Гламурная чикса

Знакомство с коллекцией Дэкса стало ярким событием, скрасившим моё негодование от общения с Джулией Темпл и восстановившим во мне прежнее расположение духа. Как человек, знающий в одежде толк, я получила эстетическое удовольствие от её созерцания и одновременно получила определённую работу мозгам, замечающим превосходный крой и пошив, изучавшим ткани и запоминавшим фасоны. Оказалось, мы имели с Дюрденом схожие взгляды, и он так же не терпел кричащего эпатажа, граничащего с безвкусицей. Напротив, он акцентировал внимание на утончённой элегантности и скромности — именно на том, что я в одежде любила больше всего. Словом, пребывание в швейном павильоне Дюрдена послужило мне хорошей моральной подпиткой, после которой я вернулась в свою в мастерскую окрылённая и полная возвышенных чувств. И все их, конечно же, замечали. Но тогда как Кэнди с Жаклин этому улыбались, Джулия сыпала в мою сторону искрами из глаз. И средь столь мощного фейерверка я угадывала не только хищную злобу, но и всё ту же ревность — я даже не бралась предположить, что она нафантазировала себе, — и даже желание изрубить меня на куски. Впрочем, это длилось недолго: вскоре Дэкстер вызвал её к себе. Беседа была короткой — блондинка пробыла у него в кабинете не более пяти минут, — однако имела последствия сродни цунами. Вернувшись после неё в мастерскую, провинциалка вломилась внутрь едва ли не с дверью и, сотрясаясь от шторма колотивших её чертей, обрушилась на меня: — Так вот ты какая, Эйвери Линфорд! Так вот ты как со мной, да?! На тот момент о содержании её разговора с Дэксом я ничего не знала, поэтому меня охватило недоумение, вырвавшееся наружу коротким: — Чего? — Ты таки попёрла меня из команды! Ты таки добилась своего! Добилась? Своего? Чего именно? Где и когда? — То есть? — Не прикидывайся невинной овечкой! Я знаю, что это твоих рук дело! Дюрден не сделал бы этого сам! — А что именно он сделал? Ты можешь мне объяснить? — А то ты не знаешь! — Представь себе, нет. Я не телепат и не умею читать его мысли, а подслушивать под дверью не имею привычки, — и, стрельнув в неё колким взглядом, я добавила: — В отличии от других. — А я и не подслушивала! — огрызнулась блондинка. — Я ведь не дура и так знаю, что эта идея твоя. Это именно тебе понадобились модели из числа обычных людей. И это по твоему наущению шеф обязал меня подыскать их. Ах, вот в чём дело! Дэкс не стал откладывать решение этой проблемы, за что ему, конечно, респект. И в качестве исполнителя выбрал Джулию Темпл, за что ему респект вдвойне. Ведь этим он подстреливал сразу двух зайцев: и выполнял мою просьбу, и ограждал меня от нерадивой сотрудницы, любящей спорить и препираться. — Он поручил тебе это? — с оттенком удивления пролепетала я. — А для тебя это новость? — кусал меня в ответ ядовитый сарказм. — Представь себе, да! — я вдруг вспомнила обронённое Дэксом: "Я уже знаю, кто этим займётся" — и улыбнулась. Ай, да Дэкстер! Вот ведь проказник! И всё-таки он молодец! — Мы с шефом этого не обсуждали. — Врёшь! Я не поверю ни за что! — Как хочешь. Ситуация не зависит от того, веришь ты или нет. И если уж Дэкс приказал, тебе придётся подчиниться. — А ты и рада? — ехидничала та. — Рада, что выдворила меня из команды? — Джулия, никто тебя не выдворял. Просто у тебя сменились обязанности. Мы уже заканчиваем коллекцию, и теперь они переменятся у всех: кто-то займётся подготовкой места показа, кто-то — массой других вопросов. Мне ли тебя учить? Ты сама всё прекрасно знаешь. — Но почему мне достался именно подбор моделей? — А что в этом плохого? Бросишь по фирме клич — и каждый работник уведомит друзей о проводимом нами кастинге моделей. А затем посмотришь претенденток, отберёшь из них достойных и подготовишь к показу: объяснишь требования, расскажешь о правилах поведения, примеришь одежду. Это не сложно. И даже интересно. — Вот и занимайся этим сама! — снова огрызнулась блондинка. Я поняла, что мирным путём толку от этой беседы мне не добиться, — Джулия воспаряла не столько от самого задания, столько от того, что оно затрагивало мои интересы, — а потому решила не тратить зря силы и приняла решительный деловой вид. — Боюсь, что заняться этим тебе всё же придётся, — проронила тоном, не терпящим возражений. — И это не обсуждается. Сегодня же принимайся за выполнение поставленной задачи и через несколько дней предоставь результат. И не дай тебе Бог с ним задержаться. Провинциалка вспыхнула, претенциозно вытаращив глаза, и уже даже открыла рот, дабы выплеснуть мне в лицо свои возражения, однако такой возможности я ей не дала и по-прежнему сухо опередила: — А если тебе что-то не нравится, можешь уходить. Я тебя не держу. Отправляйся к Дюрдену и сообщи, что на этот раз я всё же тебя попёрла. За неподчинение его приказам. Стальные нотки, сухие слова, холодный взгляд как подтверждение того, что я не шутила. Желая усилить эффект, я отошла от неё, давая понять, что отменять распоряжение не собираюсь. И это послужило своеобразным ударом в лицо, от которого Джулия тут же смутилась. Ведь нужно было окончательно выжить из ума, чтобы заявить подобное шефу. Словом, как ни упиралась, а за это задание Джулия всё же взялась и, улизнув из мастерской, — а отныне рабочее место у неё было другое, — оградила нас от лицезрения своей особы. Надо заметить, этим все остались очень довольны. Избавленные от её присутствия, девочки, казалось, вздохнули свободнее и работали намного азартнее в течение всего дня. Даже я, принявшаяся за очередное платье, ощущала лёгкую эйфорию от мысли, что мне наконец-то никто не помешает сшить его до конца. Хотя, конечно же, дело было не в этом. Вернее, не только в этом. Подобному настрою — взбудораженному, заранее нацеленному на успех — способствовало понимание того, что это платье было последним. Оно знаменовало конец моим трудам, проведённым за машинкой дням и долгим вечерам, переходящим в бессонные ночи. А главное — оно составляло некий рубеж, потому как именно его я намеревалась демонстрировать под занавес показа. Оно было замысловатым, сложным в пошиве, но изумительным на вид и являвшим взору некий симбиоз двух наложенных друг на друга нарядов: шелкового платья цвета слоновой кости с пышной юбкой из органзы и чёрного крупноузорчатого гипюра. Признаться, мне оно казалось фантастичным; и, принимаясь за пошив, я уже видела его завершённым. И даже мысленно представляла в нём одну из девушек-моделей. Интересно, какой она будет? Лучше бы темноволосой — таким людям, на мой взгляд, больше всего подходили благородные оттенки. В общем, работая над платьем, я уже обдумывала другие нюансы, до которых ещё было далеко, но решать которые всё равно предстояло. И одновременно понимала, что много сделать я не успею, потому как предстоящая встреча с миссис Карбрей обязывала уйти с работы пораньше. И едва рабочий день завершился, как я отправилась на пресловутую "Best holiday". По правде сказать, ехать на неё мне совсем не хотелось. Но, вынужденная сделать это, я отметила немаловажную деталь: сейчас я воспринимала всё совершенно иначе — и дорогу на фирму, и её саму. Тогда как раньше от одного упоминания о ней я трепетала, теперь она не вызывала во мне ничего. Я взирала