Dollhouse

— Наконец-то. Это было первое, что Гермиона услышала, когда открыла глаза. Её тут же ослепил яркий свет, но вскоре она смогла различить очертания предметов и понять, что находится... на кухне. Эта кухня сильно отличалась от кухни у неё дома, но всё же это была она. Чистая, яркая, красивая кухня в белых тонах. На самом деле девушка сначала подумала, что находится в раю. Всё в этой комнате было белым: пол, полки, тумбы. Обои нежного пастельного цвета, играющие не меньшую роль в атмосфере комнаты. Гермиона видела пару фотографий на стене с изображённой на ней неизвестной девушке семьёй. Присмотревшись, Гермиона поняла, что некоторые люди кажутся знакомыми, но она так и не смогла вспомнить, кто это. Если бы Гермиона не вспомнила, что случилось, то чувствовала бы себя в этой комнате просто чудесно, ведь здесь всё было так гармонично, что радовало глаз и успокаивало душу. Но душу Гермионы было трудно успокоить, и в одно мгновение страх накрыл её с головой. Стало ещё хуже, когда она попыталась пошевелиться. Руки оказались привязаны к подлокотникам стула, на котором она сидела, и верёвки, когда девушка в панике забрыкалась, сжали кисти рук ещё сильнее, причиняя лёгкую боль. — Ты меня вообще слушаешь, Грейнджер? Гермиона вздрогнула. Она слышала голос, но не могла разобрать слов, от паники у неё сводило живот, эмоции приглушали звуки, словно у неё заложило уши, а голова начала кружиться. Девушка подняла голову и увидела глаз, такой же, как тогда, когда она говорила с отцом. Но этот глаз был белым, словно в тон комнате, а, может, он был такого цвета, чтобы слиться с потолком. В любом случае, Гермиона его заметила и испугалась ещё сильнее, хотя сама не очень поняла, почему. — Ты, наконец, послушаешь меня? — Звуки раздавались из этого глаза, и Гермиона узнала голос Драко. Страх отступил, пришла ярость. Но глаз внезапно моргнул, и Гермиона ахнула. — Любуешься магическим глазом? — Гермиона явно слышала насмешку в голосе Драко и, поняв, что её рот от удивления открыт, тут же прикрыла его. — Верёвки, кстати говоря, заколдованы. Попытаешься вырваться — сделаешь только хуже. Я предупредил. Гермиона недоуменно переводила взгляд с глаза на верёвки и никак не могла подобрать слова. Не то чтобы она была так шокирована всем этим... Хотя, на самом деле, была. Как Драко смог заколдовать верёвку и глаз, если... — На этот дом не наложен Надзор, — прозвучал голос Драко, словно тот знал её мысли. — Отлично, — смогла выдавить Гермиона. — Тогда мне нужна палочка, чтобы преподать тебе урок! — Кто бы сомневался, Гермионе Грейнджер только и нужно, чтобы преподать кому-нибудь урок. — В голосе Драко слышалась насмешка, и девушка нахмурилась. Её уверенность слегка пошатнулась. В конце концов, это она была привязана к стулу, а Малфой насмехался над ней. Глаз снова моргнул, и Гермиона отвернулась. Она лихорадочно вспоминала, какое заклинание можно наложить на верёвки и, главное, как его снять. Хотя если у неё нет палочки, то про это придётся забыть. — Надеюсь, это твой настоящий глаз, потому что тогда я смогу... Э-э, дать тебе в глаз. — Это прозвучало не так угрожающе, как думала Гермиона, и снова послышался смешок Драко. — Разумеется, это не мой настоящий глаз! — сказал он. — Всё, хватит болтовни, у меня не так много времени. Хотя, если бы у меня и было время, я бы не тратил его на разговор с тобой. — Взаимно, — хмуро бросила девушка, скрывая обиду. — У тебя, наверное, куча вопросов, да? — спросил вдруг Драко, и Гермиона недоверчиво взглянула на глаз и кивнула. — Ну, я на них отвечать не собираюсь. Девушка прикусила губу, виня себя за то, что снова попалась. Она избегала смотреть на глаз, но минуту в комнате стояла тишина, и Гермиона не выдержала. Глаз был закрыт.

