Игра в прятки

      Кроткие медовые поцелуи уносили Чонгука в идиллическое небытие.       Любовь Чимина не терпела полумер, затягивая его с головой и погружая в теплоту – такую, к которой быстро привыкаешь и всё равно не можешь насытиться. Отвлекая, переключая внимание и фокусируя только на себе, беспощадно заставляя забыть, кто они и где они. Забыть, что за стенами грациозно движутся высокооплачиваемые официанты, а с ними – и эксклюзивные блюда стоимостью от двух нулей и выше, выведенные курсивом в плотной книжечке меню, оформленной переоценёнными дизайнерами. Забыть, что рядом, в соседней ложе, сейчас наверняка проходит какая-нибудь решающая встреча продюсеров шоу-бизнеса, а, может быть, ужинает суперзвезда телевидения в компании своей пассии.       Что за стеклом высоких окон позади развлекаются тысячи – там, внизу, на земле, не имея возможности заглянуть внутрь и узнать тайну богатых молодых чеболей, упивающихся друг другом, как самым аппетитным деликатесом.       Заметив, что совсем разомлевшему Чонгуку больше не нужно его утешение, Чимин, и сам нацеловавшись вдоволь, вскоре отстранился. Он на мгновение потерял счёт времени, будто попал в вакуум космоса, заполненного волшебно мерцающими звёздами. Оскалившись не без ласки во взгляде, Пак с сытым видом поднялся с колен донсена и плавным шагом вернулся на своё место. А затем как ни в чём не бывало приступил к еде, звеня приборами, пока летающий в облаках Чон всё ещё ощущал, как остро пылают его губы. Всё из-за того, насколько страстно их пробовали на вкус, точно так же, как сейчас – нежную мякоть сладкого картофеля. Чонгук ничем не отличался от пряной и томлёной телятины на тарелке перед ним, душистой и горячей от правильного с ней обращения умелых рук мастер-шефа, знающего своё дело.       Мягкая, блестящая от собственного текущего сока, она была со вкусом выложена на тарелке.       Не просто готовая, а умоляющая съесть её поскорее.       Последующий час ужина промелькнул так неуловимо, что Чонгук и не заметил, как спустя семь блюд вместо изысканного салата уже заполнял рот десертом в виде шоколадного пудинга с желе из шампанского и миндальным бисквитом "Джоконда", выложенным на грильяжной подушке. С Чимином часы пролетали, как бешеные, особенно, когда на душе было как никогда умиротворённо.       Расплачиваться за утончённый пищевой аттракцион на этот раз остался Чонгук, пока Пак напоследок залюбовался роскошной картиной из окна – за всё это время ресторан, в котором они находились, успел обернуться вокруг своей оси, радуя посетителей 360-ти градусным видом на Лас-Вегас. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, погружая буйный город развлечений в интимный мрак. Билборды и рекламные щиты, что казались яркими днём, и вовсе заняли место солнечного диска, холодным искусственным светом озаряя улицы Стрип – не уступая тёмной пелене ночи и заманивая посетителей в помещения необъятных размеров отелей-казино, чтобы те поскорее поддались азарту и растратили все свои сбережения.       Дешёвое приторное искушение.       Чимин, замерший в фойе ресторана, нехотя оторвался от пейзажа и краем глаза глянул на лежащую на декоративном серванте рекламную брошюру, приглашающую всех желающих упасть в гостеприимные объятия азарта: большими белыми буквами предлагалось почувствовать себя самым настоящим "Джеймсом Бондом" и насладиться бесплатным алкоголем, ставя на красное или чёрное в роковой рулетке.       Пак хмыкнул и закатил глаза, но на номере этажа, где происходил весь этот парад алчности, задержался взглядом дольше нужного. — Хён! — позвали его вдруг со стороны лифта, и Чимин оторвался от буклета, оборачиваясь к Чонгуку, ожидающему его около консьержа.       Чон, казалось, сиял – словно новенькая фигуристая ваза из фарфора, отполированная до лоска. Похоже, отсутствие забот и тревог положительно сказывалось на нём. — Скажи, Чонгук-и, — шёлково начал Пак, когда встал с ним рядом, спиной к работнику отеля и лицом к стеклянной стене. — Сколько у нас ещё времени до представления цирка дю Солей? — Хм! — важно отреагировал Чон, поднимая правую руку, оттянув рукав назад, чтобы с пафосом взглянуть на свои новые наручные часы – ещё один щедрый подарок от хёна, купленный совсем недавно в бутике, несмотря на отговорки их теперешнего хозяина. — Около двух часов... а что?       Чимин закусил губу, уставившись на огни города, пока внутри совсем безуспешно боролся сам с собой.       А точнее – с одним из своих самых искушающих пороков.       Чонгук же, внимательно изучающий его в ожидании ответа, заметил неловкую заминку и решил первым сделать шаг навстречу: — Ты хочешь успеть сделать что-то ещё до выступления? — проницательно заметил он, совсем не помогая Паку с его попытками сказать себе "нет": — Ну... если ты не против, конечно... — Не против, — моментально выпалил Чонгук, страстно любопытствуя: — Так что это?       Чимин еле заметно облизал губы. — Покер.       Тонкое "дзынь" высокого регистра оповестило гостей, что лифт готов отправляться.       Консьерж учтиво обернулся к ним, с приглашающе вытянутой рукой уступая дорогу внутрь через раскрытые автоматические двери. — Покер? Ты умеешь играть в покер? — изумился Чонгук, не спеша двигаться из-за застывшего в раздумьях рядом Чимина. — Мгм, — подтвердил тот немного смущённо, подав консьержу знак, чтобы тот задержал для них кабину. — Хм... — снова протянул Чон, глазами упёршись в угол между потолком и стеной. — Если ты управишься за часик, то мы успеем. Я не против. Думаю, что нравится тебе – понравится и мне, хён!       Чимин пылающим взглядом воззрился на Чонгука, чуть приподнимая голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.       Словно уточняя: точно ли всё в порядке?       Чон, вскидывая брови, поджал губы до самых ямочек на щеках в смешной улыбке, свет ламп упал на родинку под его подбородком, освещая её из-под тени нижней губы.       Искренность во плоти.       Пак ощутил себя невесомым от хлынувшего по венам ажиотажа.       Дав консьержу знать, на какой этаж им ехать, Чимин без колебаний зашёл в лифт, потирая пальцами друг о друга. Ему кивнули в ответ и послушно нажали на необходимую кнопку, во время всего пути вниз сохраняя невозмутимое лицо и ровную осанку – как по этикету и подобает персоналу. Чонгук, в свою очередь, хвостом последовав за хёном, сейчас нетерпеливо постукивал каблуком ботинка, раззадоренный увлечением своего парня – он, лично, почти ничего не знал о карточных играх (ну... кроме "Уно", но не будет же он упоминать о чём-то таком детском здесь, в крутом казино?), оттого особенно заинтригованный тем, чему скоро станет свидетелем.       Возможно ли, что он увидит Чимина в каком-то совершенно новом, неведомом ему ранее амплуа?       Спустя двадцать два этажа двери остановившегося лифта разошлись, как по маслу, обширное лобби в тёпло-красных цветах встретило новых посетителей, периодическая трель игровых автоматов пробивалась сквозь шум голосов. Над их головами возвышалось искусственное "небо" – обтянутый тематическими обоями потолок, обманчивым способом создающий ощущение бо́льшего пространства, устремляющегося ввысь. Основной гостевой холл был забит различными азартными слотами, подсвеченными яркими вывесками и мерцающими лампами. Однако Чимин при их виде лишь нахмурился, качнув Чонгуку головой с намёком следовать за ним. Минуя дешёвые аппараты удачи, они вскоре оказались в следующем колонном зале, где посетители казино копошились вокруг столов, точно муравьи вокруг разлитого мёда, жаждущие отхватить себе кусок послаще. — Хён, смотри!       Чон указал на элегантные деревянные вывески с кремовым «Покер», что виднелись над головами холёных крупье в жилетах цвета натурального умбра и ванильных галстуках-бабочках. С одним лишь отличием в деталях – «Техасский Холдем», «Омаха», «Стад» и ещё какие-то особые названия дополняли вырезанные дощечки ручной работы более мелким шрифтом, часть из которых Чонгук даже не успел прочитать по дороге.       Потому что Чимин, по всей видимости, совершенно не собирался останавливаться. — Там есть свободное место... может, присядем? — Чонгук в замешательстве решил перехватить инициативу, но в ответ лишь умильно проворковали: — Нет-нет, Чонгук-и, — Пак положил ладонь на его поясницу, нежно погладив её, заодно мягко, но настойчиво понукая идти дальше. — Это всё детские игры. А мы ищем кое-что покрупнее.       Чонгук смутился, растерянно обернувшись к указанному им ранее столу, пытаясь понять, что с ним не так.       Стол как стол. Дилер в опрятной тройке лихо раздаёт карты. У некоторых игроков несколько столбиков фишек.       И что же Чимина так смущает?       В итоге они с завидной целеустремленностью дошли до конца зала, где не было ничего достойного особого внимания, кроме как неширокого прохода за тяжёлым, переливающимся сочными тонами индиго занавесом. Как только Чимин придержал бархатную ткань и проплыл внутрь, утянув вслед за собой Чонгука, их встретил второй слой портьеры, который уже отодвинул один из работников отеля, ожидающий внутри, как преданный пёс: — Добро пожаловать, сэр! — Я хотел бы сыграть, — перешёл сразу к делу Пак, ловким движением выуживая из своего портмоне чековую книжку. Обслуживающий персонал с такой же молниеносной скоростью достал из переднего кармана жакета ручку и учтиво передал её клиенту, улыбаясь во все тридцать два. — Безлимитный, пожалуйста, — продолжил тем временем Чимин по-английски, расписываясь на чеке и передавая его в руки служащего казино.       Выглянувший из-за его спины Чонгук лишь успел уловить большое количество нулей, оставленных синими чернилами на банковской бумаге, но их точное количество подсчитать не успел.       Значит вот что хён имел в виду под "покрупнее"? — Прошу, сэр, я обо всём позабочусь. У нас как раз есть трое игроков в ожидании, а текущая игра подходит к финалу. Если желаете что-нибудь выпить, пожалуйста, обратитесь к официантам, они позаботятся о вас. Все напитки за счёт заведения.       Чимин кивнул и с чарующей, завлекающей улыбкой обернулся к Чону перед тем, как направиться первым в примыкающий приватный салон. Чонгук засеменил следом, но, вспомнив, в каком обществе находится, тут же перешёл на размеренный и широкий шаг, с небрежно приподнятыми бровями осматриваясь по сторонам.       Иной мир.       Разница между этим помещением и вестибюлем была налицо: втрое меньше людей и ни одной пары джинсов на горизонте. Дамы щеголяли в струящихся вечерних нарядах в пол, а их спутники – в костюмах из однотонных пиджаков и брюк с яркими и не очень галстуками. Приглушённый свет и дымок от кальянов создавали эксклюзивную интимную атмосферу, ненавязчивый блюз с лидирующим пианино приглушённого интонирования побуждал посетителей лениво покачивать головой в такт. Комфортные диваны предлагались для зрителей и спутников игроков, расставленные по кругу на возвышении, пока в центре, под светом необычной люстры, будто сплетённой из колец внутри друг друга, за покерным столом напряжённо играли два человека – их стол транслировался на небольших экранах для любителей побыть очевидцами больших кушей.       Просканировав взглядом интерьер, Чимин смело занял место, лишённое соседей, и похлопал по кожаному сидению рядом, предлагая Чонгуку присоединиться к нему. Полумрак живописно играл с чертами его лица, погружая их в томную темноту, лишь блеск глаз завораживающе сиял приглашением. Люди вокруг них говорили почти что шепотом, подчёркивая важность тянущегося момента, отчего Чон сам старался создавать как можно меньше шума, доверительно прижавшись к Паку, едва сел. Тепло от соприкосновения с ним пробежалось под кожей. Чон поборол навязчивое желание положить голову на плечо хёну и зарыться носом куда-то в шею. С чего он вдруг такой сентиментальный? Наверняка из-за шампанского.       Признаться честно, Чонгук немного подустал от этого насыщенного дня, однако вместе с тем такая усталость была сладкой и приятной – такой, что выводила из равновесия и реальности, туманя голову. — Ты знаешь правила покера? — внезапно спросил его Чимин, невесомо дотронувшись ртом до кожи ушной раковины, когда наклонился к нему поближе.       Чон чуть не вздрогнул от щекотливого касания упругих губ, втайне наслаждаясь приятными мурашками по телу. — Нет?.. — Смотри, — с любовью начал объяснять Пак, бережно положив руку своему парню на плечо, пока продолжал шептать ему как можно ближе: — Играют несколько раундов, пока есть деньги, и каждый раунд заканчивается вскрытием.       Чонгук рефлекторно повёл плечами в ответ на короткие тёплые вздохи хёна, ласкающие кожу его шеи, прикрыв веки словно в полудрёме. — Понимаешь, у игроков есть только две карты, а какие – всю игру не знает никто, кроме них самих. До этого они поднимали ставки, уверенные, что их карты вместе с теми, что розданы дилером и открыты – "флопами" – соберут самую сильную комбинацию. Ну, или, если не были в этом уверены – то блефовали в надежде, что противник испугается и прекратит игру, сбросив карты и оставив им свои деньги, — Чимин показал пальцем на расслабленных мужчин за игральным столом. — Скоро эти два игрока покажут, что у них есть, и раскроется, блефовал ли кто-то или действительно вёл игру всё это время.       Запутавшись, Чон продолжал молча слабо кивать, еле-еле хмурясь и как никогда напрягая извилины. — Но если ты знаешь, что ты, ну... ведёшь игру, то почему сразу не выиграешь? — озадачился он, смущаясь своего вопроса, однако Чимин лишь тихо рассмеялся, ласково глянув на донсена: — Хороший вопрос. В таком случае ты всё равно должен блефовать и делать вид, что у тебя ничего нет, чтобы остальные повели себя самоуверенно и начали вкладывать в банк больше денег, пытаясь вывести тебя из раунда. Тогда-то и стоит раскрыться, — он подмигнул с полуулыбкой. — Когда в банке достаточно большая сумма. "Пот" называется.       