Осветить друг другу путь (To Light Another's Path)

Джону было тепло, удобно, и запах Шерлока окружал его со всех сторон. Каждый вздох наполнялся ароматом, от которого замирало сердце. Он мог бы остаться так навечно – с войной где-то на другом краю вселенной, чувствуя себя здесь, в кровати Шерлока, в полной безопасности, и ничто не могло его потревожить. Вот только его память была совершенно пуста. Он не помнил, как он устраивался здесь – где пахло всем, чего он жаждал, и постепенно в его сознании начал проступать один существенный факт: Шерлок не был его. Он не существовал с единственной целью счастья Джона, и он никогда не соглашался на подобное размытие границ личного пространства… что происходит? Джон вытаращил глаза, озадаченно разглядывая гостиную со странной перспективы. Телевизор бормотал себе под нос вечерние новости. С убранной почти до минимума громкостью, ведущие производили впечатление игроков в шарады: напряжённые жесты и мрачные лица. Одно окно было слегка приоткрыто, впуская с улицы холодный воздух, но яркий луч света намекал, что небо прояснилось. Он лежал на диване (а не в двуспальной кровати Шерлока), в одиночестве, но укрытый Шерлоковым одеялом. Джон даже не мог вспомнить, как он здесь оказался, но этот вопрос мелькнул и пропал, заглушённый гораздо более ярким и пронзительным внутренним воплем «Где, нахрен, Шерлок?» – Я здесь. Джон слегка приподнял голову и нашёл наконец взглядом Шерлока, развалившегося в кресле. Опираясь спиной на один подлокотник и перекинув через второй ноги, он, казалось, чувствовал себя совершенно комфортно, втиснув своё почти двухметровое тело в метровое пространство. Его лицо было выбрито, а волосы были сухими, но определённо чистыми и немного пушистыми, потому что он не озаботился их укрощением. Кроме того, он был одет в ту штуку из синего шёлка, ту самую, которая облепляла его тело и от вида которой мысли Джона каждый раз закручивались и смывались куда-то вниз. Хотя на этот раз чувственность зрелища была слегка нарушена несколькими слоями одежды, которую Шерлок надел под неё. Кроме того, он закутался в подаренное миссис Хадсон на Рождество покрывало, отгородившись им от зимней прохлады, наполнившей квартиру. Шерлок печатал на своём ноутбуке: не быстрое, грохочущее клацанье, к которому Джон привык, но более медленное, ленивое фанданго, танцуемое изящными пальцами. – Знаешь, если ты когда-нибудь научишься читать мысли, люди даже не заметят разницы, – пробормотал Джон, садясь и потирая глаза. – Ты перешёл из состояния сна в состояние бодрствования всего за 0.7 секунды. Ты был встревожен. Последние несколько дней ты провёл, посвятив себя исключительно заботе обо мне, таким образом, логическим выводом стало, что ты не знал, где я, – Шерлок на секунду встретился с ним взглядом и вернулся к экрану. – Ты задал вопрос, просто не произнёс его вслух. Джон улыбнулся. Боже, как же приятно слышать прежнего Шерлока. Объясняющего мир, как будто тот был элементарнейшей вещью, а не хаотичной смесью природы, эмоций, человечества и цивилизации. – Как ты себя чувствуешь? – он внимательно посмотрел на него в поисках хоть намёка на ложь. Шерлока было сложно прочесть, но он жил с ним достаточно долго, чтобы выучить признаки. Лёгкое поджатие губ, микродвижение глаз вверх и влево от Джона, почти, но не до конца подавляемое невероятным контролем Шерлока. Оба они были верными намёками на враньё, но Шерлок просто вздохнул. – Усталым. У меня до сих пор всё болит, и я очень сонный. – Должно быть, действие парацетамола заканчивается, – проворчал Джон, поднимаясь на ноги, и прошлёпал на кухню, потирая на ходу глаза. – Я приготовлю нам обед и дам тебе ещё лекарств. Что бы тебе хотелось? Он сунул голову в холодильник, игнорируя заявление Шерлока, что он не голоден, и обдумал варианты. Учитывая отсутствие у Джона стопроцентной уверенности, что тошнота осталась в прошлом, лучше приготовить что-нибудь небольшое и лёгкое. В итоге он решил приготовить быстро запечённый хрустящий хлеб и куриный суп, скорее бульон – прозрачный и легкоусвояемый. – Ты с самого утра не спишь? – спросил он, разогревая в кастрюле бульон, пока хлеб подрумянивался в духовке. – Четыре часа – это неплохо, учитывая, что мы с трудом смогли разбудить тебя сутки назад. – Я немного подремал после душа. Недолго. Это кресло не очень удобное. – Почему ты меня не разбудил? Или не лёг в свою кровать? – Думаю, Майкрофт спал в ней прошлой ночью, после того, как ты встал. Мои простыни нужно сжечь, – Шерлок фыркнул, затем покачал головой и отложил ноутбук. – А тебе отдых нужнее, чем мне. Ты был совсем без сил. – Шерлок, – вздохнул Джон и проглотил рвущееся раздражение. По сути, это было проявлением доброты, той, которую в последние месяцы Шерлок выказывал по отношению к нему всё чаще и чаще. Это было сочувствием усталости Джона и учитыванием его потребностей. Социопат, как же. – Ты мог воспользоваться моей кроватью. – Запомню на следующий раз, – послышался хриплый и тёплый голос, оказавшийся ближе, чем Джон рассчитывал, и, оглянувшись, он увидел ссутулившегося на кухонном стуле Шерлока, постукивающего пальцем по пустой колбе. – Спасибо. – Здравый