Насколько хватит твоего воображения. Ч. 2. Бесконечно

Смысл каждой игры в том, чтобы играть, а каждого утра – чтобы заполнить день. Ведь, может быть, именно следующие двадцать четыре часа по глубине или амплитуде пережитого компенсируют обделенную событиями прошлую неделю, месяц, год. Редкие исключения накапливаются в уникальный ряд закономерностей и совпадений, что даже в деревянных спинках отельных стульев – в изогнутых наружу боковых прутьях и закругленных выступающих углах – начинаешь видеть лиры. Пересекая холл троицей вместе с Джесси и молодым щупловатым, а оттого и хорохорящимся от собственной важности парнем, Вера поглядывает на окруженный модерновыми стульями низкий столик. Между ореховой столешницей с краями, усеянными выпуклыми шишками, и нижней полкой тоже красуется деревянная лира. Девушка-менеджер пресс-конференции заходит в лифт четвертой. Кнопка верхнего этажа утоплена. Юное продюсерское дарование самодовольно перекатывается с носков на пятки, но смолчать ему таки не удается. ПРОДЮСЕР: (к Вере) Допускаю, ситуация, может, и не всем приятна, но мы же не будем устраивать драму. Нервно склонив голову набок, Вера смотрит прямо перед собой и прерывисто выдыхает. ПРОДЮСЕР: (продолжает) Ради общего же дела мы сможем сделать счастливый вид? С резким разворотом рука самопроизвольно врезается куда-то в низ его лица. Парень отшатывается к стенке. Вскрик менеджера, чертыхание Джесси. ВЕРА: (сквозь зубы) Неприятная ситуация, но мы же сможем изобразить счастливые лица ради общего дела? Зеленый умник силится проблеять что-то про финал Вериной кинокарьеры, но Джесси зашикивает его слабую попытку и запудривает красное пятно на лице. Мотнув головой, Вера выдыхает на этот раз свободней, и в открывшуюся дверь выходит первой. Солнце, отфильтрованное горизонтальными полосками сквозь серые жалюзи, перечеркивает аскетичную строгость небольшого офиса. Даг полубоком к Вере изучает скрепленные, распечатанные мелким шрифтом листы, а она поочередно бросает взгляды то на свои копии, то на грузного мужчину напротив – адвоката по интеллектуальной собственности. АДВОКАТ: Ms/Миз Беллами, вы же отдаете себе отчет, что данным контрактом фактически передаете права на управление своими работами мистеру Кроуфорду? ВЕРА: Только административные, без имущественных претензий. АДВОКАТ: Один доллар за услугу третьей стороны без возможности обойти третью сторону. Без явно выраженного согласия мистера Кроуфорда вы не сможете никому ничего продать. ВЕРА: (подписывая соглашение) В том и идея. Ни я, ни кто-либо другой, действующий от моего имени. Ее рука с короткими френч-ногтями и в бутылочно-зеленом рукаве кладет листы на темный стол, развернув текстом от себя. Лицом к собеседнику. Пальцы мулатки за верхний уголок поднимают контракт. РОУЗ: (скользнув глазами по написанному, выжигающе уставляется на клиентку) Только не говори мне, что и к гуляющей по интернету самопальной версии фильма Эммса ты тоже имеешь отношение. ВЕРА: (с деланно невинным лицом) Понятия не имею, о чем ты. РОУЗ: (кивая с иронией) Советую хорошенько отрепетировать безвинного агнца до того, как явишься пред очами патронов. Однако Роберт Эммс и Захарий Меррик внешне кажутся транслирующими дружелюбие и умиротворение, что настораживает порядком интенсивнее, чем если бы они рвали всякие попытки высказаться в клочья и метали неоспоримые аргументы. Вероятно, сказывается отлучка придирчивой сестры постановщика. Или уверенность топов в голах на родном поле: в админкорпусе студии-дистрибьютора ее прошлого фильма Вера впервые. Хотя офисный кабинет узнаваем и совпадает один в один с монотонным множеством аналогичных: те же стулья-насекомые на шести лапах и парты-бегемоты с широкими ногами. ЗАХАРИЙ: Фейт, название ленты, что выходит вскоре и снята по твоему другому скрипту, знаменательно походит на титул нашего фильма. (усмехаясь) Совпадение? ВЕРА: (пожимая плечами) В год, как правило, выходит несколько одноименных фильмов на разных студиях, не говоря уже про разные года. ЗАХАРИЙ: Написанные разными людьми. Ты же помнишь о том, что, покупая сценарий, студия приобретает права на твой мир, название, героев? ВЕРА: Мир там совершенно иной, как и герои, и сюжет. А общая пара терминов в названии вообще относится к малоизвестному, но существующему онлайн-движению. Может, я единственная, кто из всех присутствующих здесь с ним знакома? РОБЕРТ: (хмурится и бросает взгляд на продюсера, к Вере) И больше ничего общего? ВЕРА: (задумавшись) Мотивы могут совпадать, как и у тысячи других фильмов с темой поиска себя. Продюсер переглядывается с режиссером, и тот едва заметно кивает. ЗАХАРИЙ: Если уж так вышло, что незадолго до нового фильма (делает ударение) с похожим названием в сети вдруг появляется искромсанная, так называемая фанатская версия нашей ленты... РОБЕРТ: (вставляет) С правками, которые удивительно созвучны тем претензиям, что я от тебя слышал. ЗАХАРИЙ: (продолжает) То мы могли бы сослаться на просочившуюся в интернет рабочую режиссерскую копию и выпустить новую версию на дисках. С комментариями, в том числе и твоим. Диски двойным выпуском с другим жанровым триллером в июне. ВЕРА: (невозмутимо глянув на режиссера, к продюсеру) Хорошо. Верните назад мое имя в продюсеры. И мне полагаются резидюалы, верно? Я теперь с WGA. ЗАХАРИЙ: Ты получишь свое допсоглашение. (вставая) И на заметку, мы не переписываем контракты задним числом, если для тебя так важно определение написанного наудачу, а не заказного сценария. Сжав губы, Вера поднимается вместе с топами и кивает им. Шагая за дверью вдоль светлого коридора, беззвучно ругается, пару раз замахнувшись руками, словно боксируя невидимого противника. Стены темнеют и раздвигаются, впуская тихий попсовый мотив и открывая площадку для ресторанных столиков, где за крайним в углу нетерпеливо ждет Роуз. ВЕРА: (подходя и садясь напротив) Я не полечу на премьеру. Двенадцатого марта у Мэтта выступление, я не могу быть одновременно в Берлине и в Брюсселе. Пусть юный гений вздохнет сводобней. Так и скажи им. И это очень подходящий момент для нас поставить точку, если ты устала или не хочешь больше выполнять роль моего агента. РОУЗ: (горделиво вскинув голову и обсмотрев Веру, через паузу) Знаешь, я столько раз видела, как ты только делала хуже и без того запутанные ситуации, а потом вдруг выходила победителем, что я просто хочу остаться и посмотреть, как ты выкрутишься на этот раз. Кивнув с одновременным «хорошо», Вера встает и разворачивается. Звуки музыки обрываются, сменяясь британским говором, а пространство темнеет и сужается до аскетично оформленного жилища. Одетая в домашние шорты и майку, Вера пересекает межкомнатный холл и выходит в ночную гостиную с двумя стеклянными стенами – архитектурный атрибут коттеджа на Дьюм-Драйв в Малибу. Мэтт, растянувшись на диване и закинув руки на спинку, расслабленно что-то насвистывает и пялится в настенный экран – источник выкриков с характерным акцентом. ВЕРА: (забравшись на диван, на четвереньках близится к нему) Соскучился по родному произношению? МЭТТ: (глянув на нее, затем в телевизор) Ты имеешь... Не, это британский сериал, фантастика. Тут премьер должен свинью отыметь на глазах у всей Британии. ВЕРА: (огорошенно замерев, смотрит поочередно на экран и на Мэтта, затем усмехается) Ты каналы не перепутал случайно? МЭТТ: Ха-ха, с порно? Не-не. (понизив голос) Интернет-терроризм, анонимность, психология толпы. (манит рукой к себе) Тебе понравится. Доползши к нему, Вера забирается поперек коленей и легко обнимает за шею, уложив голову на плечо. Удивленно присвистнув, Мэтт поглядывает на нее, но очередная телеперепалка почти сразу же отвлекает обоих. На экране журналисты вымышленного канала новостей в панике гасают по офису, через кадр в не меньшей суматохе по дому надуманного премьер-министра шныряют чиновники. Не заинтересовав, если вклиниться в просмотр на середине. ВЕРА: (задумчиво