Мой маленький миленький братик

Мне не понять, что всё время ты прячешь В своих глазах бездонных опять. Закрыто сердце, ты не можешь иначе, Ключ к нему мне не подобрать. Как же трудно жить, и любить, и страдать, Когда есть то, что страшно всегда терять. Да, я стараюсь, улыбаюсь, И всегда тебе пытаюсь Лишь о том, что так сильно люблю, сказать. (с) Jackie-O

С братом мы стали любовниками когда мне было десять, а ему семь. В то время я уже был по уши влюблён в него. В один для меня прекрасный день мама и папа уехали на целые сутки! И я подумал, что это был бы идеальный шанс для признания в любви. Пока родители не видели, я лазил по различным порносайтам, иногда подглядывал за родителями. В общем, я стал развратным ребёнком. Вечером того же дня, когда мы с Мисаки остались одни, я предложил ему посмотреть какой-нибудь мультик, он согласился. И это меня очень порадовало. Мультфильм шёл второй час, а я даже и не думал посмотреть, что происходит на экране, я смотрел только на брата. Я потянулся к его щеке и поцеловал его. Он удивленно пискнул, отскочил от меня и спросил: "Ты чего делаешь?!" На это я обнял его, сжавшегося от неожиданности в комочек. Скоро мы оба в детском возрасте лишились девственности. Знаете, у нас, оборотней, может забеременеть даже парень, нашим законом это не запрещается. Даже зная это, мы с братом ни разу не использовали презервативы. Прекрасно понимая, что он может забеременеть, мы ими не пользовались. Мне очень хочется маленьких волчат, которые будут визжать, когда я буду приходить с работы, а Мисаки будет их купать в ванне. Весело смеяться когда мы будем щекотать и играть с ними, и слушать их тихое сопение после веселого игрового дня. Эх, мечты-мечты. Если об этом узнают наши родители, то они, возможно, отправят нас с Мисаки в разные части планеты. Совсем забыл сказать, мы с братом не совсем оборотни, мы полукровки, вампиро-оборотни. Наш отец — оборотень, а мать — вампирша. В своё время их чуть не убили за запретную любовь, и из-за этого между вампирами и оборотнями началась война, где папа и мама доказали что вампиры и оборотни могут дружить, а не воевать. Ну, потом появился я. Благословенный ребёнок, мое рождение дало обоим кланам шанс на мир, а рождение брата только укрепило этот мир. Так, давайте вернёмся к нам. Спустя несколько часов страсти: — Братишка? — позвал волчонок и сильнее прижался ко мне, уткнувшись своим милым носиком в грудь. Вот любит он так лежать на мне, и не отнимешь, хотя это не мешает. Ему надо срочно толстеть, а то весит сорок шесть килограммов. — М-м? — отозвался я. Люблю такие моменты: тело полностью расслабленно, даже хочется снова взять его. — А почему ты так резко завёлся? – Ох, мой наивненький мальчик. Разве я могу не заводится, если дело касается тебя? — Волчонок, я никогда не злился на тебя. — Братик, я боюсь, что мамочка или папочка узнают о нас. Ведь если они узнают, то отправят нас в разные части планеты и сделают все, чтобы мы не встретились! — Боже, малыш, почему ты такой? Всегда волнуешь из-за всяких мелочей. — Мисаки! — от моего рыка мальчик вздрогнул всем телом. Никогда не нравилось кричать на него. На этого мальчика никто и никогда не кричал даже в детстве. Но сейчас я иногда могу прикрикнуть. — Тема закрыта! — хех, какой он милый: немного надулся, но всё же смирился, надеюсь. — Злой ты. Аки… — Ахх, эта сокращённая форма моего имени, только он имеет право так обращаться ко мне. Другие же за подобную фамильярность могут лишиться жизни. — Что? — малыш завернулся в одеяло, как в кокон: что-то он не договаривает. — Аки, а ты... А ты хочешь ребёнка? — странный вопрос. Я о нём даже не задумывался, хотя я не против. Но