camboy

      Чимин не понимал, зачем ляпнул о сюрпризе заранее, понимая, что провести трансляцию, зная о том, что Чонгук будет смотреть, не сможет. Для него это будет слишком. Слишком смущающим. Осознание того, что он предстанет перед младшим в таком виде, заставляло щеки стыдливо вспыхнуть. Он понимал, что Чон уже видел его в таком виде, однако тогда они еще не были знакомы, и Чимина не пугала перспектива оказаться обнаженным перед незнакомым ему человеком, которого он, возможно, никогда и не встретит.       Сейчас же все иначе.       Буквально через два дня младший вновь будет стоять перед ним, касаться его и дарить свою невероятную улыбку. Перспектива оказаться в столь развратном виде перед Чонгуком пугает.

***

      Чимин совершенно не был готов к трансляции. Он встал позже обычного, успел поведать полу все свои секреты, пока выпутывался из одеяла, и принять «освежающий» душ, проклиная дырявую голову и слабую память, ведь о том, что сегодня утром отключат горячую воду на несколько дней, он узнал еще неделю назад.       — «Хорошее» начало «хорошего» дня. — Парень попытался улыбнуться своему отражению в зеркале, но даже оно не захотело идти на контакт, предпочитая смерить розоволосого саркастичным взглядом. — Ну, главное, что я пока жив.       «Оптимист хуев», — вот что прочитал парень во взгляде своего зазеркального друга, мысленно с ним соглашаясь — оптимизма у него хоть отбавляй.       Вот только уверенности в правильности своего выбора у него не было от слова совсем. Прикрывая глаза, он представлял реакцию младшего, когда тот увидит его впервые за долгое время на экране в том виде, в котором, как говорится, мать родила. О том, что младший подумает об этом. Не посчитает ли он странным то, что Чимин для него приготовил. Это не давало ему покоя на протяжении всего дня. Он не знал, как успокоить себя, и поговорить об этом было не с кем. Звонить Тэхену не было смысла, тот не только не поможет, так еще и не упустит возможности постебаться над лучшим другом.       Решение, как ни странно, пришло само в виде Джина, который появился на пороге его квартиры ближе к вечеру. Стрелки часов показывали десять минут на девять вечера, погода на улице, что еще утром радовала солнцем, резко испортилась, грозясь в любую секунду разразиться холодным дождем.       — Не помешал? — голос у Сокджина был уставший, как и весь его вид.       Не до конца высохшее пятно на рубашке, предположительно оставленное от кофе, указывало на то, что парень только с работы, хотя, как сам Чимин помнил, смена у Джина должна была закончиться еще час назад. Плохое предположение медленно расползалось по и так забитой голове Чимина, следом отразившись и на его лице. Ким грустно улыбнулся, давая понять, что младший не ошибся.       — В шкафу есть футболки побольше — переоденься. Прости, но горячей воды на ближайшие три дня нет, так что предложить душ не могу. Я постелю тебе на диване, если не против.       — Спасибо. — Парень благодарно улыбнулся, скидывая обувь и пальто.       Чимин всегда понимал все без слов, за что Ким был ему благодарен. Наверное, именно доброта Чимина и так любимый им клубничный чай заставляли Сокджина раз за разом возвращаться в эту квартиру. Здесь он чувствовал себя в безопасности, здесь он чувствовал тепло и уют, которого ему так не хватало все эти годы. Здесь он мог быть самим собой. Никакого обмана, игры и глупых масок.       — Как ты? — Теплые руки обхватывают его тонкую в сравнении с плечами талию, а влажный нос утыкается куда-то в шею, где заканчивается футболка. Чимин опять плакал из-за него. Этот ребенок всегда переживал за Сокджина даже больше самого Кима.       — Глупыш. — Парень ловко разворачивается в до невозможного ласковых объятиях, взлохмачивая отросшие светлые волосы. — Что мне делать, когда из-за меня плачут маленькие мальчики? Я для этого предпочту милых девочек. — Ким тихо посмеивается, щелкая младшего по носу. И кажется, что вот, уже все хорошо, но Чимин всегда был очень внимательным к людям.       — Хен…       — Все дерьмово, Чимин. — Парень сбрасывает с лица последнюю на сегодня маску, надеясь, что больше ему никогда не придется их надевать. Глаза смотрят куда-то Чимину за спину, а губы непроизвольно дрожат, выдавая Кима с потрохами. Он сломлен.       Первые слезы срываются с длинного и тихого «черт». Колени дрожат, а руки непроизвольно сжимают запястье Чимина до боли. Но Пак терпит. Он просто подходит ближе, прижимая к себе дрожащее тело, и тихо шепчет о том, что они со всем справятся. Оба знают, что это ложь, но так легче.       