Алва. Хроники Элемара

      Крутобокий неказистый корабль легко скользил по речной глади. Паруса на двух его мачтах были подняты и попутный ветер наравне с течением Старого Рива быстро несли корабль вперед.       Экипаж корабля, нанятого лордом Дарионом, хранил молчание и не задавал своим пассажирам лишних вопросов. Это были надежные люди, когда во время сильной бури к берегу, у которого стоял корабль, выехал сильно потрепанный в бою отряд всадников, никто из экипажа даже бровью не повел.       Клементина стояла на верхней палубе, облокотившись на высокий борт и смотрела, как мимо проплывают поля и луга. Совсем недавно корабль прошел мимо маленькой деревушки, и вся деревенская детвора махала с берега и радостными криками приветствовала проплывающее мимо судно. Клементина так же помахала им в ответ.       — Клеми, — раздался за ее спиной звонкий и радостный голос.       Девушка-рыцарь обернулась и увидела Лауру.       — Хороший сегодня день, — Клементина постаралась выдавить из себя улыбку.       — Действительно хороший, а знаешь почему? — весело спросила ее Лаура.       — Почему же?       Лаура вся так и просияла.       — Все потому, что я только что узнала: Эйнверну стало гораздо лучше! Он смог самостоятельно сесть.       — Иви, наверно, очень рада, — сказала Клементина.       — И не только она, — подмигнула Лаура. — Наша спящая красавица, наконец, проснулась и сразу же начала наводить порядок!       Клементина не сразу поняла о ком идет речь, но догадавшись радостно улыбнулась.       — Мила проснулась? — на всякий случай уточнила она.       — Да!       — Лоло, почему ты сразу мне не сказала! — возмутилась Клементина безответственным поведением своей подруги. Лаура же ответ весело рассмеялась.       — Понимаешь, я хотела подышать свежим воздухом, посмотреть на виды, да и стоило дать Миле время чуть-чуть прихорошиться, прежде чем бежать к ней.       — Прихорошиться еще успеет! Идем же!       Клементина первая поспешила в каюту где все эти дни плаванья находилась Милиана. С того момента, как капитан Адольбрум ее на руках вынес окровавленную Милиану из замка, та вскоре потеряла сознание. Вот уже второй день плаванья никто из девушек не находил себе места от беспокойства. Пожалуй, тяжелее всех приходилось Иветте, она волновалась не только о Милиане, но и глубоко переживала за Эйнверна. Юноша присоединился к ордену Алой Розы, только для того чтобы быть ближе к Иветте, и от этого девушка испытывали сильное чувство вины.       Не дойдя до каюты Милианы Клементина остановилась, увидев впереди капитана Адольбрума и корабельного лекаря. Девушка могла поклясться, что капитан минуту назад вышел от Милианы.       — Они ода крепки здоровьем, и им ничего не угрожает, — услышала она обрывок фразы лекаря.       — Хорошие швы, — заметил капитан.       Корабельный лекарь выпятил грудь.       — Я скорее сам отрежу себе руки, чем посмею наложить безобразные швы благородной девушке!       При слове швы, Клементина вздрогнула, с содроганием вспомнив страшные раны своей подруги. В этот момент ее нагнала Лаура.       — Капитан! — радостно воскликнула она, — как ваша нога?       Рослый, казавшийся Клементине вечно хмурым северянин, тепло и радостно улыбнулся.       — Превосходно, миледи! — он похлопал себя по бедру. — Господин корабельный лекарь знает свое дело.       — Еще бы, — подтвердил тот. — Я вижу вы миледи, пришли увидеться со своей подругой. Прошу проходите, но постарайтесь не слишком ее утомлять. Для полного выздоровления ей необходим покой и отдых.       Капитан и лекарь поклонились девушкам и, не намереваясь больше их задерживать, отправились по своим делам.       