Насколько хватит твоего воображения. Ч. 2. Бесконечно

Две пары кроссовок – мужские и женские – ритмично мелькают на фоне асфальтированной дорожки. Не идти в ногу не получается: Мэтт задает скорый темп и тянет за руку. Минуя парковую лавочку, нарочно демонстративно фокусируется на ней, поворачивая шею. ВЕРА: (отслеживая его взгляд) Обещаю, в семьдесят вместо пробежки по утрам мы будем вышаркивать наружу и сидеть на них. МЭТТ: (возмущенно-обиженно повернув к ней лицо) Да ты моей смерти в тридцать четыре хочешь! ВЕРА: (усмехнувшись) Точно, только сначала я приведу тебя в порядок. МЭТТ: (недоверчиво и менее уверенно) Я в порядке. ВЕРА: Да? А по тому, как ты вчера в Shepherd's Bush Empire залез с ногами на пианино, заставил Дома натянуть лошадиную голову и матерился в припеве Uprising, и не скажешь. МЭТТ: (возмущенно и быстро) Да это... это в двадцати минутах отсюда! Считай, что я дома концерт отыграл, и потом, все остальное было очень скромно. ВЕРА: (невинно улыбаясь) Остальное? Гитары остались не оттраханы на сцене, ты это подразумеваешь? МЭТТ: (смущенно улыбаясь) Гитары? Зачем я буду... гитары? Если я... (поглядывает искоса на Веру) Если я могу?.. (тихо и наморщив переносицу) Ты правда хочешь, чтобы я сказал вслух? ВЕРА: (загадочно приложив палец ко рту, глазами указывает вправо, шепотом) Тс-с-с! Рейган. Выходя за кованую, увитую подстриженным кустарником ограду зеленой площади, они поворачивают головы в сторону и бросают взгляды на бронзовое изваяние американского актера, выбившегося в президенты. Однако статуе Рейгана, похоже, на них плевать хотелось с метрового пьедестала, установленного на своем личном клаптике газона, – истукан взирает прямиком через дорогу. МЭТТ: И все-таки, разве тебе не кажется странным, что его так... Бл...дь! Вот оно, вот оно! (схватив Веру за голову, он поворачивает ее лицо) Второй этаж, угловое окно! Промычав что-то невнятное на грани претензии и удивления, она уставляется на серое массивное здание, возвышающееся за Рейганом. Там, в окне третьего этажа, или – по британской системе исчисления – второго, жалюзи уползают вверх и мелькает фигура. Вера только и успевает что открыть рот и набрать воздуха, как Мэтт рывком ее разворачивает и буксиром тянет на проезжую часть. МЭТТ: Говорил тебе! Каждое утро, как только мы возвращаемся, там кто-то следит. ВЕРА: (наконец выдохнув на ходу, иронично) Да, как два агента – британский и полуканадский – дорогу переходят в неположенном месте. Мэтт, кинув на нее и снова на злополучное окно взгляды, усмехается и, затащив Веру на тротуарную плитку у кирпичного с белыми французскими рамами здания, отпускает руку. ВЕРА: (обычным тоном) Совпадение. Там кто-то приходит на свой пост в то же время, что и мы бегаем. Ты ж с утра подрываешься, по тебе часы сверять можно. Остановившись возле решетчатой двойной двери с золотистой фурнитурой, Мэтт отчаянно роется в карманах. МЭТТ: Ну, допустим, хотя я и не верю в совпадения. Но памятник? (заговорщицки понижая тон) Почему он смотрит не на посольство, не на площадь, а именно сюда, на мою дверь? И заметь, они его поставили за несколько дней до рождения моего сына! ВЕРА: (улыбаясь) Мэтт, ну четвертое июля у них всегда было четвертым июля. МЭТТ: (приглушенно) Но почему именно тот год? В то время я был с Кейт в Хампстед, но сюда, если приезжал, то всегда был один. (жест в сторону Рейгана) И почему именно так? ВЕРА: (задумчиво обернувшись) Наверное, (пожимает плечами, усмехаясь) у архитектора монета ребром упала. (поворачивается к Мэтту) Ты ключи выкопал? Электронно-механический замок щелкает, и Мэтт, уверенно кивнув и довольно улыбнувшись, пропускает Веру вперед. Фойе встречает поистине королевским величием и спокойствием – огромное с высоким потолком и сияющее, как позолоченные столовые приборы от Royal Buckingham. Пожилая ухоженная консьержка загорается улыбкой и учтиво приветствует. ВЕРА: (придвинувшись к Мэтту, шепотом в ухо) Дождя не будет. МЭТТ: (взмахнув рукой) Привет, Кларисс! Небо чистое, дождя над Мейфэйр сегодня не будет. КЛАРИСС: (размеренно кивает) Ливинстоны вернулись со склада, в Норвуде, говорят, накрапывает. Мэттью, если принесут твою большую почту опять, то я попрошу отнести в кладовую, чтобы здесь в холле не стояла, и передам Фернанду, хорошо? Поблагодарив и кивнув, Мэтт следом за Верой перебирает ногами по лестнице. МЭТТ: (приглушенно) С чего ты взяла, что дождя не будет? ВЕРА: (взмахнув рукой вверх) Связь с космосом, забыл? Смеясь и толкаясь, они забредают в светлую с высокими потолками и просторным холлом квартиру. Мэтт, небрежно скинув кроссовки на пороге, вырывается вперед, устремившись к противоположному широкому проему. МЭТТ: (на ходу) Я в душ! ВЕРА: (запихивает на обувные полки две спортивные пары) В какой? МЭТТ: (притормаживает, оборачиваясь) А ты что, в оранжевом бойлер включала? ВЕРА: (встает) А черт! Слушай, может, ты мне воды оставишь и не будешь там час торчать? МЭТТ: (нахмурившись) Эм-м-м... (разворачиваясь и удаляясь) Я в оранжевом бойлер включу! Покривлявшись ему в спину, Вера плетется через прихожую к боковой открытой двери. МЭТТ: (разворачиваясь на ходу.) Может, ты пока сообразишь чего-то пожевать? Вера, закатив глаза, театрально отдает честь, а Мэтт ныряет в проходную комнату-столовую. Вытяжка почти бесшумно спроваживает через себя вздымающийся пар, и блинчики, так же практически неощутимо, треском возмущаются о своей спекшейся доле на гладкой сковороде. По четыре за раз, иначе пятый в центре получается карликом и оказывается съеденным на месте. Сигнал смски заставляет вспомнить о существовании телефона. Сенсорный кран отмеряет единоразовую норму проточной воды, и Вера, вытерев руки, подбирает мобильный с подоконника. Хмурится – несколько утренних пропущенных от сестры и ее последняя смс: «Набери меня». Вера поджимает губы и хмыкает, листая предыдущие Любины сообщения: «да как ты могла», «у тебя нет совести», «если ты умотала к тому крысу», «в каком свете ты нас выставила», «как можно отказаться от такого мужчины»... Пробубнив под нос: «Извини, дорогая, но у меня есть занятие поважнее», – Вера спохватывается и бросается к плите. Еще немного, и запекающийся квартет мог бы считаться пострадавшим от ожогов. Вернувшись обратно к окну, она кладет назад телефон и бросает взгляд наружу. Траффик под окнами спокойно течет справа налево – односторонний, а левый край площади Гросвенор мирно соседствует с Американским посольством – монопольно растянувшимся вдоль всей ширины лондонского сквера. Статуя Рейгана между ними, оттяпавшая угол площади, кажется, смотрит прямо в окна, как будто вместо глаз у нее и правда вмонтированные камеры – Большой Брат никогда не спит. Тряхнув волосами, Вера делает шаг от окна, но звонок возвращает ее назад. ВЕРА: (мотая головой, топает к плите и принимает вызов) Не трать время, бессмысленно учить меня жить и взывать к совести, у нас определенно разные... стандарты?.. В трубке раздаются только всхлипывания, тихое рыдание и шмыгание носом. ВЕРА: (передвигает сковороду на холодную конфорку) Люба, что случилось? ЛЮБА: (через плач, заикаясь) Леша... выгнал... дети