Осветить друг другу путь (To Light Another's Path)

Шерлок ясно видел напряжение в теле Джона. Оно было выписано в каждой мышце, раскрашено по-армейски резкой, размашистой походкой, на которую он переключился, выводя Шерлока из офиса Монро и направляясь к лифту. Ассистента он одарил лишь вежливым кивком, больше похожим на объявление войны, чем на вежливое прощание. Похоже, Джон твёрдо намеревался вытащить оттуда Шерлока, как будто они были на вражеской территории, а его восприятие переключилось на боевое планирование. Лицо его застыло, а взгляд сосредоточился на дверях лифта, и только когда Шерлок мягко обхватил запястье Джона ладонью, тот вроде бы пришёл в себя, виновато вздрогнув. Синие глаза наполнились пристыженными извинениями и чем-то ещё — разгорающимся огнём, — от которого в животе Шерлока заметался рой бабочек. — Мне понадобится пальто, — произнёс Шерлок, стараясь выдержать ровный тон, и мельком взглянул на помощника. Он рефлекторно впитал детали, в особенности отмечая линии загара и ногти, когда тот с неискренней улыбкой протянул ему пальто и шарф. Облако заключений взметнулось у него в голове, создавая со скоростью света перекрёстные ссылки с деталями расследования, и он на долю секунды помедлил, когда начала проступать новая информация. Интересно, но далеко не так интригующе, как Джон и его взрывоопасный настрой по отношению к Монро. Шерлок нервами ощущал присутствие жёстко-напряженного Джона, который тяжело и контролируемо дышал через нос — злой, но не на Шерлока. Кулаки по-армейски сцеплены за спиной, но каждая пора излучала безотлагательность. Очаровательно. Шерлок был прекрасно знаком с ревностью как с мотивом. Сколько окровавленных картин любовных ссор он видел среди сцен убийств? Несмотря на все протесты, человечество было лишь в очень коротком шаге от животных: примитивность и инстинкты. Он уже бывал жертвой чужой зависти. Люди пытались принизить его, сделать его ум не таким пугающим при помощи жестоких оскорблений и социальной изоляции, но никто никогда не был таким — никто не вёл себя так, будто Шерлок стоил того, чтобы заявить на него права. Дико, животно, грубо — ничего общего с разумностью или высшей мозговой деятельностью — и сердце Шерлока дико забилось в ответ, прогоняя кровь по венам тягучими, пьянящими волнами в заводь между ног. Казалось, кто-то поджёг фитиль под кожей, и искры начали свой бег, воспламеняя каждый нерв и каждый капилляр. Несмотря на прилив жара, он надел пальто — некоторым деталям анатомии внезапно потребовалось прикрытие более существенное, чем тесное бельё и тонкие брюки. Коротко кивнув ассистенту на прощание, Шерлок позволил Джону возглавить их путь к лифту, с замиранием отметив, что Джон пропустил его внутрь первым, блокируя своим телом линию обзора между офисом Монро и Шерлоком. Он безжалостно вдавил палец в кнопку «вниз», и только когда двери захлопнулись, его плечи чуточку расслабились и он взглянул Шерлоку в глаза. Они стояли в молчании, пристально глядя друг на друга, а воздух становился всё плотнее. Шерлок облизнул губы, и его дыхание сбилось, когда взгляд Джона проследил за этим движением. Порыв шагнуть назад, нагнуть голову в приглашении, позволить Джону нависнуть и просто взять себя, был почти ошеломляющим. Не имело значения то, что усилия Монро оставили Шерлока совершенно равнодушным или что у ревности Джона не было никакого основания: от того факта, что Джон всё равно вёл себя так, будто этот имбецил был угрозой, у Шерлока пересохло во рту и его пробила дрожь. Голос Джона был шепотом — низким, сломленным, когда он окинул тело Шерлока взором с головы до пят и обратно, как будто мог заклеймить его лишь взглядом. — Мне стоит извиниться? Слова наполнили воздух грубым шелком, и Шерлок втянул воздух, как будто мог вдохнуть их. Джон говорил не о том, чтобы высказать Монро сожаления. Шерлок понимал, что скорее настанет конец света, но Джон всё равно предпочтёт сломать архитектору нос, а не предлагать передышку в невысказанной войне. Вместо этого он спрашивал, посчитал ли Шерлок его поведение неподобающим (да, но Шерлок обожал неподобающее) или чем-то, о чём ему стоит сожалеть (Нет. Никогда). — О чём ты думаешь? — спросил он, полностью осознавая, каким рокочущим стал его голос, но в то же время тихим, как и у Джона. Он шагнул ближе, глядя Джону в глаза и считывая поворот его морального компаса, сбитого с курса неоспоримой силой примитивных реакций. Джон чувствовал, что должен извиниться, но это не означало, что он хотел извиняться или что он не среагирует точно так же, если ситуация когда-нибудь повторится. Он чувствовал запах шампуня Джона и неотчётливый, тёплый аромат его кожи: смесь пены для бритья, мыла и запаха самого Джона. Лифт продолжал спускаться, и они стояли уже почти вплотную, а пальто Шерлока распахнулось, драпируясь вокруг них тёмным занавесом. — Нет, — наконец пробормотал Джон, и его взгляд снова залип на губах Шерлока, как будто они его загипнотизировали. — Нет, мне не жаль, что я забрал тебя от него. Он не имеет права обладать тобой. — Джон отвёл взгляд, будто раскаиваясь. — В смысле, если ты его хочешь, я не стану тебя останавливать. Это не… я не такой, но ты ведь не хочешь, правда? Шерлок моргнул, задавшись вопросом, а не видит ли Джон какой-то другой мир, не тот, который наблюдает он сам. Он видел взгляд Шерлока, когда они уже стояли в дверях, узнал его, однако всё равно задавал вопрос. На что это должно быть похоже — быть нормальным? С такой готовностью сомневаться в доказательствах, увиденных собственными глазами? Джон пытался создать у Шерлока впечатление, что он не контролирует его и что он может встать выше своих глубинных собственнических инстинктов, но почему? Общество могло бы счесть его поведение навязчивым, но с каких пор Шерлока волновало, что люди (все они идиоты) думают? Ответ пришёл к нему неожиданно. Ложная экстраполяция. Джон ориентировался на то, как реагировали на его поведение в предыдущих отношениях, применяя эти реакции к данной ситуации и приходя к ошибочному заключению. Которое, вероятно, подкреплялось его неуверенностью в статусе их… чего? Дружбы? Отношений? Партнёрства? Всего вышеперечисленного?  — Монро — кретин, который относится к любовникам как к собственности, и не потому что заботится о них и боится, что кто-то их уведёт, а потому что они отражают его статус и имидж. Полагаю, именно это было причиной разрыва их помолвки с мисс Латимер, — Шерлок сделал глубокий вздох, пытаясь разобраться в хаосе пронзающих его порывов: от низкого, пьянящего гула простого желания до сложного дисканта потребности утешить Джона и облегчить его неуверенность. — Его интерес ко мне в лучшем случае поверхностный, а мой к нему отсутствует. Он не… он не ты. Улыбка на лице Джона могла бы осветить половину Лондона, и при виде неё Шерлок судорожно выдохнул от облегчения. Он боялся своей неспособности выразить сантименты Джону, запутаться в словах и сделать только хуже. В социальных взаимодействиях, где голая правда была неприемлема и неприлична, это происходило с ним так часто, однако Джон был способен понять, что он имел в виду. Джон всегда понимал или, по крайней мере, прилагал усилия к этому. Сколько было тех, кто пытался прилагать усилия? Каким бы ни оказался ответ Джона, ему помешали расходящиеся двери и знакомый голос, произнёсший со вздохом: — Как мило вас тут встретить. В голосе Лестрада не было даже намёка на удивление. Если уж на то пошло, там был элемент самодовольства, как будто он прибыл на Канери–Уорф с намерением проследить за ними, а не встретиться с Монро. — Итак, вы сэкономили мне время или усложнили мне жизнь? — Как будто тебе нужно спрашивать, — вмешалась