Until My Feet Bleed and My Heart Aches

Слэш
Перевод
NC-17
В процессе
760
переводчик
Bubobubo бета
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
планируется Макси, написано 246 страниц, 11 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
760 Нравится 141 Отзывы 295 В сборник Скачать

Часть 11. Ты целуешь меня (я влюбляюсь)

Настройки текста
К началу следующей серии Гран-При в новом сезоне все планы у Юри разладились и всё, что только могло, пошло наперекосяк. Первым его этапом был Кубок Ростелекома, а сразу за ним - NHK Trophy, заключительный японский этап, что сделает его одним из последних из отобравшихся в финал фигуристов, если, конечно, он наберёт достаточно высокие для этого баллы. Некоторые фигуристы уже отобрались, в том числе и Виктор: он поражал зрителей на американском и китайском этапах, заняв в итоге первые строчки турнирных таблиц. Юри не нравилось выступать на финальных этапах Гран-При. Конечно, это давало дополнительное время на тренировки, но слишком уж тревожно было наблюдать, как другие фигуристы успешно продвигаются вперёд до того, как он сам получит хотя бы возможность соревноваться. И в довершение ко всему, катаясь последним, Юри не получал достаточного времени на подготовку к финалу, если предположить, конечно, что ему удастся туда отобраться. Он проходил в финал многие годы, но каждый раз оставалось опасение, что именно в этом году он не справится. Это означало, что для Юри с самого распределения серия Гран-При началась неудачно, и чем дальше, тем хуже всё становилось. Так как это был его первый старт в сезоне, Юри собирался приехать в Россию за несколько дней до Кубка Ростелекома, надеясь потренироваться на арене перед тем, как выйти на неё для настоящего выступления. К его невезению, на Москву во всю силу обрушилась зима - повалил густой снег, кружащийся в воздухе, проносящийся за окном самолёта с того самого момента, как он пошёл на посадку. Из-за плохой погоды полёт сильно задержался, какое-то время велись споры, стоит ли вообще сажать самолёт в Москве. Из того, что Юри услышал, он понял, что из-за недостатка топлива другим самолётам всё же пришлось садиться в занесённом снегом Шереметьево, как и было запланировано. Юри был безмерно благодарен пилоту и всем диспетчерам, когда они всё-таки решились на приземление вместо того, чтобы отправить их в другой город. Задерживаться из-за непогоды не хотелось, почти шестнадцатичасовой перелёт из Детройта его и так уже истощил. В Москве они сели поздно, город уже накрыло тёмным покрывалом ночи, и ничего не хотелось сильнее, чем добраться прямиком до отеля, рухнуть на кровать и заснуть до самого начала соревнований. Однако этого не получилось. Удача от него отвернулась, события разворачивались от плохого к худшему, ставя Юри перед фактом, что отправиться сразу в отель и уснуть будет не так просто, как он думал. Как только Юри сошёл с трапа, он сразу позвонил в отель, чтобы подтвердить свой въезд, задержавшийся на несколько часов из-за опоздания самолёта. Селестино всегда бронировал не самые престижные отели, предпочитая им, как и большинство фигуристов, близость к стадиону и то же место, где будет проводиться банкет. Так легче было добираться до катка в чужих городах, это был заведённый порядок, с которым Юри был хорошо знаком. Но в этот раз что-то пошло не так. После нескольких минут разговора по телефону с женщиной, чей голос звучал задёрганно, Юри узнал, что комнаты, в которую он так стремился попасть, уже недоступна. Сквозь поток извинений женщина объяснила, что в их системе что-то перепуталось и из-за опоздания Юри, пропустившего время регистрации, его номер был отмечен как свободный. Из-за плохой погоды его предыдущий хозяин решил продлить своё пребывание в нём ещё на несколько ночей, и сейчас номер был занят. И даже хуже того, из-за метели и отмены рейсов многих самолётов отель был переполнен, свободных номеров, которые она могла бы предложить Юри, не было. Юри поблагодарил женщину за помощь, прошёл дальше и сел на один из холодных металлических стульев в главном зале аэропорта, чувствуя, как внутри поднимаются первые тонкие струйки паники. После этого он позвонил спросит совета у Селестино. Его тренер не поехал с ним на соревнования, он остался с Пхичитом, тренировать его перед этапами. Юри с Пхичитом оба согласились с тем, что тренер будет с каждым из них только на одном этапе Гран-При, поэтому Селестино должен был поехать вместе с Юри на японский этап, NHK Trophy, через пару недель, а на кубке Ростелекома он был предоставлен самому себе. Селестино предложил ему другого тренера из своей школы, раз уж сам он не мог поехать, но Юри это предложение отверг. По телефону Селестино звучал обеспокоенно, и Юри догадался, что часть испытываемой им паники перелилась и в голос, заставив тренера поволноваться. Селестино посоветовал ему поискать другой отель поближе к стадиону. Полагаться на общественный транспорт при таком обильном снегопаде было рискованно, останавливаться вне пешей доступности от стадиона было опасно близко к тому, чтобы оказаться в незнакомом городе без возможности попасть на каток. Юри находил в этом свою логику, но реальность оказалась гораздо сложнее. Видимо, погода и отменённые рейсы заставляли людей продлевать свои брони, все международные отели, в которые Юри звонил, были полностью забиты на ближайшие несколько дней. Исчерпав все лучшие варианты, Юри сделал паузу, стараясь не поддаваться панике. Если международные отели переполнены постояльцами, ему придётся найти местный, бюджетный вариант. Юри снобом не был и в перспективе остановиться в дешёвой местной гостинице ничего страшного не видел. Но шансы на то, что в такой гостинице найдётся кто-нибудь, говорящий на английском, а тем более на японском, были не велики, да и перспектива охоты на подходящее место была не из приятных. Юри устал, перенервничал, единственным, чего он хотел, был сон, а аэропорт вокруг него постепенно пустел. Теперь ему оставалось только поискать международный отель далеко от арены, помолившись, чтобы общественный транспорт всё же работал, чтобы снег успели расчистить к началу соревнований, ну или начинать обзванивать местные гостиницы с надеждой на то, что там найдётся кто-нибудь достаточно хорошо говорящий на английском, чтобы разобрать его усталую речь, и что там найдётся для него одна свободная комната, в которой можно будет остановиться. Он решил сделать небольшой перерыв в поисках и для начала забрать свой багаж, понадеявшись, что это поможет очистить разум и выбрать лучшую тактику для дальнейших действий. И снова удача оказалась не на его стороне. Когда Юри пошёл забрать свои чемоданы, оказалось, что только один из них долетел вместе с ним из Детройта. Выглядящий раздражённым администратор сделал несколько звонков и сообщил ему ворчливо, что, кажется, второй его чемодан попал на другой самолет. Аэропорт будет искать, куда он мог улететь, но на данный момент они ничего не могли поделать - так от Юри явно отделались и паника крепко сжала его грудь, нарастая с каждым шагом. Из-за огромного количества вещей, которые ему нужно было возить с собой, на соревнования Юри всегда ездил с двумя чемоданами. По совету Селестино он всегда клал коньки в один чемодан, а костюм - в другой, на случай, чтобы, если один из них потеряется, он бы не остался без ничего. Юри следовал совету, не задумываясь, никогда не допуская, что подобное действительно может произойти. Но вот, это случилось, сейчас он держал в руках чемодан со своими коньками, любимыми, потрёпанными, самой важной вещью в его жизни, но чемодан с его костюмом потерялся, не было ни даты, ни гарантии, что он найдётся, что его вернут Юри. Кажется, в этот момент, всё в мире обрушилось на Юри, он чувствовал, что хочет расплакаться. Ему было двадцать два года, почти двадцать три, но путешествие очень вымотало его и, когда всё, что только могло, пошло не так, он не знал, что с этим делать. Он был один, в чужой стране, без места, где мог бы остановиться, без знания языка. Он утомился, перенервничал, не мог ясно мыслить и, что хуже всего, потерял свой костюм, костюм, который ему так понадобится для выступления через несколько дней. Юри почувствовал, как ускоряется пульс, как стягивает грудь, как сложнее становится дышать. Слёзы жгли уголки глаз, он хотел их сдержать, пытался сосредоточиться на своём дыхании, логически обдумать проблемы, как его учили. Тогда бы всё решилось, Юри смог бы со всем разобраться, перестань он паниковать. Но всего оказалось слишком много, он не смог остановить ни текущих слёз, ни тревоги, всё нарастающей и нарастающей внутри него. Вдруг раздался резкий звон из кармана его куртки, Юри вздрогнул, выдернутый из какофонии собственных мыслей, и ему несколько секунд потребовалось на то, чтобы понять, что это звонит его собственный телефон. Решив, что это, должно быть, Селестино, Юри ответил, даже не взглянув на экран. “Юри?” - голос на другом конце линии был глубоким, низким, с акцентом и однозначно не принадлежал Селестино, Юри чуть не выронил трубку от удивления, услышав его. - Виктор? - переспросил Юри шокированный, судорожно вытирая глаза, надеясь, что слёзы, дрожь в голосе не будут слышны по телефону. Он понятия не имел, почему вдруг Виктор позвонил ему из ниоткуда. После их последней встречи несколько месяцев назад они расстались полюбовно, лучше, чем Юри когда-либо рассчитывал, но с тех пор Юри с Виктором не связывался. Он предполагал, что в следующий раз они встретятся в финале Гран-При, было удивительно так неожиданно слышать голос Виктора по телефону. “Юри, Селестино только что позвонил Якову, чтобы спросить про отели в Москве. Тебе негде остановиться?” Виктор звучал обеспокоено, Юри, изумлённо моргнув, на автомате пересказал ему всю историю о том, как остался без номера, без возможности найти другой номер. Он всё также понятия не имел, почему Виктор позвонил ему, почему он вообще так интересуется жизнью Юри. Может, он переживал, что Юри не сможет выступить на этапе и пройти в финал Гран-При, где бы они снова столкнулись, который год подряд? “Так я и думал”, - задумчиво ответил Виктор на его бессвязный рассказ, - "Полгорода встало из-за непогоды." Юри подождал секунду, всё ещё в замешательстве насчёт причины звонка. Он рассчитывал, что Виктор объяснит её, но вместо этого зависла тишина и Юри решил спросить сам. Если Виктор звонил просто чтобы убедиться, что день у Юри выдался ужасный, он бы предпочёл на этом завершить разговор. - М-м... Виктор? Почему ты позвонил мне? - спросил он, надеясь, что голос прозвучал сильнее, чем ему показалось. В его тоне на мгновение послышалось слабое колебание, он звучал немного разбито, и Юри понадеялся, что Виктор этого не заметит. “Ох”, - вздохнул Виктор удивленно, как будто и забыл, что у разговора должна быть причина. “Я сейчас в Москве, пока Яков тренирует Георгия перед Кубком Ростелекома, так он может "не спускать с меня глаз", - говоря это, Виктор коротко усмехнулся, - “У меня здесь есть квартира, в которой я останавливаюсь, когда приезжаю в город для официальных дел. Если тебе негде переночевать, можешь приехать и остаться у меня." От изумления у Юри отвис рот, он так крепко сжал телефон в руке, что на коже остался отпечаток. Виктор, Виктор Никифоров, его давний соперник, общепризнанный лучший фигурист во всём мире, так просто предложил Юри приехать и остановиться у себя. Правда, Юри устал, отчаялся и в данный момент ему ничего другого и не надо было, кроме тёплой крыши над головой, под которой он смог бы уснуть, отложив все проблемы до утра, хотя кое-что его и смущало. Он не понимал, почему Виктор предложил ему приехать в свой дом, остановиться там, даже если это было всего на одну ночь. “Юри?” - снова позвал его Виктор, и Юри понял, что молчит слишком долго, всё так же уставившись на телефон в своих руках, не зная, как на это реагировать, - “Я живу рядом со стадионом, так что тебе будет удобно добраться до тренировки завтра утром. Если ты, конечно, хочешь у меня остановиться?” - М, да? - ответил Юри инстинктивно, что прозвучало как вопрос, ведь, наверное, идея была ужасной, это значило навязываться на чужую помощь, но он так долго не спал, было темно и холодно, к тому же он был в отчаянии, - Я имею в виду, спасибо. Да. Я, эм. Было бы здорово? Он вздрогнул от того, как неловко прозвучали его слова, но Виктор, видимо, этого не заметил. Он быстро протараторил свой адрес и Юри бросился его записывать, понадеявшись, что не наделает ошибок. “Тебе нужно помочь добраться сюда из аэропорта?” - спросил Виктор, но Юри не хотел об этом даже думать. Хотя он и не знал, как добраться из аэропорта до квартиры Виктора, не хотелось его ещё сильнее обременять. Юри всё ещё понятия не имел, с чего это Виктор так добр, но не имел и ни малейшего желания испытывать пределы этой доброты. В конце концов, не совсем же он беспомощный. С оформившимся планом в голове Юри закончил разговор быстрым спасибо, схватил свой единственный чемодан и направился к выходу из аэропорта. Хотя к тому моменту уже была глубокая ночь, у входа толпилось несколько человек, а чуть дальше, за зданием, Юри заметил нескольких таксистов, рассчитывающих подвезти последних отставших от ночного рейса пассажиров. Юри подошёл к одному из них, спросил, свободен ли он, затем сначала засунул в машину багаж, а потом - себя. Он вытащил телефон и прочитал адрес, оставленный ему Виктором, русские названия ощущались на языке тяжёлыми, неповоротливыми. К счастью, водитель, видимо, понял, куда он хочет попасть, и вскоре Юри уже мчался сквозь московскую ночь, наблюдая через окно автомобиля, как парят и танцуют снежинки, проносясь мимо. Наконец, машина остановилась у обочины напротив высотных зданий с каменными арками потрясающей архитектуры, совершенно невероятными, из тех, в которых могут жить только особенные люди. Юри поблагодарил водителя и, вздрогнув, выскользнул из машины в холодный ночной воздух. Снег так и шёл, оседая на волосах и ресницах, крадя тепло у кожи. Нерешительно Юри поднялся вверх по ступенькам к входной двери дома перед собой, на которой рядом с каждой кнопкой домофона были подписаны имена жильцов соответствующих квартир. Он быстро окинул их взглядом, ища имя Виктора, но непривычную кириллицу было не так-то просто разобрать. Виктор сказал, что его квартира на последнем этаже, так что Юри просто щёлкнул на самую верхнюю кнопку, надеясь, что это будет именно она. Либо он угадал, либо хозяин квартиры ему посочувствовал, но через несколько секунд после нажатия что-то в двери пиликнуло, подсказывая, что теперь путь открыт. Благодарный за возможность оказаться, наконец, в тепле, Юри поспешил внутрь, потряс головой, чтобы избавиться от невозможного снега, растёр руки, чтобы вернуть в них тепло. Приведя себя в приличный вид, он схватился за свой чемодан и потащил его вверх по лестнице, рассматривая по пути номера квартир на дверях. После несколько минут подъёма он, наконец, добрался до последнего этажа, где на одной из дверей висела табличка с номером, соответствующим тому, что был записан у него в телефоне. Вдруг в Юри мелькнула новая вспышка сомнения. Хорошая ли это идея? Они с Виктором оба фигуристы, соперники, а Виктор вдруг сжалился над ним, позволив ни с того, ни с сего остаться в своей квартире, это казалось смешным. Но Юри замёрз и устал, он уже здесь, теперь-то не было смысла разворачиваться назад. Он нерешительно вытянул руку и постучал в дверь, испытав неловкость из-за громко прозвучавшего в гулкой тишине коридора звука. Через несколько секунд внутри зашевелились, Юри отступил немного назад, а дверь отворилась, открывая его взору Виктора, окружённого тёплым сиянием жёлтого света из квартиры. Одет он был небрежно, вместо официального костюма из тех, что он носил на формальных мероприятиях, на нём был мягкий серый джемпер и свободные чёрные брюки. Юри рассеянно отметил, что Виктор вышел не обутым, что, наверное, было логично, ведь сейчас уже поздний вечер, к тому же Виктор был у себя дома. - Юри! - воскликнул он, отступая в сторону, чтобы дать Юри место пройти, - Заходи. Выглядишь замёрзшим. Юри без единого слова подчинился. Неловкость происходящего так и стучала в глубине его сознания, но войти внутрь тянул соблазнительный уют квартиры, так что он предпочёл отбросить эти мысли прочь. Виктор зашёл за ним, прикрыв за собой дверь, и Юри понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к теплу и осмотреть комнату, в которой оказался. Квартира Виктора была скромных размеров, совсем не такая экстравагантная, какой он её себе представил, оценив вид здания снаружи. Планировка была открытой, кухня с гостиной сливались в одно большое помещение с высокими окнами, впускавшими в комнату московскую ночь. Ещё одна закрытая дверь вела, видимо, в спальню, но кроме этого квартиру было не рассмотреть. Она была пустой, оформленной, в основном, в белых и серых тонах, придававших ей необжитый вид. Юри не заметил вокруг ни личных вещей, ни единой фотографии, ничего подобного. На столике рядом с диваном лежало несколько книг, все с названиями на кириллице, только одна, как показалось Юри, на французском, но больше ничего в квартире не позволяло оценить её владельца. Виктор так и замер в дверном проеме, наблюдая с осторожной внимательностью за тем, как Юри рассматривает его квартиру. Юри показалось, будто его поймали на том, чего делать не следовало, хотя он и не делал ничего такого, и он повернулся к Виктору, ещё не совсем уверенный в том, что следует говорить. - Спасибо, - решился, наконец, сказать он, сочтя это самым безобидным, - За то, что позволил мне остановиться здесь, я имею в виду. - Ничего особенного, - ответил Виктор с лёгкой улыбкой, - Я всё равно был в Москве, а так как я живу рядом со стадионом, мне показалось, тебе будет удобнее остановиться здесь, чем пытаться найти новый отель где-нибудь далеко. - Да, - согласился Юри, сразу размышляя, что бы ещё сказать, чтобы между ними двумя не повисло неловкое молчание, - Но мне казалось ты живешь в Санкт-Петербурге? - Это так, - ответил Виктор, наверняка удивлённый тем, что Юри знает о нём такой незначительный факт, но никак это не прокомментировавший, - Большую часть времени я живу в Санкт-Петербурге и тренируюсь у Якова. Но иногда для разных официальных дел приходиться приезжать в Москву, и оказалось легче иметь здесь вторую квартиру, чем каждый раз останавливаться в отеле. - О, - ответил Юри. Задним умом он решил, что в этом есть смысл, но сама идея о том, что можно иметь две квартиры, казалась странной. Как и само это место, о котором, очевидно, отлично заботились, которое выглядело дорого, хотя и минималистично, но очень просторно, всем своим видом оно указывало на свою цену выше всяких самых смелых мечтаний. Его собственная маленькая квартирка, которую он делил с Пхичитом, в сравнении с этой, казалась просто жалкой. Они долго жили вместе