отворачивается к уху Мэтта) Мне, наверное, следует что-то сделать, чтобы прекратить так яростно реагировать... МЭТТ: (засмеявшись) Ты имеешь в виду размахивать руками? Не, необязательно. Пока это не я и никто не жалуется, малыш, бей кого хочешь. (чмокнув, убирает Верино лицо в сторону, вернувшись в сериал) ВЕРА: (вздохнув, опять льнет к Мэтту, в ухо) И, наверное, не стоило бросаться заявлениями о несуществующем онлайн-течении. Глупо, сама не знаю, как так вышло... МЭТТ: Знаешь... (порывшись где-то за спиной и достав пульт) Иногда некоторые вещи должны быть сказаны без какого-либо резона. (поставив сериал на паузу) Это как если ты проводник какой-то массово ретранслируемой идеи, которую до тебя еще никто не решился сформулировать и высказать. Голос массового бессознательного. Кирк с Тони попинают идею, и что-то попробуем сделать. Нет гарантии, что приживется, но попробуем все равно. Глядя ему прямо в глаза, нежно прочесывает волосы на затылке, пальцами второй руки гладя шею. Приближает лицо и целует в щеку: «Спасибо», – вновь спрятавшись у Мэтта на плече. Пережив еще несколько «счастливых» интервью бок о бок с молодым продюсером, несомненно талантливым что до присвоения себе чужих заслуг, Вера с радостью улетает из Лос-Анджелеса во вторую неделю января. Завершающий кусок североамериканского тура MUSE протекает в привычном аврально-фееричном режиме: сферические дроны регулярно выходят из строя, приземляются на головы зрителей и раздираются в клочья на сувениры; уставший после концертов Дом путает слова на интервью; а Мэтт блещет исполнительским даром на сцене даже без гитары. И после – в отельных пристанищах импровизированного дома, раз в два-три дня укачивая малую на сон под мычание своей Starlight. Полугодовалая Лисси хоть и болеет меньше, но зато по очкам в плаксивости лидирует далеко впереди брата с ненамеренной попыткой превратить окружающих в неврастенников. Финал грудного кормления приходит с финишной чертой выступлениям группы в Северной Америке. Так что в феврале пара с детьми и гувернантками оседает в одноэтажном доме в Малибу, утешаясь винными раутами в дуэте. Лишь дважды вытянув Мэтта помаячить на красных дорожках отеля Hyatt Regency Century Plaza – для наградных церемоний от режиссерской и писательской Гильдий Америки с разницей в неделю, – Вера отмахивается от журналистов, зато притесывается к именитому седовласому режиссеру, родоначальнику ее любимой франшизы. Мэтт рад упомянуть пришельцев и теорию Дэникена, а Вера – сфотографироваться втроем, облепив на редкость улыбающегося Ридли Скотта с обеих сторон. Через три дня умиротворение домашнего вечера в гостиной – с вином, копошащимися в игрушках на полу малыми, каким-то ситкомом на экране и Харпер для компании – прорезает истеричный звонок мобильного. Оказавшись ближе к телефону Мэтта, Вера сгребает голосящий брусок и заглядывает в экран: просто «Том Кирк», а не «заноза в заднице», как у нее. ВЕРА: (поднеся трубку к уху и улыбаясь) Ругнись!.. Конечно, трезвые. А вообще смотря для чего... (улыбка сменяется конфузливой нахмуренностью) Подожди, подожди секунду... (переключив динамик на громкую связь, опускает телефон на диван между собой и Мэттом) А ну ругнись еще раз? ТОМ: (голос из динамиков) «Грэмми» дали нам лучший рок-альбом только что, вы что, не смотрели эфир?! Собирайтесь и чешите в Стейплс, живо... Схватив мобильный и подскочив на месте, фронтмен заставляет очнуться остальных присутствующих взрослых: Вера трет глаза и моргает, настраиваясь на реальность, а гувернантка взволнованно интересуется, что случилось. ВЕРА: (рванув в бок спальни, вдруг тормозит и очумело разворачивается) А надеть-то что? МЭТТ: (договорив с Томом и нахмурившись) Вера, можешь идти голой, я разрешаю. В полупьяной суматохе костюм-двойка, темная рубашка – и даже галстук! – фронтмену находятся чуть ли не молниеносно. С его пришпориванием хватает всего двух групповых катаний вешалок с платьями по штанге, прежде чем Вера отыскивает модель «вроде в этом я еще нигде не была». Выкопав к синему наряду в тон босоножки, она взвизгивает с ужасом, указывая вниз на зеленые ногти. Мэтт, вернув взгляд на ее лицо, смотрит так угрожающе, словно обещает перекрасить ей сию же минуту ногти и на ногах, и на руках, и там, где нет ногтей, и причем без лака. Вторая волна обыска нижних ящиков выносит туфли с закрытыми носками. Оранжевые. Харпер прибегает с оранжевой висюлькой-брелком: «подруга делает», «эксклюзивный дизайн», «в Индонезии», «никаких сверхурочных часов и детского труда!» Мэтт быстро цепляет подвеску на черный клатч, а Харпер сматывается гладить синее платье. Новая проблема в виде паутинчатой размазни никак не спешит натянуться на пятку, и Мэтт, упаковавшись в костюм, встряхивает Веру за плечи и тянет вверх: «Не ...би мозги чулками». Выстроив гелем и залакировав его волосы вверх, набок, куда угодно, лишь бы не плашмя, она и сама наконец одевается. Сессия лихорадочного и параллельного расчесывания и подкрашивания обрывается, когда Мэтт не выдерживает и хватает Веру за шею: «Хватит портить природу», – выталкивая из дома. Второй стимул проморгаться возникает рядом с Домом в виде стройной брюнетки в узком золотистом одеянии. Выйдя из машины под спортивным комплексом с церемонией награждения, Мэтт отвечает на звонок, отвернувшись от приближающихся Дома и его спутницы. Треп с медиа-менеджером о пьяных женщинах и как он быстро приехал заканчивается фразой «Дом даже какую-то подругу успел прихватить» как раз к моменту, когда ударник с брюнеткой подходят к машине. «Подруга» удивленно бросает взгляд на Дома, тот красноречиво и перепуганно вперивается в Веру, а она разворачивает Мэтта лицом к подошедшим. Осекшись и оборвав связь, фронтмен бежит знакомиться – Райана, называя ей свое, Верино, а заодно и имя барабанщика. Вдруг забыла. Делает телефоном групповой снимок до того, как тот заново начинает трезвонить. По дороге ко входу утыкается в дисплей мобильного, плетясь рядом с обутой в оранжевые туфли, хвостом за ассистентом мероприятия и парой в золотисто-леопардовом. Зайдя под красный навес, когда уже самое время перестать хихикать и начать позировать, тарабанит по Вериному плечу пальцами, все также поглощенный экраном, пока она не убирает его руку. В телефоне – найденная по фото резко объявившаяся из ниоткуда симпатия барабанщика. Модель и фотограф. Мэтт вопросительно заглядывает Вере в лицо, а она склоняет к нему голову в полушепоте: «Оставь его в покое, он сам разберется». Пропустив Берлинале с мировой премьерой второго фильма, снятого по ее сценарию, Вера за день до его массового выхода на экраны затаскивает Мэтта в парижский IMAX-кинотеатр c version originale/оригинальной версией, заверенной местными субтитрами. Фронтмен прихватывает за компанию друга. Дом, правда, является уже без лос-анджелесской модели-фотографа. Футуристический антураж, в особенности летные сцены над землей и в открытом космосе, смотрится шикарно, убедительно суля второй «Оскар» команде аниматоров; лидирующая актриса таки выдержала на требованном уровне характер и метания главного персонажа; и картинка в целом поражает глубиной и динамикой цвета. В мимолетном эпизоде с гетерой в маске, идущей навстречу зрителю и оголяющей грудь, радужные пятна вползают на стену, на какие-то несколько секунд замирая в причудливом панельном узоре среди декоративных полупрозрачных камней. Сидящий по другую сторону от Мэтта Дом чуть ли не присвистывает. ДОМ: (потянувшись к Вере через Мэтта) Ты знаешь эту актрису? ВЕРА: (зажато) Статистка. ДОМ: (в полтона и мечтательно) Я хотел бы познакомиться с этой статисткой. Близко. МЭТТ: (быстро и настороженно) Нет, не хотел бы. ДОМ: (отодвинувшись и повернув к нему лицо, скалясь) Нет, хотел бы. МЭТТ: (быстро указывая на Веру) Ты уже знаком. Дом еще дальше вытягивается вперед, заглядывая на «статистку», пока она вжимается в кресло и прячется за Мэттом. Разочарованно