у него... остались, сказал... увезет... не увижу... ВЕРА: Куда увезет? (мотает головой) Ты где сейчас, у матери? Когда это случилось? ЛЮБА: Ночью... сегодня. У... мамы... не знаю куда... Я... Наташку и... Светку... бояться, я тоже... (рыдание переходит в рев) ВЕРА: (часто моргая) Не надо, Люба, постарайся себя взять... (выдыхает) Дай мне время, я скоро перезвоню, хорошо? Рев на той стороне переходит в вой с невнятно различимым «угу», и Вера опускает левую руку с телефоном, в правую лихорадочно хватая ложку. Как дирижер палочкой, взмахивает ей и застывает в ожидании нужного такта. Зажмурив глаза, что-то считает с полминуты шепотом. Открыв глаза, еще несколько секунд часто моргает и суетливо перекладывает ложку с одной тарелки на другую, но так и не найдя ей подходящего места, подносит к лицу. Там – отражение циклопа с расплывшимся по краям глазом. Наконец, приземляет столовый прибор и активирует звонок. ВЕРА: (в трубку) Привет, Пэт. Мне нужна будет твоя помощь... Не я, ты прилетишь в (называет страну сестры)... Как можно быстрее. Я перешлю билет, оставайся на связи. Положив мобильный на стол рядом с плитой, Вера кивает сама себе, переносит взгляд на блины и хмурится. Им-то как объяснить предстоящую отлучку? Когда домывается последняя ложка, на кухню заявляется Мэтт и, хвалебно выкрикнув «Как вкусно пахнет», чмокает Веру сначала в одну щеку, а обойдя, и во вторую. Вера, невесело улыбаясь одними губами, отводит взгляд, а Мэтт изучает ее лицо с полуулыбкой, окидывает взглядом кухню и при виде мобильного рядом сужает глаза. МЭТТ: (обнимая Веру со спины, тихо) Полагаю, им просто когда-нибудь надоест. (усмехается) В конце концов, почему я должен твоим родственникам нравиться, если меня в своей семье не особо жаловали. ВЕРА: (разворачивается в его руках лицом к лицу) Вздор. (дотрагивается до его скул) Просто не нашли слов или времени, чтоб их сказать. (гладя лицо пальцами, спускается на его шею) Спасибо, что вчера взял Chrome Bomber для рыцарей. (целуя в щеку, шепотом) Знаешь, я всегда особо любила именно эти гитары. МЭТТ: (довольно улыбнувшись, снова подозрительно всматривается в нее) Что-то еще тебя цепляет. Родственники – это еще не все. Вера, что еще? ВЕРА: (вздыхает и, решаясь, кивает) Роуз хочет меня видеть. Вернее, инвесторы. МЭТТ: (усмехаясь) Это как она обычно хочет кого-то видеть? Чтобы пересчитать свои активы и подергать за поводки? Если инвесторы жаждут личной беседы, я оплачу им перелет, пусть едут сюда и разговаривают! ВЕРА: (взволнованно) Там две или три студии, и они еще сами не разобрались, кто будет исполнительным, надо именно в студии показаться. (обнимает его за шею и через паузу шепотом в ухо) Это была моя идея контракта с Роуз, моя ответственность. Она старается, и мне нужно ее поддержать. Если я улечу завтра рано... МЭТТ: (ошеломленно отлепляет ее от себя) Как завтра? Завтра же BRIT Awards! Мы завтра на BRIT Awards идем! (всматривается в ее лицо и печально складывает брови) Я так хотел, чтоб ты пошла со мной на BRITs, (усмехаясь) чтоб ты пошла со мной куда-нибудь на мою культурную сходку нишевых больших людей в закидонистых нарядах, которые будут говорить умные и не очень, но хвалебные вещи со сцены. (смотрит растерянно) ВЕРА: (глядя в упор и поглаживая его затылок и шею ниже, убедительно) Будут и другие церемонии. Ты очень талантлив и (склоняет голову набок с акцентом) напорист, так что мы с тобой еще сходим вместе на твои (улыбаясь) массовки. Мэтт, всего полтора дня, а двадцать первого я прилечу в Лодердейл как раз к вашему прибытию. МЭТТ: (щурясь) Но сегодняшний вечер в силе, да? ВЕРА: (вновь придвигаясь и крепче обнимая) Полностью в твоем распоряжении. Лицо Мэтта с тем, что должно выглядеть как интеллигентная мина: надутые губы и прикрытые глаза, показывается в открытой двери машины, и он, галантно рисуясь, протягивает руку. Опираясь, Вера покидает авто и берет Мэтта под локоть, и они торжественно вышагивают к дому на Гросвенор. Его уложенные декоративной лохматостью волосы и черное с иголочки пальто против ее темного строгого, по колено тренча, граничащего с высокими сапогами, как дань светскому обращению в культурное вечернее лондонское течение. Домаршировав до подъездной двери, они притормаживают, и Мэтт вальяжно проверяет карманы пальто – внешний, внутренний, потом брюк – боковой, задний – с некоторым беспокойством и наконец другую сторону одежды – уже в растущей панике. Склонив голову, Вера заходится смехом. Вытаскивает руку из локтя Мэтта, находит в клатче связку и протягивает за кольцо. МЭТТ: (возмущенно усмехаясь) Когда?.. Когда ты успела ключи умыкнуть? ВЕРА: (успокаиваясь) Когда в гардероб вещи сдавали. Придерживая тяжелую дверь и шутливо-негодующе обсматривая Веру, Мэтт за шею легко вталкивает ее внутрь. Темный пол рассекает веерно расширяющийся неяркий поток света из подъездного коридора. Две тени заслоняют вход и ложатся вытянутыми фигурами вдоль прихожей, шевелясь и приближаясь, пока вспыхнувшее освещение не поглощает их с остатком. МЭТТ: (захлопывая входную дверь) С точки зрения консьержей, мы скучнейшие личности. Дальше сквера пешком не ходим, перемещаемся только по центру, и то в основном на машине, или в аэропорт и обратно. Что прогнозов о погоде с утра, что статистики под вечер, все однотипное. ВЕРА: (смотрит ему в затылок исподлобья и приглушенно) Точно, скучнейшие. Словно уловив что-то неладное, Мэтт с подозрением разворачивается, а Вера, решительно толкнув его в дверь спиной, впивается в губы. Поначалу машинально вскинув руки и округлив глаза, он за секунду осваивается в игре и, оторвавшись от двери, в ответ к правой стене прибивает Веру. Жалобно взвыв, она вытягивается, хватаясь за его плечи, а Мэтт, не давая опомниться, требовательно накрывает ее рот своим. Одно мизерное безотчетное движение – открыть рот, – и половина собственной сути отступает куда-то за границы этой реальности, вытесненная сплетением неги и еще не исполненного желания тем, кто вжимается, проникая языком, просачиваясь жаром под кожу и отзываясь плазменными вспышками обещания внизу живота. Сосать его язык можно бесконечно долго, втягивая, отпуская и снова вбирая. Как имитация и репетиция того, что позже может катапультировать в неконтролируемое гедонистское забытье; как очень личное и невыразимое словами признание; как необходимость дышать и пить из общего источника. Но имитирование не дает полного насыщения, от него лихорадит и тянет на большее. Покачиваясь и вжимаясь лицами друг в друга, они урывками пытаются залезть под одежду – Вера за ворот Мэтта, а он ей под тренч, но кожи мало. Одежды много. Игра в четыре руки на скорость, кто расстегнет чьи пуговицы быстрее, оставляет Веру в проигравших. Она ругается шипением – как обычно. Ее плащ первым упархивает куда-то над головой Мэтта и пикирует в районе обувной полки; его пальто долетает сверху и следом в считанные секунды. Пиджак и кофта сыпятся где-то рядом с переступающими на месте ногами. Вера снова влипает в губы Мэтта, а он, скользнув руками вверх по ее затянутым в гладкие чулки бедрам и задрав юбку, обводит ладонями обнажившуюся округлую