— Мой мастер, просыпайтесь, старый маг покинул школу, одержимый идет в запретный коридор! Мастер, давайте же, быстрее, у нас мало времени! — голос Медеи вырвал меня из благостного сна, в котором я находился. Схватив лежащую у изголовья сумку со всеми необходимыми для боя припасами, вскочил с кровати, быстро кинул заглушающие чары на койки соседей и рванул в гостиную. Растрепанная со сна Гермиона в ночнушке, но с палочкой, от которой отчетливо веяло несформировавшимся Кровавым Щитом, ждала меня внизу.
— Гарри, Медея, что случилось? Меня разбудил Кричер, сказал что по вашему приказу. Я даже не успела подготовиться, что случилось? — сонная девочка протерла глаза, несколько раз моргнула и встряхнула головой, каштановая грива рассыпалась по голым плечам… Да, совсем скоро она будет если не красавицей, то уж заметной девушкой точно, а в школу такое чучело пришло… Вот что уход за собой и любовь с женщинами то делают...
— Воландеморт случился, милые дамы. Медея разбудила меня, я схватил тревожный чемоданчик, заглушил пологи и спустился. Время не ждет, переоденемся на ходу, мантия-невидимка на случай неприятностей у меня. Я вперед, Медея, тропу на третий этаж, потом заряжаешь камни, Гермиона, на тебе щит и спина, идем, времени мало. Всем все понятно? — серебряные стрелы вылетели из сумки, прилипнув к ладони левой руки, готовые в любую секунду сорваться в полет, краем глаза замечаю два синхронных кивка и мы втроем, взявшись за руки, шагаем в проложенную Медеей до третьего этажа тропу.
За поворотом мелькнул край мантии одержимого преподавателя, следом скользнула маленькая серая тень. Это крыса или мне показалось? Черт, лишь бы не Питер, вот уж кого мне тут нехватало. Громкий щелчок отворенного с помощью заклинания замка прокатился по пустым коридорам замка, а следом за ним последовал оглушающий трехголосый рев. Вспышка злой, чужеродной магии прокатилась по коже, вздыбив волосы на затылке, заставив слугу выругаться на греческом и ускорить шаг. Гермиона, у которой начала прорезаться чувствительность к магии, сжала мою руку сильнее и тихим испуганным голоском сказала:
— Гарри, что это такое было? Я боюсь… Это совсем не так, как в том поместье… — на побледневшем лице девочки даже в темноте были различимы расширившиеся от страха глаза.
— Я тоже, Герм, я тоже… Ты, главное, не лезь вперед и прикрывай спину. Медея, ты ощущаешь что-нибудь? Что это было за заклинание? — Слуга сбавила немного шаг и бросила через плечо:
— Проклятье Орфея, древнее и очень опасное колдовство, призывает души, выпивающие жизнь из того, на кого укажет заклинатель. Палочки на такое не хватит, у одержимого либо посох, либо плеть. Либо их двое и они тренировались выполнять чары вдвоем.
— Последнее более вероятно, я видел серую тень, возможно, это анимаг-крыса, Питер, он и предал моих родителей. Медея, возьмешь его на себя, только будь аккуратнее, — мы подошли к двери, которая, внезапно, оказалась не просто заперта, а трансфигурирована в монолитную стену из стали, вплавленную в каменные блоки коридора. Хреново, хреново, тихо это решить не получится. Гермиона, решив не тратить силы, отменила готовый щит: она еще ребенок, хоть и силы с талантом ей не занимать.
— Мне проложить тропу, Мастер? — можно, впринципе, но после такого перемещения хоть полсекунды, но дезориентация присутствует, а в магическом бою это одно пропущенное заклинание, плюс по тропе не пройдешь под щитами.
— Нет, я разберусь сам, отойдите назад. Только проверьте, не зачарована ли преграда на отражение магии, иначе меня в кашу размажет и вас заляпает. Некомильфо, однако, двум красивым девушкам платья пачкать, — Гермиона встрепенулась и пугливо поежилась, сильнее сжав палочку. В руках Слуги материализовался вычурный посох, засиявший ровным фиолетовым светом от напитавшей его магии, стена из стали коротко мигнула и свечение посоха угасло.
