Алва. Хроники Элемара

Часть 2. Железный рыцарь

Глава 1. Павший ястреб крылья распростер       Адольбруму было плохо так, как могло быть плохо человеку, пившему все последние дни, а теперь наспех приводимому в чувства. На рассвете его безжалостно выволокли на улицу из отведенной ему комнаты и так же безжалостно с ног до головы окатили ледяной водой. Капитану королевских рыцарей, который все еще не до конца протрезвел, подобное отношение к своей персоне показалось крайне возмутительным и заслуживающим незамедлительного наказания. Он постарался вразумить обидчиков самым должным образом, а именно кулаками, но силы оказались неравны. Адольбруму скрутили руки за спину и пару раз съездили кулаком по лицу, после чего его несколько раз головой макнули в кадку с холодной водой. Хотя после водных процедур он не устоял на ногах, освежающее купание, наконец, привело Адольбрума в чувства, и он позволил себе внимательно оглядеться.       Он сразу же узнал стоявших над ним людей.       — Сержант Джолан, как ты посмел поднять руку на своего командира. — язык капитана едва шевелился, произнося слова.       Стареющий рыцарь кашлянул.       — Вы ошибаетесь, командир, будь это я, вы сейчас были бы в беспамятстве.       Капитан перевел взгляд на второго соучастника преступления против благородного состояния беспамятства.       — Значит это твоих рук дело, Виллер?       Капеллан с полным смирения лицом возвел глаза к небу и ответил в своей неспешной и монотонной манере говорить.       — Моя вера не позволяет мне поднимать руку на беспомощного пьянчугу, да и зубы ваши на месте капитан. Своим внезапным выздоровлением вы обязаны этому молодому господину, Релану Тельборо. — И жрец указал на стоящего рядом молодого юношу, ухмылявшегося во весь рот, и почтительно склонил голову в знак искренней благодарности и расположения к благородной особе.       Адольбрум едва слышно простонал, обращаясь к сержанту.       — Помоги мне подняться.       Когда капитан королевских рыцарей снова оказался на ногах, поддерживаемый сержантом, потому как ноги его еще не слушались. Зато теперь он смог хорошенько рассмотреть все еще усмехающегося юнца.       Это был юноша не старше двадцати лет, статный, хорошо сложенный, с гордым выражением еще безбородого лица, привыкший повелевать. Он был одет в роскошно расшитый дублет с вышитым на груди серебряным ястребом дома Альбиборо. Лоб молодого дворянина перехватывал кожаный обруч, украшенный серебряными символами богов: Галесора, Амана и Аратия. В длинные светло-каштановые волосы была вплетена красная лента, по новой моде, привезенной из далекого Миденора. Молодой человек продолжал ухмыляться, глядя на покачивающегося капитана королевских рыцарей, и в то же время в его глазах скользнула неуверенность. Возможно, причиной тому послужило донельзя угрюмое лицо капитана, или же молодой дворянин чувствовал неуверенность перед возвышавшимся над ним на целую голову капитаном. Действительно в присутствии рослого Адольбрума, долговязого жреца Фараама и не столь высокого, но широкоплечего сержанта, Релан Тельборо казался гораздо младше своего возраста.       — Чем заслужил такую честь? — поинтересовался капитан, нисколько не заботясь о манерах, кои следовало проявить в присутствии высокородного юнца. Все, что сейчас интересовало и заботило капитана, было желание скорее избавиться от отвратительного привкуса хины во рту, и он даже был готов выпить всю ту кадку с холодной водой, в которую макнули его голову.       Релан Тельборо перестал улыбаться.       — Его превосходительство лорд-протектор желает вскоре видеть вас, капитан Адольбрум. Вам незамедлительно нужно привести себя в порядок, очень скоро лорд-протектор пришлет за вами, поторопитесь, капитан.       С этими словами молодой дворянин развернулся и пошел прочь.       Сержант Джолан проследил за ним взглядом, и, дождавшись, когда Релан Тельборо покинет двор, обратился к Адольбруму.       — Признаюсь, командир, когда он тебя ударил, я сильно испугался.       — Я не в том состоянии, Джолан, чтобы дать сдачу.       — Все так, командир, вы были не опаснее чем валяющееся на земле полено, единственная угроза от которого это риск запнуться. Напротив, я опасался, что молодой лорд сломает руку. Не зря же говорят, будто у вас каменное выражение лица.       — Шутки, значит шутишь. — недовольно скривился Адольбрум.       — Никак нет, командир. — с напускной серьезностью продолжал сержант. — Готов поклясться, что любая розочка из ордена принцессы взгреет этого расфранчённого мальца одной левой.       — Причем тут орден Алой Розы?       — Так вы не знаете? Впрочем, не удивительно, командир, последние пару дней вам было не до таких мелочей.       Адольбрум, недовольный таким отношением к своей персоне со стороны сержанта, оттолкнул его, сам при этом с трудом стоя на ногах.       — Я все никак не пойму, ты меня разозлить, что ли пытаешься, Джолан? — возмутился он.       Но в их разговор вмешался капеллан, как всегда заняв излюбленную примирительную позицию.       — В вашем состоянии, господин капитан, даже злость может быть полезна, если избавит вас от той хандры, что снедает вас последнее время. Потому, прошу вас, не держите зла на сержанта.       Адольбрум лишь покачал головой       — Ты уж определись, Виллер, злиться мне или хандрить. — сказал он, и немного задумавшись, спросил. — С ними все в порядке?       — С кем?       — С Алыми Розами.       — Девушки живы, но теперь они заложницы лорда Джерида. — ответил Джолан. — Если верить добравшимся сюда слухам, их пленение стоило немалой крови. У этих роз оказались очень длинные и острые шипы. Ох и злющими оказались эти девки, а я то наивно полагал, что они просто развлекаются, разъезжая с оружием и в доспехах верхом на лошадях! Лорд Гордре, наверно, уже в тысячный раз пожалел, что встал на сторону дома Джерид. По слухам в его замке много народа полегло. Но в итоге сир Родрик был убит, так что все семейство Этаранг из дома Эдил объявило всем виновникам в смерти своего знаменитого родича кровную месть.       Адольбрум молча выслушал слова сержанта. Он нисколько не сомневался, что девушек используют, как ценных заложниц для торга и выкупа, в конце концов, все они происходят из великих домов: Тант, Виралан и Ромори. В какой-то мере в этом было их спасение, поскольку вряд ли Джерид настолько самоуверен, что готов бросить вызов великим лордам, причинив какой-либо вред пленницам. Но новость о смерти старого рыцаря потрясла и расстроила капитана. На краткий миг он вспомнил, как впервые увидел этого славного и поистине знаменитого рыцаря много лет назад, в битве за мост Вирнор. То было незабываемо зрелище для двенадцатилетнего оруженосца, каким был тогда Адольбрум, величие и благородство рыцарей, восседающих на огромных скакунах, казалось ему чем-то волшебным, и вызывающим благоговейный трепет в сердце каждого мальчишки. Как же сильно он хотел облачиться в броню и ехать рядом со славными героями, под собственным знаменем. Громкая слава гордо шагала впереди благородных рыцарей, а сверкающие на солнце доспехи и реющие над головами знамена предрекали быструю и славную победу над северянами. Казалось, от одного лишь их вида враг обратится в бегство. В тот день сир Родрик проскакал верхом мимо стройных рядов храбрых воинов, готовых вступить в бой с северянами, и своим громким голосом предрекал славную победу, а рядом с ним на белом коне восседала живая легенда своего времени — Корлирин Солнечное копье! Для Адольбрума, который был еще мальчишкой, победа, казалось, была так близка.       Лицо капитана помрачнело, и сделалось еще мрачнее и печальнее от нахлынувших воспоминаний, что казалось, сильнее хмуриться просто невозможно. Сержант и капеллан, заметив это внезапное изменение в своем командире забеспокоились.       — Командир, все ли в порядке? — осторожно осведомился Джолан.       — Да. В порядке. — солгал Адольбрум, в то время, как в голове вновь прозвучали слова умирающей на его глазах легенды: «Выше знамя, мальчишка, пусть они думают, что я еще не убит». А после произнес, обращаясь скорее к себе, чем сержанту и капеллану.       — Звезда сира Родрика закатилась.       — Если верить слухам, то он пал в неравной схватке, но бился отважно.       — Как и все достойные воины! — добавил Виллер.       — А сколько достойных воинов короля, за то время что я был… пьян, больше никогда не увидит родного дома?       — Трое, командир. — мрачно отозвался Джолан.       — А тот молодой рыцарь-оруженосец, кому было доверено наше знамя, что с ним?       На вопрос капитана рыцарь-сержант ответил не сразу.       — Вирам из Рекирта, ему крепко досталось. Он еще молодой и сильный, так что пролежит в постели еще пару дней, я думаю, прежде, чем отправится навстречу к предкам.        В голосе стареющего рыцаря слышалась неприкрытая боль.       «Кажется, я начинаю тебя понимать, Джолан. Чем старше мы становимся, тем больнее смотреть на то, как умирают совсем молодые. И быть им упокоенными вдали от родного дома».       — Да смилостивится над ним Аруна. — ответил капитан, коснувшись висевшего у него на шее амулета. — Мне следует поторопиться и привести себя в порядок, прежде чем лорд-протектор пожелает со мной встретиться. Надеюсь, я успею соскрести эту щетину. — И он провел ладонью по заросшим щекам.       Развернувшись, он нетвердой походкой направился обратно к себе, чтобы достать сухую одежду. По дороге ему попалось несколько его подчиненных, те из молодого пополнения, что чудом уцелели. При виде своего капитана они подобрались, вытянулись и, громко приветствуя своего командира, не обращали внимания на его помятый вид и мокрую одежду.       Когда слуга принес капитану горячей воды, Адольбрум, наконец, смог приступил к бритью. Мысли Адольбрума сосредоточились на лорде-проекторе. В конце концов, он и его люди обязаны своим жизнями лорду Талану. Не появись он в самый решающий момент, гибель королевских рыцарей была бы неизбежна. Едва вырвавшись из города, они столкнулись с отрядом Гилларда ер Джерида, так что рыцарям снова пришлось вступить в бой.       В столь отчаянном сражении капитан не был уже давно. Ему и его уставшим рыцарям пришлось приложить все силы, чтобы дать достойный отпор. Зная об особенностях воинской подготовки знатных лордов, Адольбрум отдал приказ своим людям держать плотный строй. Он прекрасно понимал: пешие воины уязвимы перед всадниками, когда их ряды рассеяны, тогда кавалерия проходит как раскаленный нож через масло, топча всех на своем пути. Сколько крестьянских восстаний в королевстве было подавлено, когда кавалькада рыцарей во главе со своим лордом одним махом сминала неровные ряды крестьян, впервые взявших оружие в руки. Мнимое превосходство всадников над пехотой сыграло с лордом Гиллардом плохую шутку. Его всадников встретило защитное построение, прикрытое щитами и ощетинившееся оружием: мечами и копьями. Каким бы отважным и безрассудным ни был всадник, и каким сильным и яростным ни был его конь, никто в здравом уме не поскачет прямо на плотный строй врага. Попытка Гилларда одолеть королевских рыцарей с наскока провалилась. Завязалась тяжелая, кровавая схватка.       Если бы не внезапное появления лорда-протектора, королевским рыцарям грозила не минуемая гибель. Появление на поле боя черно-красного знамени с серебряным ястребом вызвало сумятицу среди людей лорда Гилларда. Они не ожидали прибытия Великого лорда Альбиборо, потому вынуждены были отступить, напоследок разрядив арбалеты, как по королевским рыцарям, так и по гвардии лорда-протектора.       