* * *
Двадцать лет назад Тремейн остался у разбитой вдребезги организации. На руках у него была умирающая Шара, в кармане — остатки финансирования, на столе — приказ провести эффективные реформы, а в голове — полное отсутствие опыта руководства хоть чем-нибудь. Министр Безопасности мог бы ему помочь, но обиделся разом за прошедший мимо его носа Чёрный Кодекс, за отказ участвовать в бесконечных алдераанских забастовках[2] против ситского начальства и за "предательство", состоявшее в согласии принять руководство над новорожденной Ситской Безопасностью. Наверное, следовало отказаться и отправиться на тот свет прямым экспрессом, но не прогнуться. Почуяв течь в корабле его успехов, неведомо куда исчезла сперва Калийо, а потом и доктор Локин. Вектор грустно заметил, что Тремейну надо просто сдаться, потому что именно этого от него все и хотят: тогда его переведут обратно на полевую работу, начальством назначат кого-нибудь, кто всех устроит и всё станет хорошо. Сдаваться он отказался; тогда Вектора забрали в клинику на принудительное лечение, а Райну — в тренировочный центр. Оставалась Скорпио, но едва ли её общество можно было назвать приятным, а общение с ней — придающим сил, а не выжирающим их. И вот, когда он уже собирался наконец отчаяться, в его приёмной появился забрак, одетый, как помесь вольного торговца со странствующим рыцарем, и вопросил: — Скажите пожалуйста, а где можно найти вашего ведущего аналитика? И, в ответ на ярко проступившее тремейново недоумение, пояснил: — Понимаете, у меня готовится экспедиция на Атоллон. Это спорная территория с неясным статусом, мне нужны данные постов перехвата, службы безопасности, резидентуры — вот это всё. Но мне говорят, что ведущий аналитик не в форме, а больше никто не может справиться с задачей. Только теперь удалось заметить, что к поясу, явно купленному на фатма-экспресс[1], был привешен световой меч. Клоун этот, следовательно, был ситом. — Если вам угодно, милорд, вы, конечно, можете с ней встретиться, но она действительно не в форме, — скрипнул зубами Тремейн. «Если точнее, она умирает». — Я не сомневаюсь, — кивнул сит. — Именно поэтому она мне нужна. Когда подобные люди болеют, страдает вся Империя. Стыд и позор, конечно, что должно было до меня дойти, чтоб хоть кто-то зашевелился... — Её лечат лучшие врачи, милорд, — с трудом удержал ровно-вежливый тон Тремейн. — Однако, к сожалению, болезнь слишком тяжела. А новое поколение сейчас проходит подготовку и вскоре встанет в строй, — «я надеюсь». Он поймал себя на том, что пытается заболтать этого типа, не пустить его к Шаре. Когда он успел привыкнуть, что все ситы — враги? — У ваших врачей нет того, что есть у меня. А теперь последний раз: где там ваша аналитик? Через час пролежавшая последний месяц пластом Шара была способна ходить и говорить, а сит до полусмерти перепугал их обоих, представившись Дарт Ноксом из Тёмного Совета и потребовав отправить Шару на свой корабль. Через три дня сит вернул её из каких-то неведомых гребеней окончательно здоровой — не считая лёгкой слабости и общей усталости от долгой болезни. На все расспросы, что и как произошло, она только растерянно качала головой и повторяла, что она не эксперт в данной области. «Меня лечили. И вылечили», - и всё, больше ничего. Пожалуй, это молчание и потрясло Тремейна больше всего - раньше у ведущего аналитика разведки всегда находилось и рассказ, что произошло, и подробное объяснение, как. Когда ещё через неделю он вдруг осчастливил Тремейна фактом их очень дальнего родства и предложил дальнейшее сотрудничество — «ведь не чужие же друг другу» — возражать Тремейн счёл неразумным. И неблагодарным.* * *
Двадцать лет назад... С тех пор организация находилась в умелых руках Шары и под негласным покровительством Нокса, который, конечно, ничего не желал понимать в политике, но своих подопечных от своих коллег защищал исправно. Позже, следуя указаниям Шары, он вообще пристроил разведку под крыло Дарта Мортиса — одного из самых адекватных ситов в Совете и в целом одного из наиболее дельно мыслящих людей Империи. Министр безопасности скрежетал зубами, но молчал — а потом и вовсе исчез куда-то. По слухам, отправился на тот свет, не пережив очередного акта алдераанской забастовки против кого-то поумнее его обычных противников. Что там! Даже Скорпио перестала быть проблемой, когда Нокс в рамках эксперимента перенёс в её тело душу своей покойной учительницы. Ну, то есть как... перестала быть его проблемой. С тех пор прошло двадцать лет покоя. Двадцать лет продуктивной, ровной, пусть подчас и опасной работы. Пришла пора платить по счетам. Пора доказать, что за эти двадцать лет они не утратили свою хватку, не зажирели, не обленились. Как ни забавно, руководить Тремейн так и не научился. Слишком долго был исполнителем, чтобы суметь перестроиться. И слишком хорошо его на исполнителя учили. Так что ему оставалось сидеть и слушать Шару: — ...таким образом, наша проблема в том, что там, где сит истолкует пророчество максимально буквально, но избранного будет искать среди людей незаметных — джедай пойдёт путём метафор, зато ему будет нужен некто, всё время находящийся на виду. И мы должны сделать выбор, на кого ориентировать нашу приманку. — На джедаев, — мгновенно ответил Нокс. — Разумно, — похвалила Шара. — Я тоже склонялась к этому выбору. Таким образом мы достигнем удовлетворительного результата за счёт пиара нашего кандидата со стороны Ордена, на который наша цель не сможет не обратить внимания. В таком случае, я предлагаю сконструировать двустороннюю атаку на Орден. Из них одна будет фальшивой, а вторую мы направим не просто против джедаев, но против лично магистра Оргуса Дина...* * *