в общежитии их школы фигурного катания, а потом стали снимать в квартиру поближе к университету, который Юри начал посещать несколько лет назад. Она была старой, с немного скрипучими трубами, протекающими в особенно холодные ночи, но то был их дом и ни один из них никогда даже не думал о переезде. Но контраст с квартирой Виктора был очевиден. У Юри с Пхичитом все стены были покрыты плакатами и фотографиями, к которым они оба относились с пониманием, покоцанные и потрёпанные, изношенные от времени в тесной квартире, переполненной разноплановой мебелью, которую они собрали за все эти годы. В голове Юри не укладывалось не только то, насколько лучше выглядела квартира Виктора, но и то, что у него их две. У самого Юри не было ни одной, только та, что он снимал вместе с Пхичитом. Не то чтобы Юри был беден, одни только деньги от спонсоров составляли солидную сумму. Но фигурное катание было дорогим видом спорта, а все деньги, которые Юри не тратил на поездки, костюмы и множество подобных вещей, необходимых для соревнований, он отправлял домой, в Хасецу. В его родном городе туризм постепенно затухал и онсены переживали трудные времена. Юри делал всё, что было в его силах, чтобы помочь своей семье материально, и почти не оставлял денег для себя. Мысль о том, что Виктор жил одиноко в своей дорогой квартире, казалась странной. Или, может быть, не так уж и одиноко. Юри изумился, когда из размышлений его вырвал громкий лай, дверь в спальню вдруг распахнулась, и оттуда в коридор, прямо на него, вылетел коричневый вихрь, сбивая с ног и покрывая его мокрыми поцелуями. - Маккачин! - воскликнул Виктор, и Юри это услышал, хотя и был слишком занят, со смехом, вполсилы, сталкивая собаку с себя, одновременно зарываясь руками в мягкий мех. Прошло уже много лет с тех пор, как он видел Виччана в последний раз, а Маккачин выглядел в точности также, хотя и был намного больше. - Прости за Маккачина, - сказал Виктор, оттаскивая пса от Юри, давая ему сесть на том месте, где он распластался по полу, - Я оставил его в спальне, чтобы он не мешался, но Маккачину нравится знакомиться с новыми людьми и, кажется, он не устоял. - Всё нормально, - ответил Юри с улыбкой, приподнимаясь на коленях, чтобы почесать у Маккачина за ушами. Пёс запыхтел в ответ и снова лизнул руку Юри, вызывая у него новую волну смеха. Маккачин улёгся на пол, перевернулся, подставляя живот, и Юри тут же потёр его, улыбаясь на то, как пудель в ответ завилял хвостом. - Ты любишь собак? - спросил Виктор, и, когда Юри поднял голову, увидел, что тот улыбается, глядя на них двоих, так и оставшихся на полу, а в глазах его искрится смех. Немного покраснев, Юри понял, что, должно быть, выглядит нелепо, но ему слишком нравилось гладить Маккачина, чтобы всерьёз об этом волноваться. - Да, - ответил он легко, а Виктор улыбнулся еще шире, - У меня есть собака дома, в Японии. Это пудель, и я не видел его многие годы. Он выглядит совсем как Маккачин, только гораздо меньше. - Как его зовут? - спросил Виктор, опускаясь на колени рядом с ними, чтобы почесать Маккачину за ухом. - Виччан, - пробормотал Юри, которого застали врасплох и он не смог придумать хорошего способа уклониться от ответа. Внутренне он молился о том, чтобы Виктор не был достаточно хорошо знаком с японским словообразованием и не догадался, откуда взялась эта кличка. Наверное, так оно и было, потому что Виктор никак это не прокомментировал, только продолжил тереть Маккачину за ушами, улыбаясь им двоим. Даже наслаждаясь мгновением, Юри не удержался от вырвавшегося зевка, разрушившего замершую в комнате гармонию. Как и всегда, он не смог уснуть в самолёте, режим сбился, всё в нём кричало, что уже несколько часов как Юри давно пора спать. Виктор это заметил и поднялся, подал руку Юри и поднял на ноги и его тоже. Присмотревшись, Юри сквозь распахнутую Маккачином дверь в спальню увидел огромную односпальную кровать королевских размеров и рядом с ней ещё одну дверь, сквозь щель в которой он угадал ванную. Никаких других комнат или кроватей не было. Да и с чего бы им быть? Виктор жил один. Так что Юри развернулся к дивану, обдумывая, не будет ли невежливо спросить об одеяле для сна. Он и так уже был многим обязан и не хотел просить о большем. - Я, наверное, буду двигаться ко сну, - сказал он, неловко кивнув на диван, надеясь, что Виктор услышит неподдельную усталость в голосе, и не подумает, что это всего лишь отговорка, чтобы прервать недолгий разговор. - О. Конечно, - отозвался Виктор, берясь за чемодан, - Больше у тебя нет вещей? Юри кивнул, отвечая: - У меня был ещё один чемодан с моими костюмами, но авиакомпания его потеряла. Сейчас они его ищут и, надеюсь, найдут до начала соревнований. - Уверен, так и будет, - согласился Виктор и понёс чемодан в сторону спальни под недоуменным взглядом Юри, - Бельё на кровати свежее, я ведь здесь всего один день, а, и можешь свободно пользоваться ванной и туалетом, когда захочешь. - На кровати? - переспросил Юри и вдруг всё стало кристально ясно. Почему Виктор возник из ниоткуда со своим предложением, почему так легко впустил Юри в свою квартиру, почему прямо сейчас ставил чемодан Юри в единственной спальне, как будто так и должно быть. Предположение не было безосновательным, но Юри всё же нашёл в себе силы от него уклониться. Не потому, что никогда больше не собирался спать с Виктором, но он устал и чувствовал себя ужасно после стольких часов пути. Всем, чего ему хотелось, был сон, хотя, конечно, ему следовало ожидать, что Виктор предложит что-то подобное взамен на приглашение Юри к себе домой. - Я... - попытался он, придумывая самые вежливые слова для отказа, из тех, после которых его не выставят вон из квартиры, - Я думал, может, мне лучше поспать на диване? - Что? - спросил Виктор, развернувшись к Юри, и тут его глаза слегка расширились, он глянул в сторону спальни, как будто вдруг осознал, что именно только что сказал, - Нет! Я не имел в виду... Только если ты... Я вовсе не ожидал... Я не... Он смолк, выглядя немного беспомощным. - Просто диван очень неудобный. Поверь мне, я засыпал на нём пару раз, когда перепивал, так что знаю о чём говорю, - продолжил Виктор совершенно искренне, - Спать на нём будет вредно для твоей спины, а у тебя скоро соревнования. Лучше я посплю на диване, а тебе останется кровать. - Что, нет! - возмутился Юри, испытывая приступ вины за неожиданный поворот в разговоре: Виктор ведь позволил ему остановиться у себя дома, движимый одной только добротой, а он сам нагрубил ему, отнял себе чужую кровать, не предлагая ничего взамен, - Я могу спать на диване. Честное слово, я не против. - Поверь мне, Юри, это плохая идея, - возразил Виктор, выглядящий решительно, - Спи на кровати. Пожалуйста. Юри изо всех сил обдумывал следующие свои слова, хотел было запротестовать, но не решился спорить с хозяином квартиры и всего в ней. Он никак не мог спать на кровати, отправив Виктора на диван, но и Виктор, видимо, решительно был настроен не позволять ему там лечь. Конечно, было и другое решение. Юри ещё сначала колебался, когда подумал, что Виктор предложил ему свою постель на эту ночь из скрытых мотивов. Но теперь-то стало очевидно, что Виктор ничего такого не хотел. Или, может, хотел, но увидел, как Юри устал и сделал из этого свои собственные выводы. Как бы то ни было, Виктор нормально отнёсся к отказу от Юри, не давил на него, вообще ничего не делал, не спросив самого Юри. А раз так, то Юри ничего другого не оставалось, кроме как предложить решение проблемы, которое устроило бы их обоих. - Мы можем... Разделить? - предложил он, слыша сомнение даже в собственном голосе, - Если ты не против. Мы могли бы разделить кровать? Кровать была достаточно большой для них двоих и, раз уж Виктор не собирался позволить Юри спать на диване, то разделить кровать было лучшим вариантом, ведь со своей стороны Юри так же не мог дать Виктору уйти на диван. Он не был уверен, согласится ли Виктор, но так ведь было проще всего для них обоих? Они же уже делили постель, хотя бы и в совсем других обстоятельствах. Виктор на это предложение удивленно моргнул, но кивнул в знак согласия, хоть и выглядел немного настороженным. - Если для тебя это будет удобно, то конечно, - сказал Виктор, и, стоило ему согласиться, как Юри испытал облегчение. После того, как Юри завершил все приготовления ко сну, он отправился прямиком в постель, чувствуя, как всё сложнее и сложнее становится бороться с растущей усталостью. Он зевал, когда мылся, переодевался в ванной, чистил зубы, испытывая одновременно облегчение, оттерев часы пути с волос и кожи. После того, как Юри закончил с этим, он проскользнул тихонько обратно в спальню; в глаза бросилась огромная, перетягивающая на себя всё внимание в пустой комнате, кровать. Виктор всё ещё был в гостиной, Юри помялся, не уверенный, что по правилам вежливости стоит делать в таких ситуациях. Ему ужасно хотелось спать, но он не знал, нормально ли просто рухнуть на кровать, если Виктора ещё нет в этой комнате. В конце концов, усталость одержала верх. На тумбочке у кровати лежал телефон Виктора, так что Юри перебрался на противоположную от неё сторону, положив свои очки на тумбочку с другого края. Едва он снял их, как комната расфокусировалась, всё в ней обернулось мягким и плавным по краям, и Юри быстро скользнул под одеяло, устраиваясь как можно ближе к краю матраса, едва не падая. Ему было неловко отнимать у Виктора место, ничего не предлагая взамен, так что он решил быть, насколько это возможно, незаметным. Только когда он лёг, то понял, что забыл выключить свет, а выключатель остался на другой стороне комнаты. Свет был неприятно ярким, но, даже несмотря на это, Юри не обнаружил в себе желания вставать и выключать его. Вместо этого он зарылся поглубже в кровать, ощущая мягкость матраса, нежность согревающихся от его тепла простыней. Ощущение было чудесным, вместе с ним Юри накрыло новой волной благодарности к Виктору, позволившему ему остаться. От входа в комнату раздался звук и Юри моргнул спросонья на смутные очертания стоящей в дверном проеме фигуры, которую едва различали его уставшие глаза. - Уже хочешь ложиться? - спросил Виктор в тишине комнаты, Юри кивнул. Он знал, что должен бы, наверное, оставить это решение Виктору, это ведь его квартира, его комната, его кровать, но он уже лежал, так уютно устроился, от всего этого усталость только выросла в десять раз, а сон уже утягивал его за собой. День был таким длинным. Виктор кивнул и щёлкнул по выключателю на стене рядом с собой, погружая спальню в блаженную тьму. Он прошёл по комнате, стягивая с себя через голову рубашку, Юри снова быстро закрыл глаза, не желая смущать Виктора. Даже если он видел Виктора гораздо менее одетым, было неправильно теперь без приглашения пялиться на Виктора без рубашки, тем более, что вид его обнажённого, гладкого, белого торса будил в Юри чувства, не способствующие засыпанию. Юри услышал, как выдвигаются и задвигаются ящики тумбочки, а когда он снова открыл глаза, Виктор уже был полностью одет в мягкую и удобную, выглядящую поношенной, одежду для сна. Виктор опустился на постель с противоположной от Юри стороны, сначала сел, потом оторвал ноги от пола и залез под одеяло. Пытаясь дать Виктору столько места, сколько возможно, Юри стал отодвигаться от него подальше, остановившись только ощутив, что спина уже свисает с края матраса. Раз Виктор спал один на такой огромной кровати, то наверняка привык раскидываться всласть и Юри не хотел ему в этом мешать. На несколько минут комната застыла в тишине, темноте, неподвижности. Юри без света не мог разглядеть всего Виктора, только смутные очертания его фигуры напротив, лежащей от него на значительном расстоянии. Юри ощутил, как сон тянет к нему свои руки, готовый завладеть им, но на секунду он их отринул, чтобы чётко выразить свою благодарность Виктору. У Виктора не было никаких причин приютить его на ночь, Юри оценил это жест неожиданной доброты, что следовало объяснить. - Спасибо, Виктор, - сказал он в темноту, из последних сил борясь с усталостью, желая убедиться, что Виктор услышал и понял, что он хотел ему сказать, ведь какими бы натянутыми не были отношения между ними, Виктор отложил всё это в сторону, когда Юри нуждался в помощи, и Юри был бесконечно благодарен за это, - За то, что позволил мне остаться. - Конечно, солнышко, - ответил Виктор коротко, и Юри напрягся из-за незнакомого слова. Когда Виктор в последний раз назвал его русским словом, оно было отнюдь не добрым, но то было много лет назад, и, кажется, сейчас в голосе Виктора не было злости. Юри на миг задался вопросом, что оно означает, но он слишком устал и слушал недостаточно внимательно, чтобы уловить большее, чем общую форму звука. Решив, что это не то, о чём стоит размышлять на ночь, Юри, наконец, позволил себе ускользнуть прочь, в сон. Он решил разобраться со всем этим с утра. --- Когда Юри проснулся на следующее утро, он растерялся. Сквозь путавшую его непроснувшееся сознание дымку сна он ощутил незнакомый шёлк простыни, окружающее его странное тепло кровати, на которой он лежал. Не глядя, он протянул руку и наткнулся на мягкий мех, автоматически вплетаясь в него пальцами. - Виччан? - пробормотал он, сонно щурясь в утреннем свете, пытаясь сфокусироваться. Пёс рядом с ним гавкнул в ответ и принялся вылизывать лицо Юри, подтолкнув уставший мозг Юри заметить его размер и количество меха, которых было гораздо больше, чем у его собственной собаки. Нашарив свои очки на тумбочке, он криво нацепил их на нос, отгоняя сон, быстро зажмурившись перед тем как позволить комнате вернуть её очертания. Перед ним на кровати лежал Маккачин с высунутым языком, и тут на Юри в полную силу обрушились события прошлой ночи. Аэропорт, тревога из-за номеров сгладились в утреннем свете, и даже показались менее катастрофическими по сравнению с импульсивным решением принять предложение Виктора остаться на ночь. Сознание вдруг прояснилось, Юри приподнялся и осмотрелся вокруг, обводя взглядом комнату, в которой оказался. За ночь он передвинулся на кровати, заняв гораздо больше места, чем планировал. С другой стороны, Виктор так и остался на своей половине, всё так же далеко, лежащий на боку, выглядящий странно маленьким в окружающем его огромном пространстве. Ночью Маккачин как-то пробрался под одеяло на кровати между ними, заняв своё место. Было странно проснуться рядом с Виктором, это чувство Юри испытывал лишь однажды. В ночь после прошлогоднего чемпионата мира, в ночь, когда Виктор попросил его остаться. В то утро Юри проснулся лежащим рядом с Виктором, не касаясь его, но находясь достаточно близко, чтобы чувствовать исходящее от его тела тепло, быть способным пересчитать каждую ресничку его закрытых глаз. В тот день, проснувшись, они должны были следовать регламенту соревнований, как двое медалистов, им пришлось разойтись, но с того момента Юри чувствовал, что что-то между ними изменилось, что-то явное, неописуемое, неуловимое, но оттого не менее очевидное. Конечно, проснуться вот так сегодня было совсем по-другому и в то же время знакомо. Они с Виктором оба были полностью одеты, и причина, по которой они оказались в одной постели, на этот раз была гораздо невиннее. К тому же здесь был Маккачин, успокаивающе грея бок Юри. Сейчас он и Виктор были дальше друг от друга, разделяемые немалым пространством посередине кровати, при чём каждый из них лежал строго на своей стороне. Виктор выглядел мирно спящим, тёплые лучи утреннего солнца озаряли его по-особенному мягким свечением. Юри, слезая с кровати, постарался двигаться как мог тихо, надеясь не потревожить его сон. Но, вопреки всем стараниям Юри, его движения подтолкнули Виктора в полудрёму, он сонно замычал, прикрывая глаза от солнечного света, льющегося сквозь щели в занавесках, притопляющего кровать в янтарном сиянии. - Сколько времени? - пробормотал Виктор спросонья, ещё с закрытыми глазами, пряча лицо в руке, отгораживаясь таким образом от солнца. Юри потянулся туда, где ночью оставил свой телефон, нажал на него и его глаза расширились, когда он увидел цифры, высветившиеся на экране. Он сказал время Виктору, и тот тоже вздрогнул, явно не ожидая этого. - Так поздно, - поделился он, звуча удивлённо, - Не ожидал, что просплю так долго. - Тебе куда-то нужно? - спросил Юри, глядя на него. Сам он должен был пойти на стадион, где будет проводиться Кубок Ростелекома, чтобы тренировать свою короткую и произвольную программы, но до соревнований было ещё несколько дней, к тому же после перелёта, закончившегося только прошлой ночью, он мог позволить себе некоторую свободу в виде сна, чтобы привыкнуть к разнице часовых поясов. Но Юри понятия не имел, почему Виктор не поставил будильник, если у него, оказывается, были планы. - У меня должна была быть тренировка, - признался Виктор, немного виновато глядя на щель в шторах, где солнце уже поднялось высоко в небе, а его лучи искрились, отражённые снегом, покрывшим тонким слоем землю, - Яков занял время на местном катке для всех своих фигуристов, что здесь, с ним в Москве, и я должен был быть там, чтобы готовиться к финалу. Конечно, Виктор уже прошёл в финал. В том, чтобы тренироваться, оттачивать своё катание перед главным соревнованием, до которого оставалось меньше месяца, был смысл. Вообще, во время сезона вряд ли могло быть много времени на отдых, Юри должен был догадаться, где это Виктор должен был быть. Так как из них двоих у Виктора был более насыщенный график, Юри позволил ему первым занять душ, а когда он был в ванной, натянул одежду, пообещав себе воспользоваться душем в раздевалке для спортсменов, когда доберётся до стадиона. Энтузиазма это не вызывало, но хотелось урвать для тренировки столько времени, сколько возможно, прежде чем придётся выступать по-настоящему, и так уже сам у себя отнял кучу времени, проспав сегодня до упора. Вытащив свои коньки из глубин чемодана, Юри бросил их в рюкзак вместе со сменной одеждой, бутылкой воды и кошельком. Закончив с упаковкой коньков, он повесил рюкзак на плечо и пошёл к выходу, пройдя кухню, только на секунду остановившись, чтобы недолго грустно посмотреть на холодильник. Он был голоден, но с едой приходилось подождать, пока он не доберётся до стадиона. В краже продуктов из холодильника Виктора он бы никак не смог оправдаться, он и так уже брал слишком много. Едва Юри собрался уходить, как услышал звук открывающейся двери и обернулся, чтобы увидеть Виктора, стоящего в двери спальни, с ещё мокрыми после душа волосами, с блестящими каплями воды на шее, одетый, как и Юри, в удобную одежду для тренировки. - Ты идешь тренироваться на стадион? - спросил Виктор, увидев одежду самого Юри и его перекинутый через плечо спортивный рюкзак. - Да, - ответил Юри, и Виктор понимающе кивнул. - Тебе нужно помочь найти дорогу? - спросил он, но Юри покачал головой, надеясь, что это так. - Ты сказал, что живёшь