***
Постоялый двор, где надеялся переночевать и отдохнуть капитан оказался набит до отказу. Капитану пришлось доплатить сверху лишь для того чтобы ему позволили переночевать на конюшне. Принимая плату вперед, хозяин постоялого двора опасливо косился на висевший на поясе у капитана меч, а двое детин весьма угрожающего вида вооруженные окованными в железо цепами, как бы невзначай держались поблизости от своего хозяина. Капитан лишь пожал плечами. Нарываться на неприятности он не собирался, как и приносить их сам, так что ему до этих громил дел не было. В наличии охраны при таком количестве посетителей ничего удивительного не было, но вот их чрезмерная бдительность капитана настораживала. — Какие-то проблемы? — поинтересовался он у хозяина двора, пока тот отдавал распоряжения слугам относительно нового постояльца. Хозяин постоялого двора, коренастый и сухой как кость старик, посмотрел на капитана оценивающим взглядом. — Ты, я вижу, человек военный. Наверняка из чьей-нибудь дружины. Так тебе ли не знать, что происходит в нашем краю? — недружелюбно отозвался хозяин, и, не желая продолжать разговор, удалился по своим делам. Общий зал на постоялом дворе оказался полон людей. В большинстве своем это были караванщики с их охраной. Адольбрум устроился за длинным столом и только когда ему принесли еду, понял насколько был голоден. Какое-то время он всецело был занят похлебкой, показавшееся ему невероятно вкусной, несмотря на то, что еда не была как следует подогрета. Видимо сказывалось долгое и утомительное путешествие, а быть может, за годы военной службы он привык питаться скромно. В конце концов, лучше теплая похлебка со свиными шкварками, чем павшая лошадь или суп из вороны, которыми ему и его людям доводилось питаться во время военной кампании по усмирению северных горцев. Тяжелое было время, тяжелое и голодное. И капитан очень не любил вспоминать о нем. Когда пустой желудок наконец-то наполнился, он позволил себе наполнить большую кружку кислым вином из глиняного кувшина и оглядеться. Такова его солдатская привычка, закрепившаяся с первых дней, как Адольбрум еще двенадцатилетним мальчишкой только попал на службу к рыцарю — сосредотачиваться на еде и не обращать на окружающих внимание. Слова хозяина постоялого двора отчасти беспокоили капитана, раз тот упомянул дружины, значит, не исключены всевозможные неприятности. А именно неприятностей капитану хотелось избежать больше всего. Приказ, отданный лордом и хранившийся во внутреннем кармане его куртки, обладал высочайшей важностью, и не нуждайся его конь в отдыхе, он бы незамедлительно продолжил свой путь в столицу. Посетители постоялого двора, как заметил королевский рыцарь, доверия не вызывали. Дороги в Малом Просторе всегда были безопасны, и охрана торговых караванов зачастую была очень малочисленна и нанималась скорее для солидности, чем из-за необходимости. Здесь не было суровых горных племен, занимавшихся разбоем как в Великом просторе или Северном Пределе. Тут было тихо и спокойно. По крайней мере, до недавнего времени, поскольку в этот момент общий зал на постоялом дворе был полон вооруженных людей из охраны караванщиков. «Очередной тревожный признак» — заметил про себя капитан, по военному осматривая посетителей, подмечая мелкие детали, — «Вряд ли из всего этого сброда найдется хотя бы пяток настоящих опытных рубак. Сплошь громилы, костоломы и прочие бандитские отребья». Это-то и насторожило его. По опыту он знал, что караванщики предпочитают качество охраны ее количеству. Они предпочитали тратить деньги нанимая заслуженных воинов, а не малоизвестный сброд. Бывало, когда караваны перевозили не только товары, но и собственную казну. В таких случаях купцы с большей охотой доверяли надежным людям и не скупились на жалование. Но то, что своими глазами видел Адольбрум, говорило только одно: опытные и профессиональные наемники предпочли службу караванщикам кому-то другому, тому кто может предложить больше, например — лордам. Однако, среди всей этой низкопробной публики опытный и зоркий глаз капитана приметил двоих. Первым был крупный широкоплечий мужчина средних лет, приличного вида кожаной куртке и добротным плащом с суровым обветренным лицом и длинными усам мышиного цвета. Мужчина весело переговаривался с ближайшим к нему соседом, а когда служанка принесла ему еще один кувшин с вином, отпустил несколько комплиментов, от чего та зарделась и быстро поспешила восвояси, правда, все же оглянувшись напоследок. Справа от него сидел узкоплечий молодой человек, в таком же добротном дорожном наряде, как и у его старшего товарища, но, в отличие от него, юноша смотрел на шумных посетителей недобрым, тревожным взглядом. Все же несмотря на