Насколько хватит твоего воображения. Ч. 2. Бесконечно

Белая тишь пробирает звенящим морозцем, оставляет на лице влажные пятна от растаявших снежинок и тянется к далекой линии горизонта. Едва припорошенные деревья темным частоколом на заснеженных холмах обступили замерзшее озеро. И если бы не расчищенное от лишнего снега шоссе перед озером, крохотные домики на том берегу и пара дорожных знаков на этом, то могло бы показаться, что стоишь в одиночку посреди расхваленной глуши старинного и громадного Алгонкинского провинциального парка. Вера трет уже ставший мокрым нос, улыбается и трясет головой, смахивая рой снежинок, облепивших волосы. МЭТТ: (голос за спиной издалека) Вера, ты придешь, посмотришь, что я выбрал? Мотание головой трансформируется в кивки, и, все еще улыбаясь, присыпанная снегом разворачивается. Ряд коттеджных домиков, линия электропередач, щиты, вывески и прочие атрубиты цивилизации тянутся вдоль другой стороны шоссе. Гараж, куда Вера ныряет вслед за Мэттом, больше похож на авто-мото-выставочный мини-ангар. Цветные снегоходы-кузнечики с тонкими передними лапками-лыжами, длинными брюшками-сидениями и гусеничными движителями да усиками-рулями над головами-рабочими корпусами организованно ждут вдоль стен. Особь, на которую указывает Мэтт, довольно массивная и длинная, с выгнутым вверх яйцекладом – спинкой второго сидения. Мигом стерев улыбку, Вера панически бросает взгляды то на фронтмена, то на сопровождающую чету гидов. Сжато вымолвив «извините нас, мы на минуту», хватает Мэтта за рукав и тянет на выход. ВЕРА: (шагнув за порог и вбок от ворот, возмущенно) Что за?.. МЭТТ: (перебивает скороговоркой) Я не хочу, чтобы ты вдруг перевернулась, Вера, это не вода, одними потерянными трусами здесь не отделаешься. Тут деревья, и эта машина весит двести кило, и ведущий механизм весь снаружи! Ты никогда не застревала в цепи велика? ВЕРА: (нахмуренно вперившись в него и размахивая руками) Я!.. Ты!.. Это!.. (выдохнув) Ладно, тогда я буду ехать с Марком, а ты все равно будешь катиться один. Понял? МЭТТ: (часто поморгав, хитро улыбается и елейно) Хорошо, тогда ты будешь ехать с детским ключом. ВЕРА: (расплетая руки и быстро) Идет. МЭТТ: На двадцать пять миль. Прикусив язык и мрачно глянув, она жестом указывает на гаражный вход. Шагая след в след за Мэттом, передразнивает его шепотом: «Двадцать пять миль в час», – затем криво улыбается, опустив голову. Где двадцать пять, там и сорок пять, а потом и вовсе можно будет родительскую отмычку выменять у сопровождающих на полноценный ключ зажигания для Ski-Doo. Ради канадского взаимопонимания, во славу Онтарио или за здравие всех оленей в округе. Скольжение на снегоходах отдаленно напоминает катание по водной глади на гидроциклах – по сути, у обеих машин один и тот же конструктор. Однако изоляция шлемом от внешних звуков, а расчищенным в снегу треком от вольного «куда хочу – туда лечу» требуют ежесекундной концентрации. Чтобы не наехать на ведущую их четверки Стейси или, наоборот, не потерять из вида ее машину. Виляя между деревьями, словно в туннелях, минуя укрываемые снегом просеки и вкатывая лыжами и гусеничными лентами белые снежинистые хлопья в лед замерзших рек, они за три с половиной часа добираются к мотельному домику на отшибе околопаркового городка. Просьба захватить в путешествие купальники и плавки объясняется видом компактного гидробассейна с горячей водой. Снаружи. В двадцатиградусный мороз темнеющего вечера. Помотав головами, Вера с Мэттом дезертируют в номер, а после ужина и вовсе уматывают спать, будто не катались, а на себе целый день таскали механические сани. Утро свежо и многообещающе. Глянуть, не примерзли ночью ли снегоходы к дороге, залить бензин и масло, получить ключи с черным витым шнуром в обмен на учебные зеленые ограничители, упаковаться и умчаться обратно в дикий лес и на замороженные ландшафты. Снег перестал валить – фотографироваться. Заехать на ланч в сторожку – посреди лесной глуши. Обменять две канистры на аккумулятор и отвезти его в какую-то другую точку парковых дебрей к... одинокой палатке. Рядом – сани с упряжкой и металлический чан с головешками сожженных дров. Вокруг – следы животных и лыжня. Только так и добираются в глубь Алгонкинского парка зимой: на собаках или лыжных мотоциклах. Замотав аккумулятор в одеяло брошенных саней и позвонив на спутниковый дикарям-туристам, квартет прыгает в седла и уезжает. Что снежная пустыня в Онтарио, что песочная в Неваде – удивительно, но факт: индивидуумы homo sapiens, добровольно загнавшиеся в чрезвычайные, испытывающие условия, горазды на большее внимание и заботу о себе подобных. Пристанищем на вторую ночь становятся деревянные хижины в приозерном гостиничном комплексе – для желающих породниться с канадской природой. Не до уровня палаточных экстремалов, заведших дружбу с местными волками и лисицами, но и на шаг ближе, чем у мотельных комфортоискателей. Все же с обогревом и кухонной техникой на пропане четырехместная избушка не кажется суровой для выживания, поэтому Вера с Мэттом заселяются отдельно от гидов и прощаются до утра. Избавившись от наслоенной одежды в теплой спальне и быстро откопав домашний костюм, Вера уносится в душ первой. Открыв и попробовав воду, скидывает термо- и нижнее белье, закалывает волосы, рассматривает в зеркале обветренную переносицу, в итоге ступает на поколачиваемый струями воды поддон. И отлетает к перегородке. От ее ушезакладывающего выкрика не только Мэтта пригоняет в душевую, но и звуковой волной, наверное, сшибает иней с верхушек близрастущих хвойных и лиственных. С округленными глаза и заикающимся «что случилось?» фронтмен бросается к дрожащей полумокрой наяде, а Вера скованно переставляет ноги на пол. ВЕРА: (цокая зубами) Д-да-дай п-п-полотенц... МЭТТ: (сорвав с держателя махру, укутывает Веру и тянется к душу) Тут же бойлер, ты не видела? (открывает кран и отдергивает руку от струи) П...здец она ледяная! Они его, видно, только недавно включили. И ты всю теплую воду слила. ВЕРА: (ежится и бросает взгляды на него и на кабинку) В общем, душ свободен. МЭТТ: Ха-ха, не-не, я подожду, пока нагреется. Я не канадец. ВЕРА: (зажато) Я, похоже, тоже не канадец. (наигранно-жалобно) Нагреешь мне чайничек? МЭТТ: (усмехнувшись, направляется к двери) Иди, иди погрейся у камина. В утренне-светлой кухоньке с рыжим деревянным интерьером фронтмен колдует над плитой, расслабленный и выряженный по-домашнему. Тернув глаза и открывая-закрывая их по очереди, Вера на цыпочках бесшумно подкрадывается к нему со спины. На финальном шаге бросает руки на плечи и рявкает в ухо: «Утро!» Встрепенувшись, Мэтт роняет ложку и, крутанувшись лицом к напавшей, хватается за нее и по слогам между «ха-ха» обругивает начало дня. ВЕРА: (вытянувшись, зыркает над плечом фронтмена) Ты решил нас отравить? (кивает на окно) Не проще ли в их столовую зайти? МЭТТ: (смеясь) А ты представь, что здесь больше никого нет. И я могу сам приготовить. (часто поморгав и убедительно) Разогреть. (разворачивается лицом обратно к плитке) Улыбнувшись: «Конечно, можешь», – Вера стучит пальцами по одному плечу. Мэтт оглядывается – она выплывает с другой стороны. Он вертит головой – Вера опять высовывает нос над иным плечом. Мэтт хмурится с тонкой улыбкой и замирает, косясь назад. Просунув ладони под мышками, она обхватывает его со спины и касается губами шеи, мягко и выдыхая тепло. Жмется грудью и крепче стискивает. Осторожно разомкнув ее объятие, Мэтт поворачивается, изучающе щурясь, впиваясь глазами в ее лицо. Скользнув руками от плечей вниз, Вера сдавливает его бедра и вновь трется, касаясь всем телом, вставая на носки. Недвузначно улыбается и прячет взгляд – слишком прямо, чрезмерно открыто, если провоцируемый уже в игре. ВЕРА: (дотянувшись до уха, шепотом) И все же доброе утро? По крайней мере, часть тебя уж точно рада меня видеть. Уверенно сжав ее шею ладонью сзади, а второй рукой съехав на талию и ниже, под резинку домашних брюк, Мэтт лукаво и красноречиво поглядывает в сторону и чуть поодаль. Туда, где подпирает стену кухонный, по виду добротный стол; незанятый – лишь смахни вбок держатели с пряностями и салфетками. ВЕРА: (повернув лицо к Мэтту, шепотом) Только я хочу тебя видеть. Сейчас, сегодня, всегда... Она мягко ерошит его волосы на затылке, а Мэтт впечатывает поцелуй в скулу и, легонько толкая Веру, делает шаг. Стол действительно прочный. Опираясь руками и тяжело выдыхая через открытый рот, Мэтт поднимается над лежащей, запрокинувшей голову Верой. Ее топ где-то под шеей, обнаженная грудь вздымается от