рядом, так? - переспросил он, вспомнив состоявшийся накануне разговор. - Так, - ответил Виктор, отчего Юри испытал облегчение, ведь близость к стадиону сильно упрощала его жизнь, это была одна из важнейших причин, почему он согласился остановиться у Виктора, - Ты сможешь дойти туда отсюда. Каток, где я тренируюсь у Якова, тоже близко. - Ясно, - сказал Юри, не зная, что ещё сказать. Положение, в котором он оказался, было непонятным - он оставался в доме у Виктора, а между ними было какое-то странное, негласное перемирие. Он так и не разобрался, что должен делать, чего от него ждёт Виктор, и наверняка это было заметно. - Увидимся вечером? - сказал Виктор с небольшим вопросом в тоне, на что Юри кивнул и развернулся к выходу из квартиры, рассчитывая, что свежий воздух снаружи поможет прочистить голову и мыслить трезво. Стоило ему спуститься по лестнице, он только приоткрыл дверь, а его уже обдало холодным зимним воздухом, заставившим его невольно вздрогнуть. Он не первый раз был в Москве, уже катался на Кубке Ростелекома, но даже не подозревал, насколько холодно здесь может быть, гораздо холоднее, чем когда-либо в Детройте. Вокруг сверкал снег, маленькие блики легко танцевали в сугробах, покрывших землю, деревья и даже припаркованные у дороги автомобили, всю улицу. Юри испытал неожиданную благодарность к тому, что догадался взять с собой сапоги на толстой подошве, с каждым шагом ноги утопали в глубоком снегу. Зарывшись поглубже в карманы куртки, скукожившись в попытке сохранить тепло, Юри пошёл к стадиону, используя телефон в качестве навигатора. Устройство пиликало, указывая, куда ему поворачивать, и, вскоре, свернув за угол, он увидел возвышающийся над собой купол арены, переливающийся в снегу и солнечном свете во всей своей красе. Возможность наконец-то сбежать от холода Юри воспринял с облегчением, он поспешил внутрь, воспользовавшись своим пропуском от ИСУ, чтобы войти через служебный вход. Здесь уже было несколько других фигуристов, Юри коротко поздоровался с ними и быстро, как мог, подготовился к выходу на лёд. Одной из причин, почему он приехал в Москву заранее, до начала Кубка, было желание как можно больше времени потренироваться на чужом стадионе, прежде чем выступить на нём по-настоящему. Произвольная программа у Юри получалась хорошо, но за короткую пока приходилось бороться. В этом году тему за него выбрал Селестино, настаивая, что Юри нужно попробовать что-то новое, чтобы удивить зрителей. Сам он знал, что другие фигуристы часто используют своё очарование и сексуальность в программах, пытаясь соблазнить зрителей и судей, но Юри делать ничего такого никогда даже не пытался. Ему было удобно катать программы, в которых упор делался на его артистизм, а Селестино вдруг предложил ему новый вид катания, для которого нужно было выйти из зоны своего комфорта. Несмотря ни на что, Селестино настаивал, говоря, что Юри нужно показать всему миру другую сторону себя, ту, что ещё никто никогда не видел. Может, в прошлом году он и выиграл золото, но предсказуемость была верным свойством упадка, не красившим ни одного фигуриста, так что, скрепя сердце, Юри согласился. Он доверял Селестино как тренеру, полагался на его мнение, и, если Селестино считал, что для победы необходимо попытаться соблазнить зрителей, то он готов был попробовать. Несмотря на готовность, программа давалась ему нелегко. Он всегда был лучшим в артистизме, катаясь искренне, от всего сердца, но Юри никак не мог найти, чего же не хватало именно этой программе. Музыка, под которую он катался, была очаровывающей, инструментальная композиция, переполненная острой страстью, но Юри уступал ей на льду, не мог подчинить программу себе. Он не чувствовал в мелодии истории, как ни старался. После долгих дней тренировок он уже готов был сдаться. Часть его хотела никогда не соглашаться с Селестино, не давать ему убедить себя, что нечто совершенно новое - хорошая идея, но другая часть жаждала ответить на этот вызов, доказать всем, что он может это сделать. Другие фигуристы постоянно делали ставку на свою сексуальность, от Криса, самым первым приходившего на ум, до Виктора, Виктора, покоряющего зрителей одним только горячим взглядом и хитрой улыбкой. Но Юри всё это не подходило, и после очередного провального дня тренировок, на которых он так и не смог правильно сыграть страсть, он стал задаваться вопросами, получится ли это у него когда-нибудь вообще. В конце концов, Юри сдался, выскальзывая со льда и стирая пот со лба полотенцем, которое он оставил у выхода с катка. Он быстро попрощался с другими фигуристами, оставшимися тренироваться, и пронёсся мимо охранника по пути к раздевалке. На катке оставалось не так уж и много людей, к вечеру они стали расходиться, большинство направлялось в свои отели, чтобы отдохнуть после тяжёлого дня. Юри переоделся насколько только возможно быстро, натянув свежую одежду и бросив мокрые от пота после тренировки вещи в свою сумку к конькам. В его мозгу так и бились мысли о программе, о том, что он разочарует Селестино, не способный хорошо выступить, и тут Юри понял, что так и не звонил своему тренеру, чтобы сообщить ему о происходящем. Ощутив неожиданный укол вины, Юри пролистал контакты в телефоне, пока не нашёл своего тренера, и нажал на вызов, уже выйдя со стадиона, слегка дрожа от прикосновений холодного, уже ночного воздуха. Дыхание оставалось в нём паром, а мороз ввинчивался внутрь тела Юри до костей, жалил лёгкие. Селестино поднял трубку после первых же гудков и Юри быстро рассказал ему о случившемся, о том, что нашёл, где остановиться, и сегодня уже тренировался на стадионе. Селестино, узнав об этом, стал звучать облегчённо, Юри же больше всего был сосредоточен на тактическом замалчивании того, где именно он остановился. Селестино не нужно было этого знать, ведь Юри не был уверен, что сможет объяснить, как до этого дошло. Легче было просто не упоминать об этом, чтобы уберечь тренера от лишних беспокойств. Заверив его ещё раз, что да, он в порядке и нет, не нужно никого отправлять в качестве дополнительной помощи, Юри повесил трубку, довольный тем, что успокоил волнения Селестино, что не придётся дёргаться из-за звонков от тренера из интереса, ради проверки. Разговор продлился какое-то время, за которое Юри на автомате успел дойти до квартиры Виктора. В то время, что он катался, Виктор отправил ему код к домофону на тот случай, если Юри вернётся до него. Такое явное доверие насторожило Юри, но всё же он был благодарен. Он ведь ушёл со стадиона раньше из-за разочарования в собственной неспособности откатать короткую программу так, как ему нужно, и вряд ли Виктор уже вернулся со своей тренировки. Введя код на панели у двери, Юри услышал щелчок открывающейся двери и благодарно вошёл в подъезд, позволяя двери захлопнуться у себя за спиной, отсекая мороз и холод улицы. Быстро, как мог, он поднялся по лестнице на последний этаж, толкнул дверь квартиры, ещё неуверенный в том, что сможет войти совсем без ключей. Однако его опасения оказались напрасными, дверь легко поддалась. Уходя утром, Виктор оставил её незакрытой. Едва Юри шагнул в квартиру, как наткнулся на перевозбуждённый комок шерсти. Маккачин выпрыгнул из спальни на звук открывающейся двери и восторженно прыгнул на Юри, поставив большие лапы ему на грудь и нетерпеливо виляя хвостом своему новому другу. Юри улыбнулся ему и провёл руками по мягкому меху Маккачину. Он даже не представлял, как сильно ему не хватало собаки в доме, пока не встретил Маккачина. Прошло уже много лет с тех пор, как он покинул Хасецу, Виччан остался для него важнейшим воспоминанием, но лишь увидев Маккачина, Юри вспомнил, как сильно любил, как скучал он по своему псу. Мари часто отправляла Юри фото с ним, но это было не то. Через пару секунд ласки Маккачин упал обратно на все четыре лапы и встал у двери, глядя на Юри выжидающе. Юри, проследив за этим движением, заметил, что на вкрученном в стену крючке, под которым замер сейчас Маккачин, между пальто Виктора висят поводок с ошейником. Маккачин смотрел на Юри просяще, стоя под ними, и сердце Юри начало таять. - Извини, - сказал он Маккачину, стараясь не звучать слишком уж виновато, говоря это, - Я не могу погулять с тобой. Виктор ещё не вернулся и, уверен, ему не понравится, если кто-то, вроде меня, будет выгуливать его собаку. Маккачин заскулил с несчастным взглядом, кладя лапы на стену, прямо около поводка с крючком, и сердце Юри дрогнуло. - Нельзя, - настаивал он, но Маккачин продолжал смотреть на него умоляюще, и решительность Юри затрещала по швам. Вздохнув, он подцепил ошейник с крючка, и Маккачин возбуждённо залаял, подпрыгивая у него перед ногами, вылизывая от счастья Юри руки. Юри знал, что был болваном, раз купился на щенячьи глазки, что это тот же трюк, что Виччан проделывал с ним много раз, но ничего не мог с собой поделать. - Мы только немного погуляем, прежде чем Виктор вернётся, - сказал он сурово псу, закрепляя ошейник с поводком у него на шее, - Хорошо? Маккачин залаял, завилял хвостом с энтузиазмом, и Юри вздохнул, размышляя, когда успел стать такой тряпкой, ведущейся на очаровательных собак, просящихся на прогулку. Хотя, вспомнив Виччана, он понял, что, вероятно, всегда таким был. Юри не знал города, так что позволил Маккачину идти вперёд, внимательно следя за маршрутом, чтобы позже найти дорогу обратно, но послушно поворачивая за ним туда-сюда, давая псу блуждать по разным улицам. Снег больше не шёл, он остался лежать на земле, Юри потребовалось время, чтобы оценить красоту укрытого белым покровом города. Было непривычно вот так ходить по городу, в который он приехал на соревнования, странно не просто кататься на коньках или идти по маршруту от катка к гостинице, а гулять. Редко когда ему выпадал шанс исследовать новое место, и оказалось, что ему это гораздо больше в удовольствие, чем он ожидал. Юри так погрузился в свои мысли, что едва заметил, как небо начало темнеть, а солнце - медленно клониться к горизонту. Он понял это только когда загорелись фонари, ставшие теперь основным источником света, так получилось, что прогулка оказалась гораздо дольше, чем он планировал. Чувствуя себя ужасно виноватым, Юри с Маккачином на привязи практически побежал обратно к дому. Во время этого бега Юри молился, чтобы Виктор ещё не вернулся домой, но все надежды были сокрушены, когда он увидел с улицы свет, горящей в окнах квартиры Виктора. Он испытывал страх, поднимаясь по лестнице, переживал о том, как объяснит всё это Виктору. Он знал, что должен был подождать, пока Виктор вернётся, чтобы спросить разрешения погулять с Маккачином, но у Виктора не было причин ответить ему "да", а Юри так этого хотелось. Очень возможно, что Виктор отказал бы ему, у него не было оснований доверять Юри своего любимого пса, да и вообще, тем, что Юри сделал, он предал чужое гостеприимство. Когда они подошли к дверям квартиры, Юри, почувствовал металлический привкус на языке, и понял, что от волнения прокусил нижнюю губу зубами до крови. Он нерешительно распахнул дверь, ожидая, что на него сейчас обрушиться шквал криков. Но их не было. - О, вы вернулись, - заявил Виктор, лёжа на диване с закинутыми на подушки ногами, с телефоном в руке и с книгой, лежащей перед ним на столе, - Хорошо погуляли. Маккачин радостно подскочил к своему хозяину и запрыгнул на диван, присоединяясь к Виктору, засмеявшемуся и начавшему тереть его за ушами. Юри просто смотрел на них, не зная, как реагировать. Он готовился к тому, что Виктор разозлится на то, что он увёл Маккачина непонятно куда, даже не дожидаясь его возвращения, не спросив разрешения, но Виктор даже не беспокоился, позволив из жалости одному из своих соперников жить в своё доме, выгуливать свою собаку, как если бы с ним такое случалось каждый день. - Мне так жаль, - выпалил Юри, подозревая, что, может быть, крики и выговоры просто отложены, - Я знаю, что должен был дождаться твоего возвращения, но Маккачин так хотел гулять, и, я обещаю, этого не повторится. В этот раз настала очередь Виктора выглядеть удивлённым, словно Юри сказал что-то такое, что до этого даже не приходило ему в голову. - Не беспокойся об этом, Юри, - заверил он его, всё так же рассеянно гладя Маккачина за ухом, пока тот жался ближе к его груди, - Я рад, что ты взял его погулять. Сегодня я задержался на катке, а Маккачин ненавидит слишком долго сидеть взаперти. Когда я пришёл, то увидел, что ошейника с поводком нет, и сразу догадался, чем вы заняты. Если он был на поводке, то всё нормально. Без поводка на улице Маккачина иногда тянет выбежать прямо на шоссе. - О. М, ага, - ответил Юри, ещё не способный воспринять, как спокойно Виктор отнёсся к тому, что он повёл гулять его собаку, как если бы это было совершенно нормально. В Хасецу он редко надевал на Виччана поводок, город был тихим, движение там было спокойным, а вероятность, что пёс выбежит на дорогу - низкой. Но в Москве было гораздо оживлённей, он был осторожен, старался держать Маккачина рядом. Маккачин лизнул на прощание руку Виктора и соскочил с дивана обратно к Юри, кружа вокруг его ног, бодаясь игриво головой. - Ты ему действительно понравился, - прокомментировал Виктор, улыбаясь им двоим так, что Юри не смог удержаться от улыбки в ответ. Он уже был без ума от Маккачина, даже зная его меньше суток. Его невозможно было не любить, и Юри радовался, что Виктор, видимо, не возражает, что его нежданный гость так много времени проводит с его собакой. Из статьи, которую Юри читал ещё маленьким, он знал, как сильно Виктор обожал Маккачина, поэтому неожиданное проявление доверия его тронуло. Виктор вытянулся, застонав от боли в затёкшей из-за слишком долгого сидения спине. Он потянулся, а Юри заметил, как рубашка на нём немного задралась, обнажая тонкую полоску бледной кожи. - Что ты хочешь поесть? - спросил его Виктор, и Юри снова вздрогнул, не зная, как ответить на вопрос. Он предполагал, что ему придётся выходить на улицы Москвы в поисках пищи, Виктор ведь предложил ему прошлой ночью место для сна, а не полную свободу чувствовать себя как дома, Юри не ожидал этого предложения. Видя отразившееся на его лице удивление, Виктор продолжил совершенно буднично, как будто в том, что он говорил, не было ничего странного: - У меня здесь не так много еды. Я вообще-то себе не готовлю. Но мы можем заказать что-нибудь, если ты голоден. - Я буду то, что ты будешь, - ответил Юри, запнувшись, ещё сбитый с толку вопросом. Виктор в ответ просто пожал плечами и снова взялся за телефон, быстро щёлкая и набирая номер, наконец, в воздухе между ними раздались гудки. Через несколько секунд на другом конце ответили на русском, слова из динамика выходили искажёнными, жёсткими. Виктор отозвался на том же языке, и Юри внимательно его слушал, восхитившись тем, как незнакомая речь звучит в устах Виктора. Хотя он не понимал русского, но всё равно наслаждался, как легко и играючи говорит Виктор. Общаясь с ним так долго на английском, Юри почти забыл, что это не родной язык Виктора, как и у него самого. Через несколько минут Виктор закончил разговор и провёл по экрану телефона, завершая вызов. - В паре улиц отсюда есть местный ресторан, там отлично готовят, - объяснил он Юри, так и топчущемуся в дверях, не уверенному, как дальше будет вежливо поступить. Виктор растянулся на диване, но, как только увидел, что Юри смотрит на диван, опустил ноги, освободив место. Юри покраснел, надеясь, что Виктор не сочтёт его грубым или наглым, но все же прошёл внутрь и сел на краешек дивана, стараясь не слишком сильно вторгаться в личное пространство Виктора. Виктор отодвинулся, очень осторожно, чтобы не задеть Юри. - Я заказал пару блюд, так что, надеюсь, что-нибудь из них тебе понравится. - Спасибо, - попробовал сказать Юри, поморщившись от того, как нерешительно прозвучали эти слова. Он ведь действительно был благодарен Виктору за его доброту, хотя бы и не мог понять её причин. Если тот просто беспокоился о том, сможет ли Юри соревноваться с ним в финале, найдёт ли он место, где сможет остановиться, то мог бы просто предложить Юри необходимый минимум - крышу над головой и диван для сна. Но вот, он заказал им ужин, позволил Юри лечь в свою постель, и Юри понятия не имел, что теперь с этим делать, не представлял, как относиться к новой открывшейся стороне Виктора, которая всё яснее открывалась ему всякий раз, когда они оказывались вместе. К счастью, еда прибыла довольно быстро, Виктор поднялся, чтобы открыть дверь и забрать кучу коробок у курьера снаружи. Юри хотел было вскочить и настоять на оплате своей части еды, но они не обменивались деньгами. Виктор, должно быть, уже оплатил всё по телефону. Чтобы не чувствовать себя совсем бесполезным, Юри пошёл на кухню и стал заглядывать в ящики, ища в них тарелки со столовыми приборами для еды. Виктор принёс коробки, поставил их на стол, открыл крышки, позволив запаху свежеприготовленной еды заполнить комнату. Блюда пахли очень вкусно, незнакомо и ново, но всё равно вкусно. У Виктора явно был хороший вкус в еде. Сев за стол напротив Юри, Виктор начал доставать еду из коробок и перекладывать её в тарелку. Приняв это за знак начала ужина, Юри последовал его примеру. Лишь услышав запах еды, он понял, насколько был голоден. Несмотря на поздний подъём, он усердно тренировался, и телу необходимо было восполнить сожжённые за день калории. По тому, как Виктор ел, было видно, что он чувствует то же самое. - Тебе нравится? - спросил Виктор, отложив еду, чтобы задать вопрос. Юри кивнул ему. Вкус отличался от всего того, что он пробовал раньше, и всё равно был превосходным, Юри им наслаждался. После этого между ними снова зависла тишина, Юри оставалось только жевать, задумчиво наблюдая за Виктором, евшим рядом с ним. Он хотел бы начать разговор, чтобы показать себя хорошим гостем, но не знал, с чего начать. Единственным его примером был их общий ужин более года назад, который он сам же быстро прервал. Обычно Виктор начинал разговор, Юри просто не знал, как с ним нормально общаться, как вести себя с человеком, вроде Виктора, вся история знакомства с которым соткана из мрачных деталей. - Как прошла твоя тренировка? - наконец, выдал он, не в состоянии придумать, о чём ещё можно спросить. Общаясь с другими фигуристами, кроме Пхичита, он всегда избирал безопасные темы для разговора, вроде фигурного катания и тренировок, обеспечивающих гарантированный диалог, не прерываемый неловким молчанием, начинавшимся, когда обе стороны не хотели о чём-то говорить. Обсуждать фигурное катание для фигуристов было легко, в конце концов, вокруг него крутилась вся их жизнь. - Хорошо, - ответил Виктор, проглотив свой кусок еды с печальным видом, - Яков накричал на меня за то, что я опоздал, но я уже привык не очень-то прислушиваться к нему, так что фактически он сдался. Он лучший тренер из всех, что у меня когда-либо были, но я никогда не следую правилам. Я