***
— А вы чего не спите? Аида и Влада сидят на палубе, буквально утонув в глубоких шезлонгах, Анубис с загадочной улыбкой цедит через трубочку какой-то напиток, по виду похожий на апельсиновый сок, а Мутсу, верная своей традиции, медитирует в клубах ароматного табачного дыма. — Редко сплю, — пожала плечами Аида. — Рапорты, докладные и отчёты и здесь достанут, — вяло улыбнулась Влада, и стало понятно — девушка сегодня не то, что не ложилась, но ещё и мозги напрягала явно куда как активнее, чем мы все, вместе взятые. — Как Грейс? И мимика, вроде бы, ничем не выдаёт, и во внутренней сети Мутсу ощущается бастионом спокойствия и умиротворения, но чувствуется — и о немке беспокоится, и стопроцентно знает, что перед выходом наверх я сперва наведался на медпалубу. Я глянул на ноги — нет, автоматика плёнку на выходе исправно сняла, халат я и вовсе оставил поверх спящей Рины… Тогда откуда? Принюхался — бинты, пропитанные мазями и регелем, пахнут так, что любой посторонний посторонний запах просто не задержится надолго, захлебнётся под беспощадным напором ароматов медицины. Туманница сдала? Хитринка в её глазах ясно даёт понять — и она тоже не у дел. — Спит, — ответил я. — Влада… А как ты?.. Канмусу фыркнула, неопределённо махнула трубкой: — Спрашиваешь так, будто я вчера инициировалась. Это в крови, Ника, — переживать за своих. Примостившись на свободный шезлонг, закурил, благодарно кивнув Аиде, сформировавшей пепельницу: — Фиговая кровь, если честно, жидковатая. Бровь Влады чуть приподнялась, демонстрируя вежливое внимание и слегка обозначенный вопрос. — Я ж даже ни до Сони не дошла, ни до Зайки, ни до Ари... — А зачем они тебе? — удивилась Влада. — Отсыпаются, всё с ними в порядке. А то, что беспокойства не чувствуешь — так ты к сети прислушайся повнимательнее. Прикрыв глаза, я последовал совету Мутсу. А ведь права зеленоокая, права! Девы ощущаются ровной зеленью, только по силуэтам Шин и Грейс нет-нет, да пробегают красноватые искорки — с каждым разом их всё меньше, и импульсы короче. Я улыбнулся: — Благодарю, Влада, самой в голову оно как-то не пришло… — Ерунда, — отмахнулась девушка. — Ещё пяток-другой вылазок, и совсем привыкнешь и освоишься. Я поёрзал в шезлонге, наслаждаясь ранними солнечными лучами, посмотрел на Мутсу: — Влада… Нам тоже потребуется кучу бумаг заполнять? Дева рассмеялась, а Туманница только хмыкнула. — Всё, что посчитаете нужным, внесёте в журналы практики и боевых действий. А с бумажками я и сама повожусь, вредно ещё вашим юным, неокрепшим и излишне чувствительным организмам сталкиваться с педагогической и министерской бюрократией. Заметив, что сигарета так и дотлела почти до фильтра, аккуратно стряхнул пепел, погасил окурок, и затянулся новой. — Разбор полётов будет сильно жёсткий? Влада удивлённо распахнула глаза: — В смысле — жёсткий? — Ну… Мне вазелином на всю команду затариваться, или только для командного состава флягу запасти? Мутсу сокрушённо покачала головой: — И что ж вас всё на анальные игрища с уклоном во всякие мерзостные садо-мазо в отношении командования-то тянет? Я пожал плечами: — Эхо войны… Аида тихо усмехнулась, а Владу конкретно так накрыло смехом, она смеялась долго и столь увлечённо, что, казалось, ещё одно судорожное движение рукой, и трубка улетит за борт. Не улетела. — Не боись, Ника, правильно всё сделали, с задачами поставленными справились, потерь среди личного состава не имеете, так что вашей альтернативной девственности потные и ни разу не нежные ручки и прочие органы командования не грозят. Хотя