Едва лорд Гиллард со своими людьми оставил место схватки, лорд-протектор приказал незамедлительно отступать, оставив убитых. Много позже стало известно, что лорд-протектор получил ранение, но к всеобщему облегчению, казавшаяся страшной рана на поверку оказалась не такой опасной, как выглядела. Лорд Талан приказал незамедлительно двигаться на юг в Гонт, его личную резиденцию. Адольбруму ничего не оставалось кроме, как подчиниться лорду-протектору, да и не стал бы он перечить столь высокому лорду.       На третий день пути на юг, лорду Талану стало плохо. Рана воспалилась. Однако, этот сильный человек лишь велел ускориться. Но до гонта в седле лорд не доехал. Где-то на половине пути он слег от лихорадки, и тогда командир его гвардии послал своих людей вперед, с приказом, чтобы во всех трактирах и почтовых дворах на их пути были запряженные лошади.       Перед въездом в Гонт, лорд Талан приказал своим людям посадить его на коня, и привязать, чтобы он не выпал из седла. Так, превозмогая лихорадку, он торжественно въехал в город.       Известие, что великий лорд вернулся, а вместе с ним прибыли королевские рыцари вызвало среди жителей Гонта странное ликование. Горожане высыпали на улицу, радостно крича приветствия. Видимо вести о битве у брода, а так же о событиях в Эфледре, хотя в последнем капитан сомневался. Весь отряд ехал очень быстро, почти без сна, меняя лошадей, и останавливаясь лишь, когда лорду становилось совсем плохо. Горожане приветствовали их, будто они вернулись с войны со знаменем победы над головой.       — Да здравствует лорд Талан! — кричали люди, когда лорд спешно проезжал мимо, стараясь скрыть свою слабость. — Да здравствует дом Альбиборо, слава ястребу!       Капитану и его уцелевшему отряду горожане ликовали необычайно сильно, словно сам король ехал среди них.       — Ура королевским рыцарям! Ура грифону!       Среди всех криков ликования были слышны и другие выкрики. Многие горожане гневно ругали лорда Джерида и его сына. Они сочиняли скабрёзные кричалки в их адрес. Но это было не все.       — Где Алые Розы? — Неожиданно громко закричали собравшиеся. — Где розы принцессы Илионы?       Эти выкрики заставили капитана внутренне содрогнуться. Адольбрума всю дорогу мучил вопрос о том, что же случилась с рыцарями ордена Алой розы, и время от времени он ловил себя на мысли, что посмел оставить их в руках лорда Гордре, а тот в свою очередь передаст их Джериду.       Проезжая через город к своей резиденции лорд-протектор продемонстрировал невероятную стойкость и силу воли, заставив Адольбрума проникнуться еще большим уважением к этому железному человеку. Несмотря на тяжелое состояние, лорд Талан нашел в себе силы приветствовать горожан. Лишь после того как они оказались за высокими воротами укрепленного имения лорда, больше похожего на крепость чем на поместье, лорд Талан позволил себе без сил склонится в седле, почти прижимаясь к шее лошади. Раненого лорда сразу же подхватили ожидавшие его прибытия слуги. Сняли с лошади и на руках унесли внутрь поместья. Королевских рыцарей по распоряжению управителя поместья разместили в небольшом доме, где обычно размещали свиту знатных гостей, прибывших в поместье лорда Талана.       С этого времени ворота поместья закрылись, стража была удвоена, рыцарям короля так же запретили покидать территорию поместья и пытаться выйти в город. Но предоставили рыцарям все удобства, снабдив всем необходимым, в том числе и вином, на которое капитан, к своему стыду, вновь обратил внимание. Впервые за два года.       Едва Адольбрум успел покончить с бритьем и подыскать сухую одежду, как за ним пришли.       — Лорд желает вас видеть, капитан. — заявил присланный гвардеец лорда, тоном не терпящим отлагательств.       