выдохнув: «Ненавижу вас обоих», – ударник складывает на груди руки и откидывается на спинку. Конец марта богат на пешие топтания в лондонских парковых зонах. С четырьмя говорливо-насмешливо-крикливо-плаксивыми Беллами, редко пятым спокойным Беном, зато неизменно всегда одним сопровождающим невозмутимым Ховардом. Да иногда троицей порядком шумливых Кирков или кого-то из тур-менеджеров с дражайщими половинами. И совсем эпизодически в марширующую сборную вливается Крис с кем-то из своих младших отпрысков. Лэнни прекрасно выдерживает прогулки на своих двоих, но его сестра никак не хочет тихо-мирно ездить в коляске, поэтому ее носят на груди, впрягшись в рюкзак-кенгуру. Мэтт – минут пять, пока ему не приспичит с кем-то потрещать или погоняться за малым, все остальное походное время – Вера. Одним днем, когда запряженная трет спину, наклоняясь и подхватывая кенгуру с восьмимесячной девчушкой, чтобы ослабить нагрузку, Дом предлагает свою помощь, и раза с третьего Вера соглашается. Пристегнув Лисси к инициативному барабанщику, догоняет Джеки и вздыхает свободней, поглядывая на впереди идущего Мэтта – тот размахивает руками и что-то втирает про гольф улыбающемуся Крису. Как будто почуяв взгляд, оборачивается один раз, второй. МЭТТ: (обернувшись третий раз, к Вере) А где ребенок? Она тоже оглядывается назад – третьей шеренгой их парада топают медиа-менеджер и Дом с малышкой на груди. МЭТТ: (останавливается, усмехаясь и нахмурившись) Это... это вообще мой ребенок? Все начинают смеяться, кроме задумавшегося Мэтта. И Дома: впившись глазами в застывшего фронтмена и подбоченясь с красноречивым «а ну ляпни еще что-нибудь, и я наконец, за все эти годы, что ты меня достаешь, тебе врежу». Но талант прикусить язык на последнем слове, как обычно, спасает Мэтта. КРИС: (положив руку ему на плечо) Это вопрос, которым каждый отец рано или поздно задается. МЭТТ: (быстро повернувшись к нему) То есть ты все шесть раз спрашивал? КРИС: (смеясь) Ну, может, только первые два. Перевесив малую себе, Мэтт уходит обратно во главу прогуливающейся колонны. Упряжка на его спине меняет цвет – с красного на черный – и форму, добавляя крепление на бедрах. В такой же страховочной экипировке, надетой поверх серо-фиолетового жилета, Вера бредет впереди него. И в черных кроссовках на рифленой подошве для лучшей сцепки с прорезиненным синим трамплином. Вверх по пружинящему тентовому куполу стадиона «O2 Арена» до смотровой площадки в центре на высоте пятидесяти двух метров над землей. Здесь, стоя у поручней на вершине, кажется, что плывешь на огромном шарообразном корабле: с трех сторон вид безмятежной Темзы, огибающей полуостров Гринвич, с высотками на другом берегу – Собачего острова и Сильвертауна; мачты-распорки вкруговую с натянутыми тросами, удерживающими тент; монументальные здания с парковыми участками между ними и в перспективе с четвертой стороны. МЭТТ: (обняв Веру сзади и улыбаясь) Шикарно, правда? И я еще четыре вечера тут играю! ВЕРА: (кивая) Никто ж не спорит, что ты on top of it/наверху/осведомлен/доминируешь. Еще два шотландских концерта – и они упархивают в Калифорнию. Помимо краткого набега в качестве тыняющихся зрителей на фестиваль Coachella во вторую его неделю и на 20-тый ежегодный французский кинофестиваль COLCOA, опоздав на открытие, в какой-то из промежуточных дней, конец апреля они проводят в Малибу. Спокойно и непотревоженно, пока однажды Лэнни не вбегает в дом с криком: «Папа сломал ногу!» Бросив готовку на Генри, Вера срывается наружу. Пролетев верхнюю террасу заднего двора, выдыхает с небольшим облегчением: взбираясь по ступеням с нижней лужайки, Мэтт кривится и как-то плашмя ставит босую левую ногу на пятку, но идет сам. ВЕРА: (спустившись и нырнув ему под мышку) Другая стопа, не та, что в прошлый раз? МЭТТ: (натужно улыбаясь) Ага, все по очереди. Стены и распылители меня не любят. Пока за мячом с малым бегали, долбанулся о распылитель. Пообещав вырезать их под корень и заменить чем-нибудь «из земли выглядывающим», Вера помогает Мэтту дошкандыбать в гостиную. Пока он топит ударенный мысок в емкости со льдом, она звонит в клинику насчет рентгена и Тому, чтобы огорошить новостью. Снимок, впрочем, показывает трещину. Так что, обмотав большой палец покрепче эластичным бинтом, Мэтт даже влезает в туфли, а прихватив костыли – больше для доказательства, что прыгать на сцене в ближайшее время не суждено, – отправляется в Австрию, бросаясь на новые три недели в европейское турне. Прощаясь в лос-анджелесском аэропорту, Вера гладит его скулы, глядя прямо в глаза, и обещает через три дня встретиться в Лиссабоне, как только доведет до ума оросительную систему. Чмокнув в щеку и крепче сжав за шею, отступает и, махнув на прощание Тому, смотрит вслед удаляющимся: медиа-менеджер, обвещанный тремя сумками, и Мэтт, то опирающийся на костыли, то подпрыгивающий на левой пятке. Вера светло улыбается и уходит. Месяц спустя майские каникулы на мысе Пойнт-Дьюм ознаменовываются следующим по очереди приключением. Возвращаясь со всей семьей плюс Харпер домой из детского развлекательного центра, Мэтт притормаживает на Дьюм-Драйв – впереди у ворот их коттеджа останавливается неопознанное авто. Выпрыгнувший из задней двери мужчина в футболке с капюшоном, натянутым на голову, выгружает перед забором картонный ящик. Мэтт бьет по тормозам и сдает назад до поворота на улицу. МЭТТ: (к Вере) Набери 911. (хватает свой мобильный) Надеюсь, он не спит и не... (оборачивается на сидящих сзади детей и гувернантку и снова утыкается в экран) И не спит. Вера, всматриваясь в исчезающее вверх по улице залетное авто, подтверждает по телефону автоматически определенное местонахождение, а Мэтту перезванивает Дом и обещает тотчас приехать. МЭТТ: (к Вере) Вызвони такси, и езжайте в отель где-нибудь в Даунтауне или Центральном ЛА. ВЕРА: Я не оставлю тебя здесь одного. И потом, разве в отеле спокойней? Набрав Марину, она договаривается переждать невнятную угрозу, исходящую от невзрачной коробки, в Маленькой Армении. Полиция приезжает быстро, оцепляет дорогу по обе стороны «подарка» и обзванивает соседей, растиражировав тревогу. Дом прибывает одновременно с саперами, и, оставив Мэтта с ним, Вера садится за руль. За час дороги к Марине, где-то на полпути, фронтмен успевает отчитаться, что коробку пронюхали собаками и просветили микроволновым сканером, а когда открыли, то обнаружили... МЭТТ: (голос в трубке) Книги! «Соединенные Штаты Страха» Энгельгардта, «Демократия в Америке» де Токвиля и остальные подобные, все по Америке. (усмехаясь) Это что, сжатый курс для участия в президентской гонке? ВЕРА: (улыбаясь в ответ) По крайней мере, они хотели, чтобы ты обратил внимание. МЭТТ: Обратил! Книги полиция все же забрала, на яды проверить, радиацию, порошковые вирусы... Короче, можешь возвращаться, пока мы с Ховом не прикончили запасы алкоголя. ВЕРА: (хмыкнув) Я еще даже не доехала, но раз уж напросилась, то хотя бы на глаза покажусь. Оставь Дома ночевать. МЭТТ: Знаешь, что я подумал?.. Сидя в светлом шезлонге на белой террасе, сквозь декоративную ограду которой просматривается зеленая лужайка с качелями, Вера поворачивает голову к Марине. ВЕРА: Купить еще один дом в Малибу, потому что это ранчо видно на всех картах, со спутника, адрес в открытом доступе... (мотает головой) По-моему, это бросание в крайности. МАРИНА: (тоже качает головой) Не отговаривай. Пусть покупает, больше ценить будет. (захватив из пиалы конфету-драже, кивает убедительно и элегантно) Мужчины ценят тех, в кого они вкладываются, и чем больше, тем сильнее. ВЕРА: (покривившись сквозь улыбку) Меркантильно как-то. А как же это: я отдал тебе десять баксов, но это все, что у меня было, а он дал тебе двести, хотя у него было намного больше? МАРИНА: (вздохнув) Ох уж эти десятидолларовые идеалистки. К сожалению, в денежном мире нет места субъективному, все абсолютно. (заговорщицки) Хочешь