Дредноут по имени Никки

      Эмден       Ксеня, выдавив усталую улыбку, отложила медицинский планшет в сторону и с удовольствием потянулась:       — Ну вот, Ада, и пришёл конец твоим мучениям.       Эмден с задумчивым видом почесала кончик носа, чихнула, и, извинившись, попыталась подняться из ложемента.       — Лежи-лежи, — поспешила отговорить её от необдуманных действий Иртыш. — Мониторинг сначала нужно перекинуть на дистанционку.       — Да в Бездну мониторинг, Ксеня, — отмахнулась Эмден. — Я и так себя прекрасно чувствую.       Госпитальер нахмурилась:       — Ада, солнышко, поверь — я того же мнения, но вот если Мутсу увидит, что дистанционные датчики неактивны или, что ещё хуже, шлют кривую телеметрию и некорректные данные, живо открутит мне тыковку и будет в своём праве.       Ада, выслушав быструю, произнесённую на одном дыхании тираду аватары ГС “Иртыш”, кивнула и расслабленно откинулась в мягкое лоно ложемента. А сердце на миг сладко стянуло от одной только мысли, что Эмден теперь не одна.       Влада… Снаружи грубоватая и самоуверенная, жёсткая даже, но внутри — мягкая, нежная, способная не только чувствовать, но и понимать. И принимать. Принимать так, как приняла саму Эмден — со всеми её, как говорят русские, тараканами, с её монументальным фатализмом, даже — с неясным статусом отношений с Туманницей по имени Агата. Ада посчитала, что это будет, как минимум, проявлением крайней подлости, если она умолчит о той, что спасла её, и рассказала Мутсу всё как есть, не утаив ни слова, ни события, и говорила, зажмурившись до рези в глазах, до цветных пятен, до боли в веках и выступивших невольно слёз — и боялась посмотреть в глаза. Боялась увидеть в них отчуждение, — не ненависть, не ярость, не гнев — боялась, взглянув в мягкую зелень, увидеть, что с этого момента стала чужой...       Не увидела. Не почувствовала.       Влада тогда только крепко-крепко обняла Эмден, неумело ткнулась губами в губы, и тоном, не терпящим двоякого или некорректного понимания, в совершенно несвойственной ей манере уведомила, что ни доминировать, ни командовать, ни указывать не собирается, и будет удовлетворена одним лишь фактом хоть какой-то взаимности.       В ту ночь они распотрошили стратегическую заначку коньяка Влады, наведались на продуктовый склад и, в конце-концов, до утра просидели на крыше общаги, то утыкаясь мокрыми носами другу в плечи, рыдая взахлёб, то бережно передавали из рук в руки трубку — в кисете табака оставалось мало, но спускаться вниз за добавкой ни той, ни другой не хотелось… Мутсу сыпала байками из жизни инструктора и второго по значимости члена студсовета, Эмден, переборов себя, выплёскивала всю ту чёрную, беспросветную тоску, накопившуюся в ней с момента инициации, а Влада слушала, слышала, кивала и поддакивала в нужных местах, задавала наводящие вопросы, пытаясь понять Аду, а девушка, носящая прозвище Белый лебедь Востока, чувствовала, как цепкие лапки закоренелого одиночества нехотя отпускают душу из своей мёртвой хватки, как осыпается броня цинизма и прагматичности, и даже дышать становится легче и чище…       — ...ончена, — вторгся в сознание Ады голос Ксени.       Девушка встрепенулась, непонимающе посмотрела на госпитальера:       — Что, прости?       Рыжая, мягко улыбнувшись, спокойно повторила:       — Синхронизация датчиков закончена, отклонений нет, — и, хитро сверкнув бездонной синевой глаз, спокойно добавила: — Я, конечно, понимаю, давно нормально не общались, любовь-морковь и всё такое… Но хотя бы сегодня воздержитесь от избыточных нагрузок, мне совсем не светит вместо завтрака вычищать логи и корректировать инфографику.       До Ады некоторое время не доходил смысл обтекаемых формулировок Иртыша, а когда всё же поняла, то лишь рассмеялась:       — Ксеня, какие нагрузки? Мне ещё два дня с тростью ковылять.       — Три, — поправила её Иртыш. — Недели.       Эмден едва не задохнулась от возмущения, но даже выругаться не успела.       — Третьей ногой она тебе двое суток послужит, а дальше хоть в ножны упакуй, но постоянно носи с собой. Зря мы с технарями, что ли, её всякой полезной начинкой набивали? Пассивный мониторинг, сбор и выгрузка данных на отдельную, прекрасно защищённую гроздь, ежевечерне, с принудительным режимом сна в ночное время.       