— Давайте, Мастер, делайте, что задумали, ведь путь свободен, — отлично, ну что же, первая по настоящему серьезная магия, при том не на тренировке, а в реальном бою. Пора и мне размяться. И раз двери по хорошему не открывают, тогда постучимся. Вложив серебряные стрелы в спешно надетую бандольеру, подхожу к двери и кончиками пальцев прикасаюсь к холодному металлу, закрывая глаза, буквально сливаясь чувствами с преградой. Колючая, чужая магия, пронизывающая железо, тянулась внутрь: кто-то держал подпитку заклинания, снять не получится. Тогда поступим иначе: волна магии, рожденная в животе затапливает тело, поглощая меня всего, ладони горят от скопившейся в них энергии. Легкий, почти нежный толчок кончиками пальцев в сталь, и чудовищный магический удар сносит металлические створки внутрь вместе с куском каменной стены. Ошеломленные грохотом обломков, две фигуры в черных плащах бросаются в разные стороны от упавшей на бок скулящей туши гигантской трехглавой собаки, забившейся в угол и уже неспособной сопротивляться вьющимся вокруг нее серым теням.
Более низкая фигура, метнувшаяся влево, бросает в мою сторону какое-то заклинание, бессильно повисшее в киселе наколдованного Медеей щита, краем глаза замечаю зеленую ветвистую вспышку авады, летящую откуда-то справа, тело само, подчиняясь отработанным на тренировках рефлексам, падает вперед, смерть пролетает в нескольких сантиметрах над головой. Гермиона кричит что-то, слепящая волна Malleo впечатывает темный силуэт в стену, он исчезает в странной оранжевой вспышке, люк в полу взрывается щепой от выпущенного им напоследок волшебства. Болезненно-розовый луч, вырвавшийся из палочки моего противника, улетает куда-то за мое плечо, распадаясь на тошнотворные капли, оседающие на пол. Короткий тонкий вскрик, звук падающего тела, но я не оборачиваюсь: там есть, кому помочь. Мое Секо буквально на миллиметр разминулось с шеей Питера, когда он нырнул в люк, на ходу покрываясь серой шерстью и отращивая лысый чешуйчатый хвост, вторая вспышка, уже над люком, из света материализовалась растрепанная фигура Квирелла со съехавшим на бок тюрбаном, и медленно провалилась внутрь проема, но серебряный росчерк отправленного моим телекинезом дротика все-же успел задеть левый бок профессора. Затихающий в глубине крик боли был этому подтверждением, как и очередная вспышка магии, на этот раз уже с примесью крови, наглухо запечатавшая Кровавым Щитом проход вниз. Жаль, я думал, что попаду лучше…
— Гермиона, Медея, вы в порядке? — поднявшись с пыльного пола, я обернулся, стараясь разглядеть в темном помещении своих спутниц. Грейнджер сидит, привалившись к обломкам стены и хватает ртом воздух, рядом с ней, опираясь на посох, склонилась Слуга и явно что-то колдует: я отсюда чувствую ток ее магии, устремленный к грудной клетке пострадавшей девочки. Черт, вот этого мне только и не хватало.
— Герм, ты меня слышишь? Медея, что с ней? — подбежав, падаю рядом, в колени врезаются острые обломки камней, но на это сейчас плевать. Аккуратно беру маленькую, холодную девичью ладошку и чувствую слабый пульс.
— Она жива, и будет жить, только вот в ближайшие сутки не боец: это была какая-то темная разновидность парализующих чар, не успей я, и ее сердце бы остановилось, отказав, как и прочие мышцы. Нам нужно уходить: Цербер уже не жилец, и долго не протянет, а после него тени примутся за тех, кто будет рядом с ними и будут жрать живых, пока их не изгонят. Бери девочку на руки и зажигай Люмос от силков, я сниму защиту, это обычный полуматериальный щит от Теней и людей, ничего сложного, — не оборачиваясь, волшебница быстро пошла к люку, эхо ее шагов отдавалось в комнате, перебиваемое громким, но затихающим скулежом иссыхающего на глазах трехглавого стража. Волна магии, вырвавшаяся из посоха Слуги снесла барьер, открывая доступ в катакомбы замка.
