Поэтика космических явлений

Куинн Фабре похожа на Венеру. Разъебанную, во всех смыслах прекрасную свалившуюся с небес. По пути зацепив пару звезд, она однажды обрушится именно на тебя. На самом же деле, каждый раз, как только снова решит упасть. Небо, знаете ли, надоедает. Я оглядываю ее с ног до головы. Джинсы, истертые в разных местах, координаты которых с последней коллекции Guess, бархатный топ, открытые ключицы, кеды с принтами, браслеты на запястьях. Серебро на руках, в глазах. Розовая помада на губах, в мозгах... Она похожа на Диснеевскую принцессу. Она сбежала из башни и - я веду глазами выше, от ног и плеч - дальше - состригла свои волосы. - Привет, Рапунцель, - усмехаюсь, потирая бок, куда она успела зарядить, поворачивая из-за угла пикируя прямо с неба, - твой принц не одобрил Голливудские локоны? Стоит заняться его воспитанием. Хотя, Пак и воспитание... С утра я успел стащить у Курта папину карту, а он не заметил, поэтому настроение относительно хорошее. Все портит лишь погода. На улице градусов восемьдесят, подохнуть можно. Но я знаю, более чем уверен, что Куинн Фабре горит не от этого. Лето - лишь небольшая неприятность, совпадение, случайность. Расскажи мне свою историю, Венера. Снова. Неудачно свалилась? Пикировала? Залетела? В этот раз, правда, лучше, чем в прошлый... Я улыбаюсь несостоявшейся шутке и даже открываю рот, чтобы ее реализовать, когда Куинн поражает. Запихивает меня обратно в переулок, откуда я только что вышел. Она поражает, как солнце, выжигающее всю траву. Клянусь, если б только не эта тень от дома... - Эй, - встаю у стены, - ты похудела, но такая же дурная... - в следующую секунду ее рука уже на моем плече, а моя спина вертикальна кирпичной кладке, - откуда в тебе столько силы? - потому что я прижат. - Насколько я помню, Рапунцель не Халк, это не из той сказк... - Если ты сейчас не заткнешься, я тебе врежу, Карсон, - я, блять, прерван. Она шипит, и я замолкаю. Нет, дело не в том, что мне нечего сказать. Просто жарко. Жить не хочется. А еще, Венеры падают неспроста. Я хочу, чтобы она сказала. Давай звезда, раз уж здесь - сияй. Я не хочу стоять тут весь день. Всю свою жизнь я думал, что где-то сверху, над моей головой гребаные звезды не сложились. Потому что... 1. Моя семья меня ненавидит. 2. Тана уехала на месяц, а родители до сих пор не вернулись с тура, который стал тянуться неделями. Дракон 3. Берри, 4. Хадсон, готов меня сожрать, а потом отрыгнуть ей скипетр и корону с надписью «Писательский клуб». 4. Блейн... о нем я даже говорить не хочу. Все его друзья, это 6. 7. 8. 9. 10. 11. и так далее по количеству игроков в Американский футбол, я даже не считал, выбрали меня целью №1. А 20+. Куинн Фабре сваливается каждый раз, когда у нее проблемы. На секунду, глядя в ее глаза, в этот серебряный диск, мне кажется, что она - одна из тех звезд. Им, блять, нет места там, где всем звездам положено быть. И они ищут. Я верю, что однажды, когда на небе совсем уж ничего не осталось, они попадали. Чтобы портить мне жизнь. Кто куда, мать вашу, кто куда... Ветер дует неожиданно. Казалось бы, какое вообще движение воздуха, когда асфальт под ногами плавится, трава вся сгорела, а небо треснуло. Венера горит в миллиметрах от меня, на мне, на моем плече, она розовая-лиловая догорает... Впереди меня, у выхода в свет, образуется торнадо. Курт - словно ветер. В этот раз сильнее, чем во все предыдущие. Я даже задерживаю дыхание... Ему нужно три секунды, чтобы исчезнуть. Три