***
Он не помнил, сколько они стояли там, в тишине, обнимая друг друга. Тони упокоился и дышал теперь размеренно и глубоко, всё так же вцепившись в Стива и положив голову ему на плечо. И это было так… Всё как в первый раз, но без сладости, всё как будто в последний раз, только больнее. Стив отогнал все тёмные мысли и держался за то, что между ними сейчас и здесь. За то, что ещё целое, пусть и треснувшее, что ещё живо, пусть и истерзано. Они выходят, вылечат… Вместе. До спальни они добрались, сцепившись ладонями и переплетя пальцы, словно стоило хоть на секунду разъединиться — и всё рухнет. И впервые за долгие месяцы уснули в одной постели.—4—
21 февраля 2018 г. в 07:00
В полной тишине каждый вдох и выдох казался оглушающим, как взрыв, и стук сердца в ушах, словно автоматная очередь. И прямо как на поле боя, время и пространство сузились до одного крошечного мгновения — здесь и сейчас.
Здесь и сейчас Стив будто прямо перед глазами видел, как рушилась по кирпичику жизнь. Его и Тони. Их жизнь. Одна на двоих. Рассыпалась стремительно, а он стоял и смотрел. И ничего не делал. Не мог, не хотел, не?..
Хотел. И мог. Ещё мог ведь?
Сделать хоть что-то, что угодно. Должен, обязан. И сделает. Только бы позволили, только бы не отталкивали, только бы не прогоняли. Да даже если Тони его пинками из Башни будет выгонять, Стив вернётся и, как побитый пёс, будет у дверей сидеть, но не уйдёт. Больше не уйдёт, потому что здесь его место, рядом с Тони. Всегда было. Нигде больше он не сможет чувствовать себя так же, как с ним: на своём месте, правильно и естественно. И ведь знал об этом, всегда знал, но почему-то разрешил себе забыть, отмахнуться, заблуждаться и думать, что ошибался. И позволил Тони считать себя брошенным и ненужным. Позволил ему утонуть в одиночестве, страхе и отчаянии.
До сих пор в памяти проносились слова Тони, сказанные перед уходом. Слова, полные уверенности, что Стив уйдёт, что прямо сейчас пойдёт собирать вещи и к возвращению Тони исчезнет. Неужели он и не сомневается в этом? Неужели Стив и правда дал причины так думать?
Это убивало. Заставляло ненавидеть себя и презирать настолько, что хотелось… Стив не знал, чего именно хотелось. Отмотать назад и, как сказал Тони, никогда с ним не встречаться. Может, тогда бы Тони не пережил всего этого, тогда бы он был счастлив. А Стив причинил ему столько боли…
Но было и много хорошего, прекрасного, волшебного. Важно ли ещё всё это для Тони? Или боль так сильна, что прошлое уже не имело для него значения? Стив не хотел об этом думать. Боялся так думать. Потому что для него это было важно и значимо.
И он скажет об этом. Признается, что дороже него никого нет и не будет, что он совершил самую ужасную ошибку всей жизни, когда решил, что перестал любить. Отдаст всего себя на суд Тони, и пусть уже он решает его судьбу и распоряжается его жизнью. Она всегда принадлежала лишь ему одному.
Стив не знал, сколько прошло времени, но солнце уже начало опускаться, а Тони всё не возвращался. И от этого паникой скручивало за рёбрами.
Вдруг с ним что-то случилось из-за болезни? Припадок или что там могло произойти с его диагнозом? Хотя Джарвис наверняка сейчас отслеживал местоположение и самочувствие Тони тщательнее, чем прежде. Но доводы, вполне обоснованные и убедительные, не могли успокоить бешено стучащее сердце.
Он не должен был его отпускать! Позволить уйти с ожиданием, что вернётся в пустой дом, и истерзанной в клочья душой.
Какой же поганый из него муж и спутник жизни… А ведь когда они только сошлись, все его, Стива, предостерегали и предупреждали, что Тони разобьёт ему сердце. Как же они ошибались… И было бы забавно, не будь всё настолько ужасно.
Стив и не заметил, как сполз на пол и теперь сидел прислонившись к холодильнику, пряча лицо в ладонях. То ли от стыда, то ли от страха.
На улице темнело. Кухня наполнялась тенями, вылезающими из-за углов. Словно призраки средневековья, древние инквизиторы, пришедшие по его душу, они окружали, наседали, готовые поглотить его без остатка. Но стоило лишь услышать шум поднимающегося лифта, как они попрятались испуганно.
Тони.
Он всегда был источником света, что разгонял любую тьму. И сейчас тоже спасал, продолжал спасать, несмотря ни на что. И почему Стив решил, что сможет жить без его света?