разницу в возрасте и поведении, Адольбрум заметил между ними сильное сходство. Но не их облик привлек внимание капитана, а то, как старательно они старались не выделяться среди окружающих. Именно их стремление быть незаметными и привлекло внимание капитана. «Дворяне не иначе» — заключил он. — «Как не старайся, а от заученных с самого детства манер и поведения трудно отделаться. Как моряков можно узнать по просоленным и выдубленным лицом, красильщиков по рукам, а кавалеристов по походке, а так и дворянина можно узнать по манере держаться перед окружающими, по жестикуляциям и по выражению лиц». Что могло вынудить благородных господ путешествовать инкогнито и подвергаться риску, Адольбрум представить не мог. С другой стороны, откуда ему знать, о чем думают высокородные господа? Из размышлений его вырвал внезапно ворвавшийся в общий зал новый посетитель. Он был весь в дорожной пыли и судя по всему только что с лошади. Большая кожаная сумка, которую он носил через плечо, сказала Адольбруму, что это человек один из почтовых гонцов. Гонец набрал в грудь воздуха и закричал, привлекая тех, кто не обратил внимание на его шумное появление в зале. — Слушайте, слушайте! Я скачу от самого Ленкерда. По приказу градоначальника мне велено разослать вести! — он на мгновение замолк, глубоко вдохнул и продолжил.— Слушайте, слушайте! Дом Этеил созывает знамена! Старый Вилбур лично поднял знамя Этарангов! Он во всеуслышание провозгласил кровную месть дому Гордре, за смерть своего брата! Когда я покидал Ленкерд, под его стягом собралось не меньше сотни рыцарей! [1] Адольбрум, как и многие из посетителей вскочил на ноги и невольно воскликнул, первым развеяв повисшую тишину. — Неужто началось! Следом раздался приглушенный голос одного из караванщиков: — Великие боги, неужели война. В общем зале поднялся невероятный шум. Произошло то, чего капитан опасался и все же считал неизбежным. Только первым свой ход сделал тот, о ком многие, в том числе и сам Адольбрум, позабыли, — Вилбур Этаранг из дома Этеил, старший брат погибшего сира Родрика, давно отошедший от дел. Он уже стар, ему уже должно быть больше семидесяти, и по слухам почти слеп, и кто бы мог подумать, что именно он, реликт восстания лорда Сибена, первым осмелится поднять знамена. Королевский рыцарь сжал кулаки. Он не знал, что и думать. Происходящее в Ленкерде не иначе как мятеж! Старый Вилбур как никто другой должен это понимать, но ведь не зря говорят, что у Этарангов горячие головы. С этого момента миссия приобрела еще большую важность, решил для себя Адольбрум. Лорду Тайрену потребуются все силы и влияние дома Альбиборо, чтобы не допустить беспорядков в королевстве. Со смертью лорда Талана влияние Великого дома пошатнулось, и новому наследнику потребуется приложить стократ больше сил для сохранения мира, как и положено лорду-протектору. В прочем, в глубине души Адольбрум понимал, лорд Тайрен не упустит возможности поквитаться за гибель своего отца с домом Джерид, и от этой мысли ему становилось не по себе. Капитан Адольбрум понял, что дальше оставаться в общем зале бессмысленно. Принесенная гонцом весть подняла шум среди подвыпивших караванщиков и их охраны. Спешно покинув зал, он быстрым шагом направился к конюшням. Следовало удостовериться, что прислуга хорошо позаботится о его скакуне. Территория постоялого двора оказалась немаленькой, и капитану пришлось немного поплутать среди различных хозяйственных построек. Свернув за угол, он наткнулся на тех самых дворян. Дела их складывались не самым лучшим образом, их окружило трое охранников каравана весьма бандитского вида, от которых к тому же несло дешевым пойлом. Подобные им типы частенько ошиваются поблизости различных публичных мест, и словно голодные псы выискивают подходящую для себя жертву, мастерски выделяя слабых, беспомощных и тут же окружая их. Дворяне слабыми и беспомощными, разумеется, не были, и оружие у них на поясе об этом намекало, вот только оказались они в затруднительном положении. Одного резкого движения или неосторожного слова было достаточно, чтобы дело кончилось кровью. Подвыпившая тройка чувствовала за собой силу, а вот молодой дворянин явно спасовал перед ними, и по неопытности мог совершить ошибку, первым схватившись за оружие. Его старший товарищ, напротив, держался гордо и уверенно, как и положено человеку высокого происхождения, но эта его манера только злила подвыпивших охранников. Они уже были готовы схватиться за оружие — первому и последнему аргументу в безвыходном споре, но неожиданное появление капитана нарушило планы выпивох. Бросив короткий взгляд на тройку вооруженных, короткими мечами охранников Адольбрум сказал себе: «Просто пройди мимо». Но сделав