Салли, складывая руки на груди и хмурясь. — Мы прервали семейную ссору? Шерлок снова посмотрел на Джона, осознавая, как близко они стояли: Джон, всё ещё ощетинившийся после дебоша с Монро, и Шерлок, нависающий над ним из-за своего роста. При виде такой живописной картины сторонний наблюдатель мог легко спутать влечение с противостоянием, и Салли гораздо легче поверить, что Шерлок вызвал гнев Джона, а не страсть. — Нет, — ответил Джон с нейтральной улыбкой, выходя из лифта. Он говорил тихо, чтобы секретарша не могла расслышать. — Монро — мудак, но он говорит, что во время убийств был на конференции архитекторов в Глазго. Лестрад кивнул, вытаскивая из кармана записную книжку и чиркая в ней, а Шерлок добавил: — Это было в Хилтоне. Плотная посещаемость и сетевые технологии — это вероятно железное алиби, — он нахмурился, обдумывая детали, потом добавил, — обрати особенное внимание на то, общался ли он тем вечером с людьми. Он мог доехать до Лондона последним поездом и вернуться на первом, но в таком случае он бы отсутствовал в баре вечером и не появился бы на завтраке утром. — Что-то ещё? — спросил Лестрад. — Убийца не он. — Что? — переспросил Джон, недоверчиво глядя на Шерлока. — Почему нет? Шерлок прочитал на лице Джона изумление и вздохнул. — У него большие ладони, больше, чем у меня, — он протянул руку, растопырив пальцы в наглядной демонстрации. — В полицейском рапорте указано, что нож, найденный в теле Уинтерса, оказался скальпелем с широким лезвием и короткой ручкой. Если бы рану Уинтерсу нанёс Монро, сопротивление плоти заставило бы его ладонь соскользнуть с ручки на лезвие. Ни на его ладони, ни на пальцах нет следов ранения, так что кто бы ни убил Уинтерса, его ладони не больше, чем у тебя. — Тогда зачем я вообще буду проверять его историю? — спросил Лестрад. — Потому что тебе понадобится ордер на его компьютер и телефонные распечатки, и дыры в его алиби могут с этим помочь, — скучающим тоном ответил Шерлок. — Только потому, что он не держал клинок, которым убили Уинтерса, не значит, что он в этом не замешан. Салли потёрла лоб и, почесав висок, уставилась на Шерлока. — Так что? Монро — вдохновитель, а кто-то другой проделал за него всю работу? В её исполнении это прозвучало как сюжет из тех фильмов, что так любил Джон — с невероятными гаджетами и шпионами и где мир всегда был бесстыдно черно-белым, как во времена холодной войны. — Возможно. Или он мог ненамеренно дать кому-то достаточную мотивацию, чтобы пойти ради него на крайние меры. Выяснять, виновен он или нет — это ваша работа, а не моя. — Немного помощи не помешает, — пробормотал Лестрад, глядя на свою записную книжку и потирая правый глаз. — Что-нибудь ещё? — Помолвочное кольцо. Найдите его в личных вещах, — проинструктировал Шерлок, прикидывая ценность украшения. — Оно может быть незначительной деталью — осколком сантиментов, туманящих поле зрения, но с тем же успехом это кольцо может оказаться ключом к раскрытию запутанного убийства. — Мы вычеркнули ограбление из мотивов преступления. Все её ценности были на месте, — Лестрад глянул на Салли для подтверждения, и она кивнула. — Сейф был полон, а шкатулку с драгоценностями не двигали с прикроватного столика. — Включая кольцо? — Шерлок вздохнул, когда Лестрад пожал плечами. — Богатые семейства любят дарить драгоценности, потому что это скорее вложение, чем расходы. «Феррари» теряет ценность с каждой проведённой на дороге секундой, а бриллиантовый кулон становится всё дороже, — объяснил он. — У нее, вероятно, было несколько ожерелий и других вещиц, и ясно, что ограбление не было мотивом преступления, потому что драгоценности были на месте. Он махнул рукой в сторону офиса и его владельца. — Однако Монро позволил ей сохранить помолвочное кольцо. Если оно исчезло, то это было намеренное и целенаправленное действие. Этого факта будет достаточно, чтобы придать особую важность её взаимоотношениям с Монро в связи с расследованием — достаточную, чтобы пригласить его на допрос. — Не забудь про перестройку, — добавил Джон. — Это именно то, что привело нас сюда изначально. Как ни посмотреть, похоже, что Монро в этом по уши замешан. — Не хочешь нам об этом рассказать? — спросил Лестрад, складывая руки на груди и многозначительно уставившись на Шерлока. — Тебя в любом случае не должно тут быть. Как ты добился встречи? — Он склонен к сотрудничеству, — легко соврал Шерлок и приступил к объяснениям. — У Уинтерса была брошюра, рекламирующая новое концептуальное строительство на Адмирал-Уолк — перестройка комплекса, в котором была квартира мисс Латимер. Это один из больших проектов Монро, но чтобы начать, ему нужно выкупить квартиры у нынешних владельцев. — Нихрена себе, — нахмурился Лестрад. — Чем дальше, тем больше похоже на то, что у него всё-таки был веский мотив. — Монро и его ассистент утверждают, что мисс Латимер было сделано предложение, но её убили до того, как она успела дать ответ. — Думаешь, они говорят правду? — это была Салли, которая, по крайней мере, относилась с равной подозрительностью ко всем встречным. — Мы это можем легко выяснить, — сказал Лестрад, прежде чем Шерлок смог предложить едкий ответ. — Мы проверим телефонные распечатки Латимер, её компьютер и всё остальное. Проверим, связывалась ли она с ним. — Он вздохнул, захлопывая блокнот, и посмотрел Шерлоку в глаза. — Нож, который мы вчера нашли, определённо является орудием убийства. В сочетании с одеждой этого достаточно, чтобы заключить, что это Уинтерс убил Латимер, но выяснение, кто прикончил его самого, оказывается труднее, чем мы думали. — Разве вы не нашли ничего у моста? — спросил Джон, скрестив руки и чуть смещаясь поближе к Шерлоку. — Мы определили, что он упал в Темзу с моста Чисвик, по разрушению на мосту и тому, что Шерлок нашёл на трупе. Он был в хорошем состоянии после такого путешествия по течению, но это скорее удача. Мы просто не знаем, кто воткнул в грудь нож, — Лестрад на секунду закрыл глаза, очевидно чувствуя усталость. Переработал. Это заставило Шерлока задуматься, сколько преступлений осталось нераскрытыми из-за того, что полицейские были слишком уставшими, чтобы заметить улику. — У нас нет ничего подозрительного на камерах ни в квартире, ни на мосту и ничего, кроме дерьма от семейства Латимер. Мы шли сюда в поисках новых зацепок. — Которые мы для вас нашли, — заметил Шерлок, бросая взгляд через плечо на закрывающиеся двери лифта, который начал подниматься, вызванный на другой этаж. — Этого должно быть достаточно, чтобы занять вас на какое-то время. Джон, пошли. — Я полагаю, ты хочешь узнать, что мы найдём? — крикнул ему Лестрад вслед. — Ты мне расскажешь, — ответил Шерлок и, ухмыльнувшись, открыл дверь. — В конце концов, ты же хочешь раскрыть это дело. Джон приноровился к его шагу, и они направились в обратный путь через стерильный городской рай. Солнце уже скрылось за горизонтом, и уличные фонари снова засияли. Закончился ещё один короткий зимний день. Шерлок отчасти ожидал, что здесь, посреди шума и спешки Лондона, горячее, искушающее чувство, появившееся в лифте, растворится под сенсорным напором окружающего мира. Тем не менее, оно никуда не делось. Толстый, плотно затянутый булинь, связывающий его с Джоном, который затягивался с каждым словом, сонограмма, читающая его голос в гладких изгибах и изломанных линиях. — Ты уверен, что Монро этого не делал? Я бы с радостью посмотрел, как его за это посадят, — Джон взглянул на Шерлока, наморщив нос и скривив рот, и при виде этого выражения Шерлок задавил улыбку. — Ему всё равно может светить тюрьма. Пока вы двое рычали друг на друга, я прочитал то, что было на экране компьютера, — он бросил взгляд