знать, что происходит с десятидолларовыми идеалистками? Вера нерешительно кивает и пожимает плечами, отпив сок и выловив себе порцию драже. МАРИНА: (кивает) В общем, она берет эти десять баксов, и работает параллельно с ним изо всех сил, (понизив голос и глянув на Веру) что в принципе не так уж и плохо, если работаешь на свое имя. Вы развиваетесь. Со временем он начинает предлагать подарки уже подороже десяти баксов, но ты отказываешься. Как же ты можешь? Все в дело, все на благо семьи. И еще чуть позже, когда он уже может позволить себе дарить презенты по двести баксов, то дарит он их не тебе, а кому-то другому. И ты как настоящая идеалистка что делаешь? Правильно, собираешься и уходишь. Потому что понимаешь, что обходишься ему дешевле проститутки, просто когда-то по глупости или юности пожалела и купилась на десять баксов. ВЕРА: (выдохнув и глянув на нее) Это, конечно, невесело, но я не думаю, что есть закономерность. МАРИНА: (хитро улыбнувшись) Вспомни себя с Мэттом, когда вы только познакомились. ВЕРА: А что мы с?.. (осекшись) На следующее утро он купил мне дизайнерские босоножки, дорогущие. Потом на карту пять килобаксов сбрасывал перед Швейцарией. (усмехнувшись) Да это просто совпадение. МАРИНА: Нет никаких совпадений. Ему там, скорей всего, плевать было на того дизайнера, но сам факт... (горделиво-выразительно) Смотрите, как ей здорово в этих туфлях, это я, я ей их купил! Это я устроил так, чтобы она прилетела, я разрешил ей купить дом в Канаде! (и своим тоном) Ну или, по крайней мере, не побежал сразу продавать, когда ты деньги с его счета спустила. Так что не отговаривай. Если он может себе позволить, а он может, пусть покупает еще один дом. Больше тебя и малых ценить будет. Словно услышав, что про нее вспомнили, спящая Лисси начинает ворочаться в автокресле, стоящем на третьем шезлонге, и Вера встает и вытаскивает ее на волю и на руки. Новый дом покупается в заключительный день мая – в трех минутах езды и двух поворотах, на участке вдвое скромнее, чем коттедж по Дьюм-Драйв. Зато двухэтажный и закрытый густыми и высокими деревьями с тыла от дороги и с неба от вездесущих фотоследящих спутников. Оставшись в Малибу и дав слово вернуться в Британию ко Гластонберийскому фестивалю в конце июня, Вера провожает Мэтта в последние три недели официальной ветки евротура. Днем обустраивает под свой вкус новое серо-белое двух-, даже двух-с-половиной-этажное, судя по надстройке промежуточного уровня, жилище. Обновляет мебель и предметы интерьера помельче. Ночами растворяется в строчках уж как год обещанного Роуз тритмента к очередному сценарию. Под утро одного беспрерывного писательского криза Вера набирает Мэтта в онлайн-мессенджере и, не получив отклика, звонит Дому. Сонное, но довольное лицо лохматого, с осветленной челкой ударника появляется в окошке видеочата, смещаясь из стороны в сторону и вверх-вниз. ВЕРА: Мэтт не отвечает, ты давно его видел? ДОМ: (в окне чата) А он ни с кем не разговаривает. Лицо барабанщика уплывает вправо, уступив место фоновой картинке: Мэтт полусидит-полулежит на диване, задрав колени, из тарелки рядом что-то вылавливает вилкой и жует, упершись взглядом в телефон, прижатый к колену. Изображение вновь смещается, показывая Дома, пьющего из стакана. ДОМ: (опустив воду) Видела? (усмехаясь) Мы сначала думали, что он в каком-то порночате шарится, но, судя по неменяющейся насупленной физиономии, похоже, что-то сочиняет. Да и кольцо нацепил. И вчера на саундчеке наигрывал свежие аккорды. Что у тебя там? ВЕРА: Режиссерская версия вчера на дисках появилась, в титрах (поднимает палец для привлечения внимания) указано, в ролях – Фейт Луна, сценарист – Вера Лунина, продюсер – Вера Беллами! ДОМ: (смеясь и жуя одновременно) Тебя много! МЭТТ: (голос издалека) Говорил, не выпендривайся, а проставляй везде Беллами, для единообразия. ДОМ: (вернув лицо в окошко чата и смеясь) Не слушай его, он с тебя еще денег сдерет за использование своего имени. На фоне видно, как Мэтт вскакивает с дивана. Картинка резко дергается размазанными полосами, и после статического треска, шума возни и выкрика фронтмена «Отвали» показывается лицо Мэтта. Только успев поздороваться, на фоне обиженного заявления от Дома, что это его телефон, фронтмен обещает перезвонить. Уличный гул заполняет философские паузы, а Мэтт в ярких солнечных отблесках трет лицо – на безымянном пальце правой руки и вправду искрится обручальное кольцо. МЭТТ: Я не знаю, я не знаю, я просто устал, наверное. Я хочу домой, к тебе. (сдвигает руку на щеку и часто моргает) Послезавтра, после Литвы, я прилечу. (игриво поднимает бровь) Ховард тут вчера мировой сексодром устроил, мы через три комнаты, да черт! наверное, вся гостиница слышала. (неловко улыбается) Вера смеется в ответ, а Мэтт поворачивает голову – за его спиной балконная дверь – на плохо слышимый голос Дома. Крикнув внутрь номера, что он скоро придет, фронтмен поглядывает обратно в экран. МЭТТ: До самолета три часа, надо... Поцелуй малых за меня и... (выразительно расширив глаза, показывает руку с кольцом) Попрощавшись, Вера заглядывает в нижний правый угол компьютерного экрана: пять утра, а сна ни в одном глазу. Поворочавшись на постели, обратно включает лаптоп, находит и прослушивает недавние интервью Мэтта. Там, где он всех высокодолжностных чиновников обзывает психопатами, а общество – запрограммированным выбирать себе в руководители тех, кто заведомо равнодушен и невоисприимчив к чужой боли, в угоду эффективности работы безымянной системы. Разглагольствуя сбивчиво и быстро, Мэтт потирает лицо, вертится в кресле, приглаживает себя по плечам и рукам, но высидеть спокойно и десяти минут не может. Убрав ноутбук, Вера зарывается с головой под подушку – от солнечного света и липучих, электризующих желаний. До того дня, как Мэтт наконец-то попадает домой. Напряженно вытянувшись под ней, запрокинув голову и приоткрыв рот, несдержанно тянет вниз на себя, а Вера медленно опускается, судорожно выдохнув и впившись ногтями в его руки. Сквозь приоткрытые веки наблюдает за двигающимся навстречу ей в гармоничном единстве и... Бумс! Дверь распахивается. Моментально плюхнувшись грудью на Мэтта, Вера испуганно расширяет глаза – он застыл с гримасой шока и удивления, обращенной к ни в чем не виноватому потолку. Крутануть голову в сторону двери – одетый в мокрый полиэтиленовый дождевик вбегает Лэнни с выпачканными в земле руками и пластиковой коробкой. ЛЭННИ: Папа, я насобирал червяков, идем на рыбалку! Ханжески натянув покрывало Вере на голую спину, Мэтт закрывает рукой лицо и трясется с частыми выдыханиями, причем невозможно понять: то ли он смеется, то ли рыдает. Соскользнув с него на бок, Вера подтягивает одеяло к шее, сглатывает и уставляется на чумазого сына. ВЕРА: Там дождь снаружи, правда? ЛЭННИ: (менее уверенно) Да, они повылезали, и я насобирал. МЭТТ: (поднимает голову над Вериным плечом) Лэн, сегодня не получится. А вот завтра возьмем Дома, Моргана, может, еще и съездим. А червяков отнеси гарпии, пусть приготовит, их же есть можно. (и убедительно кивает, выгнув бровь) Нерешительно глянув на странно ведущих себя родителей, мальчишка уметается, а Мэтт откидывается на подушки. МЭТТ: (вполголоса) П...