особисты, конечно, попытаются своё отыграть… Но, мой тебе совет, не напрягайся лишнего, если захотят, всегда найдут, за что спросить. — Есть не напрягаться лишнего, — с трудом удержавшись от отдания чести — башка-то пустая, к чему там прикладывать руку? — добил сигарету, прислушался к себе. Хм… Определённо, не помешало бы позавтракать. Анубис, словно прочтя мои мысли, кивнула: — Автоматы кухни закончат приготовление завтрака через пять минут. Я почесал кончик носа, задумчиво посмотрел на девушек, снова почесал нос. — Аида… А если я самостоятельно приготовлю завтрак для всех — меры дисциплинарного взыскания будут применены? Туманница ехидно улыбнулась: — Если после него СЖО на пиковую нагрузку выйдет — определённо последуют. Я припомнил свои невеликие кулинарные способности и кивнул: — Если из того, что приготовлю, хоть что-то вызовет отравление — немедленно можете получать за меня Нобелевскую премию, я даже завещание соответствующее напишу. Влада, хмыкнув, трубкой указала на лестницу: — Иди уже, кок-отравитель, а мы будем посмотреть на результат.***
Что едят на завтрак уважающие себя девочки-феечки, все такие из себя воздушные и милые? Мюсли, овсяные или кукурузные хлопья с молоком, самые отчаянные ещё и яблоком или йогуртом сверху полируют. Ибо скоро лето. Ибо диета. Ибо низзя — ибо корму раздует и перебор балласта будет мешать дифферентовке, то есть — лишний вес и всё такое прочее. Что ест на завтрак среднестатистическая Дева Флота? Ответ прост: всё, что понажористее да покалорийнее. Ибо вращенье придавать они хотели на соответствующих но, в силу физиологии, отсутствующих органах всем диетам, таблицам калорийности и прочим выкидышам болезней современности, столь тщательно выпестованных маркетологами и прочими неполноценными личностями, охочими до большой деньги. Так что наш выбор очевиден: только мясо, только хардкор! Да и, в принципе, если камбуз оснащён сверхпродвинутой техникой с незримым лейблом “Made in Fog”, готовка и вовсе превращается в праздник. Так что к семи утра, как только в столовую потянулись первые ранние пташки, фирменный завтрак от Импи был уже готов. Признаю — не кулинарные шедевры, конечно, извлекаемые из коробки с чудесами, названной кухонный синтезатор, но вполне себе по-домашнему получилось. Тем более, на медпалубе тоже началось шевеление, Грейс почти перестала искрить, а Шинджу и вовсе обрела привычную ровную зелень. Но Совушка будет спать ещё очень долго, а вот Рина — девочка весьма увлекающаяся, и о завтраке, и об обеде позабыть может влёгкую. Немку, конечно, накормит… Но кто помнит, какова больничная еда на вкус — пусть и созданная специально для канмусу — тот восторгаться ею не будет. Поэтому минут через пять, изредка погромыхивая железками и тарелками при особо резких поворотах, я уже вкатывал тележку-поднос в стационар регенерационного бокса. — Проснись и пой, красота! — с ходу заявил я, едва только оказавшись в помещении. — Где ты красоту увидел? — буркнула стоящая у диагностических мониторов Карина, а Грейс соизволила высунуться из-под простыни аж по самый очаровательный носик: — Утра, Никки. Рина, впрочем, сходу развернулась, хищно раздувая крылья носа: — Ты где такой вкусноты надыбала, Ника? Я показал руки: — Времена такие, Рин, всё сам, да сам… Свирь, прищурившись, явно попыталась посмотреть сквозь металл, удерживающий тепло, что же там, внутри, такое аппетитно пахнущее расположилось. — М-м-м, мя-а-аско! — закатила она глаза, с шумом облизываясь. Вздрогнула, с подозрением глянула на меня: — Уже завтрак, что