***

Гермиона просидела, привязанная к стулу и умирающая от скуки и непонимания, довольно долго. Когда от нечего делать она начала в очередной раз осматривать комнату, вглядываться в лица людей на фотографиях, явно находя что-то знакомое, считать количество склянок, чашек и кастрюль, виднеющихся в застеклённом шкафу, дверь, которая находилась как раз за спиной у Гермионы, открылась. Девушке удалось вывернуться, чтобы увидеть, что вошёл в комнату никто иной, как Драко Малфой. На его губах играла кривая, насмешливая, якобы говорящая о его превосходстве ухмылка. На парне был чёрный костюм, на фоне которого волосы казались ещё светлее. Гермиона, хоть и хотела разбить ему нос, испепелить взглядом и всякое подобное, отвернулась, не в силах терпеть такое унижение. От верёвок у неё на кистях появлялись красные следы, и Драко, пройдя вперёд и встав перед девушкой, довольно смотрел на них. Гермиона не смотрела на ненавистного врага, она упёрлась взглядом в пол и кусала губу, чтобы не выкрикнуть что-нибудь и не опозориться ещё сильнее. Она понятия не имела, что Драко от неё хотел, но понимала, что в ближайшее время об этом не узнает. Однако, несмотря на всё это, девушка больше не боялась. Проведённые в одной школе года сделали своё дело, даже если учитывать, что всё это время они только и делали, что практически воевали друг с другом. Тишина в комнате стояла ещё минут пять, Гермиона не поднимала голову, а Драко смотрел на неё, стараясь пристыдить, словно она сделала что-то плохое. Ему явно доставляло удовольствие такое положение вещей: самая лучшая ученица Хогвартса сидит привязанная к стулу, а он может сделать всё, что угодно, и ему ничего за это не будет. Внезапно девушка резко подняла голову и встретилась глазами с Мафлоем, пытаясь выглядеть сильной, каковой она и была. Ей понравилось лёгкое удивление Драко, словно он думал, что Гермиона сдалась, но ошибался. Она сильнее, чем он думает. — Тебя поймают, будь уверен. Ты нарушил столько правил, что... — начала Гермиона. Драко внимательно её слушал, и его ухмылка становилась шире и шире. — Правил? Здесь нет правил, — перебил он. — Теперь нет. Скоро всё изменится и всем будет плевать на то, что кто-то нарушил жалкие правила, придуманные идиотами, думающими, что кто-то будет им подчиняться. А, подожди, кто-то всё-таки будет. — И Драко многозначительно взглянул на Грейнджер, сдерживая смех. — Ты. Гермиона посмотрела на него исподлобья. Она не знала, о каких изменениях он говорил, но знала, что если спросит, ответа не будет. Поэтому она выпрямилась, стараясь не выглядеть жалкой, и спросила то, что вертелось у неё в голове с того самого момента, как она очнулась на этой кухне: — Что тебе от меня надо? Драко тяжело вздохнул, будто он так устал, что не может разговаривать, и откинул прядь своих светлых волос, выбившуюся из аккуратной причёски. Гермиона вдруг подумала, что ещё не разговаривала с Драко так долго, даже если он и сказал, что у него нет времени на неё. Но, хоть эта мысль ей и не очень понравилась, Гермиона понимала, что Драко — один из немногих, кто может дать ей стоящую информацию, и она была твёрдо намерена выяснить всё. — К сожалению, мне придётся ответить на этот вопрос, — наконец произнёс Малфой и поспешно добавил, заметив мелькнувшую радость на лице Грейнджер: — Только из-за того, что ты можешь быть глупой и упрямой. Гермиона промолчала, боясь спугнуть его «добрый» порыв рассказать хоть что-нибудь. Но Драко, будто дразня её, не торопился рассказывать. Он медленно подошёл к столу напротив стула Гермионы и сел на него, наблюдая за лицом девушки, явно недовольным. — Скажу напрямую, твои родители такие же глупые, как и ты. У вас, видимо, семейное — лезть не в своё дело. — Драко наблюдал за реакцией Гермионы и наслаждался. Девушка не сомневалась, что с таким же лицом он писал ей записки. Не дождавшись какого-нибудь не менее колкого ответа Гермионы, Малфой продолжил: — Про твоих родителей, даже если бы хотел, я не могу сказать больше. Но вот про тебя я могу говорить бесконечно, ведь впервые в жизни ты так оступилась. Попала в ловушку. Ошиблась. Называй, как хочешь, но ты проиграла, Грейнджер. Гермиона вздрогнула, вспомнив свой сон. «Ты проиграла, Грейнджер! Твои родители мертвы, и ты тоже умрёшь!» — Ты проиграла, а я выиграл. Здесь тебе не помогут твои знания, и давай проясним кое-что сразу. Этот дом скрыт от чужих глаз, вряд ли кого-нибудь занесёт в эту глушь. Попробуешь сбежать — ничего не получится, а тебя будет ждать наказание. Поверь, я буду очень рад придумать тебе что-нибудь похлеще, чем оттирать серебряные кубки в Хогвартсе. Ты будешь делать то, что я скажу, другого выбора у тебя нет. Твои родители на волоске от смерти. Сделаешь что-нибудь моей семье, и я уничтожу твою. Гермиона сглотнула, признавая, что слова Драко наводили страх. Говорил он медленно и серьёзно, ни намёка на насмешку или ухмылку. Она понимала, что семья для него очень важна, как и для неё, и вспоминала те мысли, которые приходили ей, когда девушка была в отчаянии. — Мне нет дела до твоей семьи, — тихо сказала она. — Но не моя семья начала всё это, а твоя. — На это есть причины, — рявкнул Драко. — Моя семья тут ни при чём! — Гермиона сжала кулаки, и верёвки, словно очнувшись, тревожно дёрнулись. — Молчи, Грейнджер! Ты не знаешь и половины. — Уверена, что ты тоже! Твой отец, наверное, навешал тебе лапши на уши! Драко совсем взбесился. Одно движение руки, и он приставил свою волшебную палочку, вытащенную из внутреннего кармана чёрного пиджака, к горлу Гермионы, как когда-то она приставила к его. Девушка застыла. — Не смей. Ничего. Говорить. О. Моём. Отце. Драко медленно, будто нехотя, убрал палочку, но Гермиона видела, что на его лице появилось сомнение. Но спустя секунду парень снова наставил палочку на Гермиону и выкрикнул: — Финита! Гермиона вздрогнула. Верёвки, которые сжимали кисти рук, начали сползать, освобождая её. Девушка ошарашенно переводила взгляд с красных следов на руках на Малфоя. — Поднимайся. Пора отвести тебя в твою комнату.

***

Гермионе не удалось рассмотреть дом. Драко против воли девушки завязал ей глаза и вывел из кухни, прижимая свою палочку к её спине. Гермиона послушно шла, решив, что, если Драко будет думать, что она его слушается, его бдительность спадёт, и как раз тогда девушка... Ну, она пока ещё не придумала, что сделает. Они шли, казалось, бесконечно. Драко вёл её по коридорам, заводил за повороты, а, когда они поднимались по лестнице, даже помог. Гермиона представляла, с каким отвращением на лице он говорит ей, что впереди ступенька, а затем, когда она спотыкается, хватает за руку. Впрочем, он не удержался от колкости: «Придётся вымыть руки» сказал он, но Гермиона лишь закатила глаза. Драко не особо постарался, завязывая ей глаза. Повязка давила, а сзади спуталась с волосами, делая больно. Гермиона хотела было сказать об этом парню, но тут они внезапно остановились. Драко небрежно толкнул девушку, и она услышала, как дверь за ними закрылась. Через секунду Малфой неаккуратно развязал повязку, как будто специально дёрнув Гермиону за волосы. — Пришли. В этой комнате было не менее ярко, чем на кухне. Но эта комната была... определённо девчачьей. Тут было много цветов: они были нарисованы на желтоватых обоях, на картине с позолоченной рамой, были в вазах на маленьких белых тумбах, и в комнате стоял приятный запах, исходящий от них. Кое-где