Чонгук качнул вбок головой, приоткрыв рот в недовольном: — Сложно.       Чимин еле удержался от импульсивной жажды чмокнуть его в щёку, щурясь от смеха: — Есть немного. — Значит, цель в том, чтобы обмануть всех? — предположил Чон, неуверенно приподняв брови. — Умница, — похвалил его Чимин, наконец отстраняясь и откидываясь спиной на диван. — Можно и так сказать. — Всё равно сложно, — робко буркнул Чонгук, чувствуя, как его сердце затрепетало от одобрения со стороны хёна.       Их общение ненадолго прервала невысокая девушка в классической чёрно-белой униформе официантки, которая уважительно поинтересовалась, желают ли гости чего-нибудь выпить. Чон предоставил решение Паку, а тот, долго не думая, остановился на виски, выставляя два пальца. Старательная работница мигом отправилась исполнять их заказ – как раз тогда, когда все присутствующие вдруг разом охнули, реагируя на свершившийся ход в игре. Чонгук быстро окинул недоуменным взглядом гостей, а затем чуть вытянул шею, пытаясь ещё лучше рассмотреть то, что происходит за столом в центре зала, хотя с его позиции и так всё было прекрасно видно через экраны телевизоров, о которых он благополучно позабыл. — Хм. "Овербет" на "ривере"? — пробормотал себе под нос Чимин, пока крупье громогласно объявлял: "Ставка принята!" — А? — не понял Чон, локтем подтолкнув хёна, чтобы тот объяснил, что к чему.       Пак, не отвлекаясь от игры, вновь придвинулся и приложил вытянутые губы как можно ближе к уху Чонгука: — Чем меньше игроков за столом, тем больше дополнительных общих карт выкладывает дилер. Последняя дополнительная карта называется "ривером". И вот сейчас один из игроков после неё поднял ставку. Это называется "рейзом". Настолько, что она превзошла все предыдущие, то есть – "овербет", — он сдвинул челюсть чуть вбок, задумываясь. — Либо это отчаянный блеф, либо у поднявшего ставку мощная комбинация.       Чон под копирку выпятил губы так же важно, как и его парень, больше вслушиваясь в приятный тембр Чимина, вещающий о непонятных ему терминах, чем пытаясь действительно в них вникнуть – через секунду на экране рядом со столом высветилась цифра, приковывая его внимание к себе.       Сто тысяч.       Неплохо. — "Олл ин", — заявил в ответ второй игрок, выдвигая в центр столешницы все свои фишки и связанные бумажной полосой пачки долларов.       Шепотки зрителей пробежались по залу, как шум прибоя. — Что это значит? — взбудоражено навалился на хёна Чонгук, чтобы сказать это ему чуть ли не в самое ухо, но в итоге попав куда-то в висок.       Пак не сдержал клокочущего смеха, сложенной ладонью отталкивая донсена от себя в грудь: — А ты, смотрю, увлёкся? — он хитро прищурился, кончик языка мимолётно скользнул в уголке между губами. — Противник того, кто поднял ставку, ответил на неё всеми своими сбережениями. Значит, они оба уверены в победе. Посмотрим, кому повезло больше.       Чимин как в воду глядел. Крупье кивнул и попросил участников игры вскрыть свои карты под пристальный взор всех зрителей: через мгновение элитный зал, в котором царили утончённые манеры и учтивая тишина, взорвался разочарованными криками, восклицаниями на грани сумасшедшего восторга и громкими аплодисментами. Чонгук, застигнутый врасплох, с потерянной полуулыбкой впитывал в себя яркие эмоции самых разнообразных дам и господ, торопливо оглядываясь. По телу, как какой-то вирус, растекался их задор и невероятная радость – результат всеобщего хаоса и ликования. — И что, и что–?.. — нетерпеливо начал было он, однако Пак, поддерживая аплодисменты зала, уже предугадал такое любопытство, почти одновременно с его вопросом отвечая: — У обоих была на удивление сильная рука*. "Фулл Хаус" против "Каре". Но всё же "Каре" сильнее, так что тут ничего не поделаешь, он забирает весь "пот". Прихоть судьбы.       Один из игроков за столом, словно в подтверждение слов Чимина, тяжело вздохнул и закрыл глаза, достойно смиряясь с поражением, пока второй самодовольно усмехался, доставая из рядом стоящего хьюмидора сигару с карманной гильотиной для обрезания. Проигравший встал из-за стола и спешно покинул помещение, прихватив с собой свою даму в тёмно-синем платье, с осуждающим видом ожидающую конца сессии. Победитель же остался сидеть там, где сидел, заказав себе ещё вина. — Прошу всех желающих занять места, новый сет скоро начнётся, — невозмутимо объявил дилер формальным, ровным, даже немного заскучавшим тоном.       То, что для Чонгука было целым представлением и диковинкой, для него уже давно стало рабочей рутиной. — Ну что, наша очередь? — поднялся на ноги Чимин и свободно расстегнул пиджак, глядя сверху вниз на вытаращившегося на него с приоткрытым ртом донсена. — Подожди... я тоже буду играть?! — испугался Чон, совсем не готовый к такому повороту.       Пак звонко рассмеялся спустя незначительную паузу. — Только если ты сам хочешь! — Не хочу, — отрезал хмуро Чонгук, и Чимин вновь залился смехом: казалось, сейчас его смешило всё подряд. — Ах-ха! Я так и думал. — Тогда почему ты сказал "мы"? — не понял Чон, совсем запутавшись. — Потому что думал, что ты будешь сидеть рядом со мной?       Чонгук моргнул. — А так можно?       Чимин пожал плечами. — Почему бы и нет? Это же всего лишь игра, а не турнир какой-то.       О.       Чон, не мешкая, тоже выпрямился, готовый быть подле хёна в трудную минуту. — Тогда я с тобой. Без сомнений.       Пак сомкнул губы вместе и разулыбался на предложенную поддержку, его носогубные складки стали ещё выразительней, чем раньше – глубокие и харизматичные.       К покерному столу они подошли вдвоём, плечом к плечу. — Сэр, вы тоже хотите купить фишки? — поинтересовался знакомый Чону прыткий обслуживающий персонал, когда принёс Чимину его стопки жетонов, но Пак ответил за своего донсена на английском: — Нет. Он мой сопровождающий.       Глянув искоса на администратора в конце зала и получив его одобрение в виде еле заметного кивка, служащий казино вежливо отодвинул один из стульев у стола, предлагая Чонгуку присесть: — В таком случае прошу, сэр. Наслаждайтесь игрой.       Чон неловко поблагодарил за услугу, с лёгкостью заполучив самый близкий обзор на игровой стол, пока хён что-то тихо обсуждал с персоналом, прикрыв рот ладонью со сжатыми пальцами, его толстые серебряные кольца с филигранной гравировкой отражали яркий свет ламп.       Чонгук с комфортом расположился на стуле, исподлобья бросив взор на противников Чимина.       Прямо напротив него развалился победитель предыдущей игры – импозантный мужчина в бордовой шёлковой рубашке и крупными губами, растянутыми в полуухмылке. По бокам от него – две представительницы прекрасного пола, единственные за столом. Справа – дама азиатского происхождения в возрасте, одетая в деловой светлый костюм с причудливой брошью на груди, а слева – скривившая губы во вредной привычке брюнетка, наряженная в чёрное платье-тюльпан со слепящими бриллиантами вдоль края декольте. Они тоже глянули на Чонгука искоса, но через долю секунды уже смотрели в другую сторону, здороваясь между собой со сдержанными вежливыми улыбками.       Дым от сигары победителя предыдущей игры змейкой поплыл по воздуху, заворачиваясь в спирали.       Вскоре к столу присоединились ещё два участника: молчаливый полный мужчина в клетчатой рубашке с неприятным расплывшимся лицом и заметной бородавкой на щеке, а позади него – пожилой господин с тростью в винтажном костюме с бабочкой, учтиво поздоровавшийся со всеми игроками. Включая Чона, что не сделал ещё никто из присутствующих. Спохватившись от неожиданности, Чонгук непосредственно ответил ему такими же хорошими манерами, за что заслужил одобрительный взгляд из-за круглых стекол очков.       Какой хороший дедушка.       Чуть расслабившись, Чонгук наконец расправил плечи, даже не заметив, что зажался из-за неприветливых к нему игроков за столом. От предвкушения он всё никак не мог усидеть на месте, бегая глазами по столу и рассматривая всё подряд, пока Чимин, закончив непонятный приглушённый разговор с администратором, не опустился рядом на своё место, тут же забросив ногу на ногу и положив локоть на край столешницы. — Господа и дамы, добро пожаловать в игру. Напоминаем, что оскорбления и обсуждения тактик ваших партнёров по игре за столом являются дурным тоном. Просим от них воздержаться. Благодарим за внимание, — объявил крупье от имени казино и лишь после этого раздал каждому игроку по две карты.       Чимин с кивком принял свои и мягко, еле заметно притянул их к себе. С растяжкой протянув по гладкой синей поверхности столешницы к самому её краю, чтобы после поддеть большим пальцем углы карт и плавно выгнуть картон, приподнимая и заглядывая в них с хрупкой осторожностью – так, чтобы масти не мог увидеть никто другой, кроме него. Чонгук, замерев на всё это растянувшееся мгновение, следил за изящным и одновременно хищным движением рук хёна, то и дело возвращаясь глазами к его лицу, чтобы понять, какие на нём написаны эмоции.       Всё хорошо? Плохо? Или, вообще, ещё не ясно как?       Краем глаза заметив повышенное внимание своего донсена к себе, Чимин легко выпустил карты из хватки, оставив их одиноко лежать рубашкой вверх напротив своего хозяина – всё для того, чтобы обернуться к Чону и подарить ему улыбку в компании с играющими бровями. — "Блайнд" в десять тысяч, — в конце концов заключил Пак, перекатив мимолётом один из жетонов между фалангами.       Игра потекла так живо, как вино – в бокалы зрителей, – каждый из присутствующих за столом не тратил слишком много времени на размышления перед решением: первой поднимать ставку начала азиатка в деловом костюме, зорким взглядом стреляя из-под чёрных плотных бровей направо и налево, изучая выражения лиц своих противников и особенно долго останавливаясь на Чимине, то и дело косясь в сторону Чонгука.       Как на лишнего.       На удивление, Чимин совсем не игнорировал своего спутника в страхе, что это каким-то образом выдаст его уверенность (или неуверенность) в выигрыше – как раз то, чего игроки обычно опасаются, потому и оставляют своих пассий в зале зрителей. Пак, в противовес, то и дело посматривал на Чона и расплывался в безмятежной улыбке, спрашивая по-корейски, удобно ли ему и нравится ли наблюдать за игрой. Так, словно ничто из происходящего не воспринимал слишком всерьёз, и правда, просто хорошо проводя время со своим парнем в отпуске.       Чего не скажешь о Чонгуке.       Тот, напротив, разнервничался, то и дело подёргивая ногой, кусая щёку изнутри и разрываясь между тем, чтобы вглядеться в остальных игроков за столом или наоборот – избежать прямого зрительного контакта с ними. Если честно, он боялся помешать Чимину в выигрыше и не знал, что ему разрешалось делать, а что нет, в то время как сам Пак чувствовал себя полностью в своей стихии, облокотившись о спинку стула и дегустируя принесённый официанткой виски.       Начинало казаться, что все переживания крутились лишь у Чонгука в голове.       Он и правда пытался успокоиться, следуя примеру хёна, но искрящийся накал, витающий в воздухе, совсем не располагал к мирному настроению. Внешне, казалось, ничего особенного не происходило: Чимин почти всегда "чек"-ал, ничем не выделяясь. Кто-то игрался фишками, а кто-то их выдвигал. Одни поднимали ставки, а другие на них отвечали; крупье собирал кому-то горсти жетонов в знак победы раунда и заново раздавал всем карты, а у кого-то их забирал.        Даже немного скучно, решил бы любой зевака со стороны.       Однако Чон, находясь в самом сердце игры, почти что был придушен давлением от абсолютно всех игроков, дивясь, как те ещё умудрялись поддерживать беспечную светскую беседу, интересуясь друг у друга о таких мелочах, как имя или знак зодиака, чтобы разбавить тишину. Обстановка всё больше и больше напоминала ему собрание Ассоциации, где каждый сам по себе, но делает вид, что дружелюбен и печётся о своём собеседнике, а не о собственном благополучии, готовый хладнокровно ступать по головам ради успеха. Общество, упорно ищущее слабое звено и спешащее от него избавиться. А только в этом преуспевая – от скуки уже занимающееся поисками худших среди лучших.       "Выживает сильнейший" – их верный девиз.       Зал немного оживился, активно шушукаясь, когда женщина в бриллиантах в какой-то момент раздражённо выдохнула и объявила непонятный Чонгуку "фолт", резко сбрасывая свои карты и вставая с места – скорее всего потому, что у неё почти что не осталось денег, кроме парочки белых жетонов.       Чон напрягся ещё сильнее, хотя создавалось впечатление, что дальше некуда.       В то же самое время к Чимину впервые обратились, наконец-то подключая самого молодого игрока за столом к общению: — Не хочу показаться наглым, но уточню: вы говорите по-английски? — совсем не обвинительным тоном спросил пожилой мужчина, его пальцы были сплетены в замок, покоясь на столе, пока трость стояла рядом, прислонённая к стулу. — Да, сэр, — любезно отозвался Пак, склонив голову с вежливой полуулыбкой.       Чон навострил уши, гадая, к чему был этот вопрос: всем же было слышно, как Чимин обращался к служащему казино, объясняя не по-корейски, что Чонгук его сопровождающий.       Неужели этот дедуля запамятовал? — Ох, чудно. Вы постоянно молчите, и я предположил, что вам неловко начать беседу из-за языкового барьера, — всё продолжал тот разговор, в то время как упитанный игрок рядом с ними молча решал свою судьбу, раздумывая, отвечать на ставку или тоже уйти вовремя, как дама в бриллиантах. — Я немного стеснительный, — не без шалости пожал плечами Пак, опустив уголки губ вниз. — В таком случае прошу прощения, что ставлю в неудобное положение своими вопросами. — Нет-нет, всё в порядке. — "Колл", — перебил их мужчина с расплывшимся лицом, в итоге сделав выбор и выдвинув затянутые резинкой пачки зелёной валюты.       