Каюта Милианы оказалась самой чистой каютой на всем корабле. Клементина была поражена тому, насколько чистым было все судно, каждый его уголок ежедневно вычищался, но в каюте Милианы не было даже пылинки. Сама Милиана, одетая в одну длинную льняную рубаху до пят, сидела на крою узкой койке в пол оборота от своих посетительниц и смотрела сквозь маленькое окошко на плещущуюся за бортом воду.       — Так, так, так! — первой воскликнула Лаура. — Так вот в каком виде благородная дочь дома Виралан принимает в своей каюте постороннего мужчину!       Клементина попыталась отвесить Лауре подзатыльник за такие слова, но та ловко увернулась избежав наказания.       — Эмрил очень хороший человек! — ответила Милиана, поворачиваясь к своим подругам лицом.       Теперь Клеменина поняла о каких швах говорил капитан. Несчастной Милиане досталось как ни одной из девушек-рыцарей. Ее руки были забинтованы, и наложенных швов не было видно, но вот лицо. Клементине было больно на нее смотреть.       Три уродливых еще не заживших шва портили красивое лицо девушки. Если то, что она видит, это хорошие аккуратные швы, какими гордился корабельный лекарь, то она видимо ничего не понимает.       Один шов рассекал лоб Милианы над левым глазом дела пополам тонкую изящную бровь. Второй шов проходил под правым глазом от скулы и до самого уха. Третий вертикальный, самый маленький шов, располагался в правом уголке рта. Все они оставят отметины на лице Милианы.       — Мила, — не унималась Лаура. — Как глубоко, то есть далеко у тебя зашло с капитаном?       В этот раз Лаура не успела увернуться и получила от Клементины подзатыльник, как нашкодивший ребенок.       — Лоло, лекарь сказал мне, что я потеряла много крови, но могу тебя заверить, тебе удалось вогнать меня в краску.       Лаура потерла пострадавший затылок и сказала:       — Главное не переусердствуйте, лекарь сказал, тебе нужен покой и отдых.       Милиана улыбнулась левым уголком губ. Но было видно, что ей было трудно просто говорить.       — Мне очень жаль Линереса, — тихо произнесла она одними губами. — Эмрил рассказал мне, как все произошло. У несчастного просто не было шанса.       Клементина не могла больше слушать о тех ужасных событиях, потому она решила сменить тему:       — Тебе следует подняться на палубу, Мила. Я прежде никогда не плавала по рекам и даже е представляла, какая вокруг красота. Ты просто обязана увидеть все сама!       — Да, верно, поддержала подругу Лаура, — из этого окошка тебе видно одну только воду! А погода просто чудесная! Милиана собралась на удивление быстро, будто только и искала повода покинуть каюту. Клементина и Лаура помоги ей справиться с пуговицами и завязками на платье.       Погода и правда была чудесная, как заметила Лаура. Девушки поднялись на кормовую надстройку и оттуда смотрели на красоты Старого Рива. Перед ними простиралась — спокойная гладь реки — широкая, полноводная и величественная. Горячие лучи солнца и свежий ветер. В зеркале воды отражаются и холмы дальнего берега. Мимо них проплывали поля, цветущие луга маленькие селения.       Иветта поведала своим подругам, что Эйнверу становится лучше и возможно, когда они приплывут, то он сможет самостоятельно сойти на берег. Вскоре Милиана почувствовала слабость, и девушки проводили ее в каюту.       — Как бы мне хотелось забыть все, что произошло, — грустно вздохнула Милиана.       — Отдыхай, — Клементина чувствовала свою беспомощность, она отчаянно хотела помочь своей подруге, но не знала как. — Тебе сильно досталось, в то время как на мне ни царапины. Мне больно смотреть, как ты мучаешь себя, стараясь выглядеть сильнее. Все закончилось, Мила, мы теперь в безопасности ты должна просто отдыхать.       