Поэтика космических явлений

Весь оставшийся месяц до твоего возвращения, Тана, я провожу один. Родители исчезли - трубку не берут, я пытался им звонить. Тебя тоже нет, но мы хотя бы общаемся. А Курт появляется всего раз, чтобы уйти. Собрать вещи и тоже свалить. Я заходил на фейсбук как раз для этого: узнать, куда они все отправились. Я ведь не знаю, куда ездят те, кто вообразил, что скоро конец света. Потому что в один день лета какой-то идиот в интернете сказал про метеорит, и все поверили. Так это и случается: создали группу, пригласили туда Андерсона, Курта, всех остальных со школы и уехали на машинах. С кучей алкоголя, потому что ну как без этого? Вот примеры их статусов: Курт: живем раз и, видимо, до конца лета. Блейн: больше водки, меньше боли. Кто-то еще: купите мне последнее пиво. И еще: метеорит назвали Саймон. И еще: давайте скинемся на бункер с холодильником. Еще: будь Саймон человеком я бы налил ему выпить. Я закрываю фейсбук, выключаю ноут и ложусь на кровать с книгой. Но не читаю, потому что еще долго смеюсь. А затем проходит день. Неделя. Две. Все это время я остаюсь дома. Никуда не выхожу, только говорю с тобой по телефону и ем иногда, когда просыпаюсь. Много читаю, много смотрю телек, много сплю, пишу много сообщений. Тоже тебе. Смотрю на часы и сажусь что-то делать, а когда смотрю снова, понимаю, что прошло часа четыре. Затем восемь. Затем наступает новый день. И в какой-то из них, кажется, в последний, прямо перед твоим приездом, я выхожу на улицу. Иду до ближайшего магазина, где никогда не просят документы (хотя знают и меня, и Курта) и покупаю водку. Не помню, когда в последний раз ел, но беру еще и сок с чипсами. Затем возвращаюсь домой, ем чипсы, чтобы хоть что-то съесть, мешаю водку и сок и пью. И пью. И пью, и пью, и пью. Когда смотрю на часы, понимаю, что стало хорошо где-то уже на первом часе. А развезло сразу на втором. Но это ничего. Теперь у меня есть оправдание перед самим собой. Когда я задергиваю все шторы и включаю телевизор, чтобы хоть что-то рядом со мной говорило, мне не кажется странным плакать. Я ведь напился. Засыпать тоже не кажется странным, потому что лучше так, чем пьяным кому-то звонить. Чем пьяным понять, что звонить вообще некому. Мне снится Курт. Я сижу на первом этаже, где и заснул, а он рядом. Гладит меня по плечам и говорит успокоиться. Говорит, что я все сделал правильно, только мог бы и раньше напиться. Ведь какая разница: Саймон придет и всем конец. Нам можно было и раньше меняться. Он обнимает меня, прижимает к себе, спрашивает: ну и что? Он гладит по спине, целует в щеку и шепчет: какая разница? Он смотрит в глаза, говорит: нам конец. Прости, Карсон. Я просыпаюсь ночью и уже ничего не помню. Не помню, когда заснул, сколько времени прошло и каким был мой сон. Но когда поднимаюсь, и у меня кружится голова, понимаю: недавно, немного, плохим. Я до сих пор пьян. Уже не так сильно, но достаточно, чтобы захотеть убить того, кто это делает. Кто нажал на звонок и никак его, блять, не отпускает. Я помню у тебя другую прическу. Другую одежду. Я помню, что мы не прощались, так почему же ты ждешь приветствия? Ответь мне, Курт. Может быть, вместо рукопожатия тебе снова нос разбить? От тебя пахнет целым календарем. Днями, неделями. Другим миром, если быть точнее. Алкоголем, фруктами, жарой и холодом, разными звездами, неизвестного происхождения и качества, и Андерсоном. Такой жизнью, что мне вдруг становится страшно. От меня так не пахнет. Ты видел много нового, поверил. Как один из тех придурков, с которыми вы уехали. Ведь Саймон не выдумка, так? А иначе ваше путешествие не имело смысла. Чтобы стать как вы, нужно ехать по прямой, повернуть на первом же знаке и сбиться с пути. Исколесить не ту вселенную, которую планируешь, но не жалеть. Не любить ни карты, ни постоянство, ни определенности. Любить алкоголь, не жалеть ни секунды. Конкретно у тебя получилось. Вы со временем не дружите. Или как со мной - не общаетесь. Так почему говорите теперь? Устал готовиться к смерти? Успел разлюбить Саймона? Жаль, что его имя не Себастиан. Зачем ты здесь? Дать тебе несколько часов, и ты придешь в себя. Давай хоть утра дождемся. Дай нам поспать. Чужое выйдет из тебя вместе с алкоголем - будет неприятно: тебя вырвет и не раз. Вот, что происходит, когда пытаешься есть и пить, чувствовать все подряд. Непонимание. Боль. Не сильно приятно, правда? Похмелья тебе не избежать, а