Пока дилер вежливо пересчитывал переданную сумму, владелец этих денег тоже решил вступить в разговор, почему-то нагловато хмыкая: — Твой друг? — он кивнул в сторону Чонгука, заодно показывая на него упитанным указательным пальцем, пережатым огромными перстнями. — Его первая игра, — любезно осведомил их Чимин, отпивая ещё виски, хотя эта любезность и не затронула его глаз.        Чон, вытаращившись, молча наблюдал за тем, как о нём, в его же присутствии, без всякого зазрения совести говорят в третьем лице. — Оно и видно. Хвост поджал, — хмыкнул неприятный мужчина. — Весь дрожит. — Зачем же так грубо, — не мешкая, возразил пожилой джентльмен, цыкнув. — Молодой человек так юн, неудивительно, что нервничает. Горячая кровь, эмоции так и бурлят. Опыта маловато, самоконтроля тоже. Но ничего, пройдут годы – и он сможет что-то из себя представить.       Ч-чего?!..       Не веря своим ушам, Чонгук залился краской до самой шеи, сцепив зубы от шока. В его глазах блеснул огонёк возмущения, но так и не побудил его открыть рот и защитить себя, разъедая изнутри. От напряжения Чон неосознанно ткнул языком во внутреннюю часть щеки, сводя брови вместе, тех крупиц легкомысленного настроения как не бывало.       Нет, совсем этот дедушка не хороший.       А точно такой же, как и все остальные за этим столом.       Настоящая акула. — А как по мне, отличное время начать играть, — наконец-то парировал замолкнувший на затянувшуюся паузу Чимин, не двинувшись ни на миллиметр. Продолжая держать в руках стакан с янтарным алкоголем, он вскоре пригубил его вновь – как раз после того, как закончил мысль: — В конце концов, с возрастом ведь уже тяжелее составлять конкуренцию, верно, сэр?       Чонгук ошарашенно повернул голову к хёну, пожилой обидчик тоже медленно перевёл взор на Пака, встретившись с ним внимательным взглядом из-под тонкой линии края стеклянного стакана и лишь после ни с того ни с сего обратившись к победителю бывшей игры, приподнимая уголки губ так, будто ничего особенного не произошло: — Кстати, поздравляю с феерическим триумфом! Я наблюдал за игрой.       В ответ ухмыльнулись, вскинув бокал с вином в неозвученном тосте: — Уверен, удача мне сегодня благоволит!       Чимин перестал сверлить противников ядовитым взглядом и перевёл его на до сих пор оторопевшего Чонгука, вдруг подбадривающе подмигнув.       Чон сомкнул ладони меж колен.       Крупье выложил три открытых карты ровно в ряд, и азиатка по правую от него руку тут же принялась всматриваться в своих соперников с насупленными бровями, читая их реакции перед тем, как объявить о том, что остаётся в игре, морщась. Следующее слово было за Чимином, и тот позволил себе небольшую передышку, вновь приподнимая карты со стола и рассматривая их, кладя на место и задумываясь. Чонгук не мог оторваться от него взглядом, волнуясь больше обычного. Горькое послевкусие от того, что он упустил возможность сам за себя постоять, перекатывалось на языке, однако Чон старательно его игнорировал, фокусируясь на хёне – он сейчас важнее, чем задетые чувства. Сумма всё возрастала, и если Пак на неё сейчас ответит, то потеряет целое состояние в случае неудачного выбора.       Это было очевидно даже такому новичку в покере, как Чон.       Пожилой мужчина всё продолжал свой разговор ни о чём с победителем прошлого сета, когда Чимин ни с того ни с сего выложил разноцветные фишки в аккуратную стопку, заявляя: — "Рейз".       Зрители коротко охнули и принялись приглушённо обсуждать его решение, пока противники Пака все как один обернулись к нему, глядя в упор. — Новая ставка принимается. Банк – сто пятьдесят тысяч.       Чонгук затаил дыхание, пока Чимин разворачивался торсом и поднимал руку с выставленным указательным пальцем, подзывая официанта, чтобы повторить виски.       Спустя минуту оказалось, что Пак не блефовал и действительно выиграл раунд у неприятного мужчины – единственного, кто ответил на его высокую ставку, и теперь на время потерявшего свои деньги, явно оставшись из-за этого абсолютно недовольным. Следующие несколько игр попеременно лидировали хён, "вредный дедушка" и "скрупулёзная дама" (как мысленно прозвал их Чонгук, от волнения прослушав имена во время представления), иногда сталкиваясь лбами и всё поднимая ставки, отчего "пот" вырос чуть ли не в два раза. В конечном итоге сдавшись из-за серий неудач, неприятный мужчина забрюзжал громкими ругательствами и бросил в центр стола открытые карты, неповоротливо вставая со стула, всё ещё нецензурно бранясь на весь зал. К нему подскочило несколько личных телохранителей, чтобы сопроводить на выход – Чонгук и не заметил их сразу в полумраке помещения, только сейчас обратив внимание на "шкафов" с суровыми лицами, которые прятались в тени и были готовы к любым неожиданностям.       Напряжение в атмосфере продолжало нагнетаться.       Ладони Чона вспотели, хотя он ничего ими и не делал, кроме как тёр о штанины брюк, пытаясь совладать со своими нервами, всё кусая и кусая нижнюю губу. Чимин как раз вышел из очередного раунда из-за слабой, как он легкомысленно сообщил остальным, карты, позволяя оставшимся игрокам соревноваться друг с другом, попутно осушив второй стакан виски. Чонгук, до этого украдкой провожая взглядом то, как хён систематично поднимает и опускает ёмкость с алкоголем, сейчас искренне начал беспокоиться, не многовато ли тому выпивки на сегодня – тем более, в такой-то ситуации, где требуется его стопроцентное внимание и взвешенные умозаключения. Сам же Чон никак не мог ему помочь, каким бы трезвым ни был, так хоть смог бы проконтролировать! Поддавшись переживаниям, он наклонился к Паку, чтобы спросить, хорошо ли тот себя чувствует, но не успел сказать и слова, как по его воротнику вдруг провели костяшкой указательного пальца, словно расправляли складку, а затем похлопали по груди, слегка отталкивая обратно.       Чонгук, оторопев, выпрямился, так и не открыв рот для волнующего его вопроса. — Похоже, удача отвернулась от меня, — пооткровенничал тем временем на фоне победитель прошлой сессии, всё это время борясь с азиаткой за раунд и явно его проигрывая. Он хмуро кивнул всем остальным игрокам на прощание и, забрав свой хьюмидор с сигарами, достойно покинул стол до того, как стать очевидным банкротом, вместо этого присаживаясь на место зрителя, чтобы понаблюдать за тем, кто же на этот раз насладится моментом триумфа вместо него.       В игре остались лишь Чимин, женщина в строгом костюме и пожилой плут.       Чонгук с трудом сглотнул из-за сухого от волнения горла, впервые отвлекаясь от игры, чтобы забегать взглядом в поисках своего виски. Взяв его для короткого глотка, он лишь сейчас заметил, что за всё это время так и не притронулся к выпивке, боясь лишний раз отвернуться от покерного стола и пропустить тот момент, когда Чимин потеряет все свои деньги. Положа руку на сердце, он до сих пор не верил, что Пак сможет победить, молясь, чтобы тот вовремя вышел из игры, как и предыдущие игроки, спасая свой капитал от неправильного выбора и жадной хватки противников. Но, на удивление, первой отступила как раз-таки азиатка в деловом наряде, когда пожилой мужчина с тростью удачно обвёл её вокруг пальца и выудил все её жетоны.        Это Чонгук, конечно же, понял не самостоятельно, а был осведомлён самим победителем в конце раунда один-на-один с противницей: — Прости, милая, но я блефовал, — с улыбкой признался общительный господин в возрасте как раз перед тем, как раскрыть свои карты – все масти треф – под восторженную реакцию толпы.       Поверженная дама гневно зыркнула в его сторону, однако вместе с этим протянула ладонь для уважительного рукопожатия, после чего вышла из-за стола и, не присаживаясь, так и осталась стоять сбоку, орлиным глазом следя за предстоящей дуэлью между Чимином и его остроумным оппонентом. Ленивая композиция, флёром сопровождающая игру из колонок по углам помещения, сменилась на лёгкий бибоп со скачущим басом и трещащими барабанными тарелками, короткие медные духовые акцентировали сильные доли ритма. Чонгук воззрился на Пака, не зная, что бы такого сказать, чтобы подбодрить его и продемонстрировать поддержку, однако тот заговорил первым, позволяя себе отвлечься, пока крупье раздавал карты: — Чонгук-а, — протянул Чимин с лучистой улыбкой, наклоняясь, чтобы положить ладонь на правую ногу донсена и крепко сжать её, встряхивая. — Ну чего ты весь на взводе, м? Расслабься, милашка. — Но если ты проиграешь... — Так ты из-за этого переживаешь? — искренне изумился Пак, с невинной, но, честно говоря, немного дразнящей ухмылкой заглядывая Чонгуку в лицо. — Мы же здесь для развлечения, так почему ты такой серьёзный? Это всего лишь игра. — Ну... — Ты веришь мне или нет?       Чон запнулся и ответил на пристальный взгляд старшего, будто смотрел ему прямо в душу, пытаясь заглянуть так глубоко, как только мог. — Верю, — спустя длительное молчание судорожно выдохнул он, его плечи обмякли и опустились. — Вот и хорошо, — довольный, Чимин пригнулся ближе, переходя на шёпот. — Так давай покажем им всем, что мы богаче и круче, — его глаза сузились в милые, но полные чертовщинки щёлочки.       Чонгук вспыхнул, широко распахнув глаза и зарумянившись. Его хён выпрямился и невозмутимо принял свои карты от распорядителя, украдкой заглянув в них, после чего хмыкнул, педантично собирая в стек фиолетовые и красные жетоны вместе до того, как передать их крупье. Соперник Пака с ровным "рейз" хриплым тоном добавил ещё больше таких же в банк, из-под оправы очков следя за ловкими руками работника казино, выкладывающего первые общие три карты – "флоп", как рассказывал Чонгуку его хён, открытые для всех любопытных глаз и составляющие возможные победные комбинации с картами в руках игроков.       Если повезёт, естественно. — Ваш ход, сэр, — обратился к Чимину крупье, поправляя свои усы подушечками пальцев.       Пак постучал по столешнице ногтём, а затем выставил открытую ладонь: — "Колл".       Дедушка с тростью раскрыл свои карты и посмеялся, забирая все жетоны, переданные ему дилером.       Чонгук наблюдал за новой раздачей будто зачарованный, боясь лишний раз шелохнуться.       Распорядитель ловко перекинул колоду карту за картой из одной руки в другую, как фокусник. — Кажется, сегодня у меня сильная рука*, — ни с того ни с сего спесиво похвастался противник Пака, уже упираясь обеими руками в свою трость с навершием в виде головы тигра, выставленную перед чуть сгорбившимся корпусом. — Так и есть, — кивнул Чимин, уже взглянув на свои карты и поджав губы, переплетая прямые пальцы между собой. — Не ваш день? — прищурились в смехе.       Пак молча сделал свою ставку вместо ответа.       Спустя каких-то пару минут хён вновь проиграл, столбики его жетонов становились заметно ниже, чем раньше, а комбинации карт соперника оказывались намного сильнее.       Сердце Чонгука предательски замерло в страхе будущего.       В начале следующего раунда Чимин поступил довольно агрессивно по игровым стандартам, выложив чуть ли не половину того, что у него осталось, в центр стола, выдавая с потрохами то, что имел высокие карты.       И "каверзный дедушка" явно не упустил это из виду, сузив глаза: — Блеф? — Сэр, напоминаю, что по этикету... — Да-да, — перебил он назойливое предупреждение администратора, отмахнувшись, и тоже передал в банк большое количество своих фишек, после прикрыв рот еле сжатым кулаком, пристально уставившись на Пака.       Чимин размеренно и терпеливо выложил свои карты у всех на виду, демонстрируя двух королей, пикового и червового. В середине стола, среди общих "флопов", уже лежал ещё один, трефовый.       Пожилой мужчина чертыхнулся.       Крупье передал временный, но внушительный куш Паку. — Да! — не сдержал взорвавшегося восторга подскочивший на сидении Чонгук.       Его переживания вылетели вон, словно ядра из пушки, которые только и ждали, когда же огонь дойдёт до конца фитиля. Тихо воскликнув от радости, парень прижался ногой поближе к подножке своего стула, прямыми руками упираясь в подушку сидения и покачиваясь на них туда-сюда от проснувшегося энтузиазма. Чимин вскинул брови с самоуверенной улыбкой и довольно закивал в ответ на такую реакцию, бережно расставляя полученные фишки перед собой, как обожаемые сокровища. От быстрого ритма музыки казалось, что и время ускорилось, соло рояля стремительно влетело в темп, как мяч для гольфа – от удара клюшки. Дилер готовился к раздаче, пустым взглядом вперившись куда-то в стену напротив.       В зале у кого-то упал столовый прибор, звон от удара о пол рассёк тишину тревогой. — Давно вы вместе? — ни с того ни с сего поинтересовался пожилой господин со знающим прищуром, и улыбка Чонгука слетела с лица так же быстро, как и появилась – будто её там и не было вовсе. Он испуганно обернулся к Чимину с широко распахнутыми глазами, всё ещё сомневаясь, правильно ли понял подтекст этого вопроса.       Может, в английском языке это означает ещё какое-то выражение, о котором он не знает?.. — Прошу прощения? — не хуже автомата выстрелил в ответ Пак, уловив паникующий взгляд донсена и очнувшись от своего беспечного времяпровождения, его веки выровнялись в угрожающую линию, а весь внешний вид подтянулся. — Извините, если не так всё понял, но у меня сложилось впечатление, что вы – пара, — миролюбиво выставил открытую ладонь провокатор за столом, однако не смог продолжить обсуждение животрепещущей темы, так как должен был принять выданные ему карты.       