несколько шагов к ним на встречу, он беззвучно выругался и остановился в нескольких шагах перед ними. — Что здесь происходит? — требовательно спросил он голосом сильным и властным, каким раздавал приказы и отдавал команды во время сражений. — Шел бы своей дорогой, — шепеляво огрызнулся охранник с перебитым носом и рябым лицом. — Я б пошел, да только кое-кто добрым людям дорогу загораживает. Адольбрум кивнул в сторону дворян, те видя его действия заметно приободрились. — Да какие же они добрые люди, коль отказываются угостить честных работяг кувшином вина, — продолжил шепелявый. — Мы между прочим пользу оказываем, дороги делаем безопасными. Без нас бы там о-го-го что творилось бы! Так может, ты не окажешься не таким скупым, как эти? — Окажусь, — кивнул королевский рыцарь и, отступив на шаг назад, одним движением отбросил с плеча дорожный плащ, открыв взору присутствующих массивный витой эфес меча. — Ну, кто первым желает отправиться на встречу с предками? — грозно спросил он, на фут, вынимая меч из ножен. Троица отшатнулась. — Совсем ошалел! Один на нас полезешь? — Я и не один. — Истинно так! — воскликнул доселе молчавший старший дворянин. Всего за пару мгновений, пока подвыпившие охранники отвлеклись на капитана, он скользнул в сторону, занимая удобную позицию для боя, но своё оружие так и не обнажил. — Эй Тарч, успокойся, — поспешно вмешался приятель шепелявого, — видишь что не брешет. — Не стоит оно того, Тарч, — добавил второй. Лезть в драку охранникам не хотелось и, не имея других вариантов, им пришлось отступить. — Скормова погань, — зло сплюнул шепелявый, прежде чем скрыться из виду. В это момент старший из дворян подошел к капитану и поклонился. «Еще один признак их высокого происхождения», — подметил Адольбрум разглядев разноцветное перо, украшающее темно-лиловый берет мужчины. Другой на его месте снял бы с головы берет, но среди знати такой жест по отношению к простолюдинам не был принят. — Благодарю вас, добрый господин, за своевременное вмешательство! Эти низкие мерзавцы вот-вот были готовы нас ограбить, — заговорил он таким тоном, будто поступок капитана был проявлением доброй воли, а чем-то само собой разумеющимся, словно иного этот человек и не ждал. «К чему скрываться, если каждое слово выдает в вас знатных господ», — вздохнул Адольбрум и ответил: — Не нужно благодарностей, следует скорее уйти отсюда. Мало ли что взбредет в голову этим пьянчугам. — Думаете, они замыслят месть? — насторожился молодой человек, доселе не проронивший ни слова. — Вполне, — пожал плечами Адольбрум. В прочем, по своему опыту он знал, что та компания, скорее всего, будет искать другой источник бесплатной выпивки, и если им повезет, то в скором времени они напьются до беспамятства. Мстить за то, что кто-то не раскошелился им на дешевое вино и рисковать своими жизнями они не станут. — Тогда скорее идем, проверим наших лошадей, Ортон! — прикрикнул старший, — нельзя медлить! Как оказалось дворяне, так же как и капитан желали убедиться в порядке ли их лошади. Сами они представились торговыми дельцами из города Равильд, что на границе Малого простора и Южного Удела. Старшего звали Дорин и юный Ортон приходился ему племянником. Услышав о Равильде, капитан невольно нахмурился. Город принадлежал великому дому Виралан, откуда происходила леди Милиана. И от этого напоминания сводило зубы. Адольбрум не сомневался в своем решении. Он вывел свой отряд из города, большой ценой, но вывел, тем самым вскрыв сомнительные дела дома Джерида, но в то же время он ничего не сделал, чтобы хоть как-то помочь рыцарям Алой Розы. Эта мысль не давала ему покоя. — Ты, разумеется, слышал о вестях из Ленкерда, господин Вирам? — обратился к капитану Дорин. Своего имени Адольбрум так и не назвал, а представился первым что пришло ему на ум — Вирам из Рекирта. — Так вот, господин Вирам, опасные времена настают, — продолжал говорить Дорин, — Когда до моего слуха долетели вести из Эфлерда, я был потрясен до самой глубины души. Подумать только что подобное может происходить в наше мирное время, когда на престоле сидит Его Величество Гердальт Третий, чье правление отмечено миром в землях Элемара и тут такой скандал, будто мы оказались в диких временах восстания Сибена! — Мир относителен, — невольно погрузившись в размышления, ответил Адольбрум. — О чем ты говоришь, мир либо есть, либо его нет! — вмешался Ортон, но Дорин жестом прервал его. — Не встревай, Ортон! Но теперь мне интересно, что ты имеешь в виду, Вирам? — Восстание Сбена было шестьдесят лет назад. Королевский дом Ториндор смог вернуть себе корону лишь спустя двадцать лет смуты и десять лет усмирял непокорные северные племена горцев. Семнадцать лет назад в наши земли