С другой стороны

В лучших традициях хорошего утра меня разбудило солнце, засветившее (нет, не фингал) мне прямо в лицо. Итак… наконец, настало первое сентября. Сейчас как раз девять утра, мне самое время приготовиться морально и физически. Я придирчиво осмотрел себя в зеркале и остался доволен — узнать во мне мальчика-которого-почему-то-все-знают не так просто. Замазывать шрам я всё-таки не стал, но этого, впрочем, не требовалось — мои волосы, хоть и топорщились во все стороны, их всё-равно было достаточно, чтобы рассечённое проклятьем место было не видно на первый взгляд. Конечно, я мог вообще просто избавиться от этого знака при помощи обыкновенной пластической операции или, как уже было сказано, просто замазать, но это может кому-нибудь не понравиться — Волди окажется без символа того, кто его победил, мало ли, что ему тогда в голову придёт? У Дамблдора будет аналогичная ситуация, а ходить к нему за лимонными дольками и задушевными беседами, почему мне не нужно скрывать символ победы над «злом» — не моё. Может, кому-то и понравилось бы по каждому пустяку ходить к самому директору, Великому Светлому и прочее-прочее, но я к таким точно не отношусь. Тем более, что я как-раз иду смотреть и участвовать в очередном номере — попытка набиться ко мне в друзья так или иначе сама собой напрашивается после происходящего с Хагридом, который изо всех сил старался засветить мне философский камень или его подделку, а также промолчать по поводу прохода на платформу. Если это дело нашего дорогого А.П.В.Б.Д, то в случае, если он такой плохой, он обязательно продолжил бы этот далеко не самый качественный театр и подослал бы ко мне «верных друзей», через которых можно отлично подталкивать к скорейшему формированию Гриффиндора Головного Мозга. А если Дамблдор опустится и до зелий… Как я уже говорил, искусство зельеварения всё равно не стоит забывать, ибо всего пару составов на отсутствие критической оценки или какой-нибудь состав, вызывающий излишнее любопытство, если такое есть, и вести диалог по поводу моего отравителя уже не имеет смысла. Если это и вправду произойдёт, и наш глава Визенгамота настолько низко пал, то это бесповоротный Дамбигад и верить после этого ему я никогда не буду, и пусть только попробует завести свою шарманку о всепрощении и втором шансе. Если ему так нравится — пусть даёт вторые шансы хоть каждый день, но я не обязан делать как он и не собираюсь. В общем, пока мне остаётся лишь верить, что все вышесказанное я лишь придумал в связи с прогрессирующей паранойей, а не из-за того, что в предках у меня мог быть какой-нибудь местный Нострадамус. В десять часов пятнадцать минут я уже проходил сквозь платформу, на которой уже стояли Уизли и каждую минута-две повторяли о том, сколько здесь маглов (идиотская фраза, чтобы привлечь внимание. ) Вообще, слово магл — отвратительно и неприятно звучит, и будь канонный Гаррик хоть немного разборчивый в поисках друзей, то никогда не стал бы дружить с Уизли, которые уже при первом знакомстве начали устраивать дискриминацию, как бы так сказать, по магическому признаку. Если есть магия — «маг». С чем ассоциируется? Правильно, с каким-нибудь Мерлином, который горы пальцем сворачивал. А если нет, то противное слово «магл». С чем ассоциируется? Как по мне, так с кличкой или каким-то очень обидным прозвищем, причём без повода и причины выданным. Таким образом, Уизли, да и другие маги заранее ставят себя выше даже по звучанию и произношению этих двух слов. Если «магл» выплёвывается изо рта, то «маг» выходит со всем величием, с посохом, ступая по головам слабых (читай, маглов). Конечно, я сильно утрирую, но расизм в волшебном мире просто зашкаливает, и вышеуказанное не сильно далеко от истины, пусть маги, когда это произносят, и сами несильно задумываются об этом. Суть-то не меняется… После того, как я преодолел платформу, которая, впрочем, не сопротивлялась, то сразу пошёл в свободное купе, решив не блокировать его сразу, а подождать первых гостей, если таковые будут, а потом уже судить. Если Уизли меня специально будет искать, то «коллопортус» быстро решит проблемы и с Драко, и с Роном, и с Гермионой, которые изначально должны просто выбесить меня, если их поведение недалеко ушло от книжного. К счастью, долго предаваться раздражению не вышло — я чисто физически не мог постоянно быть в напряжении и предвкушать неприятности, поэтому меня, наконец, отпустило. Я расслабился, удобно разместился на половину посадочных мест, накрылся захваченным с собой пледом и достал