Тропинки, ведущие к судьбе

Божешки ж ты мой, я таки домучила эту часть. Сразу скажу, сейчас 5 утра, я сплю на ходу, поэтому сил бетить нет. Что ворд подчеркнул, то вроде поправила, остальное отмечайте, буду корректировать по ходу. Теперь о задержке. Мне дико стыдно, что я уже вторично так тяну с главой. Но на то есть причины. №1 это школа. Дело в том, что у нас в области от гриппа отбыло в мир иной десять человек, а посему нас с начала этой недели, которая 24 кончилась, вторично закрыли на карантин. И сказали об этом в четверг. Я, полностью уверенная что у меня еще полторы недели, с выпученными глазами кинулась править все предметы (около 6 штук). Ну понимаете, да? Кстати если кого-то это волнует, все кроме математики (оценки с алгебры и геометрии идут в один предмет)я вытянула. Но ее я и не планировала. Так вот, ту неделю мне было не до фика. А на эту я сначала приходила в себя. А потом просто не писалось. Но вот наконец я выжала из себя эту часть. Не впихнула ровно половину того, что хотела. Я вообще рассчитывала сюда же еще и поход к Черным Вратам впихнуть. Но не стала. Ибо тогда глава бы вышла в три раза больше, т. к. у меня там одна заморочка придумана с: Отдельное спасибо Искренне Ваша*, Ваша (хД) идея пришлась вполне к месту. Хоть и реализовала я ее через пятую точку. И так, приятного прочтения. Корабли легко скользили по водной глади. Закатное солнце вызолотило воду настолько, что порою казалось, будто в нее вылили бочку меда, растекшегося маслянистой пленкой. Захват кораблей (едва ли это можно так назвать) прошел настолько легко и спокойно, что я всерьез усомнилась в неимоверной силе Саурона (Хотя, казалось бы, какие еще могут быть сомнения, когда столько пережито). Тот факт, что мне досталось только постоять на бережку массовкой а потом с гордым видом ступить на палубу судна, без труда взятого мертвецами, мы скромно опустим. Тем не менее, глядя как они за секунды выкашивают команды всех кораблей, меня запоздало прошиб холодный пот. А если бы они не стали с нами говорить в пещере, а сразу атаковали?! Поскорее бы уже все это закончились, и они мирно упокоились окончательно. Кто бы знал, как трудно хранить спокойствие, когда вокруг резвятся орды мертвецов. В первое время я вообще шугалась от каждого потока ветра, но потом чуть успокоилась. Ныне я и вовсе стояла на носу судна, вдумчиво глядя вдаль. Кажется, приплыли. По берегам реки показались некогда белые стены, явно бывшие в прошлом домами. Видимо здесь был город. Единственная проблема в том, что он именно БЫЛ. Наша дружная (а временами и не очень) компания весьма удачно пристроилась на палубе так, что с суши нас не было видно. А встречать-то нас высыпала целая делегация из пары сотен орков, не меньше. За ними располагалось поле боя, покрытое трупами, как трава росой и все еще вполне живыми вояками, собственно воюющими, а еще дальше величественно белел Минас-Тирит. Да уж, мало того что я первая из моих друзей, кто увидел этот город, так еще и точно единственная, кто застал его в таких обстоятельствах. Но о городе потом, ибо орки сами не убьются (спорное заявление, в свете наличия армии мертвецов в рядах наших союзников), а о мирных переговорах и речи нет. - Вечно вы опаздываете, пиратское отродье! – громогласно возмущался протискивающийся через толпу орк, особой чертой которого было то, что над его собственной головой высилась еще чья-то, явно отсоединенная от владельца насильственным способом – Быстро на берег, морские крысы. Слезайте со своих кораблей! Угу, сейчас прям. Особенно после такого обращения, которое оскорбило до глубины души. Ладно, черт с ним, с пиратским отродьем, прощаю. Но крысы. Да еще и морские. Между прочим, я их боюсь. Обычных, в смысле. Так или иначе, но отзываться на это я не собиралась. А вот мои спутники, явно не слышавшие понятия «гордость», в туже секунду отправились к борту. Вот же черт. Ладно, в этот раз так уж и быть не буду