на её здание как на какое-то рядовое, не играющее в моей жизни существенной роли, а по её коридору шла абсолютно без каких-либо чувств. Как в постороннем учреждении, в которое обычно заходят за справкой: появятся на минуту — и испаряются навсегда. Я тоже не намеревалась в нём оставаться. И даже задерживаться не хотела ни на один лишний миг. И это было более чем странно, особенно если вспомнить, как я дорожила пребыванием здесь. Что же стало тому причиной? Я от этой фирмы отвыкла? Или это она отторгла меня? А может, что-то изменилось во мне самой? Как бы там ни было, я прошла по безлюдному вестибюлю и, ступив на лестницу, поднялась наверх. В офисе в этот час не было ни души. Вытерпеть нелёгкий нрав тыквы даже в рабочее время подчинённым удавалось с трудом, а сделать это после работы и вовсе называлось "совершить подвиг". Чаще всего на ней могла задержаться лишь я, однако на этот раз отпуск избавлял меня от этой процедуры. Поэтому фирма была пустынна. Только во владениях нашего отдела горел одинокий свет, падавший сумрачной полоской на площадку коридора. Но когда я подошла ближе, он вдруг погас, приоткрытая дверь распахнулась шире, и из неё вышла уже облачённая в пальто Финелла. Завидев меня, вздрогнула от неожиданности и вдруг радостно оживилась: — Эйвер! — Фин! Мы бросились в объятия друг друга, смеясь и лопоча что-то на манер: "Ты ли это?". А когда эмоции вернулись в норму, подруга слегка отстранилась от меня, оглядывая недоверчивым взглядом. — Господи, Эйвер, откуда ты здесь взялась? Тыква говорила, что до Нового года тебя не будет. — Да вот пришла повидаться с нею. — Не лучшая идея, — заметила Фин. — Я только что от неё. Она, кажется, не в духе. — Ну, так, по-моему, было всегда. Поэтому я привыкла. Ты лучше расскажи, как поживаешь. — Так, будто работаю у злобной миссис Карбрей. — Да уж, вижу: затравленный взгляд и желание забежать на край света. — Можно и не так далеко, лишь бы там не было этой хрычовки, — кивнула Бреддок на закрытую дверь кабинета шефа. — Что, самодурничает? — Как всегда. Ты же знаешь, с ней нелегко. А с тех пор, как ты ушла, — и вовсе невыносимо: кричит, бушует, срывается без причин. Люди не выдерживают. Уходят. Два телефониста, из выдачи реквизита — один. А у нас ушёл Лойд. — Лойд? — меня словно хватили обухом. — Ушёл? — Да. Нашёл другую работу: обустраивает какую-то новую фирму. Где-то в небоскрёбе в центре города. Конечно, это не его профиль — он больше по менеджменту, — но он доволен. Говорит, что у фирмы хорошие перспективы, а владелец — душа-человек. Кстати, звал туда и меня. — И что же ты? Всё ещё в раздумьях? — Там штат пока ещё не набирают. Только подготавливают территорию и завозят оборудование. А после Нового года появится человек, который, собственно, и возглавит фирму. Вот он-то и будет набирать штат. Лойд уже подал свою заявку. И, — Финелла как-то робко на меня посмотрела, — я, наверное, тоже к нему примкну. — Почему "наверное", Фин? Будь посмелее! Человек выбирает где лучше. Так было всегда. Она лишь молча покивала, соглашаясь, и какое-то время заинтересованно рассматривала меня. — Ну, а ты? — спросила затем. — Ты-то как отдыхаешь? Хотя что я спрашиваю? По тебе и так всё видно! — Видно? — удивилась я. — Интересно, что? — Что отпуск ты взяла не зря: ты посвежела и похорошела. И стала немного другой. Другой? Даже Финелла заметила это? — Ты выглядишь более решительной, — продолжала между тем та, — более смелой. Ты так и лучишься внутренним светом. И у тебя горят глаза. Уж не влюбилась ли ты, Эйвер? Влюбилась? Я? Впрочем, я не успела озадачиться этим, потому как