вторглись авирцы, потребовалось два года чтобы разбить их у моста Вирнор, — Адольбрум заметил, что при упоминании того проклятого моста лицо Дорина сделалось непроницаемым. «Был ли он там?» — на мгновение задумался Адольбрум и продолжил. — Всего четыре года назад, племена и кланы горцев снова стали совершать набеги на поселения Великого простора, лорд-протектор послал карательные войска. Целые кланы были безжалостно истреблены. Может в Равильде и царит мир под властью дома Виралан, но за свою жизнь я мира не видел. Дорин отступил назад. — Браво! Господин Вирам! Слышишь Ортон, вот он мир без мира! Но я говорю о другом мире, о мире, когда великие дома и корона сохраняют равновесие, когда у земли есть хозяин и есть закон! Великие дома опора всего Элемара и если хотя бы одна из опор пошатнется, королевство погрузится в хаос! Вилбур своими необдуманными действиями расшатывает опоры, какой безрассудный поступок! — Но, дядя, сир Вилбур первый, кто хоть как-то отреагировал на вопиющую несправедливость в Эфлерде! — воскликнул Ортон. — Сир Родрик некогда был первым рыцарем королевства и младшим братом Вилбура, а последние годы он преданно служил Её Высочеству принцессе Илионе! Как можно закрывать глаза на подобную несправедливость?! — Ортон! — прикрикнул на юношу его дядя. — Решать, как нужно поступать может лишь наш государь! Капитан Адольбрум кивнул, соглашаясь с дворянином, но про себя отметил, что подобные проблемы многие годы решал не король, а лорд-протектор. — Что скажешь, господин Вирам, в свете всех событий путешествие даже по дорогам может стать рискованным. Я предполагаю, что ты так же держишь путь к Белому утесу? Как насчет того чтобы продолжить путешествие до Алларона вместе? Адольбрум только покачал головой. Путешествовать в компании, конечно же безопасно, но вот путешествовать в компании дворян, скрывающих свои личности может быть опасно. — Боюсь, что вынужден отклонить ваше предложение, господин Дорин, но я предпочту продолжить свой путь один. — И ничто не заставит передумать? — При всем уважении, но нет.***
Позже. Устроившись на тюке соломы, Адольбрум погрузился в тревожный неспокойный сон. Он снова оказался в Эфлерде, среди дыма и огня, в окружении мечущихся теней. Над головой нависали тяжелые дубовые балки, беспощадно гложимые огнем, и жар, нестерпимый удушающий жар не позволял вздохнуть. Он не мог ни пошевелиться, ни отвести глаз от замершего перед ним призрака. Лейтенант Обрен, как всегда одетый в свой лучший ярко расшитый камзол, выглядел до нелепости странным посреди бушующего пламени. Но было в облике старого друга капитана что-то пугающее, то, что не бросилось в глаза с первого взгляда. Расшитый камзол был пропитан кровью, сочащейся из ужасной раны на горле лейтенанта. Адольбрум попытался закричать, дернуться, сделать хоть что-нибудь, но невидимые тиски кошмара сжимали все сильнее. Его отчаянная борьба с незримыми путами, будто привлекла внимание ужасного призрака. Обрен уставился на своего капитана и растянул губы в злом окровавленном оскале. — Ты! — вскричал призрак. — Это все ты! Это все твоя вина, Эмрил! Ты и только ты в ответе за все, что произошло! Призрак выпучил мутные глаза, мертвенно бледное лицо исказила еще более жуткая гримаса гнева, он вытянул руку, указывая прямо на обездвиженного и беспомощного капитана. — Это из-за тебя я погиб, по твоей вине я убит! Слышишь Эмрил, ты несешь с собой только гибель. Не старайся этого отрицать, все чего ты касаешься, обращается в прах! Я знаю, ты мнишь себя благородным рыцарем, считаешь своим долгом защищать слабых и убогих, но посмотри правде в глаза, Эмрил! Кого ты защитил? Кого ты спас? Кому ты помог? Ты не защитил даже собственную семью! Ты подвел их. Ты подвел весь наш отряд, когда поспешил в тот проклятый город, подвел нас, когда решился помочь этим проклятым Алым розам. Но и где же они? Неужели ты подвел и их? Но главное ты предал и подвел меня! За тобой только пепел и смерть, Адольбрум! За тобой… Призрак прыгнул вперед навстречу капитану и, схватив его за горло, стал сжимать ледяную хватку. — Слышишь шаги за спиной, Адольбрум? Она идет за тобой! Она идет за тобой! Она идет за тобой! Она идет за тобой! Она идет за тобой!****
Раннее утро вырвало королевского рыцаря из когтей удушающего ночного кошмара, и в то же мгновение как его глаза открылись тревожный и зловещий сон мгновенно истаял, оставив на душе гнетущее чувство. Решение дома Этеил созвать знамена могло стать первой искрой в стоге сена, тогда лорду Тайрену придется приложить все силы, чтобы усмирить лордов и сохранить мир. «Но даже если это и так», — думал Адольбрум, пока седлал коня, — «весь Малый Простор буквально кричит о скорой войне». Выводя коня из стоил, он заметил, что лошадей его вчерашних знакомых уже не было, и, вероятно, они уже оставили постоялый двор.****