демонстрировать характер. Быстро нагнав троицу, я наравне с ними лихо перемахнула через борт. Злорадный оскал неумолимо сполз с физиономий паскудных тварей. Вот-вот, ибо нечего языки распускать. Главный, ну или исполняющий обязанности оного, орк, поняв, что мирных переговоров не предвидится поудобнее перехватил свой топорик, явно знававший лучшие времена еще лет пятьдесят назад. Мы грозно поступью двинулись на орков, не обращая ни малейшего внимания на их численное превосходство. - Тут нам обоим хватит – довольно бубнил гном, видимо обращаясь к эльфу – посмотрим, кто лучший гном. Начнем с того, что гном тут всего один. Но это ладно. Главное что лучшим ему не быть, ибо конкуренцию нашим привидениям он явно не составит. - Чур главный мой – предупредила я, на ходу вытягивая стрелу из колчана. За «морскую крысу» он мне сейчас ответит. И началась Великая Битва. Вернее наше в ней участие. За спинами великих спасителей (ну, то есть нас) один за другим появлялись призраки, вогнавшие орков в священный трепет. Ну, или как минимум, напугав до мокрых штанов. А посему первые подвернувшиеся под руку даже не оказывали сопротивления, покорно отправившись в мир иной. А командир мой! Кто бы знал, с каким чувством удовлетворенности я всадила ему стрелу в грудь. Но это быстро забылось в окружающей мясорубке. Вскоре в ход пошел клинок, без которого я бы уже дюжину раз последовала примеру горного народа. Вертеться приходилось юлой, иначе отразить все удары было просто невозможно. Хотя, надо отметить, что призраки неслабо упрощали задачу, просто снося основную массу врагов. А потом мы продвинулись вглубь Пеленнорских полей и уже даже они не спасали. Здесь противники попадались более локально, но и были посильнее, ибо выжить после атаки рохиррима всяким криволапым дохликам попросту не удалось. За время их активного мною уничтожения я успела окончательно потерять из виду всех своих знакомых, впрочем, и не до них мне было. Вихрем влетев в очередную группу из пяти-шести (тут не до точных подсчетов) орков и щедро раздавая зуботычины и прочие увечья, я совсем пропустила момент, когда в нашу кучу малу, влетело нечто третье. На тот момент нас уже было трое – я и двое орков. И тут обоих просто смело, втоптав в землю. Я остолбенела, а конь зло взрыл землю (и тех, кто на ней был) копытами. Знакомый такой конь. Темно-гнедой. Сбруя роханская, вещи знакомые к седлу приторочены. Ну и ну! Вот уж точно не думала, что бросив меня в том мерзком, противном, гадком, дрянном, вонючем, темном ущелье он поскачет догонять стадо. Ладно. Он здесь. А на лошади сражаться куда сподручнее. Я опрометью кинулась к коню, чуть потрепав его по гриве, и вскочила в седло, подбирая поводья уже после того, как надавала ему шенкелей. Заодно чуть не свалилась с седла. Что-то неудачный день какой-то. Несколько осмелев и приободрившись, я направила его в сторону основных боевых действий и замерла с открытым ртом. Вау… Мумаки. Мне и в голову не могло прийти, что этих существ, упоминающихся только в легендах, можно застать в наше время. А тут еще и так много… И дело не в количестве особей. Именно ИХ было много. Особенно учитывая размеры. Сидящие на их спинах десятки людей казались муравьями. Не долго думая, я направила коня к ближайшему олифанту. Бегающие и путающиеся под ногами орки, ставшие такими незначительными, когда я влезла на жеребца, дохли как мухи, большей частью элементарно давясь под копытами мумаков. Но и от меня им хорошо доставалось. Вблизи слоноподобные чудища выглядели еще более впечатляюще. Я даже заработала немалую царапину, засмотревшись на это чудо природы. Впрочем, я быстро опомнилась и продолжила бой. Стрелы мельтешили перед глазами, и я даже не знаю, кому они доставались. Пальцы правой руки уже начали ныть от бесконечно спускаемой тетивы, мышцы руки затекли до почти полной потери чувствительности, мертвой хваткой сомкнувшись на рукояти клинка. Хе-хе, так глядишь, вернусь