всегда хотел кататься, но только так, как я сам того хочу. Слушать Якова не всегда в это вписывается. Юри кивнул, хотя сам не имел с этим ничего общего. Кажется, их с Виктором подходы к катанию существенно различались. - А ты, Юри? - спросил Виктор, на что Юри моргнул и посмотрел на него удивлённо, не уверенный, что понимает, о чём его спрашивают, - Я тренируюсь у Якова уже много лет, как и ты у Селестино. А до этого? Почему ты начал кататься на коньках? Юри не понял, как Виктор умудрился перескочить на эту тему, но тот смотрел с таким любопытством, что у Юри вряд ли бы вышло увернуться от такого простого вопроса. Увы, ответ был не из тех, что он смог бы озвучить перед человеком, сидящим перед ним. Юри, конечно, начал кататься ещё до того, как узнал о Викторе, но, лишь увидев его выступление многие годы назад, он укрепил любовь к фигурному катанию, перевёл его из хобби и способа сбежать от внешнего мира в полноценную спортивную карьеру. Не существовало хорошего способа изложить тот факт, что Юри начал участвовать в соревнованиях, потому что хотел быть похожим на Виктора, хотел кататься как Виктор, хотел однажды выступать на одном льду с Виктором. И потом, когда Виктор разбил его сердце несколькими случайными словами, отмахнулся от него, возникло желание побить Виктора, отплатить той же монетой, доказывать свою значимость, что сделало его спустя столько лет тем, кем он был сейчас, золотым медалистом Гран-при, собиравшемся победить во второй раз подряд, соревнуясь с человеком, вокруг которого он выстроил всю свою жизнь. Он никак не смог бы сказать этого вслух, не Виктору, не сейчас. Этому он предпочёл безопасный вариант углубиться в ещё более далёкое прошлое, до первоначальной причины, приведшей его на лёд. - Когда я был младше, занимался балетом, - начал он, заметив, как Виктор выпрямился, глядя на него с интересом, - Мне нравилось, а моя учительница балета была фанаткой фигурного катания. Она посоветовала мне попробовать покататься и вот... - он чуть передёрнул плечами, - Я здесь. - Но почему бы не продолжить заниматься балетом? - спросил Виктор, выглядя при этом искренне заинтересованным, - Зачем переходить в фигурное катание. Юри помолчал, вертя вилку в пальцах, и попытался придумать ответ. - Думаю, мне просто больше понравилось кататься на коньках, - наконец, сказал он, надеясь, что Виктор не захочет углубляться, - Я подружился там с одной девочкой, и она уговорила меня продолжать. Я стал всё больше и больше времени проводить на катке и, не знаю. Думаю, я просто влюбился в лёд. "И в тебя," - прошептал голос в голове Юри прежде, чем он заглушил его, - "Я увидел тебя и всё изменилось." Виктор улыбнулся ему, но взгляд его был устремлён в даль. - Я знаю это чувство, - ответил он и было что-то такое в его тоне, немного грустное, но Юри не смог определить точнее. На секунду Юри задумался, куда устремлены мысли Виктора, но не успел он об этом спросить, как отстранённость исчезла из глаз Виктора всего за мгновение, и он снова внимательно, твёрдо посмотрел на Юри. Юри отвернулся, возвращаясь к еде. Как-то так вышло, что он начинал беспокоиться, глядя Виктору прямо в глаза. Силу его взгляда было трудно выдержать, Юри чувствовал себя странно уязвимым, когда Виктор так на него смотрел. Несмотря на странный сдвиг в динамике их отношений, начавшийся несколько месяцев назад на чемпионате мира и продолжавшийся до сих пор, Юри всё же не хотел показывать перед Виктором слабость, боялся слишком расслабиться. Оборона в присутствии Виктора вросла в него инстинктом, слишком привычная на протяжении стольких лет, чтобы избавиться от неё в одночасье. К счастью, Виктор не стал больше задавать никаких вопросов, и остаток ужина прошёл в уютной тишине, нарушаемой только стуком столовых приборов о тарелки и иногда скулящим Маккачином, вертящимся вокруг стола, выпрашивая объедки. Наконец, Виктор сжалился над псом и, закончив со своей едой, встал из-за стола, чтобы достать ему из шкафа немного собачьего корма. В то время, как Виктор занялся этим, Юри загрузил остатки посуды в посудомоечную машину и запихнул пустые коробки в мусорное ведро, не желая чувствовать себя бесполезным. После того, как с этим было покончено, он ушёл в спальню, и к этому моменту его, наконец, настигли последствия минувшего дня. Как бы долго он не проспал ночью, Юри требовалось ещё несколько дней на восстановление биоритма, потому что несмотря на то, что был ещё только ранний вечер, он уже испытывал усталость. Виктор оставался на кухне, и Юри понадеялся, что он не будет против, если сегодня Юри ляжет пораньше. В конце концов, день был долгим. Лишь после того, как Юри уже устроился в постели, а мягкое, золотистое освещение из соседней комнаты осталось единственным источником света в спальне, Юри понял, о чём он совсем забыл. В суматохе дня, забитого событиями, он совершенно забыл этим вечером ещё раз обзвонить ближайшие отели, узнать, не появилось ли для него каких-нибудь новых мест. Снег прекратился, что означало, что самолёты полетят по расписанию, а некоторые номера освободятся. Он собирался это сделать, как только появится возможность, но отчего-то это совершенно вылетело у него из головы. Вздохнув, Юри перевернулся на другой бок, решив отложить это на завтра. Было уже слишком поздно, да и Виктор, похоже, не возражал против его присутствия. Во всяком случае, он не попросил Юри убраться. В общем, никому не повредит, если он останется ещё на одну ночь. --- queenusagi Угадайте, кому в последнюю минуту достались билеты на Кубок Ростелекома!!! не могу поверить, что действительно увижу Юри Кацуки вживую, я что, умерла :о #Кацуки Юри #Кубок Ростелекома #Фигурное Катание 57 лайков Katsuki_Yuuri.jpg sakurablssms Быстрое фото, как Кацуки Юри садиться на самолет в Детройте #Кацуки Юри #Фигурное катание #не могу поверить, я реально его видела 1,348 лайков epiphany-in-gold-light Мне натурально плевать на Кубок Ростелекома, меня волнует только пройдёт ли Кацуки в финал, где я смогу снова увидеть их с Никифоровым рядом друг с другом #Кацуки Юри #Виктор Никифоров #Виктури #Фигурное катание #я серьезно знаю обо всех их взаимодействиях, о каждом разе, когда они вместе стояли на пьедестале, этот пейринг - вся моя жизнь 103 лайков bxtchy-bxtch Меня тошнит от шипперов так называемых "Виктури", которые влезают буквально в каждый разговор о фигурном катании, чтобы рассказать о своём тупом пейринге. Нет вообще никаких поводов, едва ли они общаются за исключением случайных их переглядок, переполненных ненавистью, все знают, что они друг друга не любят, а единственное доказательство, которое используют шипперы, - фото в Инстаграме, в которой они пытаются разглядеть куртку японской сборной, висящую в номере Виктора, но фотография слишком размытая. И это единственное. Никто, кроме сумасшедших шипперов, не считает, что это куртка Кацуки. Вам стоит остановиться, завязать со всеми этими глупостями и перестать использовать эти хэштеги для своих глупых фантазий. #Фигурное Катание #Виктури Viktor_Nikiforov.gif diexne Лучшие моменты с Виктором Никифоровым в этом сезоне #Виктор Никифоров #Фигурное Катание #Живая Легенда ---- Аноним спросил: Мне было любопытно с тех пор, как ты постишь столько постов о соперничестве Никифорова/Кацуки, что ты думаешь о разных теориях насчёт них, как, по-твоему, обстоят дела на самом деле? Это хороший вопрос, анон, но мой ответ: я не знаю. В смысле, никто точно не знает, как это всё началось, а ни Никифоров, ни сам Кацуки никогда об это не говорили, они вообще всегда уклоняются, когда дело доходит до вопросов друг о друге. Я имею в виду, даже Кацуки, который никогда особенно не скрывал своей неприязни к Никифорову, ничего не говорил, он всегда отзывался в интервью о Никифорове прохладно, но вежливо, и никому ни разу так и не удалось вытащить из него, почему Юри так его ненавидит. Как я знаю, одна из самых популярных теорий, что в прошлом Кацуки постоянно завидовал Никифорову и из-за этого на него злится, но мне она кажется неправдоподобной. За исключением Никифорова, Кацуки всегда вежлив и дружелюбен с другими фигуристами, к тому же он не кажется слишком расстроенным, когда не берёт золото на этапах Гран-при, только проигрывая, заняв второе место, Никифорову в финале он кажется переполненным ненавистью. Так что не думаю, что это зависть. Другая очень популярная теория заключается в том, что их двоих связывает какая-то тайная история, которая всё испортила. Это кажется мне более вероятным, хотя все эти байки о том, что они рассорившиеся друзья детства не очень-то правдоподобны, они оба всю жизнь провели в разных странах. Теория о том, что они тайно встречались, а потом расстались, и того хуже, Кацуки испытывал неприязнь к Никифорову уже во время своего взрослого дебюта, когда ему было всего пятнадцать. Но я всё же думаю, что что-то, произошедшее в тёмном прошлом, - это одна из самых логичных теорий. Другие теории, в основном, сосредоточены на идее, что Никифоров высокомерен и слишком помешан на своих титулах и медалях, считает себя лучшим из лучших, непобедимым, а Кацуки вознамерился доказать ему, что это не так, сбить с него спесь. Но опять же, по-моему, это не в их характере. В смысле, да, Никифоров выдающийся фигурист, выигравший больше золотых медалей, чем я смогу подсчитать, но он никогда не выказывал в интервью высокомерие, грубость или что-то подобное. Это просто не состыкуется с реальностью. Ну и, конечно, теория, что, может быть, они оба просто разыгрывают соперничество, чтобы привлечь внимание СМИ и прославиться. Но я сразу её отбрасываю и не только потому, что она кажется самой дикой из всех, но и потому, что любому, кто видел старые записи с тем, как Кацуки раньше смотрел на Никифорова, очевидно, что эта теория абсолютно не жизнеспособна. Он просто ненавидел этого парня. Ещё я знаю, что в фандоме есть разные мнения насчёт того, как всё это на самом деле началось. Поклонники Никифорова склонны обвинять Кацуки, фанаты Кацуки - Никифорова. Но, откровенно говоря, правда в том, что мы этого не знаем, и я не уверена, что вообще когда-нибудь узнаем. Мне лично нравится верить в теорию "тёмного прошлого" и многие люди (я смотрю на вас, авторы фанфиков, вы знаете, о ком я!), похоже, согласны со мной. На деле же всё, что нам остаётся - это построение гипотез, если, конечно, не произойдёт чего-то по-настоящему драматическое и тогда всё изменится! Задать вопрос рardonthelitany #Кацуки Юри #Виктор Никифоров #Фигурное катание #ответы 348 лайков --- Проснувшись на следующее утро, Юри смутно испытал знакомое чувство, увидев на кровати рядом с собой крепко спящих Виктора с Маккачином. Сам Виктор, видимо, присоединился к нему в постели прошлой ночью, но Юри этого совершенно не помнил. Как и в предыдущее утро, Виктор лежал с другого края кровати, на расстоянии вытянутой руки. На секунду Юри вдруг захотелось протянуть руку и коснуться его, но Виктор мирно спал, а нарушить его сон Юри не хотел. Как можно тише он выскользнул из постели, надеясь, что на этот раз не разбудит Виктора. Юри тихо начал собираться на тренировку, ходя при этом по квартире на цыпочках. Он проснулся гораздо раньше, чем вчера, что было добрым знаком того, что его внутренние часы постепенно настраиваются на часовой пояс, в котором он оказался, к тому же Юри понимал, что ему пригодится дополнительное время для тренировок, появлявшееся у него благодаря ранним подъёмам. Ему нужно будет постараться на соревнованиях, чтобы пройти в финал, а значит, и справиться с его бедовой короткой программой. Что возможно только за счёт тренировок. Очень многих тренировок. Прежде чем уйти, Юри сунул нос в холодильник, интересуясь, сможет ли одолжить там что-нибудь у Виктора на завтрак, чуть позже, сегодня же докупив то же самое. Но холодильник оказался пуст, на голых полках стояли только несколько бутылок алкоголя и пол-упаковки сливочного масла. Видимо, Виктор не солгал, когда сказал, что у него в квартире не так много еды. Отказавшись от идеи поесть и пообещав себе купить что-то на стадионе, Юри вышел из квартиры. Снег так и лежал на земле толстым слоем, но уже начал подтаивать, а дороги расчистили, сметя в сторону покрывавший их снег со льдом. Несмотря на это, до сих пор оставалось холодно, Юри чувствовал, как дрожит по пути на стадион, как жжёт некрасиво краснеющий при минусовой температуре нос. После морозной улицы на каток не так уж и тянуло, но особого выбора у Юри не было, так что он просто застегнул свою куртку как мог плотно и натянул на пальцы перчатки, которые обычно надевал в особенно холодные дни. Фигуристов было даже больше, чем вчера. До начала короткой программы оставалось всего два дня, большинство фигуристов, наконец-то, приехали в Москву и использовали все возможности для тренировок. Не было только Георгия, российского фигуриста, но Юри предположил, что он тренируется на том же самом катке, что и Виктор, у Якова, очевидно, пользуясь преимуществом пребывания в родной стране, позволявшее тренироваться дольше, чем другие фигуристы, без лишних посторонних глаз. Значит, все фигуристы, участвовавшие в соревновании, прибыли, Юри замечал знакомые лица и на протяжении всего дня обменивался вежливыми приветствиями с теми из них, кого знал по предыдущим соревнованиям. Было и несколько новых лиц, каждый год кто-то переходил из юниоров во взрослую группу. Юри выделил в толпе молодого американского фигуриста, которого мельком видел на Юниорском Гран-При в прошлом году и незнакомого парня с светло-русыми волосами, одетого в куртку сборной Чехии, против которого, смутно вспомнил Юри, он катался на чемпионате мира. Всегда было приятно видеть новых фигуристов, пробивающиеся вверх, сам Юри ещё живо помнил, как напуган был много лет назад во время своего взрослого дебюта. Проезжая мимо он подбадривающе улыбнулся этим двоим, разговаривающим в стороне от катка, но сам заговорить с ними даже не попытался. Он не знал, что сказать и хотел избежать неловкости или покровительства к молодым фигуристам. Хоть он и встал пораньше ради дополнительного времени на тренировки, Юри всё же покидал каток в конце дня, испытывая неудовлетворённость собственным прогрессом. За несколько месяцев, которые он работал над программой, даже после неплохих баллов на национальных, он чувствовал себя так же неуклюже и неестественно, как и в первый день, когда Селестино показал ему хореографию. Это просто не его. Юри понятия не имел, как соблазнить толпу, не представлял, как заставить зрителей желать его. По сравнении с некоторыми другими фигуристами он был обычный, непримечательный, не знающий, как им так легко удаётся призывно кататься, сможет ли он сам также. Он медленно брёл обратно в квартиру Виктора, чувствуя себя подавленным, беспокоясь о том, что никогда не сможет довести тяготившую его выступление до совершенства, не когда день короткой программы почти настал. Стоило Юри переступить порог, как он наткнулся на встречающего его Маккачина, и опустился коленями на пол, чтобы погладить его так знакомо, так утешительно. Маккачин был только "за", чтобы его гладили, так что Юри отпустил себя, выкидывая мысли об этом дне из головы. В конце концов, время доработать программу ещё оставалось. Маккачин, наверное, уловив его мрачное настроение, тихо заскулил, придавая Юри силы, подбадривающе лизнул несколько раз. Юри улыбнулся псу, желая, чтобы и Виччан тоже был рядом. Спустя несколько минут хандры он, наконец, поднялся с пола. Не было никакого смысла в том, чтобы валяться и ничего не делать, когда он мог занять оставшуюся часть дня чем-нибудь полезным, отвлечься от своих неизменно растущих страхов о короткой программе. Юри пробежал глазами по комнате, пока, наконец, не наткнулся взглядом на холодильник. При виде его память подкинула картинку, как голо он выглядел с утра изнутри, и тут Юри осенило. Ему ведь не нравилось отягощать Виктора, пользоваться его неожиданным гостеприимством, ничего не давая взамен. Пустой холодильник вместе со смутным воспоминанием о разговоре пару лет назад подкинули ему идею, которую Юри намерился воплотить. Раз уж сам он никак не мог отвлечься от своей провальной короткой программы, то это было именно то, что ему сейчас нужно. Вспомнив, как Виктор накануне не придал большого значения тому, что Юри взял с собой Маккачина на прогулку, Юри решил и в этот раз вывести пса на улицу. Надевая поводок с ошейником на возбужденного Маккачина, почувствовавшего, видимо, что они идут на приключение, Юри позволил собаке протащить себя вниз по лестнице и дальше по прохладному вечернему воздуху. Растерявшись в окружении незнакомых улиц огромного города, Юри взялся за свой телефон, чтобы найти то, что он искал, следуя карте на экране. Когда они достигли нужного дома, он неохотно привязал Маккачина к железным поручням у входа, печально погладил его по голове, сожалея, что нельзя взять его с собой внутрь. Оставшийся у входа Маккачин грустно смотрел ему вслед, когда он вошёл сквозь автоматические двери и исчез среди других людей. Поход был предпринят неожиданно, и лишь благодаря телефону Юри удалось найти дорогу. У него оставались проблемы с чтением и пониманием русского, а его языкового навыка хватило только на то, чтобы найти нужное ему место при помощи интернета, благодаря которому Юри смог расшифровать язык и разобраться в незнакомых улицах. Времени на это потребовалось больше, чем он планировал, поэтому, когда он вышел с пакетом в руке, Маккачин посмотрел на него проникновенным взглядом пса, думавшего, что его бросили, хотя он и уходил не то чтобы надолго. Юри пару раз любяще потёр его за ухом, отвязал Маккачина от перил и позволил ему вести себя обратно по дороге к дому. Когда они, наконец, вернулись в квартиру, Юри вывалил пакет на кухонный стол и стал критически рассматривать свои покупки. Все этикетки на еде были написаны чужим, незнакомым алфавитом, который он ещё не мог прочитать, а рецепт, что он нашёл в интернете, и подавно, но Юри всё равно решил, что проделал хорошую работу. Может, выйдет и не по высшему стандарту, но он хотел сделать всё, что в его силах со всем, что купил. Хоть Виктор и заявлял, что никогда ничего себе не готовит, позаглядывав в разные ящики и шкафы на кухне, Юри обнаружил в них кучу разной посуды, выглядящей, в основном, нетронутой и практически новой. Он быстро принялся за работу, занимаясь привычными домашними делами. За последние годы он неплохо научился готовить. Это умение понадобилось ему ещё в Японии, когда он начал помогать в онсене, но и после, переехав в Детройт, он сохранил это своей привычкой, зная, что мама никогда не простит ему, если он утеряет этот навык, который она с таким трудом ему привила. Юри был в курсе, что он не самый лучший повар в мире, к тому же незнакомый рецепт нервировал, но постепенно он расслабился, сосредоточившись на конкретной задаче, наслаждаясь установившейся внутренней гармонией. Катаясь