Милиана кивнула и присела на краешек койки. Девушки уже собрались оставить ее отдыхать как Милиана схватила Клементину за руку.       — Постой, — попросила она, — я хочу кое-что спросить.       Клементина ласково ей улыбнулась:       — Спрашивай.       — Эмрил, капитан мне рассказал о своих приключениях, после того как покинул Эфлерда. Скажи мне, это правда, что Алва здесь?       — Правда, — согласно кивнула Клементина.       Милиана удивленно вскинула на нее взгляд.       — Но как? Я видела ее в Эфлерде. Ее пронзили копьями и сбросили со стены. Каждая ее рана была смертельна! Как она выжила?       — Я и сама не знаю, — честно ответила Клементина. — Она дала слово, что расскажет мне, когда я ее попрошу, но знаешь, Мила, я боюсь. Она спасла меня, она спасла нас всех. Если бы не она, капитан не смог бы одолеть того изалийца с колдовским мечом!       Милиана выслушала ее и понимающе кивнула.       — Я бы на твоем месте тоже бы боялась узнать правду, но я вижу, вас двоих что-то связывает. Ты просто сама не своя. Я вижу, тебя что-то гложет.       На щеках девушки рыцаря появился румянец. Клементина не была уверена, ту ли связь подразумевает Милиана, но выяснять не решилась.       — Тогда, наверно следует пойти и все у нее спросить, — задумчиво произнесла Клементина, обращаясь скорее к себе, а не к Милиане. — Знаешь, я ведь так и не вернула ей кольцо.       — Вот с него и начни, — посоветовал ей подруга. — Узнай для начала его историю. Скажу тебе честно, мне и самой, да и Лоло с Иви хотят узнать о твоей таинственной Алве побольше.       Клементина усмехнулась. Кузины всегда любили совать свой нос куда угодно. К счастью они не склонны разносить слухи, даже разговорчивая Лаура. Слова Милианы об Алве, заставили Клементину покраснеть еще сильнее. Она не знала, что и подумать. Собрвшись уже попрощаться и уходить, Клементина снова была остановлена Мелианой:       — Клеми, я хочу, чтобы ты кое-что знала. С того самого дня как ты присоединилась к рыцарям Илионы, я всегда восхищалась тобой, и остальные тоже.       — О чем ты? — удивилась Клементина. Она совсем не ожидала того как повернётся разговор.       — О том что ты вступила в орден Алой Розы сама, сама по своей воле, — грустно ответила Милиана. Клементина покачала головой:       — Ты же знаешь что это не так! Я просто сбежала из дома, сбежала от отца. Я присоединилась к принцессе только для того чтобы быть дальше от семьи!       — Ты не понимаешь, это был целиком и полностью твой выбор, Клеми! Я восхищаюсь твоей смелостью и решительностью! В отличие от тебя я исполняла волю своей семьи, как Иви и Лоло. Но ты показала мне, есть другой путь: я не желаю более беспрекословно подчинятся, назад я не вернусь!       В словах Милианы звучала гордость за свой выбор. Клементина даже не подозревала насколько это важно для нее. О том, что вступление ее подруг в орден принцессы было подготовлено их семьями, Клементина прекрасно знала. По этой причине ее отец не приволок сбежавшую дочь домой, а сделал вид, будто Великий дом Тант проявляет уважена к принцессе Илионе отправляя к ней свою дочь. Однако Клемментине в голову не могло прийти, что ее поступку хоть кто-то будет завидовать. С другой стороны у остальных девушек было куда вернуться, Клементина же прекрасно понимала для нее дом это орден Алой Розы, а еще есть Алва, и ее она ни за что не оставит.       Попрощавшись с Милианой и пожелав ей скорейшего восстановления, она поспешила к своей маленькой каюте. Странная и даже дикая мысль посетила ее. «Убежать!» — вдруг подумалось ей. — «Взять ее за руку и вместе убежать далеко-далеко туда, где они всегда будут счастливы».