подруга не стала ждать ответа и с не сходящей с лица улыбкой заключила: — Словом, что ни говори, а этот отдых пошёл тебе на пользу. — Вообще-то, отдыхом его не назовёшь, но... — Да, я знаю. Мы слышали об этом. И о том, что ты познакомилась с самим Дэксом Дюрденом, и о том, что свою коллекцию создаёшь. И мы так рады твоим достижения! Уж кто как не ты достойна их? — Ну, о достижениях говорить ещё рано, — улыбнулась я немного смущённо. — Всё решит мой показ. — Он будет успешным, я знаю. Вернее, надеюсь на это. И желаю этого всей душой. Глаза её блестели, глядя на меня так решительно и смело, что я нисколько не сомневалась в правдивости её слов. К тому же я давно знала Финеллу и всегда уважала за отсутствие зависти и лицемерия. Поэтому преисполнилась благодарности и обняла её в ответ. — Спасибо, Фин! — шепнула. — Тогда в день показа, — а это будет в новогодний вечер, — держи за меня кулаки. — А может...? — она вдруг запнулась, словно колеблясь, стоит ли говорить дальше. — Что? — настаивала я на этом. — Не знаю, Эйв, не будет ли моя просьба слишком дерзкой, но... можно мне прийти на этот показ? Что сделать? Я даже улыбнулась такому повороту. Ведь я никак не ожидала, что Финелла этого захочет. Но это желание, видимо, зрело в ней давно. И она даже боялась отказа, потому как нервно теребила в руках сумку, поёрзывала на месте и, виновато моргая, не переставала лепетать: — Я знаю, что там будет полно народу. И все — солидные и важные люди, а я... никто и ничего не представляющая собой. Но... если бы ты прислала мне приглашение, у тебя был бы благодарный зритель, который... забился бы где-нибудь в уголочек и... просто бы тихо за всем наблюдал. Бог мой, что она говорила?! Это она -то ничего собой не представляла? А кто тогда представлял? Я? Так ведь я точно такая же. И если я имела отношение к миру моды, это ещё не являлось причиной возводить меня в высший ранг. И вдруг мои мысли сменили своё направление, составив в голове отчётливую задумку, — такую твёрдую и внезапную, что я улыбнулась себе под нос. А губы произнесли: — У меня есть идея получше. Ты не хотела бы не просто поприсутствовать на показе, а поучаствовать в нём? — Что? — непонимающе округлила глаза она. — Для тебя у меня есть шикарное платье: марсаловое, в пол, по лифу декорированное цветами. Очень удачный цвет и фасон. В нём ты будешь выглядеть настоящей королевой. — Ты хочешь, чтобы я его надела? — изумилась подруга. — И продемонстрировала зрителям. — Да ты что?! — её глаза переполнились испугом. — Господи, Эйвер! Я же не модель! — Тем лучше. Мою коллекцию не будут представлять модели. В качестве их выступят обычные люди. И я предлагаю тебе тоже примерить на себя эту роль. На минуту Финела умолкла, борясь с противоречивыми чувствами, обуявшими её. С одной стороны такое предложение ей было лестно, — ведь не каждый день ей предлагали побывать моделью. А с другой... — Не могу поверить, что ты это — серьёзно, — озвучила её она. — А придётся. Потому что это именно так. С сегодняшнего дня у нас оглашён неформальный конкурс, — правда, тайный, в очень тесных кругах, — и идёт набор девушек для показа. Тебе же я предлагаю вакансию в обход его, так как ты мне безоговорочно подходишь. А кроме того, я буду рада видеть среди моделей хоть одно знакомое лицо. Это признание польстило Финелле ещё больше, и она расплылась в благодарной улыбке, пробормотав чуть шутливое: — Тогда я подумаю. — Подумаешь? — подладилась я под её тон, прищуриваясь с наигранным подозрением. — Я согласна! — То-то же! Тогда я позвоню тебе завтра и расскажу, куда и когда подойти. А сейчас, — и