От Оливье до Атоса и обратно

В моей душе лежит сокровище И ключ поручен только мне Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине!

Честь, честь и еще раз честь! До чего довела эта фраза, вбиваемая с детства, многих людей? Кого-то привела в приближенные самой королевской четы, кого-то на эшафот. А вот бывшего графа честь привела к ужасной душевной ране, которая снова начала кровоточить, причем куда сильней, чем в тот день, когда он сгоряча повесил жену, увидев злосчастную лилию. Теперь он знал, что собственными руками погубил свое счастье. Вот уже показалась окраина Парижа, скоро, совсем скоро он вновь сможет на немного забыться в пьяном угаре, и тогда ее лицо перестанет тревожить разум, разрывая швы на сердце, которые он уже девять лет пытался залечить. По возвращению домой он выпил около пол дюжины бутылок бургундского, напиток смешал мысли и заглушил боль, дав Атосу провалиться в беспокойный сон. Утро ворвалось в окна,а с ним и письмо с разрешением об отпуске от де Тревиля. Мушкетер рассматривал оба документа абсолютно не понимая, почему он должен ехать на воды в Форж, чтоб поправить здоровье. "-Ага, а вот и Д"Артаньян и Арамис, вероятно они смогут прояснить природу появления непрошеного отпуска." — Не объясните ли вы, что означает этот отпуск и это письмо, которое я только что получил? — спросил он с удивлением. - «Любезный мой Атос, я согласен, раз этого настоятельно требует ваше здоровье, предоставить вам отдых на две недели. Можете ехать на воды в Форж или на любые другие, по вашему усмотрению. Поскорее поправляйтесь. Благосклонный к вам де Тревиль». — Это письмо и этот отпуск, Атос, означают, что вам надлежит следовать за мной. — На воды в Форж? — Туда или в иное место. — Для службы королю? — Королю и королеве. Разве мы не слуги их величеств? А вот и Портос, похоже так же получивший отпуск, о котором он ничего не знал. Дальнейший разговор Атос слушал в пол уха, изредка подтверждая слова друзей. Мысли мушкетера были все ещё в Лилле, а эта прогулка была прекрасным способом отвлечься, тем более Д"Артаньян сказал, что вернутся не все, а значит дело предстоит крайне опасное, и думать о клейме, правосудии и смерти ему придется куда реже. Решив, что не стоит ехать по одному, во втором часу ночи четыре всадника покинули Париж. Все шло благополучно, пока друзья не добрались до Шантильи, где им пришлось расстаться с Портосом, который, впрочем, должен был нагнать товарищей довольно скоро, так как противник у него был лишь один. Проехав местечко под названием Бове, где они остановились подождать отставшего, они попали в засаду, которая вывела из строя Арамиса, который оказался ранен и уже в Кревкере вынужден был оставить друзей, дальше он ехать не мог. Уже вдвоем они добрались до Амьена, где спокойно переночевали в харчевне "Золотая лилия", и поутру собрались было в путь, как выяснилось, что Гримо порядком избит, а их лошади не могли больше служить хозяевам. Выглядело все вкупе довольно странно и Атос все чаще думал о том, что кто-то поведал кардиналу о их предприятии. Именно этими мыслями он был занят, когда шёл расплачиваться с хозяином за ночлег, а потому абсолютно спокойно прошёл за трактирщиком в его кабинет, где отдал тому два пистоля, к которым человек почему-то стал присматриваться. - Фальшивые! Немедленно арестуйте их!- кричал мужчина дурным криком. — Мерзавец! — воскликнул Атос, наступая на него. — Я тебе уши отрежу! В ту же минуту четверо вооружённых до зубов мужчин ворвались через боковые двери и бросились на Атоса. — Я в ловушке! — закричал Атос во всю силу своих лёгких. — Скачи, д'Артаньян! Пришпоривай! — И он дважды выстрелил из пистолета. Эти выстрелы убили двух нападавших, еще с одним он расправился в пару выпадов шпаги, остался еще один противник, который довольно хорошо владел оружием. Оглушив его шпагой, он отступил к открытой двери, в замке которой торчал ключ. После пяти минут пребывания в погребе Атос услышал голос трактирщика по ту сторону двери. Похоже, подвал был крайне важен ему. В отместку за причиненное неудобство и раны слуги, хозяину заведения было велено пропустить Гримо в полном вооружение в подвал. После того, как требование было выполнено, в скважине вновь повернулся ключ, запирая двух людей в подвале. Вот только чье положение было плачевней? Как ни странно, узники оказались в выигрыше, да еще в каком, при беглом осмотре подвала было найдено столько провизии, что можно было бы кормить роту солдат в течение недели, потакая их пристрастиям. Атос пил долго и много, пока перед глазами не стали плыть статичные стены, и так каждый день, пока из-за двери не послышался