на Джона и увидел открытое любопытство. — Даже если он не связан с убийством, это расследование может его прикончить. В бухгалтерских таблицах было множество свидетельств творческого подхода к учёту. Он обсчитывает своего партнёра. Джон фыркнул. — Меня это не удивляет. Жадный говнюк. Но я всё равно считаю, что он стоит за убийствами. Даже если он не убивал сам, уверен, он мог знать кого-нибудь, кто совершил бы убийства вместо него. Шерлок пожал плечами и поднял руку, останавливая такси. — Возможно. Ты выяснил что-нибудь полезное у ассистента? — Не особенно, — Джон шагнул вперёд, забираясь в такси, остановившееся у тротуара и, подождав, пока Шерлок не усядется, продолжил: — Хэвишем остался, чтобы держать офис открытым, и, по его словам, бизнес шёл хорошо. Это примерно всё, что я выяснил, если не считать того, что, по его мнению, смерть Латимер стала помехой, потому что это замедлит продажу её квартиры. — Он с любопытством посмотрел на Шерлока, вероятно, гадая, не вытащит ли он кролика из шляпы при помощи таких крох информации. — Что-то ещё? — Много говорил о том, как Монро «видит» — ну, знаешь, обычный корпоративный трёп? Как будто он думал, что такие люди, как мы, смогли бы в будущем купить у них квартиру. Знаешь, за сколько они их продают? — Шерлок одарил его полным терпения взглядом, наблюдая, как Джон закатывает глаза и улыбается. — Ну, разумеется, знаешь. Как будто мы когда-нибудь сможем потратить миллионы на квартиру в Лондоне. — Сомневаюсь, что речь о недвижимости предназначалась для того, чтобы уговорить тебя на покупку, — мягко ответил Шерлок. — Я частично её слышал — это одна из причин, почему я оставил дверь открытой. Он старался впечатлить тебя статусом Монро и подчеркнуть социальную разницу между вами. Старался, чтобы ты почувствовал себя неполноценным. — Что?.. Почему? — Джон развёл руками, как будто указывая на свои сильно поношенные джинсы, выцветший синий свитер и неприметную куртку. — Не особенно-то угрожающе я выгляжу. Шерлок наклонился ближе и тихо, так чтобы не расслышал водитель, пробормотал: — Любой, кто увидел бы тебя с пистолетом, сказал бы иначе. Реакция Джона была неожиданной и мгновенной. Тело пронзила слабая дрожь, он втянул в себя воздух, и кожа потеплела от румянца, когда Джон повернулся и ухмыльнулся Шерлоку. Глаза были цвета кобальта, с огромными зрачками, бесстыдные от желания, и Шерлок почувствовал, как внутри вспыхивает ответный жар. Их носы практически соприкасались, дыхание смешивалось, а когда язык Джона мелькнул, увлажняя губы, Шерлок почти смог ощутить их вкус. Таксист многозначительно откашлялся, метнув непримиримый взгляд в зеркало заднего вида. Шерлок вернул его с ледяным прищуром, когда Джон отстранился. Шерлоку хотелось бросить острое замечание об очевидно убыточном бизнесе таксиста на стороне, но со стороны живота послышалось бурчание. Оно отчасти было результатом поселившегося внизу желания, но в основном следствием того, что ланч был несколько часов назад. Быстрый взгляд искоса в сторону Джона обнаружил подавляемую усмешку, и Шерлок вздохнул. — Анжело? — спросил он. — Ты собираешься что-нибудь есть? — губы Джона расплылись в усмешке, когда Шерлок кивнул. — Тогда ты платишь. — Как будто Анжело хоть раз брал с нас плату, — ответил Шерлок, откидываясь на своём сиденье, и, кинув водителю последний презрительный взгляд, переключил своё внимание на вид из окна. Смотреть на Джона было слишком искушающим занятием. Каждый взгляд, казалось, подцеплял его и подтягивал его горемычное тело ближе и ближе, а у Шерлока не было ни малейшего желания оказаться выкинутым из такси одним из самых зашоренных таксистов Лондона. Вместо этого, чувствуя, как мысли выворачиваются наизнанку, он наблюдал в окошко за проплывающим мимо городом — его метрополем, пойманном в своём головокружительном танце. Когда-то было так легко потерять себя в тёмных, забытых уголках Лондона, где до сих пор царила преступность, а в тенях был мрак. До появления Джона у него были моменты искушения. Он тогда хотел уйти, исчезнуть с радаров и проскользнуть — никому не известным, но всё понимающим — в мрачное подбрюшье города. Возможно, он пролил бы свет на этот сумрак, но даже сейчас в нём не было уверенности, что он не погрузился бы в упоение им. Вероятно, в каком-то отношении Мориарти был прав. Когда-то они были похожи. Была потенциальная возможность того, что Шерлок обратится к преступлениям, пусть даже в качестве вызова, но только не после появления Джона. Добавление в уравнение единственной переменной совершенно его изменило. Он должен был бы сопротивляться этому влиянию, но как он мог? Как он мог выражать недовольство Джоном? В конце концов, не Джон изменил его, но он заставил Шерлока желать настроить себя — перекалибровать для повышенной эффективности. Ремодуляция для более глубокого понимания. Шерлок моргнул, игнорируя сияние красных огней светофоров, а его мысли продолжили кружиться в голове — многочисленные поезда, постукивающие по рельсам разных путей, время от времени разделяющиеся, но никогда не останавливающиеся. Шторм расследования по-прежнему мерцал фоном, тогда как вопрос о нём и Джоне проскользнул на передний план. Он изучал эту идею в своей голове весь день, переворачивая то так, то этак в каждый свободный момент, но так и не нашёл новой перспективы. Всё те же вопросы и сомнения оставались на месте, вгрызаясь в него острыми зубами беспокойства, и с каждым проходящим часом Шерлок понимал, что он никак не может быть уверен в результате. Даже с его блестящим разумом он был способен предсказывать будущее не лучше других — в пределах примитивного распознавания схемы, и если что-то могло победить логические выкладки, то это сантименты. Он был вынужден заключить, что единственный способ увериться, что отношения между ним и Джоном будут работать, это попробовать их. Чтобы уверяться каждый день — каждый момент покоя и мимолётных конфликтов, — что это явление, которое может продолжаться и длиться. Джон сказал ему, что выбор за ним, а затем немо напоминал Шерлоку при каждой возможности, что на самом деле был только один ответ. Он ожидал, что Джон будет заявлять права, как на его время, так и на разум. Он боялся того, что Джон захочет поговорить, разворошить угли и отклонить сомнения Шерлока, но он не сделал ничего подобного. Он остался самим собой, даже больше того. Непоколебимый и сильный, по-видимому, подбодрённый молчаливым признанием того факта, что это было не одностороннее влечение, а потенциал, который они оба могли видеть. Потом было противостояние с Монро. Простое воспоминание вызвало дрожь предвкушения, опалившую кожу Шерлока, отчего одежда показалась слишком тесной, а тело налившимся. Это противостояние показало ему сторону Джона, с которой он не был прежде знаком. О, Джон защищал его в прошлом, временами — яростно, стремясь обезопасить Шерлока, но это было чем-то иным. Угроза была не его жизни, а чему-то более личному, и ответом Джона был чёткий контроль и смертоносная сила, кипящая под тонкой оболочкой цивилизации. Шерлок не был уверен, что оказалось более возбуждающим: самообладание Джона или то, что его более примитивные инстинкты со всей очевидностью были близки к тому, чтобы разорвать этот контроль в клочья. Всё ради него. — Эй, приехали, — крикнул таксист, вырывая Шерлока из раздумий. Он заплатил ровно по счётчику, из вредности не давая на чай. Небольшое расстояние до Анжело они прошагали в ногу, и первые капли дождя начали падать из тучи, собирающейся над головой. Они едва успели перешагнуть через порог Анжело, когда разверзлись небеса, посылая ливень на Лондонские башни и бесплодную, бетонную землю. — Хороший расчёт