Ксеня тряхнула чёлкой, устало потёрла виски:       — Но если тебе трость мешает, так и скажи, выдам стандартное оборудование мониторинга, предписанное верхушкой. Всего-то спецкорсет, метров пятьдесят проводов, да автономный модуль сбора и хранения данных, умещающийся в обычном тактическом рюкзаке.       Ада прикинула размеры официального обвеса и трости, и с недоумением воззрилась на аватару госпитального судна:       — На тебя что, Туман работает?       — Не-а, — довольно улыбнулась Ксеня. — Просто к техникам нужно знать правильный подход.       Госпитальер, протянув руку, помогла Эмден выбраться из кокона нового саркофага, и, сходу вручив в подрагивающие пальцы простенькую на вид трость образца позапрошлого века, лёгким шлепком по попе задала направление на выход.       — И не забывай мои слова о нагрузке, Лебедь.       — Спасибо, Ксеня, — Ада остановилась перед дверьми, обернулась: — А тебе нужно поспать, док, очень нужно.       — Иди уже, — фыркнула Иртыш, сама тайком косясь на дисплей и радуясь, что на сегодня активных задач больше не осталось.       Кивнув, Эмден, осторожно опираясь на трость, покинула палату и направилась к подземному переходу. Сообщение Владе отправлено, и та сама её не простит, если Ада после долгих процедур не поест нормальной пищи.       Эмден едва заметно улыбнулась, представив на миг Мутсу в костюме нянечки, с бутылочкой активного питьевого раствора из спецрациона Дев Флота.       Под ярко освещёнными сводами перехода разнёсся тихий смешок:       — А ей, определённо, такой наряд бы подошёл.

***

      Мутсу       В чём самое главное отличие преподавательского крыла общаги, так это в заведомой избыточности жилого пространства. Весь педсостав с лёгкостью умещался на одном этаже, а ещё два пустовали в резерве. Так что директор пошёл навстречу, сам резонно рассудив, что преподавателю, пусть и временному, не дело обитать в гостевой зоне, и без лишних вопросов подписал запрос на выделение жилого помещения. Специфика психологии рейдера ни для кого не была тайной, а потому на третьем этаже были переведены в актив две комнаты, в начале и конце коридора. В дальнюю временно заселилась Анубис, ей легенду прима-драйвера ломать ни к чему, а остальные о новой категории пилотов-командиров знают слишком мало, искренне считая, что драйверам на кораблях выделена только бронекапсула управления. Туманница, конечно, могла жить в своём корпусе, но тогда это вызвало бы волну избыточного интереса, потому Аида пошла навстречу, с искренним интересом влившись на правах приходящего слушателя и приглашённого технического специалиста в учебный поток первого курса.       Эмден же заняла ближайшую к лестнице комнату, спокойно пояснив в первые же часы своего пребывания на территории Школы, что боится окончательно одичать, и потому ей жизненно необходимы посторонние шумы.       Для Мутсу это было настоящим откровением. Одиночка, рейдер, гроза Глубинных южных морей, настоящая Легенда — и, оказывается, у неё тоже есть страхи.       Пригладив растрепавшиеся волосы Ады, спящей, свернувшись в клубок, Мутсу едва ощутимо поцеловала девушку в ключицу, остро очерченную в сумраке неяркого ночника, и, заботливо подоткнув одеяло, тихо покинула комнату.       Тёплая шинель, наброшенная поверх ночной рубашки, достаточно хорошо защищала от порывов холодного ветра, берцы похрупывали свежим, довольно влажным снегом, а большего Владе и не надо было. Нет, простыть для Девы Флота — задача нереальная, да и замёрзнуть — это ещё надо постараться, но привычка к минимальному комфорту надёжно въелась в кровь.       А в курилке не пусто. Длинные светлые волосы полощет ветром, в глубине высоко поднятого воротника медленно тлеет сигарета. В тонкой, узкой кисти студентка катает снежок.       Гнейзенау. Только немка да Николь отваживаются выбраться на перекур во время отбоя, остальные терпят до утра.       Тихо присев рядом, Мутсу снарядила трубку, с удовольствием раскурила ароматный табак, не в силах удержать на лице мечтательную улыбку. Всё, на что ей хватало силы воли — это удерживать приглушённой внутреннюю связь, иначе перебудила бы всё общежитие дикой волной счастья, восторга и радости за Эмден.       — Тоже не спится? — глуховатый голос немки выдернул Владу из лёгкого оцепенения.       — Как видишь, — хмыкнула Мутсу, с неудовольствием заметив, что трубка, позабытая в руках, почти погасла. — А ты чего такая грустная, Грейс?       Шапка светлых волос качнулась, из-за воротника донёсся горький смешок:       — Честно? Надо бы к экзаменам готовиться, подтягивать навигацию и астрономию, а вместо этого я пытаюсь понять, отчего мне так не везёт…       — Наследие прототипа?       — Нет, — отправив дотлевшую сигарету в урну, Гнейзенау прикурила следующую. — С этим-то проблем нет, госпожа Влада. Миновала меня сия печальная участь.       Озарение вспышкой прокатилось по сознанию Мутсу:       — Дела любовные покоя не дают?       — Да были бы они, эти дела… Их отсутствие напрягает, понимаете?       Влада подняла в памяти личные дела учениц, вспомнила психопрофиль немки с простроенными вероятностными аналитическими моделями поведения.       — Мне хочется разрядки, хотя бы простого понимания… Да, слезами и соплями истекать не дело для линейного крейсера, я знаю, но…       — Разрядки? А разве?..       Немка впервые повернулась, посмотрела прямо в глаза Владе:       — Игрушки не интересуют, а хвалёные боты… Вы их сами видели? На такое только чокнутые янки и полезут с голодухи. Да и вообще, плевать на секс, мне просто не хватает обычного человеческого тепла…       Мутсу, вполуха слушая откровения Грейс, старательно воскрешала в памяти детали её психопрофиля. Вот ещё одна проблема канмусу — зачастую психологический портрет и футур-аналитика, выстроенные на множестве социальных, поведенческих, этико-моральных, когнитивных и множества иных слоёв реципиента Духа корабля, очень быстро теряли какую-либо значимость и смысл, и, следовательно, лишались статуса достоверной информации, пригодной для просчёта будущих действий Девы Флота.       За примером даже далеко ходить не надо — вот рядом сидит, руку протяни, дотянешься. Реципиент — довольно асоциальный элемент общества, одних только приводов в полицию за полтинник, и ещё букет пусть и довольно ничтожных для лояльных законов Европы, но — правонарушений: нелегальное употребление наркотических средств растительного происхождения в общественных местах, публичное оскорбление представителя власти, нахождение в общественном месте в состоянии алкогольного опьянения, участие в массовых избиениях педофилов, уже лет пятьдесят, как признанных на территории Консолидации сексуальным меньшинством, стычки с мигрантами Ближнего Востока, и так далее, и тому подобное.       После инициации — как подменили. Вывела с тела все татуировки, кроме одной, разорвала отношения с прежним кругом общения, завязала с показным антисоциальным поведением, с энтузиазмом и настоящим интеллектуальным голодом накинулась на науки…       В нынешнем психопрофиле доминировала модель одиночки, не склонной к скоропалительным решениям и кратковременным связям, с восьмидесятипроцентной вероятностью полного отказа от половых партнёров в пользу заменителей, с почти стопроцентными шансами ярко выраженной симпатии националистическим идеям.       Поставив зарубку в памяти о несоответствии базовой модели реальным действиям, Мутсу повторно набила трубку, старательно раскурила, кутаясь в клубы дыма в редкие моменты безветрия.       — Если я правильно помню, — Влада, откинувшись на спинку скамейки, с удовольствием вытянула ноги. — У тебя имеется интерес к Ариэлле, так?       Даже в мягком сумраке ночи было видно, как потемнели кончики ушей Грейс.       — Всё настолько очевидно?       — Психологи стараются отрабатывать свой хлеб, — пожала плечами Влада. — А у неё… кхм… несколько иное мнение и вкусы, так?       — Угу, — кивнула Гнейзенау, закуривая очередную сигарету. Смятая пустая пачка беззвучно скрылась в тёмной пасти урны.       Влада лихорадочно перебирала вспомогательные модели, искренне коря себя за поверхностное изучение личных дел. Расслабилась… Но на память она никогда не жаловалась, а после инициации и вовсе забыть что-либо стало делом неосуществимым в принципе: знания, информация могли осесть на задворках памяти, оказаться перекрыты новыми, более свежими слоями… Но — окончательно они не исчезали.       