Чимин не опроверг его предположение, но и не согласился, видимо, находясь в таком же замешательстве, что и Чон, оттого поскорее переключился на игру, спешно облизав губы.       У Чонгука же, казалось, сейчас грудь разорвёт от колотящегося сердца.       Почему хён ему ничего не ответил?!       Почему не сказал "нет, вы ошиблись"?       А что если этот дедушка каким-то образом проговорится, и эти слухи дойдут до зарубежных партнёров их семей?!       Стоп, спокойно.       Чонгук сжал стакан с виски крепче, выпуклые жилы на его пальцах стали более явными, чем раньше. Он осушил остатки алкоголя одним махом, поддавшись импульсу.       Спокойно.       Какова вероятность, что это случится?       Мизерная, крохотная, микроскопическая.       Так почему же Чонгук так быстро принял её за истину, готовясь уже чуть ли не к концу света?       Он и не знал, что настолько...       Настолько... — Рейз, — сказал как отрезал Чимин, небрежно подтолкнув столбики жетонов к крупье, из-за чего те немного разлетелись. — Рейз, — повторил за ним его соперник, отвечая ещё большей ставкой.       У Чонгука заметался взгляд, застыв на экране с текущей суммой в банке.       Ох.       Чёрт.       Крупье размеренно выложил три карты "флопа" и после сложил ладони на борту стола в ожидании вердикта от обоих игроков.       Чимин пригрел у себя под рукой маленькую стопочку фишек и начал делить её пополам, а затем вновь собирать вместе, пальцами сгребая круглые пластинки в кучу, попутно выдерживая задумчивую паузу. Его противник не сводил с него глаз, застыв, как мраморная статуя, тогда как Чонгук забыл сглотнуть, язык казался ватным. Спустя секунды, Пак закинул локоть одной из рук на спинку своего стула, подушечкой большого пальца нажав себе на нижнюю губу в размышлении. Склонив голову набок, он сверху вниз посмотрел на свои карты, мирно лежащие красной рубашкой вверх, будто это что-то меняло в данной ситуации.       Чон до невозможного хотел, чтобы хён хотя бы на секунду глянул в его сторону, просто на мгновение – успокоить и пообещать выигрышную для них развязку, однако всё внимание Чимина было лишь бессмысленно сфокусировано на плоскости стола.       Кто-то аккуратно стукнулся множеством хрустальных бокалов за их спинами, видно, выпивая большой компанией – их тонкие переливы обласкали уши. Мягкие шаги персонала почти невозможно было распознать из-за наплывшего скорого ритма джазовой инструментальной музыки, перекрывающего все тихие и второплановые шорохи. Нос уже привык к ароматизированному благоуханию дымка из кальянов, немного пьянящему и дразнящему обоняние. Зрители притаились, точно травоядные – рядом с прайдом львов, опасаясь прервать момент истины.       Чимин двинулся. — Рейз.       Три столбика его последних, припасённых чёрных жетонов перешли к дилеру.       Помещение насытилось изумлёнными выдохами. — Блеф, — вновь не поверил ему собеседник с тростью, на этот раз с утвердительной интонацией, игнорируя предупреждающий взгляд распорядителя и продолжая: — Слабая карта.       Чонгук в ужасе обернулся к Чимину.       Это правда?!       Пак вздёрнул левую бровь и взял свой новый, ещё нетронутый стакан с виски. — Проверьте, — небрежно бросил он с раскрытой ладонью и отпил алкоголя.       Настал черёд пожилого мужчины думать, долго и придирчиво, поглядывая то на Чимина, то на его карты и оставшиеся жетоны, то на свои и обратно. Он взвешивал варианты исхода игры даже дольше противника, решая, сдаться или ответить на явную провокацию: ведь если в итоге окажется, что у Чимина действительно победная комбинация, то сет, по сути, будет закончен в его пользу. А в случае осторожности со стороны его соперника и своевременного отступления, есть ещё шанс на матч-реванш. Конечно, можно попросить больше общих карт и дойти аж до "ривера", однако ситуацию это вряд ли поменяет.       Пак либо самоуверен уже с тем, что имеет, либо нагло врёт.       Пожилой мужчина поёрзал на стуле, насупленный, рассуждая сам с собой:       Нет, это не блеф. Слишком отчаянный.       Или?..       Он нахмурился ещё сильнее, вот уже минуты три как затягивая со своим решением, всё чуя подвох. Не могло быть всё так просто. Не с таким противником. У этого мелкого паршивца наверняка сильная комбинация, и своим тайтово-агрессивным поведением на пост-флопе он всего лишь пытается дезориентировать и запутать соперника. Нет сомнений. Конкурент Чимина заметно воодушевился, расправив плечи и неприкрыто хмыкнув, словно с лёгкостью разгадал сложную загадку. Вот что он решил: как бы ни была сладка возможность красиво выиграть одним махом, придётся идти окольным путём и поступить хладнокровнее и разумнее, вовремя сдавая позиции, пока в наличии ещё остались жетоны, распрощавшись с теми, что уже находятся в банке.       Покер – как бизнес: главное – своевременно отступить, чтобы сохранить твёрдую почву под ногами, а не рубить сгоряча с риском потерять всё из-за излишних амбиций.       А раз так... — "Фолд", — уступил как никогда насупленный господин, раскрывая свои карты с "трипс"-ом, в жарком любопытстве следя за пальцами Чимина, который тоже собрался перевернуть свои карты.       Что же там?       "Стрит"? "Флеш"? А может, и вовсе "Фулл Хаус"?       Перегибаясь через стол, чтобы оставить их в самом центре на всеобщее обозрение, Пак без всяких заминок продемонстрировал свои карты. Его противник, мысленно продолжая гадать, что же у молодого чеболя было на руках, даже немного приподнялся, чтобы заглянуть в них, удерживая равновесие на трости.       Оказалось, там было...       ...ничего? — Ваш банк, сэр, — передал горку фишек Чимину крупье, пока второй игрок за столом всё таращился на абсолютно слабую карту противника прямо у него под носом.       Обычную, банальную и самую низшую в рангах выигрышных комбинаций – "старшую карту" с высокой пятёркой. Такой, с которой определённо не ведут себя агрессивно, а уж лучше сдадутся, чтобы отдать раунд с пока ещё небольшой суммой в банке и дождаться пересдачи колоды для лучшего исхода.       Если бы не отступление противника, то весы фортуны легко сместились бы в обратную от Чимина сторону, заканчивая сет его проигрышем.       Прекрасно это понимая, как и понимая то, насколько рискованным был такой ход, пожилой мужчина медленно вернулся обратно на своё сиденье, не веря, что попался.       Так значит, это всё же был блеф! — Нет, — вдруг отказался он от новой пары карт, когда оперативный крупье раздал её с невозмутимым видом. — Я выхожу. — Испуганы? — в свою очередь не мог не удивиться Пак, край его губ еле заметно, кичливо приподнялся. — Возмущён! Как можно так играть? — вдруг начал ругаться его собеседник не без нравоучительной интонации, весь надувшись. — Есть правила стратегий и тактик! Нельзя полагаться на один блеф! — Не согласен, — просто пожал плечами Чимин.       Замолкнув на мгновение, противник Пака вскоре хмыкнул и наконец-то вник в позицию своего собеседника, смирившись с ней: — Понятно. В таком случае, я и правда оказался для вас слишком стар, — с высокомерным смешком отозвался он на такой аргумент, выпрямляясь. — Но всё же вот вам совет от этого самого старика, если захотите слушать: в следующий раз подумайте перед тем, как слепо рисковать всем безо всяких гарантий.       Будто самый послушный в мире мальчик, Чимин безропотно кивнул, тоже расплывшись в открытой улыбке: — Непременно. А пока я заберу свой выигрыш и приятно проведу на него оставшийся вечер, — не сдержал он бахвальства, откидываясь на спинку стула. — Благодарю за игру. — Хм. Да пожалуйста, — дважды отмахнулся пожилой мужчина с беспечным видом, словно для него это была какая-то мелочь, воодушевлённо тараторя: — Мне не жаль инвестировать в потенциал. Как думаете, могу ли я пригласить вас и вашего спутника на ужин? Люблю пообщаться с молодым поколением, узнать о их новых взглядах на мир бизнеса. Кстати, — он вдруг повернулся к Чонгуку, глядя на него из-под оправы своих дорогих брендовых очков. — Надеюсь, вы не обиделись на мой комментарий во время игры? Ничего личного, просто люблю использовать всякие грязные уловки и смотреть, как на них реагируют. Простите старому брюзге его маленькое хобби.       Чон, совершенно потерянный внезапным поворотом ситуации на целых сто восемьдесят градусов в виде дружелюбного, а не враждебного настроя хёна и его соперника друг к другу, даже не до конца ещё осознал, что Пак вообще-то выиграл всю сессию игры. Поэтому вместо поздравлений заблеял слова утешения, убеждая, что никаких обид не держит, тогда как Чимин сжал губы в учтивой улыбке, всё-таки отвечая на прозвучавшее предложение: — Прошу прощения, но мы только недавно отобедали, — он помолчал с мгновение и всё же твёрдо добавил, ставя жирную точку: — И у нас свидание.       Чонгук молниеносно одарил его обеспокоенным взглядом, прихватив зубами щеку изнутри.       А им можно так открыто об этом говорить?..       Чёрт.       Можно. Можно! Можно, раз хён так делает!       Чон выпрямил спину. — Как я и думал. Ну что ж, тогда оставлю вас наедине, молодые люди, — кивнул пожилой мужчина, стукнув тростью о пол, как будто вынес вердикт. — И не волнуйтесь так, — добавил он вдруг напоследок с лукавой усмешкой, от которой его лицо покрылось глубокими морщинами. Она была обращена почему-то именно к Чонгуку: — "Всё, что было в Лас-Вегасе, остаётся в Лас-Вегасе", так говорят, да?       На этой ноте он и развернулся к ним спиной, не настаивая на своём приглашении. В сопровождении подошедшего администратора зала, вскоре последовавшего за ним хвостом и то и дело пригибающего голову в заискивающем жесте, господин в возрасте вышел из помещения, скрываясь за бархатным занавесом, приоткрыв его концом трости. — Сэр, вы не хотите продолжить играть в следующей сессии с новыми соперниками? Вы же на гребне удачи! — вдруг появился из ниоткуда знакомый Чимину и Чонгуку работник казино с чрезвычайно приветливой улыбкой и ручкой в кармане, глядя на пару так, точно те были любовью всей его жизни. — Нет, на этом мы закончим, — твёрдо сказал Чимин и, словно в подтверждение своим словам, допил остатки виски. — Вы уверены? Как жаль, — искренне расстроились в ответ. — Что ж, тогда могу ли я предложить вам свои услуги по обналичиванию вашего банка? — Хм, можно, — отозвался Пак, скосившись в его сторону. — А то, о чём я просил?.. — Ваш телохранитель уже ожидает на выходе, — уверили его в ответ. — Отлично.       Чимин встал со стула, поправляя свой костюм. — С ума сойти, — тем временем пробормотал на корейском слегка потерянный Чонгук, вторя ему. Выдохнув весь накопившийся стресс, он ощутил, что немного взопрел в своём новеньком пиджаке из-за развернувшихся недавно событий. — Подожди, хён, так ты что, выиграл?..        Пак тут же оскалился, озираясь и приобнимая Чона за плечи, чтобы немного его встряхнуть. — Йа, до сих пор в меня не веришь? Вот же!.. — Нет, просто- — Да-да, давай, оправдывайся, я слушаю.       Глаза Чимина почти не было видно из-за распирающей щёки улыбки, и Чонгук постепенно засветился такой же, не удержавшись от подкола: — Айщ... ты просто невозможен, хён... — То есть – невозможен, потому что настолько идеален? Ты это имел в виду? — всё напрашивался на комплименты Пак, очаровательно закусив нижнюю губу.       Чонгук правда не знал, хотел он толкнуть его или поцеловать.       Одно он знал наверняка: его до краёв наполняла невероятная гордость. — Эта победа хоть была твоим планом или ты действительно... рисковал, как сказал тот дедуля? — поинтересовался он взамен дифирамбов, скрывая свои настоящие чувства и шагая в ногу со старшим, пока их вели к обменному пункту фишек на наличные.       На этот раз сам Чимин повременил с ответом, молча играя бровями и кокетничая: — Хм-м... не знаю-не знаю. А ты как считаешь, м-м?       Чонгук показательно закатил глаза с коротким, воздушным фырком, даже не собираясь пытать удачу и гадать, а вместо этого просто снисходительно позволив хёну играть в его милую вредную забаву, не отводя от него глаз и на секунду.       Что-то между тем старичком и его парнем было общее, но Чон не мог точно сказать что.       Хотя... одного поля ягоды, вот что.       И почему же его это так...       ...возбуждало?       Чонгук смущённо потупил взгляд, в груди защекотало всполохами жара.       Сопровождающий юных чеболей работник казино шёл впереди них, потому первым и оказался у окошка обмена фишек, передавая выигрыш Чимина своей коллеге в униформе казино. Та же зря времени не теряла, молча пересчитав жетоны, а после открыв кассу, чтобы провести через счётную машину куш победителя. Скоростной шелест банкнот затрещал на несколько секунд, свежий запах денег достиг носа нотками печатной бумаги. Чонгук втянул воздух, как зависимый, не в силах избавиться от глупой улыбки на своём лице. Ему казалось, что он наблюдал за всем со стороны, восторженный и до приятного спокойный, как никогда действительно веря в то, что всё возможно. Победа или то, что свои искренние чувства и предпочтения можно было не скрывать.       Что можно было свободно быть тем, кем он на самом деле являлся, и не мучить себя лишними мыслями.       Спросить себя: чего ты хочешь?       И не знать никаких границ.       За спинами послышался форсированно радостный тон крупье, приглашающий новых азартных игроков испробовать себя за покерным столом. Навостривший уши работник отеля, закончив свою миссию, в спешке получил от Чимина щедрые чаевые в карман и благодарно кивнул, покидая их, чтобы найти новых клиентов. Не прошло и пяти минут, как Пак уже стоял с новеньким чемоданчиком цвета мокрого асфальта, серебряные бляшки отливали искусственным светом внутреннего освещения, гравировка инициалов казино красовалась на них переплетёнными витиеватыми буквами. Пара пачек купюр была оставлена для мелких расходов последующего времяпрепровождения вечером – Чимин указательным пальцем провёл по острым, как лезвие, краям банкнот, скоро пересчитывая их перед тем, как спрятать в карман.       