времени, — одобрительно сказал Джон, когда их проводили к их обычному столику у окна, стекло которого сейчас было расчерчено хрустальными потоками воды, сиявшими красным и белым от фар проезжавших машин. — Как думаешь, сколько времени пройдёт, прежде чем Грег снова свяжется с ними? Шерлок снял пальто, быстро встряхнув головой. — Зависит от того, насколько легко у них получится добыть ордер и насколько отчаянно детектив-инспектор нуждается во сне. Возможно, мы услышим о кольце вечером, но вероятно, это случится завтра. Анжело поприветствовал их как обычно бурно, и когда Джон взял меню, Шерлок заметил, что протеста по поводу свечи не было. Похоже, все протесты умерли, и Шерлок посмотрел в окно, скрывая улыбку. — Я знаю, что ты хочешь повесить все убийства на Монро, — тихо пробормотал он, помня о предыдущих просьбах Джона держать обсуждение преступлений, крови и частей тел вне пределов слышимости других посетителей. — Но я думаю, мы смотрим не в ту сторону. — У тебя возникли подозрения? — спросил Джон, его взгляд оторвался от меню и сфокусировался на Шерлоке. — Кто тогда это, по-твоему, сделал? Шерлок покачал головой. — Нет, я могу сказать, кто это не был, а не кто это был. Недостаточно… — … информации, — закончил за него Джон. — Ну, если это не Монро, то ставлю на члена семьи. Может быть, они узнали о щедром предложении за квартиру. — С тихим звяканьем Джон сдвинул свои столовые приборы на одну сторону. — У неё было завещание? Если нет, то всё автоматически отходит ближайшим родственникам. Возможно, они решили, что могут присоединить её независимое состояние к своему собственному, — он поднял взгляд и улыбнулся, когда Анжело налил им вина и принял заказ. — В конце концов, у них есть ещё один наследник, и готов поспорить, они плохо восприняли её отделение от семьи. Шерлок наблюдал за гонками капель дождя по оконному стеклу, потом повернулся и взглянул на Джона. — Верно, но состояние мисс Латимер было несущественно по сравнению с состоянием её отца. Как ни посмотреть, риск скандала, если раскроется убийство, перевешивает прибыль. Если семья и вовлечена, это был чисто эмоциональный, а не финансовый мотив. — Шерлок раздражённо сменил позу. — Я чувствую, что упускаю что-то. — Ты его раскроешь, — ответил Джон с полной уверенностью и, вытащив из хлебной корзинки булочку, многозначительно положил её Шерлоку на тарелку. — Съешь её, твой живот мешает другим посетителям. — Он не настолько громкий, — пробормотал Шерлок, но сделал как велено. Как будто его пальцы, руки, губы и язык были подконтрольны Джону, а не ему самому, он разламывал хлеб и поедал его, чтобы успокоить возрастающую угрозу в желудке. — В любом случае, это твоя вина. Я мог по несколько дней обходиться без еды. Джон закатил глаза. — Что просто потрясающе с точки зрения здоровья, — но сарказм исчез, когда он продолжил. — Ты всё ещё поправляешься после простуды, помнишь? То, что ты хорошо себя чувствуешь, не означает, что твоё тело уже стопроцентно здорово. — Я смог прожить день без парацетамола и не чувствую себя хуже, — вообще-то, намного лучше, хотя Шерлок где-то в глубине души подозревал, что это скорее связано с постоянным, искушающим присутствием Джона, а не с общим состоянием его здоровья. Остававшиеся боли имели над ним мало власти, когда ему казалось, что по его венам струилось расплавленное железо — яркое, пылающее и притягивающее его ближе к Джону, как будто тот был магнитом. Джон издал полное сомнения мычание, пристально изучая лицо Шерлока, как будто выискивая признаки, что тот был не вполне честен. Это был бы взгляд врача, если бы не подчёркнутый жар — укрытое пламя, которое так легко может возродиться. У Шерлока подпрыгнуло сердце, когда он осознал, до чего же это могло быть легко — сколько власти Джон передавал ему с каждым простым, невысказанным принятием желания. Понадобится лишь лёгкое касание или наклон головы и шёпот правильно выбранных слов, и Джон будет в его ладони, распростёртый в его постели, слепо ведомый в старейшем танце вселенной…* Однако, возможно, «передача власти» — не совсем правильное выражение. Оно подразумевает доминирующую силу, победителя и побеждённого, что не может быть дальше от истинного положения вещей. Нет, это была не война, а преданность. Никто не брал верх, и Шерлок пытался припомнить, чувствовал ли он подобное по отношению к кому-либо, хоть когда-нибудь. Верил ли он хоть кому-то достаточно, чтобы полностью отдать себя в их руки? Он ничего не скроет от Джона, даже если захочет. Это будет просто невозможно. У Джона слишком хорошо получалось видеть всё, что Шерлок показывал миру, и всё, что он прятал. Абсолютная наблюдательность. И Шерлок обнаружил, что задыхается от нужды быть познанным. Он хотел умчаться обратно на Бейкер-стрит и остаться там с Джоном за закрытыми дверями. Сказать ему, показать всеми явными способами, что он наконец-то понял. Не было правильного ответа и настоящего выбора, но даже если бы был, то ответ Шерлока был бы ясным: да, да, да. Порыв был почти ошеломляющим — фейерверк, мчащийся по позвоночнику и взрывающийся в венах. Если бы они не сделали уже заказ, он бы поддался порыву, но вместо этого Шерлок поёрзал на своём стуле и, вооружившись терпением, сделал глоток из своего бокала. Пьянящий вкус вина: виноград, солнце и лёгкий намёк на пропечённую средиземноморскую почву взорвался у него на языке, ничуть не облегчая уже имеющееся головокружение. Под столом его колено коснулось колена Джона. Это было мимолётное касание, невинное, но каким-то образом заряженное значимостью. Вот только очень скоро он почувствовал, как к его ноге прижалась нога Джона — тепло плоти сквозь двойную ткань их штанов; зеркальное отражение, учитывая, что они сидели друг напротив друга. Одного взгляда на Джона было достаточно, чтобы показать, что это было намеренное и полное смысла движение. В мягком, ровном изгибе его губ и в сиянии его глаз, усиленном светом свечи, было написано одобрение. Шерлок не отодвинулся. Если уж на то пошло, его тело, похоже, двигалось само по себе, следуя какой-то неписанной хореографии, бессознательно смещаясь так, чтобы повторить позу Джона, пока разум искрил статикой от осознания. Часть его хотела выпалить всё здесь и сейчас, но слова в голове звучали нелепо, и он понял, что глотает их, с бьющимся сердцем переводя беседу в более безопасное русло. — Я не единственный, чьё состояние оставляет желать лучшего на этой неделе, — заметил он, по-новому фокусируя взгляд, чтобы оценить Джона уже с физической точки зрения, выискивая усталые тени или измученные морщины. Однако ничего не было видно. Джон был обычным: сильным, надёжным, и только лёгкая печать стресса после встречи с Монро портила его очевидную безмятежность. — Вчера ты был истощён, — Шерлок отвёл взгляд. — Слишком много времени провёл, заботясь обо мне, и недостаточно, чтобы позаботиться о себе. — Я доктор, — ответил Джон, откинувшись назад, когда перед ним осторожно поставили тарелку с дымящейся пастой. — И твой друг. Несколько пропущенных часов сна — это не то, с чем я не могу справиться. Ты меня на это отдрессировал лучше, чем медколледж и армия вместе взятые. — Не слышал, чтобы ты жаловался, — ответил Шерлок с улыбкой, вспоминая ночи, проведённые в погоне за уликами. — Разумеется, если только тебе не нужно было наутро в клинику. — Ага, удивительно, как расстраиваются люди, когда их врач начинает засыпать посреди приёма, — у Джона была заразительная улыбка, как яркий всполох веселья. — Я не знаю, как ты это делаешь. Как ты приучил себя выживать при таком недостатке сна? Шерлок взял вилку и начал есть свою порцию, облокотившись на стол, и при виде его позы Мамуля