Гламурная чикса

Покинув пределы "Best holiday", я очутилась на улице, залитой светом фонарей. Сумрачный и не такой тёплый, он, однако, радовал больше, чем источники света на фирме Азур; а воздух — холодный, морозный — был намного приятнее и свежей. Интересно, так ли это было на самом деле? Или же всё мне только казалось на фоне состоявшейся встречи, оставившей неприятное послевкусие по себе? Быть может, я, в последний месяц избавленная от гнёта, в какой-то степени избаловалась и теперь слишком предвзято относилась к методам руководства миссис Карбрей? Как бы там ни было, а разговор с ней осел во мне давящим осадком, и больше всего мне хотелось как-то его растворить. Выйдя из ворот фирмы, я миновала автостоянку и, достигнув тротуара, подняла к небу глаза. Скользнула по звёздам, сомкнула ресницы и, постаравшись отвлечься, сделала глубокий вдох. Хватит! Не думать о тыкве! Всё уже в прошлом. А какое принять решение, я подумаю потом. Вдруг где-то в сумке проснулся мобильный и, заливаясь полифонией, вторгся в мой релакс. И, успев о том пожалеть, я поднесла его к уху. — Алло? — Эйвер? Привет! — Джаред? — я даже посмотрела на трубку, сомневаясь, что слышу в ней именно его голос. — Да, это я. Почему ты так удивилась? — Я... просто не ожидала, что ты позвонишь. — Вообще-то я хотел сделать это раньше, но ты, кажется, была занята. — Да, — пролепетала я, ощущая вторгающиеся в понимание подозрения. Откуда он мог это знать? — У меня была важная встреча. — С миссис Карбрей? Неужели эта вздорная леди всё ещё не может без тебя обойтись? Эта фраза так хлёстко меня подстегнула, что я содрогнулась, и замешательство колючей струйкой пронзило меня насквозь. Да что же это такое? Неужели Джаред, подобно Сансе, тоже шпионил за мной? — Откуда ты знаешь? — Я многое о тебе знаю. К примеру, то, что сейчас ты занята беседой со мной. Вот что бы вы на это сказали? Так умничать и метко использовать юмор умел, пожалуй, лишь он. Я улыбнулась, не успев удержать ироничное: — В самом деле? — Угу. Вот только делать это посреди улицы всё же не сто́ит. Зайди в какое-нибудь помещение, будет теплей. Что? Усилившиеся подозрения так резко меня укололи, что я отчаянно завертелась по сторонам. — Джаред, ты где? — Неподалёку. И — да! — я вижу тебя. — Где именно? — Признаюсь, если согласишься поужинать со мной. Что сделать? Меня накрыло новым удивлением, заставляя пролепетать не совсем осознанно первое, что взбрело на ум: — А... я... сейчас не могу. — Почему? Ты уже ужинала? — Нет. Я сегодня осталась даже без обеда. Ну, надо же было ляпнуть такое и тем самым дать Джареду дополнительный козырь, который — я была уверена в этом — он не преминет использовать против меня. Но я не успела подумать об этом. Всклокоченная после встречи с миссис Карбрей, я утратила бдительность и ослабила контроль над языком. — Тогда тем более тебе нужен ужин, — заметил в ответ голос в трубке. — А следовательно, моё предложение удваивается в силе и переходит в требование. Нет, даже в настоящий приказ! Которому ты обязана подчиниться! — Ничего себе! Даже так? Да ты, оказывается, настоящий диктатор. — Конечно. Причём безжалостный и строгий. — И ты удумал этим меня привлечь? Где твои хорошие манеры? — О, ими давно никто не занимался, поэтому они успели слегка одичать. — Слегка? — сделала я ударение на этом слове. — Ты себе льстишь: они полностью озверели. И тебе сто́́ит ими серьёзно заняться. — Ты мне поможешь? За ужином. Прямо сейчас. Вот ведь ловчила — как искусно завлекал! И так умело отражал все атаки, что я, кажется, начинала сдаваться. Впрочем, я и не противилась этой встрече — после беседы со старшей Карбрей