для Мисаки слишком рано рожать, пусть подрастет. Года два-три. — Что-то случилось? — Просто ответь. Да или нет? — Милый, еще слишком рано поэтому… — Не успел я договорить, как он вздрогнул и быстро, выпутавшись из одеяла, выбежал из комнаты. Что это с ним? Ладно, отойдет — поговорим. А мне пора бы сделать домашнее задание: впервые за последние три года впервые её сделаю. – Зайка! За уроки! — Секс сексом, а уроки никто не отменял. Привел себя в порядок и направился в свой кабинет. Домашние работы вроде важные — придётся покорпеть над ними. Ну ладно, с домашней работой закончил, пора проверить Мисаки, а то прошло уже три часа. Надеюсь, мелкий уже отошел от чего-то. О! Ведь он должен был дать мне дневник. Я вышел из комнаты и направился на поиски братишки, нашелся он в своей комнате. Поникший весь и постоянно шмыгал носом. Я прошел в глубь комнаты и сел на диван. — Чего тебе надо? - недовольно произнес он не смотря на меня — Я просил дать мне дневник. — Я тебе его недавно давал, там ничего не изменилось. — Дай дневник, волчонок, — не люблю, когда он пытается врать мне, при том, что делать этого он совсем не умеет. Недовольно попыхтев, он всё же достал дневник из сумки и направился ко мне. Когда он протянул мне его, я схватил мальчика за руку и посадил к себе на колени. Мелкий же начал пытаться просверлить дыру где-то в стене. Открыв дневник, я сразу наткнулся на двойку по английскому. Странно, этот предмет он очень любит, сам ведь говорил. — Объясни. — Я же говорил тебе, что учительница новая. И очень странная. Она меня сразу же невзлюбила. И вот. Потом ещё после уроков издевалась. — Что, в первый же день невзлюбила? Или кто-то не выучил урок? — Я погладил его по голове. — Неправда! Вечно ты так! И всё это из-за тебя! Твоя очередная женщина, которой ты отказал или отказал ее дочери! А на мне оторвались! Она заставила меня парты менять местами даже свой стол заставила переместить, а мне нельзя уже как месяц! Ой… — Волчонок быстро закрыл рот ладошками и посмотрел на меня испуганными глазами. Что там ему нельзя? — Нельзя? Почему это? — Мисаки под моим взглядом сильно задрожал и разрыдался. Мой бедный малыш, что же происходит с тобой? – Милый, скажи мне. — Не-а, — послышалось хныкание. — Я же всё равно узнаю, скажи маленький. — Брюнетик уткнулся мне в шею и что-то прошептал. Вот же мелкий… Я ж не слышу! — Громче дорогой. Я не слышу. — …Я жду маленького волчонка… — Та-а-а-а-а-ак, или у меня проблемы со слухом, или мой братишка в положении! На первое я никогда не жалуюсь, значит, точно второе! — Так, всё, успокойся! Хватит плакать, Мисаки! Всё, успокойся! — Блин, как его успокоить? Ему ведь нельзя волноваться. — Не успокоюсь! Хнык, ты же не хочешь ребёнка. — С чего ты решил?! — Ты сам так сказал! — Так вот зачем он спрашивал. — Я не говорил, что не хочу. Я сказал, что тебе еще рано. Волчонок, ребёнок — это большая ответственность. — И что ты хочешь, чтоб я сделал?! Избавился от него?! Ты хочешь его смерти?! Ты хочешь, чтобы я сделал аборт?! — Он разрыдался ещё сильнее. Может, ему снотворное дать? Волноваться ему нельзя. — Даже не думай об этом! Малыш, успокойся, тебе ведь нельзя волноваться, — Я всячески пытался успокоить малыша, поглаживал спину, целовал щёчки, губы, лоб, нос и, когда он немного успокоился, я отнес его в мою спальню. Пусть сейчас поспит, а потом нам надо будет серьезно поговорить. Я, естественно, даже не задумываюсь о том, чтобы избавиться от волчонка. В первую очередь — это может навредить здоровью Мисаки, а во вторую — я хочу этого ребёнка. Хочу стать отцом. Я об этом всегда мечтал, плевать на мнение родителей. Я люблю Мисаки и своего еще не рожденного малыша.