Игра в прятки

      Существуют ли зомби?       Чимин, признаться честно, не был в этом уверен.       Но вот в том, что в этот самый момент он сам был на грани превращения в нечто подобное, уж точно не сомневался.       Едва господин Шин приехал за ним, Пак как подкошенный свалился на заднее сидение автомобиля, и на него неистово обрушился оглушающий ступор – увидел бы сейчас кто парня со стороны, точно посчитал бы каким-то невменяемым, а то и слабоумным. В голове невольно зазвучал нудный бубнёж его старого учителя психологии – предмета, обязательного в частной школе для мальчиков, которую Чимин посещал в подростковые годы. Пожилой преподаватель просвещал примерных учеников, сидящих с ровной осанкой, рассказывая им о том, что после критического стресса наступает этап отхода, восстановления, сопровождающийся полной сухостью в эмоциях. Раньше Пак был уверен, что эти знания никогда ему особо не пригодятся. Но кто же знал, что через несколько лет они внезапно всплывут в его сознании, спровоцированные этим самым стрессом! Именно то, что описывал учитель, сейчас и происходило в организме Чимина после безвозвратного уничтожения немалого числа нервных клеток.       Пак был словно потухший вулкан после извержения – остывший и застывший.       Его шофёр не задавал лишних вопросов, проницательно отметив оторопелое состояние молодого господина. Господин Шин уже давно присматривал за мальчишкой Паков и хорошо знал его, но он был не просто шофёром, а профессионально вышколенным слугой с многолетним опытом, который прекрасно понимал, где его место и когда стоит как закрыть глаза и уши, так и сдержать язык за зубами. Поэтому Чимин мог спокойно повтыкать пустым взглядом в кармашек на спинке переднего сидения, еле-еле покачиваясь от плавных поворотов автомобиля, напрочь игнорируя при этом дискомфорт в неотвратимо испорченных джинсах. Кожа под ними была неприятно влажной и липкой от спермы – клеймо на теле, напоминавшее о том, что хотелось одновременно и предать забвению, и нести в сердце вечно. Застывшая в памяти палитра эмоций, меняющаяся как калейдоскоп, отошла на второй план, в то время как в голове назойливо пульсировало лишь одно:       Только что Чимин своими собственными глазами видел, как Чонгук кончил в его любимую шапку со слетающим с губ его именем в полустоне.       Чонгук, которого он желал всем сердцем, но решил ни за что не касаться из-за помоловки. Чон, мальчишка Чон, который лыбился забавной, но очаровательной заячьей улыбкой, перебирая пальцами от смущённой неловкости; который бегал хвостиком за своим хёном, как наивный ребёнок за крутым старшим братом; который стеснялся, мать вашу, своего сексуального пресса, будто забитый подросток с хиленьким телом! Этот самый Чон Чонгук! Который только что получал порочный кайф от игры со своей чувственностью, балансируя на лезвии ножа; который бесстыдно выдыхал стоны в бини Чимина, помечая себя его запахом. И который совершенно точно делал это не впервые.       Если бы симбиоз невинности и пошлости стал человеком, им вполне мог бы оказаться Чон Чонгук.       Чимин не мог не испытывать самый настоящий когнитивный диссонанс. Образ Чонгука разделился на две биполярные части, которые нужно было каким-то образом соединить в одну личность. Вот только проблема была в том, что части эти отталкивались друг от друга, как магниты одного полюса, отскакивая и никак не сливаясь воедино! Какой общий знаменатель они имели?! В сердце защемило от обескураженности и стойкого желания "разгадать загадку", чем Чимин и занялся, глубоко погружаясь в мысли по дороге домой, зубами нервно терзая сухую губу и даже не замечая, как до боли сжал челюсти, отчего скулы его ярко заострились. Происходящее до сих пор слабо напоминало ему реальность, скорее, очередной пагубно-мечтательный мокрый сон, и лишь неприятно тянущая кожа под джинсами служила доказательством обратного. Ночные огни города мелькали за окном заднего сидения, раздражая боковое зрение, тишина в салоне давила на виски, но в то же время создавала благоприятную почву для пронзительно кричащих и перебивающих друг друга мыслей в голове.       Потерянный, Пак и сам не заметил, как на автомате передвигал ногами от автомобиля к семейному особняку, а через мгновение поворачивал ручку своей комнаты. Уж слишком он был сконцентрирован на аргументации факта спермы Чона, растекающейся по ткани его бини, когда пересекал порог. На автопилоте снимая с себя грязные джинсы и нижнее бельё, он кинул их в стирку, пока в висках стреляло от скрипа шестерёнок в голове, которые в какой-то момент просто остановились, явно перегревшись и отказываясь работать. Спустя несколько минут Чимин так же бестолково стоял под прохладными струями душа, мокрые волосы раздражающе лезли в глаза и путались между собой, заставляя щуриться. Но как такие мелочи могли отвлечь его от оцепенения, когда весь его привычный мир с корнями вырвали, чтобы следом закопать вверх ногами, да ещё и издевательски повязать бантик на новой верхушке? Разбитый, он лишь бездумно следил за тем, как вода стекала в слив, закручиваясь в маленький водоворотик.       Почему Чимин не прыгал от радости? Потому что он с упорством дятла, долбящего дерево, искал оправдания Чонгуку.       Должна же быть другая причина тому, что случилось! Да, его внутреннее "я" шептало Паку логичное, желанное и весьма очевидное объяснение, но тот недоверчиво отмахивался от него, как от надоедливой мухи, зудящей над ухом и мешающей сосредоточиться на как можно более рациональных мыслях. Потому что всё, что бы Чимин ни думал о Чонгуке, виделось ему полностью основанным на его беспутных эмоциях и легкомысленных фантазиях, перечёркнутых неумолимым ярлыком "невозможно". И сейчас эта твёрдая убеждённость так же уверенно крошилась в пыль, оставляя после себя какую-то приятную и ноющую пустоту, которую Пак толком не мог и словами-то описать. Казалось, только он поддастся этому сладкому искушению, как дороги назад уже не будет. Ведь не могло же это действительно быть правдой?.. Слишком идеально, слишком удачно, слишком то, чего Чимин хотел. А так ведь просто не бывает, верно?! Он же не в какой-то глупой сказке!       Или?..       Пак чуть не взвыл и с силой хлопнул ладонью по кафелю на стене, словно заставляя себя очнуться от потакания своим желаниям. Очень важно было не ошибиться!..       Когда родители позвали Чимина на семейный ужин, тот, будучи хорошим сыном, послушно спустился к столу. Вот только теперь он немигающим взглядом наблюдал за тем, как катается круглый горошек по белоснежной фарфоровой тарелке, подталкивая его зубцом вилки к левому приподнятому краю. Отец пытался вовлечь сына в разговор, но банально устал от заевшего "А? Что?" из-за невнимательности отпрыска, так что бросил гиблое дело, решив сам рассказать, как прошёл его рабочий день, попутно напоминая о каком-то скором важном для их семьи мероприятии. И его нельзя было винить в эгоизме, потому что Чимин был абсолютно невменяем. И вроде бы он делал всё, о чём бы его ни просили – передавал соль и перец, подносил салат, учтиво наливал вино в бокалы родителям вместо прислуги, которую отпустили пораньше домой. Да, он вёл себя безупречно, но с совершенно отсутствующим видом. Он будто был не здесь, а где-то далеко, ещё в шкафу в комнате Чонгука, когда в ушах яро долбило от бешено стучащего сердца, а в паху болезненно ныло...       Чимин в панике пресёк воспоминания, блокируя их и срочно отвлекаясь на еду в тарелке, едва он ощутил, как по телу расплывается позорный, но знакомый жар. Съев достаточно, чтобы к нему не придрались, он с таким же заторможенным видом поблагодарил за ужин и вернулся к себе в комнату, избегая обеспокоенных и любопытных взглядов родителей. Не в силах держаться на ватных ногах, Пак рухнул на свою двухместную пышную кровать, застеленную невесомыми тонкими простынями, даже не удосужившись включить свет, лишь застыл в темноте, глядя в никуда. Казалось, время вокруг остановилось специально для него, а тишина стала осязаемой и плотной, давая Чимину возможность как следует в себе разобраться и терпеливо ожидая, когда же он покончит с этим и отпустит её, зашуршав тканью одеяла и вновь наполнив комнату звуками.       Внутри Пака начало что-то копошиться, пробираясь наружу, разгребая колебания и нерешительность, точно настойчивый крот – бугристый чернозём в поисках выхода на поверхность. Чимин нервно пожевал губы, признавая, что ему уже никуда не деться. Можно было бежать от ответа сколько угодно, но это не решало проблему. Пора было встретиться с ней лицом к лицу. Буквально насильно заставляя себя думать, Чимин позволил сдерживаемым доселе чувствам и мыслям нахлынуть на него, тут же наполняя сердце непостижимым хаосом эмоций. Ему никак не удавалось зацепиться хоть за какую-то здравую мысль, чтобы начать рассуждать трезво, словно он пытался выловить руками мелких рыбок в море – они тут же расплывались, оставляя его ни с чем.       Однако одна упорно маячила прямо перед его носом, явно дразнясь:       Так значит, всё-таки, он... нравится Чону?..       Совершенно потерянный, Чимин резко сел, учащённо дыша. Чувствуя, как начинают гореть от жара щёки, он резко обхватил их ладонями; с каждой секундой его глаза всё сильнее и сильнее расширялись. Сердце безудержно выбивалось из диафрагмы, аж жгло в районе солнечного сплетения, пока от груди по коже расползались красные пятна смущения, достигая шеи и ушей и сливаясь с румянцем на щеках. Живот поджался, взгляд лихорадочно забегал, следуя движению мыслей в голове, да и всё тело напряглось так, будто Чимин вот-вот собирался прыгнуть с парашютом. С Паком творилось какое-то полное безумие, которое он никак не мог остановить и которое раньше он никогда в своей жизни не испытывал. Потому что даже одна мысль о том, что Чонгук испытывает к нему нечто большее, чем дозволено в кругу общения простых друзей, вызывала благоговейный трепет и тут же – ужас от вероятности ошибки Чимина в своих суждениях.       Могло ли это быть правдой, или всё же он что-то не так понял?       Пак устало мотнул головой, хмурясь. Сомнения его просто убивали и выжимали все соки. Ему срочно нужно было с кем-то поделиться тем, что у него на уме. Иначе такими темпами он просто сойдёт с ума! Слишком много всего свалилось ему на голову буквально из ниоткуда!.. Чимину необходим был совет, взгляд со стороны кого-то, кто бы подтвердил, что Пак не поехал крышей и банально не потакает своим желаниям. Кто убедил бы его, что произошедшее было именно тем, чем казалось. И таким человеком мог стать только Техён, который знал и о симпатии Пака, и о помолвке Чонгука. Который никогда не стеснялся высказать всё, что он думает, оставаясь всегда искренним в своём мнении. Кому было не всё равно.       Чимин бросил взгляд на настенные часы. Было ещё не очень поздно. Он потянулся за мобильным, оставленным на тумбочке, и, облизав покусанные губы, спешно набрал номер друга.       Нервно шмыгая носом, Пак вслушивался, ожидая, когда же кончатся однотонные гудки. Он упёрся взглядом в окно, за которым темнел вечерний пейзаж, усеянный светом ночных уличных фонарей за стеклом. Но искусственный свет не перекрывал яркость огромной луны с чётко виднеющимся кратерами, что тут же приковывала к себе внимание и зачаровывала. Естественный свет серебряного диска был намного привлекательней, чем желтоватые подделки уличных ламп. Забавно, ведь холодный свет луны – лишь отражение ослепляющего жара солнца.