домой матерым воином. И тут случилось то, чего никак не ожидала, но что определенно не должно было стать проблемой для «матерого воина». Видимо далеко мне еще до него. И произошло это столь быстро, что я едва ли успела понять в чем дело. А оное было вот в чем. Неожиданно топчущийся радом олифант резко шагнул в мою сторону, и я оказалась у него под брюхом, буквально в ту же секунду конь взвился на дыбы и, так как руки были заняты оружием, мне было совсем не до поводьев, я постыдно упала с его спины, больно впечатавшись уже своей в землю. Судя по ощущениям, когда все это кончится, я не обнаружу там половину кожи. И еще прежде, чем я додумала эту мысль, мумак шагнул назад. Точно туда, где лежала я. Судорожно дернувшись в сторону, но совершенно не веря в успех, я уткнулась во что-то, что мешало мне катиться дальше и обреченно замерла. Нет, на меня таки не наступили. Огромная нога опустилась на землю буквально в сантиметре от меня, придавив волосы и чудом их не выдернув, что вызвало у меня какой-то сдавленный визг. Но вскоре олифант сделал еще один шаг, и я снова была свободна. Только я собралась открыть глаза и подняться, как левую ладонь пронзила неимоверная боль, вкручиваясь в руку раскаленным штопором. Тут же распахнув глаза, я увидела торчащий из нее кривой ржавый нож, пригвоздивший конечность к земле. А прямо надо мной стоял паскудно ухмыляющийся орк, сжимающий в руке копье. Такому я не просто не обрадовалась, я перепугалась как овца перед закланием, забившись как рыба в сетях, но только еще больше навредила раненной кисти. Тем временем зверюга подняла оружие, нарочито медленно и старательно замахиваясь. - Ты умрешь быстро – пообещал он, посмеиваясь над моими слабыми попытками хоть что-то сделать. Копье неумолимо понеслось вниз и, наверно только бьющаяся в голове мысль «черт с ней, с рукой», заставила меня дернуть ею из последних сил, и еще даже не поняв, осталась ли она при мне, откатиться в сторону. Копье прошло точно по спине. Которой и без того досталось. Однако я, наконец, смогла встать пусть не на ноги, но хотя бы на четвереньки. Рука, жутко окровавленная и с торчащим из нее ножом, все же осталась при мне. О том, чтобы подбирать свое оружие не было и речи. А потому я, не взирая на ни с чем не сравнимые ощущения (разве что попробовать прыгнуть в Роковую Гору), выдернула нож из ладони, с остервенелой злостью кинувшись на обидчика. Тот как минимум растерялся. Я же широко махнула здоровой рукой, будучи неспособной на более изящный прием, но и этого хватило, чтобы достать орку до горла. Черная кровь брызнула в стороны, и мы почти синхронно рухнули обратно на землю. С огромным трудом пересилив себя, я подтянула раненную руку к лицу. Из темной дыры, запачканной землей, продолжала сочиться кровь. Пальцы чувствовала, хотя уж лучше бы нет. На попытку хоть чуть их согнуть, в руку словно вгрызся рой диких шершней (если они кого-то кусали, то вы ДОЛЖНЫ понять о чем я). «Мне будет ее не хватать» - с неожиданным спокойствием подумала я, и не надеясь, что после этого от руки будет еще хоть какой-то толк. Бережно уложив ее на землю, я невесть зачем протянула здоровую руку к своему клинку, валявшемуся совсем рядом и вернула его в ножны. Потом взялась за лук. В правой руке он явно был лишним, неуютно ложась в ладонь. Переведя равнодушный взгляд на поле боя, я мельком, на сколько позволяло лежачее положение, отметила, что бой почти завершен. Неслась толпа малочисленных выживших орков, за ними небольшая конница. Лошадей семь с всадниками, одна без. Эта самая откололась от остальных, визгливо всхрапнув и взвившись на дыбы, приплясывая на месте. Из крупа торчала стрела. Интересно, почему ему вечно именно туда попадают? Конь же, не разбирая дороги, кинулся в сторону. В мою сторону. Я лежала точно у него на пути. «…он сбросил своего всадника и проломил череп копытом…» Неумолимо приближающиеся копыта были последним, что я видела.

