Ни слова о любви

Временами появлялся Арвис с краткими отчетами о состоянии пленника, перемежаемыми рассказами о том, как именно удалось прикрыть нападение, что говорят аристократы, и кто из них больше всех огорчается по поводу того, что не увидел своими глазами произошедшее. – Вроде бы все стихло. Идем ужинать, отец? Он кивнул, не веря, что день наконец-то закончился. Для ужина было поздно, есть не хотелось, но надо было хотя бы для приличия поковыряться в тарелке и притвориться, что соблюдаешь королевскую предельно-здоровую диету. То есть питаешься регулярно и блюдами первоклассного качества с четко рассчитанными порциями для поддержания себя в тонусе. Ну и какую там лапшу еще обычно вешал на уши их обожаемый повар? Главное, что готовил божественно. В столовой было, как всегда, тихо и умиротворенно. В камин только что подкинули дров, и пламя разгоняло тени на стенах, заставляя их плясать, как на углях. – Арвис, только не подавись, – начал издалека Лараэн, крутя на вилке кусочек сыра с плесенью и борясь с порывом переложить эту гадость на тарелку сына. Ему, вроде бы, нравилось. Да-да, вот проблема, готовил-то повар божественно, а личные предпочтения Повелителя учитывал от случая к случаю, предпочитая баловать младшее поколение. – Меня очень интересует… Как происходит процесс «ухаживания»? Подавилась вместо Арвиса Сартана. Брат похлопал ее по спине, помогая проглотить кусок пищи. – Надо проводить время вместе, дарить подарки, говорить комплименты. А как ты за мамой ухаживал, уже не помнишь? Лараэн красноречиво помахал вилкой, пользуясь тем, что сейчас за его манерами никто не следил. – Это банально. С мамой было не так. Еще вопрос, кто за кем ухаживал. Эпопея называлась «Приручить упертого принца, не обращающего внимания ни на что, кроме себя и своих клинков». И, в конце концов, закончилась тем, что она научила меня готовить яды. Я, конечно, не против пройти этот путь повторно, но вряд ли получится. Сыр все-таки пришлось съесть и срочно закусить сочным мясом и глотком вина. – Подарки, комплименты… Что можно подарить или сказать тому, у кого и так все есть? Было, по крайней мере. – А, если ты про Ирмелина, дари ему цветочки и фрукты, он оценит, – хмыкнул Арвис. – Он же светлый, у него мозги повернуты на всякой растительности. Еще погулять его выводи во двор, чтобы он воздухом подышал. – Сартана, он серьезно или издевается? – Он-то серьезно... А вот ты. Ты и впрямь будешь ухаживать за светлым? – Это плохо? Как думаешь, прогулка на поводке это романтично или скорее больно для его гордости? – Скорее больно. Они не видят романтики в поводке. – Романтика… А как же безопасность? Доверие доверием, но должна же быть голова на плечах, – он вздохнул. – Может, тогда засыпать его камеру розовыми лепестками? – Он воспримет это как издевку. Камера и розы плохо сочетаются... – Я подозревал нечто подобное. Цветы, фрукты, прогулки… Это все что-то не то. – Спроси его, – посоветовал Арвис. – Пусть сам расскажет, чего ему хочется. Лараэн снова издал многозначительное «Хм» и больше эту тему не поднимал. По какой-то причине прямой вопрос непосредственно объекту обожания был последним, о чем он мог подумать. Опрос по всей стране – пожалуйста, и еще, может быть, покопаться в книгах? Но вот спросить, собственно, Ирмелина – нет. Но сын, как ни странно, подал очень дельный совет. И Лараэн решил им воспользоваться. Ирмелин не спал, прохаживался по своей камере, словно заточенный за решетку хищник, только что не рычал. Лараэн, будучи в задумчивости, не сразу обратил на это внимание, а когда обратил, было уже поздно убегать. – Что