Ты пахнешь морем

Tell me you love me one time, I can see the truth in your eyes. Say you will Forget tomorrow and be with me tonight, Just tell me you love me one time. *** Понедельник, 20:00. Та же комната. Ветер проходит сквозь отворенное окно, будоража кисель из догадок в черепной коробке. «А если это просто дружеская встреча?». «У крохи появился новый приятель, все круто, Эвен». «К маме спешит, будто на бал, еще запонки захвати». «СУКА, долой паронойю». Монолог вызывает у парня порыв ярости, от чего великан выламывает крепления ближайшего ящика. Ванная. Вода. Больше. Просыпайся. Бьет папирусные щеки, вымачивает до скрипа пустые глазницы, щипает подергивающиеся уста. У с п о к о й с я. Шмыгает, вдавливая театральную гримасу в ледяной кафель. О с т ы н ь. Елозит носом вверх, подсчитывая неровности материала. Ноет в рукав свитшота, стиснув челюсти до феноменально пугающего отклика. Кости неожиданно становятся мягкими, пульс одерживает победу в забеге на скорость. Лужа. На полу растекается громадная лужа. П о м о г и т е. *** Исак мечется по номеру, откидывая вещи в сторону. Джинсовка? Фу, банально. Классический костюм? «Оскар» пока не выиграл. Рубашка Tommy Hilfiger и скинни с порезами? Шикарно. Сбрасывает теплый джемпер, большиватые в талии штаны, полосатые носки. Вновь окидывает прикид хитроумным взмахом ресниц, чтобы удостовериться. «Да, ему непременно понравится». Подходит к зеркалу, прилизывая пшеничные кудряшки плотнее, расчесывает великолепные брови цвета брауни и удовлетворенно хихикает. — Зайчонок, мне пора. — проскальзывает к Найшейму, невинно подавая жест готовности к объятьям. — Уже? — как ни в чем не бывало бурчит оторва, кладя костяшки на узкую спину. — Уже. Вальтерсен опасается украдкой пробежаться по лицу партнера. Он сопит, вздрагивая от напористого тепла под поясом. Толчок в дверной проем, стук изнемогающего сгустка посреди груди. Обратный отсчет. Малыш визжит от желчи, подбирающейся к горлу, втискиваясь в голые участки кожи. — Не надо, — доминант насильно вдалбливает в тон каплю размеренности, — не надо. Убийственное молчание сдирает эпидермис, вонзаясь так глубоко, что нет шансов отступать. «Я должен». — вышвыривает толика самоуважения, голодающего около двух месяцев. «Нельзя обидеть Криса». Эвен держит нереально крепко, одурманивающе впитывая пряный запах, поддерживая мысли купидона. «Останься». «Ты не понимаешь». «Давай попробуем не проебаться хотя бы сейчас». «Отпусти. Пожалуйста». Безнадежный кивок в ответ, шуршание, энергичный хлопок дверью. Никаких поцелуев на удачу, касаний и трепета. Обжигающий хлопок дверью, держи, наслаждайся. *** Мальчик выходит на улицу, промозгло топая в ресторан. 20:40. Его тошнит. Тошнит от ситуации. От того, как по-актерски вылетел из тисков обреченности. От лжи, отравляющей крошки гордости и преданности. От призраков, диктующих нравоучения: что, когда и с кем нужно делать. — Заебало! Мольба на оживленном перекрестке. — ЗАЕБАЛО, ЗАЕБАЛО, ЗАЕБАЛО! Скрежет асфальта на щеке. Слезы. Моральные нокауты по внутренним органам. Судороги в стопах, узел внизу живота завязывается туже с каждым дуновением. — Спасите.