я опять кивнула в торону кабинета Азур, — я пойду к тыкве. Ведь она меня, кажется, ждёт. — Хорошо. Удачи! Прощальные объятия, поцелуи в щёчку. А затем подруга растворилась в коридоре, унося с собой улыбку на губах. И, проводив её взглядом, я ощутила спокойствие от мысли, что в напряжённый вечер показа я всё-таки буду не одна. Миссис Карбрей была у себя. По её отрешённому внешнему виду трудно было сказать, ждала она меня или нет, но привычка легонько постукивать пальцем по лежавшему перед ней телефону бесстыдно её выдавала — так Азур поступала всегда в моменты ожидания. Сидя в своём кресле, она томно поглядывала на дверь, время от времени выпуская в её сторону струйку табачного дыма, которым дышала после затягивания сигаретой. Распахнув эту самую дверь и завидев её в таком амплуа, я на минуту опешила, пытаясь понять, на самом ли деле я всё это вижу. Ведь за подобным процессом я не застигала её никогда раньше и даже не предполагала, что она могла курить. Не знаю, о чём она думала, пустившись на такой шаг, однако мой приход послужил для неё отрезвляющим толчком. Едва я возникла в дверном проёме, как она оторвалась от раздумий, тяжёлой тенью блуждавших по её лицу, торопливо затушила сигарету и убрала пепельницу подальше от глаз — отставила на журнальный столик, бесстыдно хваставшийся стаканом, наполненным бренди. Как, вздорная тыква ещё и пила? — Добрый вечер, миссис Карбрей, — проронила я, заходя внутрь. — Здравствуй, — буркнула та, всё ещё пребывая в растерянно-мрачных чувствах. — Ты всё же пришла? Что за вопрос? А она допускала мысль, что я не сделаю этого? — Конечно. Как и обещала. — Хоть что-то хорошее за весь день! — проронила она себе под нос, заставив меня удивиться. Это мой-то приход хорошее? — У вас что-то случилось? — Да нет, всё хорошо, — она мрачно указала мне на стул. — Что такого могло у меня случиться? Разве что меня бросил бесстыдник Пол. Сказал, что уходит к другой: к той девушке в костюмчике хозяйки паба. Помнишь? Я помнила. Приятная внешность, приличное одеяние, миловидное лицо, отсутствие заносчивости, приветливая улыбка... Та девушка разительно отличалась от Азур — именно этим, видимо, и привлекла внимание Пола. Что, в общем-то, было вполне объяснимо: после жёсткой нахрапистой женщины-вамп обходительность и скромность казалась ему глотком живительного кислорода. Непонятным оставалось другое: зачем миссис Карбрей посвящала меня в подробности своей личной жизни? Чтобы я её пожалела? Как бы не так! Что-то мне подсказывало, что такой поворот она в полной мере заслужила. — Что ж, — уклончиво проронила я, — ещё неизвестно, кому от этого повезло больше. — Только не мне, Эйвер. Уж точно не мне. Я ведь надеялась совсем на другое. Да, на брак с Полом Зендером. И это было понятным. Так как каждая женщина мечтает о том, чтобы её любили. Вот только никогда не следует забывать, что для этого и самой нужно стараться. — Мне очень жаль, — брякнула я то, что в таких случаях говорят обычно. — Не ври. Тебе наплевать. Это ведь по твоей милости Пол в пироге вытащил колечко. Тогда как мне ты подсунула напёрсток. Что-о?! Она всё ещё помнила об этом? И не просто помнила, а по-прежнему считала меня во всём виноватой? Меня, а не свой необузданный нрав и довольно мерзкий характер? Ну, как в её годы можно было оставаться такой полудурьей?! — Я никому ничего не подсовывала, миссис Карбрей! — парировала я довольно сухим тоном. — Ни вам, ни тем более Полу! И дело вовсе не в пироге и не в его сюрпризах. Ведь, к примеру, кольцо — неодушевлённый предмет. Оно никак не могло подтолкнуть Пола к хозяйке паба. — Но