и танцуя, он сбегал от мира, от своих мыслей, но готовка становилась их приемлемой заменой на случай вроде этого, когда само катание и приносило ему больше всего беспокойств. Казалось, прошла вечность, прежде чем Юри удовлетворился результатом. По рецепту, который он нашёл в интернете, оставалось только доварить суп до готовности, так что он осторожно накрыл кастрюлю крышкой и оставил её на плите, а сам, исчерпанный, подбитый, наконец, сложным днём, передвинулся к кухонному столу и снова рухнул на один из стульев. Маккачин, с интересом наблюдавший за происходящим на кухне, подошёл ближе, устраивая голову на коленях Юри, вывалив язык, когда Юри мягко его погладил. На Юри вдруг накатила очередной волной скука по его собственному питомцу. Виччан в детстве был его лучшим другом, и тот факт, что он многие годы не видел своего компаньона иначе, чем на фото и видео, бил по больному. Виччан был ещё не очень старым пуделем, но уже пожившим, Юри постоянно о нём беспокоился. Брошенная Виктором вскользь фраза о том, что нужно держать Маккачина на поводке, когда вокруг такое оживлённое движение, застряла у Юри в голове, тревожила его. Когда он жил в Японии, то редко водил Виччана на привязи, предпочитая вместо этого спустить собаку рядом с собой с поводка. Виччан был очень воспитанным, а Хасецу был тихим городком со спокойным движением, Юри никогда раньше об этом не переживал. Но слова так и прокручивались в мыслях, нервируя. Решив избавиться от своих страхов, расслабиться, наконец, он вынул телефон из кармана и щёлкнул по имени своей сестры, обдумывая, что скажет, когда она поднимет трубку. В Хасецу было ещё не так поздно, она, вероятно, помогала в онсене, была занята делами или гостями. Юри связывался со своей семьёй не так часто, в последний раз раз он звонил им перед отъездом из Детройта в Москву, но их слова поддержки всё так же оставались с ним. Нового звонка они не ждали, да и Мари наверняка согласится на короткий разговор, который они не не станут слишком затягивать. Юри не хотел никому мешать, но он должен был убедиться, чтобы успокоить свой иррациональный страх, возникший после встречи с Маккачином, и Мари была единственным человеком, с которым он мог им поделиться, не раздувая из этого большую проблему. - Юри? - раздался голос его сестры из телефона после пары гудков, - Не ожидала, что ты так быстро позвонишь. Что-то случилось? - Нет, - начал Юри, не зная, как сформулировать свой вопрос, чтобы он не прозвучал странно, - Нет, ничего не случилось, честное слово. Я просто хотел узнать, - на этом он нерешительно смолк, - С Виччаном в порядке? - Ну конечно, - ответила Мари, звуча удивлённо, - С чего бы ему не быть в порядке? - Не знаю. Просто я много думал о нём в последнее время и я просто. Не знаю. У меня появилось плохое предчувствие. - Юри, ты уверен, что ты в порядке? - спросила Мари. В её голосе Юри услышал тревогу. Беспокоить свою сестру ну никак не было его изначальным намерением. У него ведь всё было прекрасно, удивительно хорошо, просто влияние Маккачина пробуждало в нём мысли о Виччане, занимавшем столь важное место в его сердце. - Ага, Мари, я в порядке. У меня всё хорошо, клянусь. Я просто беспокоился о нём, вот и всё, - ответил он, надеясь, что она услышит его искренность, - Просто я очень давно его видел в последний раз. Очень долго не был дома. Наверное, капелька паранойи, ничего такого. - Ну, если ты уверен ... - ответила его сестра, всё ещё с лёгким сомнением, - Но ты же знаешь, что можешь звонить мне в любое время, если тебе нужно будет поговорить, так? И если ты как-нибудь найдёшь время немного отвлечься от своего безумного расписания, мама с папой будут рады, если ты приедешь к нам ненадолго. - Я постараюсь, - дал обещание Юри, надеясь, что когда-нибудь сможет его сдержать. Он так давно в последний раз был в Хасецу, что родной город остался не более, чем далёким воспоминанием. Неважно, как часто он созванивался с семьёй и со старыми друзьями, были вещи, которые этим не заменить, происходившие из года в год. - И не могла бы ты держать Виччана на поводке, когда будешь с ним гулять? - быстро добавил он, понадеявшись, что Мари просто согласится без расспросов, ведь не было никаких оснований ни с того, ни с сего, после стольких лет поддаваться паранойе, но Юри никак не мог избавиться от назойливого предчувствия беды, так что лучше было перестраховаться, чем потом сожалеть, - На всякий случай? - Конечно, - ответила Мари, звуча немного ошеломлённо, но всё же искренне, - И удачи тебе на соревнованиях, Юри. Минако и всё семейство Нишигори придет смотреть их послезавтра в прямой трансляции. Тройняшки подготовили плакаты и всё такое. - Спасибо, Мари, - сказал Юри, не удержавшись от расползшейся по лицу, слабой улыбки. Знание о том, что семья и друзья будут дома все вместе смотреть на него - с весом их ожиданий - иногда давили, но их поддержка значила для него так много, что он никогда не решился бы об этом сказать. Юри знал, что некоторые из них, особенно его родители, до сих пор не понимали его любви к спорту, его стремления к победе, но даже они поддерживали его, тратили время на своего ребёнка, которому позволили уехать на другой конец света в преследовании его дикой мечты, воплощаемой им в реальность, и никаких слов не хватало, чтобы выразить, как много это для него значит. Раздался тихий щелчок двери, и Маккачин радостно залаял, оторвав голову от колен Юри, помчался туда, где Виктор только что закрыл дверь, отрезая поток холодного воздуха снаружи. Его щёки раскраснелись от мороза, он снова был в одежде для фигурного катания, очевидно, вернулся домой с тренировки. - Мне нужно идти, - сказал Юри Мари, быстро попрощался и завершил разговор, поворачиваясь к Виктору, ещё только вешавшему пальто на крючок рядом с дверью. - С кем ты разговаривал? - спросил Виктор любопытно, и Юри понял, что Виктор даже не подозревает о содержании разговора на родном языке Юри, таком же незнакомом для Виктора, как и его собственный язык для Юри. - С моей сестрой, - ответил Юри, решив больше ничего не уточнять, Виктора ведь наверняка не интересовали подробности о его личной жизни, а вопрос был обычным проявлением вежливости. Виктор не стал давить, просто закончил с пальто и прошёл через комнату в кухню, где сидел Юри. После нескольких шагов он остановился, услышав вдруг ароматный запах приготовленной пищи, заполнивший воздух, увидев большую кастрюлю, потихоньку докипающую на медленном огне. Он обернулся с удивлённым взглядом к Юри, и тот поторопился объяснить, надеясь, что не вышел за рамки, не повёл себя нахально. - Я приготовил кое-что, - начал он, хотя это и было очевидно, - Ты ведь заплатил за мой ужин вчера вечером, и позволил мне здесь остаться, так что, я подумал, что мог бы сделать что-нибудь для тебя взамен, чтобы выразить благодарность, и... Он смолк, поняв, что говорит бессвязно, и почувствовал, как краснеют щёки. Стоило проговорить всё это вслух, чтобы понять, как глупо это звучит. Но Виктор не стал над ним смеяться. Вместо этого он изумлённо смотрел на Юри, как будто Юри только что признался в чём-то совершенно отвратительном, а не в простой готовке еды. - Ты не должен это есть, - добавил Юри, так и испытывая неловкость. Идея была глупой. Виктор из жалости позволил ему остаться, да и то, всего на одну ночь; лучшей возможной благодарностью от Юри было убраться из квартиры как можно быстрее, а не пытаться изобразить такой бессмысленный жест признательности. - Что, нет! - возразил Виктор, видимо, сбросив с себя первоначальный шок, и глубоко, с удовольствием вдохнул аромат еды, - Пахнет замечательно, Юри. Спасибо. Юри искал в лице Виктора малейший намёк на фальшь или насмешку, но не нашёл. Он, кажется, был абсолютно искренен, и Юри расслабился. Может быть, идея была не такой уж и плохой. - Что ты приготовил? - спросил Виктор, пройдя дальше в кухню и заглянув в оставшуюся кипеть на плите кастрюлю, - Пахнет очень знакомо. - Борщ, - ответил Юри, надеясь, что не испортил блюдо, совершенно ему незнакомое, в приготовлении которого он целиком и полностью положился на рецепт из интернета, вообще, если у него всё получится, это можно будет объяснить только удачей, - Как-то раз ты сказал мне, что ешь его, когда возвращаешься в Россию после соревнований, потому что он напоминает тебе о доме, но сам ты его не готовишь. Я не знаю, какую ещё еду ты любишь, но, я подумал, ты ведь уже прошёл в финал, так что сможешь его поесть немного. Тому разговору было уже много лет, они двое беседовали за ужином, голова Юри ныла после удара, но они обсуждали еду и он смеялся как никогда прежде. Те воспоминания живо всплывали в памяти Юри даже спустя столько времени, прошедшего с тех пор. Юри, может, и оборвал тот вечер в самом начале по собственной воле, но то был первый раз, когда они разговаривали дружески, не как соперники, которыми они были, без колкостей, из-за которых обычно предпочитали держаться друг от друга подальше. - Ты запомнил? - удивлённо спросил Виктор. - Да, - ответил Юри, да он и не мог этого забыть, - Вкус, скорее всего, не тот, я же не готовил его раньше, к тому же я не говорю по-русски, так что не уверен даже, что смог купить все необходимые ингредиенты, поэтому ты не обязан его есть, если не хочешь. - Я уверен, что со вкусом всё в порядке, - сказал Виктор, улыбаясь Юри и Юри ощутил, как исчезают последние остатки напряжения, - Как думаешь, когда всё будет готово? Глянув на свой телефон, Юри быстро отметил время, подсчитывая оставшиеся минуты в его голове. - Сейчас, наверное, - ответил он, надеясь, что засёк правильно, - Ты голоден? - Умираю с голоду. У меня всегда так после целого дня тренировок. Юри легко рассмеялся, зная это чувство. Большой объём физической нагрузки за день тренировок всегда пробуждал в его теле к концу дня особую страсть к еде, так что и Виктор наверняка хотел уже поесть, чем скорее, тем лучше. Они быстро достали тарелки со столовыми приборами из кухонного шкафа, Юри взялся за кастрюлю, поставил её в центре стола. Виктор разлил суп по двум тарелкам, передал одну из них Юри, а потом, наконец, зачерпнул жидкость ложкой и отправил её в рот. Юри смотрел на него с опаской, ожидая реакцию. - Вкусно! - воскликнул Виктор, глотая первую ложку одновременно с тем, как его глаза загорелись, - Юри, это вкусно. Юри улыбнулся ему, облегчённо выдохнул, и принялся за собственную порцию. Вкус был странным, отличающимся от всего, к чему он привык, но не неприятным. Не сравнимо с домашней едой мамы, которую он так любил, но и заставлять себя есть тоже не приходилось. Общая еда разбила зависшее между ними двумя напряжение, Юри не заметил, как на удивление быстро пролетел вечер. При этом, как ни странно, он не чувствовал себя так неуютно, как он ожидал, что будет, сидя с Виктором за едой, болтая о том, как прошёл их день, и делясь мнениями о других фигуристах, участвующих в Кубке Ростелекома. Виктор соревновался куда дольше Юри, он лучше знал старших фигуристов, которые будут соревноваться с Юри через несколько дней, особенно Георгия, тренировавшегося с ним на одном катке, о котором рассказал пару историй, над которыми Юри смеялся до слёз. В ответ Юри поделился несколькими собственными забавными случаями из тренировок с Пхичитом, хотя у него их было и не так много. Несмотря на то, что он участвовал в соревнованиях сколько лет, он никогда не сближался с другими фигуристами достаточно, чтобы было что рассказывать об их общении. Победы были волнующими, но вдобавок к ним он был одинок. Доев, они в уютной тишине помыли посуду, и Юри даже удивился тому, как странно, что человек, вроде Виктора, занят всей этой бытовой рутиной. Ненадолго жертвует своим свободным временем, чтобы погрузиться в маленький, уютный мирок их квартиры. Когда с посудой было покончено, Виктор плюхнулся на диван, устраиваясь с одного края, а Юри нерешительно потоптался на месте. Диван в квартире Виктора был всего один и, хотя на нём осталось много места с другого края, он не хотел мешать. - Ты ничем не хочешь заняться сегодня вечером? - спросил Виктор и Юри покачал головой. - Не хочу мешать твоим планам, - ответил он, это ведь, в конце концов, был дом Виктора, который должен был заниматься привычными делами, расслабляться после тренировки, чего Юри не хотел нарушить своим навязчивым присутствием, - Чем ты обычно занимаешься? Виктор пожал плечами, отвёл взгляд в сторону и ответил: - Ничем особенным. Днём тренируюсь. Потом обычно возвращаюсь сюда и отдыхаю. Читаю, смотрю телевизор. Иногда хожу выпить. Звучало безобидно, но немного одиноко. Испытав неловкость за то, что разговаривает с затылком Виктора, Юри всё же решился присесть на другой конец дивана, устраиваясь на нём вежливо, стараясь не занимать слишком много места. Виктор отодвинулся от него подальше, оставляя Юри свободу движений. - Пожалуйста, просто делай то, что делаешь обычно, - добавил Юри, не желая, чтобы Виктор подумал, что он навязывается или пользуется его дружелюбием. Очередной день начался и закончился, а он так и не начал искать другое место, в котором мог бы остановиться, хотя и знал, что уже пора. Отчего-то он продолжал усыплять голос разума, что получалось всё легче и легче с течением времени. Пусть он и знал, что грубо задерживаться здесь, не взирая на то, что предложение Виктора распространялось только на одну ночь, но сам Виктор ещё не начал активно протестовать и, как Юри надеялся, и не начнёт. Виктор посмотрел на него секунду, оценивая искренность его слов, но через пару мгновений отвернулся, протянул руку к пульту от телевизора, переключая каналы, регулируя звук русской речи. - Не хочешь посмотреть что-нибудь на английском? - спросил он Юри, но Юри покачал головой, и дальше не желая нарушить планов Виктора на вечер. У него редко оставалось время на просмотр телевизора, ему не было до него дела. Вместо этого он достал свой телефон, рассеянно пролистал пару новостных статей и погрузился в мир социальных сетей. Юри редко сам что-то писал, хотя Пхичит периодически отмечал его на фотографиях, то на передних, то на задних планах. Пхичит даже как-то заявил, что большинство фанатов Юри подписаны на него с самых разных аккаунтов лишь потому, что могут мельком увидеть Юри на фото, которые он размещает, чему Юри, конечно, не поверил. Виктор же был из тех фигуристов, что почти всегда активны в социальных сетях, и, кажется, что он даже загружал пару фото в последние дни, в основном, с его тренировок на катке с другими российскими фигуристами: с Георгием, рыжей девушкой, которая, как знал Юри, была одиночницей и хмурым светловолосым подростком, встречавшимися на фото чаще всего. К счастью, он, видимо, решил не публиковать ничего, что заставило бы даже предположить, с кем он в настоящее время делил свой дом. Юри не хотелось прочитать об этом в публикации, это была не та история, которую он смог бы легко объяснить прессе, поэтому он соблюдал осторожность, всегда старался убедиться, что никто не следовал за ним во время прогулок и по пути с катка. Наверняка Виктор тоже предпочитал держать это в секрете, как и он сам. Спустя какое-то время прокручивания различных аккаунтов интерес Юри к ним понизился. Его внимание стало рассеиваться, переключаясь на телевизор, по которому шла какая-то российская мыльная опера, судя по драматическим речам и искренним признаниям в любви. Виктор следил за ними рассеянно, выглядя таким же уставшим после сегодняшнего дня, каким Юри себя ощущал. Он вытянул перед собой босые ноги, по одному взгляду на которые Юри мог сказать, что Виктор не соврал про тяжёлый день тренировок. Его ступни были в мозолях, кожа покраснела, как бывает после долгих часов катания на коньках, - это были явные следы занятий. Вытянув немного свои ноги, чтобы облегчить боль, Юри рассмотрел на них узор из мозолей и раздражений на коже, странно перекликавшийся с тем, как отпечатался на Викторе этот долгий день. Устроившись поудобнее, Юри повернул голову обратно к экрану, хоть и не понимал ни слова из сказанного. Через пару минут он начал понимать суть сюжета, но языковой барьер оставался препятствием на этом пути. На другом краю дивана Виктор, кажется, заметил, что Юри начал проявлять больше внимания к телевизору, и стал тихо переводить, отставая на пару секунд от экрана, говоря слова на английском. Не слишком громко, чтобы помещать передаче, но достаточно, чтобы Юри смог, наконец, понять, о чём идёт речь. Он посмотрел на Виктора с беспокойством, надеясь, что это не доставляет ему проблем, но Виктор не выглядел напряжённым, продолжая переводить, озвучивая актёров на экране. Какое-то время они так и смотрели телевизор с тихим бормотанием Виктора на фоне. Драма не была ни особенно захватывающей, ни сколько-нибудь вдохновенной, напоминала плохие американские сериалы, которые Пхичит в Детройте заставлял Юри высиживать до конца, но прямо сейчас царила гармония, можно было расслабиться после утомительного дня и позволить себе отвлечься на что-то обыденное, не беспокоиться о том, что готовит будущее или о странности сложившийся ситуации, которая действительно присутствовала. Спустя какое-то время от просмотра Юри повернулся к Виктору, осторожно его рассматривая, наблюдая за тем, как свет от экрана рисует странные узоры на его лице. Виктор так и сидел далеко, так далеко, как только было возможно, не покидая полностью диван. С самого своего приезда Юри он вёл себя так же - спал на расстоянии вытянутой руки, зажимался на краю кровати, держался от Юри на расстоянии, чего Юри не мог не заметить. Чтобы Юри не надумал себе в первую ночь после приезда, Виктор, кажется, не был заинтересован ни в каких первых шагах. Ещё с громкозвучного разговора о ночлеге в самом начале стало понятно, что переспать с Юри не было реальным намерением Виктора. В тот вечер Юри был ему благодарен, не желая ничего сильнее, чем сна после утомительного путешествия. Но теперь он оправился после него и восстановил биоритмы, а Виктор так и не проявлял к нему интереса. Вместо него он тщательно сохранял между ними дистанцию, начинавшую Юри раздражать. Может, Виктор заскучал с ним. Юри знал, что не внешне не представляет собой ничего особенного, на что накладывалось отсутствие опыта, и, наверное, это означало, что Виктор решил найти себе кого-нибудь получше. А Юри-то подумал, когда Виктор попросил его остаться на ночь на последнем чемпионате мира, что это может быть установлением нового типа связи, в которой у него появится место в жизни Виктора серьёзнее, чем парочка одноразовых встреч. Но то было несколько месяцев назад, у Виктора было предостаточно времени, чтобы найти себе кого-нибудь получше. Если бы он хотел Юри, то наверняка бы сказал, сделал что-нибудь, а не продолжал блюсти между ними осторожную, уважительную дистанцию. Пару минут Юри обдумывал, не стоит ли ему самому что-нибудь предпринять. Что, если приблизиться к Виктору, подползти по дивану и