секунды, чтобы я навсегда тебя запомнил. Опять. Тебе большего не нужно. На Курте черная футболка и джинсы три четверти. На Курте нет лица, только гримаса злости и раздражения. Я на секунду улыбаюсь. Но только на одну. Она мне нужна, чтобы все понять. Это Фабре его так довела. Прежде чем ебнуть по голове мне, она разъебала целое Северное сияние несчастья, которое разрушало разрушает мою жизнь. О да, красота способна рушить. Только она на это и способна по-настоящему, вообще-то... На второй секунде ты почти смотришь на нас, долбанная, тупая связь. Мы близнецы, и это неправильно, я не устану это себе повторять. В какой-то одной своей потерянной мысли ты точно знаешь, что я здесь. Ты это знаешь, я чувствую. Ты же одна, сплошная, непрерывная эмоция... И тогда я ненавижу тебя - как обычно! Я презираю тебя - как привычно! Я хочу, я желаю, чтобы ты увидел, чтобы ты смотрел. Ну давай же, смотри на меня, гляди... Но ты проходишь мимо. Третья секунда меня спасает. И убивает. Третья секунда - напоминание всего неприятного, активатор твоего эгоизма, эгоцентризма. Ты ведь сам по себе, сам для себя, сам к себе. Весь к себе. Сегодня. Легкие печет, и я вспоминаю, что люди вообще-то дышат. Фабре отлетает сразу же, выглядывает из-за угла, возвращается. Я завис в пространстве, а она летает, парит по жаре, по пеклу. И вдруг начинает щебетать. Так, что не заткнуть. - Твой брат совсем сдурел? Я понимаю, конечно, что семьсот баксов сумма круглая, но не думаю, что он страдает без них. Да его же родители холят, лелеют, и он мне уже как месяц все прощает, а тут как с катушек съехал, твою то мать. И ладно если б я дурь какую покупала. Да если бы я с родителями еще жила, я бы сама своей карточкой влево вправо махала. Да он вообще раньше за мой счет папино игристое вино пил, - Куинн выложила все. Нужно было лишь секунду помолчать. Четвертую, пятую, шестую... Я остановился на двадцатой, поняв, что считаю с трех. С тех трех, которых давно уже нет. С тех трех, которые, как назло засели в голове. Помимо желания узнать еще кое-что, конечно... - Где Бэт? - спрашиваю я, сам себе удивляясь. А тебе ли не все равно? Простой интерес. Нездоровое любопытство, желание доказать самому себе что-то... Снова. Перекрыть в своей голове тройку. Чертову тройку... - Цыганам продала, - она усмехнулась, поправляя локоны. На деле же ее рука зависла в воздухе. Я усмехнулся. Обрезала недавно, еще не привыкла. С должности принцессы нельзя уволиться. Сбежать нельзя. - В семью отдала. На удочерение. - Я не верю. - Куда ты бежишь, Куинн? За тобой огромный хвост. Твое королевство, подданные, родители, дракон-бывший, принц-настоящий. Бет. Я замотал головой. Она бы никогда так не сделала. У Куинн Фабре была голубая кровь (спасибо мамочке и папочке!), пока однажды вдруг не перекрасилась. В фиолетовый, лиловый... Какие там еще тона у розового существуют? Сирень? И сизый? Она любила Бет. Я это знал, потому что она сама мне однажды рассказала. Еще когда эта Венера была полнее, больше. Розовее, счастливее. С огромным животом наперевес. Полгода назад, в школе. Если бы у Куинн спросили, чего ей больше всего будет не хватать, она бы тут же положила руку на свой округлый живот и, не задумываясь, ответила: колыбельных. Она бы ухмыльнулась, пряча глаза между плавающих льдинок ледяного латте. Она бы усмехнулась желанию нырнуть в холодную воду какой-нибудь горной реки, а потом бы нахмурилась, одернув себя: ребенку вреден холод. Я запомнил ее такой. С последнего