зашипела бы о манерах. Он проглотил положенную в рот еду, обдумывая ответ. — Это не вопрос изменения установленного режима. Мне никогда не требовалось столько сна, как другим людям. Ну, знаешь, восьмичасовой сон, о котором все трещат, как о вечно-изменчивом идеале. — Да, но я видел, как ты бодрствовал по несколько дней и в конце не выглядел измочаленным, — Джон скопировал позу Шерлока, и они оба теперь слегка наваливались на стол. Это было микроскопическое изменение, но Шерлок всё равно ощущал интимность процесса, этого сужения мира только до них двоих, как будто Анжело и других посетителей больше не существовало. — Немного маниакальным, если уж на то пошло. — Нормальное поведение, — заметил Шерлок, прикрывая рот ладонью, осознав, что он до сих пор жевал. — Ты должен такое понимать. Представить не могу, что в Афганистане тебе давали нормально поспать. Джон покачал головой, покрутив в левой руке вилку, и только потом ответил: — Часы отупляющей скуки, прерываемые безумными всплесками адреналина. Через какое-то время к этому привыкаешь. Всегда быть на грани подобным образом. — То есть, ты знаешь, что любой, кто лишён регулярного сна, пройдёт через укорачивающийся цикл бодрости и летаргии, повышенной интенсивности, но сниженной продолжительности, пока… — Пока он не выключится в неподходящем месте, например, навалившись на микроскоп, — Джон одарил Шерлока изумлённым взглядом. — По крайней мере, эта неделя показала мне, что иногда твоё тело выступает за главного. Простуда вырубила тебя начисто. — К несчастью, — скривился Шерлок. — Я бы раскрыл дело несколько дней назад, если бы не застрял на диване. — Он мог сколько угодно притворяться, что, если бы не Джон, он бы продолжил таскаться на места преступления, но реальность была неоспорима. Он был абсолютно беспомощен в тисках лихорадки, и только мысли о том, чтобы пройти через всё это без заботы Джона, было достаточно, чтобы его пробрал озноб. — У всех есть право время от времени заболеть. Это случается с лучшими из нас, — Джон сделал глоток вина. — Ты быстро поправился. Быстрее, чем я думал. — Спасибо, — ответил Шерлок, одаряя Джона мягкой улыбкой, и немедленно получил такую же в ответ. — Я… я ценю это. Это было… хорошо. Я знаю, что я не лёгкий пациент. Джон приглушённо, но искренне фыркнул от смеха, и Шерлок бросил на него нерешительный взгляд. — Маленькое преуменьшение, но поверишь или нет, у меня были пациенты похуже. Намного хуже. Шерлок вопросительно наклонил голову, с интересом слушая, как Джон рассказывает ему о разных пациентах, что на поле боя, что вне его, от которых врачи и медсёстры ругались в раздражении. Было захватывающе слушать его — рассказывающего с таким энтузиазмом и оживлением, перескакивающего с выщербленных песком камней Афганистана на стерильные палаты госпиталя Бартса, с такой лёгкостью охватывая калейдоскоп своего опыта. Не один раз Шерлок задавал вопрос о самых необычных случаях, с радостью погружаясь в беседу, которой месяцы назад мог сторониться как бесполезной. Но как он мог игнорировать её, когда каждая фраза давала больше подробностей о Джоне, улучшая понимание его Шерлоком при помощи малых и самых ценных деталей. Он обнаружил, что с упоением слушает, как Джон говорит, едва замечая, что его тарелка опустела, а свеча между ними укоротилась, оплыв в своём воске. Темы менялись и прыгали, легко перетекая с медицины к местам преступлений, к шутливым играм дедукции и приглушённому хихиканью из-за некоторых догадок. Прилив клиентов сменялся отливом, обеспечивая их постоянно меняющейся ареной, но Шерлок удостаивал их лишь беглого взгляда, подмечая всё за секунду, и переводил взор обратно на Джона, чтобы выдать вердикт. Постепенно вино закончилось, а их беседа приняла более приглушённые интонации. Джон крутил по центру стола почти пустой бокал, и с каждым поворотом ножки его костяшки легко мазали по пальцам Шерлока, опустившего ладони вокруг солонки. Это легчайшее касание посылало по руке всполохи электричества, но оно было ничем в сравнении с чистым потоком удовлетворения от очевидного восхищения во взоре Джона. — Дождь закончился, — наконец сказал Джон, выглядывая в окно, а затем обвёл взглядом ресторан, который с наступлением ночи постепенно начал пустеть. — Готов отправиться домой? Шерлок кивнул, поднимаясь и протягивая Джону его куртку, помогая ему надеть её, потом взял своё пальто. Анжело жизнерадостно попрощался с ними, они вышли на улицу, и их обнял холодный лондонский воздух. Шерлок сомневался, что холод имел какое-либо отношение к тому, что их тела находились ближе друг к другу, чем обычно; что плечо Джона сталкивалось с его рукой при каждом шаге, пока они зигзагами пробирались между испещривших тротуар луж. — Тебе и впрямь не требуется много времени, чтобы вычислить кого-то, правда? Там, в ресторане, ты на них смотрел всего мгновение. Одна секунда — и ты всё видишь. — Не всё, — ответил Шерлок, вспоминая ошибку с Гарри/Гарриет (одну среди многих). — Просто так кажется. На поверхности столько информации, что большинство людей блокируют это с раннего детства. Им приходится, иначе их затопит. — Ты просто не научился это делать? — спросил Джон, похоже, сомневаясь в собственных словах, как будто он не мог поверить, что существовала способность, которую Шерлок не желал бы развить. — Я никогда не хотел. Я нашёл собственные способы справляться с поступающей информацией, и когда я вырос, то научился её читать, — он подумал о нескольких промежуточных годах, когда он бросил своё юношеское любопытство на изучение всех мельчайших доступных деталей, раскрывая для своего удовольствия и развлечения их значение в прямом и искреннем усилии понять окружающий мир. — Без моих методов не будет консультирующего детектива и тебе будет не о чём вести блог. — Шерлок скривился в гримасе. — Я, вероятно, работал бы на Мориарти. — Нет, не работал бы, — произнёс Джон с улыбкой. — Ты бы делал что-нибудь такое же потрясающее где-нибудь ещё. — Затем он покраснел — лёгкий розовый оттенок, причиной которому было не только вино, если судить по тому, как он опустил голову и почесал загривок. — Но всё равно, я рад, что мы оказались именно здесь, — он взмахнул рукой, показывая на весь Лондон и его криминальные элементы. — Сейчас мне трудно представить себя занимающимся чем-то другим. — Ты бы что-нибудь нашёл, — ответил Шерлок, читая сомнения на лице Джона, видя там возможность того, что могло быть: тихая практика за пределами Лондона, вялые попытки заботиться хоть о чём-то. Вероятно, он был бы счастлив, но он никогда не стал бы снова цельным Джоном Ватсоном. Шерлок дал ему это, так же как и Джон предложил ему своё восхищение и поддержку, позволяя блеску Шерлока расцвести в сиянии его высочайшей оценки. Дотянувшись, он сжал пальцы Джона, откашлялся и, глядя в сторону, пробормотал: — Я рад, что тебе не пришлось. Это… Я не думал, что идея завести соседа по квартире приведёт к этому. Джон сжал ладонь Шерлока, заставляя его остановиться и обернуться. На усталом лице Джона было неопределённое выражение: смесь отчаяния и решимости в разных пропорциях. Он облизал губы и приподнял подбородок, встретившись взглядом с Шерлоком. — И что «это» в точности? — он тяжело сглотнул, и движение его головы заставило Шерлока развернуться полностью, вставая лицом к лицу. Крохотное пространство разделявшего их промокшего тротуара сжалось до нуля, поглощённое единственным шагом. — Я понимаю, если тебе нужно больше времени, чтобы подумать. Это просто… — он покачал головой, очевидно потерявшись в трясине невысказанных слов, но Шерлок подумал, что может заполнить пустоты. В конце концов, он смог разглядеть всю надежду Джона, его желание