смысл, – ответил Джон, продолжая помешивать бульон и наблюдать за Шерлоком вполглаза. – Но тебе не нравится, когда люди находятся в твоём личном пространстве. – Я имел в виду незнакомцев, Шерлок. Я позволил Лестраду спать в ней, а ты мне больше друг, чем он. Я жалуюсь только тогда, когда ты врываешься в мою комнату, как будто ты тут хозяин. Особенно в три часа утра, когда у меня кошмар, и я могу случайно причинить тебе боль, – правда, это случилось только один раз, и это была близкая к критической ситуация с токсичными парами, но принцип оставался тем же. – Пока ты дожидаешься обеда, встань на них, – Джон ткнул пальцем в сторону напольных весов возле входной двери. – Давай посмотрим, сколько тебя нужно откармливать. Шерлок с заметной неохотой смерил взглядом весы, будто они были медвежьим капканом, а Джон убавил огонь под кастрюлей, чтобы не выкипел бульон. Он сходил за весами и принёс их на кухню, чтобы видеть результат. – Это необходимо. Давай. Под его взглядом Шерлок затянул халат потуже, а его полная нижняя губа обиженно выпятилась, но он исполнил просьбу. Цифровой дисплей мигнул и выдал свой вердикт. – Боже, Шерлок! – выдохнул Джон, уставившись на цифры, как будто мог увеличить результат усилием воли. – Я вешу больше, а я ниже тебя. Какой у тебя вообще рост? – Шесть футов два дюйма [1.87м], – наморщив нос, Шерлок посмотрел на весы, – думаю, до болезни я весил больше. – Мне всё равно, – ответил Джон. Он произвёл в уме грубый подсчёт ИМТ, и у него получился результат, который ему совсем не нравился. – Ты потерял где-то два с лишним кило от гриппа, но даже до этого ты был слишком лёгким. На данный момент шестидесяти четырёх килограммов недостаточно. Чёрт побери. Шерлок пробормотал что-то, похожее на критику в сторону Майкрофта, и Джон вздохнул, разворачиваясь обратно к бульону и разливая его по мискам. – Твой брат не толстый. Не больше, чем любой человек, который любит торты чуть сильнее, чем следовало бы, и имеет сидячую работу. Ты зациклен на этой теме только потому, что знаешь, что это его слабость. – Одна из немногих, – ответил Шерлок, словно это было его персональным раздражителем. – Я никогда не был тяжёлым, Джон. Понять не могу, почему ты поднимаешь шум. Джон вытащил хлеб из духовки, разломил мини-багет напополам и положил Шерлоку на тарелку. – Шерлок, это не вопрос веса, это вопрос здоровья. У тебя низкий индекс массы тела, ещё не опасный уровень, но тебе необходимо лучше следить за собой. Хороший вес для кого-то с твоим ростом и телосложением должен быть ближе к семидесяти килограммам, чем к шестидесяти, – Джон нахмурился и добавил, – как минимум. Он наблюдал как ястреб за тем, как Шерлок взял хлеб, обмакнул в бульон и начал пережёвывать. Не в силах ничего с собой поделать, Джон начал припоминать каждый раз, когда Шерлок что-то ел, пытаясь свести воедино его привычки питания. Дело было не только в том, что раздражающий поганец не ел во время расследования (когда, по-видимому, голод обострял его мыслительный процесс ), но даже в спокойные времена его аппетит был довольно чахлым. Вероятно, это было следствием многолетнего пренебрежения потребностью в пище. Тело – настраиваемый инструмент, по крайней мере, до некоторой степени. Вероятно, оно слишком долго существовало в режиме голодания. Тело Шерлока, разумеется, выживало при таком отношении, но определённо не процветало. – Ты сердишься, – пробурчал Шерлок. Передёрнув плечами, он подогнул под себя одну ногу, отчего стал похож на птицу, взгромоздившуюся на насест. – Задумался, нет ли у меня расстройства пищевого поведения. Джон уже качал головой. – Не совсем. Думаю, ты просто слишком ленив, чтобы нормально питаться, и у тебя откровенно вывернутая наизнанку иерархия потребностей. Ты, вероятно, решил бы, что можешь и без дыхания обойтись, если бы оно не было автономным. – Работа важнее. – Нет, ты важнее, – Джон тяжело опустился на стул напротив Шерлока и невидяще уставился на свою еду. Аппетит – загадочная штука, он разнится от человека к человеку и легко подвержен влиянию чего угодно – от стресса до состояния здоровья. – Это… то, что ты делаешь – это привычка. То, что ты делал на протяжении многих лет, но, честно говоря, если ты не можешь одновременно расследовать дела и есть, ты и вполовину не так умён, как о себе думаешь. Эти слова выскользнули из ниоткуда, произнесённые той маленькой частью мозга Джона, которую он имел склонность называть «случайное коварство». – На мне это не сработает, – Шерлок жевал хлеб с удивлённым видом, а в глазах был лёгкий блеск, от которого сердце Джона практически трепетало. – Возможно, у тебя было бы больше шансов, если бы весь прошлый год ты не рассказывал мне, какой я потрясающий. – Улыбка потускнела, и, подняв ложку, он задумчиво перемешал бульон, прежде чем продолжить. – Я всегда был привередлив в еде. В противоположность Майкрофту, который ест всё что угодно. Когда я стал достаточно взрослым, чтобы обеспечивать себя, это просто… никогда не казалось важным. Я ел, конечно, но один-два пропущенных обеда в неделю превратились в усилия, прилагаемые, чтобы не забыть поесть раз в день. Я испытывал чувство голода, но когда у меня наконец-то