camboy

      Терпеть стало все сложнее.       Вот уже прошло около месяца после возвращения Чона с мини-поездки и возвращения Чимина с каникул на учебу и работу. За это время ребята стали видеться реже, так как график после пусть и не особо длительного отдыха казался адовым. Именно поэтому Чонгук в один прекрасный день оказался на пороге кафе, в котором работает Чимин, с большой дорожной сумкой и громко, без возможности на оспаривание, заявляет о том, что он перебирается к Чимину и теперь они будут жить вместе.       На это было две причины. Первая и самая важная причина была в том, что младшего совершенно не устраивало то, что из-за учебы и работы Пака они стали проводить так мало времени вместе. Живя вместе, они смогут видеться больше и проводить вечера вместе. Чон клятвенно пообещал держать дом в чистоте и готовить Чимину хотя бы ужины, так как освобождается он намного раньше Пака, да и ему это будет только в радость. А так как школа Чона находится недалеко от дома Чимина, от того, что он переберется к парню, все будут только в выигрыше.       Второй причиной же стала «любимая» мама парня, которая была жутко недовольна после поездки сына вместе с классом на экскурсию, о которой она, конечно, не могла не узнать. За последнюю неделю ее звонки участились, а знакомый черный тонированный автомобиль стал все чаще появляться рядом с чонгуковыми домом и школой. Мысль о переезде пришла на второй день после такой слежки. Мысль о том, что сбегать он не хочет, пришла на третий. На четвертый он начал собирать вещи, а на пятый сказал владельцу здания, что съезжает. Уходить из этой квартиры не хотелось, но оставаться тут, зная, что мать в любой момент может оказаться перед его дверью, было для него нереально.       В том, что Чимин его примет, парень был уверен. Он знал, что Паку тоже не хватает этих вечеров, проведенных вместе. Поэтому решился на этот поступок парень быстро, заранее уверенный в том, что все пройдет гладко.       Сейчас же, после недели совместной жизни, парень начал проклинать себя за это решение. Нет, мама не узнала, где он, и не начала играть с Чимином. Скорее уж сам Чимин начал играть с нервами Чонгука. Чимина хотелось и терпеть становилось все сложнее.       Нет, Чонгук не был озабоченным подростком, но, когда рядом с тобой находится в непосредственной близости красивый, обаятельный, горячий и такой притягательный Пак Чимин, становится очень сложно. До двадцатичетырёхчасового стояка сложно. Чон, конечно, утрирует, но огрубевшая от постоянного использования кожа на правой руке говорила о том, что он близок к этому.       Первые три дня, пока в квартиру старшего не доставили заранее заказанную Чоном двуспальную кровать, были самыми сложными в жизни брюнета. Даже часовые лекции родителей казались уже не такой страшной пыткой.       Первая ночь прошла довольно спокойно, ведь скучающий по ночным обнимашкам Чон просто всю ночь сжимал в своих объятиях теплую тушку хена. Во вторую ночь Чон понял, что попал, ибо Чимин умостился в его объятиях спиной к парню. Первые несколько минут прошли спокойно, вплоть до того момента, пока Чимин, повернувшись удобнее, не уперся своим великолепием, а именно филейной частью, Чону в пах. Все бы было хорошо, но Чонгук, не ожидавший такого действия со стороны своего парня, приподнял удивленно одеяло и увидел, как эта филейная часть, обтянутая темными короткими боксерами, упирается в него.       Наверное, именно эта картина, а не само ощущение тела в непозволительной близости от себя, стала переломным моментом для парня. Он начал возбуждаться. Постыдно, на спящего, ничего не знающего парня у брюнета встал. Гордо, крепко и надолго.       Позволить себе отправиться в ванную и облегчиться парень не мог — было слишком стыдно перед невинно посапывающим хеном. Пришлось терпеть и надеяться, что Чимин шевелиться не будет. И, слава богу, так все и случилось. Чимин в кои-то веке спал спокойно, и Чонгук не без помощи воображения, что подкидывало картинки то с недовольной мамой, то со старухой философичкой, смог справиться со своим возбуждением. Но вот смотреть Чимину в глаза на следующее утро было неловко.       