оно разлучило нас! — Не оно. Причину этого стоит искать глубже. А это была лишь игра. Мимолётное развлечение для разумных людей, в котором вам с вашими взглядами не стоило принимать участие. Ничего себе! Я в самом деле высказала ей это — прямо, решительно, смело? Всё же что-то происходило внутри меня, благодаря чему я действительно менялась. — Значит, по-твоему, я настолько глупа, что не умею реагировать на подобные вещи? Наконец-то она это поняла! Только, кажется, не была согласна? — Я считаю, что многое зависит от того, насколько человек подвержен предрассудкам, — ответила я лаконично. — К примеру, если мне в том же пироге досталась, скажем, розга, стану ли я верить, что буду огребать тумаков на каждом шагу? — А тебе досталась розга? — я так и не поняла, обрадовалась ли Азур этому или же удивилась. — Не знаю. Я не смотрела. — Почему? — Как раз потому, что не хочу связывать с этим какие бы то ни было события в жизни. Они-то ведь происходят не потому, что мне в пироге что-то попалось. — Хм, — тыква задумалась на минуту, глядя на меня с явными сомнениями, в своём ли я уме. — Странная ты какая-то, Эйвер. Странная? Потому что имею собственное мнение? Которое, к тому же, отличалось от её? Разве это могло быть поводом для осуждения? — Миссис Карбрей, вы ведь пригласили меня не за тем, чтобы давать оценку? — Нет, конечно. Но... — Тогда давайте приступим к делу. У меня нет лишнего времени, так как очень много работы. — Работы? — я уловила в её взгляде претензию на возмущение. — У тебя вся жизнь — работа! Хоть бы отдыхала иногда. И вообще, работа у тебя может быть одна: над моим заказом. Именно для этого, если помнишь, я и предоставила тебе отпуск. — Я помню. И над вашим заказом усиленно тружусь. — Да? — сквозь короткий вопрос просочились недоверчиво-едкие нотки. — И есть результаты? — Есть. Но пока ещё не окончательные. Поэтому я не стану рассказывать вам о них. По крайней мере пока не буду уверена в них на все сто процентов. Конечно же, тыква рассчитывала на другое, и такой ответ — это по глазам было видно — её не удовлетворил. Однако она не стала открыто демонстрировать недовольство, а, откинувшись на спинку кресла, просверлила меня холодным взглядом. — Другими словами, результатов всё ещё нет, — с деланной задумчивостью промымрила при этом. — И по всей вероятности, отпуск ты проводишь в своё удовольствие, развлекаясь. То есть поступаешь, как изворотливая мерзавка. Что? Это она — обо мне? Внутри меня так и задрожала рассерженная пантера. — Миссис Карбрей, у вас плохо со слухом? Я же сказала: нужно ещё подождать! — Сколько? Месяц? Год? Эйвер, у нас осталась одна неделя! — Вот эту неделю и нужно подождать. Ближе к Новому году я обязательно сообщу о результате. — Я должна тебе верить? — А у вас нет других вариантов. Вы либо верите мне, либо передаёте это задание кому-то другому. Ничего себе! Куда меня занесло! Да я практически бросала Азур вызов! И она была ошеломлена — какое-то время молча пялилась на меня в приступе крайнего недоумения. Затем этот порыв миновал, понимание осмыслило поставленный мною факт, и возмущение в её глазах сменилось тайным страхом. — Нет-нет, — пошла на попятную она, — никому другому это не под силу. Никто не справится с этим, кроме тебя. Иногда я удивляюсь, как тебе это удаётся: ты добиваешься всего, за что ни возьмёшься. И всегда, давая тебе поручение, я точно знаю, что оно будет выполнено в срок. — Тогда вам не остаётся ничего другого, как принять мои условия. — Как решительно ты настроена! — заметила она. — Ладно. Будь по-твоему. Ведь, похоже, ты знаешь, что делаешь, и для