Инцест во имя магии

      — Не говори так.       Пришлось ей подняться.       — А как еще? Рон, прости, я не могу по-другому.       Два шага в его сторону, хлопки глазами, руки, тянущиеся к его туше. Рон стоял, а сестра его раздевала: расстегивала пуговицы и молнии, стягивала лишнюю ткань, пока его тело покрывалось красными пятнами. Ноги отбивали нервную чечетку, со лба стекал пот. Он убрал от себя ее руки, когда остался в одних наполовину снятых трусах. Член свисал, но при этом же манил. Джинни захотелось заставить его подняться, налиться кровью, стать эрегированным. Потому что ей нужно было это увидеть и почувствовать.       Уж что-что нельзя было предугадать, так это то, что из всех братьев именно у младшенького окажется такой гигант. Если он в обыденном состоянии был таким длинным и толстым на вид, то какой же он в боевой готовности.       Она опустилась на колени перед ним и взяла в руки член, но Рон быстро отошел от нее. Взгляд у парня был безумный.       — Тебе ведь папа все объяснил?       Рон кивнул.       — Тогда не ломайся. Быстрее начнем — быстрее закончим. Пожалуйста.       В сравнении с остальными братьями Рон выглядел совсем потерянным. Она стала раздеваться перед ним, а он пятился еще дальше, пока не оказался у самой стены. Она пыталась приблизиться, а он убегал от нее в другой угол комнаты. Это выглядело бы забавно, если бы все не было так грустно. Ей нужно было, чтобы ее выебал человек, который ее же боится. Гребанный абсурд.       Фейлспам. Сокрушенное покачивание головой. Джинни зажала его в одном из углов и настойчиво схватила за хуй. Рон аж дернулся: как от неожиданности, так и от того, что ему было слишком хорошо. Его пенис моментально перешел в состояние «горячего жезла», а пульс участился. Джинни заинтересованно прижалась к его груди своей, почувствовала, как приятно соски задевают твердую кожу Рона. Их щеки соприкоснулись. Джинни терлась о него, осыпала его шею поцелуями.       Ощутила, как его член касается ноги в таком положении.       Она потянула Рона за собой на кровать, заставив его повиснуть над ее телом.              Следующим ощущением была мокрая липкая лужица на коленке.       Кончил.              — Ты…       — Я… перевозбудился немного.       Отвернулся.       Джинни притянула его к себе.       — Ты девственник, да? Иначе почему… хотя… не знаю, у меня не настолько много опыта, чтобы судить. Просто…       — Да.       Она закусила губу.              Не сказать, что спустя то время, как она переспала почти со всей своей семьей, Джинни стала возбуждаться меньше, но во время девственности это все было так особенно. Каждое касание противоположного пола вызывало приятные мурашки, бегающие туда-сюда по телу, а интимные мышцы сжимались. Малая доза удовольствия растекалась по нижней части живота.       В школе Джинни со многими перецеловалась. Ей не слишком нравились поцелуи. В большинстве они были сухими, пресными. Их губы соприкасались, но не происходило ничего… такого. Намного больше эмоций исходило от очень тесных объятий, от легких поглаживаний или от нежных касаний пальцев к лицу или плечам. Это было волшебно.       Приятно было чувствовать запах человека, который нравится. Она чуяла его, приближаясь менее чем на полметра расстояния. А потом подходила, обнимала его и зарывалась носом в его плечо, в ткани его рубашки, впитавшие этот приятный аромат.       Дурманило. Манило.       Джинни представляла себе секс по сравнению со всем этим каким-то абсолютным взрывом эмоций.       Не чем-то таким.              Пришлось вытереться краешком одеяла. Не хотелось портить его постель, но так уж вышло.       Почему-то стало неловко. Рон ей представлялся человеком с хотя бы одними отношениями за плечами. Была же вроде какая-то девушка, ухаживающая за ним. Неужели узнала его получше и свалила от греха подальше?       Его член снова упал. Пришлось потрудиться, чтобы вернуть его в готовность.       Они молчали.       