нашего с ней знакомства. С того раза, как собственноручно вернул ее с земли на небо. Буквально приколотил туда Венеру, говоря, что «бля, ну хоть ты не падай»... Свалилась. - Правильно делаешь, - она улыбнулась, а я искренне удивился, узнавая Люси. Так она мне представилась, когда мы сидели в подсобных помещениях. Я проводил эксперимент - если уйду с встречи клуба писателей, сколько людей спохватится. Она пряталась от Хадсона. Сидела на полу, гладила живот и рыдала. И уже через секунду смотрела на меня такими глазами, что, клянусь, убила бы, если бы я развернулся. А я и хотел, бля... Куинн же психопатка, это всем известно. Да еще и беременная. Однако, Люси такой не оказалась. Никто в школе просто никогда не знал и не интересовался Люси... На секундочку, в тот день никто меня так и не искал. - Я живу у Пака. Ушла из дома, с Бет. Знаешь, это было феерично. Как во всех сказках, моя рука дрогнула над формой, и я ничего не подписала, сбегая с одним только айфоном, - мечтательно протянула она. - В сказках не было айфонов, дура, - присвистнул я. Хотелось бы такое почитать, черт. - Сам дурак, - она снова добежала до угла и обратно, - это потому что сейчас сказки не пишут. И вообще, я сбежала третьего и до сих пор скитаюсь... Чертова тройка. - Так при чем тут Курт? - я не хотел, она сама мне напомнила. Курта невозможно уничтожить или затмить. Но ты пыталась, Люси... - Я брала у него деньги. Надо же как-то жить. Он давал, потому что много раз до этого пил со мной папино вино. Недешевое, - затянула она снова и тряхнула головой, - я думала, он отдает долг. А в итоге потребовал назад. Именно сегодня, когда ничего не предвещало... Я прикусил губу, а палец сам подлез в карман джинс, натыкаясь на пластик. Да уж, ничего не предвещало. Совсем ничего. Я взял ее за руку, вывел из переулка. Мы шли до ближайшего банкомата в тишине. Вытаскивая карту из кармана, я вспоминал твое лицо и руку с двадцаткой. Я вспоминал то, о чем напрочь запомнил в своих снах. И смеялся. И хохотал. Я же говорил, что знаю пинкод. - Ты что делаешь? - видимо, тысяча долларов наличными шокирует людей. Даже таких, как Куинн. - Спасаю твою задницу, - я пожал плечами, - отдашь Курту долг, остальное возьмешь себе. Безвозвратно. Он все равно их промотает. - Спасибо? - Куинн боится пошевелиться, не двигаясь, чувствуя подвох, а мне уже весело. У нее, должно быть, чувство де жа вю. Я, блять, ненавижу людей, даже свои звезды я презираю, но к ней это никак не относится. Венере не свойственно носком бить землю. Ей бы летать, парить. Свободно. - Не за что, - я наклоняюсь ближе, зажимая ее пальцы вокруг денег, и замираю у уха, - Люси, - и ухожу, - до скорого, Куинн! Уже вечер, градусов пятьдесят. Наверное, поэтому я чувствую, как позади меня срабатывает некий пусковой механизм. А когда оборачиваюсь, уже никого не обнаруживаю. Люси исчезла, и вряд ли еще вскоре появится, хотя Куинн я надеюсь видеть чаще. Небо еще слишком яркое, но, клянусь, я вижу пропавшую Венеру. Еще чуть-чуть, еще немного времени, и я о ней услышу снова. Как же иначе. Я привык знать, что все падает. Что все стремительно рушится - я к этому привык. В чем-то, однако, все же существует чертова стабильность. Помимо депрессии. В таких днях, как сегодня, внезапных, когда я, не понятно почему, доволен собой. Когда улыбка на лице настолько оглушительна и внезапна, что, кажется, вот-вот, еще немного и снова ебнет. И снова упадет. И снова я, блять, не буду знать, что мои звезды ищут?