Он поднялся, придерживаясь за дверцу холодильника. Перед глазами резко потемнело и поплыло. Наверное, потому, что Стив долго просидел на полу без движения, но он не был уверен, что это не из-за страха. Подойти ближе или остаться на месте? Что говорить, как себя вести? Он ощущал себя мальчишкой на первом свидании или, скорее уж, провинившимся школьником в кабинете директора. Хотя нет, и это сравнение не подходило, он был… Да никем он не был. Просто идиотом, который сгубил и свою жизнь, и жизнь Тони, а теперь боится воочию увидеть дела рук своих.
Раздался звук, оповещающий, что лифт прибыл, а Стив так и не смог взять себя в руки. Двери открылись, освещая помещение. Сердце остановилось в оцепенении.
И, кажется, не у него одного. Тони, только заметив Стива, застыл, судорожно вздохнул и словно всё пытался что-то сказать, но не находил слов.
Стив стоял как вкопанный, не решаясь и не находя силы сделать шаг, и только смотрел-смотрел на него, будто впервые, и не мог насмотреться.
— Стив?.. — наконец выдохнул Тони, подходя к нему чуть ближе, но всё ещё держась на достаточном расстоянии. — Ты… Почему ты ещё здесь?
Стив вглядывался в его глаза, боясь найти в них хоть каплю претензии или осуждения. Не хотелось и представлять, что Тони не доволен его присутствием. Но тот был лишь удивлён, явно не ожидая увидеться. Это ударило под дых и вышибло остатки спокойствия. Тони и не рассчитывал, что Стив всё ещё будет здесь.
Надо ответить, что-то сказать, потому что больше видеть в глазах напротив столько страха и боли не было сил.
— Я никуда не уйду, Тони.
Он ожидал чего угодно, но не того, что Тони испуганно всхлипнет и отшатнётся, отводя взгляд, что начнёт рвано дышать и заламывать пальцы.
— Почему? — скачущим голосом спросил он, решаясь всё же опять посмотреть на Стива. Его глаза повлажнели и ярко блестели в свете улицы за окном. — Если из жалости или… или вины, то не надо… — Он мотал головой и, казалось, из последних сил сдерживался. Его плечи подрагивали. — Не надо, пожалуйста, Стив… Не надо.
Стив сам не помнил, как оказался рядом, на расстоянии протянутой руки.
— Я не уйду, потому что люблю тебя, — тихо, но уверенно произнёс он. — Я люблю тебя, Тони. И больше никогда не оставлю.
Тони рвано задышал. С ресниц его сорвались слёзы, скатываясь по щекам и падая на рубашку.
Стив сделал последний шаг навстречу и притянул его к себе, прижал крепко, впиваясь пальцами, как утопающий, чувствуя родное тепло, почти забытое, чувствуя, как что-то внутри словно наконец собирается воедино и позволяет снова дышать полной грудью, чувствуя, как всё тело прошибает насквозь импульсом, искрой, дарующей жизнь. Тони в его руках крупно дрожал, цеплялся за футболку, прижимался ещё ближе, будто боясь, что Стив исчезнет. И ощущать его рядом было так правильно. Его руки, его дыхание, биение его сердца под ладонью, его кожа и запах. Его Тони, целиком и полностью.
Как он мог думать, что есть кто-то лучше?
— Я не исчезну, обещаю, — прошептал он. Слёзы застилали глаза, мешали дышать, но он продолжал: — Никогда, слышишь? Больше никогда. Я не должен был тебя оставлять, я так виноват перед тобой. Прости, если сможешь. Но только позволь остаться, быть с тобой. Я люблю тебя. Только тебя. Только ты, Тони… Только ты. Всегда…
Он отстранился и взял лицо Тони в ладони. Тот зажмурился и теперь вцепился в запястья Стива сильно и крепко, оставляя следы от ногтей.
— Я не отпущу тебя, — выдохнул Стив ему в губы, прижавшись лбом к его лбу. И начал покрывать его лицо кроткими нежными поцелуями, словно испивая всю боль до капли, вбирая её в себя, продолжая шептать слова, откровенные и чистые, что лились из глубины души, открытой настежь перед Тони. Он сцеловывал слёзы и трепетно оглаживал щёки, скулы, будучи едва в силах стоять. Он задыхался от нежности вперемешку с горечью, утопал в ней, погружался всё глубже и глубже, как в трясину. Рёбра плавились от жара в груди, а голова кружилась.
— Пожалуйста, Стив… — как в бреду шептал Тони и снова прижался к Стиву, утыкаясь носом в плечо. — Пожалуйста, не исчезай. Не ходи к ней. Прошу… Я-я не смогу больше так. Я не выдержу снова. Пожалуйста… Не смогу без тебя. Не смогу… — Его шёпот опалял кожу и заставлял сгорать заживо, разрывал сердце на куски и переламывал разом все кости. — Не ходи к ней, Стив… Не сейчас. Потом, когда меня уже не будет, но только не сейчас… Я-я… Прошу…
— Ни за что, слышишь?.. Никогда, — только и мог ответить Стив, ближе прижимая Тони.