— Может, отправим Гермиону в больничное крыло? Ты сможешь проложить еще одну Тропу? — Медея, ненадолго задумавшись, ответила:
— Врагов двое, девочку они достали даже через два щита, ее и мой, нам нужна будет вся наша магия. А добивать ее у них нет времени: в еду преподавателей было подмешано снотворное, спать им до утра, но директор скоро вернется в школу, нашим противникам нужно торопиться. Отобьем первый зал и там оставим ее, сейчас состояние уже стабильное, просто очень глубокий сон. Идем, Тени ждать не будут, — Цербер уже и не скулил, лишь подергивался в агонии, его очертания размывались серым туманом. Подхватив весьма увесистую для своего возраста Грейнджер на руки, прыгаю вниз, плотнее прижав девочку к себе. Силки, смягчившие падение, оплетают наши тела, но опадают пеплом от магии древней колдуньи.
— Спасибо, Мед, пристраивай девочку и пойдем быстрее, у нас есть две задницы, которые нужно хорошенечко надрать! — улыбнувшись, Слуга кивнула и пошла за мной, наколдовав бессознательной Грейнджер уютную кушетку и плед. Ключ, зачарованный на невозможность быть призванным, был схвачен телекинезом и благополучно вставлен в дверь, которая отворилась неожиданно легко. «Sanguia Scutum», так и не поставленный Гермионой, повис передо мной.
Не успел я войти, как мерзкая розовая клякса расплылась по пленке магической защиты и с шипеньем испарилась, только ощутимо дернуло руку с палочкой, да бушующий огонь силы в груди слегка поугас, подернувшись углями усталости. След заклинания упирался в колонну, за которой ощущался сгусток магии, готовый выбросить очередное смертоносное проклатье, но вмешалась Медея: сгусток тьмы ударил в высунувшегося мага и тот бросил палочку, упал на колени, и, заходясь в крике, принялся рвать кривыми пальцами свое же лицо.
— Мастер, он уже не боец, идемте же, время не ждет, — тролль с раскрошенной в блин головой нашелся возле прохода в следующий зал, его обосранное вонючее тело лежало, привалившись к стене, рядом валялась испачканная в мозгах хозяина сучковатая дубина размером с мачту небольшой яхты. Магические шахматы в следующем зале, раскрошенные в пыль, дергались, пытаясь собраться обратно в могучие каменные фигуры. Квирелл был явно зол, или полностью сдался духу Волдеморта, иначе он вряд ли был способен сотворить разрушения такого масштаба. Редкие капли крови, красными бусинами рассыпанные по белой каменной крошке, отмечали путь раненого противника. Медея, невесомым шагом скользившая за моим плечом, выплеснула что-то на вспыхнувшее пламя и оно мгновенно опало, рассыпавшись сияющим синевой снегом, открывая вход в последнюю комнату. За спиной же стихли последние истеричные писки трансформировавшегося опять в крысу анимага.
— Ну здравствуй, Гарри Поттер. Я так долго ждал нашей встречи, жаль, что она долго не продлится. — Это был не голос Квирелла, более высокий, с шипящими нотками, дрожащий и мерзкий, будто зловонное дыхание из гнилого рта. Да и магия его была такой же, гнилой и мерзкой.
— Квирелла ты уже захватил, чернокнижник. У тебя есть новое тело, даром что не твое, это уже больше, чем нужно, неумерший: ты не тронешь моего Мастера. — Тени в комнате заструились мраком, сплетаясь вокруг вышедшей из-за моей спины Слуги, вливаясь в тускло мерцающий посох. Волдеморт, наблюдая за этим, рассмеялся и, не отрывая взгляда мутных глаз своего временного тела от моего лица, сипло заговорил:
— Да-а, Гарри, я не знал, что ты в таком юном возрасте уже занимаешься чем-то настолько темным, как призыв человеческого фамильяра. Не хочешь присоединиться ко мне: я вижу в тебе огромный потенциал! Тем более, с сыном моего лучшего друга ты отлично поладил. Мы ведь очень похожи, Гарри: оба полукровки, оба сироты, оба сильнее, чем все, кто нас окружает! Так иди за мной, и я покажу тебе, что такое настоящая сила! — на секунду я даже задумался над его предложением: он действительно весьма умен, да и союзники у него то, что надо. Однако двум Темным Лордам нет места в маленьком и тесном магическом мире.