на этот раз? Родилось смутное подозрение, что настроение у пленника не подходит для разговоров о романтике. – Да вот. Задумался над твоими словами. – Над какими именно, Лараэн? – О. Насчет ухаживаний. – И ты хочешь за мной поухаживать? Действительно? – Не вижу в этом ничего удивительного, – он склонил голову набок, гадая, почему же, если «все» прекрасно видели, «как он смотрит на Владыку», он уже второй раз встречает такое недоумение. – Хорошо... И с чего ты начнешь? – Ирмелин даже не пытался скрывать растерянность. – С, хм, вопроса. Чего бы хотел ты сам? Думаю, так. Конечно, в рамках разумного и безопасного… Наверное, такие оговорки противоречат моим же словам, но уже такое, хм, положение сложилось. Лараэн не то чтобы смущался, скорее не мог заставить себя соединить в голове все стесняющие их двоих обстоятельства. Например, тот факт, что на конную прогулку пленника особенно-то не возьмешь. Например. – Я бы хотел теплое одеяло, – озвучил светлый эльф свое самое тайное желание. – Хорошо. Это все? – Пока что все. Вряд ли ты будешь так любезен, что выпустишь меня прогуляться. То ли освещение было тому виной, то ли еще что-то, но Ирмелин казался чуть ли не светящимся в полутьме, настолько бледным он был. Арвис был прав, им точно нужно солнце. Лараэн молчал с долгую минуту или две. – Ты бы сбежал? Если бы дверь была открыта, а дворец пуст. Предположим. – Мне некуда бежать, так что... Если дворец был бы пуст, я бы остался в нем жить. Лараэн на секунду вообразил, каково это, если заморозить дворец в том состоянии, каков он по утрам, на рассвете. Когда все еще спят и только пожилая служанка драит свой любимый бюст возле парадного крыльца. На верхних этажах все залито розовым светом, а по нижним блуждают бледные голубые огоньки, приставая к тем, кто страдает бессонницей и освещая им дорогу. Остаться жить в таком месте? Тысячу раз да. – Хорошо. Я подумаю. – И ты приходил ко мне только затем, чтобы сказать, что подумаешь? Ирмелин уселся на скамью. Мимо Лараэна пронесли поднос с едой, пленников кормили как раз в это время. Пришлось дождаться, пока прислуга уйдет. Еды было много. Значительно меньше, чем на королевском столе, но достаточно много для единственного пленника. Лараэн повнимательнее присмотрелся к подносу. – Десерта не хватило, что ли? Или в принципе не кладут? Ты любишь сладкое? Вопрос про «бла-бла-бла, зачем было приходить, такой ты сякой Лараэн» так остался без ответа. – Я не люблю сладкое, но мне его и не приносят. Компания Лараэна аппетиту – его отсутствию – не мешала. Ирмелин жевал вяло и нехотя, не соблазняясь аппетитнейшими запахами. – Какая жалость, а я уже хотел кого-нибудь наказать за это жуткое упущение. Между прочим, у нас готовят отменные десерты. Требуй в любой момент. – Непременно. Ирмелин доел все овощи, немного пожевал мясо и отодвинул поднос. – А я-то думал, ты сил набираешься, – протянул Лараэн, выразительно взглянув на оставшуюся половину сочного куска мяса. «Может, светлые совсем травоядные? Едят бобы и орехи вместо мяса? Нужно распорядиться?» – Они угасают быстрее, чем я могу набраться их на вашей еде, – Ирмелин улегся, завернулся в мантию. – Тогда можешь посвятить меня в тайны твоей национальной кухни. – Сырые овощи, выращенные при свете солнца, к примеру. Лесные орехи... Рыба. – Звучит… – Лараэн вздохнул и махнул рукой, решив не заканчивать, да и вообще, обращаясь куда-то в воздух: – Ладно. Рыба, орехи… Найдут, куда они денутся. Ирмелин прикрыл глаза. – И когда я получу одеяло? – голос его звучал глуше, чем прежде. – Здесь очень холодно. Странный, напряженный взгляд еще какое-то