голос Д"Артаньяна, по видимому, он справился с заданием и вернулся за недогнавшим его другом. После небольшой склоки с проезжающими англичанами два мушкетера поднялись в лучшую комнату, выделенную хозяином, и долго говорили за бутылкой крепкого вина о выполненном поручении, о судьбе второй половины их квартета, говорили о любви. Почему-то Атосу захотелось именно сейчас открыть свою тайну, именно этому юному гасконцу, так горячо влюбленному в галантерейщицу. - Один из моих друзей… один из моих друзей, а не я, запомните хорошенько, — сказал Атос с мрачной улыбкой, — некий граф, родом из той же провинции, что и я, то есть из Берри, знатный, как Дандоло или Монморанси, влюбился, когда ему было двадцать пять лет, в шестнадцатилетнюю девушку, прелестную, как сама любовь. Сквозь свойственную её возрасту наивность просвечивал кипучий ум, неженский ум, ум поэта. Она не просто нравилась — она опьяняла. Жила она в маленьком местечке вместе с братом, священником. Оба были пришельцами в этих краях; никто не знал, откуда они явились, но благодаря её красоте и благочестию её брата никому и в голову не приходило расспрашивать их об этом. Впрочем, по слухам, они были хорошего происхождения. Мой друг, владетель тех мест, мог бы легко соблазнить её или взять силой — он был полным хозяином, да и кто стал бы вступаться за чужих, никому не известных людей! К несчастью, он был честный человек и женился на ней. Глупец, болван, осел! — Но почему же, если он любил её? — спросил д'Артаньян. — Подождите, — сказал Атос. — Он увёз её в свой замок и сделал из неё первую даму во всей провинции. И надо отдать ей справедливость — она отлично справлялась со своей ролью… — И что же? — спросил д'Артаньян. — Что же! Однажды во время охоты, на которой графиня была вместе с мужем, — продолжал Атос тихим голосом, но очень быстро, — она упала с лошади и лишилась чувств. Граф бросился к ней на помощь, и так как платье стесняло её, он разрезал его кинжалом и нечаянно обнажил плечо. Угадайте, д'Артаньян, что было у неё на плече! — сказал Атос, разражаясь громким смехом. — Откуда же я могу это знать? — возразил д'Артаньян. — Цветок лилии, — сказал Атос. — Она была заклеймена! И Атос залпом проглотил стакан вина, который держал в руке. — Какой ужас! — вскричал д'Артаньян. — Этого не может быть! — Это правда, дорогой мой. Ангел оказался демоном. Бедная девушка была воровкой. — Что же сделал граф? — Граф был полновластным господином на своей земле и имел право казнить и миловать своих подданных. Он совершенно разорвал платье на графине, связал ей руки за спиной и повесил её на дереве. — О, боже, Атос! Да ведь это убийство! — вскричал д'Артаньян. — Да, всего лишь убийство… — сказал Атос, бледный как смерть. — Но что это? Кажется, у меня кончилось вино… И, схватив последнюю бутылку, Атос поднес горлышко к губам и выпил её залпом, словно это был обыкновенный стакан. Потом он опустил голову на руки. д'Артаньян в ужасе стоял перед ним. — Это навсегда отвратило меня от красивых, поэтических и влюбленных женщин, — сказал Атос, выпрямившись и, видимо, не собираясь заканчивать притчу о графе. — Желаю я вам того же. Выпьем! — Так она умерла? — пробормотал д'Артаньян. — Еще бы! — сказал Атос. — Давайте же ваш стакан… Ветчины, бездельник! — крикнул он. — Мы не в состоянии больше пить! — А её брат? — робко спросил д'Артаньян. — Брат? — повторил Атос. — Да, священник. — Ах, священник! Я хотел распорядиться, чтобы и его повесили, но он предупредил меня и успел покинуть свой приход. — И вы так и не узнали, кто был этот негодяй? — Очевидно, первый возлюбленный красотки и ее соучастник, достойный человек, который и священником прикинулся, должно быть, только для того, чтобы выдать замуж свою любовницу и обеспечить её судьбу. Надеюсь, что его четвертовали. — О, боже мой, боже! — произнес д'Артаньян, потрясенный страшным рассказом. — Что же вы не едите ветчины, д'Артаньян? Она восхитительна, — сказал Атос, отрезая кусок и кладя его на тарелку молодого человека. — Какая жалость, что в погребе не было хотя бы четырех таких окороков! Я бы выпил на пятьдесят бутылок больше. Д'Артаньян не в силах был продолжать этот разговор, он чувствовал, что сходит с ума. Он уронил голову на руки и притворился, будто спит. — Разучилась пить молодежь, — сказал Атос, глядя на него с сожалением, — а ведь этот ещё из лучших! "Даже мой друг назвал -это убийством и был потрясен тем, что я смог сделать, быть может я действительно чудовище, которому не место на земле," - размышлял бывший граф, уже не отгоняя от себя прекрасного образа, который всегда улыбался ему самой нежной и любимой улыбкой.