— Мы вдвоем на одной планете не поместимся. А улетать отсюда и править марсианами, Томми-бой, я не имею никакого желания. Malleo! — заклинание молота врезалось в какой-то из темных щитов. Тот рассыпался осколками обсидиана, тающими в воздухе, но выдержал атаку. Ответная Авада разнесла колонну за моей спиной, а дальше начался форменный ад: Медея ударила в ответ. Буря, поднявшаяся в зале, стирала камни в песок, который с воем уносился ветром, съедал за секунды латунные подставки под факелы, толстенные гранитные колонны исчезали на глазах, как брошенный в кислоту мел, а над всем этим парила на призрачных крыльях магии принцесса Колхидская. Капюшон сорвало, синие волосы развевались на ветру. Ветер крепчал, я, едва живой, свернулся под ее ногами за пленкой Кровавого Щита и молился всем богам, чтобы он выдержал. Взмах сияющего голубым огнем посоха, и перед Слугой разворачивается призрачное полотнище, извергающее из себя один за одним столбы яростного света, буквально разносящие все на своем пути. Но Волдеморт, вместо того, чтобы умереть, просто стоял, окруженный дымкой живой тьмы и смеялся. Зеркало Еиналеж было цело, заключенное вместе с волшебником в облако его магии. Через рев ветра пробился его голос, все менее человеческий, все более похожий на шипение большой змеи:
— Хорошее шоу, я видел нечто подобное в одном маггловском клубе: они называли это дискотекой. Настолько же красивое, насколько и бесполезное: я и Белла предали этих ничтожеств огню и мечу, а после занялись любовью в их внутренностях, — волна магии вырвалась из его палочки, серый прах, вьющийся на ветру разом заполонил все пространство, Медея выкрикнула что-то на греческом, ее слова потерялись в реве взбесившегося пространства, все вокруг затопило призрачным серым светом и все стихло. Долгий, болезненный женский стон был последним, что я слышал, прежде чем мой щит рассыпался прахом и меня поглотила тьма.
***
Когда я очнулся, Медея все еще сражалась, вспышки магии мелькали то тут, то там, оппоненты размазанными клялксами метались по уничтоженному залу, но зеленых и серых вспышек было куда больше, чем всплесков магии моей Слуги. Два моих дротика улетели в пустоту: один выбил каменную крошку, чудом не зацепив увернувшегося Волдеморта, второй бессильно расплескался по щиту, которым Том прикрыл Зеркало. Впрочем, вместе с Маллео и Экспеллиармусом от меня они все же возымели необходимый эффект: Темный Лорд отвлекся, что позволило Медее все-же достать его своим Аэро. Изорванную одежду сорвало с тела вместе с кожей, но вместо криков боли был слышен лишь безумный смех. Но Противник отступил, прикрывшись от нас одной из последних целых колонн. С потолка начали сыпаться камни: блоки, до того имевшие опору, стали постепенно разрушаться. Еще несколько минут, может несколько десятков максимум, и потолок рухнет, хороня нас всех.
— Мастер, немедленно уходите: мы ему не ровня. Он силен, сильнее, чем я могла подумать. Уходите, берите девочку и бегите отсюда, я задержу его. — левая рука Слуги висела плетью, на прекрасном лице красовались кровоподтеки, губа разбита, кровь из носа и глаз текла по щекам и подбородку, но она все еще была готова сражаться. Даже ее чудесная регенерация была неспособна справиться с тем, что на нее обрушил обезумевший маг.