Адольбрум незамедлительно последовал за гвардейцем. Его провели мимо домика для слуг, где царила подозрительная тишина и не было намека на снующую в бесконечных заботах челядь. Далее, капитана провели через парк, который был так же пуст и безлюден, не было ни одного намека на садовника, поместье словно вымерло. Только выйдя на мощеный брусчаткой внутренний двор поместья капитан, увидел группу конюхов, обступивших лежащую на брусчатке пегую лошадь. Несчастное животное было загнано, изо рта и ноздрей выступила кровавая пена, бока лошади были иссечены шпорами. Адольбрум принял это за дурной знак.       Дальше широкой лестницы, ведущей к входу в поместье гвардеец не пошел. Он остановился у первой ступени, сообщив капитану, что далее его проводит другой человек, а после ударил себя в грудь кулаком и воскликнул.       — Слава грифону!       После чего резко повернулся и быстро зашагал прочь.       Адольбрум даже не успел удивиться, как услышал уже знакомый ему насмешливый голос.       — Ваш подвиг произвел впечатление, даже на черствых гвардейцев его светлости. — Релан Тельборо слегка усмехнулся.       В ответ капитан чуть склонил голову.       — Милорд, я прибыл на встречу с лордом-протектором.       — Конечно, капитан, мне приказано проводить вас, однако смею предупредить, вы прибыли в неудачный час, лорд Кайрен прибыл в весьма скверном расположении духа.       Взгляд юноши метнулся в сторону павшей лошади, а его рука неосознанно коснулась чуть покрасневшей скулы и припухшего уголка рта.       — Я вас провожу, следуйте за мной.       Однако, далеко Релан Тельборо капитана не увел, они поднялись на второй этаж и миновали всего два зала, как дорогу им перегородили гвардейцы.       — Что же. — пожал плечами юноша. — Его светлость не желает никого видеть кроме своих доверенных людей. И вас, капитан. Я вас предупреждаю, лорд Кайрен в дурном расположении духа, будьте предельно осторожны. — напутствовал он капитана.       За охраняемыми дверьми Адольбрума незамедлительно встретил мужчина средних лет, среднего роста, гладко выбритый, лысеющий, с пронзительным и властным взглядом, настолько похожий на лорда Талона, насколько сын может быть похож на своего отца. Тайрен ер Альбиборо, наследник главы дома Альбиборо. Он унаследовал от своего отца не только внешность, но так же нелюбовь к долгим церемониям. Едва капитан склонил голову, приветствуя высокородного господина, как тот резким жестом прервал его.       — Нет времени на формальности, капитан Эмрил Адольбрум, мой лорд-отец желает видеть вас.       Сказано это было таким голосом, каким приговаривают преступника к эшафоту.       Капитан нервно сглотнул, не зная чего ждать дальше, но подчинился. Атмосфера царила напряженная, только сейчас он почувствовал и осознал какая тишина стоит в поместье, даже ветер, казалось, затих, ни единого постороннего звука, кроме звуков шагов. Его и лорда Тайрена.       Едва ступив в покои лорда, Адольбрум пришел в ужас, увидев ослабевшего, сжигаемого лихорадкой лорда Талона в окружении близких. У самой кровати, где лежал обессиленный правитель, стоял мужчина в запыленной дорожной одежде. Он склонился над лордом, что-то тихо говоря тому. Старая седая служанка, с неописуемой болью и страданием на ее морщинистом лице, бережно протирала лоб Великого лорда влажной губкой в своих трясущихся руках. Еще трое: мужчина в цветах дома Ромори, с вышитыми на дублете голубыми ласточками, красивая светловолосая женщина, прячущая заплаканное лицо в платок, а рядом маленькая девочка. Прижавшись к матери, она уткнулась лицом в широкую юбку и непрерывно всхлипывала.       Кода Адольбрум вошел в покои лорда, человек стоящий у постели обернулся, вперив в капитана свой единственный глаз, левая сторона его лица была иссечена жутким шрамом.       — Он здесь, отец.       — Дай мне его увидеть. — Едва слышно произнес лорд Талан.       Лорд Кайрен послушно отступил.       — Подойди ближе, капитан. Да, так. — Слабым голосом произнес лорд, в нем не было ни намека на ту силу, какую Адольбрум слышал совсем недавно. — Верный рыцарь, отважный капитан. Я вызвал тебя к своему смертному одру, чтобы сказать, что в этом нет твоей вины. Я не могу допустить, что бы такой человек, как ты, всю оставшуюся жизнь нес на себе бремя вины за смерть старика. Напротив, я благодарен тебе, ведь умираю вовсе не я!       