время сверлил его, прежде чем Повелитель ушел, снова ничего не ответив. Через час Ирмелину принесли два толстых шерстяных одеяла и матрас потолще и получше. – Все в порядке? – неугомонный Арвис не утерпел и отправился выяснять, как именно отец умудрился поухаживать за строптивым пленником. Застал он отца, надо сказать, за неподобающим Повелителю занятием – абсолютным бездельем, практически растекшегося по письменному столу в своих покоях. Ради ответа пришлось поднять голову и изобразить на лице подобие серьезности. – Он не выглядит польщенным королевским вниманием, знаешь ли, – не говоря уже о том, что Ирмелин выглядел бледным, а значит, потихоньку терял свое золотое очарование, а оттого хотелось привязать его к скале, под солнышком, и поливать, как зачахший цветочек. Да и просто – хотелось привязать. Где-нибудь рядом. А не метаться, как декоративный грызун, пытаясь чего-то из себя изобразить. Как будто и так не ясно? Ухаживания, понимаете ли. В коридоре раздался легкий шелест, в дверь застучали. Арвис знаком показал, что откроет и выяснит, с какой стороны горит дворец. После обмена парой реплик с явившимся, он закрыл дверь и повернулся. – Не знаю, как ты там за ним ухаживал… Но от восторга этот светлый эльф сбежал. Смена стражи обнаружила полную камеру наших воинов и отсутствие пленника. – Из пустого, значит, не сбежал бы… А из полного – пожалуйста. И ведь пообещал ему все на свете. Но все-таки руки в спирте должны хорошо смотреться, да? – Это бормотание вовсе не походило на поставленную королевскую речь, но зато сменялось ей молниеносно: – Арвис, я устал. И он устал. Тебе же не составит труда вернуть пропажу на место? Возьми лучших или кого-то из своих. Любых, в ком уверен. Если уйдет далеко, подключи гильдии. О личности сбежавшего не распространяться… Сам знаешь. Несколько шагов к двери, прямая осанка, короткие властные приказы. Пожар затушить немедленно, тех, кого умелец запихал за решетку вместо себя, там и оставить (пусть сгниют, остолопы), пострадавшим оказать срочную помощь, удостовериться, чтобы огонь не добрался до сегодняшнего незадачливого убийцы, проверить все камеры, по всем уровням, все комнаты, ниши, тайные ходы. Пустить по следу собак. В погоне подчиняться принцу Арвису. Собаки отказались брать след светлого эльфа, скулили и терли лапами носы. Арвис открыл было рот, чтобы объяснить этим животным, что он о них думает, когда его внимание привлек плывущий по саду бледный призрак. Фамильный наверняка. Они редко показывались на глаза, ночью спали, днем прятались. Но этот передвигался медленно, как будто нарочно давал себя заметить. Арвис не успел подойти вплотную, как раздался сиплый голос. – Вы кого-то ищете, юноша? – Светлого эльфа. Смысла скрывать очевидное не было. Призрак немного покачался, затем уточнил: – Того, который сейчас сидит возле собственноручно выращенного куста роз у фонтана? – Если это так, буду у вас в долгу. Огромных усилий стоило не вздохнуть с облегчением раньше времени. Призрак усмехнулся вслед. Да уж, мертвым от должников в мире живых не шибко много толку. Арвис дал знак воинам сомкнуть кольцо как можно тише и незаметнее. Среди них были и маги, и умельцы оставаться невидимыми аномально долгое время – и, тьма забери, как же он надеялся, что это сработает. Ирмелин и впрямь сидел на скамье возле фонтана, медленно гладил тяжелые бархатные лепестки крупных темно-красных роз. Цветы словно сами льнули к его пальцам. Вокруг бывшего Владыки бушевала жизнь – расползался цепкий плющ, нежно обвивая скамью, поднималась молодая тонкая трава, в которой проклевывались хрупкие