плоть и останавливается на миг. Подхватывает и, позволив обвить себя ногами, вдавливает Веру обратно в стену. Шепнув в ухо «у меня все тело болит по тебе», она протискивает руку вниз к его ремню. Мэтт с выдохом «и это по-гребаному обоюдно» сильней втирает ее в стену, давая почувствовать напряжение и получив в качестве благодарности со стоном пару царапин от Вериных ногтей. Отодвинувшись, он нетерпеливо помогает освободить себя от одежды внизу. Сорвав Верины стринги и смахнув юбку набок, заглядывает в лицо и коротко целует. Входит резким толчком, и Вера, прерывисто скуля, по-кошачьи осторожно шкребет его затылок и плечи, откидывая голову и обвисая. Мэтт ритмично ерзает ее по стене, потчуя засосами в шею, куда достает, а она хватает его жесткие волосы. С каждым новым движением кажется, что ход времени замедляется, пока не замирает совсем, оставляя их одних в своем мире. В ту ночь Мэтт спит неспокойно, то пытаясь растянуться сверху полностью, то обнимая за шею, пока не начинает душить, то сдавливая руками и ногами так, что возникает ощущение начинки двойного сэндвича под прессом. Просыпаясь и аккуратно выпутываясь из него раз за разом, Вера дует на лоб Мэтту и гладит по голове, как ребенка, и он на какое-то время расслабляется. В предрассветную рань они молча стоят на улице, обнявшись и спрятав лица на плечах друг друга – на высоченных каблуках Вера почти одинакового с Мэттом роста. Развернувшись, пара касается лбами. «Безнадежно». – «Бесконечно». Усадив ее в машину, он отходит к подъездной двери. Повернувшись на заднем сидении к окну в отъезжающем авто, Вера обнимает себя руками и смотрит на удаляющуюся ссутулившуюся мужскую фигурку. Ладони в карманах, лица под капюшоном не видно, но он, вероятно, щурится. Впившись ногтями в рукава, она шепчет «заходи», и только когда Мэтт направляется к подъезду, Вера тоже разворачивается и выравнивается. Впереди, за рулем – Родригез, еще далее впереди, в часе езды – Хитроу. Пройдя регистрацию на лос-анджелесский рейс и раз десять махнув посадочным талоном у лица водителя-телохранителя, Вера спроваживает его с комментарием «дальше ничего интересного» и уходит в сторону паспортного контроля. Переминаясь с ноги на ногу в очереди, нервно поглядывает на удаляющегося мускулистого испанца, и когда он полностью скрывается из вида, ее сносит с места. Обратно в нижний уровень третьего терминала. На бегу к эскалаторам она выискивает в телефоне электронный билет другого направления и, скомканно бурча под нос «чего ж ты, сука, с Гатвика не летаешь» и «первый, надеюсь, не тот, что на реконструкцию закрыли», спускается в подземный уровень. Десять пеших минут по туннельной дорожке, и Вера выныривает в другом аэропортовом здании – первый терминал рад обслуживать короткие европейские авиатрассы. Областная магистраль заснежена так щедро, словно умышленно готовилась к прибытию гостей из мягких климатических зон. Вера нахмуренно пялится вдаль сквозь лобовое стекло, левой рукой сжимая руль, а пальцами правой отбивая на его обмотке нетерпеливо-скорый ритм. Пэт, вылетевшая больше чем на десять часов раньше, куняет на пассажирском сиденье; радио бормочет вполголоса, перекрываемое шумом мерно прожевывающих снег колес – X-Trail никогда не отличались хорошей звукоизоляцией, особенно на скорости. С приходом сумерек и Пэт с Верой появляются в кажущейся размером со спичечный коробок квартире. Люба с красными глазами и припухшим лицом, плавая в оторопелой прострации, запутывается в двух вещах, и Вера помогает ей сложить сумку: все самое необходимое на ближайшую дорогу. Вынося вещи к порогу, Вера ежится и гонит из памяти отпечаток детства – тут лежали отцовские книги и пластинки, когда он ушел. Низкие потолки ощутимо давят, а узкий коридор словно грозится захлопнуться и поймать в безысходной ловушке. Вера кивает телохранителю «пора» и трогает свою шею. Пэт и засосы под высоким горлом свитера – единственные физические свидетельства принадлежности другому миру. Спускаясь в подъезде, на высокую американку сестра с матерью стараются не обращать внимания, да и Пэт, похоже, их расценивает не выше мебели рядом со своей клиенткой. ЛЮБА: (бесцветным голосом) Куда мы сейчас поедем? ВЕРА: Нанести визит твоему Леше, конечно. Двухэтажный, просторный дом снаружи выглядит сановито и по-домашнему уютно за счет мягкого фонарного света, детской площадки и беседки в деревьях – по разным углам двора. Девять лет назад здесь их еще не было, хотя в тот день провального знакомства и слон в Лешином доме остался бы незамеченным. Когда мысли единовластно заняты чем-то или кем-то, остального и не видишь. Протаптывая заснеженную дорожку к дому, Вера опять неосознанно касается шеи и оглядывается. Пэт следует по пятам, а сестра ждет около машины. Свет в окнах первого этажа и звуки музыки подсказывают, что жизнь в доме есть. Но какая? Остановившись у входа, Вера прислушивается и морщится. Тюремный шансон. Ручка опускается, и наружная дверь послушно подается на себя. Внутренняя же оказывается закрыта. Звонок выносит к порогу наполовину голую и, видимо, в стельку пьяную девицу. Пошатываясь, «нимфа» пытается сложить «один плюс один» из двух стоящих перед ней угрюмостей и, наверное, сообразив, что явившиеся одеты не по дресс-коду, пытается отпихнуть Веру. Недолго. Взмахом руки Пэт спроваживает соблазнительницу с крыльца прямиком в снег лицом. Запах спиртного резко бьет в нос при первом же шаге внутрь дома, а экспонаты стеклотары из-под люксового пойла подпирают стены и украшают декоративные полки. Взамен сброшенного горшка с комнатным цветком и содранных гардин. Однако вакханалия жизненных форм в гостиной побеждает по очкам весь неодушевленный бардак: еще три «нимфы» виляют задницами вне песенного ритма; хозяин дома со вторым толстуном, пошатываясь и проливая пиво из бутылок, судя по выражению лиц, жалуются друг другу на тяжкую мужскую судьбу; третий товарищ, развалившись в кресле с наполовину недопитым алкоголем, второй рукой ритмично пихает голову последней красотки себе в пах. Вера брезгливо кривится и поворачивает к стереосистеме. Обрушившаяся тишина, кажется, отрезвляет празднующих, а откуда-то сверху доносятся отголоски детского хныканья. Леша, наконец сфокусировавшись и разразившись матом, вразвалку делает шаг в сторону свояченицы. Пэт, переглянувшись с Верой, вырастает на пути заграждением. Замахнувшись с незаконченной фразой «а ты что за бл...», Леша валится на пол. Учуяв паленое, тюфяк в кресле отдирает от себя сосущую подругу, весь секс-эскорт забивается в угол, а стоявший с Лешей комрад с ревом торпедируется в американку. Подкорректировав траекторию угарного полета, Пэт направляет его головой в стену. Вера, схватив чью-то шерстяную кофту и наскоро обмотав горло массивной бутылки, решительно шагает ко встающему Леше. ВЕРА: (замахиваясь и нервно дрожа) Давно хотела это сделать. Но руку клинит где-то в воздухе железной хваткой за запястье. ПЭТ: (опуская Верину руку) Don't! I've got it. Go get the kids. ВЕРА: (кивнув и отбросив стеклянное оружие, поднимает глаза на «нимф») Вон! И подругу со двора заберите! Взбираясь по лестнице