***
Океан штормит так, что сразу понятно — тот, кто назвал его Тихим, по ходу дела, использовал метод “от противного”, из той же серии, когда бугаёв именуют скелетами и глистами, дистрофика — терминатором, лысого — кучерявым и так далее. Или просто феерично подколол население планеты. Но не цунами, и ладно. А вот о практике можно позабыть. На полигонах, не подпавших под программу реконструкции, лёд и грязевая каша, фактически — условия, максимально приближенные к уровню “П-2”, где П — это Помпеи, а индекс 2 — чуть лучше, чем 1 и 0. Ноль, соответственно, значит только одно: нашему шарику пришёл полный и окончательный гаплык. Единичка — от четверти до половины глобуса на списание. Двойка — минус пара стран. Так что там сейчас резвятся третьекурсницы, остальным строжайше запрещено даже проходить мимо. А в кафе тихо и пусто. Девы Девами, аватары кораблей и все дела — да вот таким боковым ветерком сдует, и пискнуть не успеешь. Чай, вес человеческий, а не прототипа. Ну и схемой коммуникаций мало кто интересовался. Зря, кстати. Все наружные постройки соединены подземными, очень даже комфортными переходами. Другое дело, что на схеме абсолютно однозначно и масштабно обозначены только пути от общаги и казарм до учебных корпусов и административного здания, а всё остальное прорисовано тонкими линиями, кои легко спутать с разводкой электрокабелей, да упрятано в подвал листа номерными сносками мелким шрифтом — никак безопасники в паранойю играются. Зато в кафе хорошо. Панорамные окна из толстенного бронестекла позволяют видеть весь разгул стихии, творящейся снаружи, а массивные стены здания внушают спокойствие и чувство защищённости. Времени до отбоя полно, а здесь можно не только вкусненьким закинуться, но и подготовиться к близящимся экзаменам, благо, библиотечная сеть отсюда доступна, да для гаджетов предусмотрены зарядные споты. Так что сидим мы с Шинджу практически одни, если персонал кафетерия в расчёт на брать, и, обложившись планшетами, учебниками, методичками, справочниками и конспектами, усиленно штурмуем крепость науки. По измождённому личику и лихорадочному блеску в глазах Муракумо становится понятно, что японка со всем усердием подходит к делу. Нет, она вовсе не лютый трудоголик, как большинство её соотечественников, и бациллы перфекционизма её миновали, но — ей нужны отличные результаты за сессию. Хорошие оценки равно повышенная стипендия, расширенная программа выбора изучаемых общеобразовательных предметов, бонус в виде права на создание собственного клуба, коли нужный отсутствует в сводном перечне, и ещё куча всевозможных мотивирующих приятностей. Я временами бросал на неё короткие взгляды, пытаясь понять, изменилось ли в ней что-нибудь после сегодняшней ночи… и ничего не находил. Всё такая же опрятная, сосредоточенная, на сложных темах нет-нет, да теребящая подушечками указательного и большого пальцев красные шнурки, стягивающие два коротких хвостика. И мимика та же, и движения. Не сильно понятная, но очень приятная девушка. — Всё зубрите? — совершенно неожиданно раздался над моим ухом звонкий голос, а на плечо опустилась узкая кисть с длинными, тонкими пальцами. — Привет, Ринка, — я рефлекторно потёрся щекой о такую родную ладошку. — Здравствуй, Карина, — кивнула Шин и чуть порозовела, переведя взгляд куда-то за спину медсестрички. Рефлекторно дёрнула рукой в порыве отдать честь, но по пути одумалась, просто поклонилась: — Здравствуйте. Кх-м… Попаднос, однако. Сделав морду безразличным кирпичом, как и положено для самых уродских фото на самые важные документы, я неторопливо повернулся. Стоят, улыбаются. Все