Чем ближе капитан подбирался к столице королевства, тем оживлённее становилась дорога. Теперь ему попадались не только длинные вереницы торговых караванов, везущие груз из дальних уголков королевства, но и маленькие крестьянские повозки, везущие свой нехитрый товар на ближайший рынок. Чем ближе становилась столица, тем богаче становились деревни и поселения, мимо которых проезжал капитан. Пришпорив коня и пустив его рысцой, он обогнал очередную вереницу крытых повозок, запряженных тягловыми волами. Возницы все как один смотрели на опережающего их всадника тяжелым мрачным взглядом. Ничего удивительного в этой неприязни Адольбрум не заметил, ведь их реакция была сама собой разумеющейся. Несомненно, вести о созыве знамен старым Вилбуром разносились как лесной пожар. В таком случае скачущий по дороге вооруженный всадник воспринимался простыми обывателями не иначе как вестник скорой беды. Такая беда может означать для крестьян только одно: в скором времени в их деревню прибудет посланники от их лорда во главе с сержантом-десятником из дружины лорда или если поселение богатое и крупное — сотник или даже капитан из гвардии местного правителя. Тогда из числа деревенских жителей начнут набирать ополченцев. В первую очередь возьмут молодых и сильных, и не так уж и важно хочет крестьянин сражаться за своего сюзерена или нет. Те же, кто по глупости своей начнет противиться набору в войско, быстро окончат свои дни в петле в назидание остальным. Когда ополченцы будут собраны, им выдадут оружие и отправят туда, где должна будет состояться битва. К этому моменту новоиспеченным воинам очень повезет, если успеют обучить простым азам воинского дела тому, как держать строй и как использовать копье, но даже тогда вчерашние крестьяне не смогут противостоять рыцарской коннице.Нас оторвали от родной земли От плуга и мотыги, И далеко нас увели Для славной, славной битвы. И все мы здесь в земле лежим В чужом краю далеком.
Вспомнилось капитану старая песня. К полудню, когда солнце начало припекать он выехал к развилке. Королевский тракт в этом месте раздваивался: направо уходила дорога ведущая в маленький городок, налево вела окружная дорога. Адольбрум тронул поводья, направляя лошадь налево, рассудив, что таким образом он потратит меньше времени нежели проезжая через городок. Такими окружными дорогами пользовались большие караваны, но предназначались они для войны. По ним можно легко и относительно быстро провести армию в обход поселения, сводя к минимуму опасность возникновения недовольства и паники среди горожан. Окружная дорога, на которую свернул капитан, плавно поднималась на пологий холм. С правой стороны чуть поодаль виднелись черепичные крыши домов, из печных труб поднимались тонкие, едва заметные столбики дыма, а если приглядеться, то можно было различить снующих туда-сюда жителей города и невообразимую толчею, возникшую прямо посреди главной городской улицы. Не успел Адольбрум порадоваться, что принял верное решение ехать в объезд, а не пробираться через незнакомый городишко, как услышал до неприязни знакомые ему звуки. Этот звон стали о сталь он ни с чем никогда не спутает, у сражения был собственный ни на что непохожий звук. Пришпорив коня, он поскакал вперёд, будучи готовым в любой момент выхватить оружие и вступит в бой, но прежде он хотел понять — в чем дело. Поднявшись на вершину холма Адольбрум, стал свидетелем самого настоящего разбойничьего нападения. Посреди дороги стояла простая повозка груженная тюками, а на козлах с оглоблей в руках отбивался сразу от трех нападавших недавний знакомый, представившийся Дорином. Его племянник всего в десятке футов сопротивлялся двум разбойникам и их попытке стащить его с лошади. Малец отчаянно рубил мечом направо и налево, но то ли из-за паники, то ли от нехватки умения его действия ни к чему не приводили, двое разбойников легко отражали его атаки. Вся нелепость происходящего заставила Адольбрума улыбнуться, — «Видел бы это сержант, вот он бы посмеялся на славу, но похоже их нужно спасать!». Он выхватил меч и закричал: — Э-ге-гей! Ко мне вперед в атаку! Слава грифону! Совершенно неожиданная атака капитана застала разбойников врасплох. Более того, они восприняли его слова, так словно он не один, а во главе целого отряда воинов. Он пронесся мимо окруживших Дорина разбойников и ударил одного из них плашмя мечом, прямо по загривку. Бросившийся было к нему разбойник, тут же получил в лицо сапогом. После, резко осадив коня, капитан развернул его, направляя к молодому дворянину. Враз разметав пытавшихся стащить юношу из седла