книгу, которая простым и понятым языком рассказывала о различных бытовых и шуточных чарах. Каких только не придумали модификаций! Чего стоили специализированные чары по стирке вещей, или, например, отличный сглаз, зачем-то усиливающий насморк у цели. Нет, конечно, это может сойти как изощрённый способ смертоубийства, если вложить достаточно сил и забить носо-глотку малоаппетитной субстанцией, но такой смерти я не пожелаю никому. В принципе, странное заклинание, но эффект я на всякий случай записал. Зачем-то… Через минуту ко мне постучались. Я открыл дверь и уставился на круглолицего, неуверенно жмущегося у двери, мальчика. Это был, судя по всему, Невилл Долгопупс (или Лонгботтом?). — Извини, ты случайно не видел здесь жабу? Она постоянно от меня убегает! Я доброжелательно улыбнулся, показательно раскрыв ему свою книгу и жестом отражая, что жаб я тут точно не высматривал. — Я бы рекомендовал не раздражать других учеников, а обратиться сразу к старостам, они наверняка знают подходящее заклинание. Мне то несложно ответить, а кто-то может к тебе и придраться… кстати, как тебя зовут? — Да…ты прав! — мальчик энергично закивал, — Я — Невилл Лонгботтом (всё-таки мой внутренний переводчик перевёл именно так…). — Я — Гарри Поттер. Кстати, если хочешь, то, как найдёшь жабу, приходи сюда — вместе сидеть всяко веселее… Невилл немного удивился мне, но лишь поблагодарил за совет и ушёл, чтобы через пару минут вернуться вместе со своими вещами и продемонстрировать своего питомца. Я не поленился и помог ему разложить их, а после того, как я оценил жабу, ненадолго повисла тишина. Впрочем, действительно не на большой промежуток времени, так как уже через пару минут мы не сдержались и постепенно барьер отчуждённости между нами стал спадать. Всё-таки я мог быть хоть тысячу раз попаданцем, но это не отменяло того, что мне не хватало обыкновенного общения, когда от твоего следующего слова не зависит твоя жизнь, здоровье или деньги. Конечно, частично я утолил жажду общения со своим репетитором по этикету, но она, как водится, была очень интеллигентной особой и не одобряла неформальные способы общения. Так что уже через пару минут я старательно выспрашивал у своего первого знакомого о его жизни. Лонгботтом рассказывал без особых проблем, но часть информации недосказывал, впрочем, я его понимаю: не каждому приятно рассказывать, как тебя шпыняет бабушка в особо тяжкой форме. Но о его раннем увлечении травологией он рассказывал с особым удовольствием: по нему явно плачет Хаффлпафф (Пуффендуй?) вместе с профессором Спраут (Стебль? Как-то неэтично). Я же рассказал Невиллу про своих дражайших родственников, а также про лесничего Хогвартса, который приходил меня забрать. Лонгботтом впечатлился и посочувствовал как моим родственникам, так и грации и чувству такта Хагрида. Я не настраивал его против него, а просто намекал, что он, конечно, добродушный, но больно наивный и простой, и что у него могут быть свои понятия на счёт того, что хорошо, а что плохо, что опасно, а что не очень. Через какое-то время купе снова открылось, и к нам ввалилась одна из рыжих шевелюр. Рон в лучших предполагаемых традициях Уизли влетел к нам с грацией хромого тролля, и, не представившись, уселся в наше купе, неуклюже что-то пробурчав про то, что «мест нет», при условии, что мы уже час с лишним едем. Я тактично промолчал об этом. Я хмыкнул и нарушил этим тишину, которая установилась после такого подъезда. — А как тебя зовут хоть? Это — Невилл, а я — Гарри. — Рон. Рон Уизли! А вы знаете, на какой факультет поступите? А за какую команду по квиддичу вы болеете? — Рыжий начал со скоростью пулемёта забрасывать нас вопросами, даже не дожидаясь ответов. Ему, судя по всему, не хватало общения до этого, раз уж он начал нас так бомбардировать. — Я до этого жил у родственников неволшебников, — я пожал плечами, — поэтому я не успел познакомиться с квиддичем как следует, но мне эта игра не очень нравится заочно. Конечно, я сейчас мог сколько угодно рассказывать о том, какие идиотские правила у квиддича, но на самом деле мне даже как-то стыдно копировать чужое мнение тех, кто писал так помогающие мне фанфики. — А насчёт факультета я ничего не могу сказать, поскольку каждый по-своему хорош. На Слизерине можно завести полезные связи, это поможет в жизни после школы, но это не лучший факультет для Мальчика-который-почему-то-жив, — Невилл хмыкнул, — Гриффиндор же — хороший факультет именно для моего титула, но не для меня, поскольку иногда я всё-таки предпочитаю