* * *

Бой был окончен. На Пеленнорских полях не осталось ни одного живого орка, а тех малочисленных, что проскочили в город, смели приведения, бурлящей зеленоватой волной прокатившиеся по Минас-Тириту. Главная битва за Средиземье была выиграна, но радости от победы не было. Возможно потому, что слишком уж многие жизни она унесла. На равнине яблоку было некуда упасть, трупы орков и людей покрывали все обозримое пространство, кое-где огромными кучами громоздились мумаки. Те, у кого еще были силы, осматривали окрестности, надеясь найти раненных, но все же живых товарищей. Остальные плелись в город, желая хотя бы отоспаться, хотя к месту пришлась бы и еда. Тем временем Арагорн, неизменно пребывая в компании своих друзей, отпустил мертвых, к вполне оправданному недовольству гнома. Вышедший из Минас-Тирита Гендальф почтительно склонил голову, что в равной степени являлось и данью ушедшим, и одобрительным кивком страннику. Хотя теперь правильнее будет сказать не страннику, а королю. Казалось бы, все наконец кончилось. Армии Саурона отступили, и теперь ни что не мешает спокойно возвращаться к мирной жизни. Однако для окончательного торжества добра над злом не хватало одной небольшой детали. Не сказать чтобы важной, но как правило очень заметной. И этой самой было имя. Тхасабель. Неизвестно кто первым заметил ее отсутствие, но задать этот вопрос первым осмелился маг. - А Тхасабель осталась в Эдорасе? – сдвинув брови, вопросил он. Троица переглянулась, затем заозиралась по сторонам. Разумеется, эльфийка ниоткуда и не подумала появиться. Рассчитывать на то, что она уже отправилась в город, явно не следовало, ибо зная ее, а настолько ее знали, она бы даже без ноги пришла. Но ее не было. Отвечать не понадобилось. Гендальф и так прекрасно понял. И лишь смиренно вздохнул, ибо больше ничего уже не сделаешь. - Может, она еще жива – не слишком-то обнадеженно предположил эльф. - Я бы на это не рассчитывал – хмыкнул маг и, опираясь на посох, отправился в город. Оставшиеся снова переглянулись. Каждый чувствовал себя виноватым, ведь они обещали присмотреть за ней. Однако все трое слишком привыкли, что эльфийка очень даже может за себя постоять, и никому и в голову не пришло следить за ней. - Может, все же найдем ее? – предложил Гимли. Арагорн молча кивнул, после чего они разбрелись по Пеленнорским полям. В итоге она в сердце каждого заняла свое место. Вероятно, для эльфа она была слишком дружелюбной и свою роль это сыграло. Однако кое-что стоит отметить отдельно. Вернее кое-кого. И этот самый «кое-кто» сейчас тяжелее всего переживал столь неожиданно свалившееся несчастье. Эльфийский принц шел по усеянной трупами равнине, пристально вглядываясь в каждое лицо или морду, попадающуюся на пути. Однозначно сказать, что за мысли сейчас витали у него в голове нельзя, но следует признать, что ему она была значительно дороже, чем остальным. И обнаружил он это вовсе не только что. Впервые Леголас увидел ее, когда они проплывали мимо Аргоната, и еще тогда она показались слишком странной, для эльфийки. Слишком открытой, по-детски непосредственной. Впрочем, тогда эта встреча ничего не значила. Очень вскоре она отправилась дальше по своим, неведомым на тот момент делам, и случай этот благополучно забылся в бешенной гонке за урук-хаями. Но так просто все не закончилось. Встретившись с Гендальфом, путники отправились в Эдорас, где снова оказалась эта девчонка. Слишком самоуверенная, слишком наглая для того, кто пережил не одну тысячу зим. И по-прежнему она была просто знакомой, случайно встреченной в паутине дорог. А тяжкие времена диктовали свои условия. И все были вынуждены отправиться в Хельмову Падь. И только там эльф впервые взглянул на нее не как на случайную знакомую, а как на вполне значимую личность. Дело было не столько в том, что она не желала идти в пещеры с остальными женщинами, ибо это следовало бы списать на простое упрямство, а в том, как она это позиционировала. Тхасабель была уверена в том, что никому не выжить, в правдивости этих слов сомнений не возникало, но относилась к этому так же спокойно, как прогулке в сад, лишь выбирая по какой тропке пройтись. Вернее как именно ей погибнуть. И именно тогда слова о том, что