появлялось время на еду, оно уже исчезало. – Он пожал плечами с видом лёгкого дискомфорта. – Всего лишь отвлечение, ничего ужасного. Джон вздохнул, доедая свой хлеб и наблюдая, как Шерлок прихлёбывает суп, проявляя лишь сдержанное удовольствие. Не то чтобы Шерлок не наслаждался едой, когда её перед ним ставили. Что бы он там ни говорил, но детская переборчивость уступила место утончённому вкусу взрослого, который просто был слишком вовлечён в окружающий мир, чтобы помнить о еде, и который в итоге решил, что лишение не являлось настоящей проблемой. – Ты относишься к еде, как будто она помеха, – заметил Джон, – но, если ты бы обратил свой блестящий ум на проблему, ты мог бы есть во время расследования. Бога ради, мы каждый день проводим в такси почти целый час. Масса времени, чтобы сожрать яблоко. – Водители не любят, когда пассажиры едят внутри машины, – Шерлок ухмыльнулся в ответ на вздох Джона, но кивнул. – Я понимаю твою точку зрения, но Джон, я действительно не могу обещать этого. Еда меня замедляет, отводит кровь от мозга… – Ты приспособишься, – пообещал Джон решительным тоном. – Серьёзно, Шерлок, попробуй в следующем месяце есть достаточное количество еды. Когда он закончится, у нас будет система, проработанная так, чтобы у тебя не было необходимости прекращать питаться, а твоё тело определит, как одновременно насытить твой аппетит и позволить тебе думать. Он видел написанную на лице Шерлока нерешительность, нежелание оставлять привычный образ жизни, отчего Работа, возможно, подвергнется риску, и Джону пришлось быстро соображать, стараясь придумать что-нибудь, что могло бы успокоить научный склад ума Шерлока. – Шесть небольших приёмов пищи в день. Вероятно, это больше, чем ты сейчас сможешь осилить, но это значит, что процесс пищеварения будет постоянным, – Джон улыбнулся, наблюдая, как глаза Шерлока прищуриваются в задумчивости. – Вместо того, чтобы устраивать ситуации "включил/выключил" своему желудку и его требованиям, он будет постоянно работать на низких оборотах, и тебе будет меньше хотеться поваляться и полентяйничать после еды. Что, в свою очередь, оставит твои мозги свободными для размышлений. Боже, он был похож на щенка, желающего угодить своему владельцу, но Шерлок был важен для него. Он не хотел притуплять этот блестящий ум или опускать его до стандартного уровня, но если существовал путь к компромиссу, то Джон воспользуется этой возможностью. Он прекрасно понимал, что если бы Шерлок не заболел и не оказался на его попечении, то детектив никогда не предоставил бы ему шанса вмешиваться в свои привычки. Джон планировал извлечь максимум пользы. Наконец Шерлок кивнул: медленно и неохотно, как будто подозревал, что весь план провалится, и просто старался порадовать Джона, но этого было достаточно. Джон с улыбкой забрал у Шерлока пустую миску и протянул ему парацетамол и Люкозейд. К сожалению, заставить Шерлока съесть что-нибудь было только половиной проблемы. Устойчивый набор веса будет медленным процессом, и, спасибо гриппу, начинать нужно с осторожностью. Тем не менее, он хотя бы получил разрешение попробовать, а это означало, что можно прекратить попытки хитростью впихнуть в Шерлока пустые калории. – Что, если я на самом деле не голоден? – спросил Шерлок с любопытством, наблюдая за тем, как Джон помыл посуду и поставил чайник. – Ты всё равно будешь заставлять меня есть? – Полагаю, это недолго будет проблемой, – ответил Джон. – Не то чтобы я собирался связывать тебя и впихивать в глотку ризотто. Это может быть маленькая порция чего-нибудь лёгкого для пищеварения. Даже это будет лучше, чем ничего. – Он пожевал губу, размышляя, не совершит ли он сейчас огромную ошибку. – Если ты действительно решишь, что не можешь это делать, то скажи мне, и я перестану пытаться помочь, но пообещай, что дашь мне шанс. Пожалуйста? Шерлок вздохнул, и Джону показалось, что на его лице промелькнуло искушение так и поступить, но в итоге он кивнул. – Обещаю, Джон. Шерлок с усилием поднялся со стула и поплёлся обратно к дивану. Он не разлёгся на нём, но, судя по звукам, диванные подушки определённо просели. Возможно, его тело снова требовало отдыха, и Джон продолжил заниматься делами, тихо празднуя маленькую победу. К тому времени, как он высушил тарелки и отложил их в сторону, Шерлок уже смирился с потребностями своего тела и закутался в одеяло. Его глаза закрылись сами собой, а дыхание стало медленным и ровным. Джон подобрал свой ноутбук там, где Шерлок его оставил, открыл браузер и занялся поиском информации. Его профессиональной областью была не диетология, разве что самые основы, поэтому он сидел, пытаясь впитать столько информации, сколько сможет собрать. Оценка уровня активности Шерлока была сложной задачей, поскольку иногда он целыми днями не делал ничего, кроме лежания на диване, а в другие дни бегал по Лондону сломя голову. Может, они усредняли друг друга? В итоге, рассчитывая скорость метаболизма и потребность в калориях, ему пришлось работать с прикидками. Разумеется, если пичкать Шерлока пончиками, он довольно скоро набрал бы вес, но Джон предпочёл бы по возможности что-то здоровое и сбалансированное. Примерно