camboy

      Утро началось с адового крика, а именно с рингтона на Чиминовом телефоне. Про себя младший невольно вспомнил утро почти двухмесячной давности, когда точно так же блондин бегал по квартире, ища разрывающийся телефон, на той стороне которого находился его непосредственный лучший друг. Приоткрыв слипающиеся глаза, Чон кинул взгляд на часы, висящие на стене напротив кровати. Те показывали начало десятого утра, и про себя парень отметил, что звонивший явно был пунктуальнее Тэхена, раз в выходной дал владельцу телефона неплохо поспать.       Растянувшись звездочкой на большой кровати, брюнет созерцал все еще слегка светящиеся от творившегося в комнате полумрака фосфорные звезды. Чону нравилось то, как его парень украсил комнату, добавляя ей еще больше уюта. Вечерами, когда они лежали в тишине на этой самой кровати, Чону очень нравилось наблюдать за этими, пусть и ненастоящими, но такими очаровательными, как и обладатель этой комнаты, звездами. В такие моменты парень сразу вспоминал поездку на Чеджудо и прекрасный ночной вид. В последнюю ночь поездки ему удалось незаметно выбраться из домика, чтобы, остановившись на небольшой поляне недалеко от него, созерцать яркие, совсем не видные в большом городе звезды. Чонгук все еще хочет поехать туда с Чимином. С палаткой, кучей вредной еды и, возможно, с гитарой. Чонгук еще не так хорошо играет, так как только недавно начал учиться, но для Чимина хотелось играть уже. Пусть и неумело, но от всего сердца. А ночью, когда солнце уже давно зайдет, а небо покроется точками, долго лежать под луной, держаться за руки, зная, что впереди их ждет еще много таких моментов. Чонгук влюблен невероятно сильно.       В груди разливается тепло, когда сверху на него, все еще лежавшего на животе, наваливается тяжелая, но такая теплая тушка старшего. Руки обхватывают за талию, а нос тычется в чувствительную шею. Шея всегда была для Чона особенным местом. Поэтому парень все чаще начал носить вещи с широкой горловиной, чтобы ткань неприятно не касалась кожи. Но горячее дыхание и легкие прикосновения губ и носа к шее действовали на все еще не до конца проснувшегося парня совсем иначе. В низу живота начинает сладко тянуть, а руки против воли сжимают простынь.       — Чимин-а… — голос звучит хрипло и непонятно, от того это, что он только проснулся, или от легкого возбуждения, что начинает все больше нарастать. Чимин отзывается протяжным «М-м-м» прямо в основание шеи, и Чонгуку становится совсем уж дурно. Он собирает всю свою волю в кулак и тихо произносит, стараясь не выдать голосом своего состояния. — Сдвинь свою тушку с меня на кровать, мне в ванную нужно.       В ответ только недовольное «М-м-м» и стальные объятия. Чон предпринимает еще одну попытку, но на «Слезь, ты тяжелый» слышит только «Не ври, я пушинка». В голове брюнет возмущенно пыхтит, про себя отмечая, что нихуя Чимин не пушинка, его большая задница явно служит этому причиной. Попыхтев еще несколько минут, в процессе которых несколько раз проехавшись уже полностью вставшим членом по кровати, брюнет все же не выдерживает:       — Стояк у меня, зефирное ты создание. Так что слезь с меня и дай мне уже спокойно подрочить! — Про себя Чон отмечает, что хотел бы остановиться после словосочетания «дай мне».       Чимин подрывается моментально, демонстрируя Чонгуку красные щеки и немного удивленный, но больше смущенный взгляд, который он безуспешно пытался спрятать. Младший для себя отмечает, что смущенный Чимин очень милый.       Спокойно, скорее всего от шока, в который парень вогнал сам себя своей же несдержанной фразой, брюнет, демонстрируя палатку в своих боксерах во всей красе, направляется в душ. Он уже даже со счета сбился, который раз за момент совместного проживания он стоит посреди ванны с гордо стоящим членом. Ему уже даже не стыдно. Больно, сладко и горячо, но не стыдно. Вот что Чонгук чувствует каждый раз, когда длинные пальцы обхватывают ноющий от желания и неудовлетворения член. Он уже даже не представляет Пака осознанно, мозг сам подгоняет картинки парня, как под заказ. Спящего, только вышедшего из душа с мокрыми волосами, щеголяющего по дому в коротких шортах, готовящего завтрак в милом переднике, который парню подарил Тэ на день благодарения. Любой в зависимости от настроения и желания Чимин представал перед внутренним взором парня. Сейчас же перед глазами тот смущённый, немного удивленный Чимин, что остался в их спальне. Такой трогательно теплый, очаровательный и манящий Чимин.       