она его ровесница перестали быть просто словами, они обрели смысл и стали правдивыми. Нужно прожить слишком много, чтобы перестать бояться смерти. Однако тут всплыло одно забавное обстоятельство: эльфийка помолвлена, и причем отношения с женихом весьма своеобразны. Особенно учитывая тот факт, что она таки приняла участие в сражении. Оставалось только диву даваться, как ей удалось договориться… Но когда начался бой, выяснилось что она не шутила, она и впрямь умеет сражаться, и хоть ей и явственно не хватало опыта, в том, что она справляется сомнений не возникало. И начали назревать вопросы. Как Тхасабель сама представилась, она из Лихолесья. При этом знакома с Гендальфом, хоть и весьма условно, невеста эльфа из Лориена, до полного комплекта вполне неплохо, для эльфийки сражается. Многовато как-то странностей. Но подозрительной она при этом не казалась. Что-то было в манере общения, что мгновенно располагало к собеседнице, что заставляло считать ее другом. А кроме всех этих размышлений, после приказа отступать в крепость, доселе мелькавшая то там то сям эльфийка куда-то делась, а ведь они обещали магу за ней присмотреть. Но когда защитники крепости оказались зажаты в цитадели и отступать было уже некуда, она таки умудрилась очутиться в числе этих «счастливчиков». Бой был окончен, в какой-то мере даже лучше, чем ожидалось. Впрочем, отстраненное спокойствие, вызванное смесью усталости и осознания победы, улетучилось, когда подъехала Тхасабель, эффектно пошатываясь в седле, со стрелой, торчащей из лопатки. В первые секунды присутствующие перепугались, похоже, сильнее, чем сама эльфийка. А она тем временем сползла с седла, жалобно попросив выдернуть стрелу. Последняя вполне удачно уперлась в кость, засев совсем неглубоко, так что вытащить ее не составило труда. Что примечательно, несмотря на почти ни с чем не сравнимый букет ощущений в этот момент девушка даже не вскрикнула. В итоге, по возвращении в Эдорас к ней наклюнулось весьма изрядное количество вопросов, хотя подстегивало в основном чистое любопытство. Не задавались они лишь потому, что произошедшее под стенами Хорнбурга слишком уж явно отразилось на доселе веселой и радостной девушке. Однако вся мирная и спокойная картина и дружественная обстановка несколько подпортилась одним вечером. В тот день они вернулись из Изенгарда. Уже поздним вечером, когда солнце закатилось за горы, не оставив даже самой тонкой полосы заката его высочество понесло подышать свежим воздухом, порассуждать, да и мало ли еще что. И так уж вышло, что выйти на крыльцо он умудрился тогда, когда там еще сидела Тхасабель, в тот момент окончательно убеждающая себя, что жизнь продолжается, и пора бы уже перестать грустить. Именно благодаря этому (хотя видимо дело еще в том что она сидела спиной) она так и не узнала, что на крыльце вообще кто-то кроме нее появлялся. К сожалению. Ибо это могло бы сильно упростить ситуацию. А может и к счастью. Тут уж не угадаешь. Так вот, именно тогда, когда едва только взошедшая луна, еще отдающая рыжиной, несмело освещала ее миниатюрную, однако отнюдь не хрупкую фигуру, заложив на длинных волосах, в кои-то веки распущенных, серебристые блики и трогательно подсветив покоящийся на голове венок, Леголас с изрядным удивлением обнаружил, что эльфийка не просто привлекательна, но еще и начинает ему нравиться. И тянуло это на гораздо большее, чем простое увлечение симпатичной мордашкой. И именно с тех пор он начал приглядываться к ней, отмечая, что она нравится ему все больше. Дело было в характере, в поступках. Чего стоил только ее отъезд из Эдораса, со всеми последующими событиями. Когда после всей погони, она живая и вполне здоровая слезла с дерева эльфу пришлось бороться с неопределенным желанием кинуться на нее и то ли обнять, то ли придушить, ибо на то что ее можно исправить надежды не было. Но дальше события развивались вполне неплохо. Удалось даже без свидетелей (вроде бы) побеседовать на задушевные темы, окончательно признавая, что эта особа умудрилась очаровать его. Вот только что-то не похоже, чтобы она испытывала то же самое. Как показывало ее поведение, она ни о чем подобном и не задумывалась. В лучшем случае эльф интересовал ее в качестве друга, и