здец, так же эрекции до конца дней можно лишиться. ВЕРА: (нависая над ним) А кто вчера двери не замкнул? Нахмурившись и часто моргая, смотрит на нее. Несколько секунд тишины, прежде чем снизу доносится истошный крик Харпер. Подняв головы и переглянувшись, Вера и Мэтт заходятся смехом. ВЕРА: (хлопнув его по плечу) Лучше вставать, а то она этими червями нас накормит. Малая, упакованная в стул для кормления, как птенец, исправно открывает рот, глотая кашу с каждой поднесенной ложки и уставившись в мультики на свисающем с потолка экране. Вера, перемешав в пиалке измельченную еду, набирает новую чайную ложку и поглядывает за окно – моросит, и небо беспросветное. Здравствуй, Британия. МЭТТ: (заходит в столовую, опуская руку с мобильным) В Пилтоне болото, дороги поразмокали, поле Гластонбери – сплошное месиво. Хоть рыбацкие сапоги напяливай. ВЕРА: (подняв на него глаза) Тогда я с малыми не поедем. Эта красавица (кивнув на Лисси) рвется ногами ходить, а тому другу (указав подбородком на жующего свой завтрак Лэнни за столом) и утреннего урожая хватит. (косится на Харпер) ХАРПЕР: (ставит чай перед Лэнни, к Вере) Правильно, оставайся, нечего по дождю там бродить. (подходит, указывая на Лисси) Давай докормлю. Освободив место подле малышки, Вера подтягивается к задумавшемуся Мэтту и ерошит мягкие волосы. Хитро переглянувшись, он вплетает сильные пальцы в ее ладонь и через арку вытягивает в холл. Без единого звука мимо лестницы, ведущей на второй этаж, к спуску в подвальную студию. Оглядывается, маня вызывающим прищуром и сбегая вниз первым, а Вера с легкой ухмылкой отсчитывает ступени вдогонку. Включить свет в предбаннике, захлопнуть дверь. Сжав руками Верину голову, Мэтт целует резко и глубоко, без раскачивания с нежностями, а Вера ныряет ладонью прямиком ему в штаны. Недавнее опасение беспочвенно – обещание разрядки множится и усиливается. Дошататься до центральной комнаты, наощупь вписавшись в проем и тиская разгоряченную оболочку сродненной души, втираться и требовать откровений. Припечатать внутреннюю студийную дверь: лишь узкие столы, пульты, экраны, подиум барабанщика, рояль в углу и гитары на стенах – здесь свидетели. Посрывать одежду, врезавшись в кресло, и, не удержавшись на загроможденном столе, свалиться попросту на ковер. Между шнуров, треног и консолей. Не боясь, что стоны будут услышаны, а грязно-хвалебный и путанный треп – осужден. Словно первый год в необжитом доме маленького британского городка. Ностальгические заскоки прогрессируют, стоит очутиться в памятных уголках мира. Так, в конце июня Мэтт с Верой убегают на пешеходный мост Искусств, надеясь отыскать когда-то прицепленный к декоративной ограде замок с плюсом между их инициалами. К недоумению обнаружив, что кованые прутья со всем грузом любовных признаний были срезаны еще в прошлом году и заменены бездушными прозрачными панелями. В Швейцарии они являются в музей на холме городка-крепости и отыскивают картины эротической механики и музы художника-сюрреалиста, на которые Вера специально когда-то указала Мэтту. Сразу после концерта на стадионе в стране Вериного происхождения оравой из дюжины человек прибывают в парк на острове... и не находят той летней беседки, где две трети MUSE когда-то прообщались с местной девчонкой всю ночь. Однако Мэтт все равно подхватывает Веру на руки и вышагивает круг по песку, нарочно споткнувшись и заработав визг в ухо и шлепок по плечу. Смеясь, возвращает ее на асфальт – традиция есть традиция. Вернувшись в Лондон, Мэтт на несколько дней в первой половине июля заражается ценностью семейного общения, пока Вера, наоборот, заныривает в работу. Так, он празднует день рождения Бена с Кейт и ее старшим сыном, уехав на предпросмотр театрального шоу «Гарри Поттер и Проклятое дитя» – с летающими по залу дементорами и перерывом на торт. В день отставки Кэмерона является зрителем на сессию «Вопросы к Премьер-министру» в Британский Парламент со своим отцом – Мэтту было тринадцать, когда старший Беллами ушел из семьи, а здравое общение они возобновили только недавно. И, естественно, фронтмен мешает Вере зависать в раздумьях над интервью, офертами от Роуз и собственным писательством, вытягивая то в детский парк развлечений Coram's Fields, то в музей динозавров, то в «Королевство игрушек», сооруженное в здоровенном универмаге Harrods, то в Бэттерси-Парк на забеги наперегонки с Лэнни и воздушными змеями. Между концертами в Испании и Франции они арендуют яхту на ночь, оставив малых в гостинице с Генри и Харпер и отплыв в Балеарское море расширенной стабильной компанией MUSE. Как обычно, без Криса, но с очередной залетной пассией Дома. Налюбовавшись переливами лунного отражения в морской ряби и пригубив слабого алкоголя тостом за «еще месяц фестивалей и по домам», отдыхающие расползаются по каютам. Интеллигентно пререкаясь из-за выбора локации для отмечания одного года Лисси, Вера, распластавшись сверху на Мэтте, щекочет и щипает его, склоняя к Афинам, а он извивается и ленно хватает ее за руки, настаивая на Лондоне. Пока через коварно тонкую стенку из примыкающей судовой комнаты не доносится экзальтированный женский стон. Вмиг бросив тискать Мэтта, Вера со стеснительной улыбкой поднимает лицо, а фронтмен задирает голову, будто сквозь абсолютно не звукоизолированную перегородку можно еще и видеть. Чувственное стенание повторяется, теперь для объема звучания дополненное скулежом барабанщика. Переглянувшись, неблагодарные слушатели начинают беззвучно смеяться. ВЕРА: (уложив голову к плечу Мэтта) Любопытно, мы тоже так потешно звучим со стороны? МЭТТ: Да кто ж знает!.. (указав головой на стену) Не, он, может, и знает. Хочешь узнать? Подтянув к лицу ее руку, Мэтт упруго и тягуче проводит языком по ладони и выжидательно вскидывает брови. Однако Вера прыскает от смеха и чешет освобожденную ладонь. МЭТТ: (возмущенно хряснув ее ниже спины) Не ржи! Все серьезно! Доказательством чему из-за стены опять слышится пение сладострастного дуэта. Подавив улыбку и шепнув «ладно», Вера зажимает в кулак пальцы на руке Мэтта, выпрямив торчком средний. Обхватывает и скользит губами до второй фаланги, а Мэтт, наблюдая, издает высокий стон, скроив сценично-оргазменное лицо. Затем расширяет глаза и кивает на Веру: экзальтированные выступления по очереди. Смешливо выдохнув и мотнув головой, она закрывает глаза и поскуливает, вцепившись в его волосы. Мэтт подхватывает голосом и толкает ее от себя. Вставая и постанывая громче и уверенней, они раскачиваются, чуть ли не прыгая по кровати, в апогее переходя на жалобное завывание. Раздвижная дверь улетает вбок, похоже, чуть не протаранив стенку вдоль. Лицо взлохмаченного и одетого наспех Дома явственно отражает весь накал негодования барабанщика с обещанием немедленной расправы. Свалившись на поджатые ноги, Вера скрывает голову – безуспешно – за коленом Мэтта, а фронтмен гордо вытягивается, будто на сцене, подняв руки и упершись в низкий потолок, словно древнегреческий мелкокалиберный атлант. ДОМ: Вы в своем уме?! Этот симфонии пишет, та какую-то научную фигню, и в довесок ко всему они еще и родителями зовутся! МЭТТ: Вот именно! Я, может, о детях разговаривал, пока ты резонансную оргию не устроил. Посверлив их глазами и кинув напоследок «идиоты», Дом разворачивается и вышагивает. Взмах подола расстегнутой леопардовой рубашки на прощание. Вера медленно поднимается из укрытия, а Мэтт опускает руки и вздыхает. ВЕРА: Кажется, мы переусердствовали... МЭТТ: Ничего подобного! Он не догадывался, что тут бумажные стены? Хотел так потрахаться, мог бы найти место поукромней. А представь, если бы реально мы взяли малых или Кирк своего? В проем двери опять влетает носитель пятнистой рубашки, и Вера, шмыгнув за спину фронтмена, выглядывает из-за его плеча. В руке у Дома – бутылка виски. МЭТТ: (визгливо) Я не стану пить эту дрянь! ДОМ: (спокойно) Значит, нам больше достанется. ВЕРА: А где... она? ДОМ: (свернув крышку и махнув в сторону выхода) Ушла куда-то на верхнюю палубу. После вашего концерта я и сам хотел утопиться. Постучав Мэтту по плечу и соскочив на пол, Вера заверяет, что пойдет отыщет знакомую ударника, а фронтмен кривится и посматривает на льющуюся в стакан темную жидкость. Однако зазноба ударника на следующее утро так и не оправляется от устроенного ночью тест-контроля на восприятие местных хохм: она предпочитает крутиться рядом с на вид более доброжелательными тур-менеджерами и приглашенным музыкантом. Так что оккупировав мягкий уголок на корме яхты, на солнце плавятся четверо: Том в кепке, Дом с рубашкой на голове, Мэтт – просунув лицо в горловину и закрутив футболку на макушке сродни щуплому банному полотенцу – и Вера в шляпе с широкими полями, найденной в кают-компании. ДОМ: (хлебнув воды из бутылки, мечтательно) А это могла быть моя идеальная пара... МЭТТ: Да они у тебя все идеальные. По факту, в каждом городе мира по идеальной. ДОМ: (мечтательно, но уже со смешком) Я идеалист, и в том моя проблема. МЭТТ: (усмехнувшись) Твоя проблема в том, что ты со старта разрешаешь им помыкать собой, а потом сбегаешь, когда они на голову залезают. ДОМ: Ты, естественно, лучше знаешь, как удерживать равноправие. МЭТТ: (шумно выдохнув) Слушай, вот что я скажу. В качестве акта равноправия отымейте друг друга в заднюю дверь, может, так будете потом меньше мозги иметь. Сербая напиток через соломинку, Вера поглядывает на троих слева: Том целомудренно пялится в телефон, пока двое болтающих обмениваются взглядами. ДОМ: (широко улыбаясь) Звучит как слова знатока! МЭТТ: (моментально и быстро) Да, мы пробова... (осекшись, замолкает, но таки договаривает) ...