***

      С того самого дня как Алва спасла Клементину — ее возлюбленная, а она более не сомневалась в этом, потому как не иначе чем любовь свои чувства к Алве Клементина объяснить не могла, только знала одно: они обе преступили порог страсти оказавшись скреплены еще более крепкими узами. С того самого дня Алва, ее искорка замкнулась в себе и избегала любых разговоров. Клеменина знала причину ее поведения, но не могла ничего с этим поделать. То, что она увидела в тот день, под ливнем и во вспышках молний невольно толкнуло ее поступить так, как она поступила. Ей было очень горько от своего, кажущегося ей мерзким, низменным поступком. Продолговатый след от ожога на правой ладони отныне служил ей вечным напоминанием своего рокового решения.       Каюта оказалась совсем крошечной. Самые просторные каюты на корабле отвели для раненых Милианы и Эйнверна, остальные заняли лорд Дарион и его племянник Ортон. Об остальных членах спасательного отряда и говорить не приходилось, они размещались на нижних палубах вместе с матросами. Клементина была рада уединению даже в такой крохотной каюте, всего в несколько шагов, но в каюте она была не одна. На маленьком столике так и осталась нетронутой половинка сырного пирога. Клементина знала, что ее Искорка за все время, почему-то ни разу не притронулась к пище.       Алва лежала на койке, прикрыв лицо свернутой простыней. Когда Клементина вошла в каюту, она тут же вскочила на ноги и неуклюже расправила образовавшиеся на белой рубахе складки.       Ее лица коснулся свет робкой улыбки, в тот момент, когда их взгляды встретились.       — Я ждала тебя, — прошелестел ее хриплый голос, но сейчас в нем не было той надломленной резкости, слышимый раньше. В нем слышались нежные бархатистые нотки.       — Мой путь был долог, — с улыбкой отозвалась Клементина, на мгновение, утонув в больших и чистых синих глазах соей возлюбленной, но тут же вспомнила, что хотела сделать. — Я должна тебе кое-что отдать.       Она подошла к Алве и вынула из кармашка платья кожаный узелок.       — Кажется, это твое, — улыбалась Клементина все шире и шире, не в силах скрыть своего веселья при виде ошарашенной Алвы.       Та протянула дрожащую руку за узелком, но в последний момент вместо того чтобы взять его, она накрыла ладонь Клементины своей ладонью. Девушке рыцарю показалось, что у нее жар, настолько теплой, даже горячей была рука Алвы. В тот же миг она подалась вперед и ее губы, горячие и мягкие, коснулись губ Клементины.       Дикая страсть вспыхнула в Клементине с новой силой. Она оторвалась от жарких губ Алвы лишь для того чтобы самой покрыть поцелуями ее лицо, шею и плечи.       Кожаный узелок упал на пол, но ни Алву ни Клементину это нисколько не волновало. Все их внимание было направленно друг на друга. Руки сами собой вызволили их из шелухи одежды. Клементина в полумраке увидела каюты, увидела обнаженное тело Алвы и подалась вперёд, заключая её в объятиях. Ее пальцы легко пробежали по гладкой бархатистой коже, продолжая ласкать тело.       — Сколько шрамов, — выдохнула Клементина, ощутив кончиками пальцев многочисленные отметины. Она прикоснулась губами к рубцу на гладкой коже прямо над сердцем.       Клементина отбросила все страхи. Она медленно скользнула руками к груди Алвы. Когда она обхватила ртом ее сосок, дыханье Алвы остановилось. Это были слишком сильные переживания для нее, но она заставила себя открыть глаза, глядя, как девушка-рыцарь целует ее тело. Когда Клементина подняла голову, то увидела море нежности в бездонных, как небо, глазах Алвы, и чуть не заплакала.       — У тебя красивые глаза, — сказала она.       — Сейчас не время для комплиментов, — выдохнула Клементина, затем снова опустила голову, покрывая поцелуями плоский живот Алвы.       Она не могла заставить себя остановиться, ее желание взяло над ней верх.       — Я хочу тебя, Алва, — ее тело трепетало, а голова шла кругом, лишь поизноси эти слова. — Я хочу любить тебя прямо сейчас, но не знаю как. Вожделение вперемешку со стыдом переполняло чувства девушки. Во взгляде Алвы таился дикий огонь, такой же горячий, как и ее прикосновения к Клементине. Она легко подняла ее на руки и уложила на койку.       — Я покажу тебе как, — прошептала она на ухо. Ее жаркое дыхание окатило Клементину новой волной страсти.

