Троянские хроники

      Боги опять пировали. На повестке дня была свадьба Пелея и Фетиды. Мудрый, но уже не бессмертный старик-кентавр Хирон, пригласил всех в свою уютную пещерку, украсил жилище цветами и живыми огнями, накрыл богатый стол.       Для Зевса — это был удобный случай осуществить еще одну «многоходовку», чтобы Троянская война все-таки началась. А то — зачем так раскошеливаться и по-божески отмечать свадьбу какого-то оборванца с весьма дальней родственницей. Печатный станок трудился и день и ночь, а Гермес сбился с ног — везде летая и раздавая приглашения на большой банкет. Вот только забыли об одной «злой фее» — Эриде, богине раздора. На самом деле — она была хорошая тетка, совсем не злая, просто работа у нее была такая на «собачья». Обиделась она сильно, по-женски, всплакнула украдкой, и решила отомстить за свою поруганную честь, но идти «в лоб» на всесильного Кронида не решилась, а задумала интригу, чтобы поставить Зевса в неудобную «позу», по примеру бабули Геи.       Боги были уже изрядно «навеселе», как вдруг на стол упало простое яблоко с надписью: «Прекраснейшей». Афродита сразу же потянула к нему жадные ручки, но тут Афина включилась в спор, ткнув ее копьем в грудь:       — А я что — уродина?       Жена Зевса — Гера, отвлеклась от своего обычного занятия — наблюдать, кого из мелких богинь ее муженек «раздевает взглядом», облизываясь, как старый котяра, и кинулась на двух спорщиц:       — Я здесь главная, я лучше всех!       Три могучие фурии уже подпортили друг другу праздничные прически и были готовы приступить к выцарапыванию глаз, когда остальные боги призвали Зевса прекратить эту пьяную свару и, наконец, разрешить спор. Все дружно заорали, никто не обратил внимания на бедного всезнающего Хирона, стонавшего: «Обидели старика, в собственном доме обидели!», только смеялись и говорили, что мол — пьян старик.       Зевс знал, в какую позу его ставят и как по жесткому сейчас будут иметь — жена, тетка и дочь, но также понимал, как можно лихо выкрутиться из неудобного положения:       — Так, все успокоились, я сейчас все сам решу. За базар отвечу. Предлагаю найти кого-нибудь из «простых» людей, того, что слывет «самым справедливым» и спросить у него.       Внутренне Зевс искренне порадовался тому, «как лихо повернул стрелки», а сейчас он найдет «крайнего»:       — Кто-нибудь знает такого? — повел грозными очами Кронид.       Присутствующие молчали, видно, в древнем мире не было честных людей. Но тут в разговор вступил Арес, искренне возжелавший, чтобы папа, наконец, его заметил, понял, наконец, что растет у него хороший сын, возможно, мудрый наследник:       — Я был недавно на одном споре-состязании. Встретился мне один парень, заявивший, если чей-нибудь бык поборет его быка, то хозяин победителя получит золотой венок. Ну, я и выставил своего. Парень оказался честным — отдал дорогой венок.       — Как звать? Чей сын? — оживился Зевс.       — Да пастух безродный, кличут то ли Александром, то ли Парисом.       — Ну, Гермес, — обратился Кронид к своему вестнику, — держи яблоко, смотри, теткам в руки не давай, а то передерутся по дороге, и «дуйте» к этому пастуху.       Сказано, сделано.