пообщаться с хорошим человеком, напротив, хотелось. Вот только изворотливый Лето находился в более выигрышном положении: он меня видел, а я его — нет. — Я бы охотно, — лепетала я в трубку, всё ещё не переставая вертеться, — но невозможно поужинать с человеком-невидимкой. — Но я вполне осязаем, Эйв. — Я хочу удостовериться в этом. — Договорились. В последующий миг в трубке стало тихо, зато позади меня ожившая на автостоянке машина мигнула фарами и подала короткий сигнал. А затем дверца её распахнулась, и выскользнувший из салона Джаред направился ко мне. Стройный, видный, статный, облачённый в чёрное полупальто с шарфом в крупную клетку, он выглядел так обворожительно-стильно, что у меня похолодело внутри. Всё-таки видеть ухоженного мужчину — аккуратного, одетого со вкусом — было чрезвычайно приятно. Настолько, что у меня пропало желание упираться, а в голове засела единственная мысль: "Господи, до чего же хорош!" Подойдя ближе, он остановился и, видя, что сумел произвести на меня впечатление, негромко проронил: — Ну, как? Я выгляжу вполне реальным? — Угу, — мурлыкнула я. — Я, кажется, тебя даже вижу. — "Кажется"? Вот ведь упрямая леди! Ну, погоди, мисс Недовера, я найду способ тебя убедить! Я не успела понять, что случилось, только Джаред вдруг приступил вплотную, решительным жестом привлёк меня к себе и, наклонившись, скользнул по щеке губами — повелительно-властно, но так чарующе-нежно, что по моей коже прошёлся озноб. Батюшки! Что же это такое? Почему от его уловок моему хвалёному жёсткому прагматизму не удавалось меня защитить? — Что ты делаешь? — я внутренне затрепетала, ощущая возрастающую панику в глубинах души. — Даю возможность не только меня видеть, но и ощущать. И, кстати, намерен убеждать тебя до конца. Его глаза загадочно искрились, в их глубине плескалось озорство, и я понимала, что он просто шутит. Хотя доля правды в его словах была. — Тогда мне не остаётся ничего другого, кроме как поверить, — боясь, что он сдержит своё обещание, промымрила я. — И согласиться. Я знаю одно волшебное место, способное подарить эмоциональную разгрузку. По-моему, после встречи с миссис Карбрей тебе это необходимо. Да, это было так. После посещения "Best holiday" я чувствовала себя обескураженной, и больше всего мне хотелось переключиться на что-то другое. Да хоть полететь на Луну! Лишь бы подальше от этого места. И это — после того, как я практически с ним сроднилась? А что же будет после того, как показ завершится и мне придётся вернуться? Отчего-то меня пугала такая мысль, и, стараясь отогнать её подальше, я согласно закивала: — Хорошо. Удовлетворённый таким поворотом, Джаред переполнился мягкости и, взяв за руку, увлёк меня к авто. А через минуту оно уже бежало по лабиринтам улиц, унося нас подальше от здания "Best holiday". Признаться, мне было интересно, какое такое место знал Лето, способное снимать напряжение и отвлекать. Хоть я и ловила себя на том, что это было не столь важно. Ведь с момента его появления я уже ощущала себя более спокойно, его присутствие дарило уверенность и душевный комфорт, а беседа сладко бередила нервы, порождая приятное волнение в душе. И я, в отношении ещё ни одного мужчины не ощущавшая ничего подобного, немало этому удивлялась. Спустя несколько минут машина остановилась возле одного из самых высоких зданий города — знаменитой U.S. Bank Tower. А лифт с прозрачным полом затем доставил нас на один из этажей, на просторах которого раскинулся роскошный ресторан. Как я поняла позже, озорник Лето заранее заказал в нём отдельный кабинетик, наполненный аурой спокойствия и уюта. Просторный, выполненный в тёмных тонах и