то – в лучшем. А между тем она умудрилась эдак случайно втащить их в такую передрягу, что остается только диву даваться, как из нее вообще удалось выбраться живыми и здоровыми. Но трольи пещеры, несмотря на все встреченные опасности (как минимум от половины которых умудрилась отвертеться сама Тхасабель), оказались только прелюдией к НАСТОЯЩИМ проблемам. И оные не замедлили явиться в лице некого загадочного Гхаррота. Вернее морды. Сначала положение дел казалось совсем безвыходным. А кроме всего прочего, казавшаяся совершенно непробиваемой эльфийка (даже после смерти близкого друга за каких-то пару дней полностью оклемалась) сдалась. Смерть в этом месте и столь негуманным образом ее более чем устраивала, и пошевелить хоть пальцем для спасения (хотя бы своего) она не желала. Пришлось на ходу придумывать, как бы убедить ее бороться за жизнь. Получилось даже слишком удачно. Ее природное дружелюбие и, видимо обаяние, мгновенно расположили к себе пещерного обитателя, так что вытащила их именно она, причем казалось бы совсем играючи. Впрочем, когда им таки удалось выбраться из злополучных пещер, оказалось что не все так просто. Судя по ее виду, сил у нее не осталось совсем. А оставаться на месте, тем более сидеть в воде, было не лучшей идеей. Однако нашедшийся выход оказался ничуть не лучшим. Ибо она явно из чистой гордости не пожелала принять помощь и упорно шла сама. Хотя скрыть сколь тяжело ей это далось, Тхасабель не смогла. Все-таки она не воин. Еще более явным это стало, когда вожделенное место для ночлега было найдено. Эльфийка благополучно свалилась спать, где стояла, даже не расседлав коня. Пришлось тоже отнюдь не чувствующему себя бодрым и отдохнувшим Леголасу и коня ее расседлать (где она только нашла такого огромного?!), и ее саму уложить ближе к костру, и укрыть одеялом. К счастью возражать во сне она еще не научилась. Утро не принесло особого успокоения, ибо теперь уже гном исчез в неизвестном направлении. За то оно выявило еще одно достоинство Тхасабель перед другими девушками: собираться она умеет в рекордные сроки. Тут уже даже опытные воины могли бы ей позавидовать. Хотя лучше бы поучились. К счастью Гимли нашелся быстро, да еще и в компании нового хозяина Изенгарда, то бишь Древня. Оный оказался существом любопытным, а потому пришлось рассказывать ему всю историю. Но и он сам поведал кое-что интересное об их новом знакомом. По окончании беседы выяснилось что энтузиазм Тхасабель исчез без следа, так что наконец можно было спокойно возвращаться в Эдорас и дожидаться сигнальных огней. И даже грядущая битва за Средиземье казалась веселой и беззаботной обыденностью, в свете пережитого. Определенно, не зная эльфику всю жизнь, Леголас пропустил МНОГО всего интересного. Но оно и к лучшему. А то после регулярных таких передряг можно было поседеть еще к первой тысяче и смело гордиться своей выдержкой. Тем не менее, дорога хоть и прошла без передряг (неужели Валары смилостивились?) но и не прошла совсем скучно. На протяжении всего дня Тхасабель была тихой как мышь, впрочем, как и вечером. Хоть после случившегося оно и не удивительно. И именно такая насыщенность событий вынуждала о многом задуматься. Так что, взяв на себя роль караульного, что, кстати, было не лишним, ибо мало ли что в степи случится, Леголас поудобнее устроился у костра, погрузившись в свои рассуждения. Опровергать тот факт, что Тхасабель прочно обосновалась в его сердце, было уже поздно, да и не зачем. Куда актуальнее стоял вопрос, что делать-то с этим. Вопрос взаимности-невзаимности беспокоил не столь сильно, сколь по идее должен был. Со своим бесшабашным нравом и дружелюбием даже не испытывай она ничего подобного дружеские отношения это не испортило бы. Проблема была в том, что глядя на нее было видно, что ей это совершенно не нужно. Она только что не самым приятным образом избавилась от помолвки, да и вообще отлично чувствует себя в окружении друзей, не желая ничего больше, так что эта информация лишь ненужным грузом ляжет на ее плечи. Вроде бы. Вот только ощущение что все не так просто упорно не давало покоя. А потому напрашивалось лишь одно – получше ее узнать, присмотреться к ней и, наконец, определиться стоит говорить, или