Нечто в его жестах отдавало бывалостью. — Ваш телохранитель будет ждать вас снаружи, сэр, — обратился к ним уже новый представитель обслуживающего персонала, стоящий подле бархатной завесы, судя по всему, запомнив Пака в лицо. — Телохранитель? — наконец-то обратил внимание Чонгук на то, что упоминалось и раньше, но проскользнуло мимо его внимания ввиду других... отвлекающих вещей.       Озадаченный, он приостановился на полпути к выходу, замедляя и хёна. Тот обернулся с приподнятыми бровями, одна рука покоилась в карманах брюк, чуть прибирая подолы пиджака, воротник жемчужной рубашки открывал вид на обнажённую грудь с кулоном, расходясь, как переливающийся перламутром белковый крем – вокруг шелковистого бисквита кожи.       Упругого и... и...       Чон ни с того ни с сего завис на открывшемся перед ним виде, позабыв уже о своём вопросе, хотя на него и начали отвечать: — Решил перестраховаться, — пояснял тем временем Чимин, деловито чмокнув губами. — Да и не хочу носиться с ним, пока у нас с тобой свидание, — он приподнял чемоданчик, взвешивая его. — Поэтому отдам на хранение. Мама как-то говорила мне, что...       Чонгук к собственному стыду пропустил остальные слова мимо ушей: всё потому, что время замедлилось в его глазах, ощущаясь, как в невесомости. Он – как маленький воздушный шарик, который весело скачет туда, куда его только ни подтолкнут, реагируя на малейшее к нему прикосновение. Прямо здесь и прямо сейчас. Некстати, не вовремя, не к месту. Высказать с помощью ласки и близости своё нежное, полуэкстазное настроение, которое заполняло собой каждую его клеточку, впитываясь в поры. Чонгуку было совестно признаться, даже просто самому себе, что он буквально из ниоткуда, но эгоистично захотел хёна.       Только он позволил этой мысли проскочить в голове, как она тут же заявила права на постоянное место жительства, с комфортом располагаясь как у себя дома.       Страсть разгорелась так резко, как пожар в иссушенных прериях – от небрежно брошенной искры, вокруг – никого, кто мог бы его потушить. Никаких ограничений. Одно лишь невинное блудливое желание, а телу большего и не было нужно. Взор зациклился на ключицах, губах, щеках Чимина, как говорят – бесстыдно «пожирая» их взглядом. Желание уткнуться носом в полотно бронзовой кожи и приложиться к нему губами срывалось с цепи, словно свирепый пёс. Что-то щёлкнуло внутри – и живот закрутило, голова стала пустой и хмельной, и сердце уже не выдерживало того, насколько Чонгук сох.       Будто наваждение. — ...и поэтому казино часто предоставляют профессиональные услуги по сопровождению победителей игр к их номерам. Ну, знаешь, для перестрахов-... Чонгук?       Чон, с трудом отлипнув взглядом от шеи Чимина, чистой и гладкой, расфокусированно глянул в ответ на обращение к себе. Его хён и сам застыл, удивлённо изучая донсена, угол его подбородка был направлен чуть вбок в выражении недопонимания.       Он не смог не заметить, что его не слушали от слова «совсем». — Ты в порядке? — обеспокоенно уточнил Пак, шагнув ближе и сокращая между ними дистанцию.       Чонгук и понятия не имел, как выглядел.       Что выдавал себя с потрохами тем, каким был мечтательным и разрумянившимся безо всякой на то причины, с остекленевшими пьяными глазами. Хён мягко положил свободную ладонь ему на лоб, и Чон вздрогнул от касания, неосознанно потянувшись к нему, как цветок – к солнцу. — …температуры нет.       Тон Чимина тут же изменился, пусть слова и не несли никакого особенного смысла – но сама его речь не была более ровной или вопросительной.       Не была обычной, не имела ничего не значащей подачи.       Голос стал хриплым, тихим, интимным.       Двусмысленным.       Как будто Чимин всё понял раньше самого Чонгука.       Чон забегал взглядом по лицу хёна, сам не осознавая, что бессознательно, всем своим видом буквально напрашивается на поцелуй.       Зато Пак осознавал это более чем.       Он отстранил руку от донсена, но успел провести подушечками пальцев по виску, лениво и осторожно, с любовью, почти что проверял на реакцию, как дрессировщик – нового тигрёнка в цирке: ручной тот уже или ещё нет? Укусит ли? Чон не заставил себя долго ждать, повернув голову к руке так, словно собирался прильнуть. Однако после повременил. Выдержав короткую паузу, он взамен неожиданно перехватил её, передумав, и компактно спрятал в своей большой ладони, твёрдо опуская вниз. Грея.       Пак моргнул в недоумении.       А Чонгук нахмурился:       Сколько раз хён будет ещё вести?       Не пора ли ему действовать самому?       Чимин вот постоянно нарушает правила, играя в свои игры – делает всё, что ему только ни придёт в голову, не боясь ничего и никого.       Чонгук тоже... тоже так может!       Неожиданно полный решимости Чон заозирался, оценивая обстановку вокруг, и под обескураженный взгляд хёна быстрым движением достал из кармана Пака недавно отложенную пару банкнот, чтобы передать её такому же застигнутому врасплох работнику отеля позади них, застывшему подле стены для приветствия новых гостей казино. — Оставьте нас, — строго потребовал Чон, пока Чимин с огромными глазами не мог сдержать потерянной улыбки: — Чт-? Чонгук-а, поче-... — Сюда, хён, — безапелляционно потянули его за бархатный занавес, нагло перебивая, и плотно задёрнули полог до чёрной щёлочки. — Йа! Ха-хах, а ну-ка объяснись!..       Чонгук не собирался объясняться.       Он просто заткнул до этого смеющегося, а теперь крайне шокированного Чимина пылким поцелуем, чуть ли не с размаху прижав его к стене – чемоданчик с деньгами в стальной хватке хёна неприятно громко стукнулся о неё ребром, режа слух. Огромные глаза хёна, взирающие на него в изумлении, были последним, что он увидел перед тем, как от отчаянной смелости сомкнул веки. Губы хёна пекли язык привкусом виски – совсем не то, что Чонгук представлял себе минутой ранее, решаясь на своеволие.       Неожиданный сюрприз.       Между первой и второй синими портьерами с фиолетовым переливом оставалось ограниченное пространство, а значит – почти что ничего, отчего Чонгук то и дело задевал плечами складки бархатной ткани справа от него, отгораживающей общий зал казино. С сотнями клиентов отеля, которым ничто не мешало заглянуть внутрь. Не было даже двери, щелчок которой при открытии можно было хотя бы услышать. Если бы кто-то пожелал сыграть в покер на высокие ставки, он тут же застал бы двух чеболей за интимной близостью – лишь один взмах руки, отодвигающий занавес.       Чонгук поздно это осмыслил, задрожав от куража и драйва, сжавших его тело в тисках страсти и страха.       И не остановился. — ...-нгук! — едва смог выдохнуть Пак хоть какой-то звук, до этого не справляясь с языком донсена, который лишал всякого желания противиться и выдавливать из себя хоть слово. — Мн, ты в своём уме?..       На этом Чимин и закончил свои возмущения, по правде говоря, не слишком на них и настаивая – ведь к его подбородку и шее до мурашек приятно приложились губами, чувственно и одновременно собственнически, жадно. Даже осмелились оставить засосы на ключицах, пока руки блуждали по телу, нервно задирая пиджак, рубашку, нетерпеливо дёргая края в разные стороны, чтобы расстегнуть полы без возни с пуговицами. Один раз. Второй. Получалось с горем пополам, потому Чонгук плюнул на свои импульсивные, неразумные попытки и в итоге зарылся лицом в небольшое образовавшееся окошко рубашки хёна между второй и четвёртой пуговицами, чтобы добраться до кожи живота – как раз туда, где очертаниями углублялись линии пресса, но ещё было далеко до пупка.       Его горячее дыхание щекотливо опалило кожу, как глоток чая в студёную зиму. Чимин поджался, на секунду распахнув рот, судорожно хватая губами спёртый воздух, не понимая, почему даже не старается тоже что-то сделать – коснуться, к примеру, поцеловать, поласкать в ответ. Вот только возбуждение безжалостно ударило его по голове, оглушая из-за неудовлетворённости раннего дня, от которой назойливо зудело внизу. Мучительная тяжесть в паху тянула и крутила, словно он мальчишка, который только-только познавал прелести своего первого секса. Горло душило от надоедливой, но такой остро-лакомой пульсации, отдающейся по всему телу, живот поджимался каждый раз, как Чонгук проводил по нему языком и прикусывал кожу, поднимаясь выше и выше, прохладным носом прорывая себе путь через ткань рубашки к соскам и в облегчении обхватывая их тёплым нутром рта, когда наконец-таки достиг цели.       Распластанным языком провёл вдоль, с давлением задевая напряжённую горошину.       Чимин шумно втянул воздух носом и заныл, не думая о том, как звучит со стороны и насколько далеко от них ушёл работник отеля, если ушёл вообще. У него вообще было на это время? Сколько прошло с момента, когда Чонгук дал ему деньги? Минута? Секунда? Дьявол... Чонгук действительно сошёл с ума, и ему это чертовски нравилось. Пак вытянул шею, прикладываясь затылком к стене от остроты зубов на своей слишком чувствительной ареоле, неосознанно толкнувшись в воздух тазом на рефлексе. Зря-зря-зря он сегодня не позволял себе кончить хотя бы раз. Теперешние муки проучили его, заставили ощутить сожаление так, как никогда раньше, выматывая, превращая обычно терпеливого и опытного Чимина в ноющий клубок нервов, готовый вот-вот забиться в оргазме от одного лишь ощущения небольших губ Чонгука на своей коже.       Значит, вот как чувствуют себя другие, когда дразнится он?..       В воздухе раздался лязг брендовой бляшки ремня.       Чимину пришлось тряхнуть головой, чтобы хоть как-то прийти в себя и попытаться понять, что происходит.       Это ремень Чонгука?       Он кое-как разлепил веки и опустил взгляд, чтобы встретиться с тёмными глазами донсена, гипнотизирующе уставившимися на него расплывшейся чернотой радужки.       Если словами Чону было сложно сказать, чего он хочет, то его тело, с иной стороны, было в тысячу раз более откровенным.       Чимин еле выдерживал то обожание, которое на него сейчас обрушивалось.       Чонгук стоял на коленях прямо напротив, уже дёргано расстёгивая ему брюки в непонятной погоне за чем-то, язычки ремня торчали по сторонам от торса. — Чонг-ннх... нн-гх! — не успел договорить и так тяжело дышащий Пак, когда его напряжённый член без лишних прелюдий и предупреждений всосали вокруг головки, губами нажимая на уязвимое углубление под уздечкой. — Ах-н!! Мх!..       Ноги Чимина мимолётно прошибло судорогой, ещё чуть-чуть – и колени бы подкосились, если бы не опора за спиной. Зато пальцы рук поддались импульсу и разжались, выпуская чемодан с выигрышем. Грохот падения отрезвил его на секунду, и Пак, выгнувшись в пояснице от усердного минета, на автомате схватился за ткань портьеры. В панике слегка её сдвинув, он одним глазком выглянул наружу, чтобы поскорее понять, насколько они в безопасности. Тень от картины напротив напугала его своей формой, напоминая собой спину человека, и сердце Чимина на мгновение пропустило удар. В коридоре не было никого. Лишь несколько любителей азартных игр сновали туда-сюда вдалеке – там, где уже мерцали лампами игровые автоматы.       Коротко выдохнув от облегчения, Пак чуть закатил глаза от неги снятого стресса, свободной рукой зарываясь в пышные волосы Чонгука, пока тот обхаживал его член: — Что ты... устроил... — с перерывами ругался он, но бёдрами ненасытно подавался навстречу прекрасному рту донсена, прикусывая нижнюю губу. — Хах, х-ах, м-м…       Господи!..       Чон не пытался красоваться умениями и заглатывать член хёна как можно глубже – вместо этого он натирал круговыми движениями его ствол колодцем из ладони так быстро, что его пальцы начинали двоиться в глазах, язык с такой же скоростью кружил по головке, случайно застревая в уретре. И каждый раз, когда его кончик оказывался там, где не должен был быть, Чимина немного подбрасывало вдоль стены c разбитым стенанием. Его несло к краю так непривычно быстро, что не прошло и минуты, как показалось, что он вот-вот кончит. Но это была лишь иллюзия разыгравшегося воображения: такая желанная и просто физически нужная разрядка всё никак не наступала, накапливаясь и накапливаясь. Чонгук был очень усердным и слишком размеренным, его темп начинал приедаться и вызывать привыкание, удерживая где-то между полувозбуждением и предоргазмом.       Чимин ощутил себя медленно скатывающимся вниз с самого пика горы, на которую только-только взобрался.       Чон то и дело отрывался от его ствола, чтобы сглотнуть или вдохнуть воздуха, прерывая ритм и сводя этим с ума. В его технике не доставало чего-то особенного, какого-то всплеска, чего-то сверх... как будто он не знал, что делать дальше, чтобы довести партнёра до полного исступления! А Чимин хотел уже просто кончить, как можно быстрее и ярче, готовый умолять донсена попробовать погрузить ствол как можно глубже себе в глотку, а в самых своих смелых мечтах – заставить его, грубо надавливая на затылок. С разрешением Чонгука оттрахать его медовый рот в любом темпе, отдаваясь полностью своей слабости до вышибающего мысли оргазма. Вот только у Чимина не хватало сил буквы сложить в слова, не то что брать всё в свои руки. Поэтому сейчас он находился в полной власти Чона и должен был терпеть.       А Чонгук точно преследовал цель довести Чимина до состояния полной дисфункции.       