подсвечиваемый приглушенным светом ламп, имитирующих звёздное небо, он сразу погружал в релаксирующую волну. Круглый столик кремового цвета, тёмно-коричневые кресла, огибающие его полукругом, светящийся аквариум у стены, панорамные окна с видом на город. И, конечно же, звуковой фон: тихий звон ручейка, далёкое пение птиц, едва уловимое дыхание ветра. Это было непередаваемо. И настолько реалистично, что я даже оглядывалась по сторонам в надежде обнаружить дятла, с усердием конопатящего столешницу, или кукушку, прячущуюся под столом. — Нравится? — улыбался поглядывавший на меня Джаред. — Очень. Похоже, мне повезло больше, чем Дюрдену. — Дюрдену? — не понял Лето, усаживая меня за стол. — Да. Он отправился в Вейл — к холодным снегам и застывшим вершинам, — тогда как я, похоже, попала в весну. — Дэкстер отправился в Вейл? — Угу. Какой-то проходимец посоветовал ему это место. Ты случайно не знаешь, кто он? — Понятия не имею. Вот обманщик! Врал так подлинно-натурально, как мало кто умел. Хоть и не скрывал лукавого взора, выдающего его с головой. — Кстати, он полетел не один, а взял с собой Дениз Янгер. Откупорив бутылку с вином, Джаред потянулся было к бокалу, но на минуту застыл, поглядывая на меня. — Правда? — и затем улыбнулся. — Ай, да молодец! — Ты это одобряешь? — Почему нет? Дэкс испытывает симпатию к этой девушке и потому правильно сделал, что взял её в поездку. На его месте я бы тоже так поступил. — Да, но... мне непонятен этот интерес после всего, что случилось. — После всего, что случилось? — наполнив бокалы, Лето отставил бутылку на стол. — Эйв, ты о чём? — Об истории с испорченными платьями. Ты о ней слышал? Джаред задумчиво повёл бровью, сощуривая глаза на зажжённую на столе свечу, и в их синеве, казавшейся загадочно-тёмной, отразились огненные искры. — Дэкстер что-то говорил об этом, — признался затем. — Правда, в общих чертах и очень сжато. А я не стал расспрашивать: видел, что ему это неприятно. Поэтому я мало что знаю. — Наверное, и то, что платья испортила Дениз, — тоже? — Дениз? — нахмуренные брови и крепко сжатые губы подтвердили, что это действительно так. — Да. Так мне рассказали. Она нарушила режим сушки, вследствие чего они утратили надлежащий вид. Для Дюрдена это стало ударом, от которого он с трудом оклемался. И после всего этого он продолжает что-то чувствовать к ней? Недоверчивые нотки выдали мои сомнения в этом, а нацеленный на Джареда взгляд — немного претенциозный, с оттенком протеста — молча уверял, что такого уж точно не может быть. Но он не спешил со мной соглашаться. Одаривая серьёзностью в ответ, он неспешно отпил из бокала и вдруг выдал: — А почему нет? — Потому что такой поступок — подлость со стороны Дениз. А подлость и интерес несовместимы. — Да, ты права, — откинувшись на спинку кресла, он отставил бокал на стол. — Но, может быть, им удалось решить эту проблему? Удалось решить? Я вдруг вспомнила покоящиеся на стойке изувеченные платья и ответ Дэкса на вопрос о том, зачем он их хранит: "Хочу узнать, кто же это сделал". И с губ моих сорвалось: — О, нет. Для Дюрдена она всё ещё открыта. — А даже если и так, всегда можно реанимировать чувства. Было бы желание. — Нет, не всегда. Мы говорим о подлости, Джаред, — о качестве, разрушающем любые ценности в жизни. Неужели ты думаешь, что такой человек как твой друг стал бы с ним мириться? — Однозначно нет. Но, Эйвер, милая, мы ведь не знаем всей этой ситуации. Может, Дениз испортила платья случайно, без злого умысла, — такое ведь бывает, когда результаты труда не оправдывают намерений, — а затем раскаивалась и горько сожалела. И Дюрден мог её простить. Готовясь и дальше