— Всё как в старое доброе время, — улыбнулся Тремейн голографической Шаре. Он стоял в переговорной "Призрака". Рядом рассеянно нашаривал что-то незримое головными щупальцами лорд Долорус. Его ученик Каллеф сидел в углу, уткнувшись в датапад — зубрил что-то. Шара коротко улыбнулась и строго сказала: — Тень Девять, проверьте оборудование. Всё на месте? Он проверил. Генератор внешности, позаимствованный двадцать лет назад у Старика и улучшенный ноксовскими сектантами — на месте. Мандалорские приблуды, позволяющие имитировать примитивные техники Силы — на месте. Комм-браслет для вызова "Призрака" — на месте. — Вроде бы, всё при мне. — Отлично. Твоё имя — Нален Ралок. Ты прибыл с Рилота в поисках духовного руководства от нашей старой подружки Коловиш, потому что открыл в себе Силу и хочешь послужить ею своему народу. Дальнейшее — полностью на твоё усмотрение, но в течение ближайших месяца-двух изволь представлять из себя достаточно значимую угрозу миру и покою Ордена. Но не слишком значимую. И не пересекайся со своим коллегой. Милорд, вы готовы? — К встрече с дорогим учителем? Целиком и полностью, — наутоланин оскалил мелкие острые зубы. — Встречи придётся подождать. Для начала вас ждут местные дикари. Если верить нашим данным, они только и ждут сильной руки, чтобы нанести ответный удар своим угнетателям. — Сомневаюсь, что они окажутся хуже старины Оргуса. — Тем лучше. Операцию "Амбисфена" считать начатой. Слава Императору! — Слава Императору! — нестройным хором ответили они. «В свете нашей конечной цели... неплохая ирония. Молодец, Шара!». Тремейн вообще ценил её своеобразное чувство юмора.***
Проектор погас. Каллеф отправился за руль: "Призрака" предстояло сажать в горах, да ещё и ухитриться после выхода в реальное пространство не попасться на сканеры бесчисленных спутников и станций, назойливыми мухами круживших над джедайской столицей. Здесь требовался пилот экстра-класса, а не скромный "водить тоже умею" Тремейн. Лорд Долорус нервно хрустел пальцами, меряя шагами переговорную. — Простите, милорд, — это могло быть ошибкой, а могло — наоборот, выходом. — А за что вы так ненавидите магистра Оргуса? Удача: сит начал подбирать слова для ответа и это отвлекло его от пустого нервяка. — Ты ведь знаешь о том, как Малгус вынес всё живое в Храме[3]? — Да, конечно. — Мне было четырнадцать. Только недавно выбранный в ученики, да ещё и славным мастером... — наутоланин снова коротко оскалился. — Когда этот мастер попросил меня ненадолго занять его пост, я согласился, конечно. Такая честь! И пускай пост был совсем не почётным — мы должны были охранять лазарет — я с гордостью его принял. А учитель отправился защищать канцлера, ведь его великое мастерство должно послужить Республике, а не быть растрачено попусту. — Проще говоря, он бросил свой пост на мальчишку-ученика и сбежал?! — изумился Тремейн. — Ты подозреваешь его в трусости, Тень? Зря. Этот, — снова кривой оскал, щупальца на голове выписали что-то весьма похожее на родную тви'леккскую брань, и притом весьма грязную, — великий джедай действительно отправился защищать канцлера. Знаешь Дарта Анграла? Вот, его мерзкую физиономию как раз тогда и сделали ещё мерзее. Дело в другом. Когда Малгус и его люди сломили первую линию обороны и стало ясно, к чему всё идёт, я трижды связывался с учителем. Тогда Сенат ещё не атаковали, хотя было понятно, что им займутся, как только покончат с нами. Трижды я просил вернуться нам на помощь, потому что в лазарете хватало больных, была эпидемия гнилянки. А канцлера охраняло куда больше народу, чем требовалось. Трижды он мне отказал. — Неужели ради славы? — Именно. Он хотел или защитить канцлера и прославиться — или славно погибнуть, его защищая. А в гибели на пороге лазарета, среди вполне буквально вонючих больных... не тот героизм, который попадает в инфосек, одним словом. Я был один, и я сдался — на условии, что с нами будут обращаться, как с пленными. Мандалорцам было плевать на условия, но Та Женщина, — эти слова он произнёс с особым почтением, — настояла на вмешательстве Дарта Малгуса. Он мигнул своими огромными глазищами, хмыкнул. — Как видишь, у меня есть причины для ненависти. Но заметь, Тень, я справедлив! — Милорд? — уточнил Тремейн. — Я обеспечу ему очень, очень, очень много славы! — и лорд Долорус бешено расхохотался.