под грозные выкрики «Phones! Gimme your cellphones» за спиной, Вера злобно хмыкает – у Леши и его друзей выдался мозгодробильный экспресс-курс английского. Дети сестры – шестилетняя девочка и трехлетний сын – обнаруживаются вместе с няней в разноцветной комнате. Испуганные и зареванные, она шарахаются от Веры и жмутся к знакомому человеку. ВЕРА: (присаживаясь на корточки и стараясь звучать спокойно) Мама внизу ждет, мы сейчас поедем кататься. (к няне) Вещи, все самое нужное на шесть часов пути и домашнюю одежду. Давайте помогу сложить. Когда хлопает входная дверь, Вера пулей вылетает на лестничный пятачок, но из холла только ночные бабочки, одевшись, упархивают одна за одной. Пересекая прихожую вереницей с детьми и няней, Вера заглядывает в гостиную и заслоняет полусадистскую экспозицию: Леша и первый товарищ с кляпами и замотанными руками ничком мычат на полу; Пэт без особого энтузиазма вертит в руках пистолет; а любитель орального сношения, словно прилипнув к креслу навечно, так и сидит несвязанный и неподвижный. Бросив ему на прощание малопонятное «I'll take it», телохранительница, сунув оружие за спину, в хвосте детской процессии покидает дом. Однако они не успевают выехать из городка, как дальний свет фар выхватывает две перегородившие дорогу фигуры – один детина с битой, второй с какой-то трубой – и еще парочку на обочине – размалеванная девица с третьим, менее громилоподобным кавалером в пальто. Люба с мамой, обнимая сидящих на руках детей, начинают лепетать, а Вера, тихо ругаясь на языке американки, сбрасывает скорость. ПЭТ: (хладнокровно) Шлюх тоже надо было запереть в доме. ВЕРА: Вид полуодетых проституток – не то, что сейчас необходимо для детской психики. ПЭТ: (всматриваясь вперед) Остановись метрах в пяти. Снаружи девица машет рукой в сторону машины и что-то кричит, аж пригибается. Орангутанги, поворачивая головы то на красотку, то на крадущееся авто, принимают угрожающие по местным стандартам позы – ссутулив вперед плечи, расставив ноги пошире и злобно скрючив лица – и демонстративно размахивают «орудиями воспитания». Вера, замерев взглядом на желчной картине перед собой, плавно притормаживает. ПЭТ: (открывает двери) Оставайся в машине. (и выходит) ВЕРА: (не меняя направления взгляда, быстро) Дайте сумку с заднего стекла. Ближний свет бьет в спину и ноги отходящей Пэт. Верзилы и сами нетерпеливо подгребают ей навстречу. Проститутка, закричав, срывается с места и, словно взбеленившаяся коза, скачет прямиком через густо заснеженное поле в сторону от машины. Открыть сумку, выудить лак для волос. Громила с трубой замахивается на Пэт, но она, скользнув под руку, валит его в раскатанную колею и тут же сбивает под колено с ног напарника с дубиной. Наблюдающий с обочины скорым темпом разворачивается в сторону авто. Чертова зажигалка никак не находится. Обыскав сумку, порыться в бардачке и нащупать ее в подстаканнике. Глянув в сторону кроссовера, Пэт придавливает коленом в спину одного верзилу и как-то резко выкручивает его руку за спину. Рычание вперемешку с матерщиной оглашает выезд из вечернего городка. Игры в снежки, похоже, для телохранительницы закончились. Кавалер проститутки практически достиг авто. Чиркнуть зажигалкой, проверив, горит ли, и с шепотом «ну и отлично» открыть двери. Где-то на фоне второй мужской рев пугает округу, а буквально в метре напротив сутенер цедит «куда ж ты, с...чка, собралась?» сквозь зубы. Нажать на распылитель, щелкнуть зажигалкой и сунуть пламя ему в лицо. Проорав нечленораздельную брань, маломощный покровитель «нимф» выбивает аэрозоль прочь. Холодный пластик врезается в затылок, все меркнет, глохнет и теряется, пока ледяные пальцы не начинают сдавливать шею. Хрип очень близко, женский и детский визг где-то далеко... Когда щека начинает чувствовать мокрый холод, онемевшая, словно чужая ладонь подтягиваются к горлу – оно свободно. Разлепив глаза, Вера щурится и пытается сесть, опираясь на закрытую дверь. Рядом Пэт вбивает в сугроб щеголя в пальто, справа в отдалении поперек дороги двумя жирными червями извиваются горе-облавщики. Развернувшись на коленях, Вера повисает на дверной ручке. Заползает на водительское сиденье, кашляя приступом и не слыша возгласов сзади. Машинально опустить ручник, вогнать первую, тронуться улиточным ходом. Пэт обгоняет ее трусцой и кладет руку на капот, жестом другой требуя остановиться. Зажать сцепление и тормоз и уложить голову на руль. Можно ли через рулевую колонку просочиться прямо под капот и свернуться вокруг убаюкивающе работающего двигателя? Хлопок открывшейся двери заставляет мысленно вернуться в салон. Пэт приземляется рядом, а Вера бросает взгляд на дорогу – темные слизняки теперь выкатываются в снегу по обочинам. Переставить ногу с тормоза на газ, пустить кроссовер вперед. Как только городской дорожный указатель остается за багажником, в салоне становится громче и жарче. Вера трет шею и сглатывает, пока в какой-то момент резко не тормозит, выскочив на край встречной. Заблокировав колеса, практически выпадает из открытой двери, на четвереньках доползая до снежного заноса. И там ее выворачивает. За спиной открывается дверь, и Вера слабыми руками закидывает снегом темные пятна. Когда отщелкивается вторая дверь, требовательного «Stay in the car!» хватает без перевода, чтобы кто-то из родственниц смылся обратно в салон. Растирая снег в руках и по лицу, Вера пытается отдышаться. ПЭТ: (приземляясь с ней рядом) У тебя, должно быть, легкое сотрясение. (фонарем телефона светит в лицо) ВЕРА: (щурясь и почти шепотом) Я в порядке. Надо ехать. Когда Пэт выворачивает на областную трассу по направлению Вериной руки, Люба просовывает лицо между передними сиденьями. ЛЮБА: (называет столицу) в другой стороне. Мы разве не туда едем? ВЕРА: (натянув капюшон куртки и прислонившись к окну с пассажирской стороны) Туда. В объезд вашей области. Не хочу проверять, как быстро твой Леша оцепление выстроит. Кстати, дай свой телефон. Опустив до половины стекло, Вера без сожаления вышвыривает мобильный сестры за борт. ЛЮБА: (возмущенно) Что ты делаешь? (менее уверенно) Там же фотографии... ВЕРА: (повернув к ней лицо) Ты хочешь вернуться? (через паузу отворачивается назад к окну и закрывает глаза) В каждом аппарате зашит номер, по которому его можно отследить. Мама, можешь выкинуть свой тоже. С клацающим звуком выключателя свет озаряет небольшую, начисто вылизанную прихожую, и в квартиру бесшумно вплывает команда-попурри из четырех женщин, двоих детей и одного молодого человека. Говорят тихо, в основном последний, наскоро демонстрируя комнаты и технику в них. Около полвторого ночи только закоренелым трудоголикам недвижимости захочется водить опоздавшие экскурсии по сдаваемым в аренду квартирам – скоростная езда по заснеженной территории все-таки в число спортивных увлечений Пэт не входит. Пока сестра с матерью укладывают детей спать в дальней комнате, Вера с шипением «ну ты и урод» замазывает выданным Пэт бальзамом свежие разводы поверх художественных засосов на шее. Вертит головой влево-вправо, рассматривая свой поганково-бледный вид в отражении – можно, конечно, попытаться списать все пятна на брошенного в дорожном снегу налетчика, но ни сестра как медик, ни женщина-терминатор рукопашного боя все равно не поверят. Махнув рукой, Вера отворачивается от зеркала. На просторную кухню она забредает едва ли не одновременно с Любой, впервые за много лет оказавшись вдвоем бок о бок и не найдя, что сказать друг другу наедине. Вздохнув, Вера отворачивается спиной, чтобы сделать кофе. Пэт невозмутимо приносит ноутбук и обрывает межсестринскую неловкую тишину, интересуясь планами на завтра. Канадское Консульство и визы для Любы и мамы в экспресс-режиме, чтобы спрятаться в Ванкувере. Нежданный сигнал мобильного отвлекает от выстраивания тактики. Глянув на экран, Вера бросает двуязычное «тихо/quiet» и отвечает на звонок. МЭТТ: (нетрезвый улыбающийся голос в трубке) Привет, малыш! Все, что ты увидишь в новостях... Не переживай, я в порядке! ВЕРА: (вставая и напрягаясь) Мэтт, что случилось? МЭТТ: Ничего страшного... Мы немного... Я в порядке! ВЕРА: Что-то с другими?.. С Домом? МЭТТ: (быстро) С Домом? Не, Дом... Хочешь поговорить с ним? Пока под треск и невнятный гомон телефон перекочевывает из рук в руки, Вера шепчет телохранительнице, чтобы та поискала новости по Мэтту, и наконец в трубке раздается приветствие друга. ВЕРА: Дом, что произошло? ДОМ: (тоже нетрезвый голос в трубке, с ухмылкой) Да этот придурок ключи забыл! ВЕРА: (хмурится, вслушиваясь) Ключи? Какие ключи? ДОМ: Гросвенор. Слушай, тут сервис приехал, чтобы дверь вскрыть, мы тебе потом... ВЕРА: (подняв брови и вытянувшись, на одном дыхании) Дом, не надо ничего вскрывать, забери его к себе, а когда вернемся, у меня есть вторые... Но связь обрывается, и Вера хлопая глазами и открывая-закрывая рот, как рыба на суше, так и замирает с телефоном возле уха. Переводит взгляд на Пэт – та с полуулыбкой смотрит в экран, подперев щеку. Из череды фотографий и нескольких видеозаписей складывается картина приключений фронтмена MUSE за вечер: прибыв на церемонию награждения по-простецки на метро, Мэтт после открытия мероприятия отыграл с группой одну песню, нисколько не огорченный своим уличным видом; затем, потягивая вино и словно попав на аграрную выставку, обсуждал овцеводство с коллегой-музыкантом из другой команды; давая одно интервью, едко «поблагодарил» несостоявшегося продюсера за то, что «показал, как не надо записывать альбом», и похвастался, что нашел работу в качестве композитора для фильма; в другом телеопросе обматерил Дома, определил число поклонников MUSE в «пятнадцать калек, которые за ними везде таскаются, поэтому и группа выглядит большой», а на вопрос журналистки в коротком наряде с декольте о «самой кричащей вещи вечера» заметил, что это ее платье. Хватаясь за голову, Вера с жалостливой улыбкой поглядывает в экран. Охарактеризовав Мэтта, как «cute and smart/милый и остроумный», телохранительница оставляет сестер одних. ЛЮБА: Что она сказала? ВЕРА: Пэт одобрила мой выбор. ЛЮБА: (с жестом руки в монитор) Да он выглядит не хуже, чем всегда... Я имею в виду, он никогда красавцем не был... ВЕРА: Это BRIT Awards. (смотрит на непонимающее лицо сестры) Это как Грэмми, но в Британии. (снова взгляд на сестру) Это как Оскар, но в музыке и в Британии. ЛЮБА: (отчужденно наморщив лоб) Наверное, что-то важное. (через паузу) По крайней мере, он переживает за тебя, позвонил. ВЕРА: (шепотом) Даже не представляешь как. (поворачивая к ней лицо и громче) Он никогда не должен узнать, что я была здесь сегодня. Это понятно? ЛЮБА: (кивает и через паузу) И все-таки, почему он? Ведь ты могла остаться с тем... с кем было спокойней, проще, что ли... Сейчас бы не расстраивались из-за его закидонов и, вероятно, не было б нужды скрывать, где находишься. ВЕРА: (пожимая плечами) Наверное, потому что среди всех, кого видела и знала, меня больше всего задевает, когда ему больно. Я не могу это видеть, как и не видеть не могу. (вставая и закрывая лаптоп) И я не расстраиваюсь. Спокойной ночи. (разворачивается) ЛЮБА: (тоже встает) Спасибо, что прилетела. Оборачиваясь, Вера кивает, и они вместе выходят из кухни, потушив свет. Для дебютного появления на открытой публике Джек держится молодцом: шагая рядом, старается корректно спровадить лезущих в лицо и ослепляющих вспышками папарацци. Но тех, кажется, даже аэропортовые секьюрити не в состоянии удержать на расстоянии – дежуря посменно в зале прибытия, они считают терминал чуть не своим домом и ведут себя соответственно. Осада достигает пика на улице, когда их цель грозится пропасть с прицела фотокамер за темными стеклами машины: «Фейт, глянь сюда», «Фейт, когда новый фильм?», «Фейт, какие у тебя отношения с Мэттом?», «Фейт, правда, что вы снова вместе с солистом MUSE?» ВЕРА: (открывая дверь, поворачивает голову к спросившему, с ироничной улыбкой) Вы, ребята, похоже, все знаете лучше меня. Что сами скажете? СПРОСИВШИЙ: Похоже, что встречаетесь. ВЕРА: (поводит бровью, улыбнувшись) Ну так, может, так оно и есть? Мотнув головой, она забирается на заднее сиденье, и машина трогается. В сообщении от Роуз набор вопросительных и восклицательных знаков превышает количество полезного текста, и Вера, словно ошпарившись, прячет мобильный. Закат уступает место ночной тьме. В желтоватом освещении авто меняет цвет и модель и, как будто описав круг, возвращается на то же место перед освещенным входом в аэропортовое здание четвертого международного терминала. В салоне больше нет Джека на пассажирском сидении, а Вера в другой одежде и с телефоном возле уха внимательно смотрит через окно. Когда под навес группой выходят несколько мужчин, она, бросив в трубку «прямо перед тобой», выпархивает за дверь. Приближаясь, Мэтт сует телефон в карман и улыбается, волосы торчком и ничего серого в одежде – определенно в настроении. Обнимает с коротким «Привет!» и целится чмокнуть в щеку, но Вера ловит его рот губами. Мэтт отвечает жадно, с напором – явно скучал. Ее голова запрокидывается назад, а он нависает сверху – рот открыт, сморщенная переносица, – всматриваясь сквозь ресницы, и медленно опускается, пряча лицо у нее на ключице. Вера скользит рукой вверх по его шее и плечам – свободны от одежды. Пара лежит в кровати, замотавшись в покрывало. В бежевой комнате с торшерным светом. Мэтт съезжает в сторону, а Вера поворачивается на бок лицом к нему, пристально рассматривая. Все те же прямые брови вразлет и глубоко посаженные глаза, широкие скулы и тонкий искривленный нос, небольшой рот, где за тонкой верхней губой агрессивно криво торчит правый резец, выделяющиеся подгубная складка и глубокая ямка на подбородке. ВЕРА: (дотрагиваясь до его щеки, тихо) Твое лицо, когда ты кончаешь, это самое красивое, что я видела. МЭТТ: (смеясь, открывает глаза) Думаю, у тебя предвзятое мнение, ведь в большинстве случаев это первое, что ты видишь после того, как сама кончаешь. ВЕРА: (иронично и убирая руку) Умеешь ты быть романтичным. (убедительно кивая) Кстати, многие твои фаны, что сравнивают твое лицо с оргазменным во время гитарных соло, со мной согласятся. МЭТТ: (отмахнувшись от последней реплики, толкает Веру на спину и задумывается) Я