спорить и возражать, я так и застыла на месте, неожиданно осознав, что мне нечем крыть выдвинутый Джаредом аргумент. Ведь он был очень мощным. В жизни действительно случалось так, что в работе порой всё выходило из-под контроля. И тогда определённые действия приносили неожиданные результаты — иногда совсем не те, которые ожидались. Быть может, так произошло и с Дениз? Тогда это уже не подлость, а, скорее, досадная случайность. И, будучи разумным человеком, Дэкстер, конечно же, это понял. И если он и в самом деле решил простить Дениз, то кто я такая, чтобы за это его осуждать? Напротив, я порадуюсь тому, что для этих двоих всё разъяснилось. Чувствуя, как от подобной мысли на душе стало легче, я подняла голову и улыбнулась. — Наверное, так и есть. Я как-то не подумала об этом. Ломала голову и пыталась понять позицию Дэкса. И не могла. — Чтобы сделать это, нужно оказаться на его месте. На его месте? На месте модельера, у которого испортились платья? Нет уж, увольте! — Лучше не надо, — тихонько возразила я, отщипывая ягоду винограда. — Я не настолько крепко стою на ногах, чтобы выдерживать такие удары. Меня и так пугает предстоящий показ. — Не боись. У тебя есть надёжный помощник: тот самый Дюрден. — О, да! Его помощь неоценима. — Что? — меня подстегнул ироничный прищур. — Я слышу в голосе восторженные нотки? Кому-то нравится этот прохвост? — Да. Как человек — очень. И как руководитель. Он прекрасный пример для подражания. Я бы хотела быть на него похожей. — Крутым дельцом, имеющим в подчинении большой штат и обладающим довольно солидным достатком? — Нет, — возразила я, хоть и видела, что он акцентирует на этом внимание в шутку. — Человеком, который занимается любимым делом. Человеком, который работает сам на себя, а потому от глупости других полностью независим. Человеком, который живёт тем, что создаёт, и получает от этого немалое удовольствие. Джареду понравился мой ответ — в его глазах отразилось тепло, а губ коснулась загадочная улыбка. Он взял мою руку, крепко сжал, затем накрыл второй ладонью. — А ведь он получает удовольствие не только от того, что создаёт, — проронил, — но и от кое-чего другого. — От помощи другим? — выдвинула предположение я. — Как, например, мне? — Не только. Ещё от того чувства, о котором мы только что говорили. — От любви? — Да. Она дополняет его портрет, делая его тем, кем тебе хочется восхищаться. Но вот готова ли ты примерить его на себя? Что? Я лишь похлопала ресницами, удивляясь, как плавно Джаред переменил тему. — Что ты имеешь в виду? — То, что достичь определённых высот тебе — я верю в это — удастся. И тогда жизнь предоставит выбор: стать как Дэкстер — жить полноценной насыщенной жизнью, считая работу лишь дополнением к ней, — или же уподобится миссис Карбрей, поставившей ту же работу во главу угла и наивно считающей её центром Вселенной. Что-то, чего моё понимание ещё не могло охватить, так знакомо звучало в этих словах, что я даже оторопела; и, ощущая давящий ком внутри, вгляделась в глубину небесного взора. — А ты считаешь, что работа — главное для неё? — Это невооружённым глазом видно. Она всё в своей жизни подчинила именно ей: друзей — их у неё практически нет, потому что все её интересы сводятся только к делам; дочь — она упустила ребёнка, считая работу важнее детских интересов, в результате чего Санса выросла моральным уродом; даже сердечную привязанность — думаю, никто не любит её, потому что люди, как правило, сторонятся бессердечных монстров. Наверняка она даже не верит в любовь. Потому что сама никого не любит. — Она любит Пола Зендера, — пролепетала я, от этих слов ощущая внутри поражённый