ли... Дом начинает хохотать, Вера давиться напитком, а Том замирает с гротескным выражением ужаса на лице. МЭТТ: (глянув на сидящих по сторонам, осторожно) Но нам не понравилось. Мы больше не... Барабанщик хватается за живот, наклоняясь к палубе, а Вера с медиа-менеджером подскакивают и убегают в разные стороны. ДОМ: (немного успокоившись) Пять гребаных баллов! Это лучшее, когда ты вообще проговаривался. Непреднамеренная шутка, сработавшая против говорливого фронтмена, выветривается через сутки к групповому слету во французской гостинице. Том объявляет, что завтра есть возможность съездить на экскурсию по площадке CERN – всего в получасе езды от их сцены в Ньоне. ВЕРА: (аж подскакивает) Отлично, поехали! ТОМ: Сядь, я нормальных людей спрашивал, а не псевдоученых по ракетам. МЭТТ: Не, серьезно, это познавательно. Поехали. Они что-то большое открывали там недавно? Я вроде не слышал. (поворачивает лицо к Вере) ВЕРА: (пожав плечами) После бозона Хиггса в двенадцатом вроде ничего серьезного. МЭТТ: Э-э-эм, это какая-то частица, что участвовала в сотворении мира? ВЕРА: (кивает) Она передает массу носителям слабой силы внутри атомов, короче, объясняет почему у других частиц есть масса там, где ее не должно быть. ТОМ: (помахав руками в воздухе) Тормозите, гикфест еще не начался. (вопросительно смотрит на ударника) ДОМ: (почесав голову) А никакой более развлекательной альтернативы завтра нет? ТОМ: (не моргая) Амстердам ровно через месяц. (переводит взгляд на Криса) Ты? КРИС: (виновато улыбаясь) Ну, футбола завтра нет, так что... Медиа-менеджер кивает и уставляется на улыбающегося Моргана, увлеченного собственным телефоном. Глен пихает музыканта в плечо. МОРГАН: (спохватывается и поднимает голову) Да? Что? Мы идет завтра куда-то? ТОМ: (усмехнувшись) Ответ засчитан. АНДЕРСОН: (не дожидаясь обращения медиа-менеджера) Я как все. ГЛЕН: (оживленно) А я еще в прошлый раз подавал идею! Крупнейший исследовательский центр на планете во всех смыслах, причем они очень открыты для всех, кому интересно. Кому интересны темы Вселенной и жизни, обязательно должны побывать. ТОМ: (криво улыбнувшись) Не, фанатиков не берем. Однако после дружеских смешков медиа-менеджер насчитывает «одиннадцать голов», включив туда и Глена, и американскую подругу Андерсона, и двух водителей. В Мерен они приезжают прямиком из Франции – территория Европейской организации по ядерным исследованиям простерлась чуть вбок от международной трассы, соединившей две фестивальные сцены. Площадка CERN чем-то напоминает голливудский студийный городок: улицы с названиями, плоские глухие здания-павильоны, высотные административные корпуса, свое почтовое отделение и гостиница. И въезд через пропускную систему. Первым по расписанию – традиционное для всех гостей посещение световыставки в Холле 300. С документальным фильмом об истории CERN внутри погруженного во мрак былого машинного зала и с объемными проекциями на первом сооруженном здесь ускорителе частиц. Когда зажигается свет, можно близко подойти к стальному цилиндру ныне выведенного из строя синхроциклотрона и массивному красному магниту, в котором утоплена рабочая часть машины. Пройтись вокруг по залу и рассмотреть оборудование помельче – принадлежащих комнате немых свидетелей прошлого научного века. Обратно за ограду центра, вернуться чуть назад вдоль шоссе, и по левую руку замаячит деревянный центр-глобус. Обогнув его, путешествующая группа двумя минивэнами заезжает на следующую закрытую территорию. Останавливается у четырехэтажного здания с двумя ярко разрисованными на всю ширину и высоту стенами: цветастые круги с темными короткими лучами впереди и матрешечная система пестрых цилиндров в разрезе сбоку. Художественное представление самого крупного из детекторов элементарных частиц на кольце Большого адронного коллайдера. Выставочный холл для туристов – через стену от контрольного зала ATLAS, куда, на удивление, тоже вход свободен. Столы полукругом перед огромными мониторами, словно в космическом центре. Но на экранах не вакуум космоса или видео порхающих в невесомости астронавтов, а виды закрытого, вычищенного до блеска и отлично освещенного подземного пространства да схемы и таблицы детекторной машины. Нахлобучивая высокую каску, Вера прислушивается к инструктирующему гиду – стандартные положения техники безопасности: не ходить, где не положено, не совать пальцы, куда не велено. На вопрос, кто в группе на какую самую низкую глубину опускался, среди упоминаний пещер и подвалов бьет рекорд Верино признание: девятьсот девяносто пять метров – нижний шахтный горизонт в родительской стране. Хотя детектор ATLAS вмурован лишь на сто метров в земную кору, он занимает бункер высотой с девятиэтажку и необозримой длины, которую никак невозможно оценить – пространство загружено выше предела. Грандиозный размер самой детекторной машины не просто впечатляет – он раздавливает эффектом величия на месте, пригвождая к решетчатому полу и синим заградительным перилам. Что качественно усиливает картину, так это красочное смешение невообразимого количества кабелей, труб и переходов, которые многослойно окутывают пятисоттонные, вытянутые замкнутым контуром магниты. При этом создавая ощущение подчинения какому-то сложно запрограммированному, многоуровневому порядку. Добавить сюда еще обнаженные участки электроники для техно-органической эстетики и трубки криогенного охлаждения для футуристичности, и можно усомниться в линейности нерелятивистского времени и собственной пространственной ориентации. Репетированными, более-менее простыми терминами сопровождающий гид вещает об истории эксперимента ATLAS. Вера стоит зачарованно и абстрагировавшись, задрав голову и не шевелясь, а Мэтт, вытянувшись и сфокусированно прищурившись, внимает рассказу. Пока у самого не мелькает вполне научная гипотеза. МЭТТ: (стесненно улыбаясь и шепотом) Эта штука электричества жрет, наверное, как средний город. (поглядывает на Веру и удивленно) Малыш, что не так? ВЕРА: (смаргивает и растирает слезы, тоже шепотом) Это самая масштабная, величественная штука, которую я когда-либо видела. Нет, твои декорации на сцене роскошны, но эта машина... она настоящая. МЭТТ: Реальная машина для редкой материи. ГИД: (прервавшись и к ним, указывая на Верино лицо в пятнах) Что-то случилось? МЭТТ: (улыбаясь) Не обращайте внимания, она всегда рыдает в Швейцарии, когда ее что-то впечатляет. ВЕРА: (показывая вперед) Просто тяжело представить, сколько труда заняло построить и с какой точностью нужно было собрать, учитывая область работы. ГИД: (улыбаясь) Да, времена, когда открытия делались, пассивно наблюдая за природой, как, допустим, падает яблоко, прошли. (спохватившись) Нет, я абсолютно не умаляю достижения Ньютона, он проделал колоссальную работу в свое время, но сегодня, чтобы заглянуть в устройство мира глубже, нужны такие машины. Чтобы добраться до крайностей тех условий, на