Становилось еще более неловко. Ей хотелось закрыть своим голосом тишину даже тогда, когда во рту был член. Хотела, чтобы он перестал отворачивать глаза от нее.       Но понимала его, потому что его первый секс не должен был пройти так. С сестрой.       Джинни казалась себе насильницей. Она представляла себя в образе отца, становилось жутко.              Очертания груди и талии, плавные изгибы обнаженного тела, льнущие к нему, — Рону было страшно, как никогда. Потому что раньше ему не приходилось ложиться в постель с кем-либо. Даже больше того — он целовался всего с одной девчонкой в своей жизни. И он бы не сказал, что это было что-то классное.       А тут эта…       Джинни.       Кровать, которую давно толком никто не заправлял, помялась окончательно. Головой девушка легла ровно на подушку и посмотрела на вновь поднявшийся член брата. Усилия того стоили. Вот только… Джинни не понимала, засчитывался ли тот первый раз, когда он кончил, за один из трех разов, которые они должны были сделать этой ночью? Раньше, кажется, такого не случалось. Стоило перестраховаться и заставить его трижды в нее войти, потому что конец во время прелюдии — вещь совсем дикая.       Как хорошо, что она научилась всем тонкостям вот такого вот странного и никчемного секса в ту ночь с Перси. С Роном еще не так гадко было.       — Войди в меня. Только не сразу весь член вводи.       Раздвинутые ножки. Рон осторожно взял ее руками за бедра и подался тазом вперед, до предполагаемого размещения дырки. И или он такой везучий, или что, но хуй скользнул прямо внутрь. Даже не пришлось пальцами его пододвигать, чтобы попал ровно в цель. От такого его мораль, впрочем, ничуть не повысилась. Джинни поняла одно — ему было тупо страшно трогать, во-первых, себя перед ней, а во-вторых — трогать ее там.       — Не бойся, я же не кусаюсь, — слова срывались с уст, хотя Джинни знала, в чем именно дело. Все равно болтала глупости.       Она подалась вперед, потом назад, двигала свой зад и свое хилое туловище, насаживаясь на его член, как почувствовала, что внутри нее уже разливается сперма. Посмотрела на Рона, а тот совсем весь красный, даже не мог двигаться, его рот был приоткрыт, а глаза прикрыты.       — Может, выйдешь из меня?       Джинни не на шутку испугалась, ведь это еще плюс один раз, когда в нее кончили. После всего этого безобразия кроме того, что выпить таблетки, ей еще стоит будет сделать тест на беременность. Потому что если уж и придется делать аборт, то лучше сразу, пока срок всего никакой.       Брат отодвинулся и сел отдаленно на кровати. Вид у него был, мягко говоря, никакой. Он совсем поник, хотя всего несколько секунд тому был на пике блаженства. Джинни не удержалась и обняла его со спины.       Мягкий свет лампы покрывал их тела. Рон ерзал ногами по белому пушистому коврику, ощущая легкое покалывание в области пят.       — Мы… быстро справляемся. И очень скоро это закончится. Осталось немного.       Молчание. Отдаленно слышалось тиканье часов. Несмотря на пот, Джинни могла учуять запах его одеколона. Ароматное алкогольное соединение манило к себе и заставляло ее быть лицом как можно ближе к его шее.       «Не знала, что он чем-то таким в принципе пользуется».       — Хочешь отдохнуть или… мы продолжим?       — Я не могу.       Из влагалища стала стекать сперма.              Неприятно.              Руки сами заскользили по его волосатым ногам, а грудь терлась об эту веснушчатую спину.       — Не надо, хватит, Джинн.       — Если бы это от меня зависело, мы бы и не начинали. Ничего этого вообще не было бы. — Она машинально облизала губы. — Как отец тебе все это рассказал, как это было? Как ты отреагировал, когда услышал?       Послышался облегченный выдох. Кажется, он был рад, что можно поболтать и оттянуть время, когда снова придется присунуть своей сестре.       — Заученный текст, четкие фразы. Он рассказал мне все, начиная с истории о каком-то враге нашей семьи, потом о проклятии. Сказал, что я последний остался, кто еще не… сделал с тобой это. Это же неправильно. Нужно оборвать проклятие. Завтра же. Если у меня будет дочь, я не хочу, чтобы ей тоже пришлось так…       Слезы потекли по щекам. Джинни разрыдалась. От бессилия и от злости. Потому что о ней никто не счел нужным позаботиться. Семья гребанных сексистов и гонителей за властью и могуществом. Как будто после этого им всем судилось стать властителями мира. Все ведь останется, так, как и было до этого. Их семья за счет этих сомнительных бустов от ритуала не станет более почетной в обществе волшебников. Как в это вообще можно всерьез верить?! Это же нужно быть конченным дебилом, чтобы на такое подписываться.       Даже если брать в учет то, что во время ритуальных ночей у них всех вскрывались худшие части личности, все равно это были они. И где-то в глубине души они верили в такой исход событий и действительно всего этого хотели. Больные ублюдки.       — Хочу чего-нибудь выпить.       — Не тянет меня к алкоголю, — ответил Рон.       — Нет, я о чае. Или кофе. Или какао, как вариант. Хочешь какао?       Добрая улыбка. Это так необычно, особенно в их ситуации. Они оделись, Джинни привела себя в порядок между ног возле умывальника в ванной комнате. Милая парочка сородичей разместилась на кухне возле подоконника. На улице до сих пор было жутко темно. Не видно было ничего, даже очертаний зелени за окном. Дул ветер. Слышался шум листвы. Как хорошо, что этот сильный ветер не проникал внутрь.       Вспомнилась ночь с Чарли, глаза девушки потускнели.       — Чайник уже вскипел. Сейчас принесу.       Рон подал ей кружку.       Странное дело, но младший из братьев, который, казалось бы, должен был оказаться самым тупым и гадким, казался Джинни невероятно взрослым в этот момент. Даже чуть рассудительнее Билла. А это уже можно было считать достижением.       Приятный напиток. Приятный разговор о чем-то ужасно отдаленном от тех кошмаров, которые происходили в последнюю неделю. Джинни сейчас как никогда необходимо было видеть эти обычные приятные вещи в своей жизни, а не только относительно приятные совокупления или того же рода ощущения.       От чая шел горячий пар. Она подносила чашку поближе к лицу, чувствуя, как пар приятно ополаскивает ее лицо теплом. Потом дула на напиток, пытаясь хоть немного его остудить перед тем, как сделать следующий глоток. Рон же спокойно пил свой напиток довольно большими глотками. Казалось, что его глотку ничто не могло обжечь.       Впрочем, они и это обсудили.       Все, что угодно, лишь бы не продолжать заниматься сексом.       — Осталось где-то часа три, не больше.       И снова неловкость.       Стены Норы такие неуютные и холодные. Джинни хотелось убежать отсюда, но она собралась, взяла Рона за руку и попросила его проследовать за ней в комнату. В его комнату.       В этот раз они не раздевались догола, достаточно было Рону расстегнуть ширинку, а Джинни — оттянуть в сторону ткань трусиков, обнажив при этом половые губы. Он попытался всунуть, но ничего не получилось. Как бы Рон не хотел закончить это противное занятие, его член упорно не хотел вставать.       — Прости, но мне придется снова это сделать.       Легкий кивок. Джинни после сигнала аккуратно толкнула его в грудь, заставив лечь на кровать всем телом, сама же разместилась между его ногами.       Ох уж эта Дж. Уизли. Она готова была сделать уже что угодно, лишь бы пережить это и проснуться утром совершенно другим, свободным от принудительного сексуального рабства человеком. Вот только появится другое, чуточку даже желанное — подчинение Джорджу Уизли ради чертовой ночи с двумя близнецами сразу. Вот не только лишь это входило в ее планы. О нет. Джинни найдет способ оборвать проклятие, так и быть, без лишения всей семьи магии. А потом заживет счастливо. Где-нибудь далеко-далеко. Одна. Или с другими людьми, ничего не знающими о том, что ей приходилось вытворять.       В ее голове все было слишком идеально, вот только…