***

— ...С шапкой? — Ага... — Твоей?! — Да. — И дёргал своего лосося?! — Тэ! — Н-да-а...       Техён качал головой из стороны в сторону, в чувствах откинувшись спиной на стул. Даже интерьер пастельных тонов вокруг как-будто пытался сочувствующе расслабить его и подарить умиротворённое настроение. Итальянский ресторанчик, в котором они с Чимином договорились встретиться, был довольно-таки домашним и уютным: столики небольшие и интимные, декорирование зеленью и древесиной, а еда изысканная и пестреющая разномастными соусами на основе оливкового масла с экстрактом красного апельсина. Кухня не столько, чтобы объесться, сколько посмаковать. Потому они не стали особо размахиваться, заказав лишь один салат с малиновым дрессингом и доску итальянских сыров с джемом.       Правда, никто из них так и не притронулся к еде – было совсем не до этого.       Всё это время, буквально затаив дыхание, Техён, словно опасаясь спугнуть собеседника, молча слушал приглушённый шепот Чимина, скомканно бормочущего о том, чему он стал свидетелем, прячась в шкафу у Чона. Пак явно опускал некоторые детали – Ким видел это по тому, как тот вдруг зависал на секунду, а затем мотал головой и с багрово-красным лицом начинал запинаться, перескакивая с факта на факт. Что именно он не упоминал, Техёну несложно было догадаться, учитывая, о чём сейчас он рассказывал. Как бы ни было ему любопытно, он всё же решил не давить на друга и не переводить всё в шутку – Чимин был и так до жути смущён и одновременно серьёзен, ожидая от друга поддержку и совет, а никак не насмешку. Да и тема была весьма щекотливая.       Так что когда Пак выдохнул последнее слово и замолк, Техёну ничего не оставалось, кроме как уточнить, всё ли он понял верно, и выдать в замешательстве не особо умное "н-да", перенасыщенный информацией, как доверху наполненный кувшин. Он облокотился на спинку стула, неосознанно пытаясь отстраниться от Чимина, будто на подсознательном уровне намекая ему, что "сюрпризов" на сегодня уж точно хватило и больше не надо. Пара минут, чтобы прийти в себя и разложить всё по полочкам в своей голове, были необходимы, как страдающему от жажды – глоток воды. Между ними повисло гробовое молчание, пока на заднем фоне звенели чужие приборы и ненавязчиво играли итальянские баллады – красивые, но слишком похожие, поэтому быстро и незаметно сменяющие одна другую в бесконечном потоке мелодичной лирики. Официанты незаметно лавировали между столиками, все как один опрятно одетые в классическую чёрно-белую униформу лишь с разноцветными треугольниками платков в передних кармашках жилеток.       Атмосферно.       Наконец-то разобравшись в том, что именно из роя собственных мыслей озвучить Чимину, Техён с готовностью подался вперёд, его подвеска в виде хищно наступающего зелёного тигра при этом игриво блеснула на острых ключицах. — Ну, в том, что он тебя хочет, я уже совершенно не сомневаюсь, — рубанул Техён с плеча без особых расшаркиваний и окольных путей, кинув эту "бомбу" Чимину, от которой тот даже вздрогнул и стал оправляться, переосмысливая сказанные другом слова с широко распахнутыми глазами.       Ким в это время задумчиво опустил уголки губ, попутно поднимая взгляд на висящую над ними люстру в форме витиеватой ветки апельсинового дерева с созревшим плодом-лампой, освещающей их тёплым, бледно-оранжевым светом. На секунду вскинув брови и тут же вернув их на место с забавным выражением лица, Техён слегка ехидным тоном добавил, продолжая рассматривать искусную лепку на светильнике: — Но вот о чём он только думает, будучи при этом помолвленным – и сам диву даюсь.       Чимин и звука не издал, прожигая в друге дыру – после шока от его прямолинейности оставалось лишь пристально и недоверчиво смотреть, пытаясь догадаться, действительно ли Техён так думал или просто решил пошутить. Моргнув пару раз, Пак наконец-то разомкнул сухие губы и хрипловато выдавил из себя: — То есть... — он замешкался, снова рефлекторно сняв с мизинца кольцо и тут же натянув его обратно в каком-то лишь ему ведомом повторяющемся ритуале. — Ты всё-таки думаешь, что я ему... нравлюсь?       Немая пауза.       Техёна будто окатили ледяной водой. Он моментально вернул своё внимание к Паку, резко опустив подбородок, в то время как его лицо излучало не что иное, как искреннее недоумение: — Ты в своём уме, Чимин-а?! — возмущённо воскликнул Ким, вскинув руками. — Паренёк кончал, представляя тебя и кувыркаясь с твоей шапкой так, словно это он тебя трах-... — Тш-ш! — разгневанной змеёй зашипел Чимин, с недвусмысленным намёком сжав руку друга железной хваткой, чтобы тот не привлекал к ним лишнего внимания своим весьма откровенным выбором лексикона. Спохватившись, Пак быстро просканировал взглядом помещение, в панике пытаясь выяснить, слышали их другие посетители или нет. Слава богу, похоже, причины тревожиться всё же не было. Чимин прерывисто выдохнул от облегчения и тут же укоризненно глянул на собеседника, как на непослушное дитё: — Тэ, мы же тут не цветочки обсуждаем, честное слово! — Хах, ты прав, это уже далеко не “ещё цветочки”... — прыснул Техён, но громкость своего голоса всё же снизил, при этом ещё ближе наклоняясь к собеседнику, между их носами осталось не так уж много сантиметров. — Знаешь, это всё, конечно, очень интригующе и возбуждающе, покруче моих любимых дорам. Но вот только теперь этот Чон превратился в какую-то тёмную лошадку, которую я совершенно не могу понять! — Не ты один... — вновь вздохнул Чимин, соглашаясь и поджимая губы от досады. — Подумай сам, как помолвленный сын депутата может симпатизировать мне?!.. Звучит, как какой-то бред сумасшедшего... — к коллекции неисчислимого количества тяжёлых вздохов Пака добавился ещё один. —  Может, он просто... и правда, вдруг, захотел меня? Я имею в виду – чисто физически возбудился, но за желанием не стояло никаких чувств? Может, это просто одноразово?.. Случайность?       Запутавшийся Техён нахмурился, между его раскидистыми бровями выразительно собрались складки кожи. Он устало уложил голову на ладонь, поставив локти на стол. Ему правда хотелось подбодрить Чимина и воодушевить его, но лгать было абсолютной крайностью и нечестно по отношению к их дружбе. С другой стороны, симпатия Чонгука теперь казалось такой очевидной, что игнорировать факт её существования было бы тоже странно. Задумавшись буквально лишь на мгновение, Техён всё же к чему-то пришёл, неожиданно забормотав себе под нос: — Нет, подожди, послушай... Несостыковка! — Ким глянул на Пака, в ответ вопросительно склонившего голову набок. — По твоим словам, он чётко произнёс "опять", что может значить лишь одно: у него такая яростная дрочка на тебя совсем не впервые!.. Так что это далеко не разовый случай, Чимин-и! — с каждым словом Техён всё сильнее и сильнее загорался надеждой, пытаясь поделиться ею с собеседником, который в это время резко прижал свой короткий палец к губам, умоляя друга вести себя потише с такими словечками, прибегая к щенячьим глазкам как к верному способу убеждения. — Ладно-ладно, прости... — тут же прошептал Ким, всё-таки поддаваясь мольбам Чимина. — Так вот, о чём я... А! Мало того, мы не знаем, как долго это у него уже продолжается! Может, он вообще играл с тобой всё это время?       Сам поражённый собственным умозаключением, Техён внезапно застыл, складывая дважды два, а затем негромко стукнул ладонями по столешнице, отчего Пак вздрогнул, испуганно воззрившись на него оленьими глазами. — Мы не можем оставить всё как есть! Мы должны выяснить, в чём дело, и вывести его на чистую воду!       С тем энтузиазмом, с которым Техён закончил свою речь, впору было баллотироваться в президенты. Однако Чимин, на удивление, не особо разделял его решительность: — И как ты себе это представляешь?.. Спросить напрямую? — скривился Пак, отмахиваясь. — Ни за что.       При всём своём желании припереть Чонгука к стенке и открыто заявить "какого хрена ты себя ласкал, выстанывая моё имя?!", Чимин всё же не хотел казаться самим воплощением полнейшей ничтожности и отчаяния. Он не хотел опозориться перед тем, к кому у него были такие сильные и трепетные чувства, и пусть это и казалось высокомерным жестом, но хоть какую-то свою гордость Чимин желал сберечь. Правда, иногда Пака охватывали сомнения, настолько ли он горд, чтобы не встать на колени, если бы это потребовалось для достижения цели... — Хм-м... — после долгих раздумий протянул Техён. — Ну, наверняка, есть иной выход, — внезапно расплылся он в такой лукавой ухмылке, что заставила всё тело Пака где-то на уровне рефлексов сжаться в напряжении, словно он оказался лицом к лицу с тем самым тигром, что висел на кулоне Кима, вот только живым. — Если он действительно что-то чувствует к тебе, то... — Техён поиграл бровями, — нужно просто заставить его ревновать и выдать себя! — торжественно закончил он, слегка разводя руками в сторону, будто устраивая презентацию своих потрясающих идей и находчивого мозга. — Проще простого, Чимин-и! Классика всех романтических дорам! — Айщ, Техён-а! — тут же цыкнул Чимин, отворачиваясь в отрицании. — Это же жизнь, а не дорама! — он устало прикрыл глаза, но уши всё же навострил, неосознанно принимая это предложение во внимание. — Да и... заставить ревновать? Как?! Я никогда не заставлял никого ревновать...       Ким одарил собеседника таким оскорблённым взглядом, что Пак аж прокашлялся и добавил, смотря в столешницу: — ...нарочно... — Вот именно! У тебя прекрасно получалось ненарочно устраивать целую конкуренцию в свою постель. Так что нарочно у тебя уж точно всё получится, не сомневайся! — Но... но... — заёрзал на месте Чимин. — Но я не хочу никого вводить в заблуждение своим флиртом! Не хочу использовать незнакомцев и начинать одноразовые отношения, чтобы просто проверить Чонгука... Ведь я... — Чимин отвёл виноватый взгляд, болезненно закусывая губу. — Я не хочу выглядеть... легкодоступным перед ним...       Улыбка слегка сползла с лица Техёна, и его лицо преобразилось в секунду – от балагура и лёгкого на подъём массовика-затейника не осталось и следа. — Ты и не будешь так выглядеть, потому что ты не легкодоступный, Чимин-и.       Ким прекрасно знал, насколько болезненно Чимин относился к этой теме после того, как один из его любовников так его назвал перед тем, как выйти из спальни и безжалостно выбросить идею развития более серьёзных отношений в мусорное ведро. Техён хорошо помнил, как Чимин долго ему не признавался, почему был не в настроении зажигать или даже просто проводить время вместе. Как умело повышал свой тон при их телефонных разговорах, но недостаточно жизнерадостно для проницательного Техёна, который слишком любил прислушиваться к своей интуиции и слишком хорошо знал своего лучшего друга. Так продолжалось до тех пор, пока Ким буквально не вытянул правду из друга, банально слегка напоив его во время слёзно выпрошенных домашних посиделок. В уединении и изолированности, подбитого на откровенности с помощью тесноты их дружбы Чимина тогда резко пробило на истошные рыдания, а Техён, шокированный видом впервые плачущего перед ним Пака, не знал, куда себя деть, в итоге в порыве эмоций его поцеловав, чтобы прекратить истерику.       Именно этот его поступок и зажёг в Чимине позже огонь надежды на отношения между ними, но Техён всегда знал, что у них вряд ли что-либо из этого вышло. Правда, это не остановило его от секса. Отказать Паку в чём-либо оказалось безумно сложным, особенно, если предложение было слишком соблазнительным и желанным где-то в глубине души, хоть и ошибочным. Техён до сих пор винил себя, что поддался искушению. Чимин был загадочной смесью наглости и скромности, от которой напрочь сносило голову и хотелось добавки, но Ким всё равно должен был вовремя остановиться. И не сделал этого. Поэтому перенаправил свою любовь в систематичное и даже надоедливое убеждение Чимина, что тот был не легкодоступным и излишне любвеобильным, а уверенным в себе молодым человеком, который не стесняется своих желаний и амбиций, как и не боится пробовать и вести поиски "того самого человека".       Который не сидит, как принцесса в башне, и не ждёт принца, решившего прискакать, когда ему это будет удобно, а у неё и выбора-то особого не останется. Вместо этого Чимин – та принцесса, которая сама берёт коня и объезжает все Королевства, присматривая себе подходящую партию, и партия эта - если её в чём-то не устроит – может катиться лесом. Да и вообще, начнём с того, что Пак далеко не какая-то там нежная принцесска, а самый что ни на есть прекрасный принц из этих же самых смазливых сказок, которого все хотят. Чимин всегда особенно громко смеялся с этого примера и вечно повторял "ну, что ты несёшь?", отталкивая ухмыляющегося Техёна, но до щёлочек глаз улыбаясь во все зубы. На удивление, это сравнение срабатывало, и вскоре Пак вновь чувствовал себя так же свободно, как и раньше. Однако это не означало, что он забыл. Лишь стал более вдумчивым и осторожным в своём выборе, более не рисуя романтичные образы из своей головы, а тщательно изучая сначала человека. Он повзрослел. И был сильно благодарен за это Техёну, о чём и сейчас совершенно не забыл. — Да... Да, я знаю, Тэ, прости, — тут же взял свои слова обратно Чимин, вздыхая. Он не желал ворошить прошлое и этим расстраивать друга. Просто оно как-то само так вышло. — Но... если Чонгук-и и правда что-то ко мне чувствует, то... я не хочу признаваться ему в своих чувствах после того, как подкатывал к какому-то непонятному человеку минуту назад. Это не будет выглядеть искренне. Я бы лично такому не поверил.       Ким тут же расслабился, обрадованный, что вопрос "легкодоступности" снят, но через мгновение насупил брови, размышляя над новой проблемой: — Ты прав, Чонгук-и всегда был слегка замкнутым малым, и, скорее всего, от такого он лишь сильнее закроется в себе... — Техён потёр указательным и большим пальцами подбородок, прикидывая иные выходы, как вдруг в осознании выставил указательный палец, широко распахнув глаза при этом: — О! А что если мы заставим его думать о флирте, а потом докажем, что это были лишь его домыслы? И даже сделаем виноватым? — Что?.. — Чимин нахмурился в ответ, откровенно ничего не понимая. — Например, я, — продолжал на своей волне Техён, уже даже не обращая внимания на то, что слегка потерял своего слушателя на каком-то витке цепочки своей логики. — Твоим "флиртом" могу быть я! Станем вести себя как всегда, только более тесно, и тут же отстраняться друг от друга. Будем дразниться! И тебе не нужно будет волноваться о недопониманиях со стороны временного кавалера, потому что я, вместо какого-то там незнакомца, уж точно знаю, в чём дело, верно? При том, что вы с Чонгук-и порвали все отношения, он, прости уж пожалуйста, но явно всё ещё хочет тебя так, что нюхает твою шапку, Чимин-и! А это значит лишь одно: малыш совсем уже на грани. Достаточно будет одного лишнего, слишком двусмысленного движения – и всё! А если он сорвётся и спросит о нас – мы скажем, что и в мыслях ничего не было, что мы всего лишь близкие друзья. Да все наши общие знакомые, даже все завсегдатаи на тусовках, знают, что мы всегда себя так ведём! Любой ему скажет то же самое и убедит, что мы не встречаемся, но будет уже поздно – Чонгук-то себя уже выдаст! Иначе с чего ему вдруг так интересоваться нашими отношениями? Да ещё и явно виноватым себя почувствует, что увидел двусмысленность там, где, по идее, не должен был! — выпалил горящий от энтузиазма Техён на одном дыхании.       