тебе когда-нибудь говорил, как ты красива? ВЕРА: (поднимаясь и смеясь) Попытка романтичного засчитана, можно вставать! МЭТТ: (укладывает ее назад на спину) Не, серьезно, я когда-нибудь говорил? ВЕРА: (тихо) Ты спел, и этого достаточно. (смеясь) К тому же, объективно, всегда найдутся покрасивее. МЭТТ: (стягивает с нее покрывало, проводя рукой от шеи вниз и покривившись с улыбкой) Не имеет значения. Когда ты настроен на кого-то одного, других видишь только фоном. (останавливая руку на животе, скользит вверх) Я ревновал как последняя сволочь. А потом подумал, да какого черта? Я научил это тело петь, (переносит ладонь на ее щеку), и я настроил эту голову под себя. (тараторя, убирает руку) И между прочим, толпы любителей подрочить на твои голые картинки на экране со мной легко согласятся, что ты красива. Звонкий стук вилок по тарелкам и негромкие мужские голоса со смехом привносят в элегантную центральную комнату ночного люкс-номера атмосферу общежития – привычка Мэтта держать костяк группы как можно ближе. Вера елозит в тарелке, лишь попробовав приправу салата и отпилив крохотный уголок мяса на пробу, а суп только понюхав. Мэтт рядом вопросительно поглядывает на нее. ВЕРА: (пожимая плечами) Здесь, наверное, вода не такая. (быстро добавляя) Как в ЛА. А можно стакан молока заказать? ГЛЕН: (с другого конца стола) И тест не беременность. Встрепенувшись, она зыркает на тур-директора, а потом испуганно косится на Мэтта. Гул за столом улетучивается. КРИС: (как бы между прочим) У Келли первое, что меняется, так это вкус в еде. ВЕРА: (тихо, больше сама себе) Да не могу я быть беременной. КРИС: (с тихой улыбкой) Ну у Келли уже шестикратный опыт, не знаю, какой у тебя. Огорошенно Вера шепчет «аж вообще никакого», и рядом слышится вздох облегчения. Часом позже она по-турецки сидит в кресле у стены отельной спальни, а Мэтт, подогнув ноги коленями вверх, лежит на кровати и дергает ступнями. В руках у каждого по телефону. Статья на Верином экране открыта на абзаце: «Даже несильная травма головы...» МЭТТ: И голова не кружится? ВЕРА: (сдавленно) Нет. МЭТТ: И точно не мутит? ВЕРА: Нет. МЭТТ: И слабости не чувствуешь? ВЕРА: (тяжело выдыхая) Нет. МЭТТ: И спать не тянет все время? ВЕРА: (опускает свой телефон) Послушай, еще один вопрос из этого списка, и я точно начну чувствовать все это вместе и сразу! Отвернувшись к столу, она поднимает упаковку теста и, всматриваясь, мигом расширяет глаза. Вера пялится на белый вытянутый пластик, а он двумя красными полосками – в ответ на нее. МЭТТ: (быстро нарисовавшись под боком) Это значит «да», да? ВЕРА: Ничего это не значит, его все равно лучше утром делать. Просто тест неправильный. МЭТТ: (приседает на пол перед ней, изучающе улыбаясь) Тест неправильный? ВЕРА: (с надеждой) Ну да. МЭТТ: И вода неправильная? ВЕРА: (отчаянно кивая) Точно! МЭТТ: И я неправильный? Запнувшись, Вера отводит взгляд в сторону – попробуй поспорь с мужчиной, у которого уже есть ребенок. Место дислокации на утро – ванная комната. Количество испытуемых объектов перевалило за десяток. Когда надоело колоть пальцы, чтобы добывать кровь, в ход пошли и менее поэтические версии: требующие капли желтой жидкости. Неизменные двойные красные полоски поглядывают издевательски и молча хамят. За дверью слышатся торопливые шаги, и в открывающуюся дверь просовывается голова с легкой саркастичной улыбкой. МЭТТ: Мне интересно, тебе когда-нибудь надоест тестировать (с ударением) тесты? Вера молча, с недружелюбной гримасой на лице показывает ему закрыть дверь. МЭТТ: (выгнув одну бровь) В любом случае у тебя всего час остался. Снова одна в комнате, она механически распечатывает следующую упаковку. Если бы еще ответы, как соединить несовмещаемое – и его туры, и наклевывающийся фильм, и будущего ребенка – можно было найти внутри. Замирает на секунду, откладывая тест, и нервно берет в руки телефон. Выдохнув и мотнув головой, набирает ответ для Роуз: «Спасибо за алиби, и я, боюсь, что не смогу взять ту роль. Да, эти полтора млн. были бы самым лучшим и простейшим решением для нас с тобой, но не сегодня. Я жду ребенка». Отправить и почистить всю переписку с агентессой. Торжественно вышагивая в гостиничный вестибюль, Мэтт светится весь – от макушки до пят – в полную противоположность Вериному мрачно-задумчивому виду. Заметив пару, остальная команда, рассыпавшаяся по диванам вокруг низкого столика, поднимается с приветствиями. ДОМ: (с широкой улыбкой к Мэтту) Я тебя поздравляю! (глянув на Веру) Ну и тебя тоже. МЭТТ: (машет рукой, смеясь) Не-не-не-не-не, не трожь лучше. Она еще не поняла, что случилось. (и вырывается вперед, плутовато оглядываясь) Вера закатывает глаза и, покачав головой, следует за друзьями. Рядом появившийся откуда ни возьмись Том кивает в сторону выхода – «вперед и не киснуть» – и пропускает ее перед собой. Демонстративно растянув губы в улыбке, она делает шаг за дверь и жмурится. Предпоследняя ступень, последняя и – вуаля! – на сцене. Время на часах – саундчек. Команда, дополненная техниками, рассортировалась на двух этажах за инструментами и пультами, все чем-то заняты. Вера неприкаянно оглядывается вокруг и, заметив обгоняющего ее техника с тремя коробками стопкой, которые он сверху удерживает подбородком, вменяет себе в обязанность помочь. Легкий на вес короб отнести удается недалеко – буквально в пять секунд подле вырастает Мэтт и объясняет расстановку фигур на шахматном поле. С использованием терминов «моя девушка» и «беременная». Раз по десять каждый. Сконфуженно извинившись перед техником одними губами, Вера шумно выдыхает. Глядя в спину удаляющемуся Мэтту, качает головой, разворачивается и бредет – куда и было указано – к пульту звукоинженеров. Специалисты левой, правой и верхней звуковыводящих систем, а также ассистирующие техники ушли на свои точки, поэтому мест здесь предостаточно. Вера плюхается в свободное кресло перед двумя экранами с мигающими индикаторами аудио-приложений и глядит влево: инженер мониторинга рядом что-то высматривает в телефоне и сверяется с экраном, а руководитель аудио-команды чуть поодаль в наушниках что-то прослушивает. Явившаяся еще раз бросает взгляд на сидящего рядом и, спохватившись, достает свой телефон. Голосовое сообщение от Роуз без какого-либо сопровождения в виде текста или имейла кажется потенциально агрессивным. Да и о его содержании можно легко догадаться, отчего агентесса так и видится – в молчаливом укоре, руки на бедрах, готовая взорваться потоком претензий. Вера поднимает голову, осматривает сцену впереди и прислушивается. Неразлучная троица столпилась по правую сторону подиума ударника рядом с Морганом, проигрывая часть вечерней сет-листовой композиции. Звук не на полную выдачу, но все равно громко – что бы ни кричала Роуз в сообщении, вряд ли получится сейчас это услышать через громкую связь телефона. Да, и не для чужих ушей. Тронув сидящего рядом аудио-инженера за плечо, Вера сначала показывает ему телефон, потом на свои уши и снова на телефон. Тот сначала хмурится, пытаясь сообразить, потом всматривается в модель мобильного, и когда она поворачивает к нему телефон торцом