***

      Она лежала, положив голову Алве на грудь и слушая ее дыхание и странное монотонное и медленное биение сердца. То, что случилось около часа назад, она не могла назвать иначе как безумной страстью. Все было совсем не так как в их первую встречу в полевом шатре, иначе, гораздо ярче и истовее. Клементина не могла поверить, что это она набросилась на свою Алву, как голодная горная львица. Хотя, подозревала Клементина, она была вовсе не львицей, а всего лишь неумелым котенком, но теперь она узнала много нового, и готова продолжить уроки, как только силы вернутся к ней.       — Даже не думай, — мгновенно пресекла ее шальные мысли Алва.       — Как ты догадалась?       Алва весело улыбнулась:       — У тебя на лице все написано. Кроме того если мы продолжим то, переполошим весь корабль, — рассмеялась она.       — Так вот что тебя беспокоит? Боишься что про нас станет известно?       — Я просто не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Ты же знаешь, как все это выглядит со стороны, а если прознает команда корабля, ты же знаешь эту матросню да и остальных, они спуска не дадут. Я не хочу чтобы из-за меня ты стала объектом насмешек или того хуже.       Клементина выгнула изящную бровь.       — Так ты переживаешь за меня, думаешь, они мне могут что-то сделать?       — Я переживаю за тебя, Клеми, — с печалью в голосе отвечала Алва, — но как бы я ничего не сделала с ними. Ты мой светоч, мой путеводный свет, ты моя маленькая звездочка, ведущая меня сквозь темноту. С тобой одной я забываю обо всем, лишь ты одна дороже всего мира. Ради тебя я готова на все.       Ее улыбка погасла, а небесно-синие глаза, лучащиеся светом и теплом, потускнели и сделались такими далекими, как небо, кусочками которого они являлись. Слова Алвы наполнили сердце девушки-рыцаря необычайным теплом, и она не могла понять, что вызвало в ней такую грусть, но быстро вспомни что намеревалась сделать, возвращаясь в каюту.       Выбравшись из койки, Клементина принялась рыться в ворохе брошенной на полу одежды, пока не нашла то что и искала.       — Ты самая прекрасная из всех кого я видела, Клеми. Ты идеальна, — услышала она за спиной бархатистый шепот, такой ласковый, нежный, но наполненный печалью и грустью.       Клементина извлекла из кожаного узелка массивное золотое кольцо с красным камнем и вернулась к лежавшей на койке Алве, прижавшись к ней всем телом.       — Ты теплая, — ответила она, просто не зная какой комплимент ей сказать, — Вот, это кольцо оно твое. Она отдала кольцо Алве. Та взяв его руку долго и неотрывно смотрел на него вглядываюсь вглубь красного рубина в котором чудесным образом было запечатлен рисунок.       — Когда-то давно оно принадлежало моему отцу, — наконец, нарушила она молчание, — затем оно принадлежало первому старшему брату, второму и так далее, пока не досталось мне. Отец заказал его много лет назад у одного из мастеров ювелиров родом из Агарты. Мастера в тех краях умели создавать рисунки и узору внутри драгоценных камней.       Алва вздохнула. Клементина сразу поняла, для ее возлюбленной все, что касается семьи это болезненная тема. Она уже хотела задать другой вопрос, спросить про таинственную Агарту, узнать о ее ювелирах, потому как самой Клементине слышать о них еще не приходилось. Однако Алва решила продолжить свою историю.       — Должно было быть два кольца. Одно для отца другое для моей матери. Я была еще совсем маленькой, но братья рассказывали мне эту историю. На наши фамильные земли пришел ситта де лугда, что-то вроде передвижного города-ярмарки. Там то и был один из тех таинственных ювелиров. Мои отец и мать посетили ситта де лугда, и увидев мастерство ювелира пожелали изготовить фамильные кольца чтобы они передавались из поколения в поколения членам семьи. Рассказывали, будто ювелир из далекой страны так поразился красотой моей матери, что отказался от всех прочих предложений, взялся за отцовский заказ.       