Будто нарочно музыка из колонок ресторана затихла, неторопливо сменяясь на другую, более оживлённую, с игривой скрипкой. — Подожди-подожди... — забавно замотал в ответ головой Чимин, выставляя ладони вперёд. — Помедленней, я не успеваю! — выдержав очень нужную ему паузу, он выдал своё умозаключение: — Так... я правильно понял, ты хочешь заставить Чонгука ревновать ко мне собой?! — Именно! Это беспроигрышный вариант!       Ряд белых зуб безупречно сверкнул в лучезарной улыбке Техёна, словно он выиграл миллион. — Это... — Чимин забегал взглядом по столу, раздумывая. — Это звучит не так уж и плохо, хоть и всё так же рискованно... И слишком коварно, — честно добавил он, сильно сомневаясь. — Почему мне кажется вся эта задумка такой... неправильной?..       Ким мгновенно помрачнел и демонстративно отвернул голову к стене, забубнив: — Всё с тобой ясно. Я тут для тебя, значит, стараюсь, пытаюсь устроить твою личную жизнь, а ты!..       Чимин тяжело вздохнул: вновь, как обычно, начался театр одного актёра, который упорно ждёт апплодисментов. — Техён-а... Я, правда, очень ценю твою помощь!.. Но ты же знаешь, как я не люблю обманывать... — Так, а ну-ка послушай сюда! — подъехал Ким к опешевшему Паку, хватая его за обе руки и сжимая его маленькие кулаки в своих огромных ладонях, на запястье одной из которых свисала серебряная цепочка от тонкого браслета. — Тебе нравится Чонгук? — Тэ... — Нет, а ты ответь, только честно!       Пак сдержанно закусил нижнюю губу, опуская голову, чтобы скрыть глаза под опавшими на лоб прядями волос. Он никогда не думал, что будет так стыдно кому-то лично, в голос, прямолинейно признаться в том, что он по уши втюрился. — Да... — Ты хотел бы быть с ним вместе? — не отставал Техён, в его глаза полыхала напористость и предприимчивость. — Хотел бы? Наверное... — А если не ходить вокруг да около? — подозрительно прищурил глаза Ким, еле сдерживая улыбку. — Да, хотел бы! Блин! — не выдержал Чимин, надувшись от такого напора. — Доволен? — Отличненько! — всё-таки не выдержал и расплылся в оскале Техён, отпуская руки собеседника и хлопнув в ладони: — Тогда что ты теряешь?! Если Чонгуку ты небезразличен, то всё сработает как надо, а у тебя – железное алиби в виде моей тесной дружбы. Если же... — он запнулся. — Если же мы ошиблись, то... опять-таки, ты ничего не теряешь, верно? Почему бы не рискнуть, Чимин-и? Не упускай свой шанс, где мой боевой очаровательный мочи, который никогда не стеснялся пробовать?       Техён подбадривающе улыбнулся, протягивая руку, чтобы поправить чёлку Пака, совсем уже залезшую тому в глаза. Чимин тут же ответил взаимной улыбкой, наклоняя вбок голову от смущения после таких дифирамб в свою сторону, но при этом таким доступным жестом напоминая собой домашнее животное, который подставил ушко, чтобы его ему почесали ещё раз. — "Мочи"? Что ещё за "мочи"? — прыснул он, на его щеках ярко проявились милейшие ямочки, а улыбка словно расцвела ещё сильней. — Такой же сладкий и мягкий, — в шутку, чуть ли не сюсюкаясь, ответил Техён, как вдруг через секунду неузнаваемо понизил тон голоса, меняясь в лице: — И пружинистый. — М, пружинистый? — моментально отреагировал на смену настроения Пак и вздёрнул бровь, улыбка чарующе сменилась похабной ухмылкой. — Ты прав, я хорошо скачу, — кончик розового языка еле заметно проскользнул между его губами.       Техён шумно сглотнул и откачнулся от собеседника, выдерживая между ними вежливую дистанцию. — Так, ну это уже перебор, — пресёк друга Ким, на что Чимин активно закивал головой, обольщающей личины как не бывало: — Согласен. У самого аж мурашки от неловкости пробежались. — Но, в общем, ты понял, как мы себя будем вести, верно? — Да-да, только не заходить далеко в пошлостях, запомнил. — Верно, иначе будет слишком очевидно. — Ага, — вновь согласно кивнул Пак и сам отстранился от Техёна, задирая голову к потолку: — Айщ, мне до сих пор это всё не очень нравится, но... хорошо, я согласен. — Ну, наконец-то! — шуточно закатил глаза Ким, на что получил игривый удар рукой от Чимина из-за фальшивой обиды. Они оба рассмеялись, возвращая лёгкость и непосредственность в общении, которые будто залечивали любые раны. За это они и любили компанию друг друга и ценили её на вес золота. Хотя нет, никак не ценили. Их дружба была бесценной.       Вновь задумавшись, Техён неожиданно выпал из реальности на секунду, зависая: — Кстати... есть одно "но": я не смогу устроить ещё одну вечеринку в ближайшее время, у меня тоже ограниченный бюджет от родителей, знаешь ли. А я – ваша единственная точка соприкосновения с друг другом на данный момент. Так что придётся искать другое мероприятие, на которое я приглашу тебя и Чонгук-и. Есть идеи?..       Пак озадачился, слегка выпятив губы в раздумье, но не успел как-либо отозваться, как Техён тут же сам себе и ответил, чуть ли не загораясь воодушевлением от найденного варианта: — Точно! Я не собирался идти, но меня приглашали на открытие закрытого клуба в пентхаусе на этих выходных! Уж пару друзей с собой я точно могу привести! Что думаешь, Чимин-и?       Пак моргнул, а затем вздохнул, опуская подбородок на скрещённые на столе руки, грудью ложась на стол и почему-то тут же своим видом создавая вокруг себя целый пузырь уюта: — Что бы я делал без тебя, Тэ? Ты просто какой-то мой ангел-хранитель, — он одарил друга благодарным взглядом. — Вот только мы всё так детально продумали, но... что если Чонгук откажется от приглашения? Не просто "не сможет", а откажется, услышав, что я приду с тобой? — Не понял. С чего он должен отказаться? — недоуменно вытянул шею и растерянно моргнул Техён. — Ну... мы с ним не особо радужно в последний раз расстались... Только я же испытал то... то... — Чимин замахал рукой в небрежном жесте, всё пытаясь корректно выразиться, но в итоге так и не блеснув красноречием, — ...то, что испытал тогда, в шкафу, отчего моё мнение о наших отношениях поменялось. Чонгук-и же наверняка считает меня тем ещё засранцем, который так грубо обрубил все связи и просто буквально пулей вылетел из его дома. С чего он должен соглашаться на встречу со мной? — Пак поднял на Техёна жалостливый взгляд, вновь полный нерешительности.       Уставший от вечно неуверенного в себе Чимина, коим он никогда особо не был ("Видно, Чонгук-и слишком для него много значит", – решил для себя Техён), Ким нервно протёр ладонью лоб и, не задумываясь лишний раз, выпалил: — Отлично, так давай прямо сейчас и узнаем! Если он действительно тебя хочет, — Техён поиграл бровями, смотря в упор на притихшего друга. — А он хочет, Чимин-и, потому что ласкал себя под твой образ уже после того, как вы разбежались. Так вот, если он всё ещё питает какие-то надежды, то согласится на любую возможность лишний раз с тобой увидеться, — Ким попутно выхватил мобильный и стал быстро в нём что-то печатать. — Смотри, вот я звоню ему. — Что?! Прямо сейчас?! — широко распахнул глаза Чимин, моментально окаменев и страшными глазами уставившись на собеседника. — Нет-нет-нет, подожди! — Поздно, Чимин-и! — весело констатировал тот, приложив трубку к уху. — ...О, Чонгук-а?       Чимин сполз вниз по сидению, красный как рак, таращась на лыбящегося Техёна. — М-м, всё отлично, спасибо, что спросил! А ты как? — Ким замолк, видно, вслушиваясь в ответ собеседника, не отрывая ехидного взгляда от онемевшего в пытке ожидания Пака. — А-а, пробежка? Да, вечер замечательный, согласен! Слушай, Чонгук-и, а не хочешь увидеться на одном открытии клуба на этих выходных? Как следует оторвёмся, поболтаем, музыку послушаем?       У Чимина словно сердце остановилось, скукоживаясь в груди в несчастный, замученный комочек.       Согласится или нет?.. Согласится или нет?!       Техён еле заметно нахмурился, внимательно покачивая головой, а потом протянул задумчивое "хм". — Вот как, занят, ясно. Жаль.       Если бы Пак не знал хорошо своего лучшего друга, решил бы, что тот и правда расстроился. Вот только демонята в глазах Кима скакали слишком озорно. — А я думал, что мы с тобой и Чимин-и отлично проведём время, ах. Обидно, но бывает, ничего страшного, не вини себя.       Техён почти ангельски улыбнулся, даже хлопнув ресницами пару раз, чтобы рассмешить слишком серьёзного Пака напротив него, у которого дыхание даже перехватило от упоминания его имени. Он впился взглядом в черты лица друга, сидящего напротив, чтобы не пропустить малейшее изменение в его мимике. Ему нужна была любая преждевременная подсказка, которая прояснила бы ему ответ Чонгука на такое заманчивое предложение, оборачивающееся приглашением прямиком в ловушку опытного мошенника. — О-о, правда? — расплылся Техён в совершенно бесстыдной улыбке, прикрывая веки и скосив глаза в своём любимом придурковато-очаровательном выражении. — Надеюсь, что окошко появится, и мы увидим тебя, Чонгук-и. Будем с нетерпением ждать! — он глянул на потрясённого Чимина и подмигнул ему. — Чимин-и? Да, конечно, уверен, Чимин-и тоже будет!       У Пака в это время жгуче горели уши, и он никак не мог сообразить, почему. — Нет, не говорил. А должен был? Я должен что-то знать? — блистательно изобразил неведение Ким, еле удержавшись от хохота, отметив краем глаза и паникующего Чимина, словно тот был рыбой, выброшенной на сушу. — Хм, хорошо, забуду, как скажешь. В общем, я побежал, дела-дела, Чонгук-и! А ты не забывай о приглашении и обязательно приходи, договорились? Ага, хорошей тебе пробежки! — воскликнул Техён перед тем, как отключиться и со знающим видом, не лишённым превосходства "я же говорил" во взгляде, уставиться на Чимина. — Ну и? — прервал тишину Ким, закусывая губу, чтобы не засмеяться. — Что, "ну и"? — растерянно отреагировал Пак, даже не заметив, как намертво сцепил между собой пальцы от нервов. — Только он услышал, что ты тоже будешь, так сразу упомянул, что "возможно, у него появится окно в его загруженном графике", — сымитировал утрированно важный тон Техён, пародируя серьёзного донсена, который, похоже, так и не понял, как нагло и весьма примитивно его обвели вокруг пальца. — Можешь забыть о слове "возможно". Готов поспорить, что он стопроцентно явится в клуб, как мы и планировали. Мальчишка хочет тебя, Чимин-и. Признай уже это и иди с гордо поднятой головой. Включи своё обаяние и секс на полную, покажи ему, что он упускал всё это время, не признаваясь тебе. Заставь его сожалеть, ревновать, страдать... В конце концов, сколько ещё ты будешь убиваться от того, что он помолвлен? Если у него хватает стыда дрочить на тебя, имея невесту, то и у тебя должно хватить уверенности в себе, чтобы подлить масла в огонь, м? В конце концов, отбей его! Ты – самый горячий парень, которого я только видел, а я видел многих, Чимин-и! А ещё ты самый потрясающий и чарующий, ты – само золотце, и тебе никто не конкурент! Йа, Чимин-а, возьми же себя уже в руки!       Чимин онемел, не зная, что на это и ответить. Но что-то в том, что выпалил на духу ему Техён, прочно засело у него в голове, незаметно, но уверенно меняя мышление Пака, как капля краски, упавшая в воду и разводами окрашивая её в свой цвет. Он вдруг физически ощутил, как не может больше быть потерянным и страдающим от безответной любви. То чувство, что он сейчас испытывал, общаясь с Техёном, зажгло в нём некий огонёк, который теперь не желал угасать; который давно спрятался угольком в его сердце, но всегда находился там. Который он так любил, когда отдавался танцам и позволял себе становиться самим инкубом во плоти, привлекая потенциальных любовников. Его некое "второе я", неконтролируемое, дикое и чертовски потрясающее в своей свободе.       Пака будто прошибло током от оголённых проводов.       Какого чёрта он изводит себя на износ? Зачем начинает проводить какие-то умозаключения и придумывать Чонгуку оправдания? Почему пытается всё обосновать и рационализировать? Отчего упорно рисует в своей голове Чонгука таким, каким он, как оказывается, совершенно не является?       К чёрту!       Чонгук бесстыдно дрочил на его шапку, выстанывая его имя! Какие ещё могут быть сомнения?!       Этот до смешного простой вывод, казалось, снял гору с плеч Чимина, ему даже стало легче дышать. Так спокойно и легко Пак давно себя не чувствовал, более не заморачиваясь правилами, устоями, моралью и прочими консервативными рамками общества. Теперь никто не был в праве указывать ему, что он может делать, а что - нет. Никто не мог обвинить его в выборе не того человека для отношений, если этот человек сам хотел их. Чимину лишь оставалось окончательно убедиться в том, что это действительно так, большего ему сейчас и не требовалось. Пока он знал наверняка одно:       Ему нравится Чон. Чону, по всей видимости, очень даже нравится Чимин.       Что им мешает? Помолвка? Пожалуй, да. Но раз сам Чонгук не особо предан своей невесте, мастурбируя на запах Чимина, как и говорит Ким, почему сам Пак должен волноваться по этому поводу? Почему он должен упускать свой шанс? Отчего же за него как следует не побороться? Ведь сколько бы Чимин ни встречался с Чоном, он ни разу не знакомился с его невестой и даже не слышал о ней ничего. И она, похоже, тоже сама не особо горела желанием иметь в мужьях Чонгука, иначе бы проводила с ним как можно больше времени вместе и хотя бы однажды попалась Паку на глаза с его постоянными визитами в особняк Чонов. А раз она не хочет тратить себя на Чонгука, то Чимин был бы более чем счастлив занять её место.       Да.       Пора было показать себя.       Чимин неторопливо глянул из-под лениво полуприкрытых век тяжёлым нечитаемым взглядом, в глубине которого заворошилось нечто каверзное и даже немного опасное. Техён вздрогнул, отчего-то не имея сил оторваться от странно потемневших глаз друга.       Ну, наконец-то!..