Секс начался так неожиданно, в страшной спешке, ткань костюмов пережимала кожу и мешала, в них было душно и по́тно; посторонние звуки, голоса, шаги пугали и заводили, разыгрывая воображение, словно их вот-вот застанут: Пака с багровым набухшим членом наружу, а Чона – с этим самым членом за щекой, на коленях, лохматого и помешанного на ублажении. Из игрового зала послышалась отвлекающая буря аплодисментов. Чонгук с полным ртом то опускал взгляд на шикарные кожаные ботинки Чимина с аккуратными бантиками шнурков, то поднимал его к лицу Пака, впитывая в себя все его интенсивные эмоции, как топливо для ускорения. А тот на них совсем не скупился, выгибая брови до самых жалобных в мире складочек на лбу.       Без верёвки связанный по рукам и ногам.       Чонгуку начинало нравиться иметь на него такое влияние: знать, что именно из-за него Чимин мечется по стенке, изо всех сил стараясь обуздать себя, но в итоге всё равно срываясь, позволяя стонам стекать с губ и растворяться в воздухе. Теряя своё хвалёное самообладание. Чон впервые пробовал хёна на вкус – член, на который он раньше только смотрел и скромно трогал, теперь катался по его языку, тяжёлый и горячий, как камень, солоноватый с каплей горечи от запачкавшей рот смазки, блестевшей в приглушенном свете. Запах секса, уже ему знакомый и такой особенный, теперь сочетался со вкусом, откладываясь в памяти. Чонгук почувствовал странную внутреннюю силу, вдохновляющую на безумные поступки. — ...Гук-х, -нгук! — запричитал Чимин, натянутая нить его терпения лопалась струнка за стрункой, грозясь вот-вот разорваться с треском. — Быстрее, пожалуйста, глубже, что-нибудь...       Чонгук очнулся, даже и не заметив, как слишком погрузился в себя, изучая собственные ощущения и эмоции, свои впечатления и откровения, особо не задумываясь, что делает что-то не так. Он часто заморгал, услышав хёна и тут же готовый сделать так, как тот хочет – старательно расслабить горло и насадиться им на член так глубоко, как только сможет. Нет ничего, чего он бы не смог! Чон подвигал челюстью из стороны в сторону, разминая её, и прижался ближе к Чимину, осторожно пропуская его в себя, ресницы трепетали от сосредоточенности. Твёрдая плоть растянула края губ, вызывая лёгкое раздражение, во рту было так полно, что Чонгук даже боялся лишний раз вздохнуть. Но он держался, сводя брови вместе и вцепившись в ягодицы Чимина в поисках поддержки и опоры, в какой-то момент расхрабрившись и резко заглотнув член. И тут же с крахом им подавившись, жмурясь и кашляя, быстро отпрянув – его подбородок лоснился слюной, от края головки ствола растянулась густая струя смазки, зацепившаяся за губы Чона и чуть запузырившаяся.       Он всё никак не мог откашляться, хватаясь за горло. — Чёрт-чёрт-чёрт, ты в порядке?! — моментально спохватился Чимин и присел на корточки, махнув рукой на всё то напряжение, что накопилось в его теле. Не желая уже ни секса, ни оргазма, ничего вообще, пока Чонгуку плохо. — Прости, айщ! Чонгук-и, спокойно вдохни и выдохни, постарайся не кашлять, слышишь?       Чон, сгорая от стыда, прикрыл рот ладонью, пока в горле жгло – кашель, больше нервный и раздражающий, чем болезненный, мешал ему попросить хёна не волноваться так и заткнуться наконец, боже! — Будь здесь, я принесу тебе воды! Чёрт, сейчас, я быстро, — полный решимости Чимин уже хаотично заправлял всё ещё твёрдый член в штаны и поднимался на ноги, когда Чонгук схватил его за большую часть штанины, насильно опуская обратно вниз. — Айщ... ну что за... — прохрипел он осипшим голосом, стальной хваткой не позволяя старшему и с места сдвинуться: — Куда это ты собрался, а?       Пак послушался, глазами, напоминающими побитого щенка, провожая оправляющегося Чона, который расстегнул верхние пуговицы своей до этого опрятной рубашки, теперь – слегка помятой, с темноватыми пятнами от слюны и смазки. Кропотливо слизав с губ всё, что на них было, и это же сглотнув, Чонгук как ни в чём не бывало встал на четвереньки, вновь целеустремлённо потянувшись к брюкам хёна, тем временем замершего в полуприседе перед донсеном.       Казалось, Чон был словно одержим, не отступая, несмотря ни на что. — Эй! — чуть ли не испугался Пак, перехватывая его руки и не подпуская к себе, из-за чего в итоге вступил с младшим в схватку до ноющих мышц рук: энергичную, но скованную и до абсурда ребяческую. — Йа, ты что? Не надо, правда, ничего страшного, не над-... — А ну тихо, — вдруг совсем непривычным голосом шикнули на Чимина и спустя толику их импровизированного армрестлинга победили благодаря силовому перевесу, с триумфом добравшись до его нижнего белья, плавно высвобождая член обратно наружу. — Вот так. Молчать, Чимин-щи, — добавил разошедшийся Чонгук, не отдавая себе отчёта в действиях, сконцентрированный лишь на одном.       На успехе.       На победе.       Всё смущение смыло волной куража вызова и интереса. Неужели он не сможет?! Не должно же быть так сложно... Чон с озорством оттолкнул Пака, из-за чего тот потерял равновесие и в итоге упал на зад с широко расставленными коленями, фаланги пальцев левой руки, которой он упирался в пол, были уже за пределами их укромного уголка, показавшись снаружи из-под края бархатного занавеса. Чонгук нагнулся ближе и ещё ближе, мостясь между ногами хёна, чьи островатые носки туфель смотрели в разные стороны. Ладонью хватаясь у полоски кожи Чимина между краем его носка и штанины, чтобы подтянуть к себе, второй поглаживая замученный ствол со змейками вен. Пак слепо дёрнулся тазом навстречу, и тут же чуть ли не подскочил на месте, когда услышал совсем рядом, со стороны покерного зала возмущающиеся голоса, вначале женский, а затем и мужской: — Нельзя пройти?! — Возмутительно! Не понимаю, поче-... — Прошу прощения, сэр! Один из клиентов разбил на выходе бутылку шампанского, сэр, и сейчас там прибирает наш персонал. Пожалуйста, подождите немного. Может, сигару за счёт заведения? Или кальян? — нервно залепетали в ответ высоким голосом, а затем громче обратились к портьере: — Эй, Кристиан, скоро уже или как?       В помещении повисла напряжённая пауза.       Чонгук, с открытым ртом собирающийся попытаться вновь взять за щёку член хёна, так и застыл, огромными глазами вытаращившись на Чимина, прекрасно понимая, что ответа ждали именно от них.       Пак сглотнул, смочив губы слюной, и решил взять ситуацию под свой контроль, выставив свободную руку за занавес, чуть его приоткрывая – так, чтобы видно было лишь его лицо. Сверху вниз на него с насупленными бровями смотрела супружеская пара среднего возраста, и с умоляющим видом глядел знакомый работник казино, уже имеющий несколько сотен из сегодняшнего выигрыша Чимина в своём кармане.       Быстро сообразив что к чему, Пак мило улыбнулся и слегка склонил голову вперёд в извиняющемся жесте: — Прошу прощения, сэр, я уже почти всё, только закончу с пятнами... Дайте мне ещё пять минут. — Если только пять минут, — неодобрительно вздохнул служащий, входя в роль высшего по статусу, а затем мигом отвлёк внимание пары на себя трёпом, постепенно уводя их в сторону: — Господа, а вы пробовали наш бурбон ограниченного выпуска из Кентукки? Позвольте провести вам дегустацию...       Чимин резко задёрнул бархатную ткань – в ту же самую секунду, когда Чонгук напористо попытал счастье снова, высовывая язык и укладывая на него плоть хёна перед тем, как сглотнуть, пропуская ствол глубже в себя. Напрочь забывая о неудачах, ведь у него не оставалось шанса на провал: у них было всего лишь каких-то жалких пять минут, а Чон поставил себе задачу – он не уйдёт отсюда, пока не добьётся своего. Чимин закрыл глаза, изо всех сил стараясь абстрагироваться от факта, что они находятся на волоске от публичного порицания, отпуская из своего жёсткого захвата занавес и вместо этого перенаправляя его на макушку Чонгука, с силой вцепившись в неё, как в спасательный круг. Позабыв о бережности и обходительности, он сильнее толкнул донсена на свой член, зубами терзая губу до красных вмятин. Чонгук поддался, не обращая внимания на слезящиеся глаза и саднящее горло, сам покачивая головой взад-вперёд в нарастающем темпе, не замечая, насколько агрессивно впивается пальцами в ногу хёна.       Причиняя друг другу боль, они оба так же упорно её и игнорировали.       Сердце бешено трепетало в груди от адреналина, заглушая все посторонние звуки гулом в ушах. Близкий к сладко-болезненной вершине, Чимин не мог больше никак помогать Чону, лишь успел крепко заткнуть себе рот ладонью, с трудом дыша через нос, большой палец проваливался в щёку от нажима. Всё тело колотило лихорадкой, ноги уже давно заметно дрожали в предоргазменной судороге, живот болел от накала, зажатый и каменный, а член будто сейчас разорвёт от наступающего края. Чонгук давился и давился стволом хёна, сокращения мышц его глотки лишь подначивали Чимина сорваться с грани, расправив крылья. Язык устал, челюсть тоже, шея затекла, на ладонях точно скоро возникнут мозоли от трения – Чонгук позволил себе тихонько заныть, когда Чимин с оттяжкой истошно кончил, извиваясь по полу. Грудь Пака с надрывом опадала и вздымалась, вся в красноватых пятнах от натуженности, зато эйфория оргазма компенсировала все недостатки, сковав в клещи надрыва, а затем отпуская в вольный полёт с лёгкими разрядами наслаждения, пульсирующими по всему телу.       Чонгук, лишний раз не думая, проглотил всё, что стрельнуло ему в рот, жмурясь и затяжно вдыхая-выдыхая носом, немного теряя ориентацию в пространстве от недостатка кислорода. По его шее и вискам текли капельки пота, скатываясь во впадину над ключицами, а иногда и ещё ниже, за рубашку. Он продолжал держать член хёна во рту по привычке, выравнивая дыхание и неистово радуясь своей победе, несмотря на то, что окончательно вымотался, покачиваясь туда-сюда на коленях. Чимин переместил ладонь, волоча её по лицу от рта к глазам, утомлённо прикрывая их рукой и хрипло дыша широко распахнутым ртом, и окончательно съехал спиной на пол, чтобы устало по нему распластаться. Его изнеженный и как никогда отзывчивый член всё ещё грелся в нутре Чонгука, но спустя мгновение Пак сморщился и вытащил его, поглаживая пальцами по губам донсена – стирая всё, что на них осталось. Чон выглядел полностью разбитым: таким, будто только что вынырнул из двадцатичетырёхчасового сна после перелёта через весь мир, на высоте двенадцати километров над землёй, без перерыва боксируя целый день в самолёте, пока не свалился от онемевших мышц.       Иными словами – качественно и аппетитно оттраханным.       Так аппетитно, что Чимину не терпелось съесть его прямо на месте.       Разложить на полу и сделать так, чтобы тот не смог с него встать.       Вдребезги разрушая всё предвкушение и настрой Пака, над их с Чонгуком головами вновь раздались голоса, приглушённые из-за бархатного навеса.       Встрепенувшись, точно его обдало разрядом электрического тока, Чимин подскочил как ошпаренный. Панически приводя себя в порядок, наспех вытираясь, застёгивая брюки и поправляя рубашку, он попутно раз шесть нервно уложил пятерней растрёпанные волосы назад, шепотом психуя: — Чонгук!.. Вставай, Гук-а, давай-давай! — он подхватил совсем раскисшего Чона за локоть, потянув на себя и чуть ли не одной рукой подняв с колен на ноги, принимая весь вес донсена на напрягшийся, но готовый к таким тяжестям бицепс. — Идём, быстрее!       Чимин ступил за границы занавеса в сторону общего вестибюля отеля, прочь из покерного зала, хищно осматриваясь по сторонам в поисках кого-либо, кто мог бы стать свидетелем их минут слабости, пока Чонгук волочился позади, еле перебирая ногами. — Хён, подожди! — вдруг затормозил Чон, словами оттянув Пака за собой назад. — А? — обернулся Чимин, чтобы увидеть, как Чонгук нагибается за забытым, мирно лежащим на полу чемоданом, подхватывая его за ручку. — А! — тут же воскликнул Пак от стрельнувшего в голове осознания.       Чонгук глянул исподлобья на опешившего хёна и ни с того ни с сего рассмеялся, выпрямляясь, закидывая голову назад, пока шагал к своему парню, яркий свет ламп растёкся по его кадыку, выпирающему за натянутой кожей обнажённой шеи. — Ха-ха, хён! Ты чуть не потерял весь свой выигрыш, йа!       Чимин не смог не оскалиться, подражая донсену, но осуждающую позу всё же принял, уткнув руки в бока и вздохнув, качая головой: — Знаешь ли, мне было совсем не до этого!.. — Ха-ха-хах, — всё хохотал Чонгук, приближаясь с чемоданом, уголки его губ контрастировали цветущим красным с незатронутым тоном лица. — Ах, серьёзно, как так можно... — Иди сюда, умник, — фыркнул Пак, с размаху обнимая Чона за шею, когда тот подошёл достаточно близко.       Вразвалку направившись на выход из отеля, они лавировали между посетителями казино, по пути обмениваясь заговорщическими взглядами, полными лихого огонька, знающие нечто большее, чем все остальные вокруг. Чонгук запоздало вызвал своего водителя вновь, находясь в прострации от того, что только что натворили, окончательно потеряв ощущение времени и с заминкой вспомнив о том, что они с Чимином вообще-то уже опаздывают на шоу цирка Дю Солей. Пак же не отрывал от Чона глаз, пока тот переписывался с шофёром, бегая большими пальцами по экрану смартфона – хён вечно притирался рядом и касался донсена: то, чтобы погладить по руке, то, чтобы помассировать плечи или шею, а то и затылок. В этом было что-то приторно-уютное и пассивно-агрессивное, собственническое, покровительственное. Клеймящее на виду у всех и никого, кто мог бы придать этому хоть какое-то значение. Непонятно, была ли повышенная тактильность Чимина попыткой показать всем, что Чонгук его, или блажью влюблённого хвастуна, который втихомолку тешил своё эго.       