глубокого входа, руки уже обессиленно, но все еще цепляются за нависшего сверху. Он без футболки, штаны приспущены, у края стола и обвитый ее ногами. Кинув взгляд на кухонную плитку с шикающим «о черт», Мэтт словно просыпается: хватается за Верины щиколотки и выпутывается. Выравниваясь, тянет и ее за плечи вверх; приседает за футболкой, а Вера падает на колени и приземляется на непослушные ноги рядом. МЭТТ: (натянув штаны, убегает к печке) Малыш, мы чуть пожар не устроили! ВЕРА: (переводит дыхание и обнимает ножку стола) О-о-о да-а-а! Металлический звучный грохот, вскрик Мэтта – и хлопком оглушительное, грозное шипение. Высунувшись из-под стола, Вера моргает и всматривается: Мэтт уже отскочил от мойки, а над раковиной поднимается густой желто-серый клуб пара. ВЕРА: Блин, оставь... Я сама... (пытается встать, но валится назад) Это как-то нечестно. Охнув, она трясет головой и вновь опирается на деревянный костыль. Когда открывает глаза, рядом появляются ноги Мэтта, и затем он сам паркуется и отдает ее спортивные брюки и свою, использованную не по назначению, футболку. МЭТТ: Все честно, я же старался. (загадочно улыбаясь) А прикинь, что бы было, если бы человеческие существа производили потомство на свет тем путем, каким в них залили генетический материал? Как в твоем любимом фильме. Уже бы премию Чаплина кто-то получил! ВЕРА: (в нос) Угу, посмертно. МЭТТ: (улыбаясь, кривится) Мерзость, правда? ВЕРА: (недоуменно) Это то, о чем ты думал, пока?.. Блин... (закрывает и трет глаза) МЭТТ: Я подумал, подумал, может, пойдем с Марком и Стейси поедим, если еще не поздно? Где спутниковый? (поднимается и удирает из кухни) ВЕРА: (иронично кивает) Он подумал. (вытирается и натягивает одежду, к себе) Все же мне несказанно повезло, что любовник из тебя намного лучший, чем повар, философ, комедиант и... (вставая, оглядывается на испачканную в копоти мойку) пожарник. Как и исполнитель на вторых ролях. Невысокий, внешне не притягивающий внимание, если молчит, с резковатой, даже дерганой жестикуляцией, Мэтт в качестве ритм-гитариста теряется в сколоченной им же самим битловской кавер-группе Dr. Pepper's Jaded Hearts Club Band. На фоне других известных музыкантов, и уже тем более когда на сцену лос-анджелесского рок-паба заходит сама живая легенда – Пол Маккартни. Вероятно, те, кто создают свой, настолько яркий мир, что он слепит и завораживает, никогда не смогут целиком адаптироваться в чужом. Приземляясь около Веры за столик, Мэтт конфузливо улыбается и кивает на сцену. МЭТТ: (оживленно) Ты видела? Видела Пола? Ну как мы? ВЕРА: (уверенно улыбаясь в ответ) Главное, что сэр Пол доволен. И я все ждала, когда в «Бульдоге» вы начнете выть. Засмеявшись, что «сэр Пол бы точно не оценил их скулеж», но пообещав рискнуть, Мэтт переключается на другого участника кавер-банды за их столиком. Видимо, тем, на кого давит ответственность за целый мир, иногда хочется отдохнуть в чужом, не теряя при этом навыков и веры в себя. Режим вызова автоматически сворачивается, и мобильный на приборной консоли машины показывает главный экран. За рулем слева, Вера тыкает в дисплей, вновь инициируя звонок, и оглядывается на потасовку сзади. Лисси и Лэнни, пристегнутые каждый в своем кресле, тянутся шлепнуть друг друга или бутснуть по ногам. Пригрозив объехать стороной «горки и батуты», Вера слушает взаимные обвинения «это не я первый начал» и через отъехавшие ворота заворачивает к двух- и одноэтажному комплексу с обширным садом, лаунж-зоной в тени и парковкой. По экстерьеру и не скажешь, что здесь ютятся звукостудии, больше похоже на чье-то приватное жилище. Отстегнув малых и взяв за руки, приехавшая семенит дробным косяком к оживленному входу, приветствует молодых и шумных тусовщиков и побыстрей ныряет в холл. В первой студии тишь и благодать. Звукотехник в сумеречной контрольной указывает на центральный зал, где у младших Беллами глаза разбегаются от обилия цветастых и блестящих кнопочек, палочек, шнурков и других «игрушек». Крис первым выглядывает из смежной веранды на детские восторженные писки и звук чего-то свалившегося. Вера таранит Дома в проеме и, оглядев лоджию, опешенно замирает. ВЕРА: (к Дому) А где? Он трубку не берет, и я... (оглядывается по сторонам) Где Мэтт? ДОМ: У него экспоненциальный кризис. МЭТТ: (голос откуда-то снизу) Экзистенциальный, придурок. Поджав губы, ударник глазами указывает на веранду, и Вера просачивается в солнечную комнату со стеклянными дверьми и густой зеленью, виднеющейся снаружи. В углу Том с продюсером молча приветствуют и встают, а фронтмен обнаруживается за первым диваном. Лежащим на полу, обхватив себя руками и лицом ко второй софе. ПРОДЮСЕР: (подходя) Гитара больше не главный инструмент. Сам ляпнул, сам обиделся и теперь вот... (жестом показывает на лежачего) ТОМ: (пнув кроссовок Мэтта и отступив на шаг) Мы с Парижем решили или нет? По заказу или наш сет-лист даем? Ноль реакции. Лежачий бойкот. Глянув с укоризной на медиа-менеджера, Вера глазами и подбородком указывает на выход, а ждущего на пороге Дома одними губами и жестом за его спину просит забрать и малых. Под затихающий, отдаляющийся говор она садится рядом с Мэттом. Вытягивается на полу за его спиной, подложив руку под голову, а второй накрыв его плечо. Глянув назад и отвернувшись, фронтмен еще с минуту лежит молча. Так, что если прислушаться, то можно уловить шум уличного трафика и залпы смеха – вероятно, еще околачивающегося на входе молодняка. МЭТТ: (тихо и быстро) Гребаные магнитные бури, колебания курсов и ПМС у Ховардовой подруги. (пауза) Гребаная толпа советчиков, говорящих мне, что и как я должен делать. Почему бы им не послушать меня и не сходить и отыметь себя своими же советами? (пауза) И гребаный холодный пол, на котором ни хера не удобно лежать. (поворачивает к Вере голову) Идешь? Простодушно кивнув, она тоже встает. Один цикл исповедей в пустое место под диваном на фронтмена, очевидно, подействовал благотворно. Вымевшись в рабочий зал, Мэтт спешно обходит аппаратуру, проверяя и выключая. ВЕРА: (наблюдая за ним) А в чем подруга Дома сплоховала на этот раз? Это ж Райана? МЭТТ: Угу, она. (усмехнувшись, бросает взгляд на Веру) Сплоховала? До сих пор она только в выигрыше. Хочу трахаться – прибеги отымей меня. Хочу на остров – отвези меня частным самолетом. А как ему что-то надо, у нее сразу свои планы. Вспомни день рождения Дома. Явилась, чтобы торт красиво вынести. А кто, блин, за всей этой посудой, шампанским, всей этой дребеденью следил? (выразительно уставляется на нее) ВЕРА: (пожав плечами) Сами же не захотели кейтеринг брать. МЭТТ: (выходя из зала, цепляет Веру за руку и тянет за собой) Я скажу, что если друзья надежнее, чем твой партнер, то зачем вообще такие отношения нужны. ВЕРА: (вышагивая следом за ним в холл и тихо) Я думала, мы с тобой друзья. МЭТТ: (захлопывая дверь и кивая) Друзья, но перво-наперво партнеры. А это немного... Задумавшись, он тормозит с разгона, и Вера торпедирует его в спину, обхватив за плечи для равновесия. МЭТТ: (усмехнувшись, оборачивается) Это сложнее. Но и круче! В середине февраля Райана отказывается идти на премьеру фильма Дага с Вериной эпизодической ролью. Сидя между Домом и Мэттом, Вера полтора часа зеленеет – благо, в темноте не видно – от доставучих «где» и «когда» с обоих боков, пока сюжет, наконец, не подбирается к маяку. Когда в скудно освещенной чуждыми энергетическими всполохами пещере из мириад живых ячеистых наслоений вырисовывается человеческая голова без волос и лица, картинка отдаляется, демонстрируя неземное существо в полный рост. С тонкой, скорее женской фигурой, переливающейся темно-блестящим покровом, пришелец вытягивается и переступает с ноги на ногу – вмиг рельефы коленей и ребер становятся более четкими, а узоры на стенах – ровнее и выпуклее. Каждое движение – гудящий двухтоновый проникающий звук; каждая пуля, выпущенная главной героиней, – навылет и замершая витиеватой трассировкой, словно бабочкин усик, за спиной. Вернувшись на Дьюм-Драйв, фронтмен с барабанщиком дружно заключают, что Верина роль во всем фильме – лучшая, а саундтрек в ее эпизоде – массивный и убедительный. Хитро улыбаясь, Мэтт кивает не видящим его фанатам: «Хорошо, я дам вам нечто тяжелое, что вас расплющит under pressure/под давлением». Не прилетает Райана и в Лондон на следующий вечер – по совпадению еще и День святого Валентина – для группового похода MUSE за нецензурной статуэткой на NME Awards. Видеть Криса за столом и на интервью после многих лет избегания публичности несколько странно и по-настоящему