которых искомые подтверждения работают. Вера задумчиво кивает и снова поглядывает наверх. Вид многоцветной технонагроможденности отклоняется дальним потолочным краем назад и растекается на отдельные крапчатые пятна – тарелки и стаканы детского праздничного стола. Нарядно-белая веранда кипит жизнью: Мэтт каминной спичкой зажигает единственную свечу на пышно украшенном торте, Лэнни ерзает на стуле, вертя припасенное блюдце, Харпер примеривается с фотоаппаратом, а Вера, сидя и держа стоящую у нее на коленях Лисси, объясняет, как «делать губами ветер». После хорового Happy Birthday и под мужские рукоплескания Лисси так старательно рвется задуть огонек, что дергается всем тельцем вперед и шлепается лбом прямиком в торт. Подняв испуганно верещащую именинницу, Вера хватает салфетку. Смахивает сгустки крема с бровей и носа извивающейся малышки, стараясь удержать ее одной рукой. Гувернантка бросается к ним, а Мэтт заливается высокими «ха-ха», поддержанный резвым хихиканьем сына. МЭТТ: (через смех) Харп, ты сняла, ты сняла это? ВЕРА: (передавая Лисси гувернантке, к Мэтту) Хотела бы я увидеть, как бы вы ржали... Озаренно подняв брови и ухмыльнувшись, встает и, щедро зачерпнув верхушку с проломленного торта, подскакивает к Мэтту. Взвизгнув, он бросается вокруг стола. Слишком поздно. Ухватившись за горловину футболки чистой рукой, Вера со спины и размаха влепляет ему прямо в лицо смачный кремовый снежок. Лэнни ухахатывается и семенит за ними, получая индейско-боевые сладкие полоски на щеки. Смеясь ощутимо тише и обтираясь салфеткой, Мэтт довершает спринтерский круг. Нагребает полные ладони воздушной белковой массы и срывается за пятящейся Верой. Угрожающе выставив руки, она кричит что-то предостерегающее, но Мэтт, сделав фальш-бросок в одну сторону, подлетает с другой. Крем по лицу и шее, крем в волосах и, кажется, даже под футболкой липучий крем. Отбиваясь, пострадавшая еще больше вымазывает напавшего. Обездвижив, Мэтт облизывает ее щеку, и Вера ловит ртом его язык. Лэнни, радостно визжа, цепляется и прыгает вокруг целующихся родителей, пока Мэтт не подхватывает его на руки, и Вера не домазывает относительно чистого мальчугана – для семейного баланса и сходства. Заглянувшая обратно на веранду Харпер с уже чистой малышкой на руках опешивает в дверях: ее встречают основательно перекопанный торт и три счастливые измаранные рожи. Отмывшись и заказав новый сладкий атрибут праздника, они повторяют дубль с торжественным задуванием свечки, на этот раз начистую. Проведя еще пару дней в Афинах, уезжают на фестивать в Бухарест. А в начале августа – в Рейкьявик. Решив остаться почти на недельные каникулы в Исландии, фронтмен собирает экспедицию вглубь песчано-скалистого и вулкано-ледникового, почти незаселенного острова. Упаковавшись компанией без детей в два Mercedes Sprinter на высокой подвеске и толстенных шинах, за час пути они добираются до глухой деревушки на берегу озера и снимают деревянные домики. Не соблазнившись на купание в открытом водоеме, сегментарно прогреваемом геотермальными впрысками, уматывают к первому месту паломничества – водопаду Гюдльфосс. Двухполосная дорога вьется меж зеленых полей с редкими приземистыми фермерскими домиками и, судя по гуляющим лошадиным стадам, конюшням. Что необычно – это пышущие туманным маревом, словно кипящие чайники паром, холмы подальше к горизонту; обилие мелких ручейков, прорезающих дорожную насыпь через мини-акведуки; тяжелые облака, которые, кажется, вот-вот сядут тебе на голову. И снежные белые россыпи, которые на поверку оказываются растущими скученно колокольчиками. Восхитившись прохладным и чистейшим воздухом, Мэтт загорается новой идеей релаксации – «Переезжаем жить в Исландию!» Но Вера напоминает ему про школу, студию и «тысячу других заведений условно-цивилизованного общества», и Мэтт переключается на купленное им недавно свидельство технологии. Было бы, наверное, странно, если бы после трех лет постоянного незримого и тревожащего присутствия в его жизни дронов, фронтмен не обзавелся одним из них. Хочешь победить свой страх – приручи его. Высотой в половину годовалой Лисси, Phantom 3 Professional напоминает белого четырехлапого безголового паука с пропеллерами на коленях и попарно соединенными в рамки-полозья ногами. К тому же еще и беременного паука: с камерой, подвешенной ниже брюха. Недоступная для пешеходных туристов долина как нельзя лучше подходит для полевого испытания квадрокоптера – вместе с фронтменовскими навыками удаленного пилотирования. Налюбовавшись вживую и с расстояния видом изогнутого трехступенчатого речного потока, что словно рядами вспушенной бахромы стремится кануть вниз между скалистыми берегами ущелья, группа перемещается за ограду к обрыву. Дом приземляется рядом с Верой и Мэттом в шеренгу, а остальные – за их спинами и лицом к водопаду. Оглянувшись по сторонам – все ли расселись? – и сдержанно улыбаясь, Мэтт включает запись и с радиопульта поднимает дрон с земли. Жужжащий «паук» пролетает над их головами и уносится в сторону бушующей воды, удаляясь мелкой точкой на фоне тяжелого кучевого неба. В один момент взмывая на сотни метров вверх, в другой – чуть ли не падая в овраг. Все, что видит его камера, – на экране связанного с радиоконтроллером планшета: вспененная река, срывающаяся в пропасть на многие метры вниз и заполоняющая дно расселины, омываемые водными нитями уступы и пологий левый берег выше по течению. МЭТТ: (радостно) Потрясающе, правда? Не знаю, снимали ли эти места для кино раньше, но глянь какая красота! Если не снимали, то я буду первым оператором! ВЕРА: Не хочу лить дождь на твой парад, но тот чувак, которого мы встретили в феврале на награждении режиссеров, уже записывал водопад в Исландии. МЭТТ: Кто? Ридли? Ридли Скотт? ВЕРА: (кивая) Ну не именно этот водопад, Деттифосс крупнее и севернее... МЭТТ: Тогда я буду первым, кто снял этот. (глянув в экран и усмехнувшись) Кстати, а где я вообще летаю? Подстегнутый сигналом вернуться домой и ориентируемый с GPS-спутника, квадрокоптер на автопилоте прибывает к стартовой точке и зависает далеко в небе над их головами, а Мэтт садит его на траву. Нафотографировавшись свеся ноги с края обрыва, они уезжают бродить по равнинам и гористому рельефу с мелкими речушками. Два оставшихся дня колесят минивэнами по широкому леднику, к дымящим и выкидывающим горячие струи гейзерам, прячутся в ледяные пещеры и катаются верхом трусцой по черным пескам. Заключительный летний фестиваль в польском Кракове и печалит и радует в то же время – подводящая черта более чем годовому таборному скитанию по миру, многочасовой веренице интервью и фотосессий, и более редких встреч с фанатами. Мэтт скачет по сцене на протяжении всего концерта, а Крис чуть ли не единственный раз напяливает куртку пилота – покрасоваться напоследок. Вера свободно вздыхает дважды: второй раз – когда Мэтт в конце августа соглашается на Ванкувер до «пока не нужно будет куда-то еще». Отказавшись от впариваемых агентессой заказных скриптов, «канадка» принимается за свой третий, наращивая текстовое мясо на скелет ранее скомпилированного тритмента. В перерывах между парными и групповыми шатаниями по городу и забавами с детьми. Так, в один из последних дней лета Вера с малыми строят на полу гостиной ферму и ее жителей из крупной версии деталей Lego, а Мэтт, свесившись с края дивана, изображает главного архитектора с инструкцией по сборке в руках, больше поглядывая в телеэкран. ЛЭННИ: (собирая забор) Мама, я не хочу играть с Лис, она глупая. ВЕРА: (собирая лошадь) Милый, она не глупая, (смотрит на Лисси, цокает языком и забирает у нее изо рта деталь травы) она просто еще не умеет разговаривать. Девчушка старательно нагибается за новой «травой», но ей в руки всовывается силиконовый «грызун», который немедленно отправляется в рот. МЭТТ: (глянув на них) Лэн, она твоя единственная сестра и, может, даже так одной