Чон по натуре своей нежный, ласковый, но Чимина хочется прижать к кровати, да так, чтобы вырваться не мог, грубо поцеловать и любить ночь напролет. С Чимином брюнету хочется отбросить всю свою оставшуюся, несмотря на детство, натуру и показать, что Чонгук уже далеко не мальчик и что он может быть достойным мужчиной, за которым можно будет спрятаться и переждать все тяжелые моменты. Чонгук хочет, наконец, стать для Пака мужчиной во всех смыслах. Чонгук хочет, просто нестерпимо сильно хочет Чимина.       Тихий стон вырывается через старательно сжатые зубы, и парень надеется, что шум воды, что сейчас стекает по его разгоряченной коже спины, сможет его заглушить. Пальцы разжимаются, выпуская из своего плена болезненно стоящий член, а Чону хочется плакать. Ему не нравится ощущать там свою руку, хочется, чтобы вместо худых и грубых пальцев там оказались прохладные, небольшие, но такие нежные пальцы блондина. Хочется, чтобы тот касался его, чтобы тихо шептал на ухо свое коронное «Давай, малыш» только для него одного. Хочется, чтобы его худые, но достаточно сильные руки прижимали к стене. Чтобы густая сперма стекала по крепким, накачанным бедрам. Но единственное, что Чонгук может, — это вновь обхватить покрасневший орган рукой и быстро методично отдрачивать себе, представляя на месте своей руки руку Чимина.       Сдерживать стоны ему надоедает быстро, и больше не волнуясь о том, что его услышат, что старший сидит буквально в десяти метрах от двери, о том, как стыдно ему будет позже, он громко выстанывает имя любимого, обильно кончая в собственную руку.       Становится противно от себя, но вязкое удовольствие, расплывающееся по телу, зажимает совесть где-то в темном углу собственного разума. Душ не отрезвляет мозг, а наоборот, плавит его сильнее, и лихорадочный блеск в глазах уходить не собирается, как и все еще тянущее в низу живота возбуждения. Дрочки банально мало, а образ смущенного, но сексуально закусившего губу Чимина, что мелькнул у него в последнюю секунду перед разрядкой, все еще стоит перед глазами. Он помнил, где видел этот самый образ. Он хорошо его помнил. Это был образ из того самого первого ролика, который Чонгук увидел совершенно случайно, нажав не на ту иконку. Тогда его взгляд зацепила пышногрудая американка, а вместо этого он попал на лайв смазливого азиата. Попал и так и остался, подкупленный смущающе-притягательным, сексуальным парнишкой, который улыбался так сладко и пошло одновременно. Тогда он точно так же неистово дрочил на этот «светлый» образ, а сейчас этот самый парнишка сидел в соседней комнате.       Выходить совершенно не хотелось, смотреть в столь любимые глаза было страшно, но выбора нет. Как бы сильно ни хотелось остаться тут, а просидеть весь день в ванной комнате он не мог.       Медленно открывая дверь, Чон просунул голову в щель, осматривая территорию. Чимин обнаружился сразу на той самой кровати. По крайней мере, Чон предполагал, что этот огромный горб, появившейся у их кровати, был никем иным, как Пак Чимином. Этот самый горб подозрительно дрожал и издавал приглушенные всхлипы. Чонгук, грешным делом решивший, что довел собственного парня до слез, уже было потянулся к кровати, как из-под одеяла послышался тихий стон, явно не вяжущийся со слезами.       Медленно опустив руку на предполагаемую спину парня, Чон опустился на кровать, буквально чувствуя, как парень под его ладонью вздрагивает. Одеяло медленно ползет вниз, ведомое второй рукой младшего. Первое, что брюнет видит, — это красные от смущения уши, а потом уже и саму мордашку Чимина, которую тот неспешно поворачивает к себе. Глаза у парня на мокром месте, но явно не от грусти душевной, а дыхание сбито к чертям. Пак стыдливо потупляет взгляд, а брюнет, попросту уставший от всего этого, двигается ближе, забираясь к парню под одеяло.       