Потомки лорда Каллига

Кейн всё ещё вертел в пальцах карту Бенду и размышлял, что она может значить в контексте гадания, когда коммуникатор у него на ухе противно заверещал и потребовал срочно явиться в зал Совета. Благо, идти было недалеко. Тифонский храм строился не на бюджетные средства, а на добровольные пожертвования, и уже потому был довольно компактным. На Корусканте, где Кейн тоже любил посидеть в библиотеке, всё было иначе. Если бы, паче чаяния, падавана Кея Шварца вызвали в Совет, ему пришлось бы бежать через весь первый этаж до лифтов, подниматься до главного этажа, потом снова бежать — теперь уже до башенного лифта. А потом подниматься пешком по лестнице на самый-самый верх, в зал с прозрачной крышей... который, впрочем, Кейн вживую не видал никогда в жизни. — И немного потерял, — отвечала ему мастер Хулис. — Серьёзно, самый очумительный вид на крыши Корусканта и даже на знаменитый закат багряно-золотой[1], не стоит общения с теми... личностями, которые тебе их испортят. У неё были какие-то свои отношения с Советом и с Орденом вообще, но это не мешало ей быть самым лучшим джедаем на свете. Даже несмотря на то, что не раз и не два, когда ситуация требовала процитировать Кодекс, мастер начинала с «Покой есть...» — и с запозданием подхватывала себя на «...всё, а страсти не должно существовать». К счастью, обычно у тех, кто требовал рецитации, память на главный символ джедайской веры была ещё хуже, чем у дорогой мастера Арвен со всеми её приступами амнезии. В чём-то Кейн был даже рад, что Храм — не тот. В том Храме он бы не выдержал. Он бы снова откатился назад — может быть, в мальчика Кея, а может быть, в трусливо бегущего от самого себя жулика Кейна, которым он был до встречи с Учительницей. Тот Храм должен был остаться в прошлом, как должно было остаться в прошлом всё, что случилось в том Храме — и доброе, и дурное. Может быть — наверное — дело было в особом кейновом даре. Он умел, прикасаясь к вещам, видеть их прошлое. Мастер Хулис говорила, что это называется "дар артефактолога", и что раньше в Ордене людей с таким талантом хватало аж на отдельную школу. — Но мы же теперь живём бюджетненько, хоть и не за счёт бюджета, — зло бросила она. — Так что всё исключительно эконом-пакетом "Всего понемногу, ничего толком". Главное — чтоб каждый мог зарезать хоть пару ситхов, остальное второстепенно. Кейн попробовал было спорить, указывать, что выживание — это и правда главное, и не до узких специализаций, когда самому существованию Ордена угрожает внешний враг, но... проблема в том, что переспорить мастера было просто невозможно. Она всегда знала лучше, глубже, небанальнее — и, главное, всегда аргументировала точнее и несокрушимее. — Конечно, — отвечала она. — Ведь у меня арканианское образование. А многим ли сейчас Орден может его дать? Арканианское образование у неё и правда было — Кейн своими глазами видел у неё документ о получении степени Доктора Теологии в области Литературы[2]. Так он узнал, что мастера зовут вовсе не Арвен, а Рэйвен — такое имя значилось в документе, хотя биометрика совпадала полностью. (Они тогда довольно неплохо прожили пару лет на Орд Мантрелл, где мастер преподавала в местном институте; жаль, опять начались волнения.) — Ну да, — только и сморщила нос его мастер. — Но своё родное имя я не люблю. Оно одновременно жутко претенциозное и жутко дурацкое, понимаешь? А стоит поменять пару букв местами — выходит красиво и даже немного загадочно. Мастер Хулис вообще любила нагнать туману и сделать всё красивенько, этого у неё было не отнять.