через час он послал мейл старой однокласснице – специалисту по диете и расстройствам питания и попросил дать общий совет. Он не ожидал быстрого ответа, но обрадовался, получив кучу приложенных схем питания и предложений. Джон не мог не ухмыльнуться, прочитав её комментарии о плохих привычках питания среднестатистического взрослого человека. Если повезёт, он сможет плавно вытащить Шерлока из привычной колеи жизни впроголодь. К тому моменту, как Джон вооружился всей необходимой ему информацией, солнце уже начало клониться к закату. Отложив ноутбук в сторону, он начал изучать коллекцию DVD в поисках чего-нибудь приемлемого для просмотра. Он был в глубоких раздумьях, когда раздался хриплый ото сна голос Шерлока. – Включи тот мрачный... человек с зубами... заострёнными зубами... Джон замер на мгновение и уже было попросил Шерлока дать ему больше информации, но потом его озарило. Тот факт, что по такому смутному описанию он сумел догадаться, что же имел в виду Шерлок, красноречиво свидетельствовал о прорве времени, проведённом в обществе друг друга. – Ты имеешь в виду «Сонную Лощину»? Тот, с безголовым всадником, у которого большую часть фильма нет головы и поэтому нет зубов? – Да, – Шерлок ухмыльнулся, как будто считал, что Джон только что исполнил фантастический трюк. – Обезглавливание всё делает интересным. И у него есть зубы, просто большую часть времени они к нему не прикреплены. – Из всех имеющихся у меня фильмов ты выбрал тот, в котором есть призрак, размахивающий топором. – Он не притворяется слишком умным, и не полная бессмыслица, – Шерлок сидел со взъерошенными после сна волосами, потом он потянулся и подвинулся, освобождая Джону место на диване. Приглашение было вопиюще очевидным, и Джон почувствовал, как что-то сжалось у него внутри, отчего ему стало радостно и довольно, но желание никуда не делось. Шерлок не имел в виду ничего сверх обычного, но всё равно – получить разрешение быть в такой приятной близости было своего рода привилегией. Просмотр фильма в компании Шерлока всегда был испытанием сам по себе. Он никогда не мог просто принять сюжет на веру и придирался ко всему на свете. Тем не менее, сегодня он был гораздо более лаконичным, его комментарии были тихим, почти интимным бормотанием, и они смешили Джона. Выводы о персонажах и актёрах выдвигались без напора и срочности, и Джон успокоился, чувствуя рядом с собой жар длинного, стройного тела, прижавшегося к нему плечом к плечу. Солнце зашло, и воздух, проникающий через окно, начал тянуть с собой холод. Стоило встать и закрыть окно, но на это не было сил, и внезапно Джон обнаружил, что его обернули тёплым перьевым бастионом одеяла Шерлока. – Ты мёрзнешь, – пробормотал Шерлок, покрепче прижимаясь к боку Джона, словно желая поделиться теплом своего тела. – Осталось недолго. Потом ты сможешь сделать чай. – Для меня или для тебя? – Ну, раз уж ты встанешь… – Шерлок ухмыльнулся, и Джон приложил все усилия, чтобы сконцентрироваться на происходящем на экране. Не самая лёгкая вещь на свете, потому что каждый нерв в его теле внезапно стал одержим теплом Шерлока. И это тепло больше не было лихорадочным – оно было надёжным и ровным, вызывающим мысли о ленивых утрах в постели. К началу финальных титров Джон полностью потерял нить сюжета, но ему было всё равно. Быть может, он поступал плохо, крадя эти крошечные мгновения, потворствуя своим фантазиям, которые, очевидно, Шерлоку и в голову не могли прийти, но он не мог заставить себя чувствовать вину. В конце концов, у него было право на маленькие радости, и это было, по сути, безвредно. – Ты хочешь?.. – Мне принести?.. Они заговорили одновременно, и Джон посмотрел на Шерлока и улыбнулся, встретившись с ним взглядом. Он не осознавал, что они сидят так близко, и внезапно у него перехватило дыхание. Ему нужно всего лишь наклониться, чтобы накрыть губами этот чувственный рот… его тело практически гудело от напряжения. Это было похоже на те мгновения после погони, когда они смеялись и запинались, а спадающая волна адреналина оборачивалась чем-то иным. За исключением того, что на этот раз не было преступников, были только он и Шерлок, чей взгляд на миг упал на губы Джона и чьи зрачки были огромными, а глаза серыми как шторм. Подождите… Джон моргнул, и чары рассеялись, оставив его в смущении и с трудом переводящим дыхание. Что он только что увидел? Шерлок уже поднялся на ноги, пробормотав что-то про чай, закрыл окно и поплёлся на кухню, оставляя Джона с головокружением и бешено колотящимся под рёбрами сердцем. Это… это… ему ведь не померещилось это, так ведь? Неужели всё зашло так далеко, что он увидел то, что хотел увидеть, в выражении лица своего друга? Нет, нет, он знал, что это было, пусть даже и мимолетный проблеск. Может, он не так хорош в дедукции как Шерлок, но он должен быть полным идиотом, чтобы пропустить напряжение, повисшее в воздухе между ними. И глаза Шерлока – Боже! С трудом сглотнув, он откинул одеяло и нащупал пульт проигрывателя, пытаясь занять себя действиями, и только потом осмелился взглянуть в сторону Шерлока. Всё это время Джон предполагал, что его влечение было односторонним, беспомощным и безответным, но, оказавшись