сестрой и останется. Так что вам лучше быть дружными. А насчет «не разговаривает», (усмехается) потом рад не будешь, когда она заговорит. ВЕРА: (хмыкнув, встает и залезает на диван, толкая Мэтта) Вперед на строительную площадку, умник. Тебе только дом остался. Побеспокоенный живо сползает вниз, а Вера ложится к ним пятками и открывает ноутбук – мимолетные идеи капризны. Не запишешь – считай, что упускаешь. Оглядывается печатающая, лишь когда за спиной слышится возня. Поднимаясь, лицезреет, как Мэтт со словами «эй, что случилось?» тянется к Лэнни, а тот, всхлипывая и оторвав кусок игрушечного забора, трескает им Лисси по голове – клац! К повышающему обороты хныканью мальчишки добавляется обиженный визг его сестры. ВЕРА: (слетев с дивана и подхватив Лисси на руки, к Мэтту) Что тут у них такое? МЭТТ: (берет Лэнни на руки, виновато улыбаясь) Я... я.. я отвлекся, не видел. ЛЭННИ: (через всхлипы) Она первая ударила! МЭТТ: (нахмурившись) Как, как она вообще тебя могла ударить, если она там сидела? ЛЭННИ: (всхлипывая) Она кинула это! (показывает вниз на деталь стены) ВЕРА: (успокоительно гладя малышку) Лэнс, даже если Лисси первая ударила, то это не причина драться в ответ. Девочек нельзя обижать. МЭТТ: Да-да, это они нас могут бить, кричать на нас, а мы их – нет. (покосившись на Веру) Но знаешь, Лэн, они это делают не со зла, это у них такой способ требовать внимания. (всматривается в лицо сына) Лэн, а ну посмотри на меня. Вера, ты видела, видела это? У него глаза потемнели! Подтянувшись к солнечному окну, они сравнивают цвета радужки у детей: в прошлом чистый сизо-голубой окрас у мальчугана и в самом деле оттенился коричневыми прожилками и разводами; яркими светло-синими глаза остались только у малышки. Повод разбавить яркими красками домашне-семейный отдых возникает с идеей скульптурно-музыкально-светового фестиваля Burning Man, и Вера с Мэттом на три дня сматываются в невадскую пустыню Блэк-Рок. Они паркуются за внешним кругом подковообразного временного городка, явившись в середине празднества, да еще и в доме на колесах, кои тут не особо жалуют из-за шума генераторов и изоляции кэмперщиков от палаточно-натуралистичного одичалого быта. Вырядившись по погоде и местной традиции в бурлескно-стимпанковское, на велосипедах уезжают кататься вокруг высокого деревянного чучела «горящего человека» и далее в пустыню, рассматривая и фотографируясь с проволочно-металлическими инсталляциями. Угодив в пылевую бурю, спешно укатывают в центральный лагерь под конусообразным тентом. Знакомятся с опытными бернерами – парой из Чикаго, которая вечером показывает им любимые места: чайный дом и дискотечный шатер. И сбегают от них, когда нестеснительные чикагцы намекают то ли на свинг, то ли на секс-квартет. Полным контрастом знойному дню после заката температура катастрофически падает на высохшем дне бывшего пустынного озера, так что приходится вернуться в автодом и одеться теплее. Чтобы полночи бродить дугообразными улочками под электронные ритмы, перебивающие друг друга с разных сторон, и в неоновых огнях, разноцветных и разноформенных, вертящихся и блуждающих – везде: на постройках, в палатках, на аттракционных машинах и в нарядах живущих на полную в данную секунду. Дух вольного и абсурдного начинает бить ключом вновь, когда MUSE и сокомандники набиваются в хампстедскую звукостудию AIR в конце октября. Кавер на вызывающий ретро-хит, со слов Мэтта, записывается в пять минут, так что на вторую половину студийного времени зовется грудастая модель для роли повелевающей тьмой Эльвиры – легендарного хэлловинского персонажа. У высокого, хоть и не главного входа в серо-рыжекирпичный храм – бывшую церковь по Линдхерст-Роуд – Вера встречает Джеки со светловолосым мальцом на руках. ВЕРА: (мягко) Эй, кто тут у нас такой красивый? (касается белых детских локонов, к Джеки) Даже не верится, что его отец – смуглый брюнет. ДЖЕКИ: (укладывая голову зевающего Феникса себе на плечо) Круглосуточный повод для шуток, но сама знаешь, как цвет волос и глаз может еще поменяться. ВЕРА: (кивком указывая внутрь) Работа кипит? ДЖЕКИ: (глянув за плечо и усмехнувшись) Честно, я не могу на это без слез смотреть, укладывание платья в районе декольте в восемь рук? (чмокнув сына в макушку) Мы лучше домой спать поедем. Мизансцена через стекло контрольной и точно смотрится анекдотично: четверо мужчин разравнивают на полу черный эластичный подол, края разреза на бедре и пятой точке модели, висюльки на рукавах, а счастливчик Дом – линию выреза на груди. При Верином появлении в центральной комнате половина отскакивает назад – троица беспощадно затянута в черную кожу, а Мэтт еще и в парике а-ля Элвис Пресли; только оператор и гример одеты по-человечески. Потеряв интерес к Эльвире, Том манит Веру, уходя в контрольную, и она следует за ним. Третий – Глен. Мэтт с жестом руки в их сторону вопросительно уставляется на Дома, а тот загадочно улыбается с не менее конфузливым пояснением «маркетинг». Тем вечером, когда Вера заглядывает в гостиную, проявляется еще одна занимательная картина: расширив глаза и криво улыбаясь, Мэтт внимательно изучает экран ее лаптопа. Заметив вошедшую, выравнивает улыбку и аккуратно откладывает компьютер на кофейный стол. МЭТТ: Ты никогда не говорила мне, что общаешься с ней. Черт! (откидывается на спинку дивана) Если твоя бывшая фасонная подруга переписывается с твоей... (смеясь) Я себя чувствую старым. Вера размеренно проходит вдоль столика, глянув на монитор – свежее письмо от Кристи в активном окне, – и забирается к Мэтту на диван. ВЕРА: Ты не старый. (оседлав, садится ему на колени и обнимает) И нет смысла игнорировать кого-то из-за глупого собственничества. МЭТТ: (поведя бровями, щурится и озаренно) Так вот, значит, о чем весь ваш маркетинг? Это они тебя, они тебя уговорили, чтобы ты уговорила меня ехать в тур с этим... пижоном? ВЕРА: (не мигая и глядя прямо в глаза, отчетливо) Они не уговорили. (гладит его шею, прислоняется к щеке, целует, и в ухо шепотом) Но я прислушалась к тому, что они сказали. (отклонившись и чуть громче) И тебе тоже следует прислушаться. Где-то до полуночи Мэтт замолкает намертво, переключает сериальные записи стрим-канала, ни на чем долго не останавливаясь, дергает ступнями, так и не успокоившись, глотает воду чуть ли не каждые пять минут. Пока не звонит Глену. Четверть битого часа трепется о чем угодно, пока, выдохнувшись, наконец не спрашивает, действительно ли еще расписание летнего тура с «тем павлином» на следующий год, и не дает быстрое согласие. За день до Вериного дня рождения Мэтт срывается и, прихватив ее с собой, улетает на экскурсию по Белому дому – все-таки не каждый день можно побродить во дворце, откуда вот-вот стартанет перегрузка мировой истории с приходом нового американского президента. Торжественная пышность здания, угрюмая охрана, строгий персонал – но в Овальном кабинете разрешают фотографироваться за массивным правительственным столом. По-быстрому избранный главой их экскурсионной группки, Мэтт слагает свои полномочия и усаживает в президентское кресло Веру. Прощаясь с другими налетчиками на Белый дом, они желают выиграть в электоральной гонке достойнейшему американцу. Что, впрочем, не мешает фронтмену на следующий день в Лондоне после одарения статуэткой Q Awards за «Лучшую группу современности» бросаться идеями, что и Королева Британии могла бы стать президентом США. Вернувшись после бурного дня домой на Гросвенор, именинница распаковывает оставленные на вечерний десерт подарки Мэтта. Лишив крышки длинную коробку – что кричала о сапогах, даже ботфортах, – ошалело моргает, начиная смеяться. Внутри очень даже серьезным, угрюмым образом лежат красные ботинки с длиннющими каблуками и вытянутыми вниз от мыска платформами – ноги цапли и откровенный фетиш Леди Гаги. Чтобы шатало и бросало по сторонам еще больше обычного, а через энное количество лет было о чем вспомнить.