***

— Ты покрасился?! — потрясённо воскликнул Чимин, во все глаза уставившись на Техёна, одетого в кожаную куртку в стиле панк-гранжа, поверх которой в разнобой были навешаны разноцветные значки.       Тот приветственно махнул рукой, довольно ухмыляясь из светлого навороченного джипа, контрастно выделяющегося в темноте вечернего городского пейзажа. Пак не дольше десяти минут оговоренного времени ждал Кима у светящегося белыми неоновыми линями, словно ночной штрих-код наизнанку, антрацитно-чёрного высотного здания, попеременно заглядывая в телефон от скуки и время от времени улавливая на себе заинтересованные взгляды ярко наряженных девушек, на высоких каблуках дефилирующих мимо него ко входу в здание, направляясь явно туда же, где скоро будет и он. Вокруг давяще возвышался урбанистический лес из небоскрёбов, вместо светлячков – ослепительно мигающие светофоры и фары автомобилей, умиротворяющее пение цикад заменял гул людских голосов.       Всё, казалось бы, шло вполне ожидаемо и предсказуемо, пока не приехал Техён, сверкнув своими иссиня-чёрными волосами, стильно взлохмаченными под образ раскрепощённой бестии. Он спрыгнул с заднего сидения автомобиля, руками, скрытыми под чёрными перчатками из кожи с отверстиями на костяшках, поправляя складки на таких же кожаных брюках в облипку. Быстро окинув друга взглядом, Пак тут же вспомнил тарахтение Техёна о том, как ему идут светлые каштановые тона, только они затрагивали тему окраски волос. И при всём при этом он неожиданно дефилирует с таким тёмным, натуральным цветом! Вот это сюрприз! — Как тебе мой стиль? — скорее больше похвастался, чем спросил Ким, крутанувшись вокруг своей оси, бесстыже красуясь.       Чимин спрятал в карман джинсов телефон и чарующе усмехнулся, прищуриваясь. — Я не понимаю, сегодня я должен быть обольстительным или ты? — Оба, — подмигнул Техён, приближаясь. — Ты же не против, если я немного пошалю в клубе с кем-нибудь, как только наш план с одним определённым донсеном сработает?       Пак удивлённо вскинул брови: — Не знал, что у тебя такие планы.       Техён на это лишь развёл руками: — Посмотрел на вашу с Чонгуком Санта-Барбару, и даже как-то завидно стало. Тоже хочу скандалы, интриги и расследования! Ну, или хотя бы просто секс. — Мне бы твою беспечность и помешанность на дорамах, — хмыкнул Чимин, вспоминая, что сегодня ему предстоит, но быстро отогнал трусость, не позволяя ей укорениться в своём сердце. — Тем более, не факт, что всё получится. О сексе я вообще молчу, — чуть смутившись, добавил он, прикусив губу. — Слышал, как говорят: "мысли материальны"? А ты, я уверен, уже столько всего себе навоображал...       Техён, хихикая, еле увернулся от удара коленом Чимина, которым тот решил заехать в бедро другу в ответ на подобный комментарий. — Немного терпения, Чимин-и, и всё будет, я уверен! — Посмотрим, — отрезал Пак, на что тут же получил мгновенную реакцию: неодобрительно сведённые к переносице брови. — Снова киснешь?! — Нет, лишь трезво мыслю. — Ты слишком плохой актёр, чтобы играть на трезвую голову, Чимин-и, — погрозил указательным пальцем Техён, делая шаг в сторону входа в здание. — Забей на всё, понял меня?! — Да-да, мамочка, — скептически буркнул Чимин – защитная реакция, за которой скрывалась нервозность и бесящее его волнение, горьким осадком тянущее сердце.       Нет, Чимин был готов выложиться на полную и, когда придёт нужное время, включить своё обаяние. Он был готов признаться Чонгуку в лоб, едва тот продемонстрирует неопровержимые знаки ревности и захочет обсудить их отношения. И был готов стать напористей, не потакая совестливости. Вот только в том и заключалась проблема, что от самого Чимина мало что зависело – лишь от Чонгука и его реакции. И это ощущение в каком-то смысле беспомощности, зависимости играло у него на нервах, никак не позволяя Паку спокойно выдохнуть — он находился в подвешенном состоянии неопределённости.       Следуя за Техёном по пятам к блоку с лифтами, стремительно возносящими посетителей на верхние этажи, Чимин в который раз раздражённо заткнул боягуза внутри себя, вкрадчиво шептавшего "а вдруг ты ему всё-таки не нравишься...". Пересекая по диагонали обширный холл здания с теряющимся в вышине потолком и до зеркального сияния отполированными плитками пола под ногами, цвета карамели, будто сладкий леденец, Пак в конце концов мотнул головой и отвлёкся от неприятных мыслей, задавая первый пришедший ему на ум вопрос: — Так почему ты покрасил волосы? Специально для сегодняшнего вечера, что ли? — Я вижу, ты совсем не забыл об одном весьма важном мероприятии завтра, да? — лукаво обернулся Техён, почти добравшись до свободного и ближайшего этажами к ним лифта – на табло остальных высвечивались двузначные номера, намекая, что обратно, вниз, ехать они будут дольше.       Чимин даже остолбенел посреди сверкающего от чистоты зала, широко распахнув глаза, точка сборки мигом переметнулась от Чонгука к сказанным другом словам. — Чёрт!.. — в чувствах воскликнул он, хватаясь за лоб. — Отец же говорил о нём, а мне в одно ухо залетело, а в другое вылетело! — Не волнуйся так, Чимин-и, — рассмеялся Техён, нажимая на круглую серебряную кнопку вызова. — Тебе было не до этого, согласись. Да и завтра целый день есть в запасе, чтобы успеть подготовиться! — Как же безответственно... — покачал головой Пак. — Но ты прав, по крайней мере, перекраситься в чёрный я ещё успею... Как бы всё распланировать...       Техён завис на несколько секунд, недовольно разглядывая загрузившегося из-за завтрашнего дня Чимина, и нахмурился: — Нет, ты определённо слишком трезв для нашего плана. Так не пойдёт, — он возвёл глаза к потолку в задумчивом выражении, а затем шально улыбнулся. — Я знаю, какой шот тебе закажу. Тебе понравится.         Он подскочил к Паку и потянул его за локоть, пытаясь взбодрить, как вдруг к ним подошли – процокали – несколько молодых девушек, словно пёстрый букет цветов, кокетливо хлопая ресницами и искоса поглядывая в совместном ожидании лифта. Краем глаза оценив дам, Техён перевёл взгляд на Чимина, отмечая его преступно облегающие, драные на коленях и раскрепощённо выше джинсы, как и поверх них – обычную чёрную майку с дугообразным вырезом, плотно сидящую на его крепком торсе и подчёркивающую всё, что нужно, включая ярко выраженные, острые ключицы и отлично развитые дельтовидные мышцы. Просто, но чертовски впечатляюще, учитывая подтянутость тела и природную харизму Чимина, как и его слегка приподнятую чёлку со свисающей на лоб прядью, открывающую вид на выразительные прямые брови, которые могли как изогнуться в стиле "молящего щеночка", так и выгнуться в образе "хищника на охоте", добычей которого был отнюдь не женский пол.       Как забавно, когда рыбки клюют не на ту наживку. Ким снова одарил девушек приветливым взглядом, подмигнув им в ответ на явные заигрывания, улыбка растянулась до ушей. Он бы соврал, если бы сказал, что не любил новые знакомства и общение в целом, неважно с кем – с мужчинами или женщинами. До того, как красавицы успели отреагировать на ответный жест, хихикая между собой, двери лифта распахнулись, предупредительно оповестив об этом звонким сигналом. Им ничего не оставалось, кроме как поспешить зайти внутрь, теснясь ближе к парням, которые учтиво пропустили их первыми, чтобы поместиться. Чимин, решив отложить планы на завтра на потом, тоже обратил внимание на своих спутниц по дороге к клубу. Он смущённо улыбнулся на заинтересованные взгляды, не зная, как бы остаться вежливым, но при этом не дать девушкам лишнего повода на надежду. Застенчиво почесав пальцем нос, парень уткнулся взглядом вниз, едва сдерживая польщённую улыбку, в то время как у Техёна в горле, просясь наружу, уже клокотал откровенный смех от этой картины.       Лифт добрался до пентхауса, выпуская гостей нового закрытого клуба до того, как атмосфера в кабинке накалилась до предела, подталкивая барышень к разговорам или знакомствам. Роскошный коридор шоколадного бархата на выходе из лифта вёл прямиком к плотно закрытым двойным дверям. Перед ними стальными изваяниями-атлантами замерли двое охранников и тонкой веткой сакуры – администратор в строгом костюме из блузки и юбки, держащая список приглашённых каким-то очень изящным жестом, слегка отставив согнутый мизинец. Заученной, фальшиво-вежливой улыбкой она одарила гостей и спросила фамилии дам, которых Чимин и Техён пропустили вперёд. Ожидая своей очереди, оба парни мысленно ставили галочки рядом со знакомыми фамилиями влиятельных и значимых в бизнесе людей, которые вереницей звучали друг за другом, пока девушки отмечались в списке, скрываясь после за дверьми. Уловив имя управляющего именитой винодельней, Техён запомнил его, скорее всего, дочь, планируя позже приятно поболтать с ней немного – вдруг удастся заполучить скидку.       Когда очередь дошла до них, администратор разительно поменялась в лице, услышав фамилию Ким, тут же поклонившись и высказав благодарность Техёну за то, что тот принял приглашение посетить их клуб, с огромной надеждой, что он останется доволен. А когда тот ещё и добавил, что чуть позже подойдёт его знакомый Чон Чонгук, бедная женщина даже слегка побелела, заверяя, что встретит его более чем достойно. Не предпринимая попыток её успокоить, так как это в любом случае было бесполезно, учитывая, что репутация первого вечера клуба полностью на её ответственности, Техён лишь сдержанно кивнул, подбадривающе улыбнувшись, и толкнул двойные двери, пожелав ей хорошего вечера. Для него не было загадкой, почему к его персоне выказывалось такое особенное отношение. Если ему понравится клуб, то он вполне может брать его в аренду для своих мероприятий либо советовать его своим клиентам. Именно на это госпожа администратор и рассчитывала, приглашая их семью, как и сами владельцы, представителем которых она сейчас являлась. На этом уровне ведения бизнеса налаживание связей было очень эффективной стратегией.       Чимин, следуя за другом, на секунду прикрыл глаза, окончательно и бесповоротно заглушая прагматика внутри. Хватит обо всём думать и за всё и вся постоянно волноваться. Сколько можно? Как будет – так будет. Его задача – просто не оплошать и произвести нужное впечатление. Собравшись с духом и настраиваясь на полный отрыв, Пак шагнул за порог, тут же оказываясь в знакомом полумраке. Кричащий о престиже коридор, словно иной мир, остался позади: впереди – красочный калейдоскоп разномастных ультрафиолетовых ламп и стробоскопов, символов ночной жизни, противопоставленный строгому снобству администратора и её охраны. Сразу за порогом – неоново-синий коридор с розовыми бликами, отражающимися от ограждений приватных лож, у входа в которые так же стояла пара бугаёв впечатляющей наружности, комплекцией никак не напоминавших среднестатистического корейца. Впереди привлекала внимание своим огненным оттенком, будто яркий коралл в морской глубине, барная стойка. Она явно больше обслуживала те самые приватные ложи, чем обычных посетителей – если тех, кто имели доступ к этому заведению, вообще можно было назвать обычными.       Техён и Чимин, не останавливаясь, миновали стойку, освещённые узорами ребристых кругов от софитов, которые оттеняли их кожу неестественно бледно-голубым оттенком. И не прогадали. Проход лишь открыл им следующий зал, размером с сад Чонов во внутреннем дворе их особняка. По углам танцевального подиума возвышались слепящие, насыщенно-бирюзовые платформы то ли для специальных выступлений танцовщиц, то ли для смелых гостей, которые захотят стать центром всеобщего внимания. Вторя тем же оттенкам голубого, что и платформы, справа от танцпола располагалась огромная барная стойка, устремляясь вверх светящейся декоративной конструкцией, которая угловатыми ветками протягивалась к высокому потолку, словно дуб из жанра фантастики или причудливая водоросль из мультиков, сама по себе уже прилично освещающая вокруг себя тёмное пространство. Чимин невольно закинул голову назад, провожая её взглядом до самого верха, одобрительно опустив уголки губ вниз. — Вот это я называю удачным вечером, — оценивающе присвистнул Техён, глазами пробежавшись по некоторым посетителям, которые уже расположились на диванчиках, перекрикивая отдающую басами в живот музыку, гогоча и весело звеня бокалами с коктейлями, звук которых приглушался рычащими ритмами танцевального микса. — Но ты заметил, какой голубой этот клуб? — лукаво усмехнулся Техён, глянув в сторону друга. — С нашем визитом он ещё сильнее поголубеет, — сострил в ответ Пак, при этом милейше расплывшись в улыбке, мысленно соглашаясь: несмотря на все цвета радуги, пестрящие по танцполу, всё же в интерьере клуба изначально преобладали синие оттенки, и оно неудивительно – изюминкой этого заведения должен был быть декоративный бассейн под открытым небом обширной веранды, до которой им нужно было ещё дойти. — О! У тебя игривое настроение, Чимин-и! — радостно воскликнул Ким, весь загоревшийся от такого открытия. — Проникся атмосферой, — невинно пожал плечами Пак, слегка выпятив, будто дуясь, губы, не спуская глаз с ещё одних кубичных платформ прямо у пульта диджея. — Пусть всё остальное подождёт. Сегодня я хочу снять напряжение.       