на несколько мгновений под этим взглядом, он больше не был в этом уверен. Шерлок сбежал, как будто ему пятки поджаривали, и у Джона внутри всё сжалось в замешательстве. Казалось, будто он что-то упускает, как будто он был ослеплен перспективой исполнения всех своих желаний, но там была какая-то ловушка, о которой он не подозревал. Он почти произнёс это, почти озвучил бесконечные вопросы, толпящиеся в своей голове, но осторожность удержала его. Джон не думал, что ошибается, но такая возможность оставалась, и если он ошибся, то выпалить как подросток: «Я тебе нравлюсь?», вероятно, уничтожит всё, что у них было. В худшем случае Шерлок посмотрит на него своим обычным взглядом «люди – странные», а близость, которую они разделили, превратится в пропасть. В лучшем… Боже. – Джон? Он моргнул, осознав, что Шерлок протягивает ему чашку чая. От неё поднимался пар, танцуя в воздухе, и, пробормотав извинение, Джон взял кружку, пытаясь прочитать в выражении лица друга намёк на что-либо, но создавалось впечатление, будто ничего не произошло. Не было ни уязвимости, ни неуверенности, только замешательство, как будто, по мнению Шерлока, это Джон вёл себя странно. Джон заметил, что когда Шерлок снова сел, то оставил между ними немного пространства. Немного, на ширину ладони или вроде того, но Джон всё равно обратил внимание. Отчасти он желал снова сесть вплотную и посмотреть, что произойдёт, но он сдержал себя, сосредоточившись на молочных завитках в своём чае, в то время как разум пытался найти ответы. Он знал, как Шерлок исследовал проблему. Он собирал доказательства и информацию, выкручивая окружающий мир досуха, пока тот не сдавал все возможные факты для рассмотрения. Ну, Шерлок был не единственным, кто способен делать выводы. Быть может, Джон не способен определить, где человек прошёл, по грязи на его ботинках, но у него было достаточно мозгов, чтобы знать, что ситуация требует дальнейшего изучения. Итак, расслабившись на диванных подушках, Джон обхватил руками кружку и начал наблюдать. Белая кожа, не расцвеченная румянцем лихорадки, выглядела молоком на фоне тёмного всплеска синего халата. Под глазами намечались тени, но он видел их и в худшем состоянии. Рот скривился в гримасе, когда Шерлок переключил телевизор на канал новостей, его интеллект был отчётливо виден во взгляде, которым он впитывал происходящее. На поверхности всё было как всегда – как будто Джон вообразил себе все это. За исключением того, что... нет, это было не так. Шерлок был напряжён больше обычного. Он сидел свободно, но не развалился, раскинув свои длинные конечности. Джон заметил, как натянулась под кожей линия кивательной мышцы*, совсем как тетива лука. Пальцы крепко сжимали кружку с чаем, который, как Джону запоздало пришло в голову, Шерлоку, вероятно, не стоило пить. Значит, нервничает? Неуверенность была откровенно нехарактерна для Шерлока, но с другой стороны, возможно, это была одна из немногих ситуаций, которые он не мог продедуцировать с настоящей точностью. Несмотря на нервирующую тенденцию отвечать на вопросы, прежде чем они бывали озвучены, Шерлок не мог читать мысли. Он, вероятно, понятия не имел о чувствах Джона или о том, что какое бы желание он ни испытывал, оно было определённо взаимным. Слова, отчаянно желающие быть произнесёнными, застряли у него в горле. Например: «Ты хочешь поцеловать меня, правда?» и «Всё в порядке, потому что я тоже хочу поцеловать тебя. Прямо сейчас. И меня не волнует, если я заражусь гриппом». – Ау! – донёсшееся от двери хихиканье миссис Хадсон заставило его стиснуть челюсти, не дав словам воли. Он зажмурился, чувствуя, как момент ускользает, теряясь в потоке времени. Выругавшись про себя, Джон судорожно выдохнул и, обернувшись через плечо, изобразил слабую, фальшивую улыбку. – Мальчики, я принесла вам куриную запеканку. Хватит на несколько дней, если только вы не поставите её рядом с чем-нибудь мерзким, – подняв в доказательство кастрюлю, она направилась на кухню и, одобрительно посмотрев на относительно чистый стол, улыбнулась им. – Шерлок, ты выглядишь гораздо лучше. – Джон превосходно заботился обо мне. Спасибо, миссис Хадсон, – ответил Шерлок, улыбнувшись Джону. – Что же, не спешите. Иначе только хуже себе сделаешь. Ох! – её глаза загорелись, и она пошарила в кармане своего кардигана. – Милая девушка, которая помогает твоему брату, занесла вот это. Она помахала Джону пакетом из аптеки, и, поднявшись, он забрал его, проверив надпись. Убедившись, что в пакете был приличный запас амоксициллина, он посмотрел на Шерлока. – У тебя ведь нет аллергии на пенициллин? – Нет, – странное выражение появилось на лице Шерлока, но исчезло в мгновение ока. – Не думаю, что они мне понадобятся. Я не кашлял уже несколько часов. – Может и нет, но осложнения могут проявиться через несколько дней. Предпочитаю иметь лекарства под рукой, – Джон с улыбкой повернулся к миссис Хадсон и приподнял крышку с кастрюли. Вырвавшийся аромат был прекрасен, а живот громко заурчал. Они с Шерлоком провели целый день в обществе друг друга, не заметив, как прошло время. – Я подогрею её. Хотите к нам присоединиться? – О, благослови тебя, дорогой, но