Лорд судорожно вздохнул, его глаза закатились, но превозмогая себя, он продолжил говорить.       — Умираю не я, умирает королевство! Болезнь давно точит Элемар изнутри, и ты, капитан, лишь вскрыл гнойник, обличив симптомы и явив их всем! Отважный рыцарь, знай, что миру скоро придет конец!       Он снова замолчал, судорожно дыша в полнейшей тишине, а все присутствующие затаили дыхание.       — Элемар превыше всего! Сыновья мои, вам вверяю я сохранность нашей священной земли! Ты, отважный рыцарь, служи достойно и будь готов исполнить свой долг, каким бы тяжелым он ни был.       Лорд Талан закашлялся и замолчал. Его грудь судорожно вздымалась, а лицо казалось уже вовсе безжизненным. Когда уже никто не надеялся услышать от него еще хотя бы одно слово, лорд, тихо едва шевеля губами, произнес, и в гробовом молчании его последние слова прозвучали так четко, и словно кинжалы вонзились в сердце если не каждому, то Адольбруму уж точно.       — Время мое истекло. Скоро я взойду на закатную ладью и отправлюсь навстречу предкам. — Он судорожно вздохнул и внезапно вскричал, насколько позволяло его состояние. — Иллара, Эвели, без вас мне не страшно умирать! — А потом уже тихо и едва слышно прошептал. — Эвели, моя маленькая Эвели.       Лорд Кайрен рухнул на колени подле смертного ложа отца, а старая служанка не в силах сдерживать рыдание, встала с места и покинула покои лорда так быстро как смогла.       Старший сын лорда Талона стоял неподвижно, а на его лице застыло выражение несоизмеримой боли и ярости. Он быстро встрепенулся и обратился к плачущей женщине.       — Жена, возьми малышку и пойди и успокой нянюшку. Отец ненавидел и презирал тех, то заставлял женщин плакать. А вас, капитан, я попрошу вернуться к своим людям. — После обратился к человеку с гербом дома Ромори. — Вас, мой друг я попрошу взять на себя роль скорбного вестника.       Всю обратную дорогу Адольбрум был погружен в мрачные раздумья. Слова лорда Талана о смерти королевства, о болезни, точащей Элемар, о вскрытой язве, не давали покоя. Он снова и снова повторял их про себя, и последнее обращение лорда громко звучало в голове: «Будь готов исполнить свой долг, каким бы тяжелым он ни был». Исполнять долг, сейчас, как и много лет назад, ведь более ничего нет. «Выше знамя, мальчишка, пусть они думают, что я еще не убит». Капитан от злости сжал кулаки, так что ногти до боли впились в ладони. Две легенды оставили мир на его глазах.       Королевские рыцари ожидали своего командира, выстроившись на дворике перед домом. Всего двадцать три человека и он сам. Пятеро из всех новобранцев, поступивших под его начало, в живых осталось лишь пятеро.       «Какие они теперь новобранцы? Они чудом выжившие мальчишки, побывавшие в двух кровавых стычках, без шансов на победу. Но все же они здесь, живые... пока что».       При виде капитана рыцари спешно построились.       — Что происходит, сержант?       — Капеллан предложил провести прощание, Вирам, наш знаменосец, не стал тянуть и отправился к предкам сразу после твоего ухода, командир.       Едва Джолан произнес эти слова, как издали донесся протяжный удар колокола, словно чей-то стон, пронесся над Гонтом. За ним последовал второй удар, и вскоре ему отозвались другие колокола. Тут Адольбрума охватила бессильная злоба.       — Слышите! — закричал он. — Слышите этот проклятый звон! Это не плач по погибшим, это не траурный звон, возносящийся к богам! Нет! Этот звон для нас. Для тех, кто еще жив, но скоро встретит свою смерть!       Лица ветеранов побелели, они поняли слова капитана.       — Боги! — капеллан заломил руки за голову. — Боги, мои! Будет война!       — Нет, Виллер, вспомни сожженный городок и убитых жителей! Война уже началась!