холод. — И хотела, чтобы он на ней женился. Только он от неё ушёл. — Что является лишним подтверждением моих слов. От любящих женщин, как правило, не уходят. На месте Пола я бы тоже ушёл. Ведь всё, что окружает миссис Карбрей: симпатия, интересы, увлечения, развлечения — всё это она рассматривает сквозь призму сухого дельца. И воспринимает соответственно. Потому и такие результаты. Несказанно удивлённая, я неосознанно отвела взгляд. Это было невероятно — то, что довелось услышать. И главное, Джаред был прав: Азур не только не вызывала никаких чувств к себе, но и сама никогда их не проявляла. А я по глупости порой удивлялась, почему она шагала по жизни одна. Оказывается, ответ прост: с женщиной, которая никого не любит, — даже себя саму — не останется ни один уважающий себя мужчина. А она именно такая. Она не любила подчинённых — иначе не давала бы им заданий, которые кроме как извращениями не назовёшь; не любила свою дочь — иначе занималась бы ею и не пустила бы на самотёк; не любила того самого Пола — иначе боролась бы за него, стараясь прежде всего измениться. Я вдруг вспомнила глаза миссис Карбрей в момент, когда она говорила о Поле, — сухие, колючие, не выражающие никаких чувств. Она словно прятала свои эмоции за стеной. Причём так надёжно и привычно, что я даже сомневалась, испытывала ли она их вообще. Всегда, при любых обстоятельствах, при каких бы то ни было перипетиях она, что называется, сохраняла лицо — воспринимала всё с одинаковым выражением. И даже просьба вернуть Пола — которую она, впрочем, выдала в форме задания — не стала исключением: Азур высказала её с завидной невозмутимостью и деловой колкостью в глазах. Так стоило ли удивляться, что все от неё сбегали? — Так что пред тобой, Эйвер, — продолжал между тем он, — два наглядных примера, каким может стать твой путь. И тебе придётся сделать выбор. По чьему следу ты пойдёшь? Я сидела не в силах пошевелиться, ощущая, как терпкий холод скользкой змейкой струится у меня по спине. И понимала одно: меня предостерегали от выбора миссис Карбрей, потому как — я и сама это знала — я походила на неё. Упрямством, усердием, твёрдостью, выносливостью, долготерпением. Словом, характером — таким же деловым и целеустремлённым. И если я позволю работе главенствовать над собой, — что, впрочем, делала до сих пор, — то меня ждёт её же участь. Участь человека, обречённого на одиночество и холод. Хочу ли я этого? Я бросила на Джареда неосознанный взгляд. Странно, до сих пор я даже не предполагала, что он мог так глубоко мыслить и тонко всё подмечать. Ведь я всегда осуждала Азур за выбранную ею позицию, но как-то не подозревала, что причина этого крылась в чрезмерной любви к работе. — Я..., — шепнула я под нос, — не хочу уподобиться миссис Карбрей. Он, видимо, ждал этих слов, потому как в ту же минуту расслабленно выдохнул и, подавшись вперёд, снова накрыл мою руку ладонью. — Тогда, Эйвер, тебе придётся постараться. — В чём? — В том, чтобы правильно расставить приоритеты. Хотя мне показалось, что за месяц нашего знакомства ты уже начала меняться: стала более мягкой, более открытой для перемен. Что ж, так показалось не ему одному — все без конца мне об этом твердили. И в том, что это действительно так, у меня не оставалось никаких сомнений. — Значит, у меня есть шансы? — мой голос звучал игриво, но тихо. — Шансы, милая Эйвер, есть всегда. Особенно у тех, кто хочет измениться. — И что же, мне стоит забить на работу и предаться гулянкам и кутежам? — Я этого не сказал, — ухмылялся Лето, видя насквозь моё лукавство. — Но на всё в жизни у тебя должен быть уравновешенный взгляд. И всему в ней должно находиться