нет. Через час у меня игра в бридж с миссис Тернер. Присматривайте друг за другом, – она с намёком дёрнула бровью, и Джон подавил улыбку. Очевидно, что, по крайней мере, по мнению миссис Хадсон, они с Шерлоком с тем же успехом могли делить постель с момента заселения. Жаль только, что сердце Шерлока прочитать куда сложнее. Джон повернулся к духовке, включая слабый огонь под кастрюлей с запеканкой. Он не слышал движений Шерлока и поднял голову, только когда со стороны книжных полок раздался шелест бумаги. Шерлок вытащил из конверта свою медкарту, и Джон поднял бровь, когда тот протянул её в его сторону. – Читай, – настойчиво сказал Шерлок, – мне нельзя доверять в суждении, что важно и что нет, а я предпочитаю, чтобы ты был подготовлен, а не неинформирован. – Шерлок… – Я серьёзно, Джон. Пожалуйста? – он запустил руку в кудри, превращая буйный беспорядок в хаос, и кинул папку на кухонный стол. – Я хочу, чтобы ты знал, как друг и как врач. – Он передёрнул плечами и отвёл взгляд. – Это логично. Это действительно было так, как бы Джон ни ненавидел это признавать. То по отдельности, то оба, после погони за преступниками они часто нуждались в медицинской помощи, и возможность предоставить парамедикам базисную информацию могла оказаться критичной. Но даже с разрешения Шерлока это казалось вторжением в личную жизнь. Тем не менее, если он был честен сам с собой, вряд ли Шерлок когда-нибудь поделился бы этой информацией. Чего он на самом деле ожидал? Разговора по душам? Если только… это именно он и был, но только очень по-шерлоковски? Возможно, он не собирался с ним разговаривать об этом, но он и не пытался спрятать или уничтожить папку. Он назвал себя ненадёжным источником. Было ли это для Шерлока способом предоставить ему информацию, сохраняя при этом статус-кво? – Ладно, давай её сюда, – он протянул руку и ощутил в ладони гладкость картона, когда Шерлок отдал своё прошлое на изучение. Не сказав ни слова, он сменил Джона у плиты и, устало опираясь на кухонный стол, уставился на запеканку, как будто в ней были ответы на все невозможные вопросы. Джон посмотрел на него и положил руку на папку. Это была распечатка, а не оригинальный маленький футляр, заполненный тонкой бумагой. Без сомнения, Майкрофт достал её прямо из ужасной новой системы НСЗ – хотя, часть из них, казалось, распечатана на превосходной бумаге: возможно, оригинальные записи частных врачей. Она была толстой – не стопка бумажек, а настоящий том. При обычных условиях, Джон не ожидал чего-то подобного, если только у пациента не было предыдущих и/или хронических заболеваний. – Ты же сказал бы мне, если бы умирал или что-то вроде? – спросил он, чувствуя, как под рёбрами устраивается какое-то сложное чувство, тяжёлое и тошнотворное. – Уверен, что будь это так, к данному времени ты бы поставил диагноз, – мягко заметил Шерлок. – По большей части это бумаги после разных поведенческих оценок. – Могу я их прочитать? – Джон внимательно наблюдал за Шерлоком, подмечая всё: осунувшееся лицо и нахохлившуюся позу, так же как и отголосок чего-то неопределённого во взгляде. Ответная улыбка была немного резкой. – Если хочешь. Ни один из них не является текущим диагнозом, хотя я подозреваю, что ты это уже знал, так? – У меня были подозрения, – ответил Джон с улыбкой, перелистывая папку в начало и взял в руки свидетельство о рождении. В конце концов, медицинские записи – это всего лишь история жизни. Нет смысла прыгать сразу в середину. Он рассматривал свидетельство, пытаясь представить Шерлока младенцем. Это было почти невозможно, хотя, когда взгляд Джона дошёл до полного имени Шерлока, он не смог удержаться от недоверчивого фырканья. – Твоё второе имя… – Не произноси вслух, – казалось, Шерлок испытывает агонию, как будто он желал, чтобы Джон пролистал всё это и забыл эту неловкую деталь. – Моё имя является достаточным доказательством того, что моим родителям нельзя было доверять давать имя ребёнку. – Я не могу представить тебя никем другим, – пробормотал Джон. – Но Шерлок Байрон Холмс? Серьёзно? Шерлок поморщился, тыкая в кусочек курицы, как будто желал вместо этого вонзить оружие в голову. – Серьёзно, – пробормотал он в итоге, фыркнув. – У Майкрофта не настолько плохо. Милтон. Думаю, мои родители пытались показать начитанность. Я действительно предпочёл бы, чтобы ты сохранил эту деталь в тайне. Джон улыбнулся, молча кивнув. Шерлок явно ненавидел своё имя, хотя сейчас, после первого удивления, Джон понял, что оно ему подходило. Было что-то в Шерлоке – что-то большее, чем тёмные кудри и мелодрама – что было, ну, что очень гармонировало с мыслью о лорде Байроне. Он бегло просмотрел детали о ранней жизни Шерлока, подмечая, что оценки психологов начались незамедлительно. Очевидно, что уже в детстве по крайней мере его мать вполне понимала, что Шерлок отличается от других. Она точно не была обеспокоенным родителем – она была родителем практичным, который, казалось, хотел убедиться, что делает всё возможное для своего сына. – Ты не говорил почти до шести лет, – пробормотал Джон, читая записи логопеда, которые указывали на отсутствие подозрений на умственную неполноценность, проблем со