тебя ничего невозможного нет. — Вы ошибаетесь, миссис Карбрей. Как и у каждого человека, у меня есть свой предел. Но не советую вам до него доискаться. Это звучало предостерегающе. Что, собственно, и было таковым. Но тыква меня не слышала. Опустив голову, она какое-то время раздумывала над чем-то, покусывая губы и теребя пальцами по столу. А потом оживлённо заёрзала на месте и вдруг выдала: — Послушай, Эйв, а ты могла бы вернуть мне Пола? Чего?! Словно гром среди ясного неба! Мне это не снится? Вон в каком направлении работали её мозги! От неожиданности я вытаращила глаза, не в силах в это поверить. — Что?! — Ну, я тут подумала... Когда ты закончишь с поручением Сансы, могла бы ты точно так же свести меня с Зендером? Точно так же? Заманить, опоить, использовать? Она это — серьёзно? Я ей что, агент брачной фирмы? Или, вернее, сутенёр? Меня словно окатили липкой грязью, отчего я даже вздрогнула, выпалив категоричное: — Нет! — Почему? У тебя-то уж точно это выйдет. Ты вон какие вытворяешь чудеса. Для тебя никаких преград не существует. Вот ведь глупая клуша! Она, похоже, верила в это всерьёз. — Нет! Миссис Карбрей, позвольте напомнить, что у меня совсем другой профиль. — Твой профиль — создавать людям праздник. А это будет наилучшим праздником для меня. — Я сказала, нет! — Почему? — Потому что я не мошенница и не сводня! И не помощник в подобных делах! Единственный, кто вам может в этом помочь, это вы сами! — Не спеши отказываться, Эйвер. Подумай. Ты же знаешь, я могу быть благодарной. Знаю: я этой благодарности уже несколько лет жду! И ещё буду ждать неизвестно сколько! Но главным было другое: глупая тыква всерьёз считала это дело разумным. И верила, что я за него возьмусь. Я вдруг ощутила, что невероятно устала. Устала, пребывая в стенах этой фирмы всего каких-то полчаса. Как же я раньше могла здесь работать — в этом здании сродни преисподней, в этом офисе, похожем на склеп? Благо, на свете были другие места, где не подавлялась личность. Где было приятно работать. Где хотелось к чему-то стремиться, чего-то достигать. И мне посчастливилось узнать такое. И к нему куда больше тянулась моя душа. — В общем так! — я решительно поднялась, удивляясь собственным мыслям. — Мы всё обсудили, и мне нечего больше добавить. Через несколько дней я сообщу вам о результате, а до тех пор прошу меня не беспокоить. Я сама с вами свяжусь. — Эйвер, а... — А на этом — всё! Счастливо оставаться! Я направилась к выходу — не спеша, но решительно, не колеблясь, — спиной ощущая на себе озадаченный взгляд Азур. А вдогонку мне летело её негромкое: — Как ты категорична! Но над моим предложением всё же подумай. Если хочешь у меня работать. Вот как? Ну, это вообще ни в какие ворота! Хотя чего я, собственно, удивляюсь? Это же руководство в стиле Азур — пытаться растоптать достоинство подчинённых и не гнушаться пускаться на грязный шантаж. И она всё сильней опоясывала меня паутиной, стараясь удержать в своём липком плену. И что мне теперь оставалось? Согласиться на её предложение? Забыть о себе, ограничить свободу и подписаться на новое поручение — такое же нелепое, как и все предыдущие, исходящие от неё? Или же найти другой выход и решить всё как-то иначе — намного серьёзней, намного мудрей? Намного действенней и надёжней. Так, чтобы раз и навсегда. Пока ещё время мне позволяло. Пока я выиграла эту отсрочку, разрешающую всё взвесить и обмозговать. Дойдя до двери, я приостановилась и, взявшись за ручку, на миг задумчиво на неё оглянулась. — Я подумаю, — проронила тихо и, больше не тратясь на лишние речи, бесшумно выскользнула прочь.