и собственную отчаянную нужду, и он не сомневался, что на его собственном лице было нарисовано нечто похожее. Возможно, Джон не мог прочитать личность убийцы в молчаливом рассказе трупа, но если прошедшая неделя его чему и научила, то тому, что, когда дело касалось Шерлока, Джон был в полной мере наблюдателен. Джон знал его лучше всех и уже должен был разглядеть выбор Шерлока — пусть и невысказанный. Ему всего лишь было нужно подтверждение. — Это… Я… — Шерлок мысленно проклял себя, когда слова предали его, пойманные в иррациональный узел горького страха и требовательной, поскуливающей надежды, запутавшейся между рёбер. Невозможно. Наконец он судорожно выдохнул и поднял ладонь к подбородку Джона. Легчайшее нажатие, и Джон безыскусно и покорно поднял лицо, его глаза были огромными и тёмными, а Шерлок опустил голову, и их губы соединились в поцелуе: нежном, но не то чтобы целомудренном. Это было прелюдией и просьбой, ответом и вопросом, и предвкушение пронзило Шерлока, когда Джон сдавленно втянул воздух и издал низкий стон, живо отозвавшийся у Шерлока между ног. Пальцы Джона вцепились в пальто Шерлока, когда их губы разъединились, а язык проследил очертания Шерлоковых губ. Вспышки жара было достаточно, и его губы раскрылись, чтобы должным образом просмаковать Джона: вино, специи и его уникальный вкус, который каким-то образом сбросил на ноль все переключатели в его разуме, принося с собой тот спокойный, изолированный фокус, который в прошлом ему давал лишь кокаин. За исключением того, что сейчас его внимание удерживало не расследование, а Джон. Его сильное тело прижималось к Шерлоку, пойманное его свободной рукой, обхватившей Джона за талию. Вторая рука продолжала касаться его челюсти, не надавливая, а просто покоясь на точке пульса, ощущая его сумасшедший ритм — ещё один якорь — незначительный по сравнению со скользким контактом губ и языка, острого укуса зубов на его нижней губе, заставившего его одобрительно зарычать. Пальцы Джона скользнули по загривку Шерлока, зарываясь в его волосы, захватывая кудри, не так сильно, чтобы потянуть, но достаточно, чтобы направлять. Простого движения было достаточно, чтобы ещё больше прильнуть друг к другу, напряжённое тело Джона касалось Шерлока, и окружавший их шум Лондона растаял и исчез. Он стал нерелевантным, когда ощущения переполнили разум Шерлока, оставляя его потерянным и задыхающимся, нуждающимся в воздухе, но больше воздуха желающим Джона. Наконец он немного отстранился, моргнул и воззрился на Джона, впитывая румянец на его лице, припухшие губы, плечи, поднимающиеся с каждым вздохом. — Чёрт побери! У Шерлока вырвался смешок, тут же украденный губами Джона — проверяющими и искушающими. Как будто Джон не мог поверить, что это происходит, и должен был убеждать себя через вкус и прикосновение сквозь натянутую ткань, разделяющую их кожу, и настороженное, отчаянное сплетение ладоней. — Нам стоит, — Джон застонал, когда Шерлок перебил его, глотая слова, как будто они были сладчайшей пищей, и погладил его язык своим, прежде чем отпустить. — О боже, если мы не вернёмся на Бейкер-стрит, нас арестуют. — За поцелуй? — проурчал Шерлок, и уголки его губ приподнялись в ухмылке, когда он поймал выражение глаз Джона и почувствовал, как кровь вскипела, увеличивая напряжение в штанах и посылая гудящий рой пчёл вдоль позвоночника. — Я планирую проделать гораздо больше, чем поцелуй, — хрипло пообещал Джон, и его брови поднялись в вопросе. — Если это то, чего ты хочешь? Шерлок жадно накрыл рот Джона своим, ловя тонкую, покрасневшую губу в нежном дразнящем укусе. — А как ты думаешь? — он толкнулся бёдрами вперёд, зная, что Джон, скорее всего, сможет почувствовать сквозь плотную шерстяную ткань пальто твёрдые очертания плоти, воодушевлённой его предложением. И он определённо чувствовал ответ Джона. — Я… приму это за согласие, — смог выдавить Джон, и на его лице сверкнула яркая улыбка, когда он наконец с усилием отстранился и, крепко зажав руку Шерлока в своей, целеустремлённо потянул его за собой. Нетерпение Джона, смягчённое лишь пузырящимся, усиливающимся желанием касаться друг друга было заразительно. Их шаги были неуклюжими и пьяными, вполне уместными в такой час ночи, но поглощённое Шерлоком вино даже близко не было таким пьянящим, как мерцающее, дрожащее сияние накаливания, угрожающее завладеть им. Как будто его тело сорвалось с поводка, скинуло оковы и настроилось в лад с телом Джона — меньше его собственного и полного скрытых значений. Пальцы чесались от желания проследить линии костей и мышц, плоти и скрытых вен; изучить и нанести на карту каждый контур тела Джона, но в то же время руки тряслись — ненадёжные картографы, удерживаемые в узде только излишком одежды. Джон был не в лучшем состоянии. Шерлок чувствовал, как напряжение пронзает его, подобно скрипичной струне, натянутой на колки до точки разрыва. Ладонь в ладонь, и сплетённые пальцы были слабым облегчением, а украденные голодные поцелуи приводили лишь к тому, что у Шерлока перехватывало дыхание и туманился разум. Наконец перед ними предстала знакомая чёрная дверь, и Шерлок зарылся непослушными пальцами в карман в поисках ключей, болезненно осознавая присутствие Джона, прижимающегося к нему так, будто дистанция была смертным грехом. Полузадушенные, недоверчивые смешки проскакивали между ними, когда Шерлок одолел замок и почти упал в прихожую, распахнув дверь, а Джон пинком захлопнул её за ними, отрезая от них внешний мир. Спустя мгновение Шерлок обнаружил себя прижатым к стене плотным и нетерпеливым телом Джона. Ловкие пальцы расстегивали пуговицы его пальто и тянули шарф в отчаянных усилиях добраться до скрытой под ними кожи. Джон влажно очертил языком его челюсть, и Шерлок соскользнул чуть вниз, чтобы было проще достать до Джона и захватить этот совершенный, юркий язык своим собственным и позволить Джону заявить на себя права. Они ловили взаимные вздохи и мягкие, влажные, непристойные звуки, пока его руки, одолев молнию на куртке, не скользнули внутрь, зарываясь в свитер. — Мальчики, это… ох! — послышался возглас миссис Хадсон, и Шерлок подавил смех, когда Джон отпрянул с напуганным и совершенно взъерошенным видом. После зарывавшихся в них пальцев Шерлока волосы у Джона торчали во все стороны, а куртка повисла на одном плече. Не настолько развратное зрелище, как хотелось бы Шерлоку, но тем не менее впечатление создавалось многообещающее. — Ох, вы! — миссис Хадсон покраснела, выражение её лица представляло нечто среднее между порывом отчитать их и довольной улыбкой с прорывающимся хихиканьем, намекавшим на то, что миссис Тернер завтра же обо всём узнает. — Для подобного рода дел у вас есть целая квартира с двумя спальнями! — Простите, миссис Хадсон, — пробормотал Джон, но, судя по прорывающейся улыбке, он пытался не засмеяться, а рука, запутавшаяся в пальто Шерлока, решительно и бесстыдно оставалась на месте. — Мы, эм… мы просто… — Я вас оставлю, и, если завтра на моих обоях будут подозрительные пятна, я подниму вам квартплату. Она исчезла в своей квартире, а они навалились друг на друга, разрываясь между смехом и вожделением. — О боже, — пробормотал Джон, бросив взгляд на дверь миссис Хадсон, и потянул Шерлока наверх. — Пошли в квартиру, пока нас ещё кто-нибудь не прервал. Шерлока не нужно было заставлять. Вершина в семнадцать ступенек была взята без изящества, зато быстро. Их квартира была совершенно пустой, тёмной и освещаемой лишь сиянием уличных фонарей. Шерлок щёлкнул выключателем, лампочка наполнила комнату светом, и они с Джоном зачарованно уставились друг на друга. Казалось — вот последний шанс, последняя возможность передумать, но Шерлок с