Дарья

      Повторюсь, что мне не хотелось так же быстро завладеть таинством Дарьи, но в один прекрасный момент, мне всё это надоело. Это случилось осенью, случайно. Жница как раз нашла дохлую ворону под мостом у ручья и спешила отнести птицу в своё тайное убежище. Она вытряхнула из рюкзака все учебники и тетради на землю, почти в воду, и запихнула в него мокрую ворону. После этого она быстрым шагом зашагала к своему тайнику (я, естественно, всё ещё не замеченный, последовал за ней), который был в самой гуще леса. Пусть серенькая не была привередлива в выборе трупиков, к фону же она относилась очень серьёзно.       Её убежищем был бережок на болоте, весь во мху, с крупными скользкими валунами и двумя пеньками, на которых было удобно сидеть. В основании одного валуна была выкопана ямка, прикрытая куском мха. Под этим мхом, как под покрывалом, хранились краски, один начатый альбом. Самые жуткие, по словам её родителей, самые удачные, по мнению самой Дарьи, рисунки. И самое ценное, по моему скромному мнению, — её дневник. Тонкая тетрадь в линеечку, с двумя-тремя записями. Дешёвая, измятая, в жуках и сороконожках, такая же мрачная, как мой милый жнец. Всего несколько фраз она хранила в нём, всего несколько строк я сумел разобрать.       Иногда, уже будучи взрослым человеком, я достаю этот манускрипт мученицы, смотрю на него, вспоминая её унылую внешность. «Опять кричат» или «снова в школу», «хочу конфет», «я не нарочно, он путался под ногами» — закодированные комплексы так и всплывали наружу из этой тетради. «Красненькие очень вкусные».       Она соорудила из мха и веток гнездо-могилку для вороны. Дарья положила чёрное тельце, достала карандаш и бумагу, и уселась на валун, подложив под попу серенькое пальто. Несколько минут я выглядывал из-за длинной, тощей сосны, а она сидела, тихо дыша, быстро водя карандашом по бумаге. Такая тонкая, серая тень, скрывающаяся везде и всюду, она всегда была к месту, будто бы, дышала не только воздухом, но и окружающим её миром. Вот она, Дарья, в юбочке в клетку, в блузке, с рюкзаком за спиной. Она делает вдох и вместе с воздухом поглощает в себя стены, цвета, горизонт. Она сливается с фоном. Она повсюду и, одновременно, нигде. Легко потерять, трудно найти: Дарья дитя леса, она его житель.       Лес любит её, он примет Дарью.       Недолго думая, я поднял камень с земли. Недолго думая, я швырнул камень в Дарью. Каждый мой шаг сопровождался тихим хлюпаньем, тряпичные кроссовки быстро намокли. Моё сердце громко стучало, лицо налилось краской, в ушах звон.       Я подошёл к ней: она была мертва.       До самой ночи я трудился над нашей с ней картиной. Уложил её в гущу мха. В руки дал ворона. Бледная, холодная, влажная. Оставил её рисунки, карандаши, под камнем. Я убежал, на меня никто не смел подумать. В тот день я забрал у неё самое важное.