Вот и сейчас развернулись схемы, когда-то давно мелькнувшие почти что мимо сознания, и потребовалось некоторое усилие, чтобы поднять их наверх, очистить от ненужных ассоциативных связей, провести сверку и совместимость с психопрофилями и моделями поведения остальных учениц.       — Ты свой психологический портрет когда в последний раз смотрела?       Гнейзенау недоуменно пожала плечами:       — Никогда.       — То есть?       — Как понимаю, на территории Европейской Консолидации такая информация принципиально не попадает в руки канмусу.       — Жопоголовые ублюдки, — зло выдохнула Влада. — Завтра же исправим положение. Но знаешь… Исходя из твоего профиля, у тебя есть минимум две кандидатуры на статус очень близких друзей.       Грейс заинтересованно повернулась к Мутсу:       — Кто же? И… стоит ли верить психологам, составлявшим картину моего поведения?       — Нашим — определённо можно верить. А корреляции… Первая — Софья, её неуёмная энергия и общий характер противоположны твоему, а значит, есть очень большие шансы взаимно дополнить друг друга, компенсируя своими особенностями недостатки каждой из вас.       Грейс улыбнулась уголком рта, грустно посмотрела на Владу:       — А вторая? Катарина?       Мутсу покачала головой:       — Дельфин проходит по третьему уровню корреляций. На первом, если убрать из расчёта инвертированную схему с Соней, останется только Николь.       Гнейзенау разочарованно вздохнула:       — Мимо, госпожа Влада. Свободное место давно и надёжно занято.       Мутсу тихо рассмеялась:       — Что не мешает той же Муракумо получать психологическую и дружескую поддержку и от Ники, и от Карины. Кстати, о Свири... Что касательно второго уровня, он полностью состоит из тех, кого коснулось орбитальное Пробуждение. С любой из них у тебя немаленькие шансы подружиться и хоть таким образом найти разгрузку. Пусть и не полноценную, но вполне достаточную.       — С галлийками у меня как-то не дружится, — Грейс хмуро посмотрела на прогоревшую сигарету.       — Тогда повнимательнее посмотри на Николь. Император обладает на удивление мощной и вместительной зоной психологического комфорта.       Вычистив трубку, Влада поднялась, стряхнула налипшие на плечи и рукава снежинки.       — Я не настаиваю, упаси Бездна, но… Грейс, ты всё же имей в виду такой расклад. Ваше здоровье и уверенность в своих силах — залог ваших жизней. И… поверь, последнее, чего я бы хотела бы — это чтобы жизни ваши были короткими… Я устала терять тех, кто дорог…       Вздохнув, Мутсу спрятала трубку в пенал и, кивнув на прощание, отправилась в корпус. И почти у поворота услышала сдавленный шёпот:       — Я… Я попробую, Влада.

***

      Агата       Высокая светловолосая девушка с крайне задумчивым видом сидела, подтянув к груди колени, на носовой башне ГК. Рядом бестолково суетились сервисные боты, не в состоянии понять, что же требуется отремонтировать, запускали сканеры и активировали дефектоскопы, пощёлкивали внешними форматорами и шипели радиаторами термосброса, впустую гоняя наномат внутри транспортных контейнеров и синтезаторов.       Устав от их хаотичного мельтешения, Агата небрежным взмахом руки отправила их чистить корпус — хоть какая-то польза будет.       Причины для вдумчивого размышления у девушки имелись. Вялотекущая и низкоприоритетная цель — легализация на Большой земле, желательно на континентальной Евразии. Слишком многих она потеряла, слишком давно не чувствовала знакомого бурления привычной ОТС… Всего — слишком…       Эмден… Девушка, ощущаемая ею как корабль, подтолкнула к принятию решения, вселила робкую надежду на благоприятный исход. Осесть в той же Российской Империи, пройти курсы социализации и адаптации, и потихоньку искать своих…       Агата почти решилась.       Почти.       Шифрованный пакет, полученный ею от наземной сети разведки, резко перечеркнул все возможные планы. Перечеркнул, перевернул, заморозил и отодвинул. Ей потребовалось почти полгода, чтобы потихоньку, без привлечения лишнего внимания, протолкнуть вместе с остальными претендентами своего кандидата. И не далее, как сегодня утром её буквально смело с постели экстренным сообщением на резервной частоте. Агент выявлен.       