Техён всем своим видом напоминал кота, добравшегося до долгожданной сметаны и обмазавшегося ею. Не теряя зря времени, он плавно подплыл к бармену, прогибаясь и упираясь локтём о зеркальную поверхность барной стойки, пока Чимин за его спиной мягким, неспешным шагом подходил ближе. — Господин Ким, господин Пак, желаете чего-нибудь выпить? — не растерялся бармен, настолько опрятно одетый, что и придраться было не к чему. Аж противно.       Техён позволил себе изогнутую бровь на секунду, отдавая должное госпоже администратору, после чего мурлыкнул, когда Чимин с ним поравнялся, всё осматриваясь по сторонам и покачивая головой в такт музыке, примеряя на себя бит. — Один минет, пожалуйста.       Пак молниеносно обернулся к Киму, обо всём тут же позабыв и выкатив глаза так, что они, казалось, сейчас вылезут из орбит. Но не успел он тем или иным образом возмутиться, как бармен с непроницаемым выражением лица кивнул и отошёл, занимаясь напитками, ловко перебрасывая из руки в руку бутылки с ликёрами. — Техён!.. — шикнул Чимин, теперь таращясь на бармена, как на восьмое чудо света, поражаясь его реакции. — Это же тебе не гей-клуб, чтобы так шутить направо и налево! — Так и знал, — с отеческим покровительством во взгляде наклонил голову Техён. — Не могу поверить, что с твоим-то опытом ещё не один парень не подбил тебя выпить "Минет"! — Это... коктейль?.. — недоверчиво буркнул Пак, краем глаза отмечая филигранную работу бармена, который даже и бровью не повёл. Чимин слегка завис на его умелых, тонких руках, которые кричали о профессионализме в своём деле. А он крут... Еле оторвав взгляд, он недовольно пробормотал: — Я всегда заказывал "Секс на пляже" и лишний раз не парился – не за выпивкой же я приходил на вечеринки. — "Секс на пляже", — прыснул Ким, не упустив повышенное внимание друга к бармену, но виду не подал – романтизация профессий всегда была неким фетишем Чимина. Да и вообще, романтизация привлекательных мужчин. — Это так по-гейски! Ты ещё такой девственник в коктейлях, Чимин-и, — заважничал он, за что получил щипок за бок и ойкнул, извиваясь: — Ай-ай! Это шот, между прочим, точно в твоём вкусе! А ещё есть некие правила, как ты должен его выпить, — поиграл бровями Техён под конец, его зубы в многозначительной улыбке оскалом белели в полумраке клуба. — Выпьешь, когда Чонгук подойдёт. Никого не оставит равнодушным, особенно в твоём исполнении. — Ну и что нужно делать?.. — вздохнул Чимин, от одного упоминания о встрече с Чонгуком снова растеряв весь свой задор и раскованность. — Всё просто, смотри... — Техён наклонился к уху друга, что-то нашёптывая, слегка прикрывая веки с таким видом, будто делал ему очень неприличное предложение.       В это время несколько смелых девушек, потянув за собой своих ухажёров, наконец-то начали заполнять танцпол, бисером рассыпавшись по центру помещения живописными пятнами. С каждой новой минутой клуб наполнялся всё бо́льшим шумом, гости постепенно подтягивались, уже создав небольшую очередь к бармену, на помощь к которому вышел второй его коллега, тут же окунаясь в вереницу бесконечных заказов и дразнящих нос запахов спирта. Заметив, как публика постепенно входит в раж, диджей врубил лучшие хиты, руки не отрывались от микшера перед собой, подпитывая отдачу гостей взрывными брейкдаунами, под которые невольно хотелось двигаться даже тем, кто не любил танцевать. Клуб буквально оживал на глазах, с каждой минутой всё больше и больше оправдывая свою репутацию места высококлассной тусовки, подавая многообещающие надежды на будущее.       Чимин с наслаждением наблюдал за тем, как веселится народ, еле себя сдерживая, чтобы не присоединиться, пока краем глаза вдруг не заметил вошедшего в зал через тот самый ядовито-синий коридор – гостя, скрытого тенью. Конечно, внимание Пака привлёк не сам гость, а мужчина позади него в представительном костюме и беспроводном наушнике, в своём оснащении, и не только, превосходя вышибал администратора заведения. Он возвышался за спиной незнакомца, явно выделяясь среди остальных посетителей. Закончив рассматривать рослого мужчину, Чимина заинтересовался самим гостем, только на него направился белый луч стереоскопа, освещая точёные скулы, чёткой формы губы и нос, поднятую, убранную слегка вбок чёлку крашенных, густых насыщенно-каштановых волос; внимательный взгляд больших глаз, харизматично чуть сужающихся к вискам; очертания грудных мышц, проглядывающих из-под чуть более глубокого, чем позволяли нормы приличия, выреза чёрной футболки с бледноватым принтом; шею, которую еле стягивала серебряная тонкая цепочка, не доходящая до пупка каким-то то ли кулоном, то ли клыком, висящим на ней.       Слишком знакомо.       Чимин с трудом проглотил вязкий ком.       Чонгук.       Чон Чонгук пришёл.       Время для Чимина, казалось, остановилось, будто он был зрителем какого-то решающего момента блокбастера на манер Джеймса Бонда, а не проживал этот момент сам, являясь главным героем своей истории.       Чонгук постоял с секунду, а затем вдруг как-то нахмурился и обернулся к мужчине-телохранителю позади себя, что-то в чувствах ему сказав, на что тот лишь отрицательно качнул головой, коротко ответив с безэмоциональным выражением лица нечто, явно не пришедшееся по вкусу собеседнику. Чон сложил руки на боках и вздохнул, кусая губу, а затем сделал шаг ближе к охраннику, вытянув ладони словно в мольбе, уставившись снизу вверх и замерев. Телохранитель глянул на парня, с трудом выдерживая его пристальный взгляд, а затем помялся с ноги на ногу, что-то буркнул и развернулся спиной к стене. Он замер в позе ожидания, как военный, расставив широко ноги и сложив руки на груди, провожая взглядом ястреба проходящих мимо него остальных гостей, видимо, совершенно не заботясь о том, что встал у них на проходе. Брови Чимина, как и впечатляющего своей комплекцией мужчины, взметнулись вверх, как только Чонгук на этот жест охранника слегка поклонился ему в знак благодарности и с явно улучшившимся настроением развернулся в сторону зала, оставляя секьюрити позади себя и спускаясь с маленькой лестницы на территорию танцевальной площадки.       Поклониться телохранителю? С таким статусом, как у Чонов? Такого Пак ещё не видел. Но не успел он как следует этому подивиться, как Чон, чтоб его, Чонгук, словно в замедленной съёмке стал поворачивать в их с Техёном сторону голову, и лишь непонятным чудом Чимину удалось заставить себя вовремя отвернуться, с сумасшедше колотящимся сердцем уставившись на шот напротив, верхушка которого была обильно украшена взбитыми сливками, да так, что высотой они явно были с половину размера самой рюмки. Щёки заалели при воспоминании о том, что он должен сделать, и Пак судорожно сглотнул, тщательно облизывая губы. В этом было что-то такое... заманчиво дерзкое и отвязное, а Чимин втайне обожал скользить по граням стыда и совести, избавляясь от сковывающих моральных устоев. Особенно подливало масла в огонь то, что сейчас Пак встретится с Чоном вживую после того, как застал его ласкающим себя и представляющим при этом ни много ни мало, а образ Чимина. Наличие такой грязной тайны привносило особую остринку в их встречу. Вот только тревожный звоночек здравого рассудка приглушал нотки предвкушения, напоминая Паку слишком уж не увлекаться.       Чонгук идёт сюда. Он идёт сюда, он идёт сюда, он идёт сюда…       Чимин со всей силой сжал руку в кулак под столешницей барной стойки, словно пытаясь таким нехитрым жестом пробудить себя ото сна, ведь им всецело завладело чувство, что всё происходящее сейчас – случается не с ним и вообще нереально. На счету остались лишь секунды – Пак уверен, что Чон давно их заметил и уже где-то в метре от них. Но точно сказать Чимин не мог, потому что обернуться – сродни поражению. Музыка из колонок будто вторила ритму его сердца, всё ускоряясь и ускоряясь, пока в какой-то момент не достигла своего пика и внезапно не ударилась в грязный бит, точно специально созданный для развязных танцев с партнёром, когда можно сократить дистанцию и бесстыдно прижаться ближе. Но так вкусно и удачно вышел этот музыкальный переход, что по коже Чимина пробежались мурашки, на миг отрывая его от жужжащих в голове мыслей. Слегка закатив глаза за прикрытыми веками, он качнул головой, точно собираясь хрустнуть шеей, и медленно распахнул глаза с поволокой, как только услышал льющийся мёдом голос Техёна: — Чонгук-и! Ты пришёл!       Плавно, с ленцой развернувшись навстречу донсену, Пак расслабленно облокотился о стойку, еле-еле приподняв уголки губ в загадочной улыбке, что-то между вежливостью и покровительственной заботой, не без дымки во взгляде. Он должен был чувствовать себя виноватым за то, что в последнюю их встречу оборвал все связи с Чонгуком, однако вместо этого Чимин ощущал невероятный прилив самонадеянности и смелости, зная, как стонал Чон от запаха его бини. Как его ломало. От одной только мысли об этом томная дрожь приятно пробивала его тело. Нет, Пак не был здесь виновным злодеем. Больше таковым он себя не считал. — Привет, Тэхён, — как-то очень формально улыбнулся Чонгук, словно выдерживая светскую дистанцию. Они обменялись рукопожатиями, и Чон наконец-то посмотрел на Чимина, хоть какой-то намёк на дружелюбный огонёк в глазах и вовсе пропал, сменяясь непонятной тьмой, когда он протягивал и ему руку: — Чимин-щи.       "Чимин-щи"?       Пак на секунду задержал взгляд на Техёне за спиной Чона, вскинувшего в удивлении брови и коротко пожимающего плечами в полной растерянности. Да, они ожидали, что общение их троицы уже не будет столь же лёгким из-за неожиданно оборвавшейся дружбы Чимина и Чонгука, но такая откровенная отстранённость и даже некая, еле проглядывающаяся, затаившаяся глубоко в глазах Чонгука, враждебная обида оказалась для них сюрпризом. Сюрпризом в том, что направлена она была не только на Чимина, что было предсказуемо, но и на Техёна тоже, и это обескураживало – они ещё ничего не успели сделать: ни позаигрывать друг с другом, как планировалось, ни подразнить донсена, а Чон уже как будто видел в Киме соперника, холодно общаясь с обоими парнями. А он не должен был. Ни даже при условии, что ему не нравится Чимин. Пока что не должен был. По крайней мере, раньше такого не было.       Вдоль позвоночника пробежался холодок нехорошего предчувствия, но Пак сконцентрировался на своей задаче, не зная, что ещё может сделать, кроме того, как следовать плану и просто быть собой. Поэтому он так же сдержанно ответил на приветствие сухим "Чонгук-щи", памятуя об их официально оговоренных отношениях. Слегка сжимая пальцами угловатую ладонь Чонгука, он внутренне мурчал от тепла его тела, но на лице застыла маска невозмутимости, в то время как веки всё так же были вяло полуприкрыты, подбородок чуть вскинут – Чимин знал, как нужно смотреть, чтобы произвести впечатление. Еле заметно, но Чон склонил голову набок в, казалось бы, милом жесте, если бы это не происходило напару с напряжённым взглядом его внимательных глаз. Сочетание подобного очаровательного знака внимания к собеседнику и, буквально, "вытягивание души" из Чимина смотрелось... дико и тут же по-колдовски пленительно. — Хочешь, может, чего-нибудь выпить? — чуть тише, чем стоило, спросил Ким, пытаясь избавиться от неловкости третьего лишнего.       Чонгук отмер, повернувшись к Техёну и оставив Чимина, наконец, в покое. Без доли сомнения он отказался от заманчивого предложения, похоже, очень комфортно чувствуя себя, столбом застыв между ними, даже не облокотившись о стойку или хотя бы перенеся вес на одну из ног для комфорта, как все обычные гости развлекательного заведения, пришедшие повеселиться и отдохнуть. Нет, вместо этого он стоял, словно солдат в дозоре: глаза пытливо и тягуче медленно переходили от одного члена компании к другому и обратно, продолжая двигаться маятником. Выжидающе. Как тренированный пёс, ждущий команду "фас", совсем не похожий на того игривого щенка, которым Чонгук обычно был в их компании. Раньше безобидный, но сейчас... Будто они с Техёном на каком-то немом допросе!       