ли?! — Агась, — я не стал отпираться. — Тут три порции, я тоже только понюхать успела. — И пробу не снимала? — Ну, разве что чуть-чуть, что, признай, совсем не считается. И, вообще, бегом руки мыть, щаз кормить вас буду. Грейс уговаривать долго не надо — весело пробурчав здравицу пустым желудком, она выудила из упаковки пару стерильных антисептических салфеток и, наскоро, но очень тщательно протерев кожу рук, свободную от повязок, приняла сидячее положение. Умничка! Вытащив с нижнего уровня подноса специализированную подставку, передал её немке и, пока та устраивала её в наиболее удобное положение, принялся выкладывать созданное честным ручным трудом: блины с ветчиной и сыром, с творогом, с джемом; рагу, в котором мяса получилось, естественно, гораздо больше, чем овощей; яичницу с беконом, красной фасолью и обжаренными сосисками; гречку с говяжьей зажаркой; стейк класса “томагавк”, в финале неканонно обмазанный смесью тёртого сыра твёрдых сортов, сливочного сыра и моцареллы, и варварски доведённый до готовности в духовке; салат “вкус детства” — из мелко нарубленной пекинской капусты, тёртой морковки, сметаны, майонеза, соли, сахара и перца — и получивший сумасшедше аппетитные нотки благодаря синтезированному Аидой яблочному уксусу; и на десерт — крепкий кофе а-ля Эмден, сливочное мороженое и криво наломанные плитки шоколада. По мере выкладки блюд на подставку глаза Грейс распахивались всё шире и шире, грозя очень скоро сравниться размерами с теми самыми блюдами. — Никки, это всё — мне? — шумно проглотив обильно набежавшую слюну, девушка неверяще посмотрела на меня. — И это всё — своими руками? Подхватив кружку кофе, я присел в кресло, ещё сохранившее тепло тела Карины: — Если переиначить слова одного мультяшного персонажа, то могу сказать так: вот если б у меня был такой умный и всемогущий кухонный комплекс, то я бы, может, и не женился никогда. Удобное ложе у немки, однако — только сев в кресло, заметил кронштейн с заведённым за спинку кровати столиком. Нет, ясно, что он предназначен для всяких инструментов, может, ещё и для того, чтобы планшет или лаптоп какой раскорячить, но и тарелки на нём вполне себе бодро уместились. А разобравшись и с этой задачей, сервировал вторую подставку для Рины — на кровати Грейс места достаточно, чтобы аккуратная попа госпитальера уместилась, не стеснив немку. Тихо пискнув, Рина втиснулась в кресло, обожгла поцелуями в лицо и, деловито одёрнув халат, царственно уместилась напротив меня: — Бон аппети! — провозгласила рыжая, в первую очередь нацелившись на салат. — Приятного, — отсалютовала вилкой и ножом Грейс. — Будем! — невпопад выдал я, вытаскивая блинный рулетик со слегка протёкшим сыром. Минут десять в боксе царило только бодрое сопение, скрежет вилок и ножей по тарелкам, да похрустывания салата, но — всему своё время, и время завтрака закончилось. Гнейзенау с мечтательным выражением лица откинулась на спинку кровати, сыто похлопала себя по животику и с тоской взглянула на входной люк. Рина, сделав вид, что не заметила однозначного движения немки, тщательно подобрала кусочком хлеба остатки салата, отправила в рот и, проглотив, демонстративно облизала пальцы: — Знаешь, Ника, ты бы поосторожнее свои таланты демонстрировала… — М? — Назначат коком пожизненно, и всё. Обленишься, харю наешь, маленьким начальником станешь, — с улыбкой пояснила госпитальер. — А вообще, раз уж вайсвюрстами разжилась, чего к ним тушёной капусты не сделала? Я покосился на явно довольную жизнью Грейс, поймал её лёгкую понимающую