подумать, прежде чем куда-то лезть. Ну, и Райвенкло и Хафлпафф наиболее удачные для меня варианты. Первый — потому что я не вижу ничего плохого в том, чтобы учиться в школе, — я выделил последнее слово, — а второй, потому что там отлично можно адаптироваться к школьной жизни и не обращать внимание на межфакультетское соперничество между Львами и Змеями. — Интересная точка зрения, — заметил Невилл. Рон же вообще, похоже, не врубился, что я — Поттер, и что тут произошло, — я никогда не раздумывал об этом с такой стороны. Я пожал плечами. — На самом деле, я думаю, эти факультеты не имеют большого значения, поскольку уровень образования на каждом из них одинаковый и разницу найти можно лишь между деканами и их отношением к своему и чужим факультетам. Ну, и, соответственно, к предметам, которые деканы преподают, — я перевёл дух, — Вот, например, Слизеринский декан — профессор Снейп, который преподаёт зельеварение. Он не любит другие факультеты, особенно Гриффиндор, но вроде как выгораживает и защищает своих учеников, — я покачал головой на такое отношение, а затем продолжил, — или профессор Макгонагалл, которая, насколько мне известно, точно защищает своих учеников и чуть менее радуется другим, но несколько более строгая в отношении нарушений дисциплины — если кто-то накосячил, то ей без разницы, какой это факультет, а в отношении уроков она ставит чуть больше баллов именно Грифам. Я тоже неодобрительно хмыкнул на это, пока Рон приходил в себя после того, как я не обозвал Снейпа. — Профессор Флитвик, насколько мне известно, является деканом Райвенкло и преподавателем чар, и непредвзято относится к каждому ученику, — с явным одобрением отозвался я на такой подход,— ну, и, напоследок, профессор Спраут, декан Хафлпаффа и преподаватель травологии. Точно так же, как и профессор Флитвик, она не видит разницу между факультетами и тоже очень любит свой предмет. Она, как и большинство барсуков, очень дружелюбна со всеми. — Я с удивлением даже для себя сделал вывод: — так и получается, что выбирают себе скорее декана, чем факультет, поскольку именно от них сильно зависят свойства каждого из домов. Ну, кроме как у МакГонагалл, даже у неё не выйдет вылечить Гриффиндор Головного Мозга — эта такая болезнь, когда человек не думает и лезет куда-то напролом. Невилл задумчиво покивал: — А откуда ты столько знаешь? Нет, я не обвиняю, но как тебе это знать, если ты вырос среди неволшебников. — Я целый месяц жил в Косом Переулке, и интересовался школой у доброжелательных продавцов, которые не против почесать языком, — я же не хочу рассказывать, что знаю канон, и всё уточнял у поверенного? Я поинтересовался школой, на что гоблин и выдал эту информацию. Скорее всего, кто-то сливает всё банку, чтобы работники Гринготтса заранее знали что-то о своих клиентах. — Да и у Флориана Фортескью за стаканчиком мороженого можно пообщаться с парочкой молодых посетителей, — я неопределённо мотнул головой. Рон и Невилл с пониманием покивали, и переключились друг на друга. Каждый из них с восклицаниями стали обсуждать преподов и моё мнение об этом. Я не стал вмешиваться — у меня и так чуть язык не отсох во время рассказа. Надеюсь, это поможет Невиллу определиться с факультетом и здравый смысл перебьёт суровую бабушку Августу.

********

К счастью, помимо продавщицы сладостей, к нам никто больше не заглянул, поэтому путь до Хогвартса прошёл без особых проблем. Рон, как я и ожидал, оказался невоспитанным и нетактичным вплоть до абсурда, особенно меня умиляло, как он ел купленную на мои деньги шоколадную лягушку и во время того, как она брыкалась у него во рту, вёл беседу. Разумеется, звучало это очень… специфично, и даже Невилл то и дело морщился. Лонгботтом же оказался не таким тюфяком, но, тем не менее, Гриффиндором в нём и не пахло, поэтому я с особенной страстью уговаривал его идти на Хаффлпафф, ибо ему действительно там самое место. Невилл бледнел, Невилл краснел, но между бабушкой и мною действительно была разница, поэтому он лишь согласился подумать над этим. И когда? А, ладно, я уже помог ближнему своему, а дальше… спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Я и так дал ему пищу для размышлений… Хогвартс был всё ближе и ближе… а я потихоньку начал нервничать перед неизведанным. Когда машинист объявил, что через пять минут наша остановка, то мы быстро переоделись и выгрузились из поезда прямиком в стайку первокурсников. В общем, замок ждал меня, а я его, и, хотелось верить, встреча оставит хорошие впечатления у нас обоих.