Изготовить подобное кольцо невероятно сложно, ювелиру понадобился месяц только на одно это кольцо. К несчастью за это время моя мать умерла, — Клементина видела, как её Алва погрузилась в глубокие тяжелые воспоминания. — Ювелир пришел к отцу на следующий день. Он принес это кольцо. Он не взял ни единой монеты, сказав, что делал кольца ради красоты моей матери, а когда ее не стало, он не смог продолжать. Вот такая вот история, если верить моим братьям. По словам отца, он заказал кольцо в память о своей супруге, потому как ювелиры из Агарты был эмажтар — колдун, и это кольцо хранит в себе самые теплые воспоминания его владельцев.       — Твоя мама, должно быть, была самой красивой на свете, раз у нее появилась такая красивая дочь, — неожиданно для себя сказала Клементина. Алва тихо рассмеялась, не обращая внимания на возмущенный взгляд девушки-рыцаря — ей всего-то хотелось сказать что-нибудь приятное.       — Не угадала, от матери у меня только цвет волос, в остальном вся в отца. Я была его маленькой искоркой, его имиле диели[1].       Клементина вздрогнула, вспомнив свой сон: маленькую огневолосую девочку и мужчину, радостно восклицавшего — диели име, диели име! Неужели тот сон был навеян кольцом? В друг оно и правда хранит в себе воспоминания своих владельцев. Клементина не знала что делать, ей хотелось рассказать о своем сне. Но видя, как тяжело Алве дается просто воспоминания о семье, решила промолчать.       И все же любопытство вскоре взяло верх, и она спросила:       — Что за надпись на гербе? Это девиз твоего дома?       — Сгорая, возрождаюсь вновь, — после мимолетного колебания ответила Алва.       — И что это означает? — не поняла Клементина. Ее дом так же имел девиз, как и многие великие и малые дома Элемара. Девизом дома Тант служило простое изречение, сохранившееся еще со времен его основания: «Сохраняй, преумножай». Иного от самого богатого дома в Южном Уделе ждать и не приходилось, но ей никогда не нравился девиз ее дома.       Алва надолго задумалась.       — Полагаю, — наконец ответила она, — если перевести на элемаский более правильно, то получится что-то вроде: огонь закаляет сталь. Но это очень неточно.       — Ты многое знаешь, Алва из Ромдо, — сказала Клементина и тут ее посетила еще одна любопытная мысль. — Скажи, какое имя было у твоего дома?       Алва чуть вздрогнула в ее объятьях и, Клементине показалось, что она не ответит.       — Кажется… — неуверенно начала Алва.       — Кажется?       Алва вертела в пальцах отцовское золотое кольцо.       — Нет, не кажется, я помню. Мой род носил имя Бьянчи.       — Значит ты Алва Бьянчи, — улыбнулась Клементина, довольная тем, что приоткрыла еще одну завесу над прошлым своей возлюбленной. Она была рада, что та отвечает ей, с такой чистой искренностью и поняла — между ними не может быть секретов.       — Нет, не Алва Бьянчи, — отозвалась та, весело сверкнув глазами и довольно улыбаясь тем, что вызвала удивление на лице Клементины. — Теперь я Алва из Ромдо, но когда я носила фамильное имя, меня звали Альба дэлла Бьячи[2], я сама сменила имя став Алвой.       Клементине было мало, того что она услышала, ей хотелось знать все. Узнать о каждом полученном Алве шрамов. «Ведь все они», — думала девушка, — «получены в настоящих битвах, она настоящий воин, ничем не уступающая капитану Адольбруму.»       — Алва, искорка, прошу тебя. Я знаю, что поступила не правильно, там, в замке, когда тебе сковал тот странный талисман, но прошу, ответь на мой вопрос. Кто же ты на самом деле?       Алва вздрогнула, и Клементина увидела настоящий испуг, отразившийся на ее лице. Она тут же захотела отказаться от своих слов, но не успела, как ответила ее Алва.       — Я связана своим обещанием, — сказала она. — Лучше оденься. Этот разговор не для постели.