пятеро, не считая медсестричек нашего курса. В смеющихся глазах никакого осуждения. — День, — я покосился на пролетевшую за окном ветку. Метров пяти длинной. А может, и всех шести с половиной. — Кх-х-м, день добрый, барышни. Составите нам компанию? — За тем и пришли, — рассмеялась Свирь, приглашающе махнув сёстрам рукой, и тут же упала рядом со мной, сходу заключив в горячие объятия. Места, чтобы разместиться всем, вполне хватало — пользуясь случаем, мы с Шин внаглую экспроприировали один из трёх больших столов, рассчитанных на компанию человек в десять-двенадцать. В обычные дни к ним фиг подступишься, а так — всё кафе в нашем распоряжении. — Собачья погодка, — поёжилась Рина, с неприязнью посмотрев за окно. Рыжая девушка с необычной стрижкой, улыбаясь, взлохматила её волосы: — Это тебя ещё за полярным кругом не болтало, Карик. — Ксеня, ну просила же, — наморщила носик Рина. — Да ладно тебе, — рассмеялась старшая сестра. — Все ж свои. И вообще, знакомить нас не будешь, что ли? Карина, смутившись, ойкнула и чуть привстала: — Я по старшинству, ладно? — получив синхронный кивок от всех пятерых старших, госпитальер начала перечисление, кивая головой на каждую именуемую. Начала она с длинноволосой серьёзной рыжули: — Оксана, аватара ГС “Енисей”. Ксеня, ГС “Иртыш”, — кивок на коротковолосую. — Наши с Мариной старшие сёстры. — Мила, ГС “Амур”, — самая высокая блондинка едва заметно кивнула. — Ира, ГС “Ангара”, — а это уже самая низкорослая, с узкими очками на глазах, с волосами самыми короткими среди троицы сестёр — едва-едва прикрывающими плечи. — Наташа, ГС “Печора”, — кивок на самую худощавую девушку. Цвет её глаз близок к красному, очень пухлые губы, кажется, так и были созданы с чуть приподнятыми в улыбке уголками; волосы, собранные в толстую косу, переброшены вперёд, на грудь. — Наши систершипы. — Николь, линкор “Император Николай Первый”... Договорить она не успела — две девушки слитно ойкнули, прикрыли ладошками рты — Ксеня и Ира. Что странно — в глазах их, если я правильно понял и это не обман зрения, кажется, появилось мокрое поблескивание. — Что-то не так, леди? — поинтересовался я, пытаясь сообразить, что же такого сказала Рина, что сестёр вот-вот бросит в слёзы? Ирина всхлипнула, быстро утёрла набежавшие слёзы рукавом кителя. Ксеня, встав, обошла стол, обняла сзади, горячо выдохнула в ухо: — Всё так… А ты… Ты, верно, и не помнишь, Николь… — Рейд Одессы, Туман, — дрожащим голосом подхватила Ира. — Ты прикрыла наш отход. Ксеня уводила на берег археологов, подобранных на Змеином, я несла детей из реабилитационного лагеря… Объятия усилились, окрепли: — Своей жизнью ты спасла наших подопечных и нас самих… Они говорили, а перед глазами разворачивалась картина, предшествующая тому бою… Командир, посылающий в дальние дали руководство, умолчавшее об ультиматуме Тумана… Особисты, вместе с морпехами удерживающие периметр комплекса от собственного спецназа, поднятого шишками местного штаба, пока снабженцы торопливо пополняют БК, а техслужбы наскоро сшивают резервные энерговоды и выводят из спячки системы кораблей… Члены команды, досрочно вернувшиеся из увольнительной, со штурмом пробивающиеся к базе… Уханье пусковых шахт плавучих ракетных бастионов “Горка-4” и “Горка-5”, прикрывающих город — сдвоенный умный рой сверхзвуковых ракет “Антрацит-2Ф”, уходящий вверх, чтобы, спустя несколько минут, превратить часть моря в кипящий ад, хоть ненадолго задержать корабли Тумана, дать время госпитальным судам и гражданским яхтам и лодкам дойти до берега, успеть скрыться в сухих доках и бомбоубежищах… Ощутив, что по щеке тянется что-то горячее