отрадно. Закончить полуофициальное мероприятие, обжимаясь и зацеловываясь в полутемном коридоре – в общем-то уже стандартный, никого не удивляющий финал. Как можно легко предположить, еще через день, в момент выхода нового сингла Thought contagion, когда и Крис даже наведывается в девонское жилище Мэтта для интернет-сканирования реакции поклонников, Райаны в компании Дома тоже нет. Впрочем, реакция фанов больше одобрительная – профессиональным успехом барабанщик и успокаивается. Живые выступления группы всегда были главным шоу-козырем троицы, поэтому на парижский концерт, собранный из песен по заказу фанов, Вера бежит впереди остальных. Заказав два открытых купе в конце вагона первого класса, за два с четвертью часа дороги в Париж «Евростаром» они устраивают модельный косплей и фотосессию. Заметив на обложке одного из французских журналов смахивающего на Дома красавца, да еще и в леопардовом пиджаке, выворачивают куртку барабанщика пятнистой подкладкой наружу. Мало. Джеки размалевывает Дома тенями и подводкой для глаз: «Не нервничай, сейчас будешь красивый». Вера режиссирует Дома в журнальную позу – халтура: на обложке фон розовый, в поезде белый. Развернув мускулистого Криса в малиновой футболке спиной, на его фоне заново выстраивают барабанщика. Уже лучше. Пригоняют в кадр Мэтта с журналом на вытянутых руках – штатив – для сравнения с оригиналом. В итоге: поезд виляет, малиновую стенку трясет от смеха, штатив бьется в истерике, влепив журналом модели по голове, фотограф – Том, кто же еще – бесконтрольно ржет. Вера с Джеки переглядываются: «Накурен?» – «Под феном». И только «модель», гламурно замерев, сосредоточенно-серьезен. Выложив фото на интернет-суд страдающей по Дому женской общественности с подписью: «Оцени, кто это сделал лучше», успокаиваются и отмывают ударника в человеческий мужской вид. Переодевшись в концертное и вытерпев укладку и утрамбовку прически с лаком и гелем, Мэтт декорируется светло-металлическим подарком с тройной подвеской: гитарой, ключом и роботом. На вопрос «зачем?» прикрывает руками и расширяет глаза – снимать не собирается. Даже когда на сцене цепочка лупит его по лбу кулонами, перелетает через плечо и опутывает гитарный ремень, прячет ее за шиворот, но не стаскивает. Ассортимент заказанных фанами композиций относит к ностальгическим временам более ранних альбомов, но первой открывает выступление недавно рожденная миру Thought contagion. Стоя за кулисами, как и много лет назад, Вера то улыбается из-за нечаянно комичного движения фронтмена, то замирает не дыша от пронизывающей гитарной энергии и неутихающей боли в его голосе. Помесь контрастов и наслоение впечатлений, что можно увидеть только на живых концертах группы. Голливудский театр «Долби» краснеет дорожками и фоновым стендом для позирования в пресс-зале, золотится названием на лбу здания и оскаровскими скульптурами у входа и белеет внутри плакатами другой фотостены и улыбками звездных гостей. Ничего нового. Зато поражает номинирование в пяти категориях научно-фантастического сиквела, что, имитируя судьбу образцовой киберпанковской ленты, не выдерживает прокатной гонки. Канадский режиссер шутит, что он умудрился снять самый дорогой и, видимо, последний арт-хаусный фильм с большими киностудиями, но законные статуэтки за кинематографию и визуальные эффекты его команда со сцены забирает. В фойе после наградного торжества, пока ее сопровождающие цепляются за кого-то языками, чтобы перетереть о саундтреках и агрокультуре, Вера улучает момент сфотографироваться с актером-призером второстепенной роли, что несколько лет назад снялся в другом нишевом сай-фай фильме. Режиссер-канадец подходит сам. Новость об отказе Дага перемонтировать семейные сцены в угоду инвесторам и последовавший от них запрет на театральный прокат новой картины с пришельцем облетела всю отрасль. Только через стрим-сервисы. Продюсер и ведущая актриса поддержали Дага, но этого оказалось мало. Улыбающийся квебекский француз отмечает, что их никогда не похвалят в прессе, но отвоевывание позиции в чрезмерно контролируемой олигопольной сфере многим дарит надежду и помогает делать выбор. Когда на фотосессию являются его актеры – еще один канадец, три голливудские красавицы, бывший реслер и Джаро, – Вера кивает последнему, и тот отходит с ней. ВЕРА: (улыбаясь) Нравится работать с канадцами? ДЖАРО: (оглядываясь на свою группу) Очутиться в этом фильме – уже как сбывшаяся мечта. Ты не была на площадке. Декорации, вода, свет – если бы ты видела, как это все работает вживую. Те, кто не дали «Оскар» за производственный дизайн сегодня, тоже, очевидно, там не были. (оглядывается в другую сторону) ВЕРА: Верю. И верю, что этот фильм переживет многие другие, а те, кто в нем снялись, станут легендами. Ты хорошо сыграл, тонко, спокойно, хладнокровно. ДЖАРО: Мы обсуждали мою роль и хотели что-то отличающееся от первого... Он замолкает и смотрит вдаль непростительно долго даже для неторопливого самого себя. Качнувшись вперед, словно заработала мысленную оплеуху, Вера оборачивается. Так и есть: Мэтт с Томом замерли на другой стороне круглого пятачка и выразительно глядят на беседующих. Один слегка разведя руки в стороны с возмущенным «что за нах...й?», а второй заткнув большие пальцы за ремень с оценивающим «ну п...здец». ДЖАРО: (криво усмехнувшись) И они не подойдут? ВЕРА: (мотая головой) Правила. (усмехнувшись и тише) Чудно, когда они работают на тебя. ДЖАРО: Что, они так и будут стоять? ВЕРА: (вздохнув) Неправильный вопрос. Не важно, что они будут делать. Важно, что сделаю я. (трогает его за руку и жмет ладонь) Рада была тебя видеть, честно. Береги то светлое и доброе, что есть в тебе. А мне пора. Шагая к окаменелым надзирателям, Вера не оглядывается. Том кивает, смотря поверх ее головы, а Мэтт, небрежно взмахнув туда же ладонью, вытягивает руку к приближающейся и обхватывает пальцами ее шею сзади. Вера клонит голову набок к фронтмену, и все трое молча удаляются. Еще один марсист встречается по незамутненной случайности в супермаркете, куда Вера заскакивает на пути из Маленькой Армении домой в Малибу. Обычно улыбающийся и смеющийся с чего только угодно Томо выглядит несколько задумчиво, а на вопрос о Викки уклончиво и нейтрально отшучивается. Заглянув на пару минут глотнуть кофе, они застревают в кафе на треть часа – столько требуется гитаристу 30STM, чтобы вскользь обрисовать усложняющиеся отношения с женой, скатившиеся к ультимативному «или-или». Или продолжать дальше колесить с вольными от семейных уз братьями Лето, или остановиться и поддержать Викки. ТОМО: (добродушно улыбаясь) Помнишь, вы подарили мольберт? Викки рисовала в основном, из меня хреновый художник. ВЕРА: Зато отличный музыкант. (хитровато) Но если ты вдруг возьмешь паузу, то, может, откроешь в себе и другие таланты? Мэтт, похоже, всерьез задумался о тихой музыкальной пенсии, потому что добрую часть марта торчит в студиях с кавер-группой на ливерпульцев, более того – выступает на сценах поболее пабных, а к завершению месяца добирается и до Лондона в престижный Королевский Альберт-холл. Где еще тише, так это в девонском прибрежном городке, куда Вера, Мэтт и двое сообразительных недоросликов прячутся на три апрельские недели. Узкими дорогами они катаются по деревенской Англии и в один из дней прибывают к фермерским домикам из медово-теплого батского камня – памятники георгиевской эры. С одной стороны пастбище с гуляющими лошадьми, с другой – дворик из нескольких построек. Экскурсия в питомник к ловчим птицам длится короче стандартных двух часов – на прогулку с соколами и знакомство с совами: за детьми, тем более такими маленькими, как Лэнни и Лисси, требуется пристальное внимание. Сначала они пугаются, когда сокол, распахивая крылья, возвращается на руку тренера, потом бегают за птицей наперегонки к дереву и обратно. Нахлобучив Лэнни съезжающую на глаза шляпу, Мэтт фотографирует его с соколом на голове, Лисси же служить постаментом отказывается. Совы нравятся всем – не такие грозно выглядящие, в белом чистом оперении с огромными круглыми глазами. И, кажется, понимающими взглядами. Не любящие дневной свет ночные охотницы летают только в помещении; Мэтт приседает рядом с Лэнни и ловит одну на перчатку, но гладить хищных птиц все равно не разрешают. Для благополучия самих же хищников. Заезды на мексиканский фестиваль – в качестве исполнителей – и на калифорнийский – в роли зевак, тестирующих кричаще-дурацкие наряды для будущего созыва Burning Man – тоже протекают спокойно. Как и весь апрель: без инцидентов до момента, пока Кейт не зовет Мэтта «на прогулку и несколько слов». К вечеру прогулявшийся воровато сидит на диване в гостиной Гросвенор, подтянув к себе колени и схватившись за подушку – возможно, будут бить. Том, качая ногой и умиленно улыбаясь, пялится в телефон, развалившись напротив, а Вера караульщиком стоит в дверях и тоже читает с экрана. ТОМ: (брезгливо усмехаясь) Это такой глупый п...