место: и работе, и развлечениям. —Развлечениям? — я непроизвольно улыбнулась — недоверчиво, с заметным скепсисом. — Их в моей жизни так мало. — Кто тебе это сказал? Да они постоянно у тебя под носом! Везде, на каждом шагу. Только ты не умеешь их замечать. — На каждом шагу, говоришь? — я с ироничным недоверием прошлась взглядом по кабинету. — Даже здесь? — Да. И я могу это доказать! Он вдруг поднялся и, взяв за руку, снова увлёк меня за собой. Вывел из кабинета, юркнул в лифт, и тот поднял нас на семидесятый этаж, из наружной части которого буквально вырастала стеклянная горка. Находясь за пределами здания, она огибала фасад и спускалась на этаж ниже. — Это новый, но уже ставший популярным аттракцион Skyslide, — проинформировал Джаред. — И раз уж мы здесь, просто обязаны на нём прокатиться. — Ты шутишь? — испуганно пролепетала я. — Вовсе нет. Я предлагаю одно из множества развлечений. Не бойся, Эйв, это не страшно. Там, внизу, — мягкие маты. И выход на самую высокую смотровую площадку штата, с которой открывается восхитительный обзор. Хочешь это увидеть? Признаться, горка меня пугала. Ведь она полностью состояла из стекла, а единственным, что эмоционально защищало от чувства пустоты под ногами, был резиновый коврик, который выдавали при спуске. Но Джаред обещал спуститься со мной, а это уменьшало размеры страха. К тому же искушение очутиться на смотровой площадке было слишком велико, чтобы ему упираться, и являлось железным аргументом, которым вооружился мой разум. И я не стала возражать. Послушно залезла на коврик и сиганула вниз. А затем мы стояли на той самой площадке, наблюдая потрясающую панораму ночного мегаполиса. Залитый миллионом тёплых огней, он походил на праздничную гирлянду, в процессе проверки разложенную заботливым хозяином по полу. Причём такой большой и объёмной, что охватить её взором в один присест не представлялось возможным. И в ней, казалось бы, неизменной, всё же многое происходило. В верхних этажах близлежащего Wells Fargo ярко горел свет, на здание перед ним приземлялся вертолёт, вперивший луч прожектора в посадочную площадку, а чуть дальше между постройками извивалось шоссе с проносящейся по нему на колёсах жизнью. Город окутала вечерняя мгла, в него вступили расслабленность и умиротворение, и насыщенная дневная суета сменилась застывшим покоем. И это спокойствие, казалось, передавалось и мне, развеивая напряжение после встречи с миссис Карбрей. Всё же обещая подарить моральную передышку, Джаред был сотню раз прав: это место наиболее для этого подходило. — Красиво! — наблюдая столь гармоничную картину, выдохнула я. — Ради этого всего стоит и измениться. Он лишь усмехнулся, привлёк меня к себе, и, припадая к его плечу, я ощутила пьянящую мягкость. И, не привыкшая к сантиментам, непроизвольно смешалась. Да что же это такое? Почему этому человеку удавалось на меня так непредсказуемо влиять? — Кстати, — касаясь щекой моих волос, продолжал он, — я тоже отважился на перемены. К примеру, пересмотрел своё железное правило не ходить на приватные вечеринки и решил сделать исключение. Это было неожиданным. Настолько, что я не совсем постигла смысл этих слов и лишь напрягла понимание, издав короткое: — Что? — Ну, помнишь, ты говорила, что какая-то особа приглашает меня на вечеринку? — Да, — слетало с моих губ машинально. — А я обещал подумать. — Помню. — Так вот я подумал. Я согласен. Что? Нет! Не может быть! Меня прошибла оторопь, глаза расширились, будто увидели привидение, а глупое воображение вдруг выдало картину, где Джаред с Сансой пребывали наедине. Тихая музыка, танец под звон бокалов, мягкие объятия, томный поцелуй... Я