слухом или проблем в развитии, но скорее намекали на тот вид интеллекта, который заставлял всех взрослых настораживаться, когда они замечают это в детях: слишком проницательный и резкий. – Я заговорил сразу цельными предложениями с многосложными словами, – объяснил Шерлок, и его плечи дёрнулись под халатом. – В любом случае, Майкрофт говорил достаточно за нас обоих. – Тихушничал, пока не убедился, что делаешь всё правильно, – произнёс Джон, больше для себя. Он мало что знал о психологии так называемых вундеркиндов. Экстремальное развитие интеллекта шло рука об руку с аномалиями в остальных областях. Большинство профессионалов никогда не знало, считать эти вещи настораживающими или просто отличием. Было ещё несколько медицинских отчётов, и Джон приостановился на датированном годом спустя. Просто отметка из неотложки о раздавленных пальцах. На первый взгляд казалось, что Шерлок просто встретился с закрывающейся дверью, но затем Джон заметил, что повреждены были обе руки. – Что случилось с тобой, когда тебе было семь? – спросил он, взмахнув страницей. У Шерлока было сложное выражение лица: наполовину самодовольное, наполовину виноватое. – Майкрофт случился. Он учился играть на фортепьяно, пытаясь довести до совершенства сложный отрывок. Я не мог играть, но умел читать ноты. Я думал, что он вышел, когда сел попробовать. – Ты сыграл лучше него? – Джон поморщился; он был практически уверен, что знает, что за этим последовало. – И он тебя услышал? – Захлопнул крышку фортепьяно прямо мне на руки. Первый и последний раз, когда он вспылил и физически выразил это, – Шерлок выразительно пошевелил пальцами. Ни один из них не был кривым или очевидно повреждённым, и Джон видел, как они без труда извлекали самые красивые, замысловатые отрывки на скрипке. – Он чувствовал зависть и несостоятельность. После этого никто из нас больше не играл на пианино. Джон прикусил губу, размышляя над словами Шерлока. Не то чтобы у них с Гарри не было похожих драк, но не настолько злобных или требующих посещения больницы. Соперничество между братьями и сёстрами может быть ужасающим временами, но было что-то в том, что Шерлок сказал… – Ты не хотел, чтобы он тебя услышал. Не пытался показать, что ты лучше, – Джон посмотрел на Шерлока, который внимательно изучал содержимое кастрюли. – Ты просто старался быть похожим на него. – Проходящая фаза, – сказал Шерлок с намёком на обещание. – Вообще-то я удивлен, что Майкрофт не убрал этот кусок. Не сказать, что он показывает его в лучшем свете. – Может, он не думал, что я замечу это среди остальных или буду спрашивать, – Джон пожал плечами, перелистывая на другую страницу – о пребывании в больнице, про которое Майкрофт упоминал в связи с падением Шерлока в пруд. Там были и старые рентгеновские снимки, и он посмотрел на них на просвет, морщась при виде очевидных теней, которые отмечали оба детских лёгких. – Боже, ты был серьёзно болен. – Я мало что помню, – пальцы Шерлока на мгновение прошлись по его грудине. – Только то, что мне было больно дышать. Жгло и царапало. – Он покачал головой, потянувшись к тарелкам, и оттолкнул пустую чашку Петри. – Сколько мне нужно съесть? Джон закрыл папку и отложил её в сторону. Потом ещё будет время, чтобы прочитать остальное, если только Шерлок не заберёт назад своё разрешение. Сейчас лучше сосредоточиться на нём самом. – Столько, сколько сможешь. Прими ещё парацетамол вместе с едой. Тебя снова начинает трясти. – Повышенная температура к вечеру не является чем-то необычным на стадии выздоровления, – тихо заметил Шерлок, прежде чем позволил Джону усадить себя на один из кухонных стульев. – Ты слишком много беспокоишься. – Думаю, я беспокоюсь как раз в меру, – ответил Джон, накладывая еду по тарелкам, наливая им напитки и раскладывая столовые приборы. – Инцидент с пианино был началом того, что сейчас происходит между тобой и Майкрофтом? Шерлок огляделся по сторонам в поисках сброшенного одеяла, чтобы накинуть его себе на плечи для дополнительного тепла, когда Джон поставил перед ним тарелку с исходящей паром запеканкой. – Нет. Мы никогда не ладили. Он всегда был… – Чрезмерно защищающим? – Вмешивающимся. Ты знаешь, какими бывают старшие дети в семье, – Шерлок наколол кусочек курицы и съел без особого энтузиазма, несмотря на восхитительные оттенки вина и трав в соусе. – Да, Гарри была довольно властной. Всё ещё властная, когда трезвая, но как твой брат перешёл от защемления пальцев крышкой фортепьяно к... – он махнул на Лондон за окном, подразумевая всё: от камер видеонаблюдения на улицах до мирового господства. – Он сказал мне, что беспокоится постоянно. Хотя, должен признать, он не единственный. Ты определённо живёшь не самой безопасной жизнью. – У него пристрастие к контролю, – резко ответил Шерлок. – Я фигура в бесконечной шахматной игре – и та, которой он не может хоть как-то командовать. Он ненавидит это. Он пытается навязать мне свою волю при каждом удобном случае. Я вынужден сопротивляться, – на этот раз ухмылка была теплее, и она заставила Джона задуматься, а не была ли ссора между братьями не столько дуэлью, сколько игрой. – В конце концов, это то, что делают младшие