— Я не убегу. Есть идеи, как его победить? — Медея перевела дух, вытерла кровь истрепавшимся плащом и взволнованно заговорила:
— Он не жив, но и не мертв: в мире его держит одержимое тело, которое его дух снабжает всем необходимым для функционирования, от этого он ослаблен. И каждая рана лишь сильнее и сильнее его ослабляет, а восстановить свое вместилище он не может: оно ему не принадлежит. Мне удалось нанести ему повреждения, но этого мало, а моих сил боле не хватает для преодоления его защиты. Но я еще могу сражаться, потому уходите: вам не победить. — Вот этот ходячий апокалипсис еще и ослаблен? Хреновые перспективы…
— Ясно… Я тебя не брошу, потому план таков: отвлеки его немного и дай мне гранаты. Как только я брошу последний дротик, хватай Гермиону и убегайте, я прыгну на Гриммо, а если… — Голос за плечом не дал договорить:
— Наворковались, голубки? — волна магии отбросила раненую Слугу в стену, я ударил телекинезом куда-то назад: влажный хруст и смех были мне ответом. Боковым зрением замечаю разгорающуюся на кончике палочки зеленую искру, деревянное от усталости тело криво падает на бок, но молния Авады летит не в меня, а в Медею. За долю секунды перед ее телом успевает соткаться двойник, который и впитывает в себя чудовищное заклинание, после чего истаивает в воздухе, а сама Медея так и остается недвижимой. Топазы, вплавленные Слугой в последний дротик, и так сияли, наполненные силой, мне осталось лишь отправить его во врага. Первый камень взорвался на щите, разнеся его и наконечник вдребезги. Осколки осыпали Волдеморта, каждое прикосновение серебра к коже рождало вспышку, сжигающую кожу, но остаток снаряда преодолел расстояние между щитом и телом мага, после чего взорвался в тот момент, когда соприкоснулся с оголенными мышцами живота. Волна магии пронеслась по помещению и я отключился снова.
***
— Эх, Гарри-Гарри, жаль, ты мог быть моей правой рукой. Ведь пророчество говорит, что только один из нас может убить другого, так зачем вообще кого-либо убивать: жили бы вдвоем вечно, и правили бы миром. Точнее, ты бы правил, а я управлял: Дамблдор и так подпортил мою репутацию сильнее, чем это можно было представить. Жаль, очень жаль… — из огромной дыры в животе свисали до пола запекшиеся ошметки внутренностей. Через дыру была видна дрожащая диафрагма, мерзко пульсирующая от ударов сердца, гоняющего несуществующую кровь по все еще живущему силой магии телу. В позвоночнике зияли дыры, пробитые осколками серебра, левая рука отсутствовала по локоть, из раны торчали обломки обугленных костей, взрыв сорвал кожу с шеи, обнажив пробитую трахею и кости подборотка, но Волдеморт все еще был жив! Медея так и лежала там, где упала, лишь тянущее чувство внутри говорило о том, что она все еще тянет магию, а значит жива. Но я ничего поделать не мог: обе палочки и остальные камни лежали вне моей досягаемости, а я сам был надежно связан магическими веревками. Ну что же, пора умирать…
— Ну и че ты мне втираешь, выпотрошенный ты Лорд, давай уже, заканчивай дело и вали отсюда! — он рассмеялся снова:
— Уж нет, у меня еще есть время в этом теле, а камень, запечатанный в Зеркале все равно подделка, хоть и хорошая: Фламель, похоже, кинул не только меня, но и Дамблдора: он не врал, когда говорил на собрании, что Философский камень настоящий. Потому мы с тобой еще поиграемся. Круцио! — боль затопила все. Волны, непрекращающиеся волны агонии в каждом нерве, в каждом уголке моего тела, они буквально разрывали меня на части. Я что-то кричал, но что — не помню, но вдруг все оборвалось вместе с волной знакомой магии: вспышка света врезалась в темную фигуру надо мной, отбасывая ее в сторону, обдав меня волной зловонного воздуха.