улыбку — с ней-то на эту тему как-то уже говорили, девушка в курсе, а вот Свирь ещё не познала всю мощь Тёмной стороны моих кривых рук. — Видишь ли, солнышко, сколько бы я не брался за неё, в каком бы состоянии не пытался готовить, какие бы специи не добавлял — на выходе всё равно получается бигус самого низкого пошиба. Тот самый, от которого прёт тухлой варёной рыбой и полувековой капустой, квашёной с добавлением мочевины. Видимо, что такое бигус, приготовленный из заведомой просрочки, девушке вполне известно, вон как с омерзением передёрнула плечиками и скорчила гримаску отвращения. Посмотрела на нас с немкой, тяжело вздохнула и, поднявшись с ложа, от души поцеловала меня в губы: — Да идите наверх, куряки, вижу ведь, что уже уши чешутся и глаза печалью полнятся. А за тележку не беспокойся, мне всё равно в сторону камбуза идти сейчас, по пути закину. Я ведь говорил, что Рина — настоящее рыжее чудо?***
На корме “Анубиса” уютно и спокойно, даже полдесятка складных стульчиков, принайтованных внутри хозяйственного слота, нашлось. Вытащили пару, сели. И пепельницу искать не надо — созданная Аидой так и пролежала в кармане. Хорошо вокруг — вода чистая, волнение почти нулевое, не волны — так, мелкая редкая рябь. Небо, опять же, чистое-чистое, насыщенно голубое — над Японией такого я ещё ни разу не видел. И солнце жарко припекает. По ощущениям, температура воздуха в районе градусов тридцати, и постепенно растёт. Тропики и южное полушарие, одним словом. А Грейс просто божественно выглядит в длиннополой рубашке на голое тело, надетой на манер халата, и ни бинты, ни растрёпанные волосы общего впечатления не портят. Да и сама немка как-то незаметно перестала пользоваться маской холодной вежливости, дав волю нормальной мимике и эмоциям — пусть и сугубо в нашем маленьком коллективе, но и то хлеб. Закурили, сидим, молчим, смотрим на воду. Не выдержав, медленно, без спешки, протянул руку, аккуратно отвёл прядь волос от щеки девушки. Удовлетворённо хмыкнул: — Рад, что укус быстро затянулся. — Рад? — вопросительно изогнула брови немка, с новым интересом разглядывая меня. — Рад, — признался я. — Так получилось, что девушкой себя ни капли не ощущаю. — Значит, и прежние твои слова — не ошибки и оговорки из-за разницы в сербском и русском? — Да. Грейс задумчиво выпустила двойное колечко дыма, прицелилась, запустила третье — и оно пошло на расширение, только проскочив внутри первых двух. Мастер! — Совсем как Шернхорст, — улыбнулась Гнейзенау. — А раньше почему не рассказала?.. кхм, не рассказал? Я пожал плечами: — Зачем нервировать и смущать Дев? Карина в курсе, Шинджу, вообще, по-русски нормально и без ошибок только матом разговаривать научилась, а в английском с личными гендерными местоимениями всё более чем интересно. Грейс улыбнулась, задумчиво прикусила пухлую нижнюю губу: — А ведь так гораздо проще было бы, не считаешь? — Не считаю. Не хочу излишне путать девочек. Немка мотнула головой, прижалась щекой к плечу: — Да я не об этом, Никки. — А о чём? Стряхнув пепел, Дева чуть подалась вперёд, внимательно посмотрела в глаза, смутившись, опустила взгляд: — Я ведь нравлюсь тебе? — Кажется, это ни для кого не секрет, Грейс. Немка, резко выдохнув, вновь подняла глаза, отчаянно краснея: — Мне… Неловко говорить это, но… Могу ли я рассчитывать хотя бы на твою дружбу? Эм-м-м… М-да… От вопроса девушки все внятные логические умопостроения как-то неожиданно закончились, оставив под черепом первозданную пустоту. — Хотя бы? — повторил я её слова, чувствуя некоторую