жизнь - не родители, с ней вряд ли договоришься, уж поверь. Я пытался. Но ты вот вернулся. А значит, не получилось. - Оу, - произносишь и пытаешься сфокусировать взгляд, а когда получается, морщишься, и мне становится легче от тебя прежнего. Но и тяжелее в сто раз. От настоящего себя, который не может подвинуться, пропустить или подхватить тебя под руки. От настоящего себя, который родился, чтобы этого не делать: - Карсон. - Курт, - как-то совершенно глупо. Опять поговорим? Как в прошлый раз? Где море? Причал? Где твои друзья? Андерсон? В этот раз мне просто некуда деться, и твоим рукам тоже. Так на что ты надеешься? На Саймона что ли? Я говорю в ответ только имя, не давая тебе больше, чем ты сам захотел взять. Тебе хреново, это очевидно. Сложно стоять на ногах, качаешься, потому что быть тобой, видимо, утомительно. К счастью, я не первый в очереди на это. Я не первый, и я не хочу им быть. - Убери, блять, руку с долбанного звонка, - я бью тебя по ней, потому что громко для ночи, для нашей встречи, для скорого конца света, и ты теряешь равновесие. Вот так это и происходит. Ему нет места там, на небе. Он упал и не может подняться. С Куинн получилось договориться, а он не послушает. Свалился на голову и будет лежать, потому что нигде больше у него не сложилось. Он пытался, правда, хотел, но не вышло. Курт вернулся, потому что так нужно. Потому что у нас не может быть меньше времени. Потому что и больше нет. Сколько ты выпил? Нет, скажи мне? С кем ты пил? Я беру тебя за руки, поднимаю и тяну на диван. Ты чертовски тяжелый и, спасибо, что не сопротивляешься. Когда довожу, послушно садишься. Поправочка: падаешь. Как только мои руки исчезают. От тебя так сильно пахнет яблоками. Твоей собственной ложью. Андерсон вообще-то в курсе, что ты живой? Что ты лжец и тебе нельзя столько? Я бы даже под угрозой смерти к нему не притронулся. А тебе тем более не советую: ты привык, но, Курт, будем честными. В конце концов, ты тоже от него сбежал. Ты выглядишь очень плохо. Я бы сказал, что просто пиздец как. Кажется, ты прямо сейчас расплачешься, заговоришь или еще что-то выкинешь. Что-то такое же дикое. Я смотрю на твои руки, и мне хочется спросить, что не так. Потому что они лежат ладонями вверх, в немом, непонятном жесте, в вопросе, который ты, конечно же, не задашь. И тогда я даже завидую: ты так пьян. А что есть у меня? Сбитый режим и воспоминания. Понимание тебя, себя, наших родителей. Ожидание утра и желание встретить Тану. Я хочу к ней, потому что она меня любит. Я хочу к ней, а не сидеть здесь и вспоминать свой сон. Всего этого я не просил. Алкоголь и ночь. Тебя, себя. Этого здесь и сейчас, которое существует лишь благодаря обстоятельствам, благодаря Саймону, а не нам. - Что не так? - я этого не хотел, клянусь. Открывать тебе, тащить до дивана, оставаться с тобой. Проснуться. Я вспомнил сон и... Чтобы он не повторился, Курт. Разбуди меня снова. Прошу. Я так хочу жить, но не знаю, как. Я хочу жить, но как? Мне некого об этом спросить. Все примеры перед глазами это: 1. мама и папа, 2. ты. 3. Куинн, а я не хочу беременеть. 4. Блейн - и не хочу становиться геем, но еще больше - таким, как Андерсон. 5. Берри - или же твоей копией. Я не хочу быть похожим на вас, но к этому списку тоже отношусь. Да даже Сантана! Потому что (смотри пункт выше) связалась со мной. На самом деле я боюсь быть похожим на Куинн, потому что не думаю, что когда-нибудь буду таким же смелым. Венера хоть и глупа, но прекрасна. Сбежать из дома за год до конца школы, жить с парнем, со своим ребенком. Сделать все ради них: продать свое место на небе за штуку баксов, за коробку детского питания. Забыть про родителей. Про свои волосы. Жить ради Бет. Если бы Сантана забеременела, я бы не знал, что делать. Я бы был в ужасе, потому что никогда не буду отцом, никогда не смогу быть готовым. Потому что моя семья меня этому научила. Не быть готовым. Я смотрю на тебя так долго: всю нашу жизнь. Ты бы, наверное, смог быть, как папа, но с Андерсоном, Себастианом, с таким отношением к жизни, тебе это не грозит. Тебе не грозит испортить еще чье-то существование, помимо моего. И это то единственное, за что я держусь. Потому что другое убьет на месте. Потому что положение рук у меня тоже отличается: сцепленные пальцы. Не такое, как твое, ведь сейчас ты похож на ребенка. Потому что напился. Потому что тебя что-то волнует и давно, но я не тот, кому ты побежишь об этом