на обоях были вбиты гвоздики и на них висели красивые длинные платья, словно из сказки. В углу стоял розовый стол с зеркалом, там лежали расчёски, духи и косметика, которой Гермиона явно не умела пользоваться. Рядом со столом красивое, но ярко-розовое кресло с подушкой в виде сердца. А кровать... О, она явно не уступала этой атмосфере. На ней было много розовых подушек, украшенных всякими шелковыми тканями, но самое роскошное, что было в этой кровати, — это балдахин. Разумеется, он был розового цвета и с красивой, завораживающей вышивкой. Осмотрев всю комнату ещё раз, Гермиона не выдержала и рассмеялась. — Что? — раздражённо бросил Малфой, поймав её насмешливый взгляд. — Это что, комната для принцесс? — сквозь смех проговорила Гермиона. Однако лицо Драко было серьёзным, и она прекратила смеяться. Взгляд Малфоя был устремлён в сторону, и, проследив за ним, Гермиона заметила нарисованную в углу на обоях девушку. Она тут же узнала её и ахнула. — Нимфадора... — Гермиона уставилась на Драко яростнее, чем ей хотелось, и тот сдвинул брови. — Что? — опять раздражённо протянул Малфой. — Как ты связан с Тонкс?! Это что, её дом?.. — Она моя кузина, глупая ты грязнокровка! Она жила здесь, когда была маленькая. Гермиона задохнулась от возмущения и дёрнулась, чтобы накинуться на Драко, но тот тут же наставил свою палочку на неё. Гермиона с недовольством остановилась. Каждый раз, когда Драко обзывал её грязнокровкой, ей было чертовски обидно, но она сдерживалась. Сейчас же эмоций было слишком много, чтобы сдержаться. Она смело двинулась вперёд, и Драко сжал палочку сильнее, хотя на лице у него появилась неуверенность. — Отойди, — приказал он, презрительно сощурившись. — Тогда объясни, что происходит! Драко резко убрал палочку и прошипел прямо в лицо Гермионе: — Я уже всё сказал, Грейнджер. Ты будешь в этом доме, пока мой отец не сделает то, что должен. И знаешь что? Ты должна радоваться, что, в отличие от твоих родителей, находишься в месте намного приятнее. — Спасибо большое, что я торчу непонятно где с тобой, Малфой, пока мои родители страдают! Драко шумно выдохнул, явно злясь. — Думаешь, мне нравится проводить с тобой время? Думаешь, мне нравится, что Гермиона Грейнджер торчит в доме моей семьи? На некоторое время воцарилось молчание, а затем Драко, наконец, отошёл от Гермионы на несколько шагов назад и сказал: — Переодевайся. Гермиона ошарашенно вскинула брови и указала пальцем на себя. Драко кивнул, ухмыляясь. Затем Гермиона указала пальцем на одно из платьев, висящих на гвоздике, и Драко снова кивнул. Девушка натянуто хмыкнула и замотала головой. — Во-первых, я не буду переодеваться при тебе! Во-вторых, я не буду надевать эти платья, — категорично заявила она и скрестила руки на груди. — А вдруг я отвернусь, и ты сделаешь что-то глупое, как обычно? Нет уж, Грейнджер. — Он прислонился к стене, выжидающе глядя на девушку. — А платья, как по мне, очень неплохи. Жаль давать их тебе. На его лице появилась гримаса отвращения, и Гермиона отвернулась, уставившись на одно из платьев. — Почему я не могу остаться в своей одежде? — спросила Гермиона и, взглянув на себя, поняла почему. На её кофте и штанах было столько грязи, что она чуть не вскрикнула. Но потом поняла, что испачкалась, когда упала тогда, убегая от Малфоя. Вот чёрт! И почему так получалось, что Драко — виновник всех её бед? — Угомонись, Грейнджер. Тебе всё равно показывать нечего. Тем не менее Драко медленно повернулся к Гермионе спиной. Девушка, поняв, что ей не отвертеться, быстро схватила первое попавшееся платье, сняла, повернувшись к Драко спиной, свою кофту и прямо на джинсы натянула приятную шелковистую ткань. Затем она стянула и джинсы, радуясь, что, даже