— Руки прочь от Гарри! — Очень злая и растрепанная Гермиона стояла, привалившись к стертому песком дверному косяку, сжимая в дрожащих руках палочку. Волдеморт снова встал, но в этот раз не размытым кошачьим движением, а дергаясь, как сломанная кукла. И его смех, все еще омерзительный, звучал куда менее уверенно:
— Это был хороший удар, грязнокровка. Слишком хороший для такого ничтожества, как ты. Лет через десять ты станешь куда сильнее меня, жаль, только, что не доживешь. — Авада, выпущенная из палочки, была медленной, как будто завязла в киселе, да и зелень в ней была тусклой, как подернувшиеся пеплом угли. Впрочем, она все равно не попала, лишь окатила девочку, даже не попытавшуюся увернуться, каменной крошкой.
— Авада Кедавра — не лежи я на полу, я бы так и упал: на кончике палочки Гермионы налилась зеленым огнем искра, разродившаяся зеленой молнией, влетевшей в развороченную грудь Темного Лорда, где и взорвалась, окутав огнем искалеченное тело, разом осыпавшееся пеплом. На ее месте осталась лишь бесформенная тень, кричащая в агонии призрачным ртом, рванувшаяся через меня к выходу, зацепив краем и девочку. Лоб, до того дергающий, как гнилой зуб, взорвался огнем и мир погас в третий раз за день.
***
— Доброе утро, мой мальчик! — Успокаивающий голос Дамблдора выдернул меня из пустоты. По глазам резануло светом утреннего солнца, окрасившего в причудливые цвета больничную палату.
— Директор, что с Гермионой и Медеей? Они живы, с ними все в порядке? — старый волшебник усмехнулся:
— Вполне: на принцессе все заживает, как на собаке, а Гермиона толком и не пострадала, кроме магического истощения. Вы храбро сражались, все трое. И вы защитили не только себя, но и всю школу. Я боюсь вообразить, мальчик мой, что бы было, вырвись на волю Волдеморт в школе, полной детей, с преподавателями, которые спят, как трехлетние дети после бани. Но вашими стараниями было спасено если не сотни, то десятки жизней точно. Гермиона, девочка, будь добра, перестань прятаться за занавеской и выходи: Гарри очень волнуется за тебя. А я, пожалуй, откланяюсь: из-за всего этого я не спал всю ночь и возраст уже берет свое. — договорив, профессор растаял во вспышке огня. Из-за вышеозначенной занавески выбежала Грейнджер и кинулась меня обнимать.
— Гарри, я думала вы с Медеей умерли! Это было ужасно, совершенное безумие и кошмар! Волдеморт и правда чудовище! Я так сильно возненавидела его, когда увидела, как он пытает тебя, что потом все получилось как-то само! — запах ее волос, книжная пыль и терпкий мед… Правда, есть у меня пара вопросов, которые нужно выяснить:
— Герми, тебе не в чем себя винить: он хотел тебя убить, ты защищалась и защищала тех, кто тебе важен. Но у меня есть к тебе один вопрос: твои родители, они переживали какие-то нападения или катастрофы? — мне нужны были ответы.
— Ну да-а… Мама была беременной мной, месяце на третьем, когда боевики ИРА взорвали автобус, в котором она ехала. Выжила только она, и при этом чудом. Отец, за два месяца до моего рождения выпивал в баре, куда ворвался какой-то чудак и всех убил, он был единственным выжившим. А по дороге в роддом скорая попала в масштабную аварию, машин десять сгорело, никто не выжил, кроме них. Но они не помнят ничего, наверное потеряли память от шока… — Обливиэйт после атаки пожирателей, похоже на него. Рожденный у тех, кто трижды бросал ему вызов, которого сам темный Лорд отметит как равного, что он вчера и сделал… Правда, седьмой месяц не сходится…
— Сентябрь, это же девятый месяц по Григорианскому и Юлианскому календарю, и шестой, если считать Весеннее солнцестояние за новый год, так? — Герми задумалась, и ответила:
— Я читала, что по китайскому календарю, используемому в астрологии и прорицаниях, он седьмой, а к чему ты это намекаешь? Подожди, ты хочешь мне сказать то же, что я сейчас думаю, да? — вот паззл и сложился, господа, вот паззл и сложился…