здец, над которым даже шутить не надо. Вещь в себе. МЭТТ: (округлив глаза) Да откуда я знал?! ВЕРА: (указывая подбородком в мобильный) Так она еще в начале месяца раструбила о своей беременности. МЭТТ: Я что, слежу за ней? (смущенно лыбится) ВЕРА: (подходя и ухмыляясь) Теперь какое-то время будешь. Забравшись на диван, Вера обнимает фронтмена за плечи, а второй рукой сует в лицо телефон. На дисплее вереница фото: он с Кейт идут по улочке; бывше-промежуточная мало того, что в свободном коротком выпирающем топе, так еще на одном снимке задирает кофтину, чтобы как нарочно продемонстрировать заметный живот; фронтмен же бдительно, словно в ожидании сигнала «пора сматываться», сощурившись, глядит куда-то вдаль. ТОМ: (зачитывает) Кейт Клеменс беременна, значит ли это, что Мэтт Беллами изменяет жене? (насмешливо к Мэтту) Класс! И? Недоуменно моргая, фронтмен переводит взгляд на сидящую рядом. ВЕРА: (разглядывая его в ответ) Всегда актуальный вопрос. Особенно когда руки чешутся. МЭТТ: (возмущенно взрывается) А вы разве, вы двое не должны поддержать меня? Вера смеется, а Том поднимается и прячет мобильный. ТОМ: Мне лично все равно, с кем она третьего ребенка натанцевала. А что до... (кивает на мобильный в руках у Веры) Лучшая поддержка – игнорирование. Быстрей уляжется. Целенаправленно рыться в онлайн-сплетнях – малоприятная крайняя мера, но после ухода медийщика пара вытягивается на диване, штудируя подгорающие новости. На какие-то секунды Вера отвлекается, заметив сообщение о временном перерыве Томо Милишевича от концертного тура 30STM, но Мэтт толкает в плечо, возвращая к теме дня. Оказывается, что отцом нового ребенка Кейт, раз в семь лет собирающей детей, словно сувениры, от своих «любовей всей жизни», стал чуть ли не друг семьи, с которым она была знакома... МЭТТ: (морщит переносицу и с акцентом) Пятнадцать лет?.. (поглядывает на Веру) Это ж долго. (щурясь, поглядывает вперед) Восемнадцать, три, пятнадцать. Это ж мы с тобой тоже пятнадцать лет знакомы! Это долго. ВЕРА: (пожимая плечами) Это достаточно, чтобы этот ее... новый друг присмотрелся, узнал ее... (мотает головой) В общем, если они вдвоем так счастливы, как тут рисуют, то удачи им! МЭТТ: (переворачиваясь на спину и задумчиво) Я предложил взять Бена на месяц в ЛА. Ей, наверное, не до него скоро будет. Открыв рот, чтобы напомнить о своей второй беременности, когда Лэнни постоянно крутился рядом и ничуть не был обделен вниманием, Вера снова бросает взгляд на Мэтта, притихшего и выжигающего взглядом потолок. Мотнув головой, она кивает и выдает лишь краткое «хорошо». Синдром нелюбимого ребенка неизлечим и бестелесным призраком будет висеть над головой, куда бы ты ни отправился. Наверное, одарить теплом нуждающегося – это наиболее созидательный ход, чтобы утихомирить нервирующий фантом из детства. МЭТТ: (резко повернув лицо к Вере) Давай еще детей заведем. ВЕРА: (встрепенувшись) Это что, соревнование? Кто больше? МЭТТ: (быстро) Не, серьезно. У тебя все равно легко все это получается. Сначала не видно, потом полгода с животом, еще полгода покормишь – и свободна. Если сегодня начнем, то у нас через два года еще двое будет. ВЕРА: (усмехнувшись) Роди сам и узнаешь, как это легко. (вставая в полный рост на диване) И, для начала, мне, кажется, моральная компенсация за твой чудесный выход полагается? МЭТТ: (глядя на нее снизу вверх и мягко) Что ты хочешь? Жуликовато улыбнувшись, она замирает и смотрит вдаль перед собой. Воспитанный в строгости и от природы спокойный, Бен разительно отличается поведением от младших Беллами. Словно ему не семь скоро будет, а двадцать семь. Гуляя по Нью-Йорку, не просит никуда заходить и ничего покупать, не бежит порассматривать витрины и не указывает пальцем на рекламные вывески с яркими картинками. Зато на концерте в Северной Каролине, не напрягаясь, высиживает до конца выступления отцовской группы – тогда как Лисси увозят спать в гостиницу, а Лэнни погружается в дрему на третьей композиции. На вопрос «Понравилось ли?», правда, отвечает единственным «Громко». Погостив два дня у отца, в банковский выходной понедельник улетает с гувернанткой назад в Британию – школа есть школа, – а Мэтт обещает взять его к себе на целый месяц во время летних каникул. Захлопнув багажник, Вера огибает авто, махнув через слабо тонированное стекло двум пришвартованным на заднем сидении мини-флагманам. Машина трогается задом, и в открытом проплывающем мимо окне Пэт откланивается до наступления сумерек, разворачивается посреди улицы и увозит малых. Впереди – утопающий в зелени студийный комплекс. Через пешеходные ворота направо и садовой тропинкой в персиковое здание. Подмигнуть менеджеру на входе и коридором, игриво раскачивая кулек, продефилировать к дверям первой звукостудии. Внутри опять тихо. Будто участники группы не на инструментах сюда приходят играть, а в молчанку. ВЕРА: (воодушевленно заглядывает в рабочий зал) Как репетиция? КРИС: (сидя перед синтезатором, обхватив бас и подперев щеку) Ты имеешь в виду куннилингус гитаре? Смешки с дивана от Дома и Тома. КРИС: (продолжает, кивая на лежащего на втором диване Мэтта) Профессионал. Дружное хихиканье в четыре голоса, включая и облокотившегося на рояль продюсера. Мэтт, скрестив руки на груди, – бездвижен. ВЕРА: (смущенно пропускает паузу и кивает на фронтмена) А это профессиональная травма от гитарного порно? КРИС: (улыбаясь) Это новая песня. ДОМ: Кстати! (прекращает смеяться) Десять тысяч миль, пятьсот часов. Какая скорость? ВЕРА: (глянув в потолок и зажмурив один глаз) Пять... сто... двадцать. (взгляд на Дома) Двадцать. Миль в час. (непонимающе хмурится и вопросительно наклоняет голову) ДОМ: (кивая на Мэтта) Это он так к любимой спешит. ВЕРА: (смеясь) Как-то не очень. КРИС: (тихо) Может, он на велике едет. Приглушенные смешки. КРИС: Детском. Прыснув от смеха, Вера хохочет с любителями подколоть, а Мэтт наконец садится на диване. МЭТТ: (певуче) А гребаные ж вы математики, не хотите учесть, что человек не может круглыми сутками сидеть за рулем, что нужно время на поспать, поесть, остальное? ТОМ: Ну да, будешь потом сам каждому до...бщику индивидуально объяснить, что тормозил, чтобы пожрать, поссать и потрахаться. ДОМ: (к Тому) Почему потрахаться? Он же к любимой едет. (переводя взгляд на Мэтта) Подрочить. ВЕРА: (поверх хихикания остальных) Бр-р-р, не, наверное, хватит. (опомнившись, быстро поднимает пакет) Армянская кухня от гостеприимных армян! Особенно если брат крестной твоей дочери – хозяин сети ресторанов. На веранду? Вызвавшись помочь, Дом подскакивает с дивана и уходит за Верой. Между раскладыванием фасованных порций и завариванием чая упоминает Райану и намекает на предвзятое к ней отношение со стороны других, и Вера обещает поговорить с Мэттом, опуская глаза. Сдвинуть фронтмена с оккупированной позиции – считай что невыполнимая задача: в одном интервью, когда беседа сворачивает на детей, барабанщик скромно отмазывается, что все еще в поиске идеальной женщины, пока Мэтт ерзает в кресле, чешет нос и уши – один бессовестно врет, а второй яростно об этом сигналит. Так и с «двадцатью милями в час» – фронтмен упирается всеми торчащими частями тела, но слова песни уцелевают в первозданном варианте, какими он их задумал еще два года назад, катаясь в туре вдали от семьи. Поход за алкоголем оборачивается в финале мая целым культурным мероприятием с поездкой на виноградники в живописную долину Напа. Организованной толпой в трех минивэнах сокомандники петляют между аккуратно расчесанными в виноградные шеренги полями, стриженными кустарниковыми изгородями и ухоженными приземистыми домиками. В солнечном американском винном регионе даже растущие сами по себе фикусы не выше второго этажа – настолько все кажется по-деревенски компактным и открытым. Свежим и чистым. От винных погребов с огромными блестящими металлическими цистернами до прилавка с брошюрами итоговых вин. Можно пробовать на месте, гулять по саду, расслабляться на мягком уголке под навесом и фотографироваться рядом со скульптурами. Что применительно к эксцентричным посетителям снова тянет на клоунаду: фронтмен чуть ли не залезает в винную бочку с ногами; открыв