с разъемом, техник кивает и поднимается с кресла. Встретившись взглядом с Мэттом, Вера быстро убирает с глаз мобильный, пряча его на коленях, и вопросительно поднимает брови. Мэтт сначала щурится, а потом зеркалит ее вопрос, усилив кивком головы. Она снова шумно выдыхает. Вот и поговорили. Техник отвлекает ее внимание, возвращаясь с мотком проводов и гарнитурой и протягивая руку к Вериному телефону. Она благодарно кивает, поднимая и опуская руки – «я сама справлюсь» – и забирает провода. Несколько секунд, расширив глаза и криво усмехаясь, Вера перебирает букет из дюжины коннекторов, произрастающий от единного шнура, но наконец собирает гарнитуру «сделай сам» и включает сообщение Роуз, потупив взгляд и отведя глаза в сторону от тех, кто может видеть ее со сцены. РОУЗ: (голос в гарнитуре, расстроенно и устало) Ты, должно быть, решила меня добить... Я понимаю тебя как женщина женщину, но как твой агент вынуждена сказать: это безрассудно и просто глупо. Мы столько лет потратили, и теперь ты бросаешь все на ветер... (более резко) И я до сих пор еще не отошла от твоей прошлой выходки: это второй раз! Второй, мать его, раз. Третий раз? Мы с тобой разрываем все отношения. Я не твоя подруга, я не твоя герлфренд, я не твоя родственница. Я твой агент, и мне нужно знать, куда тебя несет и зачем... Сделай, пожалуйста, МРТ, как Пэт советовала. (с улыбкой в голосе) Она, похоже, в тебя влюбилась, сказала, что еще никогда у нее не было таких отчаянных клиентов. (более серьезно) Хорошо, что ты хотя бы ее с собой взяла... Те, кто с шантажом пытались, мы припугнули их международным правом, но я не уверена, насколько авторитетно оно для них. Там, похоже, свои самосуды, поэтому помониторь лишний раз тоже, потому что если Мэтт узнает о твоем нежданном визите... (язвительно) Хотя знаешь, честно говоря, я бы получила колоссальное моральное удовольствие, и он тысячи раз был прав, когда называл тебя «слишком своевольной/too headstrong»... (снова устало) Ладно, резюме: МРТ и твои планы мне. Береги себя, и я тебя поздравляю, искренне. Внешняя тишина наступает незамеченной. Слова Роуз проникающе резонируют и оглушают, и Вера все так же сидит, накрыв лоб ладонью и пряча глаза от окружающих, пока другой женский голос – из внешнего мира – не выкрикивает ее имя. К музыкантам в центр сцены уже подтянулись техники, менеджеры и поднялась костюмерша. КАРЭН: (поманив Веру жестом) Ты сейчас ничем не занята? Можешь мне помочь? Вера кивает, а костюмерша, показав рукой следовать за ней, уходит в сторону лестницы, спускающейся вниз. Пересекая темную блестящую сцену, Вера смотрит под ноги, где ее отражение головой вниз соразмерно касается своими подошвами и каблуками ее туфель. Поравнявшись с подиумом барабанных установок, Вера бросает взгляд на Мэтта, замечая такой же косой взгляд, и криво усмехается, кивая. Разговор еще не окончен. Потом. В обширной гримерной – она же гардеробная, она же комната отдыха – Карэн, порывшись в куче вещей на длинном столе со швейной машинкой и принадлежностями, выкапывает черные джинсы. КАРЭН: (вручая их Вере) Надеюсь, ты еще помнишь, как держать иголку в руках? ВЕРА: (удивленно беря штаны в руки) Раз научившись плавать, не забудешь уже, как на воде держаться. Эти Мэтта? КАРЭН (указывая на края штанин): Да. Я заколола подвороты, там нужно подрезать, сантиметра три на припуски, двойной подворот и обметать. Справишься? Я потом пущу строчки. Угукнув и подобрав «рабочий инвентарь» в виде светлых зеленых ниток – в кулак, иголки – в зубы и ножниц – за кольцо на палец, Вера отходит к другому столу в противоположный конец комнаты. Снова окинув взглядом глухое помещение, она иронично улыбается и трясет головой. Самое подходящее занятие для девицы в несчастье – сидеть в крепости и шить наряды своему суженому, пока тот гасает по всем краям света, то отрывая головы драконам, то завоевывая соседние провинции, то совершая другие благие подвиги согласно духу своей эпохи. За спиной доносится машинная отбивка строчки. Вера разравнивает джинсы на поверхности стола, вынимает булавку и, зажав подгиб штанины пальцами, замирает. При взгляде на зеленую катушку ее лицо окрашивает хитрая улыбка. Вернув джинсы Карэн, Вера текстом отвечает Роуз: «Передай Пэт, мне ее тоже будет не хватать, и она была великолепна! Я очень ценю тебя, но мне так же дорога и моя сестра. Время было решающим фактором, и да, может быть, я поступила опрометчиво, но на тот момент, интуитивно, прилететь к ней казалось самым верным решением. И да, роли потеряются, но я чувствую, что и сейчас я поступаю правильно. Хоть и боюсь чертовски. То есть мы возвращаемся к тому, с чего начали: сценарии. Я не могу тебе пообещать, что когда-либо научусь обсуждать свои решения, но я надеюсь, что еще на какое-то время ты останешься в роли моего агента. Спасибо за поздравление, искренне». Гримерная заполняется постепенно: сначала появляется Крис, но тут же набирает жену, переключив все внимание на разговор; потом заходят Морган с Андерсоном с болтовней о футболе; оставшаяся часть команды подтягивается целиком и хаотично разбредается по комнате. Мэтт с Домом и Гленом оккупируют дальний угол рядом с Карэн, изредка и хором смеясь, зато Том приземляется рядом на диване и открывает лаптоп. ВЕРА: (к Тому) Новые флаеры есть? Том резко разворачивает ноутбук экраном к ней, где видны макеты листовок, и Вера подвигается ближе. Обсудив флаеры, Том открывает соцстраницу группы, и Вера пытается предложить свои комментарии к некоторым постам, пока они с медиа-директором не спотыкаются о тему бритишизмов и американизмов в месседже для американской аудитории от британской группы. Когда Карэн раздает уже наглаженную концертную одежду, Вера с интересом поднимает голову, стараясь не улыбаться. МЭТТ: (подходя к другой стороне дивана и сваливая одежду в кучу, к Вере) Все в порядке? Она кивает, давя улыбку. Раздеваясь, Мэтт смотрит подозрительно, потом переключается на Тома, спрашивая о флаерах. Натянув черные джинсы, он озадаченно замирает, опустив взгляд вниз. МЭТТ: (оборачивается к костюмерше) Карэн, можешь подойти? Карэн, тут со штанами что-то не так. Они короткие. Вера закрывает лицо ладонями, беззвучно смеясь. Том отставляет лаптоп в сторону и расплывается в улыбке. КАРЭН: (подходя) Ну и почему они будут короткие, я их отмерила, как обыч... (взгляд костюмерши падает на Веру, конец фразы договаривается на автомате) ...