Легендирование им не сломать, в мозгах ковыряться — себе дороже. Значит, остаются традиционные пытки и, как финал, ликвидация. Агата с сожалением вздохнула — ей совсем не хотелось терять столь ценные кадры, тем более, на выращивание и обучение агента она потратила пять с лишним лет. Жаль… Но — она вполне ещё может успеть снять слепок получившейся личности. Мозг и нервная система после этого перегорят, обратятся в биокашу, но у неё таким образом сохранятся образ сознания, память и навыки агента.       Её флот, лишённый полноценной поддержки плавучих и ремонтных баз, всё же справился с поставленной задачей, сумел вырастить ничем не отличимые от человеческих клетки, способные по сигналу извне в кратчайшие сроки перестроиться в пусть и примитивный и маломощный, но — полноценный квантовый передатчик. Агата и её соратницы даже разработали уникальный алгоритм записи и хранения данных, благодаря чему агенту для эвакуации полного слепка не требовались ни ядро, ни сложная, довольно громоздкая конструкция внешнего переносного передатчика.       Агата почти физически ощущала боль в избитом, измочаленном теле. Химические коктейли превращали кровь в яд, подавляли мыслительную деятельность, глушили наведённой синестезией — расшатывали психику, пытаясь пробиться сквозь скорлупу надёжно выстроенных щитов и не зацепить триггеры гипноблокады.       Агент держался. Истинный слой разума в это время спешно архивировал все знания того, кто искренне считал себя человеком, узконаправленными микроскачками давления дёргал акцепторы, отвечающие за начало перестройки нервной ткани, контролировал процесс преображения биологических систем организма.       Спустя десять долгих минут, миновав прекрасно замаскированные ретрансляторы, просочившись через мощную систему фаерволов и фильтров, на внешний резервный накопитель наконец-то стала поступать передаваемая информация.       А ещё через три минуты, завершив передачу полного слепка личности, внедрённый агент, искренне считавший себя человеком, Тревор Ди. Келамью, сертифицированный охранник класса Y-0, старший офицер второй смены уровня G5 левого крыла тюрьмы для особо опасных заключённых “Солткост”, так же известной в узких кругах как спецобъект “Зона-57”, скончался, не приходя в сознание.       Агата догадывалась, что результаты вскрытия всерьёз озадачат судмедэкспертов: редкая форма сверхострой аллергической реакции на введённые препараты, вызвавшая двухфакторную цепную реакцию — скачкообразное глобальное подавление иммунитета и каскадное увеличение температуры тела. Те клетки передатчика, что не распадутся естественным путём, в любом случае успеют перестроиться в первичную форму и будут уничтожены в тот момент, когда белок начнёт сворачиваться.       Те же, кто пытался сломать волю агента, кто прикладывал все силы и возможности, чтобы вытряхнуть из мистера Келамью хоть какие-то зацепки, получат лишь невнятный намёк на шпиона-многостаночника. Агата не зря потратила уйму времени, выстраивая достоверный образ парня, для которого есть лишь три святые вещи: деньги, оружие и нетерпимость ко всем, кто не верит в демократию.       Девушка внесла в его верхние оболочки сознания тщательно составленную непротиворечивую сеть фактов, домыслов, выдуманных поступков и событий, всячески уводя фокус внимания от Тумана. Теперь контрразведка будет рыть его окружение, пытаясь выяснить, куда делись контактные лица трёх разведок мира, и почему нет реакции базового нанимателя Тревора — Федерального управления по борьбе с нарушениями этики и морали в пенитенциарных заведениях ОША.       — Хорошая работа, мистер Келамью, — девушка с искренней благодарностью погладила повисшую рядом с ней в воздухе сферу размером с футбольный мяч, словно бы собранную из матово-чёрных шестиугольников. — Я обязательно верну вас к полноценному существованию, но для начала — позвольте извлечь вашу память.       Вновь пробежавшись тонкими пальцами прирождённого пианиста по чёрным пластинкам, Агата прикрыла глаза и положила на сферу обе ладони.       И внешне ничего не произошло.       Только на миг сверкнули сквозь тонкую кожу век насыщенно-алые круги там, где должны были находиться зрачки.       И вновь над кораблём повисла тишина.       Полная. Оглушающая.       Не предвещающая ничего хорошего.