разбойников. — Скорее, ко мне! — вновь прокричал капитан. В этот момент Дорин, вооруженный оглоблей издал яростный рык и бросился на разбойника, пытающегося влезть в седло и сбежать верхом. — Это мой конь! И тут же сбил разбойника с ног. — Скорее в седло! — крикнул Адольбрум, и Дорин мгновенно оказался верхом. — Ходу, ходу! — За мной, Ортон! Не мешкай! — рявкнул Дорин на племянника, как рявкает сержант Джолан на нерадивых новобранцев. Они пришпорили коней и во весь опор поскакали прочь от места разбойничьей засады. Только спустя четверть часа, когда их кони стали выдыхаться, а всадники убедились, что за ними все же не стали устраивать погоню, Дорин велел остановиться и перевести дух. — Не могу поверить, что в Малом просторе до сих пор остались разбойничьи шайки, да еще так близко к столице! — воскликнул он. — Должно быть, боги благоволят нам, раз уж мы снова встретились, Вирам! В этот раз ты оказал нам неоценимую услугу, еще бы чуть-чуть и… Дорин опустил взгляд на болтающиеся на своем поясе пустые ножны и неожиданно разразился диким хохотом. — Надо было прихватить ту оглоблю, — сквозь смех выдавил он. — Вот смеху то, я и оглобля! Адольбруму этот дворянин все больше и больше напоминал ему сержанта Джолана. К нему подъехал племянник Дорина, в отличие от своего дяди он снял с головы берет и отвесил капитану поклон. — Боги благоволят вам, господин Вирам. Примите мою благодарность за помощь. Один из тех людей притворился крестьянином, якобы у его телеги выскочила ось. Он попросил помочь приподнять повозку, и помочь поставить ось на место. Когда мой дядя спешился, чтобы оказать помощь, из засады появились его дружки. Они окружили нас и даже успели лишить моего дядю оружия. — Разбойничьи засады на дорогах не такая уж и редкость, — ответил Адольбрум, — они выбрали удачное место для засады — сразу после подъёма. С холма хорошо видно кто поднимается вверх по дороге и можно заранее подготовиться, — Он знал, о чем говорил, королевские рыцари вместе с егерями время от времени гоняли по Великому Простору разнообразные разбойничьи шайки. Коснувшись амулета Аруны, висевшего у него на шее, он мысленно вознес благодарственную молитву за то, что богиня направила этих дворян впереди него, в противном случае в одиночку против пятерых он бы не сдюжил. — Господин Вирам, — обратился к нему отсмеявшийся Дорин. — Раз боги вновь свели нас вместе, то позвольте продолжить дальнейший путь в одной компании!***
Высокие стены Алларона еще издали приветствовали путников, а возвышавшийся на утесе величественный Мраморный дворец с его лазурными куполами и золотыми шпилями во всеуслышание заявлял — странник, приплывший из-за моря или путник из дальних уголков королевства, взгляни и познай величие славного Элемара! Алларон. Одного короткого взгляда на высокие белокаменные стены, окружающие город достаточно чтобы понять и ощутить величие и могущество столицы королевства Элемар, но одних лишь высоких стен недостаточно. Величие и могущество Алларона обеспечивали его жители. Город по праву считался центром всего королевства. Его размеры многократно превышали остальные города. Ни Гонт — центр Малого простора, ни Тонтус, ни Южный Рен, даже богатый и могущественный Татнсбер не шли ни в какое сравнение с размерами, богатством и влиянием Алларона. Много лет назад, будучи еще мальчишкой, Адольбрум впервые увидел столицу своими глазами. Ему показалось, будто он очутился в сказке. Тогда ему доводилось видеть города, и он считал, что Южный Рен в Великом Просторе самый большой и красивый город во всем мире, но столица затмила все, что он видел прежде. Алларон не был просто скоплением белокаменных домов, окруженных высокой стеной. Тогда город показался ему одним большим, невероятно огромным сказочным дворцом, а прямые вымощенные камнем улицы были его бесконечными коридорами. Но больше всего будущего капитана поразило огромное количество людей на улицах города и, конечно же, гавань. Гавань с множеством судов из самых разных невообразимо далеких стран. С того момента как Адольбрум впервые увидел величие прошло пятнадцать лет, а город остался столь же прекрасным и величественным, но теперь он смотрел на высокие стены города иным взглядом, взглядом опытного воина, подмечая укрепленные или наиболее уязвимые места в обороне. «Протяженность городской стены слишком велика чтобы обеспечить равномерную оборону по всей ее протяженности» — он тряхнул головой, отгоняя эту непрошеную мысль. — «Ещё ничего не предрешено!» — Впечатляющий вид, не так ли господин Вирам? — поинтересовался у капитана ехавший рядом Дорин. — Это еще что! На закате, когда последние лучи солнца озаряют купола и золотые шпили дворца, а внизу под ним город сияет ночными огнями, тогда