В любом случае, зациклившись на Чоне и притягиваясь к нему, как магнитом, он с успехом позабыл о заказанном телохранителе, который дисциплинированно ожидал его на рецепции.       Буквально спустя пару минут к исполненному величием фасаду отеля с возвышающимися над головами раскидистыми пальмами резво примчался знакомый Hyundai, готовый тут же подобрать юных чеболей. Однако этого всё равно было недостаточно, чтобы успеть ровно к началу выступления всемирно известного циркового коллектива, ради которого многие отправлялись далеко за рубеж, только бы своими глазами увидеть чудеса исключительной техники причудливо наряженных артистов. Правда, ни Чимина, ни Чонгука это сильно не расстраивало. Они находились в своём укромном мирке, и для них сейчас существовали лишь они вдвоём. В салоне автомобиля смело держась за руки, не думая ни о чём лишнем, каждый из них смотрел в своё окно, пока на лицах играла лёгкая загадочная улыбка. Уже знакомые им музыкальные фонтаны "Белладжио" радостно пустили разноцветные струи в небо, словно празднуя их прибытие, в такт к Царице Ночи из оперы "Волшебная флейта", что взлетала фальцетом на невероятные высоты с лёгкостью и изяществом парящего на ветру шёлкового платка.       Чонгук скользил взглядом по красотам ночного Лас-Вегаса, счастливый и независимый, наконец понимая, что значит оказаться "на седьмом небе".       Нет. Он явно был на сто двадцать пятом, не меньше.       Не слишком расторопно покидая автомобиль у главного входа очередного отельного гиганта, чей фойе напоминал мини-версию главного Парижского вокзала со стеклянным полукруглым куполом крыши, Чимин с Чонгуком лениво взяли курс к локации представления. Минуя ресепшн-холл с разноцветными декоративными зонтами, усыпающими потолок, в какой-то момент они случайно глянули друг на друга. Игнорируя шум от посетителей, гам голосов, назойливую музыку из ресторанов и кафе вдоль зала, мельтешащие фигуры посетителей перед носом.       Пак встретился с Чоном взглядом и больше не смог его отвести, даже когда донсен, стесняясь, потупил глаза, обрывая их контакт.       Чимин понимал и не понимал одновременно, отчего так тянет в груди от близости друг к другу, будто кто-то схватил в кулак сердце и крепко сжал его, ни за что не отпуская. Он и не был против, наслаждаясь блаженной болью, принимая её как есть. Наверное, был уже не в своём уме. Подумать только: Чонгук только что сам, по собственному желанию, да ещё и в публичном месте, встал на колени перед хёном и нагло вскружил ему голову, до сих пор неосознанно держа на коротком поводке, рядом. Отлюбил его член так, что Чимин до сих пор ощущал, как кровь скоро циркулирует по телу, распаляя, приводя в жар и не отпуская.       Казалось, с оргазмом придёт облегчение и покой.       Как бы не так.       Чимин далеко не был сыт.       А зная себя, эта мысль не оставит его до самого конца вечера, пока не будет реализована.       На что вообще они сейчас собираются потратить свои уникальные приватные минутки вдвоём?..       Неожиданно твёрдо остановившись на месте, Пак дерзнул, отказываясь идти дальше, вместо этого уставившись в никуда.       Сейчас.       Лучше момента и быть не может.       Интуиция никогда его не подводила.       Не сказав Чонгуку ни слова, он развернулся на каблуках ботинок и уверенным шагом вернулся обратно к стойке ресепшена, настолько сосредоточенный, что даже забыл улыбнуться в ответ на приветствие администратора, невпопад выпалив на миролюбивое "Добрый вечер! Как ваши дела, сэр?" властное: — Президентский люкс, пожалуйста.       Чимин не ходил вокруг да около, сразу расставив точки на "i", и работник отеля разумно не стал занимать его светскими беседами, понимающе кивнув и попросив гостя подождать немного, пока он проверяет доступные номера. Положив локоть на поверхность стола и беспокойно постучав по ней пальцами, Пак засунул вторую руку в карман брюк, в полуобороте наблюдая за тем, как вдалеке к нему трусцой бежит крайне удивлённый Чонгук с болтающимся сбоку чемоданчиком, полным деньгами. Видно, в какой-то момент младший заметил, что хён с какой-то стати вдруг исчез из зоны видимости, и начал поиски пропажи.       Конечно, ведь он и понятия не имел, что за мысль пришла в голову его парню. Даже сам Чимин не отдавал себе отчёта, что с момента появления этой самой мысли его дыхание заметно участилось, тогда как всё тело натянулось струной на свеженастроенной скрипке. Готовой быть отданной своему новому владельцу. Пристальным, жгучим, как раскалённый уголь, взглядом из-под прикрытых век он впился в донсена, пока тот подбирался к хёну всё ближе и ближе, задержанный на мгновение огромной группой туристов, мешающих его проходу. — Хён?.. Что-то не так? Тебе что-то нужно? — впопыхах уточнил Чон, только-только добравшись до старшего с приоткрытым ртом и намного более приоткрытыми глазами. — Я беру нам номер, — лаконично уведомил его Чимин, продолжая перебирать пальцами по столу ресепшена. — Номер?.. Сейчас? — совсем растерялся Чонгук, немного возмущённый. — Но мы же опоздаем на шоу! — Пойдём на него завтра, — невозмутимо объявил Пак. — Не волнуйся, я куплю билеты.       Чонгук, похоже, искренне не понимал, что происходит. — Тебе плохо? Или... ты устал? — тут же предположил он, нервно перенося вес тела с одной ноги на другую и обратно. — Тогда, конечно, сделаем так, как ты скажешь. — Чонгук-и, ты не понял, — Чимин смочил губы слюной, искоса одарив донсена многозначительным взглядом, уверенный, что правильная интонация всё объяснит: — Я беру нам номер.       Чонгук медленно свёл брови вместе к переносице, чуть надувшись от загадок в голосе собеседника. Однако вскоре, после небольшой паузы, его замешательство сменилось лёгкой насмешкой, сопровождаемой нарочитым громким "хмп!": — Это я как раз-таки прекрасно понял, Чимин-щи, — передразнил он серьёзный тон хёна, как школьный мальчиш-плохиш вредную зануду-учительницу. — Но зачем? Если хочешь, поехали ко мне. Или к тебе... — Уже думал об этом. В итоге решил, что слишком много мороки. Упустим момент, — отмахнулся кивающий Чимин, довольный, что Чонгук наконец-то с ним на одной волне.       Он повернул и чуть вытянул голову в противоположную сторону, выискивая взором администратора, чтобы выяснить, когда ему предоставят его люкс.       Не хотелось терять более ни секунды. — Стой... какой такой момент? — Чонгук вновь озадачился, с забавой следя за хёном, как за диковинной зверушкой, чьё поведение абсолютно не понимал, но находил крайне увлекательным.       Чимин же замер, а затем повернулся обратно к донсену, исподлобья уставившись ему прямо в глаза. — "Какой такой момент"? — усмехнулся теперь Пак, высоко вскинув брови, заразившись вредностью собеседника. — Я беру нам номер, Чонгук-и. Догадайся с трёх раз.       Чонгук, не впечатлённый, вытянул сжатые губы и закусил щёки изнутри, отчего впадины на его скулах заострились. — Хён, я не идиот. Ты берёшь нам номер – это я понял. Но зачем?       Чимин молча вытаращился на Чона.       Постойте.       Так они всё-таки не об одном и том же всё это время говорили?       Пак подозрительно прищурился.       Да ладно.       До Чонгука, что, так и не дошло?..       Неужели он не находил никакого двойного дна в их казалось бы невинном диалоге?!       Пак был в секунде от того, чтобы сорваться в неприличный хохот, вместо этого спокойно объяснив с непробиваемым убеждением, хоть глаза и смеялись полумесяцами: — Чонгук-а, — протянул он. — Зачем люди берут номер? — Айщ, хён, почему ты говоришь со мной, как с каким-то дура-... — Подумай, Чонгук-и. Зачем парочке брать номер, — он повторил. — Вечером. В Лас-Вегасе. М?       Чон, к счастью, наконец-то заткнулся, выключив скептицизм, и благополучно завис, шестерёнки в голове закрутились и завертелись, с облегчением щёлкая. — О, — выдавил он ровно, как можно более безэмоционально, хоть прямо на глазах уже покрывался еле заметным румянцем, выдавая себя с потрохами. — О? — не смог не подтрунить над ним Пак, зубами вцепившись в нижнюю губу, чтобы не дать совсем уж глумливой улыбке расползтись по лицу. — Сэр, прошу прощения за ожидание, — возник из ниоткуда взмыленный администратор ресепшена, любезно передавая ожидающему Чимину пустую анкету: — Мне подтвердили, что у нас есть для вас готовый президентский люкс. Пожалуйста, заполните вот это и...       Вместо того, чтобы выполнить требуемое, Пак достал из своего портмоне визитную карточку и многозначительно положил её поверх бумаги: — Свяжитесь с моим представителем, он позаботится обо всех деталях. А я хотел бы попасть в номер прямо сейчас.       Работник отеля с интересом, но не без лёгкого сомнения взглянул на предоставленную карту, изучая написанные на ней данные, а затем в приятном удивлении закивал, забирая её к себе в карман: — Конечно, сэр. У вас есть с собой багаж?       Чимин ухмыльнулся и снова покосился на застывшего, как статуя, Чонгука: — Есть один... но я донесу его сам, спасибо. — Как вам угодно, — не понял шутку администратор, восприняв слова клиента всерьёз и попутно передавая карту-ключ от номера в маленькой картонной книжечке. — Приятного времяпровождения в "Белладжио"!       Стук каблуков мужских ботинок вырывался прочь из гомона общего холла, чеканным звуком раздаваясь в более укромном коридоре.       Шаг, второй, третий. Поворот. Остановка.       Чонгук находился словно в тумане после того, как смысл задумки хёна в конечном счёте дошёл до его сознания и приобрёл смысл. Приобрёл чёткие линии, объёмную форму, яркие цвета. Приобрёл ясный образ предстоящего будущего. Он даже не заметил, как спустя минуту оказался в лифте, миллионы мыслей врывались в голову, мешая логике и здравомыслию своим саморазрушительным потоком. Чон следовал за Чимином как деревянный, еле-еле передвигая ногами, в точности недовырубленный Пиноккио, задыхаясь от немой паники. Поэтому, когда в пустой кабинке его коснулись с левой стороны, он совершенно напрасно вздрогнул от испуга: кто ещё это мог быть, как не хён? — Чонгук-а... — голос Пака напоминал мёд с капелькой яда, который даже уже и съесть не жалко, так вкусно.       Двери лифта плавно сомкнулись, отрезая их от внешнего мира.       Будто только этого и ожидая, рука хёна тут же скользнула по спине Чона, от поясницы к лопаткам, чуть задирая подол пиджака – пустынная змея, что зарывается в перины барханов, изящно скользя между песчинками. Чонгук как по команде весь подобрался, вдохнув и тут же побоявшись выдохнуть, зная, что теперь Чимин услышит, ощутит, поймёт каждую реакцию его тела. Он был обнажён перед хёном, скрыться было негде. Ощущая буравящий взгляд Чимина на себе, Чон не знал, как себя вести или что делать, глупо таращась прямо на плоскость дверей лифта напротив. К нему подобрались намного, намного ближе, до этого перед публикой оставаясь на "безопасном" расстоянии вытянутой руки, мирно стоя сбоку и никак не выказывая намерения через мгновение ворваться в личное пространства донсена и отобрать чемодан с кушем, отставив его у стенки, чтобы не мешал.       Не мешал... чему?       Опасно-опасно-опасно.       Пол под ногами пришёл в движение в такт ёкнувшему сердцу. — Чонгук-а?..       Чимин мурлыкнул снова куда-то ему в шею, не достав до уха, но и не слишком из-за этого волнуясь: его ладонь уже грела бок донсену, массируя кожу большим пальцем, почти незаметно вытаскивая заправленную в брюки рубашку. Оставив лёгкий поцелуй где-то у плеча Чона прямо на ткани пиджака, а затем уложившись на него щекой, как ластящийся, урчащий кот, он тихо и искренне признался, голос уязвлённо дрогнул от трепета: — Я хочу... хочу тебя.       Чонгук запылал похлеще разгоряченного в печи золота, жгуче-красный, плавящийся под повышенным градусом смертельного пламени.       Слышать такие вещи собственными ушами – как попасть стрелой Купидона точно в мягкость сердца.       Чон медленно умирал.       Чимин, будто околдованный, продолжал что-то бормотать ему какие-то сладкие глупости, пальцами с завидным упорством в конце концов добравшись до голой кожи донсена, мягкими подушечками пробежавшись вдоль впадины его поясницы и обратно, продолжая оставлять поцелуи везде, где только мог это сделать: — Ну же, иди ко мне, — в его голосе просочилась роковая хрипотца, контрастируя с непонятно откуда взявшейся неуверенностью в тоне: — А ты, Чонгук-и? Хочешь меня?..       Чонгук почти что дотлел до измельчённого пепла, когда лифт неожиданно остановился на седьмом этаже, чуть покачнувшись – оповещая переливом звона, что собирается впустить внутрь других посетителей отеля.       Чимин, очнувшись, сделал маленький шаг в сторону от Чонгука, при этом всё так же оставаясь как можно ближе – так, чтобы между ними никто не смог втиснуться. Через секунду их момент уединения прервали несколько мужчин в деловых костюмах, с энтузиазмом общаясь между собой по-английски на повышенных тонах, определённо слишком занятые каким-то своим важным обсуждением, чтобы даже из приличия поздороваться. Вслед за ними, последней, вошла женщина в возрасте с броской сумкой от Chanel и таких же броских, занимавших пол-лица квадратных солнечных очках, безотрывно смотрящая в экран телефона и клацающая по нему длинными ногтями.       Лифт, подождав ещё с мгновение, тронулся вновь, полный и тяжёлый.       Чонгук наконец вдохнул полной грудью, вжавшись в угол кабинки и чувствуя себя в безопасности, когда не на виду у всех и не один на один с хёном. Ощущающий опору стенки лифта позади и справа от себя, сокрытый спинами множественных незнакомцев впереди, громко смеющихся и спорящих о каком-то новом инновационном устройстве IT-технологий, если он правильно их понимал.       Возможно, эту поездку до их тридцать шестого этажа он ещё сможет с достоинством пережить.       