забраться на колени, молясь, чтобы Виктор не решил его спихнуть с себя. Но он был гостем в доме Виктора, к тому же давно нарушившим все сроки, когда пора было уходить. Делать что-либо, что могло потенциально вызвать неприязнь Виктора было плохой идеей, потому что в таком случае Виктор мог, наконец, попросить Юри поискать другое место, где он сможет остановиться, чего Юри не хотел. По причинам, которые он и себе не смог бы объяснить, ему нравилось возвращаться сюда в конце дня. В квартиру к Маккачину. К Виктору. Так что, раз уж Виктор его не хотел, то и Юри не собирался рисковать ради удовлетворения желания. Он решил ждать, не проявит ли сам Виктор инициативу. И если он это сделает, то Юри охотно ему поддастся. А если нет, то Юри будет достаточно и того, что он уже имел. В конце концов, даже этого было больше, чем он ожидал. --- Следующим утром Юри запаниковал. На этот раз не из-за волнения перед приближающимися соревнованиями, случилось кое-что похуже. За последние несколько дней он уже связывался с аэропортом, чтобы убедиться, что потерянный багаж прибудет вовремя, до его короткой программы завтра. Оказалось, что чемодан остался в Детройте, и авиакомпания пообещала, что переправит его так быстро, как только сможет. Имея это обещание в уме, Юри по сути, игнорировал проблему, а она вдруг вернулась с удвоенной силой, когда он проснулся утром за день до короткой программы с сообщением на телефоне о том, что возникли проблемы с определением местоположения его чемодана и из-за этого его привезут в Москву ещё на два дня позже. От новой информации у Юри сжималось всё внизу живота. К произвольной программе, может, чемодан и доедет, но костюм для его короткой программы был на другом конце мира и заменить его было нечем. С собой у него была только повседневная одежда для тренировок, ничего подходящего для выступления, ничего, что произвело бы впечатление на судей, не попадалось ему на глаза. Без костюма он будет выглядеть смешно в сравнение с другими фигуристами, но что с этим делать Юри не знал. Всё утро он был так потерян, что даже Виктор это заметил. Он как раз рассказывал Юри, что из-за приближавшегося Кубка Яков предпочёл сосредоточиться исключительно на участвующих в нём фигуристах, так что у самого Виктора появился выходной. Заметив, что Юри его не слушает, он предложил ему тоже сделать перерыв, на что Юри согласился, не раздумывая. Он слишком нервничал, слишком расстроился, даже пойди он кататься, из этого не вышло бы ничего продуктивного. Если из-за отсутствия концентрации он не справится с программой, то только расстроится ещё сильнее. Не занятый тренировкой, Юри испытывал неловкость, но в завершении наполненного злоключениями утра Виктор предложил ему погулять с Маккачином, чтобы успокоить свои нервы. Юри с благодарностью согласился, зная, что имея перед собой чёткую задачу, сможет отвлечься от всех своих волнений. Он немного удивился, что Виктор решил присоединиться к прогулке, но отбросил эту мысль прежде, чем озвучил её. В конце концов, Маккачин был псом Виктора, разумеется, Виктор решил пойти с ними, чтобы приглядеть за своим питомцем. Поскольку Юри не знал окружающий его город, он снова позволил Маккачину вести себя, а Виктор следовал за ними, оставляя небольшие комментарии о местах, мимо которых они проходили. Юри всегда считал Москву красивым городом, но в действительности она оказалась даже лучше - снег почти полностью стаял, открывая шум и суету городской жизни во всей красе. Москва отличалась и от Хасецу, и от Детройта, но Юри она всё же понравилась. Может, она и отличалась от городов, к которым он привык, но это не умаляло её красоты, а на бросаемые на ходу комментарии Виктора приятно было отвлечься. Через пару часов Виктор взял управление их прогулкой в свои руки и привёл Юри в один из живописнейших районов города, где показал ему хороший ресторанчик, где можно было перекусить. По пути Юри часто останавливался, чтобы полюбоваться каким-нибудь памятником или зданием, против чего Виктор, кажется, не возражал, а Маккачин был счастлив даже нюхая их ноги. В такой-то момент, когда он рассматривал особенно интересный памятник, Юри и застал врасплох щелчок камеры на телефоне под ухом. Вокруг было много туристов и на мгновение Юри подумал, что кто-то из них сделал фотографию. Но когда он обернулся, то увидел Виктора с телефоном в руках и камерой, направленной на Юри. - Я подумал, тебе захочется иметь пару туристических фотографий, - пояснил Виктор, небрежно пожимая плечами, - Ты любуешься городом, но совсем его не снимаешь. Вздрогнув, Юри понял, что он прав. Юри редко фотографировал что-то сам, но ведь он был в незнакомом городе даже, лучше сказать, на экскурсии. В том, чтобы наделать фотографий в качестве напоминания о прогулке, был смысл и Виктор заботливо подумал об этом за него. - Как бы там ни было, - продолжил Виктор, рассматривая Юри, окружённого городом, и Маккачина, счастливого и запыхавшегося, у его ног, - Важно фотографировать то, что хочешь запомнить. --- После нескольких часов хождений по городу Маккачин, наконец, начал уставать и Юри предположил им вернуться в квартиру. Провести день, не вспоминая о своих заботах, было здорово, но реальность ситуации медленно подкрадывалась всё ближе, не оставляя сомнений, что с ней придётся столкнуться. Но, едва подойдя к квартире, Юри даже замер ненадолго, увидев, что их здесь ждало. Там была целая куча коробок, аккуратно расставленных перед дверью, все с одним логотипом, надёжно упакованные. Юри понятия не имел, чем Виктор распорядился забить весь свой коридор, но опять же, у Виктора не было никаких причин что-либо ему рассказывать. К удивлению Юри Виктор протянул руку, коснулся одной из коробок, проверяя этикетку и тут же поспешил всё объяснить: - Когда ты рассказал мне, что твои костюмы потеряли, я засомневался, что тебе их вовремя вернут. А это прибыли из Санкт-Петербурга некоторые из моих старых костюмов на случай, если тебе нечего надеть завтра на соревнования. Юри застыл от этих слов, ощутив вдруг в груди прилив тепла, поднявшегося до горла, лишившего его речи. Это было невероятно благородный жест, которого он не мог предвидеть или ожидать. У Виктора не было ни повода, ни необходимости помогать Юри. Юри никогда его об этом не просил, но он всё равно это сделал, не имея причин, из одной только доброты. Юри удивился, как он до сих пор его не поблагодарил. - Спасибо, - сказал он глухо, ломающимся голосом, - Виктор, спасибо тебе большое. - Твой чемодан ещё не прилетел? - спросил Виктор Юри и тот покачал в ответ головой, - Тогда лучше бы тебе помочь мне затащить всё это внутрь, чтобы ты смог подобрать себе какой-нибудь костюм. --- После того, как они затащили коробки в квартиру, Виктор оставил Юри одного, уйдя разбираться с едой на ужин, давая возможность Юри обыскать многочисленные коробки. Виктор сказал "несколько старых костюмов", но когда Юри начал вникать в содержимое коробок, оказалось, что в них все его костюмы начиная с самого первого соревновательного сезона. Юри узнал их все. Большинство костюмов он видел лично, катаясь на одном льду с Виктором, одетым в них. Некоторые запомнились ярче, чем другие. В частности одна красная рубашка, которую он отложил обратно в коробку с румянцем на лице, зная, что никогда не сможет выйти в ней на лёд без всплывающих из глубин разума ярких воспоминаний определённого свойства. Другие костюмы он знал хуже, те, что были с первых лет Виктора во взрослой группе, когда Юри уже твёрдо решил не обращать на него внимания, никогда больше о нём даже не думать. Каждый костюм был красив, уникален, прекрасно приспособлен к изображаемому Виктором образу. Прошлые костюмы Юри тоже не были скучными, но в сравнении с этими они тускнели. Вкус Виктора в одежде был куда экстравагантнее, чем у него самого, он вечно выбирал цвета, которых Юри старался избегать, потому что казалось, что на фоне ярких, броских вещей он бледнеет и теряется. Юри даже не мог представить себя одетым в одну их них, хотя и знал, что придётся что-нибудь выбрать для короткой программы завтра. К тому же, хоть Виктор и был в форме, и фигура у него была худой и атлетичной, но плечи у Виктора были шире, чем у Юри, он был выше ростом сантиметров на десять. Что-нибудь из костюмов последних лет просто обвиснет на Юри и будет выглядеть смешно и нелепо. И всё же Юри зарылся поглубже, найдя, наконец, коробку с костюмами, за которыми следом потянулись далёкие воспоминания. Юниорские костюмы Виктора, когда Юри ещё поклонялся ему как кумиру и любил его безмерно. Молодой Виктор был меньше, тоньше, женственнее, его фигура куда гораздо ближе к той, что сейчас была у Юри. За те несколько минут, что Юри копался в одежде, он быстро осмотрел костюм с белой сеткой, украшенный стразами, который, как он вспомнил, он видел много лет назад, но сразу же отбросил его как слишком кричащий. Нужно было что-то проще, что-то ближе к его стилю. Выпустив из рук белый костюм Юри задел пальцами гладкую черную ткань, до сих пор сохранившую идеальное состояние даже после стольких лет в шкафу. Под пальцами она оказалась мягкой, но роскошной, он вытащил костюм из коробки, расправив его перед собой, чтобы можно было его полностью рассмотреть. Из всех костюмов, что Виктор когда-либо надевал, именно этот запомнился Юри сильнее прочих. Костюм из чёрной ткани и сетки с россыпью кристаллов и красной вспышкой полуюбки на одной стороне. Это был костюм, на который Юри смотрел почти каждую ночь в своей жизни, так много лет, столько, сколько вообще себя помнил. Костюм, в котором Виктор был на плакате, висевшем на стене в комнате Юри мотивацией и напоминанием. Костюм, который он видел в выступлении ещё совсем ребёнком, думая, что Виктор Никифоров самый удивительный человек в всём мире. Костюм, в котором Виктор разбил Юри сердце много лет назад, направив его на тот путь, что привёл его сейчас и сюда. Костюм, в котором Юри представлял себя на катке одним далёким вечером на пустом русском катке, когда катал наполовину забытую программу, похороненную глубоко в его прошлом, единственную, что смогла принести ему умиротворение. С этой безобидной тряпкой было связано так много, слишком много воспоминаний, они едва не раздавили под собой Юри. Но после всего увиденного стало ясно, что выбора нет. Он должен надеть именно этот костюм. Виктор так долго был переплетён с самой тканью его жизни, что в этом выборе было даже что-то правильное, странно симметричное, как если бы это было финальной шуткой мира. Юри не стал даже смотреть на другие костюмы. Он уже принял своё решение. --- В ту ночь Виктор крепко спал, лёжа на расстоянии вытянутой руки от него и Юри изучал его, рассматривал, прослеживал линии на бледном лице, которого хотелось коснуться не глазами, а пальцами, думал о своих новых открытиях, которые он совершил в последние несколько дней. В голове Юри был один Виктор Никифоров, годами льющий яд в его уши. Воспоминания жгли его ум, он мысленно их прокручивал по кругу и, сколько бы лет не исполнилось этим воспоминаниям, они не затухали, никогда не теряли своей остроты. Всё это время Юри точно знал, что за человеком был Виктор. Знал его, ненавидел его, хотел победить со всей своей горячностью, годами проводящей его через испытания, через всё. Но Виктор, живший в голове Юри, то злобное, бездушное существо, разрушившее мечту ребёнка, оказался вдруг случайно ничуть не похожим на человека, лежащего сейчас перед Юри со спокойным, безмятежным лицом, омываемым светом луны. На человека, без раздумий предложившего Юри место для ночлега лишь потому, что услышал, что Юри оно может быть нужно. На человека, прошедшего через такое количество проблем просто чтобы быть уверенным, что у Юри будет костюм для выступления, хотя и не был ни обязан, ни должен этого. На человека, улыбавшегося и смеявшегося, вызывавшего у Юри улыбку, и смех, и чувства, которых он никогда раньше не испытывал. Виктор, лежавший перед ним, был красив, даже больше - он был добр. Не из ожидания вознаграждения или чего-нибудь в ответ, а из одной только доброты. Виктор разбил сердце Юри, ещё когда тот был ребёнком, но Виктор и сам был ребёнком. Они оба были детьми, Юри давно уже не мальчик, каким когда-то был, может быть, Виктор тоже сильно изменился. Годами жизнь формировала их и ни один из них не остался прежним. Может быть, Виктор, существовавший в голове Юри столько лет, уже не был настоящим Виктором. --- Сколько бы Юри не готовился, сколько бы ни тренировался, на следующей день он всё же чувствовал себя совершенно неготовым к короткой программе. У него были коньки, а теперь, наконец, и костюм, но на протяжении всех предшествующих выступлению тренировок он не понимал даже, как вообще собирался выкатывать эту программу. Селестино сказал ему соблазнить аудиторию, обыграть сексуальность в катании, но Юри понятия не имел, как это сделать. Не представлял, как соблазнить зрителей, не говоря уже о судьях, решающих, гарантирует ли его выступление ему место в финале или он отправится домой с пустыми руками. Виктор уже в финале. И Юри не сможет даже встретиться с ним лицом к лицу, если сегодня у него ничего не получится, они уже не столкнутся друг с другом на льду в очередном сезоне. После соревнований ему придётся уехать из России, от Виктора, и, если он не пройдёт в финал, пройдут месяцы, прежде чем они увидят друг друга снова. Их пути уже вынуждено разошлись этим утром в квартире Виктора. Юри направился прямиком на стадион для утренней тренировки, а Виктор пошёл встретиться с Яковом и другими российскими фигуристами. Формально Виктор не обязан был приходить и смотреть все соревнования, официальным участником которых не являлся, но вообще, никто бы на Земле не посмел остановить Виктора Никифорова от посещения ледовой арены. На протяжении всех выступлений других фигуристов Юри в уме пробегал по своей программе, прокручивал прыжки и последовательность шагов, снова и снова, пока не смог прекрасно всё представить. Чего-то не хватало. Программа казалась механический, лишённый всех эмоций, характерных для катания Юри, приведших его так далеко. В глубине души Юри ощущал, как растут сомнения, навязываются страхи, что в этом году он может провалиться, что это может стать годом его неудачи. Если Юри хотел выиграть, сначала ему нужно было разобраться, что для него значило соблазнение. Хотя Юри никогда бы не признался в этом, но у него было слишком мало опыта, когда дело доходило до чего-то даже отдалённо похожего. Единственным человеком, с которым он когда-либо спал и вообще делал хоть что-нибудь сексуальное, был Виктор. Виктор, ни разу не коснувшийся его с тех пор, как он приехал в Россию. Виктор, не проявивший ни малейшего интереса к прикосновениям, вообще не шедший ни на какую близость, помимо вынужденной, обусловленной тем, что они вместе жили в общем пространстве небольшой квартиры. Виктор, сохранявший дистанцию. С их последней, настоящей ночи вместе прошло уже много времени. Когда, вопреки всем ожиданиям Юри, вопреки всему, что он считал истиной, Виктор попросил его остаться. Юри позволил себе ненадолго задержаться в памяти на моментах, когда они были вместе, на минутах близости и лёгких прикосновениях к коже, волосам сквозь туманную дымку сна, на голосе, поющем в ночи. Времени, что они проводили вместе, никогда не суждено было продлиться. Юри всегда это знал, хотя и пытался растянуть момент на столько, на сколько получится, ухватиться за него даже когда он уже начал растворяться. Он продолжал надеяться, что сможет иметь Виктора в привычном смысле ещё какое-то время, хоть немного дольше. Проведя столько времени рядом с ним за последние несколько дней, Юри отчаянно нуждался в большем, в Викторе, в близости с ним, хотел его в том самом смысле, в каком, кажется, всегда его желал. Раньше у Юри это было. Каким-то образом, вопреки всем странностям, несмотря ни на что, у него получилось привлечь Виктора со всеми его нуждами и желаниями, со всей его страстью. Привлечь, удержать его на мгновение, на одну ночь. И затем он повторял это снова и снова, и продолжал приходить для большего ещё и ещё, а Виктор позволял ему, хотел его. Хотя бы на несколько минут, на несколько ночей, на секунду, но он был для Виктора центром мира. Юри не знал, как соблазнить зрителей. Он не знал, как соблазнить судей. Но он вдруг открыл, что знает, что для него значит соблазнение. Другие люди могли иметь Виктора, познавать его в том же смысле, что и Юри, ведь Виктор был Виктором, он был слишком велик, а сиял так ослепительно ярко, что Юри просто не мог держаться от него в стороне. Но Юри знал и то, что он сам может привлечь внимание Виктора, хотя бы и ненадолго. Привлечь его внимание и удерживать на себе столько, сколько получится. На этот миг Юри мог увериться, что взгляд Виктора направлен на него и только на него. Он уже соблазнял Виктора и сможет сделать это снова. Сможет заставить Виктора вновь захотеть его. Это и было тем, что Юри понял. Катая программу, он должен был соблазнять Виктора, ради самого Виктора, которого в определённом смысле он потерял, но мог попробовать заполучить обратно. Последние минуты до выступления, оставшись сам с собой, Юри планировал его, представлял в уме, будил в себе эмоции и желания, которые ему нужны, чтобы сделать из программы то, чем она должна была стать. Когда он вышел на лёд, оформившаяся картинка стояла у него перед глазами и впервые с тех пор, как он взялся за эту программу много месяцев назад, он почувствовал, что готов. Юри скользнул в центр катка, оттуда окинул взглядом стадион, вглядываясь в лица зрителей. Минуту он не видел того, что искал, и забеспокоился, что Виктора здесь нет, что он не увидит. Но, когда он отвернулся, чтобы занять начальную позицию, глаза зацепились за вспышку серебра - Виктор стоял у борта рядом с Яковом и Георгием, наблюдал, как Юри выходит на лёд. "Катайся, как будто пытаешься соблазнить зрителей," - сказал ему Селестино. Но Юри знал лучше: "Катайся, как будто пытаешься соблазнить Виктора. Заставь его захотеть тебя. Сделай так, чтобы он не мог оторвать от тебя глаз. Соблазни его своим катанием, чтобы снова заполучить его." Музыка зазвучала над ареной, наполняя воздух перезвоном струн, и Юри начал свою программу, пропуская её через себя. В ней была незначительная заминка, небольшая пауза в звучании, которой Юри воспользовался, чтобы свернуть туда, где, как он знал, стоял Виктор, чтобы поймать его взгляд через весь каток, задержать взгляд. "Смотри на меня”, - пытался передать он глазами и телом, - “Смотри на меня, не отводя взгляда.” Юри был слишком далеко от борта, он не мог разглядеть, увидел ли Виктор, но он надеялся на это. Музыка продолжалась, и Юри позволил ей нести себя, разрешил себе двигаться провокационно, а воспоминаниям заполнить собой его катание. Воспоминаниям о направленных на него взглядах Виктора, о прикосновениях его рук к коже, о