Совершенно потерянный, Ким краем глаза заметил коктейль Чимина и чуть ли не спохватился, хватаясь за ниточку надежды: — О, Чимин-и! А как же твой шот? — Техён эффектно повернулся к другу и несколько раз поиграл бровями, намекая, что пора бы воспользоваться их козырем. — Ты же помнишь, как его нужно правильно пить, верно? Тут есть своя технология... — подготовил он благоприятную, не вызывающую подозрений, почву к тому, что должно было произойти.       Чимин медленно пожевал губы, в животе скрутился странный узел из тревоги и... вожделения. Отогнав неуместное, непонятно откуда взявшееся лёгкое возбуждение, кружащее голову, он хмыкнул, всё же решаясь продолжать подыгрывать: — Ах, да, точно… — всё его внимание теперь приковывала небольшая рюмка, расширяющаяся к верхушке – отличный способ отвлечься от какого-то даже опасного своим неудачным настроением Чонгука, который задевал Пака своей непредсказуемостью.       Как следует смочив губы слюной, при этом проходясь по их краям языком, широко и смачно, Чимин засунул руки в карманы джинсов, пальцы заскользили под голубой тканью, неосознанно привлекая внимание к линиям его мясистых бёдер. Медленно, слегка размяв челюсть, он позволил показаться кончику языка, расслабленно лежащему на нижней губе, пока парень всё шире и шире раскрывал рот, корпусом наклоняясь к напитку. Воздушные сливки податливо примялись под напором его языка, исчезая в жаркой глубине рта и маленькими белыми островками зависая на губах, которые через секунду плотно сомкнулись на рюмке — щёки чуть втянулись внутрь, веки чуть прикрылись, словно в истоме, а ресницы густой тенью опали на кожу.       Убедившись, что достаточно крепко держит ртом шот, Чимин сделал шаг назад и резко откинул голову, позволяя горячительному спирту залпом обжечь его горло, приторная сладость, как нежные ласки после секса, сгладила боль первого раза. Кадык выразительно дёрнулся, вторя глоткам, ложбинка под ним особенно сильно чернела, в то время как из-за света софитов лицо Чимина казалось не принадлежащим этому миру — такое же эфемерное и идеальное. Допив до последней капли, Пак ещё раз пробежался языком, умело его скрутив, по донышку прозрачной рюмки и слизал остатки, а затем наконец-то поставил пустую рюмку на место, помогая себе рукой. Отлипнув от стеклянных краёв, он тут же жадно вдохнул порцию кислорода ртом, раскрывая чуть покрасневшие пухлые губы.       Не успел он облизнуться, ощущая на коже пенку от сливок, как Техён вдруг подскочил к нему, незаметно подмигивая: — Чимин-и, дай помогу.       Своим крупным большим пальцем он провёл по блестящим от слюны губам застигнутого врасплох Пака, оттягивая подушечкой его кожу. Щёки Чимина вовремя заалели от прилива крови из-за стимулирующего алкоголя, будто он смутился от подобной помощи. Представляя себе, как Ким обожает все эти сопливые романтичные дорамы, Пак предполагал, что последует за этой "сценкой", но честно надеялся на благоразумие Техёна. А потом понял, что надеяться на благоразумие Техёна не стоит никогда. Ким поднёс палец к своему рту и плотно обхватил его губами, многозначительно слизывая сливки, которые подобрал с лица Чимина. Боже, это было так банально, что Паку жутко захотелось скривиться, но он сдержался, изо всех сил стараясь делать вид, что происходящее – норма, согласно их легенде. Еле выдавив благодарную улыбку, он склонил голову набок, подставляясь, пока Техён вдобавок наклонился к его уху, совсем нарушая все границы, коротко шепнув: — Ты бы видел, как он на тебя смотрел... — Спасибо, Техён-и, — сахарно протянул Чимин невпопад и тут уже разорвал между ними близость, вновь облокачиваясь на стол, как и инструктировал его Ким: дразнясь, но тут же отступая.       Лишь преданность задуманному и потрясающая сила воли помогли Чимину не поддаться искушению тут же посмотреть в сторону Чонгука, иначе он сразу бы выдал всю их с Техёном схему – показательное выступление для одного особого зрителя. А этого нельзя было допустить. Всё должно было казаться естественным: обычным раскрепощённым поведением в клубе, где тебя никто и ни за что не осуждает, потому что им просто нет до этого дела. И если придерживаться сомнений и доводов здравого рассудка Пака, твердящих о том, что его чувства не взаимны – тогда то, что сейчас произошло, никак не должно было затронуть Чона. Поступки Техёна могли показаться странным для их донсена и вызвать вопросы, да. Но если у него нет чувств к Паку, то никак не ревность.       Никак.       Вот только пора было всем таким контраргументам уверенно помахать рукой.       Чонгука задело.       Чимину казалось, что ещё секунда – и он начнёт кровоточить из-за режущего без ножа взгляда Чона, покалывающего район его губ. И тот, похоже, абсолютно этого не скрывал. Нечто в груди Пака извращённо-радостно защемило от внимания желанного человека, но всё же ощущение того, что что-то не так упрямо не оставляло его, интуиция гадкой гремучей змеёй ползала внутри, шипя и потрясая хвостом в предчувствии опасности.       Зачем Чонгук, зная, что будет присутствовать Чимин, вообще пришёл, раз собирался лишь молча сокрушать его взглядом? Лишь из-за какой-то глупой... мести?       Взрыв раздражения напополам с вновь возникшим, лёгким, но от этого не менее постыдным (да и неуместным) возбуждением от такого напористого давления со стороны Чонгука спровоцировал Чимина. Раз есть что сказать – говори! Что толку испепелять своими глазищами?! До боли закусив губу, Пак всё же поддался на провокацию своего донсена. Глупая гордость не позволила сдержаться. Не выдерживая гнетущего взгляда Чона, он наконец-то метнул собственный в его сторону, чуть высокомерно принимая вызов. И тут же об этом пожалел.       Удушающе.       Настолько застрял он в чёрных омутах Чонгука, затаив дыхание и, похоже, даже позабыв, как вообще дышать. На него смотрели ни с похотью или шоком, ни обиженно или укоризненно. Чимин на мгновение растерял весь свой словарный запас, пытаясь подобрать слова и описать, что значил взгляд Чона, но совершенно в этом не преуспевая. Такое было у него впервые: он совершенно не мог понять, что ему хотели сказать. Но вот в одном точно был уверен: что бы это ни значило, взгляд Чонгука заглатывал его целиком и полностью, отчего немели конечности, застревал ком где-то внизу живота, хотелось сбежать и сдаться.       Всё это время слегка усмехаясь, расслабленно, но чуть-чуть проказливо, Чимин хотел показать себя достойным соперником в переглядках, словно задавая немой вопрос: "что-то не так, Чонгук-щи?". Хотел продемонстрировать, что он тоже может управлять людьми одним лишь своим обаянием, если захочет этого. Что он владеет собой, а не полностью потерял контроль из-за своих чувств к Чону. И сначала у него это вполне получалось, вот только теперь сердце трепыхалось в груди и в рваном ритме пульсировало ударами по всему телу, как загнанный в угол зверь, лихорадочно мечущийся в поисках спасения.       Абсурд какой-то!       Не этого ли он желал? Реакции Чонгука на флирт Техёна? Доказательства того, что ему не всё равно? Вот оно, получи и распишись. Так почему же Чимин совершенно не чувствует себя победителем, наконец-то завоевавшим свой долгожданный трофей? Может он ещё не полностью осознал то, что его чувства могут быть взаимны?       Нет, правда была в том, что ему как-будто чего-то не хватало, но он никак не мог понять чего. Это было не то, что он ожидал. Не печальные глаза побитого котёнка, воззрившиеся на него с грустью, как тогда, вечером на Окинаве, когда Чонгук не мог понять, почему его игнорировали. Не раздражение напополам с обидой, которое тут же проявилось на лице Чона, когда он спускался по трапу, возвратившись обратно в Корею, и услышал зовущего его Пака, готовящегося к выяснению отношений. Во всех этих случаях Чимин видел, что Чонгук был растерян и не понимал, что происходит – он вызывал жалость и чувство вины.       Сейчас же что-то было не так...       В его глазах читалось...       Чимин в поражении прервал их мучительно-сладкий зрительный контакт, опустив взгляд, так и не разобравшись, что же такое таилось за большими карими глазами Чона. Поджимая губы, Пак жёстко оборвал свои мысли на полуслове, будто сам затыкая себе рот. Ни слова больше. Хватит. Довольно! Дыхание участилось от внезапно забурлившего гнева, брови насупились, между ними проявились морщинки. Он никогда не был таким беспомощным перед кем-то! Ни разу он не был настолько выжат досуха из-за другого человека, сколько бы отношений у Чимина ни было – никогда он не помнил себя таким.       Сколько можно этих игр?!       Стоят ли они вообще того?       Да, Чимина и правда тянуло к Чонгуку, но он уже даже не знал, готов ли был ко всей этой дополнительной боли в сердце, идущей подарком в комплекте к любви своего донсена. Кто мог ему гарантировать, что это не какая-то шалость или забава, которую себе придумал Чонгук для развлечения? Насколько это всё серьёзно? Кто сказал, что всё это время Чон и правда был тем, кто он на самом деле есть? Пак думал, что знал его, но насколько это было действительно так? Что именно он знал? Что именно Чон позволял ему знать?       Чимин уже не понимал чему верить. Какому из Чонгуков ему верить.       Словно отторжение, неведомая сила тянула его прочь от Чона, спасая, пока ещё не поздно: пока он окончательно не прогнулся под Чонгука и не ляпнул лишнего, послушно выплясывая под его дудку. Сам не понимая, что делает, Пак сделал шаг назад. Смахнув заботы, как пылинку с плеча, он дерзко вскинул голову, искренне устав испытывать на себе то, что просто не понимает. Оболочка самоуверенности и независимости защитной бронёй обволокла Чимина, энергия собственной сексуальности кровью пробежалась по венам.       Достало. — Я пойду танцевать, — оповестил он то ли Техёна, то ли Чонгука, то ли обоих, поворачиваясь к ним спиной и направляясь к танцполу, ни разу не обернувшись, чтобы услышать их ответ.       Шаги от Чона, на удивление, давались ему с проказливой лёгкостью, словно он был олицетворением поговорки "сделал гадость, сердцу – радость". По дороге крутанувшись вокруг своей оси опадающим осенним листком, Чимин, пританцовывая чёткими движениями на контрасте плавным, чувственным волнам своего тела, постепенно пробирался сквозь посетителей клуба, составляя компанию улыбающимся ему незнакомкам на символичные пару минут.       Озорство, играющее на его губах, шаловливо коснулось хитрых щёлочек глаз, переливаясь там соблазнительной искринкой. Он нутром ощущал чужой взгляд, яро прожигающий его удаляющуюся спину. И готов был поклясться, что это Чонгук, а не Техён. Его внимание он ни за что и ни с кем не спутает. От пылкости этого неравнодушного взгляда блаженно пекло кожу, подпитывая, будто сочный нектар цветка жадную пчелу – самооценку Чимина, слегка уязвлённую за последнее время.       Интерес, поощрение, похвала, ухаживание – всё это было личным наркотиком Пака, по которому у него началась неожиданная ломка.       Старательно уложенная причёска чуть растрепалась от резких поворотов и танцевальных движений, влажными прядями повиснув на глазах, делая взгляд Чимина ещё более жгучим – ему чертовски шли мокрые волосы, и он это прекрасно знал. Казалось, ничто не могло остановить его от полной отдачи танцу, никто не посмеет к нему подойти, никто его не тронет – это был его звёздный час, его момент блистательного триумфа. Чужое восхищение было необходимо ему как воздух.       Однако уже у подножия возвышающейся танцевальной платформы, вот-вот готовясь запрыгнуть на неё в любой момент, словно нанося финальный штрих на законченную картину, Чимин затормозил, не веря в то, что сам стал себе преградой. Он сдержал себя от окончательного прощания с обязательствами лишь потому, что его, как ударом молнией, озарило: буквы сами собой совсем не вовремя сложились в то самое слово, которое он никак не мог подобрать, пытаясь описать взгляд Чона.       Понимание. Понимание и неверие, горькие и разъедающие Чонгука изнутри.       Вот, что читалось в его глазах.       Капелька пота, вызванная духотой из-за толпы разгорячённых людей вокруг, протяжно скользила по виску Чимина, оставляя за собой поблескивающую дорожку.       Понимание?.. Но понимание чего? — Чимин-щи? — вдруг раздалось возле его уха как гром среди ясного неба, и Пак аж подскочил на месте от неожиданности, порывисто дёрнув головой в сторону прозвучавшего голоса.       