светло-голубые бутоны каких-то цветов. Безобидная картина: умиротворение, спокойствие, единение с природой. По мнению Арвиса, это было вполне в духе безмозглых светлых эльфов, помешанных на своих цветочках. Еще, по мнению Арвиса, это вообще не стоило того, чтобы поджигать дворец. Отец, наверное, спустил бы этому… Этому все с рук. Но, по той или иной причине, Лараэн не отправился в погоню сам. А значит – отмашка и синхронное сужение круга. Спустить на нижние этажи, заковать, обездвижить, завязать глаза и рот, наложить заклятие – все, что угодно, чтобы до появления Лараэна пленник мог только дышать. А лучше – даже дышать только через раз. Ирмелин повернул голову и прислушался. Стоило отряду двинуться, плети плюща рванулись во все стороны, сплелись вокруг его фигуры, заключая светлого эльфа в изумрудный шар. – Как это мило, Лараэн, – прозвучало изнутри. – Я ведь сказал, что не сбегу дальше дворца. Тревожишься за свое сокровище? Или за своих подданных? Арвис про себя замешкался (сошел с ума этот светлый, что ли?), но виду не подал, продолжая на языке жестов отдавать приказы. – Повелитель имеет свои причины поступать так, как сочтет нужным. Что до тебя, так за свою жизнь ты платишь угрозой дворцу и его жителям? Вам, светлым, вообще известно слово совесть? – отчасти это был блеф, но Арвис был уверен, не согласись отец на сделку, и Аррейн попросту убил бы Ирмелина. Несколько магов соединили усилия, исподволь разрушая импровизированную защиту. Достаточно. Это уже переставало быть забавным: пленник, к которому относятся по-королевски, мало того, еще и сильный маг, будучи Владыкой, способный свалить всех присутствующих. Но он теперь уже не Владыка. Его сын-предатель далеко, а вместе с ним и истинный источник сил. Не бывает такого, чтобы не менее талантливые колдуны не взяли количеством и продуманной тактикой. Не бывает. Перестарались. Одно из заклинаний, направленное на особенно упорное сплетение прорвалось, ударило Ирмелина в плечо. Тот вскрикнул, ударил в ответ, хлестнул перед собой, словно пощечину отвесил тыльной стороной кисти. Магов отшвырнуло. – За свою жизнь я расплатился, спасая жизнь твоему отцу, принц. Помнится, если бы не часть моих сил, соткавшая для него щит, ты бы сейчас готовился к коронации… Рука бессильно повисла, из распоротого плеча струилась кровь, пропитывая светло-золотистую мантию. Арвис сказать ничего не успел. Светлый эльф пошатнулся, попытался найти какую-то опору в воздухе, затем рухнул, потеряв сознание. Видимо, та магическая атака выпила остатки сил. Ирмелин очнулся через несколько часов. Арвис стоял в дверях, болезненно потирая переносицу и в целом выглядя, как побитый щенок. Лараэн нависал над постелью. Лекарь курил трубку на маленьком балконе. Находились они в одной из малых гостевых спален, располагавшихся на верхних этажах. Сюда обычно заселяли гостей значительных, но не высокопоставленных. Убранство было не вычурное, но весьма пристойное. Все светлое, в белых тонах, хотя в ночной темноте и тишине этого почти не было видно. Заметив, что светлый открыл глаза, Лараэн зажег свет и подозвал лекаря. Тот зевнул, встряхнулся и принялся водить руками над Ирмелином. Светлых должны лечить светлые, а не темные вот так вот, латать чужеродной магией, но как будто бы у них был выбор. Наконец, кивок. Лекаря отослали прочь до утра. На тумбочке возле кровати стоял кувшин с водой. Лараэн протянул наполненный стакан, по-прежнему молча. Взгляд у него был нечитаемый. – Я долго провалялся? – Ирмелин попытался сесть, болезненно поморщился, когда оперся на раненую руку. – Три с половиной часа прошло. Сейчас