поцелуях, выбивающих воздух из лёгких. Воспоминаниям об украденных ночью моментах, когда ничего, кроме них двоих не имело значения, а внимание Виктора было приковано только к Юри, к нему одному. Когда их тела прижимались друг к другу и Юри наслаждался жаром, удовольствием и ощущением, что Виктор снова с ним. Юри позволил воспоминаниям управлять его движениями, позволил им перетекать по телу и сплетаться в историю. Он был обольстителем, он завлекал Виктора раньше и собирался сделать это снова. С каждым оборотом тела, каждым движением конька он становился искусительнее, ведь катался для одного единственного человека, который был ему нужен, который должен был смотреть, смотреть и никогда не прекращать этого. Может быть, Виктор его больше не хотел. Может быть, он решил, что с тем, что было между ними, покончено, что пора завязывать. Но если нет, если он всё ещё хотел Юри и удерживался от воплощения желания по какой-то другой причине, то Юри не допустит, чтобы всё закончилось. Виктор знал язык катания так же хорошо, как и Юри, он сумеет прочитать сообщение в программе так же ясно, как если бы Юри прокричал его с крыши. “У тебя это было раньше и ты можешь получить это снова” - пытался сказать Юри. Многое между ним и Виктором было сложным, но это было простым, единственная константа, существовавшая между ними, которую он знал и понимал только так, одним единственным образом и никак иначе. "Если только ты меня хочешь. Тебе достаточно просто попросить." За долгие часы тренировок Юри сражался с программой, не способный откатать её с достаточной страстью, не способный создать историю, которая бы понравилась зрителям и судьям. В этот раз было иначе, этот раз был прекрасен. Сейчас он катал программу, как будто сам был её частью, он почти не хотел, чтобы она заканчивалась, не желал расставаться с ощущением, что он значим, вызывает восхищение и Виктор где-то там тоже это видит. Но как бы сильно он не желал обратного, программа всё равно подошла к концу, очень скоро над стадионом пронеслось последнее крещендо в музыке, закрутившееся вместе с финальным вращением, и Юри закончил программу, обняв себя руками, тяжело дыша теперь, когда по нему, наконец, ударила усталость. Толпа взорвалась ликующими аплодисментами, крича в одобрении, кидая на лёд знаки признания, но взгляд Юри был направлен только для одного человека. Без очков он не видел лица Виктора, не видел его выражения, передающего то, что он испытывал внутри. Но Юри видел очертания фигуры Виктора, что его тело повёрнуто лицом к Юри, что он смотрит на лёд. Виктор смотрел на него. Виктор всё видел. И, самое главное, Виктор не отводил глаз. --- meshkol @ meshkol · 10 мин Юри Кацуки выглядел чертовски горячо сегодня на льду #КубокРостелекома jahloveangel @ jahloveangel · 9 мин Хз почему Юри Кацуки сменил костюм для выступления в КП на Кубке Ростелекома но я НЕ против! #КубокРостелекома #смотритсяхорошо Erik @ erikashinigamichan · 8 мин Юри Кацуки мог бы наступить на меня в своём коньке и я бы наверняка поблагодарил его за это #КубокРостелекома #чёртовпарень #вотэтокороткаяпрограммаоднако Redmau @ redmau · 8 мин Меня до сих пор не отпустила короткая программа Кацуки и я не думаю, что когда-нибудь отпустит #КубокРостелекома Vkings @ vkings · 7 мин Сегодняшний новый костюм Кацуки Юри для короткой программы выглядел очень знакомо. Где же мы все его уже видели…o.O instagram.com/p/Man6FoALPHN/ #КубокРостелекома #тыдумалмынезаметим #номызаметили Crimson @crimsonrebel · 6 мин @vkings ОМГ БЫТЬ НЕ МОЖЕТ Viktuuri @ history-maker-viktuuri · 6 мин @vkings Я ЗНАЛА ЧТО УЖЕ ВИДЕЛА ЭТОТ КОСТЮМ ГДЕ ТО РАНЬШЕ!!!! Sulfuric Animus @ sulfuric-animus · 5 мин Не могу поверить что Кацуки Юри просто взял и откатал свою КП в одном из старых костюмов Виктора Никифорова, значит ли это что я умерла????? #КубокРостелекома #Виктури Wanderer @ thatwandercat · 5 мин Успокойтесь уже, вы все, реальное объяснение изменения костюма Кацуки гораздо скучнее, чем вы думаете. nbcsports.to/8iaPRl #КубокРостелекома Supreme Kohai @ supreme-kohai · 4 мин Тот момент, когда шипперы истерят из-за каких-то глупостей и игнорируют реальное, рациональное объяснение этому #КубокРостелекома #Хорошаяпопыткапарни Noir @ leblacknoir · 3 мин Просто хочу прояснить для всех, кто разнервничался из-за всей этой историей с костюмом Кацуки/Никифорова, что официально чемодан Кацуки потерялся… 1/3 Noir @ leblacknoir · 2 мин ...во время перелёта в Россию и ему пришлось одолжить костюм у Никифорова, бывшего в это время в Москве со своим тренером и товарищами по катку…2/3 Noir @ leblacknoir · 2 мин ...так что на самом деле всё не так интересно, как вы выставляете. И да, у этой истории есть реальные свидетельства.…ttp://ipt.it/8jKp8Bzaq 3/3 Reese @rreese996 · 1 мин Я знаю, что есть разумное объяснение смене Кацуки костюма и что оно вполне невинно, но ничего не могу поделать с тем, что хочу знать больше… #КубокРостелекома ---- Той ночью прошло много времени прежде, чем Юри добрался до квартиры. После короткой программы нужно было много всего сделать: поговорить с журналистами, сфотографироваться, наделать беспорядочных официальных заявлений в рамках подготовки к завтрашней произвольной программе. Покинув лёд, Юри оказался окружён кучей людей, не имея даже шанса ни увидеть Виктора, ни поговорить с ним. Виктор с Яковом исчезли почти сразу после того, как Юри докатал свою программу, с тех пор его видно не было, но Юри знал, что так будет лучше. Юри и не хотел общаться с Виктором перед всей общественностью, под враждебно-критическими взглядами СМИ и всего мира, Виктор, наверняка, тоже. Лучше бы им держаться на расстоянии друг от друга, незамеченными другими людьми, поддерживать их иллюзии. Никто не знал, что Юри живёт у Виктора, и он не собирался этого менять. Весь мир понятия не имел, что между ними происходит, были только типичные спекулятивные слухи, ходившие обо всех фигуристах, и для их же блага было, чтобы так оно и оставалось. Многие журналисты, бравшие у него интервью после выступления, интересовались изменением костюма. Большинство из них заметили, что он был одет во что-то отличное от того, в чём он катался на национальных чемпионатах, только самые внимательные из них заметили, откуда он взял костюм. Хотя Виктор надевал тот же костюм много лет назад, всё же именно в нём он побил юниорский мировой рекорд, не многие любители спорта согласились бы это забыть. Всё, что оставалось Юри, честно ответить на эти вопросы. Что возникли проблемы с потерей багажа и Виктор, бывший в это время в Москве со своим тренером, появился в последнюю минуту, предложив Юри временную альтернативу, пока тот не получит свой собственный костюм. Это не было ложью, даже самые навязчивые журналисты могли проверить эту историю быстрым звонком в аэропорт. Вскоре после короткой программы Юри получил сообщение на его телефон из аэропорта, уведомлявшее его о том, что потерянный багаж уже в пути и будет доставлен на следующее утро, как раз перед произвольной программой. Юри подтвердил для журналистов, что да, завтра на нём будет изначальный костюм для произвольной программы, и нет, он не оставит костюм Виктора для оставшейся части сезона, так как он был всего лишь временной заменой, самый адекватный, почти безальтернативный выбор из всех вещей, что оказались у него под рукой. Большинство журналистов, кажется, легко восприняли его ответы и Юри сбежал от них почти невредимым. Но даже так, только через несколько часов он, наконец, смог вернуться в квартиру, и то, лишь твёрдо убедившись, что по дороге никто не увидит, куда он идёт. Юри набрал код домофона, поднялся по лестнице, торопясь к входной двери. Как обычно, она оставалась открытой, за что он был благодарен. Он давно уже вышел за пределы гостеприимства, в любое время существовала возможность, что Виктор, наконец, захочет, чтобы он ушёл. Предложение остановиться у него было рассчитано на ночь, а не на почти неделю, но, кажется, Виктор готов был позволить ему задержаться у себя ещё ненадолго. Когда Юри вошёл в дверь, первым, кто его встретил, был летящий на него комок меха, который он со смехом поймал. Кажется, Маккачин его ждал, пёс принялся восторженно вылизывать его лицо в своём поздравлении. Юри присел на корточки, чтобы любовно потрепать его за ушами, а Маккачин тявкнул от волнения, счастливо виляя хвостом. - Сегодня ты первый, - раздался голос сверху и Юри поднял голову, увидев Виктора, стоящего в паре метров от него, пристально наблюдающего за ними двумя. - Да? - ответил он, не уверенный, задал ли Виктор ему вопрос или нет. Разумеется, он должен был видеть таблицу с результатами на конец дня? Если только не ушёл раньше, конечно. - Твоё катание было... - начал Виктор, но смолк, сделав полшага в сторону Юри, прежде чем снова остановиться, а Юри так и ждал, до сих пор не уверенный, что ему пытается сказать Виктор. Увидев тогда Виктора смотрящим на него, Юри получил знак, что Виктор понял, чего он хочет. Но Виктор так и стоял, отделяемый пространством в несколько метров, и не делал ни единого шага, чтобы подойти ближе. Виктор внимательно его рассматривал, ища что-то, а в его глазах разгорались искры, такие знакомые, но в то же время совершенно новые. Одну руку Виктор так сжал на своём боку, что костяшки пальцев побелели на фоне его кожи, но всё же он не двигался. Просто стоял, как будто чего-то ожидая, а конец его фразы так и повис между ними в воздухе. Может быть, Юри был прав. Не было ни шанса, что Виктор не поймёт заложенное в выступление сообщение, но оставалась ещё вероятность, что Виктор решил не принимать предложения Юри, покончив со странными вещами между ними, которые для Юри были не совсем понятными, но одновременно бесценными. Может быть, Виктор решил, что пришло время остановиться. Виктор не сделал в сторону Юри ни единого движения с того самого момента, как он приехал, даже сейчас, после того, как Юри так ясно обнажил свои намерения. Если Виктор хотел, чтобы это закончилось, Юри бы согласился, ему бы пришлось его отпустить. Но пока Виктор не сказал, пока не произнёс этих слов вслух, у Юри оставалась надежда на ошибку, на то, что Виктор держится на расстоянии по какой-то другой причине, причине, которую он сам не понимал, но тогда бы Виктор испытывал то же самое. Юри медленно встал, Маккачин так и прижимался к его ногам тёплым весом в качестве поддержки. У него был выбор, который он должен сделать сейчас или никогда. Если он ничего не предпримет, если он упустит мгновение из желания защитить себя, то потеряет саму возможность когда-либо снова быть с Виктором. Если он сделает первый шаг, сделает то, чего хотелось так явно, что ни с чем не спутаешь, то рискнёт, ведь Виктор мог отвергнуть его, со всеми болью и унижением, последующими за этим. Но Виктор по-прежнему наблюдал за ним и Юри уверился, что если Виктор не захочет его, то просто скажет об этом сейчас, а вот если Юри ничего не предпримет, то потеряет куда больше. По крайней мере, если он попробует, то, что бы ни случилось, он будет знать ответ наверняка. Нерешительно Юри пересёк последние несколько метров разделяющего их пространства. Едва он подошёл, а Виктор уже шагнул вперёд, встречая его на середине пути. Как только они оказались достаточно близко, Юри вытянул руку, ещё давая Виктору возможность отодвинуться, но уже касаясь ладонью щеки Виктора, чтобы привлечь его за лицо ближе к себе. - Юри, - выдохнул Виктор, а Юри потянулся вверх, сокращая последние несколько сантиметров между ними, прижался нежно к губам Виктора, задержал прикосновение на несколько секунд и отпрянул назад, чтобы увидеть, как тот отреагирует. Виктор вдохнул, прикрыл веки, выдохнул, что прозвучало почти облегчённо. И тут вдруг его руки оказались в волосах Юри, а сам Юри, притянутый обратно в поцелуй, ощутил горячие губы Виктора напротив своих и его сжимающиеся, удерживающие близко пальцы. Юри плавился в поцелуе, чувствуя, как по нему растекается радость. На мгновение он подумал, что Виктор собирался отказать, а тщательно сохраняемая в последние несколько дней между ними дистанция означала отсутствие интереса, но по тому, как Виктор целовал его, он понял, как это было неверно. Виктор целовал жёстко, быстро, как будто не мог насытиться этим чувством. Как если бы он сдерживал себя и, наконец, отпустил, что было просто смешно, ведь Юри был всегда готов и, конечно, Виктор знал об этом? Юри целовался в ответ, сжимая пальцами плечи Виктора, позволяя своим глазам закрыться, а ощущениям унести себя. Это было то, чего ему так не хватало, чего он жаждал так долго, без чего не мог жить. Проводить столько времени с Виктором, так близко, но всегда недостаточно, было подобно агонии. Находиться рядом с Виктором, быть с Виктором, как в эти последние несколько дней, было больше, чем всё, что Юри когда-либо себе представлял, но даже этого ему не хватало. Юри мало было быть простым гостем в его доме, быть близко, но недостаточно близко. Ему необходимо было ещё и это: необходимо было чувствовать Виктора и знать, что Виктор хочет его, как бы ни было коротко время, что будут длиться эти чувства. Углубляя поцелуй, Виктор привлёк его ещё ближе к себе, вдавливая своим весом Юри назад, пока тот не уткнулся спиной в стену позади них. Виктор продолжал целовать его, а Юри обнаружил, что приподнимается немного, чтобы доставать до него. Их рост не различался кардинально, но стоя Виктор всё-таки оказывался чуть выше него и в этой позе Юри приходилось тянуться за отчаянными поцелуями Виктора, отрывая пятки от пола, стараясь устоять на цыпочках. Виктор, не разрывая поцелуя, опустил руки из его волос, едва задев шею, к плечам. Он вдавливал Юри назад в стену почти до боли, сам Юри протянулся рукой Виктору за шею, попытавшись притянуть его немного ниже, чтобы они оказались на одном уровне. Вместо того, чтобы нагнуться, Виктор схватил Юри за бёдра и поднял его, дёрнув вверх, а Юри инстинктивно сжал ноги вокруг талии Виктора, чтобы удержать равновесие. В новом положении их лица были на одном уровне, обоим открывался лучший доступ, при этом Виктор удерживал его почти всем своим весом, вжимая спиной в стену, а Юри обвивал ногами талию Виктора, удерживая их вместе. Юри не имел ни малейшего понятия, как у Виктора это получается, но ему было не до жалоб. Он ждал этого так долго и теперь, когда всё, наконец, случилось, никак не мог насытиться. Он хотел, чтобы Виктор целовал его, касался его и чтобы этот момент никогда не заканчивался. Виктор не выглядел напряжённым, удерживая Юри навесу; годы спортивных тренировок упрощали ему задачу. Но темп поцелуев менялся, становясь безумнее, требовательнее. Он двигался так, будто это Юри был тем, кто заставил его ждать, а не наоборот. Юри был бы счастлив, продолжи Виктор, он бы позволил выебать себя у стены, если бы Виктор этого захотел. Но ещё он знал, что, если допустит это, всё закончится слишком быстро, а он не мог так, не хотел так. - Виктор, - выдохнул он вместо этого, отстраняясь ровно настолько, чтобы сказать одно слово, - Спальня. Виктор немного отстранился, позволил Юри опустить ноги и сам выпустил его из рук на пол, по-прежнему тесно прижимая его к себе. Юри схватил Виктора за руку и потянул его в комнату, Виктор охотно за ним последовал. Когда они зашли внутрь, Виктор ненадолго разорвал контакт, повернувшись в распахнутой двери, которую захлопнул и закрыл на замок. - Маккачин, - пояснил он в ответ на растерянный взгляд Юри и тот чуть не рассмеялся, потому что сам об этом ещё не подумал, но, действительно, вне зависимости от того, как сильно он успел полюбить собаку Виктора, он не хотел, чтобы Маккачин был в комнате, когда они с Виктором... Виктор вернулся руками к его лицу, втягивая его в ещё один поцелуй, более нежный, но всё ещё глубокий, искренний. Медленно Виктор попятился с Юри к кровати, потянул его вниз за собой так, что они оба сели на край матраса, продолжив целоваться. Под таким углом это оказалось неудобно, Юри скинул обувь и целиком забрался на кровать, секундой позже его примеру последовал Виктор. Передвинувшись так, чтобы сесть ближе к Виктору, коленями на кровати, с одной ногой между бёдер Виктора, Юри возобновил поцелуй, наслаждаясь, чувствуя Виктора и их тела, тесно прижатые друг к другу. Утягивая Юри за собой, Виктор откинулся назад, перемещаясь из положения сидя в полностью лёжа, растянулся на кровати с по-прежнему стоящим над ним на коленях Юри, не прекращая поцелуев. С изменением позы Юри открылся лучший доступ, которым он тут же воспользовался, перемещая руки, замершие до этого на шее Виктора, вниз по его груди, расстёгивая рубашку Виктора так быстро, как только мог. Каждый раз, когда это происходило, каждый раз, когда Юри прикасался к Виктору и позволял Виктору касаться его в ответ, Юри всегда знал, что это может быть в последний раз. Сейчас даже больше, чем когда-либо. С каждым разом он всё сильнее начинал желать задержать происходящее, чтобы оно никогда не заканчивалось. Но в любой момент Виктор мог предпочесть положить этому конец, мог решить, что с этим окончательно покончено, да и Юри всегда знал, что для него не существует способа удержать Виктора навсегда. Именно поэтому он измерял их время вместе мигом, так было легче. Но будучи с Виктором, проведя с ним много времени, он только запутался, стало лишь сложнее, когда в итоге Виктор ушёл. После столького времени вместе Юри открыл для себя новую сторону Виктора, милую и заботливую, после этого Юри не хотел бы быть им оставленным. Юри легко нашёл место в жизни Виктора, но он знал, что, уехав, так же легко потеряет его, не оставив ничего после себя, как если бы его никогда здесь и не было. Виктор будет и дальше проживать свою жизнь с Маккачином и катанием в этой маленькой квартире, скрытой от остального мира, а Юри никогда больше не станет её частью снова. Он хотел оставить что-то, что сможет сохранится, запомнится, не даст этому разу исчезнуть из памяти Виктора, как их первой встрече, затерявшейся в массе других. Когда они встретились, Юри был одним из многих фанатов, увиденным и тут же забытым, тогда как в памяти Юри та встреча была выжжена навсегда. А теперь у Виктора был такой большой выбор, многие люди могли бы и с радостью заняли бы место Юри в одно мгновение, а Юри этого не хотел. Он хотел, чтобы Виктор его запомнил, хотел подарить ему приятные ощущения, чтобы эта часть Юри осталась с Виктором даже когда всё остальное исчезнет. Юри повёл дорожку поцелуев ниже по обнажённой коже груди Виктора, одновременно он разобрался с последними несколькими пуговицами, спускаясь всё ниже и ниже, пока его лицо не оказалось на одном уровне с прессом Виктора, у самых бёдер, а дыхание не опалило его кожу. На долю секунды Юри замялся, не уверенный, следует ли ему продолжать. Виктор был его первым и единственным, всё, что Юри знал, он узнал от него. При каждой их встрече он передавал инициативу Виктору или использовал в качестве