Жар тела Чонгука радиацией обдал его спину, вызвав стаю мурашек по коже и опалив сильнее кипятка. Чон стоял позади Чимина и смотрел на яркую кубичную платформу, на которую никто пока не осмеливался встать. На которую Пак спокойно запрыгнул бы, не погрязни он в той каше, которую сам же и заварил. "Без присутствия Чонгука здесь было бы намного легче", — пришёл он к нарочито обидному выводу. Хотя Чимин и сам не знал, кто сейчас говорил в нём: алкоголь или его настоящее "я"? Ни для кого не секрет, как постыдно низка его восприимчивость к спирту. Это никогда не мешало ему найти компанию на ночь, но вот никак не способствовало взвешенным и адекватным решениям, особенно, когда его эмоции напоминали собой развороченную рану, к которой страшно было притронуться и залатать, навести порядок. — Да? — приподнял брови Чимин наконец, снова откинув голову назад, словно пытаясь смотреть на Чона свысока, как бы это ни было трудно с разницей в их росте. — Мы можем поговорить наедине? Я не займу у тебя много времени, обещаю, — Чон с какой-то проскочившей и сразу же погаснувшей искрой надежды в голосе заглянул в лицо Чимину, снова заставляя Пака утонуть в глубине его глаз.       Чёрт... — Поговорить? — переспросил тот, оторопев от того, что Чон первым пошёл на контакт.       Чонгук хочет поговорить с ним? Но о чём?       Может...       Может ли быть так, что дурацкий план Техёна каким-то нечаянным и удивительным чудом действительно сработал?!       Всё внутри оцепенело от этого шанса.       Сердце Чимина пропустило удар, за долю секунды превращая его в растекающуюся лужицу тающего клубничного мороженного, стирая любые разумные доводы "против". На мрачной пустоши будто расцвёл душистый сад, засияло солнце – так посветлело на душе, как в глупых сказках, где всегда счастливый конец и враг предсказуемо повержен. Но здесь враг Паку – лишь он сам. Его парадоксально эгоистичное "я", жаждущее отдать себя Чонгуку целиком. Прямое этому доказательство – его молниеносная реакция, смягчающая скепсис и одинокую злость Чимина за одно мгновение всего лишь из-за того, что Чон с ним просто заговорил. Пак стал настолько податливым, что впору было и устыдиться.       Но Чимин устал осуждать себя за любовь или симпатию, или что ещё это, чёрт побери, такое было.       Да, его начала выводить из себя неопределённость, как и слепое обожание, которое и сейчас давало о себе знать, буквально на глазах превращая отстранённо-соблазнительного Чимина в... в... непонятно что. Но что он мог с собой поделать, когда причиной всего этого был Чон Чонгук, один-единственный? Пак мысленно тяжело вздохнул, но, будь он проклят, не мог отказать своему сердцу. Теперь он прекрасно понимал, что имел в виду Техён, когда говорил, что по Чимину видно, как откровенно он сохнет по Чонгуку. Это дошло до такой крайности, что Пак и сам уже отдавал себе отчёт. Но и отказывался что-то с этим делать – иная крайность обоюдоострого меча. — Да, поговорить. Тут слишком громко, но я слышал в этом клубе есть веранда на втором этаже. Мы можем поговорить там, — сам того не ведая, продолжал заманивать в свои сети Чонгук.       Чон стоял очень близко к Чимину из-за долбящих по ушам басов, которые мешали его голосу достичь собеседника. Но из-за этого тесного присутствия, нарушающего его личное пространство, Пак не мог толком сосредоточиться, вечно отвлекаясь то на очертания груди под футболкой Чонгука, то на его увитые венами руки, то на неожиданно тонкую шею, добавляющей его подтянутой фигуре толику уязвимости и утончённости. На бархатную кожу, по которой хотелось провести подушечками пальцев в едва сдерживаемой ласке.       Поэтому он и сам не заметил, как согласно взмахнул головой, уступая просьбе донсена, словно околдованный. Магия, не иначе. Кивнув в ответ, Чонгук спешно покинул танцпол и позвал за собой Чимина, направляясь к небольшой светящейся глубоким кроваво-красным светом лестнице, ведущей на улицу. Когда они подошли к её подножию, сверху как раз спускалась молодая пара, которая, заметив поднимающихся парней, вдруг обратилась к ним, приостанавливаясь: — Там поднялся сильный ветер. Из-за этого наверху уже никого не осталось.       Чимин обратил внимание на девушку, на её неряшливо разлохмаченные волосы и решил, что пара и правда не врала. Они с Чонгуком поблагодарили приятных незнакомцев коротким, для галочки, поклоном, но всё равно продолжили путь наверх. Пак, желая отвлечься от неумолимо приближающегося момента "икс", задумался о том, что деньги могут решить всё, но не указать погоде. Как бы идеально ни был спланирован первый вечер новооткрывшегося клуба, а у природы будет своё мнение на этот счёт, и никто не сможет ей перечить.       Как же неудачно. Особенно для бизнеса. По привычке Чимин на секунду прикинул, что бы сделал на месте организаторов, но затем быстро отогнал свой неуместный рабочий подход, который включался уже автоматически. Отец мог бы им гордиться – смекалка на предприимчивость и быстрое урегулирование вопросов у Пака была натренирована настолько досконально, что работала даже без ведома её хозяина. Чимин не мог понять, как сам относился к этому – хорошо или плохо, но у него и не было времени решать.       По пути наверх их с Чонгуком встретил охранник, стоящий спиной к выходу на второй этаж так, чтобы гостям наверху была доступна приватная обстановка, но при этом, если что-то вдруг случится – он мог оказать помощь. Предусмотрительно и обходительно со стороны администратора. Миновав мужчину, у парней наконец-то появилась возможность вдохнуть не спёртого воздуха клуба, а бодрящего, принесённого им порывом ветра, тут же ударившего в лицо – не неприятно, а освежающе, как перевёрнутая страница новой главы книги после старой, загромождённой событиями и конфликтами между героями.       Веранда занимала вполовину меньше места, чем основной зал, но этого с головой хватало для свободного пространства вокруг идеально круглого бассейна, напоминающего собой диско-шар из-за специальной радужной подсветки, которая переливалась разноцветными клеточками каждую минуту. Несколько столиков и кресел по углам веранды так и манили присесть, однако, словно по обоюдному немому согласию, Чонгук и Чимин подошли к высокому ограждению из очень толстого, многослойного стекла, которое защищало от высоты, но при этом открывало панорамный вид на город, будто и не было никаких препятствий. Волшебно захватывающий вид, надо сказать.       Вновь поддаваясь резкой смене настроения, Чимин позволил своей романтичной стороне взять вверх, задерживаясь взглядом на живописной картине ночного Сеула, которая рисовалась прямо на его глазах. Возвышенное положение над зданиями по соседству рождало внутри некое чувство власти, мощи и значимости. Казалось, Пак мог протянуть руку и ухватиться за небоскрёб рядом, запустить пальцы в листву возвышающихся на улицах деревьев, дотянуться до небес и заарканить луну. Не то чтобы он сильно хотел чего-то подобного, но само ощущение того, что он, в своих фантазиях, смог бы это, просто лишало дара речи.       Чимин в последний раз мазнул взглядом по пейзажу и наконец-то обернулся к Чонгуку, который учтиво дожидался, когда же его хён будет готов для разговора. Пак соврал бы, если бы сказал, что не ощущал взгляд Чона на себе, пока любовался городом. Оказывается, что-то в том, чтобы делать вид, словно не замечаешь его внимания, безумно заводило. А Чимин сегодня явно был плохим мальчиком, так что позволить себе такую слабость вполне мог, доигрывая свою роль до конца. Может, чуть-чуть слишком ею наслаждаясь. — Чимин-щи? — будто спрашивая разрешения подал голос Чонгук, снова выпрямившись истуканом у ограждения, в то время как сам Пак облокотился на стекло, не придавая большого значения тому, что происходит. Или просто хотел, чтобы так думалось Чону. — Я могу у тебя кое-что спросить, Чимин-щи?       Пак недовольно сморщился. — Хён. — А? — моргнул Чонгук. — Называй меня хёном, как раньше, — выдохнул Чимин, которого коробил подобный официальный тон. — Да, я знаю, что сказал в нашу последнюю встречу. Но это не значит, что наше общение должно быть настолько отстранённым, Чонгук, — он в конечном итоге посмотрел донсену прямо в глаза. — Если ты не против, конечно.       Что-то вновь непонятное проскочило на лице Чона и тут же спряталось в глубине его глаз, оставляя после себя лишь тень улыбки. — Нет, не против, — уголки губ вот-вот было поднялись, но вовремя остановились, — хён.       Чимин и сам не заметил, как тоже поддался довольной улыбке, рукой убирая волосы назад, безуспешно пытаясь её скрыть. Нечто глубоко внутри Пака хотело броситься на шею Чону, и Чимин всё же решил, что та злость по отношению к младшему в клубе была вызвана дурманящим алкоголем, а не его настоящими чувствами. То было глупое отрицание и попытка самообмана.       Сейчас же, только стена отстранённости и вежливой дистанции между ними дала трещину, как Пак, захваченный новой бурей сантиментов, будто вновь открыл для себя то, как хотел Чонгука, что бы это ни значило, неважно, в каких контекстах. "Всё включено" – любимая опция Чимина в дорогих отелях, да и в жизни. Что-то изменилось в атмосфере между ними, словно после душного и знойного дня грянул долгожданный проливной дождь. Но ненадолго – через миг Чонгук очнулся и помрачнел, глядя себе под ноги. — Так я могу у тебя что-то спросить, хён? — Да? — напрягся Пак, интуиция внезапно проснулась и вновь заканючила: "что-то не так, что-то не так...".       Чон заторможенно кивнул, всё ещё раздумывая, говорить ли то, что он собирался или оставить эту затею. В конце концов решившись, он на секунду закрыл глаза и с какой-то ноткой отчаяния выпалил: — Т-ты ведь... — тут же запнулся он, медленно, но неумолимо заливаясь краской. — Ты всё знаешь, да? Ты всё понял тогда, когда я, ну… — уже больше забормотал себе под нос Чонгук, словно и не обращаясь конкретно к Паку.       И это настораживало. — В тот раз... Тогда... я... — собрать мысли в кучу и высказаться прямым текстом, видно, всё никак не хватало духу: речь Чона превратилась в невнятный набор слов, связанных одной идеей, явно жутко его смущающей. Понять, что он имел в виду, было сложно.       Но не невозможно.       Ему и не нужно было ничего объяснять. Чимин окаменел, сердце ухнуло в пятки.       Он в гнетущем ожидании смотрел на раскрасневшегося Чонгука, жёстко сжимающего свои джинсы так, будто тот пытался удержать себя на месте и ни в коем случае не поддаться желанию сбежать. Пак впервые видел его таким уязвлённым и пристыженным. Его уши горели настолько, что хорошо виднелись даже за копной тёмных волос в полумраке веранды пентхауса, лицо было стыдливо опущено вниз, лишь бы не показываться на глаза Чимину.       Вся поджавшаяся фигура Чона кричала о том, что ему кошмар как неловко и лучше было бы вообще под землю сейчас провалиться, чем стоять напротив собеседника. Естественно, у такого поведения должна была быть очень веская причина. Очень. Мозг Пака работал медленно, но уверенно, собирая пазл и с гордостью школьника-отличника предъявляя его ужаснувшемуся Чимину. Всё сложилось так же удачно, как дважды два – четыре. У Пака не осталось никаких сомнений – это было так очевидно, что даже не удавалось найти путь для отступления. Простая логика:       Пак знает что-то такое о Чонгуке, что вводит младшего в жуткую краску.       И что же ещё это может быть, как не вуайеризм в шкафу Чона, пока тот мастурбировал?       Ответ напрашивался сам собой.       Чимина прошиб холодный, даже леденящий тело, пот. Озноб появился то ли из-за внутренней паники, то ли из-за того, что неприятный прохладный ветер пробежался по его покрытой испариной от танцев коже. Понятно было одно: Чон знает. Шокирующая мысль, обернувшаяся правдой. Пак как по щелчку пальца зарделся, на контрасте к холоду тело резко бросило в жар, точно при высокой температуре. Словно Чимина залихорадило от одной только мысли, что Чонгук всё знает.       О нет...       Это казалось раньше таким невозможным, что Пак даже не думал об этом, не прикидывал такую вероятность и, естественно, совсем не решил для себя, что сделал бы в таком случае. Как бы спасся от позора обвинения. Он и предположить не мог, что такое может случится!.. Ведь этого не должно было произойти, никоим образом!       Чонгук не должен был об этом узнать!       О боже, боже, боже, боже…       Взгляд перепуганных и виноватых глаз забегал по полу, щёки расцвечивал пурпурной краской стыд, точно так же, как и у Чонгука.       "Как он узнал? Откуда? Чёрт... Чёрт! Что делать? Что теперь мне делать?!" — мысли в панике играли в чехарду, перескакивая друг через друга со скоростью света.       