* * *

Магистр Сатель Шан с трудом сдерживала торжество. Мелочное, конечно — но от того не менее приятное. Она позаботилась, чтобы Избранный не узнал об истинной национальности Риана — и тем самым обеспечила полное неведение об оной новоиспечённого рыцаря Кейна Джета. Теперь следовало привести в движение тщательно расставленные фишки — и наслаждаться разворачивающимся действом. Как и следовало ожидать, Джет явился без опоздания. В глазах — лёгкий ужас щенка, которому предстоит показывать плохо выученные фокусы незнакомой аудитории. Притом, вид бравый и в меру придурковатый, чтобы сразу не раскусили и не побили. Сатель таких типов навидалась, когда служила связной на Коррибанской Станции: жульё — оно везде жульё, даже в их древнем, но слегка уже загнивающем Ордене. — Рыцарь Джет, вы помните, что Совет обещал вам ученика? — спросила она строго. Тот кивнул, вздрогнул всем телом от такой неуместной дерзости и вслух проблеял: «Да». «Ну чисто Вассурочка перед лордом Медритом из недавнего кинца!» — Совет обдумал все кандидатуры и счёл, что наилучшим для вашего духовного развития будет такой ученик, который вам знаком и в судьбе которого вы уже приняли участие. Я имею в виду, конечно, падавана Риана Джета. Его учительница не в состоянии продолжать обучение, и было бы жестоким из-за этого лишать молодого человека надежды на будущее, — Сатель слышала, что ситхи живут по триста лет; по сравнению с этим сроком пятьдесят лет — вполне себе молодость. — Я... я не слишком молод для такого взрослого ученика? — неуверенно уточнил тот, нервно потеребив дурацкую бородку. «Тебе сорок лет, идиот!» — Напротив, — вмешалась магистр Рейн. — Ты был бы слишком молод для ученика-ребенка. При подходе к ним нужна крайняя осторожность и высшая мудрость. То, что было неудачно согнуто или сломано в детстве, позже выправить почти невозможно. А Риан Джет — уже таков, каков он есть, — (Мастер Кейдан нехорошо фыркнул.) — Тебе не удастся изменить его личность, его сущность. Ты можешь только помочь ему — такому как есть — стать истинным джедаем. Кейн, помедлив, снова кивнул и снова поспешно исправился, озвучив жалкое «Понял». Рейн ласково и ободряюще улыбнулась ему, посылая мягкую волну феромонов покоя и тишины.

* * *

Кейн шкурой чуял, что магистр Шан почему-то очень им недовольна, и пытался вспомнить, а собственно — почему? Может быть, что-то совсем издалека, из падаванского детства? Но мастер Хваран вроде была с магистром Шан в неплохих отношениях... «У тебя не один учитель», — почти услышал он резкое карканье своей дорогой мастера Хулис и обречённо опустил веки. Если кто и умел насмерть разбесить людей буквально парой слов и жестов, то это она. Ну, или влюбить в себя с первого взгляда — тут третьего не было. Или обожать — или уж ненавидеть. — Мне надо что-нибудь сказать? Принести клятву, или подписать чего-нибудь? — спросил он, стараясь смотреть мимо магистра Шан и на магистра Рейн. Старая зелтронка улыбалась так же мирно и ласково, как в те давние дни, когда Кей прибегал к ней плакаться после ссоры со старшими воспитанниками Академии или после особенно болезненной травмы на тренировке. Только волосы её, некогда бешено-зеленые, теперь совсем выцвели в белизну, и лицо украсила кракелюра морщинок. «Если тебе страшно, позови Ашлу себе в союзницы и иди вперёд, — вспомнилось ему оттуда, издалека. — А лучше, представь, что ты — это кто-то сильный и мудрый. Вооружись этой силой и мудростью, сделай их своими. И больше не бойся». Кому и знать всё об учениках и их учителях, как не вечной хозяйке орденского приюта? — Формальную присягу, — ответила магистр Шан. — И заполни вот эту форму. Кейн пробежал глазами выскочивший на псевдоэкран документ. «Я, [звание] [имярек], беру в свои ученики [имярек], тем самым принимая за [него/неё/иные местоимения] какую-то ответственность...» — А что значит — "какую-то ответственность"? — спросил он. Он же вооружился силой и мудростью кого-то, кто мудр и силён, значит, вправе спросить. Магистр Шан распахнула узкие глаза: — Что? О чём ты? Потом, видимо, увидела, о чём. — Они забыли квадратные скобки, — поджал губы квартирмейстер Ордена, магистр Кейдан. — Вероятно, ты должен вписать что-то от себя. Там, "принимая за него всестороннюю ответственность"... — Всестороннюю — это в данном контексте донельзя уместно, — хихикнула магистр Кивиикс. «Всестороннюю — это уже к Ревану», — мрачно подумал Кейн и вписал "посильную". — Какую-то ответственность, Ашла милостивая, — хмыкнула тем временем магистр Шан. — Вот что мы все эти годы за учеников несли, оказывается! Неудивительно, что... — она оборвала себя на полуслове. — Рыцарь Джет, Совет благодарен вам за внимательность к деталям. Вы закончили? Он переслал документ назад ей на коммуникатор и поклонился. — Отлично. Биометрическую подпись вы поставили. Сейчас получим подпись ученика и перейдём к церемонии взаимной присяги...