четыре утра. Выпей. Просто вода. Розовый куст очень красивый. Живой. Восстановился лучше тебя. Ирмелин взял стакан, залпом выпил воду. – Я вырастил его для тебя. Раз уж у нас тут отношения, я тоже должен что-то сделать. – Растить цветы. Хорошо. Неплохо. А еще совершать суицидальные побеги и сжигать мой дом, рискуя поджечь и тех, кто в нем? – он был зол, и в этом нельзя было ошибиться. – Я не заметил светильник, – Ирмелин выбросил вперед руку, ухватил Лараэна за шиворот и рывком поднял себя, используя темного эльфа как опору. – К тому же, чему там было гореть, сплошной камень… Они оказались лицом к лицу, наверное, впервые при ярком свете и так близко. Настолько рядом, что дыхание смешивалось. И виден был немигающий взгляд Ирмелина, пугающий неподвижностью. Как будто он смотрел насквозь. Это чем-то похоже было на взгляд слепого троюродного дядюшки, будь он покоен по ту сторону мира. – Однако ж, загорелось. Я бы даже сказал проще: полыхнуло знатно, – Лараэн протянул руку, касаясь одной из кос, перепачканной давно засохшей кровью. Понизил голос: – Светильник – единственное, что светит в тех катакомбах, как можно было его не заметить?.. Но, знаешь, больше меня волнует и раздражает другое. С твоим появлением вокруг обнаруживается все больше идиотов. Не могут задержать убийцу. Не могут посторожить раба. Не могут даже вернуть тебя в целости и сохранности. Лекарь сказал, попали в артерию, потеря крови, заклинания не спасают, только зелья-зелья… А зелья сейчас, с прогрессом в магии, редкость. Мне придется повысить ему жалование. И все только потому, что ты не мог подождать до утра. Подождать всего чуть-чуть – и мы бы вышли без суеты, пожаров, лишних глаз, и ты бы мог весь сад усеять розами. Рука на косе сжалась, натягивая. Лараэн приблизил ее к лицу и вдохнул, хотя ничем, кроме крови, там и не пахло. – Наверное, придется распустить на время, чтобы отмыть. И все равно жаль. – Жаль мою косу? Я переплету ее заново, все-таки слуг я к волосам не допускаю, – Ирмелин перебрал пальцами, нащупал хитрую заколку. – А еще твои стражники даже меня обыскать не удосужились, как так можно? – в пальцах мелькнул трехгранный стилет, свистнул в воздухе, впившись в стену. – Распусти… Арвис в дверях дернулся, увидев оружие, но быстро передумал что-то предпринимать и вовсе вышел в коридор, слегка хлопнув дверью. Похоже, видеть аномальную близость этих двоих было трудно. Лараэн ухмыльнулся, коснулся волос губами и принялся расплетать. – Идиоты, всех бы перевешал. Пожалуйста, прекрати портить мой дворец. Даже если ты не собирался сбегать, за устроенный переполох полагается наказание. Убийца, теперь это. Для своего народа я скоро превращусь в сказочника, придумывая оправдания. – Я должен вносить в твою скучную жизнь нотку романтики. Расплетенные волосы Ирмелин принялся разбирать пальцами, затем встряхнул всю эту тяжелую массу, заигравшую под светильниками рыжей искрой. Лараэн замер, наблюдая. Было видно, что и без кос он находит зрелище… мягко говоря, неплохим. – Очень странно. Очень странно. Почему-то мне казалось, что ты находишь меня, себя и романтику несовместимыми. Толчок в грудь – и Ирмелин рухнул обратно на матрас, слишком уж ослаблено было тело. – Лежи, тебе надо отдыхать. И попробуй, ради разнообразия, не пытаться никуда уйти без меня. Или, по крайней мере, моего сына. Слова как бы говорили, что Лараэн собирается уходить, но он сам и движения не сделал в сторону выхода. Напротив, наклонился, навис над Ирмелином, весь вес на одной руке, и второй провел по лицу и шее. Обвел кадык и ниже, прошелся по ключицам. Со взглядом то