Рядом послышался шорох.       Чонгук вздрогнул от тёплой ладони у себя на бедре и такого же тёплого торса, плотно прижавшегося к его левому боку.       Резко скосив глаза вбок, он в смятении уставился на спокойного Чимина, который безмятежным взглядом созерцал затылки общающихся между собой мужчин.       Рука хёна тем временем аккуратно поползла за спину Чону вдоль края брюк над полушариями ягодиц, подушечками указательного и среднего якобы случайно их задевая, пока перекочёвывала на другую, дальнюю сторону бедра, цепляясь за шлёвки.       У Чонгука заныл живот от натуги из-за волнения и флёра возбуждения, челюсти сцепились вместе, беспощадно давя друг на друга как следствие стресса.       Флегматично разглядывая потолок лифта и его углы, Чимин ловко скользнул пальцами под брюки донсену.       Чонгук лихорадочно взопрел, глазами размером с полную луну уставившись в никуда.       Не веря, что хён решится.       Костяшками топорща ткань спереди, за пуговицами и молнией, Чимин настойчиво добирался к резинке нижнего белья донсена, прижимаясь всё теснее и теснее, чтобы достать куда надо.       А куда надо?..       Женщина у выхода из лифта вдруг подняла от телефона голову и оглянулась назад с плохо скрываемым презрением – Чон на секунду испугался, что на него, но как оказалось – на компанию мужчин, которые беззаботно хохотали и чуть ли не кричали ей на ухо, эгоистично не сбавляя громкости. Цыкнув и скривив губы, она вскоре отвернулась обратно.       Словно по команде "фас", Чимин тут же как следует проехался ладонью по члену Чонгука, ныряя ему в трусы.       Чон подскочил на месте, рефлекторно поставив руку на стенку справа от себя в поисках воображаемой опоры. Ошалевший, он взметнулся взором к циферблату: чёртов всего лишь двадцать второй этаж.       А ему уже нужно было срочно выйти.       Чимин, не щадя, окольцевал его ствол, теснясь в узком пространстве под брюками, указательным пальцем играясь с крайней плотью, пока не оттянул её щипком до островатого ощущения лёгкой боли – Чонгук еле успел подавить стон кашлем, наклонив голову как можно ниже. Пряча лицо от любого, кто мог бы случайно заглянуть в его сторону и увидеть, каким бордовым он был и запыхавшимся. Один из незнакомцев впереди неосознанно сделал шаг назад из-за активной жестикуляции, поближе к чеболям, пока рассказывал собеседникам все новые особенности потрясающего устройства – и Чона чуть ли не хватил инфаркт от страха, что на него сейчас случайно напорются и, вследствие, развернутся, чтобы извиниться.       Мысль о том, что его могут застать в таком виде...       Чимин с трудом мог двигать рукой, поэтому мастерски компенсировал это зажимами тонкой кожи между фалангами: дразня чувствительную плоть давлением на приятную на ощупь форму налитого кровью члена, настойчиво натирая подушечками вдоль линий уздечки – вытворяя такие вещи, что у Чонгука пальцы на ногах поджимались.       Двадцать восемь горело красным на дисплее лифта, тогда как Чону чудилось, что прошла уже целая вечность.       В попытке перенять контроль, который ускользал от него, как рассыпчатый песок, Чонгук схватил Чимина за шаловливую руку, но на этом и закончил всё своё противостояние, ослабший от того, насколько его кидало из стороны в сторону то от удовольствия, то от раздражения и невыносимой пытки. Чимин не тратил времени зря, спрятав головку его раззадоренного члена у себя в кулаке, безостановочно им вертя. Растирая уже собирающуюся у уретры смазку, всё накаливая и накаливая жар в боксерах, чтобы спустя мгновение Чонгук с ещё большим опасением ощутил, как наступает знакомое чувство, щекочущее и такое великолепное – чувство предоргазма. Совершенно неуместное, запретное в такой обстановке, похабное. Он так сильно закусил свою губу, что боль от края зубов смогла немного отвлечь его от невыносимого напряжения в паху, сводящего с ума, коварно шепчущего кончить здесь и сейчас, перед всеми.       Знакомый перелив пробудил его от пьянящей неги.       Тридцатый этаж и "Скай-бар с панорамным видом" – вежливо уведомил их автоматический женский голос.       Двери лифта раздвинулись, и их недовольная спутница в Chanel первая демонстративно ринулась прочь, эхо от колкого стука её шпилек разнеслось по коридору. Вслед за ней расслабленно вышла и вся компания шумных мужчин, толпясь и постепенно освобождая кабинку.       Чонгука как облили ушатом ледяной воды.       Теперь у него нет укрытия!       Чимин сориентировался быстрее, резко отняв руку от его штанов и молниеносно натянув вытащенную до этого из брюк рубашку донсена ему на пах, угловатыми краями лёгкой ткани скрывая все признаки сильного возбуждения. Чон успел только спрятать голову в плечи, чтобы не светить раскрасневшимся, разбитым от пошлостей лицом, агрессивно сжевав все свои губы и внутренние части щёк. Член требовательно пульсировал, зажатый в узком пространстве стягивающей ткани нижнего белья и брюк, лишённый ласки и внимания. Чонгук не понимал, на кого сердится: на себя, что не смог приструнить собственные инстинкты, или на Чимина, который...       Который не знал никакого разумного стыда.       Чонгуку хотелось провалиться сквозь землю и при этом сделать что-то эдакое в отместку, правда, он не знал что.       Почему ему казалось, что он простит хёну всё?       Их долгожданное одиночество не продлилось долго – ко входу в лифт вдруг подошла молодая пара, собираясь тоже войти, однако Пак вовремя остановил их и мило сообщил на английском, что они едут наверх, а не вниз. Те, выслушав, понятливо закивали и отошли назад, планируя дождаться следующую кабинку, пока Чимин обходил замершего как истукан Чонгука, чтобы дать лифту команду "закрыть двери". Напоследок вновь одарив приодетого парня в бабочке и девушку в вечернем коротком платье благодарной улыбкой, Пак надавил указательным пальцем на торчащую литую пуговицу кнопки, пока Чонгук захлёбывался шоком, заметив собственный предэякулят, блестящий прозрачными разводами на чёрной ткани зауженных брюк Чимина, небрежно размазанный ладонью хёна прямо на округлости его правой ягодицы в попытке избавиться от любых следов их бесчинств.       Лифт издал короткий звон, предупреждая, что скоро сомкнёт двери.       Как только не осталось и щёлочки, через которую можно было хоть что-нибудь подсмотреть, Чимин вихрем развернулся и, словно мучимый всё это время страшной жаждой, накинулся на Чона с подавляющим поцелуем, толкая его к стенке и зажимая там в плену. Чонгук смог позволить себе всё это время вырывающийся, но упорно блокируемый стон, в котором отразилось всё его недовольство и поощрение одновременно. Ладонями упираясь Чимину в грудь, он не успевал ничего иного, кроме как едва отвечать на хаотичные поцелуи хёна, пытаясь поймать его язык своим, столкнуться с ним и переплестись. Он жмурился, перегруженный всем, что испытывал в одно и то же время, уставший искать мораль и рациональность в своём поведении или поведении Пака.       До крайности слетев с катушек, Чимин даже не осмотрелся по сторонам, когда с силой вытащил Чонгука вслед за собой из лифта на их тридцать шестом этаже, вслепую шагая задом в коридор с лучшими номерами отеля, безжалостно потянув младшего за его дорогую рубашку. В итоге они врезались в одну из стенок, случайно задев декоративную вазу с цветком подле, которую Чонгук вовремя успел подхватить, когда та начала падать. При этом прикусив хёну губу по неосторожности, когда в ужасе заметил накренившийся сосуд из фарфора. Зашипев от боли, Чимин отпрянул, приложив ладонь ко рту, диким потемневшим взглядом пытаясь определить их президентский люкс, как снайпер – свою цель, стреляя из курка, только поймав нужный фокус. Небрежно приложив карту-ключ к замку и с размаху распахнув двери, Пак чуть ли не отодрал Чонгука от вазы, пока тот педантично пытался поставить её обратно на место, взволнованный тем бардаком, что они с хёном устроили – взамен его беспринципно втолкнули в номер, громко захлопывая за собой двери, будто ставя жирную точку. — Хён!.. Мхм, ...-ён! — ни с того ни с сего выдохнул в тревоге Чон, когда Чимин наконец-то оторвался от его излизанных губ и дал вздохнуть, принявшись взамен кусать шею, слегка подтягиваясь на носочках. — Мр-рх?.. — почти что зарычал в ответ хён, копошась и как по щелчку умело расстёгивая брюки младшему, после стягивая и пиджак. — Ах-а... — закатил глаза Чонгук от свежего засоса у себя под подбородком, в нужде потянувшись бёдрами и торсом навстречу рукам Пака, задевшим его пах. — Ч-... чемодан... я-мх... забыл... прости-и-а...       Чимин завис на секунду, но вскоре, не моргнув и глазом, снова руководил Чоном, решительно повалив его на софу, удачно оказавшуюся в паре шагов в гостиной люкса. Наспех решив, что до спальни они не просто не дойдут, а даже не найдут её: ни интерьер, ни дизайн, ни расположение комнат вокруг его сейчас абсолютно не волновали. Куклой развалившись на сидении, Чонгук закинул голову назад, прикладываясь затылком о выпуклую раму какой-то огромной картины за его спиной, ноги были изнеможенно разведены в сторону.       Интересно, куда же делись все его наполеоновские планы отыграться?..       Убрав волосы назад растопыренной ладонью, Чимин расстегнул ещё пару пуговиц на своей рубашке, отчего, как только наклонился вперёд к донсену, обнажил свою грудь до такой степени, что можно было разглядеть пупок его подтянутого живота. Его горячее дыхание опалило покрытую мурашками кожу лобка Чона, с которого стянули все ненужные слои одежды. Чонгук, тяжело дышащий и откровенно уставший, даже не сразу понял, что произошло, когда ему стало тепло-тепло и до коликов приятно. Во рту продолжало щипать вкусом виски, в нос забился запах хёна – он не мог его объяснить, просто знал, что тот был Чимина: так пахли его волосы, его одежда, его шея, его...       Его член.       К своему стыду или нет, теперь Чонгук знал.       Чимин глубоко втянул щёки, будто пил из трубочки безумно густое смузи, его макушка двигалась взад-вперёд до такой степени скоро, что волосы пружинили вслед, растрёпанными прядями падая на глаза и мешая виду. А может его даже и дополняя – особенно для Чонгука, который смотрел на него сверху вниз очарованным взором. Он мог уже не сдерживаться, коротко выстанывая мучительные охи, заламывая хмурые брови наверх, натягивая шею до удушья, наугад хватаясь за орнаменты софы и до белых костяшек сжимая их в кулаке. Пальцы хёна впивались ему во внутреннюю часть бёдер, сминая накачанные мышцы, оставляя на них следы, пусть и через ткань приспущенных брюк. Катастрофическая суета заводила невероятно. Пресс Чонгука судорожно сократился, и он, не думая о своей провальной выдержке, с особенно сокрушённым стоном излился, выгнув поясницу дугой и впечатавшись тазом в лицо Чимину, который тем временем поддерживал его руками и помогал, не отстраняясь и не останавливаясь, продолжая то, что начал. Даже когда Чону больше было нечего ему дать – тот растёкся по софе, каблуком ботинка стукнувшись о ножку чайного столика слева от себя, ничего не соображая и не собираясь соображать.       Чонгук ощущал себя ватой, на которую вылили горячей воды: его пришибло, прибило к сидению, двигаться не хотелось совершенно, зато было так уютно и хорошо...       Кашлянув от чрезмерной нагрузки на своё горло, Чимин вытер тыльной стороной ладони губы, позволяя себе момент передышки, тоже еле справляясь с тем, что запыхался. Выравнивая учащённое, рваное дыхание, он всё ещё бережно держал в ладонях понемногу смягчающийся член донсена, время от времени судорожно вздрагивающий и кутающий себя каплями оставшейся спермы. Некоторые из них попадали на пальцы Пака, и тот их собирал, после пробуя на вкус, слизывая – Чонгук не видел этого, с сомкнутыми веками дышащий в сторону потолка: измотанный, но цветущий и изнеженный.       С любовью поцеловал напоследок головку члена, дёрнувшегося в ответ на мимолётное касание из-за сверхчувствительности, Чимин встал с колен, шмыгнув носом, и несколько раз облизал губы с таким растерянным видом, словно сам не понимал, что до этого натворил. Оценив убитого минетом донсена, он скромно примостился рядом и, ещё немного придвинувшись, осторожно положил голову ему на плечо. В их президентском люксе воцарилась умиротворённая тишина, еле слышное тиканье часов напоминало, что такие понятия, как время, пространство и реальность, существуют, несмотря ни на какие воздушные чувства и умопомрачение сознания.       Сглотнув, Чимин, повременив, в итоге решился повернуться лицом к лицу к Чонгуку, заглядывая в него снизу с невинным любопытством: — Я первым в душ?       Чонгук, помедлив, неспешно опустил подбородок вниз и сонно моргнул, видимо, только-только осмыслив, что услышал. — ...ага.       Чимин сверкнул солнечной улыбкой, виновато робея, когда осмелился попросить: — ...а можешь пока пойти забрать чемодан?       Чон вновь отозвался, хоть и с долгой задержкой – на этот раз просто, но твёрдо кивая. Несмотря на то, каким он был насухо выжатым, Чонгук выглядел спокойным и по-ленивому сосредоточенным, его эмоции было тяжело прочитать из-за лёгкой пофигистичности, вырисовывающейся на расслабленном лице. — Спасибо, — Чимин благодарно чмокнул его в щёку и хлопнул по верхней части упругого бедра, прытко поднимаясь.       Наконец-то оценив обстановку и с интересом заглянув в остальные комнаты, он в конце концов нашёл ванную и, не медля, скрылся в ней – правда, напоследок одарил всё ещё лежащего на софе вялого Чона искристым взглядом из узкого проёма двери: — Кстати... ты же понимаешь, что это только начало, да, Чонгук-и?       Сердце Чона перестало биться, а затем рвануло в скачке против самого себя.