* * *

Риану было одновременно жарко и зябко. Чистая психосоматика, разумеется; беспокойство не покидало его с тех пор, как мастер Шан пообещала найти ему нового мастера взамен безнадёжно, кажется, больной Юон Пар. И это было, как ни посмотри, дурно. Даже не потому, что «джедай — хозяин своих эмоций»; потому, что подобное нестихающее беспокойство предвещало беду. А тут ещё этот странный Кейн завёл привычку подходить к нему на тренировках, здороваться ни с того ни с сего, пытаться заговорить. Пришлось напомнить ему, что частное общение падаванов с кем бы то ни было возможно только с разрешения их учителей — а Риан такового получить по объективным причинам не может. Кажется, тот искренне расстроился. Иногда Риану казалось, что он видел этого средних лет юношу где-то на Нар Шаддаа. И вот, сейчас он с печалью во взоре увидел его имя — Кейн Джет — в заявлении на ученика. Не подписать которое Риан дважды не мог: во-первых, он не был уверен, что это допустимо хотя бы теоретически, а во-вторых — отказавшись, он продлил бы своё заточение на Тифоне. Коммуникатор свистнул — значит, подпись прошла обратно до магистров, документ завершён и заверен и пришло время церемониальной части. Благо, Риан уже проходил всё это с Юон. Несколько излишне широким для падавана шагом он прошёл в зал, опустился на одно колено перед Кейном и вложил свои руки (в перчатках; красная кожа должна быть скрыта) в его. — Я, Риан Джет, скромное и недостойное дитя Ордена Сего, — второй раз он это говорил и второй раз потрясался, как же фальшиво и нелепо это звучит в его устах, — прошу тебя, мастер Кейн Джет, не отвернуться от меня и наставить меня на путь истинного джедая, — «Мать Сорзус, да этот беглый каторжник разве что рога наставить способен, и то едва ли!» — словом и делом, как пожелает того Сила.

* * *

Сатель аж улыбнулась невольно, предчувствуя кульминацию своего небольшого спектакля. — Что за нарушение протокола? — строго рявкнула она. — Падаван Джет, снимите вуаль! Это был удар одним камнем по двум гизкам. С одной стороны, ученик мегеры Хулис научится знать своё место и не лезть помогать без разбору тем, чьи судьбы в руках старших по Ордену. С другой стороны, закон гласил, что отвергнутый избранным учителем падаван — отвергнут самой Силой и должен отправиться искупать свои несовершенства в сельскохозяйственные, строительные и прочие вспомогательные части. Именно та судьба, которая лучше всего подходит краснокожему ситху; таким, как он — в рядах рыцарей, пусть даже только возможных рыцарей, не место. Вот Кейн шарахнулся, увидев черты лица одного из тех кто в тот день убивал джедаев в Корускантском Храме. Рейн говорила, он был учеником Хваран; что ж, пусть задумается: не этот ли оборвал её жизнь? А если даже и не он — все краснокожие друг другу родня. Ситх только поджал губы, надменно и нагло, но Сатель чувствовала, как пахнуло от него страхом и отчаянием. Тоже прекрасно; пусть помнит, пусть знает: здесь ему — не место. Не место тварям Тьмы в сердце Света, как они ни притворяйся невинными лапушками.

* * *

«Тремейн был прав», — мысленно усмехнулся Риан, судорожно вспоминая, что там положено по уставу падаванам, потенциальный учитель которых сбежал от них с воплем ужаса. Но нар-шадди вдруг закусил губу, нахмурил брови и выговорил — с нажимом, на грани крика: — Я принимаю твою просьбу, и обещаю исполнить её, как только смогу. И да поможет мне Сила! И вцепился ему в руки — словно Риан падал, и его надо было срочно втаскивать обратно на край скалы или крыши. Совет затих, и среди общей тишины очень неловко прозвучало робкое: «Вы сказали, мы слышали» магистра-тогруты. Риан поднял лицо и прямо посмотрел в глаза своему теперь уже учителю. В них был страх, и злость, и отчаянное нежелание сворачивать с пути, и странная жалость — к нему, теперь уже ученику. И очень много понимания. И снова злость. «А кто его знает, — подумал Риан. — Может, и сумеет меня наставить в чём-нибудь». И — просто так, из симпатии — широко улыбнулся учителю. Зря. Того аж передёрнуло: кажется, принял улыбку за оскал. Но нет; успокоился и — с трудом, явно, но всё же — улыбнулся в ответ.