руководства то, чему научился у него до этого. Но они никогда не делали этого раньше, и, хотя Юри представлял, что нужно делать в теории, реальность - совсем другое дело. Он не знал, сможет ли доставить Виктору удовольствие или принесёт разочарование. Стараясь не думать слишком много, Юри наклонился, расстегнул кнопку на брюках Виктора и потянул молнию вниз. Прежде чем зайти дальше, он глянул вверх, чтобы убедиться, что Виктор позволит ему это, что Виктор хочет этого. Виктор немного передвинулся, изменив свою прежнюю позу, опёрся на локти, рубашка так и повисла на его плечах, а лицо раскраснелось в открытой беззащитности. - Юри, - начал он, его голос дрожал, и Юри медлил, желая убедиться. - Ты не должен, - сказал ему Виктор, но Юри видел в его глазах вожделение, его зрачки расширились при виде Юри на коленях перед ним. - Я хочу, - ответил Юри, видя, как Виктор сглатывает на этих словах, его губы немного разошлись, а дыхании сбилось, - Могу я? - Да, - сказал Виктор без единого сомнения в голосе, - Всё, что угодно. Юри быстро закончил расстёгивать его брюки, и Виктор сам приподнял бёдра, давая Юри стянуть их вместе с боксёрами и отбросить их на пол около кровати. Когда с этим было покончено, он снова устроился на коленях между ног Виктора, позволяя своему дыханию коснуться члена Виктора. Юри понятия не имел, с чего начать, он даже не знал, чего от него ожидал Виктор, вообще ничего. Поэтому он просто сделал то, что показалось правильным. Неуверенно он поцеловал кончик и услышал, как в ответ Виктор ахнул. Ободрённый, он пошёл дальше, вылизывая член Виктора снизу, вбирая в себя головку, незнакомый солоноватый привкус ощущался во рту странно. Откуда-то сверху Виктор на это громко выругался по-русски, и Юри насадился ещё глубже, то заглатывая член Виктора, то толкаясь назад, снова проводя кончиком языка по головке, стараясь не задевать зубами кожу. Судя по звукам, издаваемым Виктором, его неопытность не сыграла против него, поэтому Юри продолжил дальше, принимая Виктора с каждым разом всё глубже и глубже, пока не был вынужден остановиться из-за того, что член Виктора уткнулся в его горло, заставив немного подавиться. Вместо того, чтобы пытаться полностью взять член в рот и снова давиться, Юри обернул руку вокруг его основания, поглаживая кожу, пытаясь двигаться в одном темпе с собственным ртом. Виктор в ответ застонал, и Юри почувствовал, как вздрогнула кровать, когда руки, на которые тот опирался, перестали его слушаться, подогнулись, и он весь откинулся назад, рвано дыша, тогда как Юри всё ближе и ближе подводил его к краю. Воодушевлённый откликом Юри продолжил дальше, отодвигаясь немного назад, чтобы разнообразить свои движения, вылизывая, засасывая член Виктора, то дразня, почти полностью отстраняя и рот, и даже язык, то насаживаясь обратно, насколько мог глубоко, не отставая от темпа руки, слушая ответные стоны Виктора. Через несколько минут Юри на секунду полностью отстранился, пытаясь отдышаться. Челюсть болела, он чувствовал, как из уголков его рта капает слюна, но он мог жить, поддерживаемый лишь звуками, что издавал Виктор, эти чувства согревали бы его часами, он не хотел останавливаться. - Юри, - позвал Виктор и его голос заставил Юри остановиться и взглянуть вверх, чтобы увидеть, как тот уставился на него широко раскрытыми глазами с тонкой голубой радужкой и большими, чёрными зрачками. Виктор выглядел совершенно разбито, его волосы растрепались, лицо раскраснелось, дыхание в груди сбилось. Он был так красив, что Юри хотел бы никогда не отводить от него глаз. - Юри. Если ты хочешь это... Дальше... Ты должен... Остановиться, - проговорил Виктор, тяжело дыша, Юри и сам видел, как напряжена его фигура, как он весь натянут и едва заметно дрожит, как будто сдерживаясь, - Ты... Я не могу... Он смолк, и Юри почти вернулся к своему занятию, желая, чтобы Виктор и дальше чувствовал себя хорошо, чтобы выглядел так же, как он выглядит, звучал так же, он бы продолжал, пока Виктор окончательно не потерял себя под ним. Но реальность слов Виктора остановила его, он заколебался, не желая, чтобы всё это заканчивалось, не сейчас, ещё нет. Вместо этого он передвинулся по кровати выше, пока снова не оказался на коленях над Виктором, и Виктор приподнялся ему навстречу, вплетая руку в волосы Юри, притягивая его за голову к себе вниз так, что их губы снова встретились. Юри прикрыл глаза во время поцелуя, но резко распахнул их снова от звука голоса Виктора, вдруг отодвинувшегося, взявшего лицо Юри в свои руки, аккуратно удерживающего его на месте. - Боже, Юри, - прошептал Виктор, грея теплом рук его щёку, пристально вглядываясь в его лицо, - Ты не представляешь, что ты со мной делаешь. Это не было правдой, Юри точно знал, что делает с Виктором. Он мог бросить вызов ему на льду или раззадорить его вне льда. Мог привлечь внимание Виктора, когда они оказывались вместе, мог заставить Виктора плавиться, в точности так же теряя себя самого. Он делал это годами, выкрадывая Виктора на мгновения, оставаясь с ним рядом так долго, как только мог. Вместо ответа Юри снова поцеловал Виктора, вдавливая все свои желания, все нужды в тело Виктора. Виктор руками водил по его шее и плечам, пока не остановил их на спине. Прижавшись ненадолго ко рту Юри, Виктор снова сел так, что были лица были на одном уровне. Он стянул расстёгнутую рубашку со своих плеч и отбросил её небрежно в сторону, потом взялся за рубашку Юри. Юри нетерпеливо поднял руки, чтобы Виктор стянул ткань через голову и кинул её к своим вещам на полу. Его колени так и остались обёрнуты вокруг бёдер Виктора, а теперь он сам почти сидел на коленях у Виктора. Он изогнулся ближе, желая большего, желая попросить об этом, но не зная как. - Чего ты хочешь, Юри? - спросил его Виктор, как будто мог читать мысли Юри и точно знал, о чём тот думает. - Я хочу тебя, - ответил Юри, не задумываясь, слова пришли к нему легко и естественно, - Я хочу, чтобы ты вошёл в меня, - добавил он и Виктор от этого заявления выпустил тихий, задыхающийся вздох. “Я хочу почувствовать тебя,” - продолжал мозг Юри, хотя он и не проговаривал эти слова вслух, - “Я хочу, чтобы ты почувствовал меня. Я хочу, чтобы почувствовав меня, ты запомнил меня навсегда." Несколько секунд Виктор просто пялился на него горящими глазами, в которых уже не осталось льда, только огонь, и Юри отвёл взгляд в сторону, чувствуя, как по щекам расползается румянец. - А ты... - начал спрашивать он, надеясь, что Виктор и сам поймёт, что он имеет в виду, ещё до того, как он закончит фразу. - Да, - ответил Виктор, выглядя немного изумлённым, он сбился на слове, одновременно пошевелился, выскальзывая из-под Юри, быстро перекатился по кровати к ящику тумбочки, чтобы достать его содержимое. Упакованный презерватив он бросил в сторону, достаточно близко, но всё же слишком далеко, чтобы дотянуться до него. Маленький флакон со смазкой он кинул уже в руки Юри, который так и замер на коленях в центре кровати, дожидаясь его. - Хочешь сам? - спросил Виктор, кивнув на флакон, - Или хочешь, чтобы я? - Ты, - сказал ему Юри, и Виктор без возражений втянул его обратно в поцелуй, а рукой расстегнул кнопку и молнию на штанах Юри, помогая ему стянуть мешающий предмет и отбросить его подальше вместе с бельём. Виктор прижал Юри ближе к себе, устроился на кровати напротив его коленей, грудь к груди. Виктор уронил Юри из позы на коленях, завёл свои ноги между его и приблизился ещё, вынуждая Юри обхватить его коленями за бёдра. Одной рукой Виктор погладил щёку Юри, втягивая его за лицо в ещё один поцелуй, а другой - щёлкнул крышечкой маленького флакона, обильно выливая жидкость на пальцы. Этой рукой он потянулся к Юри, пару секунд нежно обводил одним пальцем вход, прежде чем медленно надавить на него. Юри почувствовал, как сжимаются от ощущений его пальцы, как срывается с губ лёгкий вздох. Виктор нетерпеливо проглотил этот звук, проводя успокаивающе большим пальцем по щеке Юри. - Если ты хочешь, чтобы я остановился, дай мне знать, - сказал он, на что Юри снова легко рассмеялся, потому что последним, чего он хотел, из всего, что он вообще когда-либо желал, было чтобы Виктор остановился. Виктор двигался мучительно медленно, осторожно разрабатывая Юри, пока он не начал дышать всё чаще и тяжелее. Наконец, Виктор добавил ещё один палец и Юри вцепился пальцами в плечо Виктора, чувствуя, как ногти впиваются в мягкую кожу. Виктора, кажется, это не волновало, он просто поцеловал Юри сильнее и через пару секунд добавил ещё один палец. Чувства от этого были чудесные, но их было недостаточно, даже когда Виктор добавил четвёртый палец, а Юри застонал от переполнявших его ощущений. Он хотел большего, он не мог уже ждать. На льду он был уверен в себе, уверен в том смысле, в каком редко бывал в других местах, но отчасти похожее чувство накатилось на него сейчас, обратно вылезла та личность, что днём пыталась соблазнить Виктора, когда Юри хотел заставить Виктора смотреть на него и только на него. Вытянув одну руку, он схватил брошенный на кровати презерватив и разорвал фольгу зубами, второй рукой по-прежнему держась за Виктора. Движения пальцев Виктора замедлились, Юри почти расплакался от утраты. Быстро, как мог, он вытащил презерватив из упаковки, поддев за кончик, и после чужого согласного кивка надел его Виктору во всю длину, надеясь, что делает всё правильно. Дыхание Виктора немного сбилось от ощущений, принесённых прикосновением руки Юри к его голой коже, а Юри, воспользовавшись тем, что он отвлёкся, надавил на Виктора, пока тот не лёг на кровати с Юри, нависшим над ним. Пальцы Виктора полностью выскользнули их него, переместившись к бёдрам Юри, слегка сжимая их. - Могу я? - спросил Юри, уже не совсем способный формулировать длинные предложения, и Виктор в ответ выдавил “да”, сильнее сжав пальцы, впиваясь ими в кожу Юри. Юри чувствовал под собой член Виктора, он пристроился к нему сквозь густой жар, медленно опустился, выпустив тихий выдох от удовольствия, когда он полностью вошёл. Сделав это, он прикрыл глаза, тут же замер на пару мгновений, привыкая к новым, подавляющим ощущениям наполненности. Через несколько секунд он снова открыл глаза и увидел, что Виктор смотрит на него сияющими глазами. Из открытого окна падал лунный свет, его сияние освещало то место, где лежал Виктор, высвечивая его гипсово-бледную кожу, переливаясь в его волосах серебром, делая их похожими на драгоценнейший из металлов. Этот взгляд Юри запомнил, как своё личное сокровище. Вскоре ему придётся уехать, покинуть Россию, оставить Виктора. Запертые в одной квартире, они оказались в своём маленьком мире, где никто и ничто другое не имело значения, но за её пределами оставался мир, требовавший выходить в него, туда же звало чувство долга, которому Юри неизменно следовал, когда его испытывал. Последние несколько дней с Виктором были как прекрасная фантазия, краткий проблеск из мира, частью которого он никогда бы не смог стать, но даже уйдя, Юри мог оставить кусочек себя в памяти Виктора здесь, в этой квартире, на этой кровати. Юри знал, что не сможет получить Виктора навсегда. Кто-то, вроде Юри, никогда не сможет удержать кого-то, вроде Виктора. Виктор, красивый и успешный, мог получить весь мир, если бы только попросил. Юри никогда не мог с этим состязаться, не мог привязать к себе Виктора. Ему этого было и не нужно, он этого не ждал и никогда не имел. У него был Виктор здесь. У него был Виктор сейчас. Этот факт, этот момент, вот что было действительно важно. Юри задвигался, поднял себя вверх и скользнул обратно вниз, меняя немного угол, чтобы насадиться ещё глубже, и Виктор выпустил тихий стон, захлебнувшись в ощущениях, по его лбу стекали капли пота, волосы налипли на лицо. Не задумываясь, Юри провёл рукой по серебряным прядям, отвёл их от лица Виктора и замер в движении, уставившись на него. - Юри, пожалуйста, - выдохнул Виктор и эти слова привели маленькую, эгоистичную часть Юри в восторг от того, что он смог заставить Виктора Никифорова умолять себя, так же как Виктор, как никто другой, умел проделывать это с ним самим. Ничего так не желая, как удовлетворить просьбу Виктору, Юри снова задвигался, вцепившись руками в плечи Виктора, вжимая его вниз, в матрас, раскачивая бёдрами и задавая ритм, который быстро заставил их обоих терять дыхание. Юри хотел протянуть руку и коснуться себя, чтобы удовлетворить желание, разгоравшееся внутри, но знал, что тогда кончит слишком быстро, а он не хотел, чтобы это заканчивалось. В итоге ему и не пришлось, потому что Виктор сделал это за него, обхватив член Юри, лихорадочно дроча его в темпе с толчками Юри, а свободной рукой он притянул Юри в резкий поцелуй, приподнявшись ему навстречу. От ощущений было слишком хорошо, их было слишком много, и Юри разорвал поцелуй, уткнулся лицом в плечо Виктора, позволяя им унести себя, в последний раз опускаясь вниз на Виктора, одновременно по нему разлилось удовольствие, заставившее его замереть, ловя ртом воздух. Виктор толкнулся вверх так, что Юри полностью сел на его коленях, повиснув безвольно на его плечах, ещё не отдышавшийся после высшей точки оргазма. Виктор вжался лицом в волосы Юри, почувствовавшего, как его нежные руки скользят по лицу, приподнимая его от плеча Виктора, пока они снова не оказались лицом к лицу. Виктор прижался к его лбу, так близко, что их дыхания смешались, и продолжил движение, вытягивая из Юри удовольствие, пока он не почувствовал себя полностью выжитым и истощённым, и Виктор со стоном кончил, закусив губу, цепляясь за рот Юри в последнем горячем поцелуе. На несколько минут Юри так и остался, прижимаясь к Виктору, опираясь на него, не желая нарушить момент. Но, в конце концов, бёдра, затёкшие от слишком долгого нахождения в одной позе, стало жечь, и он качнулся, неохотно соскальзывая с Виктора, но всё же оставаясь рядом. Виктор вжал финальный поцелуй в его плечо и отодвинулся, стянув презерватив и перевязав его, он выскользнул из постели и сделал несколько коротких шагов к мусорному ведру в углу комнаты, чтобы выбросить его. Когда он это делал, Юри смотрел на него, любуясь поразительной фигурой, которую поддерживал Виктор, голый и идеальный, с перекатывающимися по спине мышцами при каждом движении. Закончив с этим, Виктор повернулся и Юри вдруг ощутил смущение, осознав, что его собственное тело ничем не прикрыто, тогда как Виктор глазеет на него, как будто упиваясь зрелищем, запечатляя его в памяти. Вместо того, чтобы отворачиваться, Юри предпочёл прикрыться одеялом с кровати, а через несколько секунд Виктор к нему в ней присоединился. В предыдущие ночи они сохраняли дистанцию, прилипнув каждый к своему краю постели, но в этот раз Виктор приблизился, аккуратно потянув к себе Юри, пока он снова не оказался наполовину лежащим на Викторе, уткнувшись головой в гладкую кожу на его плече. Грудь Виктора под его ухом поднимались и опускались, Юри слышал в тишине слабый стук его сердца, ритмичный, медленный, удовлетворённый. Звук был тихим, он чуть не усыпил его, прежде чем его прервала внезапная мысль и он вздрогнул, полусев и заставив Виктора передвинуться следом за ним, глядя Юри с беспокойством. - Что случилось? - спросил Виктор у Юри, быстро оглядывающегося по сторонам и, наконец, заметившего кучу отброшенной одежды, раскиданной по полу. - Мой телефон, - пояснил он, не желая двигаться, но зная, что должен, - Мне нужно поставить будильник на завтрашнее утро. Для произвольной программы. Как бы он не хотел растянуть один миг, часами валяясь с Виктором в постели, он не мог этого. Прямо за дверью начинался настоящий мир, с которым Юри придётся столкнуться. - Тебе обязательно? - спросил Виктор, и Юри фыркнул от того, как капризно прозвучал его голос. В защиту Виктора, Юри и самому идея будить его в ранний час будильником на телефоне, который придётся установить, чтобы забрать свой чемодан из аэропорта до начала тренировок, казалась малопривлекательной, но Юри не мог позволить себе проспать, ни за что. В конце концов, он всё ещё участвовал в соревновании, в котором должен был победить, и, если он хотел пройти в финал и снова увидеть Виктора, то не мог так рисковать. - Да, - ответил он, сползая с кровати, после чего выхватил телефон из кармана своих брюк, быстро открыл его и поставил будильник на следующее утро, а, справившись с этим, скользнул обратно в кровать, вжимаясь обратно в тепло одеяла и кожи Виктора. - Если я пропущу произвольную программу, меня дисквалифицируют, а я не собираюсь позволить этому случиться. Я всё ещё планирую пройти в финал и победить тебя, - продолжил Юри, почти неожиданно для самого себя обнаружив, что в этих словах больше игрового, чем угрожающего, что это не вызов, а легкомысленное подтрунивание, чего с ним раньше не случалось, - Ты не избавишься от меня так просто. - О, Юри, - отозвался Виктор, голос его был мягким и странным, с намёком на грусть, показавшуюся Юри неуместной, - Я никогда бы такого не пожелал. --- На следующий день Юри снова стоял на вершине пьедестала, с букетом цветов в руках и золотой медалью, висящей на шее. Золото в Кубке Ростелекома ещё не гарантировало места в финале, но было существенным шагом на пути к конечной цели, так что он был горд собой и переполнен счастьем, от которого грудь готова была лопнуть. Из толпы смотрел Виктор, стоявший рядом с Яковом, а рядом на пьедестале стоял Георгий, держа в руках для камер бронзовую медаль. Официально Виктор был здесь, чтобы поддержать своего приятеля по катку, но Юри не отрывал от него взгляд с того самого момента, как поднялся на свою ступеньку, и Виктор ещё ни разу даже мельком не глянул на другого российского фигуриста, он ни на секунду не отрывал глаз от Юри. Юри размышлял, о чём Виктор думает, глядя на него, снова взошедшего на пьедестал, на ещё один шаг приблизившегося к финалу, где они выйдут на один один лёд, сражаясь друг с другом за титул. В ближайшее время Юри уедет из России на следующий этап Гран-При, чтобы обеспечить себе место в финале, а Виктор вернётся в Петербург, где и дальше будет оттачивать свои программы. Они встретились здесь, на этой странной, нейтральной земле, не как соперники друг другу, совершенно иначе. Но в следующий раз они встретятся на катке, снова соперниками, претендующими на одну и ту же золотую медаль. Фигурное катание было у них в крови, ни один из них никогда бы не отказался ни ото льда, ни от звуков ликующей толпы, ни от холода медали на шее. Это бы противоречило тому, кто они есть, кем всегда были. А были они всегда теми, кем были, противопоставленными друг другу, соревнующимися один с другим. В вечной погоне за золотом. Но сегодня Юри стоял на пьедестале, а Виктор смотрел на него, и он ничего не смог поделать с вспыхнувшей на лице улыбкой, улыбкой, адресованной лишь одному человеку, только ему. И лучше всего было то, что Виктор улыбнулся в ответ.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.