Раздевайся, нам уже давно пора познакомиться получше.

Раздавались различные голоса и, иногда, крики. Удивительно, но они были не так слышны для моего слуха, как звуки новых стучащих деревянных часов, которые висели на передней стене около окна. «Где я? Не могу открыть глаза... Тело занемело...» – Джим, мальчик мой, ты очнулся? – спросил доктор, заходя в больничную палату, аккуратно прикрывая за собой скрипучую дверь. Джим, что есть мочи, пытался открыть глаза и посмотреть на мужчину. Через несколько минут мучений, ему удалось приоткрыть правый глаз, который он, впрочем, тут же закрыл, так как долгое отсутствие света сделало свою работу – малейший лучик казался безумно ярким и дико раздражал сетчатку. Мистер Сноу отодвинул стул, поставил его возле кровати и, присев на него, опёрся на его спинку. Взяв мальчишку за тонкие запястья и, глядя на наручные часы, он подсчитывал пульс мальчика. – Хммм... – протянул седовласый мужчина, отпуская руку ребёнка, которая безвольно опустилась на белоснежную простынь, дарившую приятную прохладу. – Поспи ещё немного, хорошо? – сказал доктор и, не дожидаясь ответа, встал со стула и поставил его на место. Поглядев на мальчика ещё пару минут, он вышел из палаты, мысленно проклиная себя, что так и не смог за эти долгие годы помочь обезумевшему мальчишке. Доктор проходил по пустынным обшарпанным коридорам, поглядывая по сторонам, где иногда проходили медсёстры, врачи и другие, помимо Джима, пациенты этой клиники. Доктор Сноу помнил, как впервые пришел сюда пять лет назад и, всего через месяц, в клинику «Святого Кастиила» привезли пациента Джима Маккена. Мужчина зашёл в свой кабинет, сел за рабочий стол и, вздохнув, достал из потрёпанной папки документы по делу мальчика. Едва он начал их разглядывать, как не заметил, что уже с глубиной ушёл в поиск решения проблемы этого несчастного ребёнка.