лучше оставить все как есть. И словно специально именно сейчас Тхасабель умудрилась проснуться. Но беседа пришлась к месту, расставив хоть что-то по местам. И еще больше убедив в том, что ей это век не сдалось. Дальше все снова было спокойно и беспечно. По возвращению в Эдорас все вернулось на круги своя, словно ничего и не было. Пока не зажглись сигнальные огни Минас-Тирита. Путь до Дунхарроу прошел спокойно. Уже ближе к вечеру, когда все необходимые приготовления были завершены, и никаких дел не осталось, неразлучная троица собралась вместе за ужином, за которым Арагорн поднял тему того, что хорошо бы оставить Тхасабель здесь. Оставалось только дивиться, как это он до сих пор не понял, что проще остановить сорвавшуюся в полет стрелу, чем переубедить эльфийку. В том, что мирных переговоров не состоится, особых сомнений не возникало. Несколько пораскинув мозгами, эльф предложил вполне рациональное решение: пойти ему поговорить с ней. Ибо это значительно сэкономит всем нервные клетки. Впрочем, он не забыл предупредить, что на многое рассчитывать не стоит. Против ожиданий, Тхасабель за это время вовсе не нашла приключений на свою голову, мирно сидя на обрыве и начищая клинок. Переубедить ее, как и ожидалось, не удалось. Только эльф начал подумывать, как бы перевести разговор на более приятные темы, как заскучавшие роханские вояки умудрились по неосторожности ляпнуть не самых умных вещей. В целом они конечно мыслили в нужную сторону, хотя и перегибали палку. За что и поплатились. Вялая надежда, что эльфийка этого не услышит, вскоре развеялась. К огромной радости всех присутствующих первая ее вспышка гнева прошла без особых последствий. Вторая, у которой явно было больше шансов увенчаться успехом, к счастью была пресечена. К огромной радости эльфа, напускаться на него Тхасабель не стала. Даже и не подумала. Это несколько обнадеживало. Но в ее последующем «Можно уже меня отпустить» звучало столько раздражения и злости, что даже самоубийца предпочел бы послушаться. Вот только Леголас, невесть с чего списал это именно на свой счет, а не на болтливых вояк. Однако смелости помешать ей уйти ему хватило. Далее разговор потек вполне мирно, хотя и упорно продолжал убеждать его, что лучше ему помалкивать, о нежданно свалившихся чувствах. А потом она и вовсе уснула. Вот и думай теперь, толи ты так скучно рассказываешь, то ли она просто устала… Впрочем, обдумать это можно и позже, а пока эльф вполне благополучно пристроил ее на ночлег в одном из пустующих шатров, заботливо укутав в шкуру неведомой зверушки. Потом было путешествие через подгорный проход, в котором неугомонная эльфийка все же умудрилась принять участие. А потом битва на Пеленнорских полях. И вот чем последняя закончилась… Разве можно было подумать, что столь неопытный воин как она справится? Разве можно было позволять себе увлечься состязанием с Гимли и совсем не следить за ней? Впрочем, теперь уже поздно корить себя, остается только надеяться, что все же жива. Каким-нибудь чудом. И это самое чудо таки стряслось. Эльф уже возвращался, так и не найдя никого, когда заметил какую-то фигурку, сидящую на коленях. Равнодушно мазнув по ней взглядом, эльф в следующую секунду резко повернулся обратно. Ибо это была именно она. Эта самая ненормально везучая и изворотливая эльфийка. Она сидела на коленях возле коня, тихо ему что-то нашептывая. А потом резко выхватила клинок и вонзила ему в шею. Копыта дернулись последний раз и замерли. Вернув оружие в ножны, она поднялась, чуть пошатывась. Вид у нее был такой, словно она с того света вернулась. Кроме перепачканной и частью изодранной одежды, что было весьма малозначимо, с виска широким красным ручейком стекала кровь, капая с подбородка, левая ладонь была полностью в крови, а плечо пересекала царапина. Но все-таки она была жива. А Тхасабель, тем временем подняв взор, и заметив эльфа, выжала из себя некое подобие улыбки на дрожащих губах и виновато отвела взгляд, после непродолжительного молчания выдохнув: - Ему бы уже никто не помог, я просто не хотела чтобы он мучился – чуть срывающимся голосом выговорила она, после чего торопливо развернулась и шатаясь побрела к городу, несколько раз споткнувшись и чудом не упав.