буклеты на страницах с французским языком, Мэтт и Дом позируют с таким умным видом, словно знают его; ударник мечтательно растягивается в шезлонге с бокалом – еще немного, и начнет декламировать стихи; набившись для снимка шеренгой меж двух рядов виноградных деревьев, скалятся и вскидывают руки, кого-то обливая; Том залезает на колено мужской фигуры в двойной каменной скульптуре, обзывается геем и уступает место женщинам. Наведывание пары в лондонскую современную Галерею Тейт Модерн завершается в рекордно сжатый срок. Вера с Мэттом минуты на две замирают перед яркой картиной отчетливого кубистского направления – что со стороны, вероятно, похоже на впечатленное созерцание. Пока от расписных, наложенных друг на друга бесформенностей Вера не поворачивает недоуменное лицо к Мэтту. ВЕРА: (шепотом) Может, гида позовем, и он объяснит, что все это значит? МЭТТ: Ага, чтобы ты опять голубей обозвала кусками гомотел с эрегированными членами? (хватает ее за руку и утаскивает от картины) ВЕРА: (шагая рядом) Тогда зачем надо было им делать такие длинные шеи, выпуклые головы и такой тонкий приплюснутый к шее клюв? МЭТТ: (выходя из зала) Аллюзия, и ты купилась. (усмехнувшись) Но ход твоих мыслей мне нравится. Старт лета двумя немецкими фестивалями уносит Мэтта из дома, взамен доставив в британский мегаполис Любу с Надеждой. То ли близость медцентра коленной хирургии к Гросвенор-Скверу, то ли располагающая аура доктора, то ли операционная процедура – удалить обрывки менискной ткани, просверлить отверстия и позволить клеткам костного мозга нарастить недостающий защитный фиброматериал – убеждает сестру, но она соглашается. Внешне после артроскопической хирургии колено выглядит, как и прежде: лишь три запекшихся кровью прокола. Зато стильный, в духе стимпанка, шарнирный коленный ортез с поперечными ремнями явственно впечатляет: Вера улыбается, а малые поначалу отшатываются от тетки-механоида, хоть и быстро привыкают. С намертво зафиксированными креплениями подвижных частей бандажа Люба ходит как стойкий оловянный солдатик, не сгибая правую ногу в колене и для верности опираясь на костыли. Болты обещают послабить через неделю, дав несколько градусов свободы для поворота в колене, но Вера не дожидается изменений и улетает в Лос-Анджелес на сорокалетие Мэтта. Крупный семейный праздник участники и приближенные MUSE отмечают парами: медийщик Том с женой-королевой, тур-менеджер Андерсон с американкой-подругой последних двенадцати лет Кари, Морган и Глен с женами. Крис впервые заявляется на публику с новой дамой сердца Карис. Дом же привозит Флойда – черно-белого бостон-терьера, которого завел еще в прошлом октябре. Пытаясь отвлечься от фигурирования одной женщины и отсутствия второй, Вера большую часть вечера развлекает детский ансамбль – родной дуэт мелких, сына медийщика и троих непосед Пола, старшего брата Мэтта. Превратив задний двор коттеджа на Дьюм-Драйв в спортивно-игровую площадку, они сигают по надувному замку, сражаются воздушными шарами-молотами, бросаются кругами и мячами в надувных животных и гоняются за любопытным, прибежавшим на громкие звуки Флойдом. Оставшись к ночи вдвоем, Мэтт с Верой раскачиваются в гамаке, рассматривая через колышущуюся листву цветочную убывающую луну. Домашняя идиллия сменяет вектор на диаметрально противоположную горячечную натянутость, когда в середине июня по мировым кинотеатрам один-единственный день шествует полудокументальный фильм Muse: Drones World Tour. Дома после премьеры, сидя на пятачке у прозрачной стенки и потягивая вино, Вера загадочно молчит, и Мэтт наконец не выдерживает. МЭТТ: (насупленно и быстро) Что не так? Тебе дроны не понравились? ВЕРА: (хитро улыбаясь) Можно было откорректировать цвет в полноцветный «Техноколор», и каждый дрон не пришлось бы красить вручную, и все было бы ярко. МЭТТ: (нервно) Ха-ха! Нахрена мне радуги для серьезного концептуального альбома? ВЕРА: Тогда контрастно под нуар, для мрачности. МЭТТ: Нахрена мне?.. Это документальный фильм! ВЕРА: (иронично) Нарезанный с трех концертов? (глядя в упор) Мэтт, там звук иногда не совпадает! И потом, лихорадочная склепка статичных сцен и дергание кадра динамики не делают. Где хоть какая-то экспозиция? Концовка оборванная, словно редактор замахался резать и клеить, плюнул и ушел. Вы хотели сделать впечатляющий концертный монтаж-трек? Так почему было не пойти до конца, с фильтрами, синхрой звука и видео, маркировкой удачных кадров для монтажа, вставками интервью? Потому что... Приземлив бокал на стол, обходит его и садится перед Мэттом, положив голову на колени. ВЕРА: Потому что самое впечатляющее на концертах – это то, как вы втроем, (моргнув и кивнув) вчетвером, если считать Моргана, группируетесь, зеркалите, чтобы так здорово звучать. А самое притягивающее – видеть, как ты двигаешься, твое лицо и руки. МЭТТ: (мимолетно улыбнувшись, затягивает ее к себе на колени) Хорошо, следующее, что там у нас, снимаешь ты. Отнекиваться бесполезно – он уже решил и «ради сравнения, что ты потом запоешь». Буркнув «приблизительно то, что ты сыграешь», Вера неожиданно и довольно вытягивается – «кстати!» – и заглядывает ему в лицо с ухмылкой. Время напомнить о неисполненном обещании. Шагнув в гримерную, Вера с порога получает «а Мэтта здесь нет, он, наверное, у администрации» и удивленно оглядывает растасовавшуюся в объемной комнате банду. Пожимает плечами, но достает британский телефон, разворачиваясь к выходу. Экран мертв. Выуживает из сумки американский мобильный, по привычке сразу заглядывает в почту. Открывает дверь и замирает. Сообщение от Иваны Милишевич: «Спасибо». Вера одновременно и машинально захлопывает дверь и разворачивает письмо. Стандартно-вежливое «надеюсь, все в порядке» и «может, когда пересечемся». Вновь спасибо и ссылка. С новостью о том, что ее брат окончательно ушел из 30STM, проведя с группой Лето пятнадцать лет. МЭТТ: (голос за спиной) Она ушла? Резко зажмурив и распахнув глаза, Вера медленно поднимает от экрана голову и разворачивается вокруг своей оси, так и оставшись маячить на входе. Фронтмен с расширенными глазами выглядывает из раздвижного шкафа. МЭТТ: (махнув рукой и улыбнувшись) Привет, малыш, хочешь поговорить? (пригласительным жестом указывает внутрь шкафа) Пересекая гримерную, Вера угрюмо рассматривает заговорщиков – те, естественно, в момент находят себе дурацкие занятия: кто татуировки разглядывает, кто ногти, кто за телефон хватается, а кто-то бежит к зеркалу поправлять белобрысую осветленную челку. Лишь когда Мэтт отступает в проеме, а Вера забирается внутрь шкафа, Том убеждается в безупречности своего маникюра и обращает на пару внимание. ТОМ: Я не знаю, что вы там будете делать, но я через пять минут открою дверь. МЭТТ: (закрываясь, оставляет узкую щель света, к Вере шепотом) Да что такого в этом прозвище, и почему именно сейчас? Не нравилось бы – не реагировала. Другие тебя так называют, не задевает? ВЕРА: (тоже в полтона) Потому что из-за тебя обзывают, из-за тебя отвечаю, а ты еще и поддерживаешь. Надоело, устарело и никогда не нравилось. Add-in man/комплектный, дополнительный мужчина. Тебе бы понравилось? МЭТТ: (усмехаясь) Пара, сдроченная на небесах. Ай! Шлепнув его по плечу, Вера недоуменно обхлопывает руки и грудь. ВЕРА: А нахрена ты куртку напялил? Черный тонкий бомбер с вышивкой, бисером и серебристыми аппликациями Мэтт застегивает почти до самого верха, спрятав цепочку с тремя подвесками: лиссабонский фестиваль – завершающее летнее выступление, но получать талисманами по лбу фронтмен все равно больше желанием не светится. Наружная площадка лишена конструкционных изысков: лишь видеоэкран-задник, две демонстрационные панели по бокам сцены и начинка внутри – сами музыканты. Мэтт, судя по скачкам, кривляниям и позерству, в концертном настроении и ударе. Жарко – трет лоб, но куртку стоически не отдает. В проигрыше Supermassive Black Hole склоняется над гитарой, развернув ее струнами вверх. Джими Хендрикс играл зубами? Мэтт языком частит по сенсорной панели, вылизывая из гитары быстрые, изменчивые электронные писки. Удерживая за гриф и основание корпуса, плавно двигает головой – вверх-вниз и слева-направо, – словно пытаясь зарыться глубже на плоском MIDI-тачпаде. Очень характерный жест. Обойдя пульт звукотехника, Вера с тихим азартом давит улыбку, наблюдая из-за кулис, пока фронтмен не выравнивается, пряча язык, и не возвращает гитару себе на живот, ударяя по струнам и убегая к микрофону. Профессионал, как согруппники и засвидетельствовали на репетиции. Supermassive Black