ли как у хищника, то ли – безумца. – Не ограничится ли любезный Повелитель темных эльфов просто оглаживанием меня на сегодня? Это прозвучало бы издевательски, не улыбайся при этом Ирмелин. И глаза… Совершенно неподвижные, не меняющие цвета. И смотрел он куда-то в переносицу Лараэну. – На сегодня, – Лараэн задумчиво кивнул, по-видимому, не расстроившись отказом (возможно, что то было и не предложение). Взгляд Ирмелина снова напомнил ему о дядюшке и слепоте. И о той странной фразе, которую пересказывал ему Арвис. Но ведь здесь об этом речи быть не могло? Он вдруг прекратил все эти неоднозначные поглаживания и накрыл ладонью прекрасные золотые глаза, но не касаясь лица. Ладони коснулись ресницы, заскребли, когда Ирмелин заморгал. – Что ты делаешь? – Проверяю, – он убрал руку. – Видишь. Все-таки это странно. – Конечно, вижу, я же не слепой. – Похож слегка. Не пойму, почему. Ирмелин отвернул голову. – Это не твое дело, – неожиданно резко сказал он. – Не слишком романтично с твоей стороны. – Это совсем неромантично, Лараэн. И очень-очень постыдная тайна. – Постыдная для тебя или для Владыки? Скажи мне. Думаю, имею право на один секрет, после того, как по твоей вине сгорели мои любимые занавески. – Я очень плохо вижу... – процедил Ирмелин. Лараэн открыл рот и моргнул. Закрыл рот. – Хм. Слышал, это распространено среди людей. Поэтому ты так переживаешь? На моей земле не страдают этими глупыми предрассудками. Что важнее, неужели твои лекари не смогли ничего поделать? – Нет, не смогли. Хватит об этом... – И сегодня вечером ты спутал Арвиса со мной, хотя лицом он больше похож на мать… – он как будто проигнорировал просьбу, но встретив взгляд все-таки видящих прекрасных золотых глаз, буквально заткнулся. – Вы с ним одинаково пахнете, наверное, он таскает твое мыло. Я ориентировался по запаху. Лараэн прыснул. – Вряд ли. Просто в городе единственная достойная мыловарня. Значит, по запаху. Мыла… А что же запах тела? Омерзительный? Терпимый? Приятный? – Я вас не обнюхивал, знаешь ли. Но кровь твоя на вкус как вино... – Вот как. Так понравилась? – Нет, такая же кисловатая и темная. – Тц, – Лараэн улыбнулся кривовато и наконец-то встал с кровати, беспардонно махая руками и разминаясь. – Днем я буду работать, после твоей романтики, знаешь, прибавилось в два раза больше рутины. А вечером обсудим насчет твоего передвижения и всего прочего. Учитывая невероятное, как выяснилось, количество идиотов в этом дворце, надеюсь, ты и сам не захочешь выходить из этой комнаты. И косы без меня не заплетай. Хочу посмотреть. – Я просто постараюсь отоспаться, чтобы выглядеть получше. Обещаю никуда без тебя не выходить, – уверил его Ирмелин. – Превосходно. Добрых снов. За дверью его все еще ждал Арвис. Много говорить они не стали: убедившись, что все в порядке, сын махнул рукой на отца и его причуды и отправился досыпать жалкие несколько часов, оставшиеся до завтрака. Лараэн чуть подержался за разболевшуюся голову и счел разумным поступить так же. На рассвете его разбудил слуга, принесший воду для умывания и новости: у светлых эльфов намечается приграничный конфликт с людьми. Новости это были, скажем так, скверные. Проводя утренние процедуры, Лараэн не мог отделаться от ощущения, что его обдурили. Не рановато ли принц… Владыка Аррейн взялся за дело? Как бы глуп он ни был, а все ж сам предупреждал, что сначала необходимо разобраться с политикой и экономикой, проверить ненадежных и поощрить верных. Не потому ли они назначили официальную встречу лишь на следующий месяц? В то, что инициатива исходила от людей, верилось слабо. Слишком уж все