Третья ночь стала же настоящим испытанием. В этот раз Чимин лег к парню лицом, но, так как кровать у Пака было узкой, приходилось все время прижиматься друг к другу. Вот Чимин и не придумал ничего лучше, чем забросить на не ожидавшего подставы брюнета ногу, да и голову разместить прямо на его груди.       Начиналось все, как и в прошлую ночь, спокойно, но, так как Чимин никогда не был обладателем спокойных снов, ворочаться он начал уже спустя полчаса, от чего задремавший Чон и проснулся. Чтобы подвижный Чимин не навернулся с кровати, Чон крепче перехватил его за талию, прижимая его ближе, обеспечивая ему защиту. Вот только младший слегка промахнулся, и расслабившаяся после ловли светловолосого рука очень удачно соскользнула на нечто упругое и округлое. Что это, не составило труда понять. Чонгук еще никогда не хотел так сильно умереть и воскреснуть опять. Подтянутая и такая соблазнительная задница очень удобно легла в большую, широкую ладонь. Чонгук терпел долго, минут пять, но подавить в себе порыв сжать так идеально лежащую в его ладони задницу он так и не смог. Пальцы несильно, чтобы не разбудить спящего парня, сжали упругую половинку, жаром покрывая все тело брюнета. Аккуратно, без резких движений, длинный палец проник под тонкую ткань, поглаживая нежную разгорячённую кожу. Легонько потянув ткань белья вверх, Чон оголил кожу на одной из ягодиц Чимина. Хотелось большего. Пальцы уверенно прошлись по мягкой коже, несильно сжимая. Рука незаметно для ее обладателя на автомате поползла ниже, пока указательный палец не прошелся по сжатому анусу.       Чон резко отдернул себя, убирая руку. Осознание того, что он только что делал, ударило в голову. «Я чертов извращенец». Эта мысль тревожным колокольчиком билась в голове брюнета, заставляя тихо застонать. Член предательски дернулся, выдавая своего обладателя с потрохами.       Аккуратно, чтобы не разбудить Чимина, парень выбрался из кровати, направляясь в сторону ванной. В голове роем гудели слова извинений, а рука крепко сжимала твердо стоящий член. Рука, что все еще помнила гладкость кожи и упругость тела блондина, розовый оттенок с волос которого пропал бесследно.       — Прости, Чимин-а… — Рука быстро двигалась по члену, грубо отдрачивая. Чону нравилось делать это медленно и нежно, но сейчас он как будто наказывал себя, доставляя себе помимо наслаждения щепотки боли. Пальцы размазывали естественную смазку по покрасневшей головке, а из горла то и дело вырывались тихие всхлипы. — Я совсем уже помешался. — На долго парня не хватило, и вскоре белые капли покрыли его руку.       — И что мне, черт возьми, теперь делать? — вопрос так и остался без ответа, а Чон вновь оказался в объятиях тянущегося к теплу Чимина. — Прости меня, хен.       Уснуть Чону этой ночью так и не удалось, совесть мучила его слишком сильно. Он все еще был зол сам на себя за свои действия, но тело все продолжало кричать от желания вновь коснуться к стройному телу рядом с собой. Коснуться, поцеловать, оставить на нем собственнические метки. Привязать Чимина к себе, теперь еще и физически, хотелось нестерпимо. Но единственное, что Чонгук делал, — это поправлял одеяло на старшем, что постоянно норовило упасть, и изредка касался мягких волос. В голове громко кричал голос, молящийся на то, чтобы с большой кроватью парню стало хоть немного легче.       Не стало.       Кровать оказалась намного больше, чем брюнет планировал, а кинутая Чимином ненавязчивая фраза о том, что Чон попутал кровать с траходромом при покупке, закрепила в голове младшего мысли с рейтингом, возраст для которого у него еще мал. Но вот желание далеко не маленькое.       А терпеть становится все сложнее.