братья. Кроме того, если я не буду держать его в форме, он окончательно срастётся со своим креслом. – Уверен, он всё ещё чувствует вину за инцидент с фортепиано, – сказал Джон. Небольшое событие в истории болезни Шерлока застряло у него в мыслях как многогранный, причиняющий боль кристалл. Это дало ему более ясное понимание человечности обоих Холмсов, которые, казалось, прилагали все усилия к тому, чтобы скрыть свидетельства о существовании у них чувств. – Всякий раз, когда я упоминаю это, он говорит, что мне нужно было быстрее отдёргивать руки, – Шерлок погонял еду по тарелке, потом отправил в рот ещё один кусочек и проглотил. Судя по его виду, его тело скорее жаждало сна, а не еды. – Не думаю, что он намеревался причинить мне боль. Он просто хотел, чтобы я прекратил. – Они были сломаны? – спросил Джон, указывая на руки Шерлока, пальцы которых ловко управлялись со столовыми приборами. – Я не видел рентгеновских снимков. – Сильный ушиб. Мамуля была в ярости, – теперь ухмылка была крайне самодовольной. – Это было потрясающе. Никогда не слышал, чтобы она так орала на Майкрофта. Она угрожала лишить его содержания. – Предполагаю, что обычно кричали на тебя, – он мог ясно себе это представить: маленький Шерлок – коленки и локти, и бесконечное любопытство, – создающий хаос без малейшего злого умысла. Шерлок задумчиво кивнул. – Но никогда так сильно. Я разнёс дом, поджёг газон… Такого рода вещи. На самом деле, я никого не поранил. Думаю, Мамулю шокировало, что Майкрофт оказался на такое способен, даже если это был несчастный случай, – он встретился взглядом с Джоном и пожал плечами. – Он не хотел, чтобы мои пальцы зацепило. Джон опустошил свою тарелку, думая обо всех тех ссорах между ним и Гарри. Детьми они иногда вздорили по пустякам: руки, кулаки и ногти пускались в ход, когда ссоры становились слишком жаркими. В конце концов Джон вырос, но выросла ли Гарри? А Гарри нет. Гарри потеряла себя в пагубной привычке, которая развивалась в ней с подросткового возраста, и Джон ничего не мог поделать, чтобы остановить её. Он мог спасать жизни на поле боя и следовать за темнокудрым маньяком по всему Лондону, но он не мог заставить свою сестру бросить бутылку. Он ощутил на запястье тёплые пальцы Шерлока – простое, лёгкое прикосновение, которое вырвало его из задумчивости, и заморгал. Это было всего лишь лёгкое похлопывание, а не медлительная ласка, и Джон задумался, что произошло бы, если бы он повернул руку и поймал ладонь Шерлока. Что сделал бы его сосед: отнял бы её или шагнул ближе? Он моргнул и отмахнулся от вопроса, вновь заколебавшись от напавшей на него мрачной нерешительности. Вместо этого он заставил себя думать как доктор и оценивающе посмотрел на Шерлока. – У тебя усталый вид, – тихо сказал Джон. – Съешь еще несколько кусочков, а потом мы тебя уложим в постель. – Ещё семи даже нет, – заметил Шерлок, но в его голосе слышалась сильная усталость. – Я не ребёнок. – Нет, ты взрослый, который всё ещё сражается с гриппом. Сон – самое лучшее для тебя. – Джон смотрел, как Шерлок наконец послушался и управился с ещё четырьмя кусочками курицы, пока одна потребность не перевесила другую. Джон поднялся на ноги, протягивая руку Шерлоку и помогая ему встать, и прикоснулся рукой ко лбу. Небольшой жар, но ничего страшного. У Шерлока всё ещё было достаточно координации и сил, чтобы ходить, и он пошаркал в свою спальню, где уставился на простыни. – Тут спал Майкрофт, – пробормотал он, уставившись на кровать, как будто она пропитана ядом. – Бога ради, Шерлок. У него нет ни ветрянки, ни краснухи. – Он может заразить меня майкрофтовостью. – Ты смешон, – нежно произнёс Джон, видя улыбку Шерлока. – И ты об этом знаешь, а теперь забирайся. – Он осторожно подтолкнул его на матрас, скользнув руками по шелку, облегающему плечи, и натянул ему одеяло до подбородка. От него не ускользнул слабый вздох облегчения, вырвавшийся у Шерлока, как только его голова коснулась подушки. Глаза уже закрылись, а тело, набирая скорость, помчалось в сторону сна, который он так редко себе позволял. – Спокойной ночи, Джон. – Спокойной ночи, Шерлок. Сладких снов. Протянув руку, он выключил в спальне свет, оставляя в комнате лишь тусклое сияние уличных фонарей и полосу света из кухни. В этом робком освещении было легче позволить упасть маске врача. Лицо Шерлока выглядело бесконечно безмятежным: краткий отдых безумно мчащегося разума, и Джон осознал, что от этого зрелища у него перехватывает дыхание. Всё его тело ныло от желания забраться на кровать и растянуться рядом с Шерлоком. Джон легко мог себе представить простое удовольствие от того, чтобы обернуться вокруг этого длинного тела, тёплого и уютного, с соблазнительным обещанием большего. Несколько часов назад он был уверен, что подобное не может быть ничем большим, кроме фантазии. Теперь была надежда. Сердце Джона билось часто от открывающихся возможностей. Возможно, он ошибался насчёт того, что он видел в глазах Шерлока недавно, когда они сидели в гостиной, но даже если и так – Джон будет невозможно счастлив попытаться и узнать правду. Время покажет, куда это их заведёт, и Джон планировал от души насладиться путешествием.