Джин для Чимина — как большой ребенок, которого он вырастил сам. Джин всегда приветлив и лучится любовью, но Чимин видит, что на самом деле творится внутри Кима. Видит тот океан боли и горы тоски, что прячутся в карих глазах. У Джина никогда не получалось обмануть Чимина.       — Я хочу сбежать отсюда, — тихий шепот где-то в районе груди не сразу доносит до Чимина смысл сказанной фразы.       Маленькие ладони обхватывают покрасневшее, но даже так не утратившее свою привлекательность лицо, заставляя поднять на себя глаза. Джин был разбит, но необычайно серьезен. Таким Пак не видел его с прошлой весны, когда парень впервые оказался у того на пороге.       Погода тогда радовала теплом и ярким солнцем, но внутри Сокджина бушевал ураган, сносящий в первую очередь самого парня. В тот день Сокджин впервые получил нагоняй от босса, когда послал стервозную блондинку, которая была частым гостем в их кафе и каждый раз старалась привлечь внимание красивого парня. К концу смены ураган сменился внутренней грозой, а спустя несколько часов на пороге чиминовой квартиры лил слабый дождь боли. Отец выгнал Кима из дома, не забыв упомянуть погибшую мать парня.       Это случилось, когда Сокджину было семнадцать. Он был влюблен и глуп. Он сбежал из дома ночью после очередной ссоры с отцом, прихватив ключи от недавно подаренного авто. Ему было плевать, что разрешения водить у него не было. Плевать, что права он должен был получить только через несколько дней. Он был зол. Отец в очередной раз больно ударил по самолюбию парня, совсем не тонко намекая, что девушка с ним встречается только из-за смазливой мордашки и приличной суммы в кошельке. Он и сам это прекрасно понимал, но ничего не мог поделать с тем, что влюблён.       Пропажу ключей заметили сразу, но, к сожалению, не сразу Джин заметил выбежавшую из дома мать. Звук удара до сих пор стоял у Кима в ушах. Кровь до сих пор пятнами стояла перед глазами. Смерть была мгновенной. Железный мусорный бак, о который во время падения ударилась голова мисс Ким, был решающим ее судьбу. Теперь у Джина огромный шрам на спине от раскаленной сковороды, попавшейся в тот вечер отцу парня под руку, и глубокий шрам на сердце, который кровоточит вот уже несколько лет. Второй болит сильнее.       Мисс Ким была единственной, кто любил брюнета по-настоящему. Отцу всегда было плевать на жену и сына, поэтому оплакивать ее он даже не стал. А давить слабому и ничего не стоящему сыну на рану стало его любимым занятием.       Замену умершей жене он нашел быстро, Джин считает, что даже слишком. Просто в один день, войдя утром на кухню, он застал силиконовое нечто, «эротично» поедающее банан. Парень даже невольно скривился от банальности всего происходящего, не забыв едко напомнить всяким дамам, что с едой играться нельзя.       Новоиспеченная мамаша оказалось той еще шлюхой, в чем убедился младший Ким, когда та «ненавязчиво» стала ему намекать на более близкое общение. Что посылать ее оказалось плохой идеей, парень понял, когда разъярённый отец впервые избил сына с подачки любимой женушки, которая, тыкая наманикюренным пальчиком, глаголила о том, что Джин к ней приставал и пытался изнасиловать. О том, что самого Сокджина никто слушать не стал, говорить не за чем.       Смотря на вконец разбитого парня, Чимин понимает, что с этим нужно что-то делать. Он не даст всяким блядям и их глупым мужчинам оскорблять своего друга. Чимин не из тех, кто бросает семью. А то, что Джин уже давно стал ее частью, было неоспоримо.       — Так, сейчас ты идешь умываться и через пять минут должен будешь сидеть у меня на кухне, а я пойду делать тебе горячий, как мужчина передо мной, чай.       — С клубникой? — Парень в последний раз шмыгнул носом, наконец успокаиваясь.       — С клубникой.       — Спасибо, Чимин-и.       — Пока не за что.        Парень улыбается привычной нежной улыбкой, направляясь на кухню за обещанным чаем. «Пока не за что», — повторяет про себя Пак, вспоминая о том, что через несколько дней в город должен вернуться любимый большой хен Чимина — Ким Намджун на пару с Юнги-хеном. Этот парень уж точно поможет избавиться Джину от этой жизни. Намджун умный. Намджун поможет. Намджун и сам сбежал от прежней жизни. Кто, если не этот парень, покажет Ким Сокджину другую жизнь и научит любить настоящего себя?       «Чонгук-и, как же мне не хватает сейчас тебя рядом».