рассказывать. Я то в сознании. При своем уме, при памяти. Но это нас не отличает, а скорее лишний раз сталкивает. И вот мы сидим и смотрим. Кто мы? Готовы сломать свои пальцы, чтобы не быть похожими. Готовы выпить весь алкоголь и превратить этот школьный культ в правду, чтобы заговорить. Есть этот метеорит или нет: он все же дает нам шанс. Сидеть вот так и думать, и смотреть, пока есть время. Пока есть смелость. Но я то ли сломан, то ли сломлен. То ли сплю до сих пор. Потому что проснуться с тобой не кажется реальностью. Быть с тобой, спрашивать и ждать ответа. Все это как обман, как иллюзия. Как ваш метеорит - что-то о чем много думают, но до конца не верят. Потому что умереть? Как это? Беру свои слова о жизни обратно - мне не интересно. Не отвечай мне на тот вопрос, но согласись хотя бы с этим: мы ведь оба и не жили, получается, до этого момента? До падения. У тебя такие руки, Курт. Открытые. Я смотрю во все глаза. Может быть, ты меня обманул? Ты ведь не дорожишь ни временем, ни своим возвращением. Ты выкрутил запястья и открыл свои ладони для моего вопроса, но сам не сказал ни слова. Я закрываю глаза, открываю. Смотрю в твои. Я ждал этого слишком долго. Семнадцать лет, если быть точнее. А потому оставь все лучшее в себе на потом, да хотя бы на завтра! Потому что сегодня мы займемся не этим... Потому что ответа до сих пор нет. Алкоголь и ночь есть. Ты и я. Мой заданный вопрос. - Почему тебе плохо? И еще один. - Сколько ты выпил? Где ты пил? С кем? Почему ты вернулся? Еще немного, чтобы потом жалеть. Чтобы на утро все оправдания в моем и твоем организме показались бредом. - Что ты пил? Что конкретно? Ты звонил маме с папой? Где наши родители, Курт? - Я не знаю, Карсон. Потому что слезы в твоих глазах и ладони, обращенные в мою сторону - вот ответ. Если твой мир заслужил Саймона, чтобы это произошло, то мне самое время понять, что напиться - это не выход. Позволять Тане любить меня - не выход. Как и проснуться. У тебя большие глаза. Ты очень долго молчал. Порой здорово иметь репутацию эгоиста. Ты изначально освобожден от необходимости выражать чувства к другим. Но ты вдруг чувствуешь. Какого хера ты чувствуешь?.. - Я так скучаю по ним. Где они? Ты двигаешь руки и закрываешь ими лицо. Ты пытаешься вытереть слезы, потому что, похоже, вообще перестаешь что-либо видеть, но не можешь. Я бы сказал тебе, что это невозможно, но не хочу расстраивать еще больше. Я не могу подобрать слово тому, что чувствую, потому что ты сам - моя непонятная часть. Я никогда не мог в тебе разобраться. - Мама, папа, - ты обхватываешь себя руками и подбираешь под себя ноги, - где они, Карсон? - ты хочешь спрятаться, но некуда. Я не способен подобрать слова. И я не знаю ответа на твой вопрос, но я знаю ответ на твою просьбу. На твое состояние, на ладони и на позу. На свой сон. Мне не кажется это неправильным. Странным - да. Новым - определенно. Чем-то, что окажется дикостью, бредом. Вернуться бы на пару месяцев назад и сказать себе, что такое будет происходить, я бы вообще пальцем у виска покрутил. Я сажусь ближе и кладу руку ему на плечо. А затем разворачиваю. Спасибо, что не сопротивляется. Обнимаю со спины. Что не отталкивает, спасибо. Думаю, если бы это произошло, ушел бы уже я. Он сначала напрягается, выпрямляется и выглядывает из-под рук, смотрит прямо, в пустоту: как будто пытается понять. Найти. Но там никого нет, Курт. Их там нет. Опусти голову обратно. Не смотри, а спи. Возможно, это алкоголь в нашем организме. Возможно, Саймон за окнами. Он будто слышит мои мысли. - Говорят, он размером с небольшое футбольное поле, но скорость слишком велика... - замолкает на полуслове, затем продолжает: - тоже слышал? - Ага. Я отвечаю не сразу, сначала киваю, а затем сам закрываю глаза и сжимаю губы. До боли, до посинения, до понимания. Открываю глаза. - Курт Филлипс никогда не любил футбол, - добавляю вдруг и скорее чувствую, чем вижу, твою улыбку. Все просто: есть Саймон или нет, это уже не важно. Потому что ему нужно верить, необходимо. Может быть, Курт - тот самый идиот из интернета. Потому что смысл должен быть. Он очень быстро засыпает, успокаивается. Я тоже это чувствую, у меня закрываются глаза. За мгновение до того, как отрубиться, думаю, что будь Саймон человеком, я бы тоже обязательно налил ему выпить. Последний сон самый крепкий, так, Курт? Но ты забыл попрощаться. Снова. Я тебе обязательно об этом напомню следующей ночью.