незавершённость словесной конструкции. Грейс, не опуская взгляд, кивнула: — На большее я и не претендую, тем более, у тебя и Рина, и Шин есть, а мне — мне хотя бы возможность пусть изредка, но поговорить по душам… Поняв недосказанное, улыбнулся, дотянулся до кисти девушки, мягко накрыл ладонью прохладную кожу: — Да, втроём встречаемся, но с Шин тесных отношений нет и, вероятнее всего, ещё долго не будет. — Даже не спите вместе? — скептически поинтересовалась Дева. — Спим, — признался я. — Накрылись одеялом, обнялись, и — баиньки. — Я не о том, — фыркнула Дева, но не отстранилась. — “О том” рано ещё говорить, Совушка не из тех, кто торопится, Грейс. Она, мне кажется, до сих пытается свыкнуться с тем, что прошла инициацию и теперь представляет собой нечто большее, чем обычный человек. Ну а что? Лучше уж сразу все маркеры обозначить, тем более, коллектив у нас маленький, и сплоченность, доверие и взаимопонимание — таки реально гарант выживания. Да и всё равно, в силу размеров отряда, рано или поздно все предпочтения, вкусы, расклады, дружбы, любови и прочие сопутствующие вылезут наружу, тут хоть прячься, хоть дисциплиной прикрывайся, хоть с головой в песок закапывайся — а от них никуда не денешься. Грейс, действуя свободной рукой, закурила вторую сигарету. Глубоко затянулась, неторопливо выдохнула дым: — А говорят, что немцы педантичны, пунктуальны и с хронометром во рту рождаются, — посетовала она. — То ли я исключение, то ли нагло лгут. — В смысле? Девушка как-то обречённо вздохнула: — Мне про учёбу думать надо, квалификацию набирать… А я едва ли не сопли размазываю, ищу подругу, как будто без этого прожить не смогу… — В серых глазах Девы отчётливо проступила готовая к прорыву влага. — Ари… Я же не просилась к ней в постель, просто общения хотела чуть большего, чем привет-привет… Мне казалось, что она не против, понимаешь? Я кивнул. Чего ж не понимать? А Тихоня полностью растаяла в чарах Камиллы, кажется, этим двоим, кроме друг друга, скоро вообще никого не надо будет. Вот ещё один пунктик в разработку — не дать девушкам зациклиться на себе, дистанцироваться от остальных. Да, те же француженки наглядно доказали с самого начала, что в паре им работать удаётся гораздо лучше, чем в группе, Эмден отметила, что рейдеры из них получатся превосходные. А нам нельзя в рейдеры, нам Дев и людей, попавших в море в задницу, поручено спасать. И в одиночку или парой тут много не наспасаешь… И об этом обязательно надо будет поговорить с Владой и Анной, они аватары опытные, наверняка с таким уже сталкивались и какие-то решения выработали. — Понимаю, Грейс, — убрав ладонь с её кисти, ухватился за раму стула, подтянул к себе так, что смог без проблем обнять девушку. — Понимаю и принимаю. И ты смело можешь рассчитывать на нас, сероглазка, и не важно — в общении ли, или в чём-то большем. Гнейзенау, спрятав глаза под водопадом светлых волос, всхлипнула и как-то подозрительно засопела, но, тут же вскинувшись, старательно растёрла лицо ладонями, утёрла рукавами, улыбнулась — открыто и тепло. И, обняв меня в ответ, мягко, быстро и осторожно поцеловала в губы. Отпрянула, хихикнула: — Благодарю за доверие, Никки, — изящным жестом заправила прядки волос за порозовевшие ушки, стрельнула лукавым, но очень непонятным взглядом. — И постараюсь соответствовать, честное слово! Чуть сдавила пальцами мою кисть и, вновь хихикнув, молча покинула палубу. Я покачал головой, закурил вторую. Мать-Тьма, кажется, для меня это уже вопрос, вросший в плоть и кровь: и что это только что было?..