радостью его проигнорировал, потянувшись к Джону, оглаживая его шею, плечо, стягивая с него куртку и роняя её на пол. — Ты уверен насчёт этого? — хриплым голосом спросил Джон, остановив свои пальцы над синим шарфом, криво свисавшим с шеи. — Мы могли бы… Мы не обязаны… — Джон, — проурчал Шерлок, проводя большим пальцем по губам Джона, и сам услышал, каким глубоким и терпким был его голос. — Я уверен. А сейчас, бога ради, сними этот свитер. Он почувствовал на лице дуновение Джонова смеха. — Ты до сих пор в этом чёртовом пальто! Шерлок с ухмылкой стянул свой шарф, бросая его на пол, и расстегнул последние пуговицы пальто, позволяя ему соскользнуть с плеч и растечься лужей под ногами, смешиваясь с курткой Джона. Не то чтобы он снял с себя много одежды, и Джон видел его в гораздо более раздетом состоянии, но это не помешало Джону поднять бровь в знаке очевидного и искреннего одобрения и потянуть Шерлока на себя, зарываясь носом во впадинку на его горле и со стоном вдыхая его запах. Шерлок зажмурился, а адамово яблоко заходило вверх-вниз, когда жар языка Джона на точке пульса заставил кулаки бесполезно сжаться. Пальцы вцепились в свитер, перемещаясь к тёплому, покрытому волосками загривку и выше — на затылок, чтобы прижать Джона ближе, и он запрокинул голову, сдаваясь. Это движение столкнуло их бёдра, и стон Шерлока прозвучал в унисон с восхищёнными проклятиями Джона, когда болезненно-медленное трение воспламенило нервы, посылая вспышки и искры по всему телу. Ощущения заставили его зарычать, пальцы сжались, а потом скользнули по грубой шерсти вниз, к обтянутому джинсами горному хребту. — Ох, блять! — всхлипнул Джон, дёрнувшись, когда Шерлок накрыл ладонью его член, бесстыдно исследуя неизвестную территорию сильными нажатиями и потирая его краем ладони. Пару мгновений спустя Джон уже толкался в его руку как животное в гоне, бёдра двигались в рваном ритме, челюсти сжались. — Шерлок… Шерлок проглотил своё имя с его губ, скользнул языком за край зубов, огладил язык Джона, пробуя его заново на вкус, затем отстранился и начал прокладывать дурманящими поцелуями тропинку по грубой пробивающейся щетине на челюсти к гладкой коже горла. Языком снял первую каплю пота на точке пульса, ощутив намёк на соль, каталогизируя всё, что можно, пока пальцы Джона судорожно танцевали по пуговицам его пиджака и рубашки. Загрубевшие кончики пальцев провели линию по обнажившейся из-под рубашки коже, заставив Шерлока громко застонать и с раздражением уткнуться Джону в ворот проклятого свитера, мешавшего продолжить собственные исследования. — Джон, — прохрипел он, вцепляясь в шерсть, ощущая, как издаваемые Джоном звуки удовольствия омывают его морской пеной, бурной и опасной. Издав невнятный стон, Шерлок отстранился, хватая свитер за край, и потянул его с Джона прочь: через голову и по рукам, пока тот не улетел в сторону, ненавидимый за свою нормальность. Футболка, которую Джон носил под свитером, последовала за ним в течение пары секунд, и Шерлока пробило дрожью от облегчения, когда он, наконец, смог прикоснуться к голой коже Джона. Его ладони проследили очертания мускулов, пересчитали рёбра напряжённой грудной клетки и ухватились за тазовые косточки над джинсами. Поцелуи становились всё более отчаянными, лихорадочными и влажными, и в воздухе раздавались сдавленные, настоятельные стоны. Джон зло дёрнул за рубашку, всё ещё свисавшую с плеч Шерлока — расстёгнутую, но всё ещё надетую — и ткань с тихим шелестом скользнула по рукам. На краткий миг манжеты сковали его запястья, лишая Шерлока доступа к Джону, но он извернулся и возобновил исследование. — К-кровать, — сумел выдавить Джон, простонав в потолок, когда Шерлок начал вылизывать его ключицу. — Я слишком стар для пола. Кровать, Шерлок, пожалуйста. И не успел Шерлок согласиться, как Джон шагнул назад, и он заскулил, внезапно лишившись контакта. Он дёрнулся к нему всем телом, и Джон подхватил его. Джон вёл их по квартире, стягивая, наступая на задники, ботинки и спотыкаясь в спешке, когда Шерлок пытался повторить этот фокус, не выпуская Джона из жадной хватки. — Боже, осторожнее, — задохнулся Джон. — Я не хочу везти тебя в травму со сломанной щиколоткой. — Слова истаяли, когда Шерлок прильнул к Джону, подталкивая его шаг за шагом к ожидающей их двери в спальню. Он нашарил выключатель, едва заметив обрушившийся поток света, когда пальцы Джона ухватились за пояс его штанов, утягивая их на матрас. Двойной стон желания, раздавшийся, когда они прижались друг к другу, был попросту непристоен. Шерлок задрожал, почувствовав под собой тело Джона; как оно двигалось, когда ладони Джона скользили вверх по его предплечьям, по плечам, спотыкались на выемках между позвонков и повторяли изгиб рёбер. Шерлок зарычал, когда его собственные блуждающие пальцы наткнулись на жёсткую ткань джинсов, и рычание только усилилось, когда он не справился с простой молнией. Примитивные механические штуки не имели значения, когда всё, о чём мог думать его мозг — это симфония плоти и погоня за облегчением. Джон тихо засмеялся и взбрыкнул бёдрами, аккуратно спихивая с себя Шерлока, чтобы расстегнуть пуговицы, и Шерлок сгрёб ткань в кулак, стягивая штаны вместе с трусами и открывая свой приз. — На тебе слишком много надето, — запинаясь, пробормотал Джон, вздрагивая всем телом, когда пальцы Шерлока обняли и погладили его член, наконец-то ощутив скольжение бархатной кожи по стальному сердечнику. — Слишком, слишком много одежды. О боже! Шерлок замычал, пройдясь языком по пульсирующему члену, упиваясь им там, где соль чувствовалась сильнее всего, а затем сомкнул губы вокруг головки: поцелуй иного рода, от которого Джон запричитал, а его бёдра задрожали от стремления толкнуться, удерживаемые только силой воли. Пальцы зарылись в его кудри, пока Шерлок, покачивая, опускал голову всё ниже, наслаждаясь запахом Джона. Быстрый рывок за кудри заставил Шерлока выпустить член с причмокиванием, и он судорожно вздохнул от удивления, когда Джон без усилий перевернул их. Джон зарычал, поймав ртом губы Шерлока, его руки скользнули на бёдра и дёрнули ткань брюк. — Не так, — хрипло прошептал Джон. — Не… я хочу… — Трахнуть меня? — всхлипнул Шерлок, по животу пробежала дрожь, пока Джон снимал с него брюки и носки. Он на секунду отстранился, чтобы стряхнуть с лодыжки собственные джинсы и нижнее бельё, прежде чем вновь лечь на Шерлока — восхитительно обнажённого и настойчиво твёрдого. — Да, — согласие Джона пронзило полный томления воздух, и он поймал губы Шерлока в долгом глубоком поцелуе. Дерзкие пальцы скользнули по животу и обернулись вокруг уже болезненного стояка, поглаживая вокруг головки и заставляя Шерлока выгнуть спину в беспомощном порыве получить больше. — Пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть где-нибудь смазка и презервативы? — спросил Джон полузадушенным шёпотом, как будто громкий звук его бы уничтожил.  — В ящике, — ответил Шерлок и протянул руку, вслепую хватая тюбик со смазкой и маленький квадратный пакетик из фольги. В голове мелькнула вспышка благодарности самому себе за предусмотрительность и исчезла от очередного касания Джона, ускоренная шипящей волной вожделения, распространяющегося от уверенных, голодных поглаживаний вверх и вниз по члену. — Если ты — ах! — продолжишь так, то всё закончится слишком быстро, — предупредил он, беспомощно потянувшись к Джону, и издал хриплый раздражённый стон, когда тот уклонился и с ухмылкой уселся между его ног. — Хочешь, чтобы я остановился? — Хочу, чтобы ты начал! — пророкотал Шерлок, согнув ногу и настойчиво пихнув Джона пяткой в спину. — Властный, — ласково сказал Джон, громко щёлкнув колпачком смазки. — Я… ох… не делал этого с мужчиной уже давно, с университета. Если я тебя пораню… — Не поранишь. — Но если да… Шерлок закатил глаза. — Я тебе скажу. Когда я вообще терпел что-то… ох! Слова умерли, когда скользкий палец юркнул между ног, его подушечка дразнила вход сводящими с ума кругами, пока, наконец, наконец-то не проникла внутрь. Мускулы сжались от внезапного удовольствия, прежде чем он заставил себя расслабиться и поприветствовать это осторожное касание. Его стон звучал в полной гармонии с грубыми, одобрительными звуками, издаваемыми Джоном, и горячего как лава языка на внутренней части бедра, покусывания и меток было достаточно, чтобы заставить его беспомощно цепляться за простыни, насаживаясь на палец. — Полегче, — пробормотал Джон, накрывая ладонью его живот, размазывая пальцами росу предсеменья, пятнами покрывавшую кожу. — Я держу тебя. Ещё один? — Да, — выстонал Шерлок, не заботясь о том, как сломленно он звучит, когда нервы опалило ощущение растяжения. После мгновения дискомфорта пальцы Джона принялись за работу, двигаясь глубже и изгибаясь, пока не мазнули по простате, отчего его пронзило током, глаза закатились, а дыхание стало резким, испуганным и отчаянным. Ноги дёрнулись в быстром спазме, а затем ещё один палец, покружив, скользнул внутрь, осторожно двигаясь, чтобы раскрыть его сильнее. — Джон! Поцелуи роскошно прошлись по бёдрам и члену, подчёркнутые нежнейшими укусами и пьянящими касаниями языка. Шерлока не волновало, какие звуки он издавал: тихий рокот желания и разочарования в контрапункте к трению тела и вцепившимся в простынь рукам. Джон был слишком далеко, чтобы схватить его как надо, по крайней мере, если Шерлок хотел, чтобы тот продолжил делать то, что он делал, и Шерлок не мог решить, чего он хочет больше: ловких пальцев Джона или тугого жара его члена. Ещё одно прикосновение к простате вкупе с бесстыдным поддразниванием Джонова рта — и Шерлок захныкал, пытаясь бороться с ошеломляющим желанием, которое угрожало затопить его. Он бесстыдно обнял Джона ногами за талию, надавливая пятками в безмолвном приказе. Отсутствие пальцев Джона заставило его почувствовать себя обделённым, но затем послышалось шуршание пакетика от презерватива и тихое шипение, когда Джон натянул его на себя. — Готов? — спросил Джон, уже теряясь в жаре, и скользнул ладонями по подрагивающим бёдрам Шерлока. На лице опять мелькнула улыбка, когда единственным ответом Шерлока было ещё одно пихание пятками — неоспоримый намёк поторопиться, и Шерлок наконец почувствовал, как тяжелый эрегированный член коснулся его входа, набухшая головка вдавливалась, пока её край не скользнул внутрь с резким толчком. — Ох, блять! — задохнулся Джон, почти всхлипнув, когда накрыл собой Шерлока, крепко зажмурив глаза в преклонении. Волосы торчали во все стороны, а губы приоткрывались с каждым судорожным вздохом, пока он продвигался вглубь. Шерлок заставил себя сосредоточиться на выражении лица Джона, впитывая каждую деталь, пока медленное, болезненно-приятное растяжение наполняло его тело призрачной пульсацией. — Всё в порядке? — прошептал он, пытаясь схватить Джона за плечи, восторженно исследуя паутину шрама кончиками пальцев, и застонал, когда тот двинул бёдрами. — Разве не я должен спрашивать тебя об этом? — спросил Джон, распахнув глаза и всматриваясь в Шерлока, как будто не мог поверить, кого он заполучил в постель. — Блять, посмотри на себя. Ты восхитителен. Ах! — Он с силой прикусил губу, когда Шерлок выгнулся от неприкрытого одобрения, и начал двигаться, выходя только для того, чтобы толкнуться внутрь снова, и после нескольких толчков нашёл идеальный угол, вырвав из Шерлока вопль необузданного наслаждения. Шерлок касался Джона везде, куда мог дотянуться, гладил его напряжённые, дрожащие руки, прослеживая пальцами мышцы плеч и сбегая ниже, к чувствительным соскам. Он хотел запечатлеть всё это, зарисовать каждый дюйм и запомнить каждую реакцию Джона, но мозг, похоже, отключился. В голове было пусто, и он не воспринимал ничего, кроме ощущения Джона внутри себя и искрящего экстаза, нарастающего с каждой секундой. Казалось, каждый вздох был чистой страстью, сдобренной запахом пота, секса и Джона. Внезапно Джон сдвинулся, и Шерлок вскрикнул, когда сменился угол — всё ещё хорошо, но дальше от подступавшего оргазма. Джон прошептал извинение, послушно возвращаясь, и навис над Шерлоком, опираясь на обе руки. — Я хочу коснуться тебя, — тихо признался он, — но не могу одновременно оставаться так и ласкать тебя. — Голос Джона дрогнул, когда рука Шерлока послушно переместилась. — Пожалуйста, Шерлок. Кончи для меня? Как будто он мог сказать «нет». Слова исчезли, совершенно не имеющие значения, когда волна экстаза достигла своей крайней точки. Тело Джона нависало над ним влажной стеной, центр их соединения скользил и пылал, и Шерлок обхватил пальцами свой член. Он пытался попадать в такт с толчками Джона, но они быстро сбились с ритма, взорвавшись, когда Джон достиг своего пика. Он выстанывал хвалу, повторяя имя Шерлока как молитву, и этот хриплый звук стал последней искрой, вознёсшей Шерлока в небеса. Имя Джона раздалось сломленным криком, когда оргазм обрушился на него, напрягая каждую мышцу в звенящем теле, и член дёрнулся, орошая горячими струями живот и пальцы. Сдавленный вопль Джона почти затерялся в шторме ощущений, и лишь секунду спустя Шерлок осознал, что чувствует внутри себя пульсацию оргазма Джона, пытающегося в этот миг толкнуться как можно глубже, а затем тишину спальни заполнили лишь задыхающиеся вздохи. Шерлок мечтательно протянул руку, гладя Джона по предплечью, и вздрогнул от послеоргазменной сверхчувствительности. Он с некоторым усилием спустил ноги с талии Джона, испытывая великолепное ощущение от их свинцовой тяжести и расслабленности, и приглушённый смешок заметался в его груди, когда он увидел потрясённое, ошеломлённое выражение на лице Джона. — Это было… — Мммм, — согласился Шерлок. Он слегка наморщил нос от лёгкого дискомфорта, когда Джон выскользнул из него. Выкинув презерватив в стоявшую подле кровати мусорку, он рухнул на матрас рядом с Шерлоком, задыхающийся и довольный. — Роскошно. Джон ухмыльнулся от этой сладострастной похвалы, но, судя по его виду, был слишком утомлён, чтобы шевельнуться, когда Шерлок, проведя пальцем по бардаку на собственном животе, огляделся по сторонам в поисках трусов, чтобы вытереться. — Мы можем принять душ, — предложил Джон, но, судя по его голосу, вставать — было последним, чего он хотел в данный момент, и Шерлок был склонен поддержать его в этом. — Завтра, — пообещал он, кидая свои боксеры на пол, повернулся к Джону и, схватив его за руку, потянул на себя, пока они не растянулись вместе посреди кровати. Перекинув руку Шерлоку через грудь и устроив ногу между его бёдер, Джон уткнулся носом в ложбинку под челюстью, ощущая замедляющийся пульс. Хрипотца в его голосе вызвала у Шерлока новую волну мурашек, более мягких, менее настойчивых, но всё равно восхитительных. — Значит, мы… мы делаем это? — спросил Джон, поглаживая большим пальцем Шерлока по груди, прямо над замедляющимся стуком сердца, как будто дирижируя самим его существованием. Мысли и страхи по поводу всего, что могло пойти не так, никуда не делись: смутные, прозрачные тени в солнечном свете насытившегося разума. Но их затмил потенциал того, чем они с Джоном могут вместе обладать — всё, чем они могут друг для друга стать, как сейчас, так и в будущем, — и на этот раз слова пришли с лёгкостью. — Да. Если это то, чего ты всё ещё хочешь? Шерлок смотрел, как Джон улыбается, как веер его песчаных ресниц накрывает глаза, и до него донёсся шепот тёплого обещания. — Боже, да!