Алларон становится похожим за небесный чертог Амана. — Должно быть, впечатляющее зрелище, — согласился Адольбрум. — Безусловно! За последние пару дней капитан немного лучше узнал своих спутников и еще больше уверился в их высокородном происхождении. Дорин оказался очень проницательным человеком, он быстро сообразил, что его попутчик не желает ничего раскрывать о себе, так что Дорин быстро сменил темы для разговоров и больше не задавал вопросов. Ортон же в отличие от своего дяди, а капитан более не сомневался в их родстве, напротив засыпал его вопросами. Его интересовало все, откуда прибыл капитан, что повидал, но главное: во многих ли сражениях он участвовал. Дорин объяснил это тем, что юноша в силу своего возраста жаждет приключений, потому он и взял его с собой. Белые стены города приближались. Мощеная дорога становилась все шире, поток людей идущих в город и из города все увеличивался. — Думаю, пришло время расставаться, — с сожалением заметил Дорин, обращаясь к капитану. — Я вижу, ты направляешься к Черным воротам, в то время как мне с племянником придется въехать в город через Петушиные. — Как Петушиные?! — удивленно воскликнул Ортон, оглядываясь по сторонам. — В город же ведет пять ворот и ни одних с таким названием! Дорин усмехнулся в мышиного цвета усы. — Когда будем к ним подъезжать повнимательнее посмотри вверх, тогда и поймешь. Королевский рыцарь тоже усмехнулся. В Аллароне правда не было Петушиных ворот, зато были Грифоньи. Двадцать лет назад, когда Гердальт Третий взошёл на престол, то повелел воздвигнуть над одними из городских врат бронзовую статую грифона. К сожалению, сама статуя и ее расположение над воротами оказались очень неудачными. В результате все кто проезжал в город через те ворота видели над своей головой не величественного грифона, а нечто сильно напоминающее обычного петуха. Оттуда и пошло такое название. — Что ж, господин Вирам, пора прощаться, — обратился к капитану Дорин и тон его стал серьезным и обрел величие, достойное лорда. — Ты дважды оказал нам помощь, особенно в истории с разбойниками, сделал это как само собой разумеющееся, не попросив в ответ никакого вознаграждения. — Он стянул с руки перчатку и снял с большого пальца кольцо. — Когда я представился тебе в первый раз, то не был до конца честен. Мое имя Дарион Виралан! Прими этот перстень, как знак моего расположения и знай, что Великий дом Виралан с готовностью возьмет тебя на службу. Если таково будет твое желание, то отправляйся в Золотой Лог и предъяви этот перстень коменданту крепости и скажи, что тебя прислал Серый Лис! — с этими словами он протянул перстень капитану. — Благодарю вас ваша светлость! — капитан хотел спешиться, чтобы преклонить колено перед Высоким лордом, но тот жестом запретил ему. — Благодарю за этот щедрый дар, ваша светлость, — продолжил он, сжав в кулаке перстень. — Позвольте принести вам свои глубочайшие извинения, я не ведал с кем путешествую и потому проявил непозволительную неучтивость. — Какую же? — Я еду по важному поручению, потому в дороге я скрыл свое настоящее имя. Меня зовут Эмрил Адольбрум, ваша светлость. — Эмрил Адольбрум. — повторил лорд. — Северянин, ну оно и неудивительно, авирскую кровь не скроешь. Что ж господин Эмрил, я запомню твое имя и коль боги того пожелают мы встретимся вновь! — Лорд коротко кивнул на прощанье и, потянув поводья, направил коня в другую от капитана сторону, — Ортон, не отставай! Потрясенный капитан разжал стиснутую ладонь и взглянул на подаренный ему перстень. На золотом украшении красовалось изображения Лиса — герб Великого дома Виларан, и уже вдалеке среди многочисленных людей уже успел раствориться третий наследник великого дома. Капитан мог бы наверно простоять на месте до самого вечера. Кто бы на его месте остался спокоен после случайной встречи с одним из Высоких лордов королевства! «Должно быть в благородных есть нечто такое, что отличает их от простых людей вроде меня», — решил Адольбрум, — «но как же сильно лорд Дарион отличается от лордов Тайрена и его младшего брата, и в то же время, есть во всех них некое величие и могущество, будто в них воплотилось овеществленное право повелевать!» Он поднял голову и посмотрел на синее небо, высокое пронзительно синее с медленно ползущими по нему облаками. «Они так же далеко от меня, как и эти облака, летящие надо мной», — вздохнул он, — «пора в путь, послание само себя не доставит». Путь капитана лежал через Черные ворота. Людей становилось все больше, а возле самих городских ворот образовалась целая очередь из повозок и фургонов. Ему пришлось какое-то время ждать, когда городская стража пропустит их, после чего заплатить мзду за въезд в город верхом. Сами