но. Мэтт сначала поднимает глаза на костюмершу, а потом переводит взгляд туда, куда смотрит Карэн – на Веру. ВЕРА: (указывая на края брюк Мэтта и через смех) Зато если ты наденешь зеленые носки, то это сразу всем будет видно! Пару секунд кажется, что Мэтт и в самом деле раздумывает над перспективой зеленых носков, вновь рассматривая свои ноги. В задней части комнаты становится тихо: увидев замешательство фронтмена, команда подтягивается к дивану. ТОМ: (широко улыбаясь) Ради эксперимента можно попробовать один зеленый, второй оранжевый. ВЕРА: (сквозь смех) Точно, как у Поланского в фильме! Там фанаты уже лет пятнадцать спорят, что бы оно значило. ТОМ: (заходясь смехом) То, что доктор прописал. МЭТТ: (возмущенно, высоко и быстро) Я не стану надевать носки разного цвета из-за Поланского! Подошедшие сзади начинают смеяться, Вера складывается пополам на диване, хватаясь за живот, Том, смеясь, откидывается на спинку дивана. Мэтт уже и сам начинает улыбаться, оглядываясь назад влево – Дом ловит его взгляд и на секунду сдерживает смех – и вправо – Крис давится смехом, но подходит к Мэтту и кладет руку на плечо. КРИС: (успокоившись) Надень сегодня другие, а эти отдай ей, пусть теперь носит. ВЕРА: (все еще смеясь) Зачем они мне? Они мужские, и к тому же широкие, особенно в поясе. МЭТТ: (оживляясь) А это только вопрос времени! (К Крису) Сколько, сколько это у них по времени занимает? (и описывает рукой дугу перед животом) Когда становится видно? КРИС: (удивленно смотрит на Мэтта, потом пожимает плечами) Не знаю, даже у Келли по разному, четыре-шесть месяцев. (к Вере) Забирай штаны, пригодятся. Верин смех иссякает, а улыбка перерастает в настороженную усмешку. МЭТТ: (к Вере, улыбаясь) Смотри, как можно использовать! (повернувшись спиной и похлопав по карманам) Сюда один телефон, сюда второй... (развернувшись передом) Сюда паспорт, сюда права, а сюда... (нащупав мелкий карман справа) ТОМ: Зажигалку и пачку презервативов. Мэтт усмехается, затем хмурится, глядя на Тома, но оборачивается назад – на смеющихся, на рядом стоящего Криса – и снова улыбается. Вера удрученно переводит взгляд с Мэтта на Тома. ТОМ: (встает) Ладно, девочки и мальчики, я лучше гляну камеры. (к Вере) Идешь? ВЕРА: (тоже встает) Уж лучше камеры, чем штаны. Провожая уходящих взглядом до двери, Мэтт стаскивает джинсы, а Дом плюхается на освободившееся место на диване рядом. Коридор хорошо освещен и довольно короткий – уже через несколько секунд Вера и Том выходят на арену и ныряют в нижний уровень трехъярусной сцены. ТОМ: (пропуская Веру вперед к лестнице наверх) Я думаю выждать месяца три. Что вы с Роуз решили? ВЕРА: (ежится) Как здесь решится, так и мы с Роуз. На мне-то оно меньше скажется, да и Роуз еще... (кашляет) в шоке. Уже на сцене примостив и развернув лаптоп на колонке, Том машет вправо звукотехникам, имитируя зажатый в руке телефон рядом с ухом и показывая на пальцах «два». ТОМ: Бл...дь, я уже вижу весь этот поток галиматьи в заголовках. (проводит над головой воображаемую полосу открытой ладонью) Жена фронтмена MUSE беременна от другого. ВЕРА: (повторяет жест Тома) Лучше бы жена фронтмена MUSE была беременна от пришельца. Том смеется, забирая рации у подбежавшего ассистента, включает свою и вызывает видеотехника на сцену. ТОМ: (листая картинки потоков с камер на экране) А все-таки надо будет уговорить его надеть разноцветные носки. ВЕРА: (хитро улыбаясь) Гавайскую рубашку, перья, волосы в зеленый и табличку «павлин». Как по накатанной, с началом шоу команду накрывает всеобщее оживление. Сцена. Огни. Мэтт. Но, не дождавшись окончания концерта, Вера ускользает в гримерную на предпоследней композиции. В пустой огромной комнате она забирается с ногами на диван, обхватив колени. Помещение глухое: ни окон и никакого вида на внешний мир Форт-Лодердейля. Лос-Анджелес со всей его кутерьмой, приманками, но и завершенными этапами тоже – всего лишь по другую сторону континента, а не через океан. Физически вернуться туда, откуда выпорхнул, на порядок легче, чем убедить дом, милый – и чертов! – дом в том, что ты изменился, или шагнуть эмоционально и ментально вспять. И может пройти еще неизвестно сколько дней, прежде чем сойдутся берега или отстроится мост; вопрос в том, готов ли ты строить и ждать? Дверь распахивается неожиданно, и Мэтт первым влетает в гримерную. Шаги следующих за ним в хвосте доносятся из коридора. МЭТТ: (заметив Веру) О, вот ты где! Слушай, я подумал! Я подумал, с разными носками можно... (сбивается, всматриваясь) Ты в порядке? Она молча и часто кивает, закрывает лицо ладонью. МЭТТ: (испуганно приближаясь) Что случилось? (потом резко оборачивается назад к первым входящим) Эм-м-м... Дом, можете, можете нам пять минут дать? Барабанщик разворачивается, выпроваживая и остальных назад из комнаты. Дверь закрывается. МЭТТ: Ты точно в порядке? (протягивает руки к ее лицу) Глянь на меня. Остановив его ладони, Вера снова часто кивает, одновременно пожимая плечами, затем качает головой, вставая и обнимая. Его руки аккуратно ложатся на ее плечи. Прижимаясь сильней, она прячет лицо, уткнувшись Мэтту в шею – разгоряченная взмокшая кожа, все еще учащенный пульс и привычный запах. Вера запускает пальцы в его волосы, легким прочесыванием опускает руку обратно на плечо, прерывисто вдыхая и с силой зажмуривая глаза. МЭТТ: (тихо) Это же не из-за штанов, верно? Слезы проступают в уголках глаз, но Вера начинает смеяться. МЭТТ: (продолжает) Значит, из-за гормонов или еще там чего-то... Я читал! Она продолжает смеяться, растирая слезы. МЭТТ: Там Дом шоу с официантками собирается... Но если хочешь, поехали куда-нибудь в более спокойное место?.. ВЕРА: (кивая ему в шею) В Канаду. МЭТТ: Как в Канаду?! Мы ж там были недавно... Ты что, серьезно? ВЕРА: Там спокойно... МЭТТ: (после паузы) Хорошо, поехали. Только послезавтра. После Тампа, у нас будет один день послезавтра. Лучше себя чувствуешь? (отстраняется, пытаясь заглянуть в лицо) ВЕРА: (отворачивается, загораживая лицо руками) Не смотри... Где твой?.. (демонстрирует жестом накидывание капюшона) МЭТТ: (уверенно) Там! (указывает в один конец комнаты) Или там. (жест в противоположный конец). Или... хер его знает, где он. Слушай, подожди меня в машине, пока я здесь... хорошо? Вера кивает и со словом «нашла» уходит к длинному столу Карэн. Пока расстроившаяся натягивает анорак Мэтта и заправляет волосы в капюшон, фронтмен созванивается с телохранителем. Доведя ее до двери, он разворачивается и обнимает напоследок. МЭТТ: Мы же справимся. Справимся, верно? Вера снова кивает ему в шею, затем поднимает лицо и касается щеки губами. Место для регистрации брака выбирается целый месяц и с ювелирной тщательностью – в итоге среди вариантов тридцати они останавливаются на самом «идеальном». Итальянский ресторан отеля Millennium Hotel Mayfair. На площади Гросвенор. Через полтора дома направо от Рейгана и квартиры. В начале церемонии официальный регистратор кажется самым веселым участником свадьбы: невеста постоянно спотыкается, как будто впервые на каблуки залезла, а жених хоть и сияет изнутри, но хранит молчание подозрительно долго. Только когда пара зачитывает друг другу четверостишья признаний и обещаний и медиа-менеджер три раза поправляет Веру, а она разворачивается к нему с возмущенным «Том, сейчас это платье ты наденешь», нота формальности отступает за смех собравшихся. Когда же регистратор произносит коронные слова и дает отмашку «теперь можете публично обсасываться», а Дом сбоку вворачивает: «И выкладывать фото в социальные сети», – Мэтт с Верой, вместо того чтобы целоваться, виснут, смеясь, друг на друге, и легкая атмосфера насыщает блестящий зал чувством тепло-праздничного. Рука в руке, нога в ногу – они выходят в центр ресторана: женщина, в которой сомневаются, что она человек, и неправильный мужчина.