Чимин испугано пытается отползти, но ему не дают, прижимая животом к кровати, как недавно он сам прижимал парня. Губы касаются маленького ушка, а рука пробирается под тело парня. Чонгук знает, как иногда хочется, чтобы кто-то коснулся тебя так, как надоедают собственные прикосновения, поэтому быстро, боясь передумать, обхватывает стоящий и влажный от естественной смазки член.       Он впервые касается кого-то так. И, черт возьми, ему это нравится.       Смазки, кажется, катастрофически мало, и парень облизывает собственные пальцы, ощущая на них еле уловимый вкус блондина. Накрывая член парня горячей ладонью, он чувствует легкую дрожь и смущенный всхлип. Чимина хочется поцеловать. Срочно.       Вторая ладонь ложится на подбородок парня, слегка надавливая, поворачивая в сторону. Чон давил несильно, позволяя парню самому сделать выбор. Чимин поворачивает голову неуверенно, демонстрируя пылающие щеки и закусанную губу, которую вскоре накрывают губы брюнета. Он целует медленно, нежно, в противовес быстрым движениям внизу. Через поцелуй Чон пытается извиниться за необдуманные действия и поспешность. Все же младший знал, что у его хена это все впервые, как и у него самого, поэтому ему не хотелось давить на Чимина и, не дай бог, пугать его. Но ощущение гибкого тела под собой сносило крышу, и Гук чувствовал, как возбуждение, так и не отпустившее его, накрывает с удвоенной силой. Член предательски встает, и парень поспешно смещается вниз, не позволяя Чимину почувствовать это.       Ладонь быстро скользит вверх-вниз, а губы покрывают поцелуями длинную шею. Оставлять на ней следы парень не рискнул, но получить эстетическое, да и не только, удовольствие успел.       — Я сейчас… — Что «сейчас», догадаться было несложно, поэтому, опустив вниз вторую руку, Чон довел парня до крайней точки удовольствия, чувствуя, как горячее семя выливается ему в ладонь. Легонько поцеловав любимого в плечо, Чонгук поднялся с кровати, направляясь в ванную, чтобы смыть следы, да и разобраться с вновь возникшей проблемой.       Когда Чон снова появился в комнате, Чимина он там не обнаружил, но зато нашел пропажу на балконе, старающуюся охладить свои мысли. Обняв стройную фигуру руками, Гук пристроил подбородок на плече парня, который смущенно опустил голову, прикрывая глаза.       — Чонгук-и… — легонько касаясь волос, позвал блондин, смотря на виднеющийся с балкона небольшой парк. — Это из-за меня у тебя… это…       — Встал? Да, из-за тебя.       — Что я сделал? От чего ты возбудился?       — Шея.       — Шея? — непонимающе.       — Она у меня очень чувствительна, — умиротворенно прикрывая глаза, поясняет Чон. — Твои касания и дыхание довели меня до такого состояния. Что на счет тебя? — все еще не открывая глаза, но слегка поворачивая голову, спросил Чонгук, касаясь пальчиками кожи на животе. — Ты возбудился из-за меня?       — Ты довольно громко и очень сексуально стонешь. А то, что ты стонал еще и мое имя, сделало свое дело, — откидывая голову слегка назад и рассматривая лицо парня, ответил старший. Красивый. — Но я был удивлен твоими действиями.       — Прости, если напугал. Мне немного сорвало крышу.       — Ты хочешь меня?       — Что? — Глаза резко открываются, а рот непроизвольно приоткрывается. Чимин смотрел уверенно, с легкой улыбкой на красивых, слегка покрасневших от терзаний хозяина губах. Чонгук решает не врать и тихо шепчет искреннее «Хочу», получая легкий поцелуй в сухие уста. — Я немного боюсь этого, но если ты дашь мне немного времени…       — Сколько угодно, — перебивает, обхватывая ладонями лицо. — Хен, я буду ждать, сколько понадобится. Я правда хочу тебя, но я способен потерпеть. Пока ты рядом, в моих руках. Пока ты любишь меня, мне все равно, зайдем мы дальше или нет. Просто позволь любить тебя и люби в ответ.       — Я и так. — Чимин улыбается, смотря на смущенную, но такую счастливую улыбку напротив. — И я тоже очень хочу тебя. Ты даже не представляешь, как давно и как сильно.       — Ну, меня с годом постоянного наблюдения за тобой ты точно не переплюнешь.       — Звучит немного пугающе.       — Такая уж пугающая у меня была влюбленность.       — А сейчас?       — Сейчас у меня сильная всепоглощающая любовь.       — Я тоже люблю тебя.       — Я знаю.       «И я готов ждать вечность, если в конце смогу вновь прикоснуться к тебе».