Hole, похоже, становится персональным хитом предальбомного лета, потому что именно эту композицию Мэтт насвистывает принцу Чарльзу. Солнечным днем в богатом зеленью дворе старейшего Сент-Джеймсского дворца, куда в конце июня сходятся на званый прием знаменитости, участвующие в благотворительном Фонде принца. Наследник великобританского престола вслушивается и бросает взгляд на советника, но тот, по всей видимости, тоже далеко не фанат MUSE. ПРИНЦ ЧАРЛЬЗ: (к Мэтту) Это ведь что-то из популярной музыки, так ведь? МЭТТ: (смущенно улыбаясь) Похоже, что нет... ВЕРА: (перебивает, к принцу) Очень популярной. По факту, настолько популярной, что за одну эту песню ему (указывает на Мэтта) уже можно было дать рыцарский титул. Седовласый королевский сын переводит на нее взгляд. Тоже невысокого роста, смотрит не сверху вниз, а как на равных. ВЕРА: (кивнув) Ваше высочество. ПРИНЦ ЧАРЛЬЗ: А вы американская актриса... (прислушивается к суфлирующему помощнику) ВЕРА: Все намного проще. Я его (снова показывает на Мэтта) жена. Принц Чарльз слегка улыбается и кивает – концепция жены избавляет от необходимости угадывания рода занятий и вникания в интересы собеседников. Коих тут сбежалось порядка тридцати голов, и каждого надо лично отблагодарить. Общие фразы о полезном совместном деле для молодежи, и Вера с Мэттом живо кивают и соглашаются. Пауза. Королевская особа в ожидании смотрит на них. Или предполагалось, что минут пять нужно будет распространяться на очевидную тему? Почувствовав себя на интервью, где остальные ленятся, понятия не имеют или тормозят с ответами, Мэтт вспоминает о собственной юности. С мойкой туалетов, наркоманами-соседями по комнате и подработкой маляром, чтобы накопить на любимое занятие. Выворачивает к «если бы музыка не была его целью, то неизвестно, как бы он закончил» и добавляет в финале о полезности ролевых моделей. Наследник вставляет королевское одобрительное слово и удовлетворенно отходит. Из Британии в Лос-Анджелес они прилетают впятером: как и обещал, фронтмен забирает старшего сына на летних каникулах. Чтобы разместить себя, троих детей и гувернанток, Мэтт с Верой из коттеджного дома на июль перебираются в брентвудский просторный особняк. Игровая комната с трехъярусным лабиринтом, мультики по вечерам на свежем воздухе с чаепитием, игры в Робин Гуда на верхней лесной террасе и тайный склад детских реликвий в хижине на деревьях – и Бен понемногу осваивается в сумасшедшем водовороте привычек отцовской семьи. Одним утром, выждав, когда Мэтт скроется на втором этаже по просьбе отыскать игрушку, Вера молча и второпях уводит малых из дома. Плиточной узкой дорожкой через двор, вверх по каменной лестнице и тропкой к брусчатому домику на деревьях, сбивая раннюю росу с нависшей по бокам травы. Глухой стук по деревянным ступеням, и четверо скрываются в миниатюрной комнатке с квадратным окошком и пропахшей хвойной древесиной. Взяв Лисси на руки, Вера посматривает украдкой в окно с одной стороны, Бен выглядывает с противоположной, а Лэнни высовывается над подоконником, тут же приседая и хихикая. Оторопело покрутившись во дворе, Мэтт зашагивает обратно в дом. Через минуту выходит на пару с Генри – та разводит руками и качает головой. Два недоуменных лица в сумме. Нырнув под окно, Лэнни прерывисто смеется, и Лисси за компанию заливается тонким смехом. БЕН: (выдержано) Разве не честней было бы, если бы папе сказали, что мы будем играть в прятки? ВЕРА: (усмехаясь и мотая головой) Это такая специальная игра. Он сначала должен догадаться, что играет, а потом отыскать нас. Исчезнув еще на какое-то время – вероятно, утопал осматривать передний двор на въезде особняка, – Мэтт снова является на зеленую лужайку. Замечает шевеление в окне птичьего домика или нет, но взбегает на верхнюю террасу и целенаправленно идет к деревянной лестнице. Затаившись по обе стороны двери, обитатели хижины с криками и разом бросаются на зашедшего – тот даже не успевает договорить «Эй, есть кто дома?» Повалив Мэтта спиной на пол, Вера забирается сверху, оседлав, чтобы малые ничего не оттоптали, а Ленни с сестрой валятся ему на грудь и, визжа, цепляются за руки и шею. Один Бен неприкаянно столбычит рядом. Сдвинув Лэнни под мышку, Мэтт свободной рукой манит старшего сына – «Эй, тоже иди сюда», – трепет его белую челку и обнимает, прижав к себе. МЭТТ: (отпуская хватку) Ладно, народ, там Генри завтрак сделала, будет невежливо заставлять ее ждать. Топайте и проследите, чтобы Лис аккуратно по ступенькам прошла. ЛЭННИ: (вставая) Если это овсяная каша, то я не буду есть. МЭТТ: (поднимаясь следом) Ну, она там фрукты резала, шоколад терла... С криком «шоколад» Лэнни выметается из хижины, а Бен, взяв Лисси за руку, торопливо, но все же шагом выходит за ним. МЭТТ: (продолжает со смешком) К овсянке. (поворачивает лицо к Вере) А с тобой что делать? ВЕРА: А я тоже могу... (пятится к двери) овсянку. МЭТТ: (схватив за руку, притягивает к себе) Не так скоро. Мне, кажется, за насилие на полу компенсация полагается. И к тому же тридцать тысяч португальцев и весь интернет имели счастье видеть, как я лижу гитары, и теперь все в курсе, как я комично выгляжу, когда... (выгнув бровь) лижу гитары. ВЕРА: (наигранно-умиленно смотрит и толкает его назад) Ты выглядишь потрясающе, когда лижешь гитары. (шагнув на него, прислоняет к стене, шепотом) И не только, когда... гитары. Мэтт резко опускает голову и судорожно вдыхает – Верина рука скользит глубже за поясом его брюк. Взгляд – обратно на лицо чуть не сбежавшей, только чтобы проследить, как она медленно опускается на колени, держать за его бедра, и обещающе стягивает штаны. МЭТТ: (запрокидывая голову и закрывая глаза, кладет руки по обе стороны ее лица) Думаю, что это обоюдно. Аляповатыми вкраплениями среди ровных компьютерных строк мелькают, разрастаются и уносятся знакомые лица, привычные интерьеры и невиданные ранее ландшафты: неоново-полуанимационный видеоклип Мэтта с высчитанными фанатами «двадцать миль в час»; в гросвенорской квартире сестра, прилетевшая на осмотр с новым мужем – с кем Верино сватовство когда-то провалилось из-за ее желания прилюдного секса с другим парнем; Роуз с требованием наброска четвертого сценария; аквапарк с горками, лодками и трубами – с тремя детьми и двумя мужчинами. Щелчок мышью, и строчки расползаются и центрируются скриптовым форматом. Сохранить и закрыть. Звенящая тишина сумрачного особняка гасится плавными шагами. Дверь легко поддается наружу, и стрекот ночных насекомых и усиленная колонками речь с музыкальной подложкой встречают на заднем дворе. Темно, лишь на проекторном экране кадры старой фантастической комедии о путешествии во времени. Мэтт с Домом, оба занимающие по два кресла – под пятки и под пятые точки, – вертят головами к прибывшей. ВЕРА: (став в триумфальную позу с одной рукой вверх) Та-дам! Сценарий готов. ДОМ: Что значит готов? У нас еще не все треки к этой песне записаны. МЭТТ: (взяв дистанционный пульт и направив в сторону) А это неважно, если у тебя нереализованная детская влажная мечта по бесшабашному киногерою. ВЕРА: (подтянув еще одно кресло, садится рядом с Мэттом и улыбается) Точно. Поэтому будешь ты у нас отныне величаться Мэтти Макфлай. ДОМ: (глянув на замерший кадр и понятливо кивнув) А я, надеюсь, не его суетливый папаша-мечтатель? ВЕРА: Не, Дом, ты у нас настолько великолепен, что тебе лучше оставаться самим собой. ДОМ: (взяв сигареты, чиркает зажигалкой) Семь с половиной месяцев с начала года, а у нас еще и пол-альбома не записано. МЭТТ: (отмахиваясь от дыма) Успеем. Мы что, на гонках? Живи, отдыхай, радуйся жизни. ДОМ: (выпускает дым вверх и поджимает губы) Я решил с Райаной порвать. Совсем. МЭТТ: (живо) Вот и правильно! (застопорившись и делано хмурясь) То есть жаль, конечно, да. (и скороговоркой) Но это правильно, будешь свободен, больше шансов, что найдешь того, кто тебя будет ценить. (усмехнувшись) Вся ирония ситуации, правда, в том, что никто не будет тебя лучше ценить, чем мы. ВЕРА: (треснув Мэтта и к Дому) Не обращай внимания. У него сегодня обострение мании величия, умноженное на микроприступы ревности. МЭТТ: (к Вере) Но это правда. (кивая на Дома) И он знает это. (к Дому) У меня идея. Может, мы оставим тебя одного, чтобы не заслонять горизонты? Где-то так до лета, до европейского тура? Уедем куда-нибудь в Гималаи или Антарктиду. Так ты себе живо кого-то найдешь. Малыми тебя, правда, тоже придется нагрузить, (смеясь) в Антарктиде школ нет. Согласен? ДОМ: (тихо) Сделай милость. (усмехнувшись и глянув на Мэтта) Вся комичность ситуации, правда, в том, что