****

      Клементина долго ждала ответа, сидя на краю койки и не сводя глаз с Алвы, словно страшась, что если она отвернётся, то та исчезнет. Впрочем, остерегаться такого поворота событий причины у неё были. Вот только Алва была намерена идти до конца, но ещё не знала, как на это решиться. Сначала она долго молчала, неподвижно стоя на месте, затем стала переминаться с ноги на ногу, говоря сама с собой на неизвестном Клементина языке, видимо она пыталась убедить саму себя.       — Ты обещала, что расскажешь правду, — напомнила ей Клементина.       — Обещала, — с грустью согласилась Алва, слегка потупилась и продолжила, — Но позволь мне сначала кое-что сделать. Клементине ничего не оставалось, как согласиться. К её удивлению Алва просто подошла к ней, опустилась на пол у ее ног, обхватив руками колени девушки и положив на них голову. Прошло время, она оставалась неподвижной. Клементина осторожно коснулась медных волос Алвы.       — Что с тобой? — с беспокойством спросила она.       — Ничего, со мной ничего, — прошептала Алва. — если бы я могла пролить слёзы, может быть мне бы стало легче, но я не могу плакать, как все.       — Ты не можешь плакать, почему?       — По той же причине, почему пережила все те ранения и падение со стены, Клеми. Пойми, я обещала рассказать тебе праву о себе и не могу не исполнить данного мной слова. Однако я очень боюсь, боюсь того, что неизбежно произойдет, как только ты узнаешь. Пусть хотя бы ненадолго, но позволь мне побыть рядом с тобой еще немного, большего мне не нужно.       Клементина уловила такую боль в ее голосе, от чего ей самой сделалось больно. Все же она была твёрдо намерена узнать правду.       — У нас не должно быть секретов. Я рассажу тебе о себе все, без утайки.       — Скоро не будет никаких нас, Клеми!       Алва поднялась с пола и отошла на несколько шагов назад.       — Ты хотела знать, как и почему я уцелела в Эфлерде. Почему я еще жива.       Клементина с жаром закивала.       — Помнишь, я рассказывала тебе, что родом из Ромдо, а ещё я участвовала в войне, и меня ранило стрелой?       — Да, помню.       — А помнишь, как ты в шутку спросила, не тысяча ли мне лет?       Девушка неуверенно кивнула, такой мелочи она припомнить не могла. Но раз Алва помнила то это важно, решила она.       — Мне не тысяча лет, смею тебя заверить, — сказала Алва и тут же замолкла, глубоко вздохнула и продолжила свое откровение. — На самом деле мне немногим более трех сотен лет. Вот уже более трёх веков как я обменяла свою жизнь, сердце и душу на силу и бессмертие.       После этих слов повисло молчание, а Клементина прикрыла рот рукой, но в ее взгляде читалось сомнение.       — Вижу, ты не очень то мне веришь, — заметила Алва.       — В это трудно поверить, — призналась девушка-рыцарь. Такого ответа она совсем не ожидала.       — Тогда я тебе покажу, дай мне нож.       — Зачем? — испугалась Клементина, увидев в глазах своей возлюбленной огонь решимости.       — Я покажу, что меня не убить простым оружием!       — Нет! — вскрикнула Клементина. — Я не позволю тебе навредить себе! Не нужно, почему-то я тебе верю. Все хорошо.       — Нет, не хорошо. Ты просто не понимаешь! Ты не знаешь! Тогда в Эфлерде, я хотела сбежать! Я хотела держаться от тебя подальше, потому что боялась, боялась за тебя, боялась из-за себя. А теперь мы снова вместе и я боюсь, то второй раз не смогу покинуть тебя, но и лгать тебе я тоже не смогу. Ты должна знать!       — Что знать?       — Знать какая я, Знать что я. Я не могу без тебя, Клеми, и я дам тебе право самой решить мою судьбу! Я покажу тебе!       Она отступила ещё на шаг от растерянной, ничего не понимающей Клементины.       — Ты слышала истории о чудовищах, выползающих из могил, бродящих по ночам и пьющих людскую кровью? Так эти истории обо мне.       С этими словами Алва сбросила в человеческое обличье, выпуская наружу таившегося в ней Зверя. Клементина слабо и удивленно втянула воздух и едва не вскрикнув. Маленькая каюта и стоящее перед ней существо все завертелось перед глазами. Она поняла что теряет равновесие бессильно соскальзывая с края койки. Последнее что Клементина запомнить это то, как бледные холодные, как камень руки, последний момент ловят ее в не давая упасть на пол.

Конец второй части