Сердце Чимина заело, как старую пластинку, его стук – предвестник никак не меньше чем конца света – отдавался во всём теле, назло разгоняя кровь так, чтобы Пак ещё насыщенней заалел как самый настоящий помидор. Он должен был что-то сказать, он должен был объяснить, должен был оправдаться... Срочно! — З-з... знаю? — еле выдавил из себя Чимин, не веря в то, как жалко и пискляво звучит его голос. — Ты... о... о... — он подавился теми словами, которые должен был произнести, нервно сглотнув, чтобы избавиться от болезненной сухости в горле. — О том разе... в-в... шкафу?..       То, как резко Чонгук вскинул голову с огромными от шока глазами, словно глядящими прямо в душу Чимина и читающими его недостойные мысли, врубило аварийный включатель в Паке, запрограммированный на защиту себя любыми способами, что он тут же и сделал: — П-перед тем, как ты что-то скажешь, я хочу сказать, что я не какой-то извращенец!..       "Враньё!" — весело хохотнула в это время совесть, но её заткнул поток мыслей, нескончаемым течением несущийся и стремящийся быть озвученными. — ...Я не специально это сделал! Это вышло случайно! — Чимин с силой приложил обе руки к груди, сжимая в районе сердца, будто пытаясь доказать то, насколько был честен с Чонгуком. Но тот вид, с которым Чон его слушал, лишь вызвал большую панику, и Пак, ведомый непостижимой силой, неожиданно даже для себя заявил: — Я не виноват!       Чимину стало так жарко, что он готов был прямо сейчас с разбегу прыгнуть в этот самый бассейн по правую от него сторону и спрятаться под водой навеки, сжавшись в незаметный комочек. — ...Я просто вернулся за своим телефоном, но ты не откликался, и я пошёл к тебе в комнату его забрать! — Пак вдохнул побольше воздуха и затараторил с новыми силами, в чувствах жестикулируя и делая яркие акценты на значимых в своей впечатляющей речи словах: — Откуда я мог знать, что ты вдруг вломишься к себе в спальню, как какой-то безумец, и начнёшь дро... м-мастурбировать на мою шапку?! Я не знал, куда себя деть, поверь, только мне подвернулась возможностью выйти из шкафа – я тут же сбежал! Я сделал всё, что мог на тот момент, я... — захлёбываясь эмоциями, Чимин вдруг притих, во все глаза уставившись на Чона.       Если до этого Пак считал, что Чонгук был очень смущён, словно не в своей тарелке, то теперь его явно просто убивало от замешательства и жгучего стыда. Пророческое "что-то не так" совсем не утихло, лишь затарахтело громче, пульсируя по всему телу Чимина так, будто вот-вот что-то должно было случиться. Что-то, что в одну секунду повернёт происходящее на все 180 градусов. — Что?.. — сдавленным голосом почти прошептал Чонгук, как истукан уставившись на Пака такими большими глазами, что, казалось, они сейчас выпадут, пока его голова взорвётся вулканом от резкого и мощного прилива крови к лицу. — Т-ты... Ты был... в шкафу тогда?!       Пак недоуменно моргнул, а затем так и застыл ледяной статуей, впившись пальцами в ткань своей майки.       "А?"       Заторможенная реакция из-за изумления мешала рассуждать.       "Но стойте, это ведь значит..."       ...       Блять.       Он не знал. Чонгук ничего не знал.       Осознание накатило так же быстро, как "гениальная" идея Чимина заговорить о шкафе. Со скоростью падающей кометы, раскалывающей Землю на мелкие кусочки. Со значительностью массы метеорита, добивающего всё, что осталось от разрушенной планеты. С жаром на щеках, шее и ушах палящего безжалостного солнца, сжигающего до пепла растительность. То, что Чон совсем не то имел в виду, теперь казалось таким очевидным и простым в понимании, что Пак просто не мог объяснить самому себе, почему так быстро пришёл к ложному выводу и абсолютно по-идиотски сам себя сдал. Просто классика жанра тех самых романтичных дорам, которые вечно воспевал Техён. Но Чимин никогда их не любил и не хотел ввязываться в подобные запутанные интриги. Теперь же, сам того не ведая, он по голову в них влез.       Резко трезвея, Чимин сам вытаращился на Чонгука напуганными глазами, рефлекторно хлопнув ладонью по губам, пытаясь себя заткнуть, правда, уже было поздно. Такого могильного молчания он уже давно не слышал, при том, что в ушах чуть свистело из-за ветра. — Хён... — взял инициативу в свою руки Чон, наконец-то отмерев, видимо, всё обдумав и разложив по полочкам. — Я... я правильно понял? Ты... — он отчётливо сглотнул. — Ты видел, как я... — из его лёгких будто выбили весь воздух. — Я... я... — Д-да, — отважно спас Чимин его от необходимости заканчивать предложение, ногтями, спрятанными в кулаке, врезаясь себе в кожу.       Вот он, стоял прямо напротив Чонгука и говорил об этом: ни сбежать, ни перевести тему уже не получится. Буквально безвыходная ситуация. Если коротко – пиздец. — О... — заторможенно вскинул брови Чон, как-то жалобно и растерянно, словно ребёнок, которого застали за кражей конфеты из спрятанной на верхней полке банки. Он судорожно вдохнул и через мгновение зажмурился, резко опуская голову, занавешиваясь чёлкой и прикладывая руки к лицу в неверии, как стеснительная школьница при виде любимого айдола.       Слова здесь определённо были лишними, но Чимина это не остановило: — А ты... — прохрипел он и затем прокашлялся, горло сжало от нервов. — Ты... не это имел в виду?       Всё ещё скрывая лицо своими большими ладонями, Чонгук лишь отрицательно качнул головой, не находя сил выдавить из себя и звука. — Но... что тогда?       Чон чуть выглянул из-за волос, исподлобья глянув на Пака несчастным взглядом. — Я... э, — он не спешил говорить, явно колеблясь между выбором "сказать или нет".       Чимин же, которому уже нечего было терять – умирать, так с музыкой – в раздражении настоял, не упустив того, как трусит Чон: — Говори, Чонгук. Ты позвал меня, чтобы что-то мне сказать. Так говори. — Постой... — тот выдержал необходимую паузу. — Подожди, почему ты был у меня в шкафу? — ни к селу ни к городу вскинулся Чонгук, сказанные его хёном слова наконец-то дошли до мозга и вызвали очевидные вопросы. — П-почему? — тут же стушевался Пак в ответ, буквально жуя свои губы. — Это... это случайность... — Ты сказал, что вернулся за телефоном. Почему тогда спрятался в шкаф, когда я зашёл?! — Чонгук нашёл в себе силы и наглость подозрительно прищуриться, изучая собеседника. — Я... Я не хотел, чтобы ты меня видел, ладно?! — вытащил из себя правду Чимин, уже отказываясь смотреть на Чона, вместо этого – втыкая в стеклянное ограждение, словно его отчитывали, пока самозащита в виде самонадеянности не окатила его новой волной: — В общем, неважно! Твоя очередь. Зачем ты меня сюда позвал? О чём хотел поговорить? Что я должен был понять о тебе?       Только стрелки вновь перевелись на Чонгука, как тот выдержал драматичную паузу, обдумывая что-то, а затем неожиданно поднял уверенный взгляд на Пака, чуть скептично сказав: — Ты прав, какая разница. Раз ты... был в шкафу, то... ты и правда всё знаешь.       Чимин затаил дыхание, не решаясь выдохнуть. — Знаю?.. Знаю что? — Не надо, хён. Не делай мне ещё больнее. — Тебе?! — окончательно возмутился Пак, наконец-то глянув на собеседника изумлёнными глазами. Неужели они опять говорят о прекращении их дружбы? Чимин безнадёжно потерялся. — Делать больнее тебе? Как?! — Издеваясь надо мной из-за моей симпатии к тебе, блин! — отрывисто выпалил Чонгук и тут же отвернулся из-за раскрытия своего страшного секрета, как улитка, прячущаяся в домик, втянув шею в плечи, брови почти слились, настолько близко он свелись к переносице.       Внутри Чимина пронеслось столько душераздирающих эмоций, что впору было потерять сознание. — Симпатии?.. — ухватился он за самое главное слово, не веря, что это всё – не сценарии его больных мечтаний. Обидно, что времени посмаковать это греющее душу слово, произнесённое Чонгуком, у него совсем не было, потому что перед ним прозвучало другое, беспокоящее его намного больше: — И... издеваясь? Я?! — Я всё понял, хён, не нужно, — горько и страдальчески буркнул Чонгук, поджимая губы. — Я долго думал после разрыва нашей дружбы. Думал о нас, пытался понять, докопаться до истиной причины, ведь ты мне её так и не объяснил! Но не волнуйся, теперь я всё понял.       Понял?.. — Тогда, на Окинаве, ты ведь меня игнорировал совсем не из-за того, что я не дал тебе покататься, верно? Хах, каким же я был дураком, предположив это... — Чон в чувствах копнул воздух, шаркнув подошвой ботинок, руки в карманах. — Мгм, ты всё понял тогда. Чёрт, если бы я только умел себя лучше сдерживать... ты всё увидел: как я смотрю на тебя, как хочу быть ближе, как касаюсь. Ты понял, я знаю, хён. Но что толку? Оказывается, тебе настолько претила мысль обо мне как о... как о... — Чонгук метался между подходящими словами, в итоге сдавшись и начав заново: — Что ты просто не хотел допустить того, что мы можем быть вместе. Поэтому и прекратил наше общение, так? Я догадался, хён, не волнуйся. И не мог понять, почему так, почему не я? Ведь слышал многое о тебе, — внимательно посмотрел Чон на Чимина, у которого глаза с каждым его словом всё больше лезли на лоб. — Я знал... знаю твои предпочтения. Всё о тебе знаю. И при этом всём... почему им не могу быть я?.. Никак не мог понять, не мог найти причину, искал изъяны в себе... пока вы с Техёном не пригласили меня в клуб.       "О чёрт", — одиноко пронеслось в опустошённой из-за перегруза информации голове Чимина, в то время как Чонгук с сокрушённым видом закивал сам себе, оттопыривая щеку языком, надавливающим на мягкие стенки полости рта. — Это было гениально жестоко, хён. Таким образом показать мне, что всё кончено. Но ты был прав, это точно обрубило все концы. Понимание того, что ты занят. Верное решение с твоей стороны, я понимаю и не осуждаю... только мучает один вопрос, который хотел задать тебе сегодня. Чтобы убедиться в том, кто ты. Знаешь, я не верил, что ты настолько жесток. Ты – лучшее, что было в моей жизни, и вдруг такое... — он обессиленно развёл руками. — Скажи честно, неужели вы с Техёном насмехались надо мной, когда сидели за тем столиком ресторана, держась за руки, улыбаясь друг другу, позвонив и пригласив меня в клуб? Неужели ваши улыбки и смех после того, как я согласился, были насмехательскими? Вы хотели меня проучить, да? Я не мог в это поверить, поэтому пришёл убедиться сам, — Чон окончательно поник, его голос становился всё тише и тише. — И оказывается, это правда... — Нет! — громче, чем нужно, выкрикнул Чимин, будто очнувшись, рывком подбегая к ошарашенному Чонгуку и хватая его за футболку, складки ткани собрались в его ладонях. Его трясло, сердце вырывалось из груди, голова полностью отключилась, он уже и сам не знал, что творит, что говорит. Но он должен был рассказать правду! — Нет, всё не так. Господи, пожалуйста, выслушай меня, Чонгук, ты всё не так понял! — Как банально... — хмыкнул Чон в ответ убито, похоже, не слишком веря Паку, но больше ничего не говоря, лишь грустными глазами глядя на своего хёна словно в прощании. — Ты дурак! — вдруг в чувствах выпалил Пак, заметив это и лбом прикладываясь к груди парня, не зная, с чего начать. — Почему?.. Почему же ты сразу не признался?! Ничего бы этого не было! — В смысле? — моргнул Чонгук, вселенская скорбь плавно стекала с его лица, хотя подозрения ещё копошились на задворках его сознания. — Что бы это изменило?.. — То, что мы сделали с Техёном... Это было понарошку! Айщ, глупый ребёнок... Это всё было для тебя!       Чон вновь нахмурился, ядовито проворчав: — Спасибо, я уже понял. Чтобы отвадить меня от тебя подальше, понятней некуда. — Да нет же! — Чимин отрывисто вскинул голову, снизу вверх уставившись в глаза Чона полыхающим взглядом, переполненным его боевым настроем, в то время как между их телами остались лишь сантиметры, по сути – ничего. — Для тебя. Чтобы вызвать твою ревность!       Морщинки на лице Чонгука постепенно начали разглаживаться, в глазах сверкнула искра понимания, сменяющаяся обескураженностью: — М-мою?.. — Твою-твою, пабо!       Не сказав больше ни слова, Чимин порывисто подался вперёд, грубовато хватаясь ладонью за шею Чонгука, чтобы с силой нагнуть его ближе к себе, напрягая мышцы дрожащих от переполняющих его эмоций рук. Нетерпеливо, жадно, ненасытно, как в последний раз, он столкнулся с губами Чона, напористо сминая их и отчаянно жмурясь до складочек на коже, которые через секунду пропали, едва оторопевший Чонгук пришёл в себя и осторожно ответил на поцелуй, не мешкая и собственнически сжимая пальцами талию Чимина, притягивая парня ближе к себе так, будто изголодался по нему и одновременно не верил, что тот теперь именно в его руках.       Ветер дул им в затылок, взлохмачивая пряди, огни неспящего города слепили за стеклянным ограждением, лунная дорожка рябью пробегалась по воде бассейна рядом – вот только они не любовались красотой этой ночи, запуская пальцы в волосы друг друга с таким трепетом, что щемило сердце.