за тремя твоими малыми нужно меньше присмотра, чем за тобой одним. ВЕРА: (кивая) Это правда. Нервно просмеявшись, Мэтт вертит головой на обе стороны с недоверчивым «что за?», хватает со стола пульт, и картинка на экране оживает: два подростка общаются в кафе, а кучка девушек восхищенно наблюдает за одним из них – прибывшим из будущего Марти Макфлаем. Сигарета тлеет на конце, распаляясь ярче от затяжки. Дом поднимает голову к звездному небу, и белесый дым маревом завешивает черноту. Расстилаясь по низу от дым-машины, затуманивает танцпол, где Мэтт за руку здоровается со счастливым Джеком и, оглянувшись на согнанную Вериным ассистентом молодежь для клиповой массовки, заявляет, что в будущем турне сделает театральное шоу «с человеческими существами на сцене». Еще выдох. Клубящаяся пелена сгущается и разлетается десятками острых зеркальных осколков в новом кислотном музыкальном видео группы. Последняя затяжка. Дым с ночной высью преображаются инвертно, меняя цвета на противоположные, словно негатив: полуденное матовое небо раскрашивается желтовато-серыми облаками – в невадской пустыне, куда ни глянь, все с оттенком желтизны. Крохотная фигурка, растопырив конечности, планирует в безграничной вышине, пока выстреливший купол не вздергивает парашютиста, замедлив его снижение. Мэтту проще наблюдать – задрав голову в солнцезащитных очках, Вера же щурится, глядя вверх из-под ладони-козырька. КАРИ: (голос рядом) Вы рубашки не перепутали случайно? МЭТТ: (быстро глянув на себя, Веру и Кари и усмехнувшись) А, не, она вообще мои вещи не носит, даже дома. КАРИ: Мы же все-таки в церковь идем. ВЕРА: (улыбнувшись) Какой город, такие и церкви. МЭТТ: (юркнув Вере за спину, кладет ладони на грудь) Цензурный вариант. Засмеявшись, подруга Андерсона разворачивается к подходящим Тому, Джеки и Дому, а Вера бросает взгляд на вставшего плечом к плечу Мэтта – яркая футболка, светлые мешковатые накидка и брюки. И себя – в просвечивающем черном топе с длинными рукавами, прошитом крупной тонкой сеткой и мало что скрывающем. Мода в Блэк-Рок-Сити не диктует правил, но славит изысканный эпатаж. Деревянный решетчатый храм, возведенный конусом, с прожилками оборачивающейся галактической спирали, пропускает наружный свет и охраняет молчание. И тишину беззвучной мысленной энергии, словно пронизывающей священную конструкцию у основания и уходящей через пик в небеса. Сужающаяся кверху ячеистая центральная колонна – с арками алтарей. Где на деревянных перекрестных брусках – выцарапанные, выжженные, написанные от руки имена и признания. И фотографии. Куда притихшая группа молча прикрепляют и свои: Вера – внешне похожего на нее улыбающегося брюнета, Дом – светловолосого и с горбинкой на носу мужчины средних лет, Кари – круглолицей женщины, а Том – молодой, темноволосой и кареглазой, широко улыбающейся девушки. С приходом ночи вспыхивает алчное оранжево-слепящее пламя – высушенная за неделю древесина схватывается моментально. Горит первенствующая фестивальная скульптура – символ временного городка и главный житель плайи, объясняя название слета Burning Man. Горит робот Чарли среди абстрактных, абсурдных инсталляций в пустыне, служивших местом паломничества тысячи бернеров. Чтобы уступить место новым изваяниям, которые появятся здесь в следующем году. Горит храм. Огонь, словно время, пожирает имена и лица, перекрашивает в черное, деформирует и вытирает. Желтоватые блики, добравшись до снимка темноволосой девушки, осветляют фон и добавляют контрастности; края фотографии вытягиваются, пропадает глянцевый блеск, а сверху на тканевом горизонтальном баннере проступают буквы: Helen's foundation/Фонд Хелены. Том, замерев, стоит один – спиной в конце длинного светлого зала, лицом к растяжке с фотоизображением. Оставив Мэтта трепаться с кем-то из местных о рыбных местах недалеко от девонского городка, Вера лавирует между гостями, аккуратно подходя к медиа-менеджеру. ВЕРА: (встав рядом и тихо) Кем бы она сейчас была, как ты думаешь? ТОМ: Актрисой? Постановщиком в лондонском театре? (повернув лицо к Вере) Никто не знает. Никто не узнает, пока ты этого не добьешься. Грустно улыбнувшись, он кивает и уходит. Оставшись в одиночестве перед баннером творческо-благотворительной встречи, Вера рассматривает черты юного лица. Такие же изогнутые брови и длинноватый нос, как у Джеки. Как и у Веры самой. Словно Том подсознательно – и не важно, для какого случая или где – полтора десятка лет назад выбирал женщин, внешне похожих на его младшую сестру. Будто мог догадываться, что она погибнет рано... Миссис Стивенсон требуется звать только так и не иначе – частный репетитор для Лэнни появляется с началом учебного года в виде обходительной, молодой, с примесью африканских кровей особы с копной мелко вьющихся черных волос. Мальчугану учительница нравится, особенно когда она объявляет перерывы, и они вдвоем прыгают или танцуют. В погожий день репетитор уходит в сквер, с пледом, чаем и кем-то из гувернанток, а в дождь занимается в комнате – лежа, сидя, катаясь на качели. Но даже после этого она миссис Стивенсон. Что Мэтта ни капли не смущает: за глаза он начинает ее звать Стиви, а вспомнив о параллели с детским мультиком, и вовсе – мартышкой. С клятвенным заверением самой себе «один раз и больше не буду» Вера в конце сентября переносит учебный пятничный день Лэнни на воскресенье. Чтобы с детьми и Мэттом улететь на гамбургский фестиваль. Студийная запись новой песни звучит хорошо в видеоклипе, но живой дебют выигрывает многоуровнево. Сцена компактная, задние экраны не вывешиваются, и фронтмен легко приковывает внимание страстной экспрессией, сменяющейся на плавную легкость с переходом в куплет из припева и обратно. Обласкав гитару, микрофон и – опосредованно – публику в зале. Мэтт всегда говорил, что его техника игры очень проста, и примером современного гитариста называл Тома Морелло; но по широте и глубине звукового спектра, которого фронтмен MUSE добивался от своих гитар – руками ли, технологически, – он явно не уступал. И уж в чем точно выигрывал – в умении выражать себя через музыку. Для электронной дабстеп-мелодии – черный «Мэнсон» вместо диджейского пульта. Мэтт бегает по сцене, пританцовывая и склоняясь в такт над гитарой под воющее виниловое царапание и басовитые отбивки. Вместо голоса – электронное высокое соло. Быстрые, меняющиеся от звучных в сухие аккорды. Летающие над струнами руки. Время от времени фанаты называют его гитарным богом – стоя за кулисами, Вера кивает сама себе, – и, возможно, они в чем-то правы. Свежее музыкальное видео с разумной долей треша в стиле восьмидесятых и Мэтти Макфлаем обсмеивается парой до вечера: при каждом прогоне на широкой панели в гостиной Гросвенор открываются новые хаосные детали нападения мохнатых зубастиков. А еще премьера клипа лихо отмечается сообщением от Роуз: «Отлично! Следующее, что ты будешь писать, я так понимаю, это сценарии для детских праздников? Дорогая, если ты не бежишь в общей гонке, то сходишь с дистанции. Займись тритментом!» Вера не успевает досчитать количество натыканных восклицательных знаков в конце смски, как агентесса еще и звонит. ВЕРА: (поднимая трубку и все еще смеясь) Послание видела, посыл понят. РОУЗ: (голос в трубке) Это отступление от темы. Тема в том, что эти «два болта» ходят кругами, и мне нужно предъявить им что-то еще. Хоть пять страниц. И еще, (делает многозначительную паузу и протяжно) собирают кастинг на «Боевой ангел». ВЕРА: (нахмурившись и тоже через паузу) Алита? РОУЗ: (довольно) Она самая! Они прошлись по верхам, кто когда играл нечто подобное, (манерно) но я понимаю, что роль андроида тебе претит... ВЕРА: (подскакивая на диване) К черту, что не нравится. Я, блин... (суетливо бросает взгляд на Мэтта внизу и опять в сторону) Черт, он же ее двадцать лет писал. (нервно трет лоб) Если можно как-то?.. (выдыхает) Хоть бы рядом постоять. Заверив, что «постоять рядом» она организует, агентесса подстрекает уговорить Мэтта явиться парой на утреннее ток-шоу – потому что вдвоем всегда весомей, потому как Фейт Луны давно нигде видно не было и чтобы порадовать британских телезрителей. Завершив связь, Вера приземляется рядом с Мэттом и умоляюще глядит в насмешливые глаза. ВЕРА: Только этот раз, и я больше никогда никуда не буду проситься. МЭТТ: (разворачивает к ней дисплеем свой мобильный) Алита, двадцать лет, это оно? (усмехается, глядя на кивающую, разворачивает экран к себе) Да, выглядит массивно. Езжай. ВЕРА: (опешив) Просто так? Езжай? МЭТТ: (кивая) Ну я ж сказал, лети. ВЕРА: (неуверенно) И ты