даже вздрогнула, словно меня укололи. — Нет! Джаред, прошу тебя, не надо! — Чего? — даже усмехнулся он. — Скажи, что ты пошутил! Скажи, что передумал! — Эйвер, милая, что с тобой? Почему ты дрожишь? — Я?... Нет... Ты не понимаешь! — в порыве чувств я даже вцепилась в его руку, замечая на себе озадаченный взгляд. — Ты права: я действительно не понимаю. Не понимаю, чего ты испугалась. Ведь, кажется, ты этого хотела. — Я? А... да. — Тогда почему такая реакция? Что я могла ответить? Потому что не хотела того, что там могло произойти? Потому что отчего-то всячески ему упиралась, отгоняя от себя саму даже мысль? Потому что хотела вцепиться в этого человека, лишь бы никуда ни к кому не отпускать? Потому что желала рассказать ему правду, поскольку он имел право её знать? Но ведь я, как последняя сводня, сама подстроила эту встречу. Так почему же мне было так невыносимо горько от того, что он на неё согласился? Почему в голове смешались все мысли, заставляя меня лишь неразборчиво лепетать: — Просто... всё так... неожиданно, что... я растерялась. — Неожиданно? Но ведь мы условились, что я дам ответ позже. Ты-то уж должна была его поджидать. — Да, но... до Нового года ещё целая неделя. — Вот именно: всего лишь неделя. Давным-давно пора дать ответ. — Нет, времени ещё много. И кто знает, что может случиться. Вдруг всё ещё переменится? Поэтому не спеши. Подумай. — Что? — он прострелил меня хитрым взглядом. — Ты отговариваешь меня? Да. Мне очень этого хотелось. Но я не могла открыто об этом сказать. И только сбивчиво запиналась: — Пожалуйста, Джаред... подумай ещё. — Я уже подумал. И принял решение, которое не буду менять. Не будет? Моё сердце упало. Господи, как же мне его переубедить? — Прошу тебя. — Да чего ты так испугалась, глупышка? Это всего лишь вечеринка, — и, понизив голос, он добавил с заметной интригой: — Для двоих. Не знаю, что он имел в виду, но эти слова выдались мне настоящей оплеухой. Я-то ведь знала, что это была не просто вечеринка, потому как один из её участников строил в отношении другого далеко идущие планы. Причём идущие не очень скромным путём. И, вполне возможно, он ни перед чем не остановится ради достижения цели. И тогда это уже не вечеринка, а форменное бесстыдство, а я полноправный зачинщик его. Я задохнулась от подобной мысли, ощущая, как давящая досада засела твёрдым камнем в похолодевшей душе. И тяжесть его была так ощутима, что внезапные слёзы навернулись мне на глаза. Боже, как меня угораздило попасть в такую переделку? Как же я, всегда добросовестно выполняющая свои поручения, из-за них ухитрилась так низко упасть? И почему я была готова себя возненавидеть от мысли, что придётся довести это дело до конца? Боясь, что слёзы прорвутся наружу, я отвернулась. Скользнула подавленным взглядом по красовавшейся за окном панораме, отмечая, что её величие утратилось на этот раз. Золото огней обесценилось и померкло, покой улетучился, переходя в хаотичный сумбур, а город перестал быть пышным и величавым и лежал у подножия безликим пятном. — Так что, Эйв, повторюсь, я согласен, — тёплые руки Джареда снова приобняли меня. — Да... я... поняла. — Можешь так и передать той загадочной особе. Передать? О, Джаред, знал бы ты, о чём просишь! Но вслух я шепнула: — Хорошо. И не смогла больше добавить ни слова, поскольку очертания ближайших предметов вдруг стёрлись, тусклое освещение площадки утонуло во влаге, безжалостно затопившей обзор, и, переполнив меня, боль прорвалась наружу, покатившись горячей слезой по щеке. И лишь взъерошенное сердце недоумевало, как же так вышло, что, обещая эмоциональную разрядку, Джаред ещё больше меня загрузил.