если бы Драко и подсмотрел, всё равно бы ничего не увидел. Однако щёки Гермионы всё равно залились краской. Платье было ей большевато и слегка волочилось по полу, а толстые бретельки спадали. Гермиона взглянула в зеркало и тут же почувствовала разочарование, потому что девушка из зеркала не казалась ей принцессой, для которой эта комната предназначалась. Тем не менее нежный жёлтый цвет платья гармонировал с её волосами, кстати говоря, довольно лохматыми. Точнее, чертовски лохматыми. Щёки девушки покраснели ещё пуще. Она поспешно поправила, как могла, волосы и подтянула шёлковую жёлтую бретельку. Вырез на платье, к счастью, не был глубоким, но, если она не будет поправлять бретельки, платью на груди не удержаться. Она выпрямилась, но бретельки не упали. Улыбнувшись самой себе, Гермиона даже немного забылась. В жизни она надевала такие платья очень редко, только тогда, на балу, и ещё один раз на Рождество с родителями. Но это платье было явно дороже, такое лёгкое, длинное, нежное и шелковистое, оно сидело на ней, если не судить строго, довольно неплохо. Неужели все эти платья когда-то принадлежали Нимфадоре? Вспомнив про неё, Гермиона наконец пришла в себя и повернулась к Малфою. Ей показалось, что она сгорит от стыда, потому что Драко больше не стоял к ней спиной, а криво ухмылялся, рассматривая её с ног до головы. Она лишь надеялась, что он не обернулся раньше. — А в ванной комнате тоже есть эти глаза? — осведомилась Гермиона, видя, что Драко вот-вот скажет что-то обидное насчёт её внешнего вида. В этой комнате тоже был свой глаз, розовый и довольно выделяющийся, но он был закрыт. Драко не отвечал, но по его лицу Гермиона поняла, что ответ явно положительный. Она скрестила руки на груди, и бретелька снова упала. Драко задержал взгляд на её оголённом плече, и Гермионе показалось, что этот взгляд прожжёт в ней дыру. Ей не хотелось поправлять бретельку на его глазах, но, когда и вторая бретелька упала, у неё просто не осталось выбора. Драко наблюдал за ней, как обычно, с усмешкой и некоторым презрением, которое росло, когда они разговаривали больше минуты. — Они по всему дому разбросаны? — раздражённо и немного укоризненно осведомилась Грейнджер. — А как ты думаешь? Гермиона вздохнула. — Я не понимаю... Я не должна быть здесь... Я же даже ничего не знаю! — бормотала девушка, отчаянно мотая головой. Смотря на Драко, она не могла сдержать эмоции, которые накопились у неё внутри за всё это время. Вся эта неприязнь была словно комок, подкатывающий к горлу, вызывающий тошноту. Она захлебнулась в отчаянии, панике и страхе, идущими с ней под руку. Неуверенность, незнание, непонимание пожирали её изнутри. Вся ситуация была словно мозаика, которую она никак не могла собрать. Гермиона схватилась за голову, раскалывающуюся от всего этого. — Я не понимаю! В комнате воцарилось недолгое молчание, Малфой долго смотрел на Гермиону, на его лице ничего не отражалось. Она вдыхала и выдыхала, пытаясь успокоиться, пытаясь взять эмоции под контроль. А затем его губы медленно скривились в злобной усмешке. — Приятно смотреть, как Гермиона Грейнджер ничего не понимает, — протянул он, будто пробуя на вкус каждую букву. — Я бы смотрел на это бесконечно. Гермиона впилась ногтями в кожу, быстрее вдыхая и выдыхая, считая до десяти про себя. Нельзя срываться... Нельзя. — Я не буду здесь находится. Ни с тобой. Ни за что. Я сбегу, чего бы мне это ни стоило. Драко медленно перевёл взгляд на свой пиджак и стряхнул с него несуществующую пылинку. — В этом твои родители были умнее, — только и сказал он прежде, чем выйти из комнаты. Как только дверь защёлкнулась на замок, Гермиона упала на колени и позволила себе разрыдаться.