за малыми посмотришь? И Стиви будешь выслушивать?.. МЭТТ: (нахмурившись) Вера, если будешь так тормозить, то опоздаешь. ВЕРА: (бросается к нему и обнимает) А не, лететь, так лететь. Алита – значит, Алита. (гладит по затылку и кладет голову на плечо, тихо) И ток-шоу. За несколько минут парного интервью в живом эфире – двое ведущих и столько же гостей – Мэтт пересказывает теорию компьютерной симуляции, шутит над Вериной нелюбовью к голубым глазам и низкому росту и своей неспособностью дать ей «генетический детский материал», лишенный его черт. Ответом со стороны переборчивой «лучшей половины» звучит подкалывание фронтменовского гениального таланта устраивать хаос на пустом месте, теряться в двух футболках и проговариваться – что оглушает и нивелирует любой шанс оставаться к Мэтту равнодушной. Говоря про обоюдное влияние, теледиктор упоминает Верино старое прозвище «plug-in baby/электронная, подключаемая малышка», интересуясь, в чем для фронтмена разница между упомянутой «малышкой» и «музой» применительно к близкой женщине. МЭТТ: (задумавшись на секунду и скребя подбородок) Э-э-эм... Я думаю, я думаю... (быстро) Муза – это нечто далекое, непричастное, холодное, постоять здесь, посидеть там, посмотреть туда. Но электронная малышка, ну, само название уже предполагает некое участие, включенность, это как муза, но нечто намного большее. ВЕРА: (засмеявшись и указав на Мэтта) Случай наделения личностью кукольных игрушек из секс-шопа. МЭТТ: (к Вере) Не, я серьезно. (к ведущим) Вполне серьезно. ВЕДУЩИЙ: (к Вере через смех) Он серьезен. (прекращая смеяться) Теперь, когда есть новое, расширенное объяснение, может, и у тебя изменится отношение к прилипшему ярлыку? ВЕРА: (пожав плечами) Под таким углом, конечно, звучит веселее, но... (качает головой и смеется) МЭТТ: (наблюдая за Верой и к ведущим) На ее языке это значит «да». Девонское затишье в начале октября перед грядущей альбомной бурей заполняется расписыванием тритмента по четвертому сценарию для Веры и абсорбированием технологических и политических новостей для Мэтта. В один день он находит общающуюся с экранными строчками и закутанную в плед Веру на лавке крытого сада и сует ей в лицо мобильный с комментарием «ей, похоже, и пятнадцати лет мало». На экране – фото Кейт. Вера непонимающе переводит взгляд с лаптопа на телефон и обратно и трет глаза, словно только что проснулась. ВЕРА: (закрывая ноутбук и кладя в угол скамейки) Это в рубрике твоих техноновостей было? МЭТТ: (садясь рядом) Ха-ха, не, это реклама выскочила. Бульварная новость вещает о счастливом пополнении в семействе Кейт с рождением дочери и менее радостной отмене предполагаемой свадьбы с отцом ее последнего ребенка. МЭТТ: (быстро) Я не знаю, я не знаю, может, еще через семь лет и с четвертым киндером ей больше повезет насчет следующего... друга. (усмехнувшись) Интернациональная полусемья. Я думаю, может, Бена вообще к себе забрать? В Лондоне что-то побольше купить? Или с концами переехать в ЛА? Часто поморгав, он уносится, откуда явился, а Вера сонно глядит ему вслед, трясет головой и разворачивает лаптоп. Пока Мэтт и его мысли бегают, их лучше оставить в покое. Очертив эллипс курсором по текстовому документу на экране, она сворачивает файлы. На десктопе – красочный снимок их четверых в парке: Лэнни, Мэтт, Вера и Лисси. В светлых радужках малышкиных глаз синеет ясное небо на границе со штилевым морем – голубой пигментный окрас не изменился у Лисси. Налюбовавшись, Мэтт с девчушкой на руках возвращается от окна и, выгрузив Лисси на разобранный диван, и сам растягивается около Веры с сыном. МЭТТ: (улыбаясь) Хоть что-то от меня осталось. ВЕРА: (усмехнувшись) Боязнь кареглазых мужчин? МЭТТ: Ха-ха! А это что-то твое, между прочим. ЛЭННИ: (прислушиваясь к родителям) А откуда мы с Лис взялись? Изумленно глянув на сына, Мэтт уже было открывает рот, видимо, чтоб изложить базовую теорию появления «человеческих существ», как вздрагивает и возмущенно хмурится на Веру, получив по ноге. На всякий случай. Чтобы не ляпнул лишнего. ВЕРА: (к Лэнни) Вы сначала росли у меня в животе, а когда выросли, вышли наружу. ЛЭННИ: А как мы туда попали? ВЕРА: (глянув на Мэтта) Папа мне вас дал. ЛЭННИ: Как дал? МЭТТ: Как? Просто взял... (повертев рукой в воздухе, разворачивает перед собой ладонью вверх) и дал. ВЕРА: А я взяла... (клюнув Мэтта в ладонь) Ам, и забрала. ЛЭННИ: (вдумчиво) Этот как папа пожевал еду, а ты потом съела? С выкриками «фу» и «что за мерзость», пара кривится и брезгливо смеется. Лисси, подняв голову от кукол, удивленно рассматривает их, а Лэнни надувает губы – обида за провал детской теории. МЭТТ: Не, Лэн, это больше как... (чмокает Веру в щеку) Вот так. ЛЭННИ: (оживляется) А я видел, вы целовались. У нас будет еще одна Лис? МЭТТ: Ну, это если мама захочет, то я дам ей или новую Лис, или еще одного (хватает мальца, щекоча до смеха) любопытного Лэнни. Пасмурным днем четверо Беллами высыпают за двери двухэтажного рыжего дома на асфальтированный пятачок. Кто в чем: Мэтт в домашних тренировочных штанах с Лисси, восседающей на его шее и закутанной в плащ, Лэнни в резиновых сапогах, вооружившись коробкой для земляных червей, и Вера при полном параде с завернутыми улиткой волосами, на каблуках и с сумкой. Прощаясь, наставляет Мэтта присмотреть за малыми, затем передумывает и просит Лэнни с сестрой проследить за папой. Пасмурный британский закат сменяется ярким калифорнийским рассветом, а направление летящего авиалайнера – слева направо. Когда машина телохранителя возвращает Веру в южный городок, дома никого не обнаруживается. Первым делом вернувшаяся открывает телефонную книгу с верхней строчкой «Агент Провокатор», но не успевает нажать. При заходе в гостиную на столе вырисовывается квадратная коробка, без каких-либо бантов, но с надписями размашистым почерком. На диване отдыхает черная акустическая гитара, а рядом на подлокотнике – что-то из одежды. Нахмурившись, Вера подбирает синюю вещь, которая оказывается женской кофтой. Аккуратно сложив пополам и рукав к рукаву, кладет вискозный топ обратно на диван и поднимает глаза вверх. Все тот же плакат на стене, где они с Мэттом, молодые, дурачась, позируют с его гитарой. Усевшись на диван, Вера поворачивает коробку, читая надписи по очереди на всех сторонах и улыбаясь. «Лучшей трезвой матери». «Тысяча первый, не последний экземпляр. Мир канадскому дому». «На удачу и не сломать ноги, когда меня нет рядом». «В смысле, когда я рядом, тоже ничего ломать не надо!» «Я... Как это правильно говорится? Люблю тебя?» Приближающиеся шаги отвлекают, и Вера поднимает лицо. ГЕНРИ: (устремляясь к дивану) Ах, вот она где. (поднимает кофту и к Вере) На вечер я кашу сварила и мясо запекла, овощи сами пооткрываете и пораскладываете. Стивенсон прогрессный тест делала, глянешь, у Мэтта все. (указав на стену) Подумайте, может, плакат уберете? Tы голяком – это не очень домашняя картинка для детей. (взглянув на коробку и усмехнувшись) Мы вчера все вместе сочиняли. Хорошо, что у коробки только шесть граней. (изобразив воздушный поцелуй) Все, я побежала, звоните, если завтра что-то нужно будет. Кивнув гувернантке на прощание, Вера машинально повторяет «шесть» и хватает коробку. Так и есть: на дне еще одно послание, от которого не только губы расплываются в улыбке, но и накрывает смехом. Одни шаги – частые и торопливые – сменяются другими – широкими и уверенными, и все звуки притихают. Вера бросает взгляд в арку гостиной – Мэтт, выразительно подняв бровь и хитро улыбаясь, свободно облокачивается на лудку в проеме. ВЕРА: (опускает голову и читает) Для моего всего, чтобы когда я вернулся домой, ты уже стояла в них. Иначе я буду зол, а еще и очень голоден. Жуткая смесь, за последствия не отвечаю. (тихо смеясь, поднимает лицо на Мэтта) МЭТТ: (сузив глаза и важно рисуясь) Мне кажется, кто-то влип. Бережно вернув упаковку на стол, прилетевшая размеренно встает и, медленно ступая и глядя в упор, приближается к наигранно-самоуверенному шантажисту. Он меняется: серьезнеет, вытягивается, рука съезжает по наличнику к уровню груди. ВЕРА: (остановившись вплотную, кладет руки на плечи и заглядывает в лицо) Помнишь, когда мы только познакомились? Я всегда жалею, что не была с тобой с того самого дня. И мне кажется, мы оба влипли. Вопрос только, как сильно? (отстраняется) МЭТТ: (прищурясь, смотрит в глаза, затем, скользнув рукой ей на шею сзади, притягивает к себе) А это уже... (морщит переносицу для акцента) насколько хватит твоего воображения. Потому что в одной книге на двоих историю в равной мере пишут оба.