что-то другое? — Хорошо, — проронила я тихое в трубку. — Я приеду завтра в конце рабочего дня. — Давай — сегодня? Очень уж мне любопытно всё узнать. — Нет! — я была непреклонна. — Завтра! К концу дня! — Как ты категорична, — услыхала я на тон ниже. — Ладно, будь по-твоему... И всё-таки ты изменилась, Эйв. Плевать! А как она хотела? Гнобить меня дурацкими заданиями и видеть слепое подчинение с моей стороны? Я отключилась, ухмыляясь под нос. Так не бывает. Я не из тех, кто прогибается под кого-нибудь. И я съезжу на фирму к тыкве, чтобы она не названивала мне в дальнейшем. Чтобы не думала, что загнала меня в угол и уличила во лжи. И чтобы не мнила, что держит надо мной господство. Ведь, кажется, отныне я ей этого не позволю.