и мокрое, мазнул пальцами, с удивлением заметив влажный отблеск на подушечках. Осторожно слизнул языком. Солёное… — Видимо, не очень-то и спасла… — буркнул я, стараясь, чтобы голос не сорвался в плаксивое дрожание. Линкоры не плачут. Вообще. Никак. И точка. Горячие пальцы взъерошили мои волосы, щеки коснулась щека Ксени: — Мы пережили Туман, Николь, но не выжили при встрече с Глубинными. Всё в порядке, — губы, не менее горячие, чем пальцы, мягко ткнулись в щёку, обожгли буквально физически ощутимой благодарностью. — Всё в порядке, Импи. — Да, Николь, всё в порядке, — повторила её слова Ира, не таясь смахнув очередную набежавшую слезу. — Рина, девчонки, простите… — Кхм, — откашлялась Карина, явно сама слегка шокированная поведением сестёр. — Да я почти всё… Не успела представить только Шинджу, воплощение эсминца “Муракумо”, — кивок на зардевшуюся Шин. — Очень приятно, — встав, оранжевоглазая отвесила девушкам традиционный для японцев низкий поклон, символизирующий крайнюю степень уважения. Аватара “Печоры” несколько секунд всматривалась в лицо Шинджу, бросила короткий взгляд на Оксану, такой же — Ксене. Енисей, усмехнувшись, подалась вперёд, нависла над столом, опираясь на руки: — Шинджу… — и, окинув торжествующим взглядом сестёр, припечатала: — Ну ведь вылитая Ульянка, девчонки!***
Поздний вечер вступал в свои права, до отбоя оставались считанные минуты, а мы сидели с Шин бок о бок на моей кровати и продолжали штурмовать многостраничные таблицы примеров. Впрочем, получалось не очень. По крайней мере, у меня в голове царила гулкая пустота, никак не желающая заполняться щебёнкой перемолотого гранита науки. — Никки, я в самом деле так похожа на “Урал”? Хм… Значит, не мне одному учёба в голову не лезет. Я вспомнил снимок, показанный Ксеней. Невысокая девушка в комбезе техника, с тяжеленной серебристо-белой косой, с жёлтыми, медового оттенка глазами, с богатой россыпью милейших веснушек, покрывающих лицо, шею, грудь и плечи, насколько позволяла увидеть конструкция стандартной форменной майки. Качнул головой: — У тебя веснушек нет. И ростом ты повыше, — улыбнулся, вспомнив, с каким недоверием и затаённым предвосхищением Муракумо слушала откровения сестёр Рины и Марины. — Но вы, определённо, схожи. Почти как сёстры. — А… ты?.. Я внутренне напрягся, подготавливаясь к извечному женскому вопросу с требованием вынести вердикт, кто же красивее… Не понадобилось. — Ты… Флагман, ты вспомнила свой последний бой? — Не бой… То, что ему предшествовало. Шин развернулась ко мне, убрала в сторону планшет и методичку, сжала руками мою ладонь, словно пытаясь отогреть её. — Настолько неприятные воспоминания? Я грустно усмехнулся: — Скажем так: сильно отличающиеся от официальной версии. Шин понимающе заглянула в глаза: — Штабная дурость? — И она в том числе, Совушка. Потом, конечно, виноватых нашли и сделали внушение у стенки… Но тогда — тогда мы упустили драгоценное время, стоившее жизни многим хорошим людям. Муракумо придвинулась вплотную, так, что почти касались носами, и пристально посмотрела в глаза: — Никки, флагман, дерьмо случается… И это не повод опускать руки. Как тогда, в Одессе, по официальной версии, — видя мою ухмылку, весомо добавила: — Это уже легенда, Никки, а легенды всегда выше скучной обыденности. Им никак нельзя умирать, флагман. Близость Шин, её уверенный голос, горячее дыхание, ободряющие интонации и загадочный, влекущий блеск в глубине янтарных, бездонных глаз… Подавшись вперёд, я поцеловал девушку в податливые, мягкие губы, готовый и отпрянуть, и извиниться… Не потребовалось. На мой поцелуй Шин ответила взаимностью.