гладко складывалось. А ведь помочь в войне он теперь был обязан. Иначе Аррейн выложит условия сделки, вывернув их как жертву ради своего народа. Чудовищем окажется Правитель Лараэн, сделавший рабом собрата. В этом, казалось бы, не было ничего забавного, но Лараэн, придя к такой мысли, только усмехнулся. Из Повелителя чудовище можно было делать сколько угодно: это доставило бы массу неудобств, возможно, даже конфликт со светлыми. Разумеется. Но, к счастью или сожалению, в народе в свое время уже ходили разные слухи о его чудачествах. Много худших, чем Ирмелин, безобидно гостящий во дворце. Новую волну шепотков подданные как-нибудь бы да пережили. А следом… информационная война бывает ожесточенней настоящей. Впрочем, все это были только пустые размышления. Лараэн не планировал уходить от первоначального плана. Даже если его придется перенести на месяц вперед. Ничего страшного – армия всегда наготове, пламенные речи написаны, парадное одеяние сшито, стратегия и тактика тщательно обдуманы и сожжены. – Арвис! Принц возник едва ли не из воздуха, как и полагается наемному убийце из числа темных эльфов. – Мой Повелитель? – настроение Лараэна он уловил безошибочно. – Мне нужно знать, что творится в приграничье светлых эльфов. Отправляйся и разузнай. – Если ничего интересного, то я могу… – он сделал паузу. Лараэн кивнул. Почему бы и не подтолкнуть кровопролитие? Конечно, погибнет несколько отрядов лесных стражей, которые не виноваты ни в чем, кроме выполнения долга, зато какой будет повод прижать людей. А светлые… Родятся новые. Воины Лараэна даже с готовностью поспособствуют увеличению числа полукровок, разумеется, полюбовно и со всем тщанием. Эльфки из лесов точно соблазнятся диковинными темными красавцами. А однажды и вовсе два народа переродятся в один. Однажды… Время в запасе еще есть и немало. Арвис не остался завтракать, хорошо, если вообще перекусил. Взял с собой двоих воинов и отбыл еще на рассвете, тихо и незаметно, глубокими подземными ходами. Ожидать его теперь следовало в лучшем случае через несколько дней. Лараэн искренне надеялся, что в этот раз будет действительно «лучший случай». В последнее время все вокруг разочаровывало. Они с Сартаной вяло поковырялись в тарелках. Дочь посетовала, что тоже не прочь куда-нибудь отправиться, и в итоге была отправлена в фехтовальный зал. Вскоре явились ар-Мрэны, пришлось уделить им внимание. – От светлых что-нибудь еще слышно? Приходили письма от Владыки Аррейна? – глубоко после полудня у Лараэна наконец-то получилось упасть в кресло и расслабиться на секундочку, но мысли продолжали стервятниками виться вокруг одной и той же тухлой проблемы. – Пока что нет, Повелитель. Единственная весть – лесные стражи вступили в бой с отрядом людей, решивших пересечь границу, но пока что это лишь туманные отголоски случившегося, – с готовностью отозвался советник. – Хорошо, – нет, ничего хорошего в этом не было, слишком много неоднозначности, неопределенности. – Обо всех изменениях хочу узнавать в любое время дня и ночи. Это понятно? Погребальную церемонию завершили? – Да, Повелитель. Кипа бумаг, требующих внимания, сегодня была в два раза тоньше обычной. Пронырливые аристократы пронюхали о начале войны и предпочли затихнуть и не попадаться на глаза Повелителю, пока на благо королевства не конфисковали все их имущество. На мгновение – всего лишь одно краткое мгновение – Лараэн порадовался войне. Как ребенок радуется празднику или редкому выходному дню. Но потом, конечно, взял себя в руки. Бумаг было меньше, но они были. И с ними следовало разобраться. Вечер наступил незаметно.