ворота, сквозь которые Адольбрум въезжал в столицу черными не были, а были выкрашены в светло голубой цвет, но как и в случае с Петушиными, эти ворота получили свое название от многочисленных гостей и самих жителей города. Официально их именовали Морскими, поскольку широкая улица пролегала от ворот до самого порта, прямиком через городской рынок. Это и объясняло, почему на въезде в город собралось столько людей. В то же время городские власти не желали пускать крестьян, мелких торговцев или разных людей желающих наняться на морскую службу через другие городские ворота, дабы высокопоставленные жители или просто зажиточные горожане не возмущались засильем всяких пришлых. Такие люди входили в город через Морские ворота, когда-то прозванные Черным ходом, а потом и просто Черными. Однако, несмотря на особое положение, как вход в город для простого люда, пошлину стражники брали без стеснения. Получив на руки клочок бумаги с несколькими закорючками и печатью, свидетельствовавшей об уплате въездного налога, Адольбрум спешно направился в сторону городских казарм. По указу короля королевские рыцари квартировали в трехэтажном каменном здании по соседству с городской стражей.***
Неожиданное появление на пороге капитана королевских рыцарей повергло его командора в шок. Ирия Сомвельн, человек благородно происхождения и старого из благородного рода последние пять лет занимал пост рыцаря-командора, но скорее из необходимости, а не из-за каких-то личных заслуг. Так что человеком он был нервным, без должной выдержки, но привыкший повелевать подчиненными. Мало кто добровольно желал командовать теми, кто среди истинных рыцарей благородного происхождения считался простым наемным сбродом. Вот и нынешнему рыцарю-командору не повезло. Ирия Сомвельн не был доволен своим положением, капитан знал, что ему претит командовать тремя сотнями недорыцарями, но более командор не переносил выскочек, поднявшихся вверх из самых низов. Эта нелюбовь в особенности распространялась на Адольбрума. Его ждал холодный прием. — Скормова погань! — воскликнул рыцарь-командор при виде капитана. Он был на голову ниже Адольбрума и уже в плечах. Худощавый, не производящий впечатление хорошего воина. — Рыцарь-командор, — капитан прижал кулак к груди, — я прибыл со срочным посланием. Но его командир не желал первым выслушать своего подчиненного. — Ты хоть представляешь что натворил! Тебе было всего-то на всего велено торчать в том скормом проклятом городе, пока я не отдам должных распоряжений— командор ударил кулаком по крышке стола за которым гордо восседал. — Командор, сир, ситуация сложилась таким образом, что мне пришлось нарушить приказ и временно встать под командование рыцарей Алой Розы. — Они посмешище! — воскликнул командор, — а ты нарушил мой приказ и я это так просто не оставлю, капитан. — Такова была ситуация, я не мог поступить по-другому. — Где остальные и почему ты вырядился в этот наряд? Какие еще преступления ты и твой сброд успели совершить и теперь скрываетесь? Адольбрум несколько раз удивленно моргнул. Видимо вести из Эфлерда стали для командора крайне неприятными или же слухи приняли совершенно неожиданную форму. — Сир, я прибыл по особому распоряжению Его Светлости Великого лорда Тайрена Альбиборо для того чтобы доставить вам послание. — От Альбиборо? — осторожно переспросил командор. Капитан извлек из внутреннего кармана куртки сверток с посланием и предъявил его командору. Тот с великой осторожностью принял бумаги и сломав печать быстро погрузился в чтение. — Тебе известно содержимое послания? — спросил он после некоторого молчания. — Нет сир. Со слов лорда Тайрена мне известно, что он желает видеть вас на смотрах. Более мне ничего не известно. Командор на долго замолчал, погрузившись в размышления. — Что же делать, — произнес он, поднимая взор к потолку. — Эмрил, ты прибыл один, кому еще известно что ты здесь? — Лорд Тайрен послал меня одного, остаток моего эскадрона остался в Гонте. Я прибыл один. Командор кивнул. — Хорошо, очень хорошо, -после обернулся к дверям и повысив голос крикнул, — охрана! В дверях тут же появилось четверо его доверенных людей, что удивительно в боевом облачении. — Арестовать его немедленно! Этот человек изменник! — Милорд, я не понимаю что случилось, — опешил капитан. Доверенным бойцам командора его краткой заминки было достаточно, чтобы скрутить, выламывая за спину руки. — Не понимаешь? — командор потряс перед лицом капитан послание от лорда. — Ты привез письмо от изменника! Его Величество король Гердальт Третий объявил дом Альбиборо мятежниками, предателями короны и подстрекателями к бунту. Каждый, кто сотрудничает с ними, так же признается изменником. Увести его и не церемонитесь!